Жил на свете человек...

"Цикл "Служитель". Часть II"

«Жил в Вавилоне человек,
Ай люли, да тра-ля-ля.
С ним госпожа – его жена,
Ай люли, да тра-ля-ля
Он прожил бы счастливый век
Ай люли, да тра-ля- ля,
Да счастье портила она,
Ай люли, да тра-ля-ля»
(х/ф «Двенадцатая ночь», Ленфильм 1955 г.)


Жил да был мужчина – в хорошем смысле этого слова.

«Слесарь»

Жизнь у него сложилась так, что он работал. Слесарил по обслуживанию одной из систем жизнеобеспечения. И всё у него уже было и было у него уже всё. От этого в доме, где он жил, ещё была с ним жена.
Одного не было … нужного для него образования, соответствующего, как он считал, его антропометрическим данным, амбициям, да по доставшемуся ему от природы и родителей уму, который жил в большой голове. Конечно, есть в жизни люди, у которых вложено в голову столько, что и образование никакое не даст такого, но к нашему герою это не относится.
Оно, какое-то образование, конечно было – ясельное, детсадовское, школьное, «пэтэушное» (по современному – колледжное), домашнее и уличное. Но этот набор, так сказать, для жизни общей … как у большинства. «Мол, для серой массы!» – мысленно считал он.
А вот такое, чтобы быть, как человек среди людей … такого не было. Зато мечты о нём были, как у героя трилогии русского драматурга А.Н. Островского о молодом чиновнике М.Д. Бальзаминове, когда он себе представлял при фантазировании справедливую сытую жизнь с богатой женитьбой.
Так сильно мечтал он, уходя с головой в то мифическое образование, что доходило до расстройства его состояния.
Само собой возникает вопрос – «Какое и такое это образование должно было быть у него?». Ответ прямо скажем, был для него не замысловат – «Такое образование, чтобы в культурном или интеллигентном (а может быть сразу в двух) обществах, можно было бы с умным лицом не о вентилях с задвижками говорить, метчики и плашки обсуждать, набивкой сальников да натяжением приводных ремней на шкивах, заинтересовать окружающих. Чтобы темы разговорные все были о высоком искусстве, духовном развитии и самосовершенствовании, а при обсуждении таких заумностей его мнение слушали бы внимательно и не второстепенно, и стремились за его руку поздороваться и при этом в его глазки заглядывали. А ещё потом после дискуссии выпить стоя не за один глоток и закусить ртом не сразу, а постепенно, проглатывая крошечный бутерброд!».
Вот так он и фантазировал среди своего нажитого имущества. Всё бы ничего, но мечта в голове выхода из неё для реализации не находила. Стали случатся из-за такой ситуации в теле судороги, трясение в руках, вдобавок ко всему наступали помутнения собственного осознания.
Пришлось ему к врачу идти. Доктор осмотрел «трясуна» и вывел диагноз – сильный стресс от отсутствия нужных знаний, который вывел организм из спокойствия в нервное расстройство.
– Спокойнее, батенька, надо быть. Попейте вот это и это, я написал, что и как, а конкретно в рецепте! – успокоил пациента врач! За сим, они расстались.

Дома жена посмотрела в листок, с написанными на нём рецептами, и своё предложение внесла для обсуждения.
– Тебе надо грамм по 50 ежедневно, но не более, коньяку. Я сама по телевизору видела, как самый главный из «кремлёвки» рекомендовал. Он всё-таки академик, а не терапевт из амбулатории. Говорил он, что многих тогда из политбюро спас. А там мечты-то посильнее твоей витали! И опять же не химия, не таблетки! – после таких слов она сходила в магазин и принесла нужное достаточно выдержанное, на её взгляд, «лекарство».
Такому повороту на пути к выздоровлению и может быть обретению знаний от «высшего образования» он был только рад. Не впервой по жизни лечиться таким лекарством. К изгнанию лихоманки из слесарева тела приступили немедленно. Что тянуть. Спасать надо человека.

Но этого мало. Остались ещё два нехороших симптома. Опять же для их изгнания, на помощь пришла родная супружница. Она подсказала ему – «Надо бы тебе может быть самообразованием заняться! Музыку приличную, которая для того … высшего общества сочинена, послушать … да на выставки там всякие походить. Много же людей туда ходят, правда, не знаю, все ли всё понимают, что видят, но ходят. А там, находясь в залах, поднатореешь в умении вести умные речи, слушая тамошние разговоры среди посетителей образованных!».
«А что, дело говорит жена!» – мелькнуло в больной голове одобрение.

Стал он после работы слушать бардов, шансон. А наступило так, что и мэтрами эстрады начал увлекаться – даром, что ли, им звания «народный» присваивают. Он же тоже «народный» … а значит пусть и для него поют да играют.
Кто-то из корешей как-то подсказал ему, что хорошо бы для повышения своего самосознания посмотреть и послушать видео о том, какие стихи про современную жизнь читают современные известные актеры и диссиденты. Мол, это тоже в интеллигентных кругах цениться.
Вдобавок ко всему, в магазине они купили книжку «Этика». С ней-то наибольшая загвоздка вышла – её же читать надо. Но постепенно во время неспешного «осиливания» её содержания, в его мозг уходила глава за главой.
На посещаемых разнообразных выставках он высматривал людей, которые тут есть публичные. Их он вычислял по тому, сколько вокруг того человека окружающих крутится. Встанет он за спину тому, а его жена снимает этот сюжет, как бы он с ним. Выходит совместное фото … то с героем … то с известным умным. Это не важно, что расстояние было между ними … на фото не чувствуется, а в композиции он улыбающийся и как бы в сотоварищах.
Чем не самообразование. Да так он поднаторел в таких заплечных разговорах, что тоже стал рассуждать услышанными мнениями и словами.

И лечение начало давать свои результаты. От воздействия на организм регулярного каждодневного коньяка руки трястись перестали. Применение культурной жизни стало изгонять помутнение осознания. Голова у него стала ясной, хотя как была пустой, так пустой и осталась. Собственных культурных мыслей она не генерировала, а оперировала исключительно чужыми. Но надо заметить, что речь изменилась, явный признак меняющегося внутреннего мира. Кроме того перестал он в разговоре применять бэ-бэ, мэ-мэ, а да для связки слов исключил матерные междометия, правда, только для культурного разговора. Работа при этом была не в счёт.
Кое-какие достижение обнадёжили нашего героя. Трясение собственных рук и помутнение такого же осознания постепенно ушло. Значит на правильном он пути к мечтаемым им социальным вершинам, намеченным риторическим целям.

Тревожило его то, что ночные судороги не проходили. «Каким видом интеллигентного обучения можно ликвидировать их?» – думалось ему, вращающемуся в темноте, при неожиданном просыпании от возникших в организме таких схваток.
Решение проблемы пришло само собой, как обычно неожиданно и откуда не ждали. Покупала его жена очередную бутылку лекарственного коньяку. В процессе приобретения желаемого товара разговорилась она с теми, кто с той стороны прилавка. Там тоже были сочувствующие женщины и тоже чьи-то жёны в основном. Продавщицы были в курсе жажды знаний мужа покупательницы и о ходе процесса их постижений. В это посещение его жена с гордостью рассказала им об успехах своего мужа, ухода из его тела в небытие двух пагубных симптомов, о случившейся перестройке в мужниной голове. «А вот третий синдром никак не выведем!» – пожаловалась радетельница за мужа своего.
Товарки сочувственно поцокали своими языками. А один из них даже довел до решения проблемы.
– А я слышала от деверя, что судороги проходят, если в настоящую высшую учёбу окунуться. Так она человека выматывает, что не до того-этого организму. А особенно в той голове будет, что умом наполненная – произнес язык у продавщицы для ушей покупательницы.
По возврату из гастронома, не снимая верхней одежды, кинулась она к кровинушке родной на грудь. «Нашлось решение твоей третьей проблемы. Надо тебе, дорогой, «высшее» идти получать! И дёргаться в корчах по ночам перестанешь, и мне спокойнее по ночам лежать будет. С тобой я спать буду по-людски … в радости и без твоих пинков!» – выпалила ему на одном дыхании такую вот речь родная жена.
«А что! Опять она дело говорит. Как это самому в мою умную голову не пришло!» – замельтишили его мысли – «Тянуть не будем надо идти искать, где буду учиться, да такому, чтобы судороги побыстрее от этого обучения из тела повыскакивали. От корчей у самого по утру коленки болят, как её ночью напинаю».

Не откладывая в долгий ящик реализацию решения, выведенного из обозначенных мыслей, стали они ходить в места, где располагались, судя по вывескам на них, высшие учебные заведения. А их оказалось столько, что глаза стали разбегаться, а так как глаза с головой напрямую связаны, то и ум у них обоих тоже стал разбегаться.
«Какое же выбрать «высшее», вон их сколько, да и учат одни тому, а другие сему … А какое же конкретное нам то выбрать? Как узнать, какое поможет в люди выйти, да так, чтобы не было мучительно больно (вспомнились в голове такие слова из школьных обучений, правда ассоциация одному – про ноги, а другой – про тазобедренный сустав)? Это раньше … когда страна другая была, то брали в обучение только по проявленному уму … а сейчас то в основном по проявленным деньгам!» – почти в унисон у супругов возникли такие мнения об увиденном, которыми они не преминули обменяться.
Опять же в принятие конкретного решения вклинился случай.

Как-то в своих поисках проходили они под ручку мимо очередного какого-то ВУЗа. А там, на ступеньках, стояли зазывалы, которые буквально всех проходящих мимо хватали за руки и заводили, если смогли, в это храм «науки», где ума вкладывают. Слава Создателю, что жена шла не с той стороны, с какой «хвататели» хватали, а так, как положено культурной женщине. В итоге схватили они за руку его, а не её, и привели внутрь.
– Может, хотите получить «высшее» у нас? – говорит ему встретившийся там человек, одетый в костюм с отливом, да обликом таким сытым, что светился он весь словно Солнце.
«Явно, что тут нужному учат!» – возникла у него мысль, вызванная от вида вопрошающего.
– А мне бы вот хотелось получить такое «высшее» чтобы быть, как человек среди людей, и культурно среди них поесть, попить. Разговор умный повести и поддержать … Для этого ума недостающего мне надо вложить … ну и всё такое дать, что связано для ведения культурной, интеллигентной жизни – дал такое предварительное задание он этому человеку.
– Научим всему! … И не такому учили! … Да и не таким ума вкладывали – тот в ответ!... Только заплатить надо за всё про всё!
– А сколько же стоит ума вложить? – абитуриент поинтересовался.
– А сколько есть? – с осторожностью прозондировали его карманы принимающий, чтобы не спугнуть.
– А вот столько … то и есть! – назвал сумму он в ответ.
– А значит, настолько мы тебе ума и вложим … Получишь, как надо, по полной … не смоневайся! По Сеньке и шапка будет! – подвел итог тот мужчина.
Ударили они по рукам. Вот и всё недолгое. Потом он ударил по карману в кассе ВУЗа при расплате за будущий ум.
Все вышло так, как в жизни они искали. В эту ночь даже судорога только слегка проявилась, видно почуяла скорый конец свой. Жена утром не нарадовалась. И он вышел на работу с розами в сердце.

А в скорости призвали его в этот ВУЗ для вложения знаний в ум его.
Новая жизнь захватила слесаря. По заплаченным деньгам выпало ему учиться в ВУЗе год. Днем там … на работе, где он был в пыли да в телогрейке. Вечером он уже в костюме да с портфелем ... среди таких же, как он одетых, равный с равными.
Расписывать годовой процесс его вхождения в знания не имеет смысла. Как ему сказали – «Получишь, Сенька свою шапку!»» – так он, установленный ему размер этой шапки, на свою пустую голосу и «натягивал». В процессе обучения «одевали» его пытливый ум в деловой этикет и риторику, эпистолярный стиль, новое естествознание. Кроме того в оставшиеся в голове места вложили немного экономики из трудов Адама Смита, что-то ещё по маркетингу, от Карла Маркса о прибавочной стоимости, основные азы из Культуроведения. И уж совсем непонятно зачем, но скорее всего на всякий случай, он нешутейно вникал в трактаты Никколо Макиавелли о государстве и его управлении.
Он познакомился с такими же, как и он, студентами – одетыми в приличные костюмы и с портфелями. В переменах между занятиями он ходил с ними в буфет-кафе. Там за рюмкой нужного ему «лекарства», слушал рассуждения своих однокурсников о жизни, проблемах в работе … Также о том, о чем говорят мужчины когда за столом … и даже если они без костюмов.

Все ему нравилось. Но насколько он оплатил, настолько и посетил. В итоге по окончании оплаченного года формирования ума дали ему сертификат, где синим по белому, а где-то даже золотым, написали его имя, отчество и фамилию, а ещё то, что разрешили ему на английском языке послужить манагером (по нашему менеджером) отечеству. А в самом низу неразборчивая подпись, заляпанная синей, слегка смазанной печатью, да так, что и не прочесть. Главное название ВУЗа было напечатано сверху крупными буквами на данном листе!
А ему большего пока и не требовалось. Судороги то прошли. Значит и цель достигнута.
«Речь моя звучит! Теперь-то, я смогу говорить и рассуждать о чём хочешь, с кем хочешь и где хочешь! Вроде бы я мог в буфете, после того, как культурно выпивал там коньяку и закусывал! А если надо и власти смогу послужу, вот ведь так в бумаге и написали!» – с такими мыслями вернулся он из обучения в свое имущество.

Вечером с женой вдвоём отметили возвращение его в семью полноценным семьянином. Родная жена пустила щедрую женскую слезу, скатившуюся прямо на стекло, которое изолировало от внешнего воздуха и иного воздействия вставленный в рамку сертификат. Оная в единственном числе обмыла важный документ. Больше попадания никаких капель на заслугу он не допустил. Впереди новая будущая жизнь и, как на неё скажется разная, попавшая грязь неизвестно, а надо её начинать с чистым документом.
Рамку с бумагой повесили в красном углу. Икон в доме отродясь не было. Сертификат же, повешенный на стене, достойной засиял световым отблеском, отражённым защитным стеклом падавшего на него освещения от люстры!
На ночь, ещё раз наглядевшись на документ «белое с голубым, да с золотым», легли они спать. Всю ночь они спали спокойно и счастливо! Уже не зря выучился.

«Манагер»

Утром, выйдя слесарить, он почувствовал, что телогрейка стала ему тесна. Это первое, а вторым – у него появилось душевное расстройство. Среда обитания его стесняла, давила и даже довела до того, что в конце работы он отказался выпить с коллегами по поводу … одним словом, не полезла выпивка в горло.
Дома за ужином он поведал жене о своих новых бедах. Из дискуссии оба вынесли одно – надо ему менять работу, рабочую среду обитания, коллег. Что они деньги зазря что ли платили? Этот вывод вызвал другой вопрос – «А куда работать идти?». За решением этого вопроса они провели остатки ужина и вечера. Не прийдя в своём диспуте к чему-то конкретному, супруги решили лечь спать – утро вечера мудренее, тем более ночи стали такие тихие.

Не дожидаясь утра, жена, не пинаемая мужем своим, возьми ему да и предложи.
– А может тебе и правда послужить. Ведь тебе так и написали – «Манагер»! Слышала я в магазине, девьки между собой толковали о том, что хороший манагер, дай Бог каждому и на вес золотом! Может, попробуешь? У тебя ведь и золотом надпись есть, а значит должен ты подойти для такого дела, в пустую, что ли мы деньги за эту надпись отдали … да и за голубое на белом тоже! Давай-ка завтра оденемся по выходному и пойдем мимо органов, где люди служат, ходить. Может где и сработает … ведь с обучением сработало!
«А, что мысль, дело она говорит. Сам бы я не додумался!» – стала гулять ночная мысль в среде засыпающего ума.
Ночная мысль дожила до утра. Он позвонил в слесарную и сказался нездоровым. А между тем, он да жена оделись в самое лучшее, что на пасху или на день независимости одевали. Она облила тело «Красной Москвой», он вылил на кладовую для ума жидкость неизвестного происхождения и названия. Источая телесами полученные из флаконов ароматы, и, взяв рамку с сертификатом, пошли они в люди.

Мудр был тот, кто собрал все органы, где служат манагеры в одно географическое место. Только, что крыльцо с вывеской у каждого органа своё, а так не то, что здание, а целая улица, как одно целое для служений разных. И нашим соискателям оказалось это «на руку» и проще. Взял новоявленный манагер документ рамочный в руки, и с ним, как с иконой на праздничном ходе, стали они мимо вывесок прохаживаться. Только в этот раз под ручку она его не взяла – он при исполнении важного мероприятия. «Потом уж возьму его под ручку, как случиться … пусть сначала его куда-нибудь возьмут, пристроют на должность по уму. А наше, от нас, не уйдет!» думалось ей.

У одного из многочисленных входов стоял мужчина и курил спокойно. Одет он был начальственно. По всему видному фасону костюма в газа издалека бросалось – «Это манагер высшего ранга – начальник»! Заспешили они пред глаза его сквозь табачный дым предстать. Только подошли к тому крыльцу, как Солнце из-за тучь выглянуло и своим лучом в аккурат в золотые слова документа упёрлось, а из них отразилось оно и прямо в глаза курившему, даже дым не помог. Хороший знак, сами небеса осветили это дело!
Сощурились глаза его, но не на долго. Земля всё-таки вращается. Расширились очи ослеплённые, а в нос ароматами парфюма вдарило, а с ними в сознание, туманящее от такого воздействия, проник текст сертификата носимого.
– Да Вам оказывается, в нашем по принадлежности ВУЗе, ума вложили. Мы там, под нашим руководством, свои кадры куём. Смену смене создаем. Пойдёте к нам? Как раз завтра, надо старую смену, заменить на новую! – предложил тот мужчина, нашему жаждущему.
Удача должностная сама в руки плыла. Ударили они по рукам. Начальник, докурив ароматный табак, велел завтра прямо к нему. В такой-то номер кабинета и чтоб одет был … ну не лучше его, конечно, но так чтобы в чистом был, с галстуком и в ботинках! После сего скрылся он в недрах помещения, находившегося за вывеской.

Вот же удача выпала. Всё как по маслу пошло! Дома жена с вечера собрала мужа в новый путь. Как велел тот начальствующий, так она поутру его и одела. Взял он в руки портфель, что от обучения остался, щеки надул, так и пошёл на службу. Родная, сквозь покатившуюся щедрую очередную слезу, перекрестила на всякий случай в его уходящую в неизвестность спину … мало ли, что и … от лихого глаза.

Новая жизнь захватила нового работника. Бумаги, бумаги, бумаги – все по деятельности и по распоряжению имуществом, да всё о важном, да нужном. В аккурат совпало так, что его новая деятельность как бы совпала с его прежней жизнедеятельностью, которая вся среди имущества крутилась. Что там, что тут он любил, находясь в имуществе, думать.
Поначалу манагер бумажные листы с текстом с одного края стола на другой край перекладывал. На бумагах большой начальник резолюцию накладывал. В наложенной было указание, как дальше этой бумаге жить, как ей ходить и почему, с чем должны крутиться вокруг неё манагеры-подчиненные. То, то надо сделать в ответ, то это отразить, а то ничего не надо – мол, пусть лежит до поры и времени такая бумага.
На бумажный оборот ума особого от него не надо было. Но наступил момент, когда настал и его светлый час – пришло именное поручение с резолюцией. Он сам должен был написать что-то в ответ на письмо из какого-то органа.
Исполнитель собрался с духом, выдохнул, покраснел и … написал, что в голову пришло. Пошел он с этой черновой бумагой к вышестоящему манагеру. Тот, прочитав написанное, налился красным цветом на щеках и голове в целом, как начал срамить его, как начал. В общем, перемалывал начальник писца с полчаса. Потом взял ручку все перечиркал и сам что-то написал. Вышел подчиненный от начальника и в кабинете своем скупую слезу пустил. Вот надо же какого сраму он натерпелся да из-за чего? Что мысли свои вслух написал!

Это был первый полученный им урок из манагерской деятельности. Потом он, конечно, попривык и писать стал, как все – не то, что думаешь, а в соответствии с подобранным начальствующими для ответа штампом.
Перемолола его система под себя … для создания настоящей «смены для смены». Она его просветленное осознание стерла в порошок. Высвобожденные пустоты в уме, заполнилось частичными функциями самосознания начальствующего состава, в том числе того, что с самого сверху. Такова иерархия в манагерском мире.
Даже дошла его работа до похвал от стараний в деловой переписке. А там и до премий с благодарностями не далеко – случалось и такое. Под действием этих похвал конторских, возомнил он себя винтиком хорошего калибра.
Со временем стали его в свет бюрократический выпускать – на совещания пустые, проводимые в других органах посылать, в командировки не очень ответственные по стране. А там, знамо дело, после дела всегда банкет, фуршет, кулуарные посиделки. Вот где ему пригодилось самообразование, перемноженное на образование. Щеки надувал он очень профессионально, штампы, произносимые им в речах, ценились в кругах. Тем самым вызывал он уважение в тех коллективах. Свершилась его мечта в полном объеме.
Совсем взбодрился он и стал на работу чуть ли не бегом бежать, а с неё гоголем ходить.

Пришлось и костюм с галстуком подороже обрести, а к нему ботинки лаковые, блестящие – на таковых и муха не усидит. Показалось ему, что полученный сертификат стал его вверх жизни выносить. Но скромнее надо быть … скромнее.

Готовил их орган большую бумагу о том, как и куда кое-какое имущество «распатронить» (лексика из прошлой его работы) или передать её, куда и кому, или, что иное … Многое и многого там было в перечне. Прочитал он этот реестр и вот видит, что контора, где он слесарил, включена в этот список большой.
А от прочтения мысль ему в голову пагубная проникла.
Вызвана эта мысль было вот чем. Ещё, будучи на той, слесарной работе, обидели его. Премию не дали, да вычли из зарплаты за утерянный инструмент, как он считал не справедливо. Инструмент тот он на рынке продал, а руководству сказал, что «спёрли» его, пока он в магазине на обед еду себе покупал. Засела в нём тогда обида, что не выковырнуть. Правда, со временем стала забываться уже.
А тут всколыхнулось в голове эта прежняя «засада»-обида, и решился он «грех» на душу взять. Даже с женой ночью не посоветовался и не открылся ей.
Возьми он самовольно, да не заметно, поменяй в утверждённом том списке статус будущего бывшей организации с «передать» на «распатронить». Авось не заметят в такой массе названий.
И всё!

Дело было сделано. Контору ту «распатронили» по подлогу, да так ловко, что камня на камне не осталось. А виды и планы на неё были задуманы как бы громадные.
Только дело с ликвидацией организации закончилось, то спохватились ТАМ! Как такое возможно, почему? Пошла волна разбирательства, стали головы лететь сначала сверху, а по мере углубления и до помельче дошло. Докатилась волна разборки и до него, а он был крайний! Сами понимаете, что было. Выгнали его с треском из служивых. Даже дорогие костюм с галстуком не защитили его.
Слава Богу, что не криминальную историю приписали. Спасло его от этого то, что он совершил такое, что было ТАМ насчет этой конторы задумано, да не знали как! А он своим подлогом подсобил выходит. Но сделали вид огорчения и выгнали его взашей.

Вернулся он в свою семью уже не манагером. Костюм, галстук да ботинки вместе с рамкой убрали подальше, чтоб глаза не мозолили напоминанием о воспоминании.
Как дальше жить ни он, ни жена не знали. Ночь спали молча. А утром пошел он в прежнюю контору наниматься в слесаря, а там кроме распахнутых ворот железных ничего не осталось – с любой стороны ходи насквозь, сколько хочешь, но уже не работать. У столба от ворот пустил скупую слезу. Вот надо же какого сраму сотворил. Круг замкнулся – «Вернулся пёс в отрыжку свою!».

С умом надо дружить, а не с амбициями и обидой!

А. Коро, сентябрь, 2021 г.