Черёмуха высокая росла

У старого родительского дома,
У левого подъездного крыла,
Под первым этажом, над грудой лома
Черёмуха высокая росла.

Какая в тонкой, в ней таилась сила!
Сквозь дёрн тянулась много долгих лет.
Вот только этим и не не угодила
Всем тем, с кем рядом выбилась на свет.

Была торчащей, несуразной вышкой.
Ветвями шумно пела целый день.
Цвела раз в год, но вот, душисто слишком.
И надо же! Отбрасывала тень.

И проводам антенн чужих мешала,
То вывеску загородит собой,
То окна затемнив, лучей лишала,
Живущих у дороги кольцевой.

То над ларьком нависнет с пышкой сдобной.
То больно сильно стан разросся густ.
Увы, но не была она удобной,
Как низкий рядом и зачахший куст.

Она торчала мощной и зелёной.
И часто дворник цыкал с тихим злом:
Ну почему ты не родИлась клёном?
Короткорослым вон, как за углом.

А ей быть клёном вовсе не хотелось.
Черёмухой. Пусть вкривь иль веткой вкось.
Черёмухой ей о весеннем пелось.
Черёмухой ей радостно жилось.

И как бы её сильно не корнали,
То ножницами сук как взмах крыла,
То обрезали по диагонали,
Она все шелестела и цвела.

Однажды, когда ветры гнули спину,
Тот, для кого она склонила цвет
Отсёк ей ствол пилой наполовину,
Переломил с корой её хребет.

Она поникла видом. Слабло тело
Цветов не дождалась её весна.
В тот год я тоже тяжко заболела,
И всё за ней смотрела из окна.

И загадала, если так случится,
Черёмуха что выдержит беду,
Поправится душа моя, сестрица -
Я тоже в мире. Ух! Не пропаду!

И ожила. А через два сезона
Черёмуха цвела, себе дивясь.
И новая средь сизого газона
Листвы заколосилась бойкой вязь.

И я, смеясь к ней вышла в белом шёлке,
Оставив позади печаль и грусть.
Тянись сестра! На зло всем остро колким.
И я как ты к небесности тянусь!