Прощание с кедром

                МЕМУАРЫ

"Плакала саша, как лес вырубали..."
 
 

"Гибель прителецкой тайги произошла быстрее, чем это было "запланировано", так как после вырубки части деревьев (30 процентов) остальные погибли от ветровалов."
                Из книги "Берегите кедр" под ред. А.В. Ильтеева,
                Е.П. Кандараковой

Штормит. Телецкое озеро, похоже, объявило войну всему живому. И птица не летит, и рыба не играет, и лодка не рискнет спуститься на воду, кипящую от порывов ветра, будто он проник внутрь ее и с неистовой силой гонит белопенные волны одну на  мятежную другую.
Низко ходят мрачные тучи, и косые дожди, пробивая кроны прибрежных сосен, орошают хвойную подстилку, словно возвращая земле ее исконный дух, настоенный на хвое и эфирных маслах. А волны, непокорные прежним речитативам, еще больше захлебываются от избытка и невоздержания сил, обрушиваются на берег, словно обвиняя его в случившемся - вышедшей из повиновения природы, кажется, смешавшей направления двух ветров  -"верховки" и "низовки".
Настроение у меня под стать погоде. Неужели ты так одинока - одна в тайге против целой армии, вооруженной бензопилами и мощными лесовозами? Не такое уж у тебя чудодейственное перо журналистки, чтобы ты могла напрячь тетиву своего лука и пустить стрелу - лучок с прикладом - самострел: да очнитесь же вы! А все, побросав свои топоры, вдруг осудили бы свое варварство.
Философия кедра. Жизнь такова, что явная польза "хлебного" дерева, искони почитаемого в Горном Алтае, теперь берется под сомнение:
Мы усомнились в истине о кедре:
Уж так ли он полезен и могуч?
Так ищут злато, спрятанное в недрах,
Забыв о том, что согревает луч...
Я стою в брезентовом плаще яйлинского сторожа у кромки воды и чувствую себя, как брошенка, которой некуда преклонить голову.Одно упование - небо. А по другую противоположную сторону озера находится вторая алчущая правда. И вальщики леса, вздымщики, сучкорубы не размышляют, сколько еще надо погибать в цвете лет могучим кедрам, в которых застряли осколки от взрывов, когда в тайге прокладывали лесовозные дороги...
Чувствую, завтра меня будут приглашать на показательные ухоженные плантации кедра сибирского в Горно-Алтайском опытном лесокомбинате. Внутри все сожмется в комок - не расслабиться. Пусть сочтут меня  букой, нелюдимой дикаркой или стеганут прозвищем похлеще, но я словно остаюсь там, куда не ввозят высоких гостей.
Печальница  земли своих предков... Не бомбы ли сбрасывали на Прителецкую тайгу? Не стреляла ли по ней тяжелая артиллерия? Куда ни глянь - вывороченная земля. И то, за чем сюда приходили, брошено на съедение короедам и червям - гниль - древесина. В отвалах лес, из которого можно построить целый город! То ли все, кто его загубил, ушли в запой , после которого так память притупилась...

"Плакала Саша, как лес вырубали..."
Кедры валили под стоном тайги.
С гнездышек птицы-кедровки срывались,
Соболь метался: явились враги!

Вдруг сзади кто-то трогает меня за рукав:
-Вы Зыкова?
-Да...
-А я Азий Ильеев...
Кажется, небо послало мне утешение: знали бы вы, как я рада вас видеть, Азий Ильтеев...
Сердце раздвоилось, отдав энергию единомыслия человеку неистовому, не хладнокровному наблюдателю вымирания жизни на своей родине. Его имя можно было поставить в один ряд с именами тех, кто вставал на защиту кедра и Телецкого озера. Это Н.Сазонов, В. Чивилихин, В.Парамонов,А.Жариков, Ф.Филиппов,Г.Сабанский,В.Варванец,В.Распутин академик Виноградов, Г.Кудряшов, В.Ветров и другие.
Мы приехали сюда в поселок Иогач на Всесоюзное совещание по проблемам лесозаготовок в горных кедровых лесах. Может быть лучше стоило бы махнуть к Черному морю лечиться от одной привязчивой болезни - вопить о спасении кедровой тайги. Эта правда не ластится, как псина у ног светил лесоводческой науки, не заглядывает в глаза местных держателей лесных фондов, не прикидывает на весах респектабельности, во что обойдется газетный плач о кедре.
Души ли довольствуются пока избушкой в два оконца, срубленной еще полвека назад на правобережье Телецкого озера, в которой длинными ночами дано нам размышлять, отчего люди, вскормленные тайгой, посягают на благословенные бадановые и папортниковые кедровники черневого пояса Алтая...
-Ах, Азий Владимирович! Только что вернулась из Байгола. Чувство такое, будто вырвалась из царства Кощея Бессмертного. Была в заподсоченных лесах...
Он вздыхает, встает со стула и начинает нервно ходить по комнате:
- Я буду добиваться встречи с Горбачевым! Надо бить в московские колокола, чтобы и на Алтае убоялись разбоя...
Это звучит, как утопия. Маленький человек малого народа - алтаец, подполковник в отставке, что он может? Только сопереживать боли земли-матушки, плача скупыми мужскими слезами, какие выдают в нем великого заступника кедровой тайги. Они наворачиваются в разговоре внезапно, точно захватывая его врасплох, и в эти минуты он походит на плаксу, в которого злые мальчишки бросают камнями. Мне, кажется, уготовано собирать эти слезки в единую чашу сострадания..."
"Азий живет близ Одессы в г. Котовске. А на Алтай приезжает каждый год. Его письма в "Звезду Алтая" храню в особой папке и не даю им залеживаться... С журналистами Азий Владимирович  делится своими тайнами, которые так или иначе можно связать с благоденствием божественного сотворения этого мира:
- Что такое кедр, знаете? Дерево - богоданное. В двести лет он становится взрослым и дает потом плоды четыре-пять веков, а может быть и больше, Бог весть... В его дуплах - лучшие гнездовья. Кому только он не дает приют - соболю, белке, бурундуку, колонку! Его орехом и хвоей питается все живущее в тайге.
А воздух? Он в кедровнике чище, чем  где-либо на земле... Если в день щелкать горсточку ореха, то за год кровь полностью обновляется...
«Тайга, как больная чахоткой, дышит неровно, задыхаясь от гниющих древесных остатков, обнаженная и оголенная донельзя», - писала с болью я в "Звезде Алтая".
  В 1988 году, в «Комсомольской Правде», вышла статья А.В. Ильтеева «Воспоминания о кедре», вызвавшая более 70 тысяч откликов. «Еще немного — и кедровая тайга исчезнет с лица земли», — писал он.«На примере своих родных мест, которые когда-то назывались черневой тайгой (то есть густой, нетронутой), я вижу, что мы делаем с кедром повсюду. Был у нас в стране мощный кедровый бык, остался один хвост. За десять лет лесозаготовители взяли весь кедр, оставили его только на скалах; сделав свое дело — переметнулись дальше, вглубь тайги. Люди, которых с детства учили убирать тайгу «под грабли», со слезами на глазах смотрели, как гибнет все вокруг».
  Во мне будто пробуждается благодарность за тот первый глоток воздуха, который я сделала только что появившись на свет - новорожденный младенец. И доверяясь признанию умудренного человека, я готова идти за ним в горные обители, добывать огонь огнивом, ночевать под открытым небом у костра или под материнским пологом кедра, всматриваться в каждую травинку, выживающую  средь каменных россыпей и скал.
Представляю - весной расщелкнется орешек и проклюнется  крохотный зеленоватый  росток - новое семя жизни. Кедр способен только отдавать, ничего не требуя взамен."
  ... Чего стоило добиться Азию Ильтееву встречи с Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым,знают немногие, в том числе и журналисты Алтая:
  "Кровь стучит  в висках, подташниает от надвигающего стресса. Кабинет Генсека. Навстречу идет Михаил Сергеевич. В светлом костюме. Всем памятное его родимое пятно на стыке темени и лба... Я достаю из своей папки письмо с подписями 150 работников трех леспромхозов Турачакского района и подаю его Михаилу Сергеевичу:
- Прочтите, пожалуйста!.. Когда я вернусь на Алтай, люди спросят, что, мол, сказал Генсек? Что пообещал?"
  Это было не первое письмо в ЦК КПСС от страждующих жителей Горного Алтая:  "Спасите Телецкое озеро! Оно загрязняется от устья Колдора, то есть почти на половину его акватории, включая заповедную часть. Почти все посадки хвойных деревьев, которые проводились в восьмидесятых годах в Бие-Телецком бассейне, погибли..."
  Старый охотник Азий Ильтеев мог бы сказать своему партийному вождю, что ему не приходилось видеть и слышать, чтобы алтайские охотники в тайге громко разговаривали, делали затесы на деревьях, стреляли по летящей птице и бегущему зверю, а, уходя, оставляли огонь непотушенным. От простуды они лечились травами, от ран спасали себя бальзамом пихтовой коры, не ходили в кедровник с топором... Даже скорлупка  кедрового ореха становилась целительным настоем, его пили от    глухоты,  неврозов и еще от ста недугов...
  Но для исповеди, кажется, должно было хватить гласа вопиющего в пустыне: "Уважаемый Михаил Сергеевич, Вы повернулись лицом к народу, обратились, чтобы народ говорил правду. Вот я и написал Вам правду гражданина страны Советов - сибяряка-таежника-следопыта."
            
               
Опубликовано в республиканской газете "Звезда Алтая"
июнь, 2017