Мой дядя

Посвящается Театру Юрия Любимова и А.С.Пушкину

     ГЛАВА ПЕРВАЯ

          I
Мой дядя самых честных правил,
Ваш изучив репертуар,
Не ходит больше на базар,
И в зоопарк ходить оставил,
И даже в баню! Навсегда
Забыл дорогу он туда,
Где нет любезного Фагота,
Где не встречается Шарлотта,
Где врать ни капли не устав,
Пьют пиво Гарри и Фальстаф,
Мефисто где раскинул сети...
Короче, ничего на свете
Нет привлекательней, друзья,
Чем вы! Согласна с дядей я.
 
          II
Всевышней волею Зевеса
Перехватив в метро билет,
Как мотылёк почти на свет,
Спешит к Вам дядя с интересом,
С Онегиным вперегонки:
Забыв с утра надеть калоши,
Перчатки, шляпы и очки,
Бегут, сбивая всех прохожих...
Позвольте познакомить Вас,
Вот и они уже как раз:
Онегин слева – он с биноклем,
А дядя справа – он с трубой.
Как дураки, вспотели, взмокли...
Успели! И горды собой.

          III
Судьба Евгения хранила,
Трепала дядю там и здесь,
Но коль в Москве Таганка есть,
То это их объединило.
И ни monsieur, француз убогий,
Не остановит их теперь,
Ни черти, дьяволы, ни боги –
Маячит им Таганки дверь!
Забыли карты, дам и пиво,
Работу, отдых, ужин, сон,
Их бесят Басков и Кобзон,
И сердце бьётся их ретиво,
Лишь третий прозвенит звонок –
Спешат, как дети на урок.

          IV
Когда же юности мятежной
У дяди отойдёт пора?
Пускай он извинит, конечно!
Но тётя, дядина сестра,
Печально поднося лекарство,
Не поняла: что за коварство? –
Была в постели вместо дяди
Одна записка лишь о том,
Что он в партере нынче сядет,
И счастлив этому! Дурдом.
Довёл до стресса дядя тётю,
Она микстуру приняла,
И по-другому не могла.
А дядя скачет на свободе.

          V
Мы все учились понемногу,
Но дядя только для того,
Чтоб всё забыть. Одна дорога
В Таганку нынче у него.
Одна печаль, одна забота –
Увидеть Гарри и Фагота,
И Мефистофелю внимать,
И вид учёный принимать,
Когда глядит «Маркиза Сада»...
С Онегиным ещё им надо
Успеть Татьяне подмигнуть,
Вручить цветы ей и куплеты...
Ну, дядя! Мне бы твои леты –
Была бы я скромней чуть-чуть.

          VI
Латынь из моды вышла ныне.
Но если правду Вам сказать,
То я бы Вам и по латыни
Не уставала бы писать.
......................
Я б написала Вам роман
В стихах, когда бы я умела,
Вложив всю душу во всецело
Нас возвышающий обман!
Но я до одури правдива,
А до латыни чуть ленива...
Вам напишу не без греха
На русском щас два-три стиха.

          VII
Высокой страсти не имея,
Таганки кроме, дядя мой,
Являясь вечером домой,
Слагает ямбы и хореи,
Не различая их при этом!
Гитару в руки он берёт,
И очень тётю достаёт
Своим возвышенным куплетом.
Потом Онегина зовёт,
Вдвоём выводят до рассвета
Рулады – не напасть ли это!
Вот и сосед уже идёт,
И шваброй в дверь слегка стучит:
- Когда ваш дядя замолчит?

          VIII
Пересказать мне недосуг
Его всех прочих завихрений,
Ведь другом дяди стал Евгений...
Как говорится, кто твой друг –
Таков ты сам, и дядя это
Собой наглядно подтвердил:
Гулять с Онегиным ходил,
Они шептались по секрету,
И говорили целый день
За кружкой пива благочинно
Лишь о Таганке – вот причина,
Что началась уже мигрень
У тёти! Не хотите ль вот:
Весь день в ушах: Фагот, Фагот!

          IX
Опять труба его зовёт!
Онегина стряхнул с дивана:
- Идти пора! - Отстань, ведь рано!
- Зато не поздно, идиот!
........................
........................

          X
Не может дядя лицемерить.
Совсем не дале, как вчера,
Пытался тётю он с утра
Так убедительно заверить,
Что без Таганки жизни нет,
День без неё посыпан пеплом,
Что лишь челом одним тем светлым
Нам в душу льётся тихий свет...
Онегин рядом с ним кивал,
Они друг друга понимали
С полслова! Расписав детали,
Сразили тётю наповал!
Сказала тётя, взявши шаль:
- А мне туда же не пора ль?

          XI
Как жалок тот, что всё предвидит,
Чья не кружится голова!
Мне это не грозит: едва
Увижу вас, так даже сидя
Теряю ось координат -
Как пьяный путник на ночлеге,
Забыв, вперёд или назад
Вчера он ехал на телеге.
Онегин с дядей поддержать
Меня вдвоём всегда готовы:
Что я не смею Вам сказать –
Они сейчас подскажут снова...
Покуда гул оваций стих,
Мы с ними выпьем на троих.

          XII
Мой дядя становился новым,
Меня он просто изумлял,
Когда сюжет ему являл
Фагота или Гарри снова.
Себя он просто забывал,
Когда на сцене был Мефисто –
Слезою непослушной чистой
Невинный взор его блистал...
Он даже падал наповал...
Конечно, если б не Евгений!
Но тот в порыве умилений
Про дядю не позабывал,
И вовремя ему привык
Давать таблетку под язык.

          XIII
Ну каждый день одно и то же!
Сердца кокеток записных
Напрасно сохнут – он не может
Уже и думать-то про них.
Татьянин взор его тревожит!
Вдвоём с Онегиным, бывало,
Татьяне пишут мадригалы...
Им даже тётя подсказала
Один шекспировский сонет –
Не подошёл он им, о нет!
Ни с кем такого не бывало,
Таких страстей не видел свет.
Ни Гете, Шиллер, ни Петрарка
Ещё так не пылали жарко.

          XIV
Мне дорог день, мне дорог час
И даже каждая минута,
Когда я снова вижу Вас,
Когда Ваш взгляд встречаю будто.
Мне дорог час, мне дорог день,
Мне дорог год и вся эпоха,
Когда я вижу Вашу тень!
Мне слышать Вас – и то неплохо.
На этом фоне сам себе
Я возражать не в силах боле.
В уме я, вроде, и не болен,
И предаюсь своей судьбе.
Не все ли жребии равны!..
Но сердца трепетные сны...
..........................

          XV
Бывало, он ещё в постеле –
Уже записочки строчит!
Да полно, дядя, в самом деле!
Смотри, уж остывают щи!
Уж тётя возле самовара,
Намазав маслом бутерброд,
Разлив какао, дядю ждёт!
Так нет, опять в руках гитара,
Опять свой ищет боливар,
Опять звонит ему Евгений,
И вместе скачут на бульвар,
Как два сверчка, и в нетерпенье
К Таганке понеслись опять...
Ну что про них ещё сказать?

          XVI
Онегин вновь часы считает,
Он облысел уж у окна.
Всё о Татьяне он мечтает,
А остальное – тишина.
Ничто не вечно – это ж надо!
Пейзаж сменился за окном.
Вчера грустили с листопадом,
Сегодня со снежком вздремнём.
Весна нечаянно наступит,
На даче вишни расцветут,
У Вас опять гастроли будут –
А зрители пусть снова ждут.
Круговоротом всё идёт,
И центр вращения – Фагот.

          XVII
Уж тёмно, звери спят и птицы,
Храпит мой пудель, дрыхнет кот.
А дядя тросточку берёт –
Да и вперёд! В метро садится,
Надеясь, что в театре ждёт
Татьяна. Едет с ним Евгений,
Для них там уйма впечатлений,
А главное средь них – Фагот!
Взлетев, как пробка в потолок,
Как лань промчались переходы:
Ведь даже Страсбургский пирог -
Ничто в сравнении с Фаготом!
А вот уже и цель близка!
Пивка сейчас бы два глотка...

          XVIII
Ещё бокалов жажда просит.
Онегин, высунув язык,
Не отдышался. Дядя вмиг
Уже в партере. Глазом косит,
Не видно ли из-за кулис
Хотя б одной ноги прелестной.
Его надежды бесполезны –
И дядя, очевидно, скис.
Разочарованно лорнет
На сцену дядя наш наводит:
- Фагот-то что же не выходит?
Не выйдет – сдам сейчас билет!..
Живой у дяди интерес,
Ему порой не вреден стресс.

          XIX    
 - Моя богиня! Где Вы? Где Вы? –
Онегин вдруг повесил нос.
Неужто могут Вас всерьёз
Здесь заменять другие девы?
Ход грустных мыслей оборвал
Внезапно гром рукоплесканий!
На сцену выехала Таня!
Как Пикассо нарисовал!
Блистательна, полувоздушна,
Брутально выглядит наружно –
Ни сколь не хуже, чем Фагот!
По шару ножкой в кедах бьёт.
Онегин только рот раскрыл.
Дышать, и то он позабыл.

          XX
Волшебный край! Как в стары годы
Сатиры смелый властелин –
Мефисто здесь! И не один!
Марат блистает, друг свободы!
Взлетел как Медный Всадник Страх,
Прошелся фонарём по лицам:
Кому там дома не сидится,
И все ль здесь на своих местах?
Как кот на дерево, Фагот
Залез на маятник над залом.
Душой исполненный полёт
Сколь ни смотреть – всё будет мало!
Всепожирающий угар!
Смеётся, плачет млад и стар.

          XXI
Дианы грудь, ланиты Флоры –
Имеют место быть, друзья.
Но Вам опять признаюсь я:
Мой взгляд по ним скользнувший скорый
Не подзастрял на том пока,
Что, может быть, иной ценитель
Отметить смог бы... Я ж не видел
Руки изящней, чем рука,
Что дирижирует чертями!
Нельзя посредством языка
О ней сказать – для этой длани
Нет адекватных слов пока.
У моря на граните скал
О ней грустил, её искал.

          XXII
Ни ножек Ваших, ни ушей
Онегин нынче не рисует.
А что рисует – это всуе
Не говорит пока. Уже
Почти закончен Ваш портрет:
Античный профиль Ваш медальный,
Харизматический, брутальный...
На нём лишь только шляпы нет.
Рисует кепку... Вновь сотрёт...
Ушанка тоже не подходит.
Хоть уши в ней на месте, вроде –
В ней Вас никто не узнаёт.
Прав Пушкин: только боливар
Украсит Ваш бесценный дар.

          XXIII
На свете много звёзд прелестных,
Обсыпан ими небосвод.
Но ярче всех, скажу Вам честно,
И удивительней – Фагот!
Пусть свет заносчивой луны
Блистает в каждой встречной луже...
Фаготом все ослеплены,
И ошарашены к тому же.
И в том признаться мы должны,
Что до него – как до луны.
...Сидит, безмолвный и туманный,
Мой дядя, думой потрясён:
Фагот пред ним, иль может сон,
Или мираж какой-то странный?

           XXIV
Театр закончен раздевалкой.
Сказав последнее «прости»
Всему, о чём душа грустит,
Пальто берёт Онегин... Жалко,
Что весь спектакль уже прошел –
Как жизнь, вмещённая в мгновенье.
Теперь придётся с нетерпеньем
Нам ждать другого. Погружён
В такую бурю ощущений,
Домой влачится наш Евгений...
А дядя, свеж как апельсин,
Автограф взял у трёх артистов:
Фагота, Гарри и Мефисто –
И был таков!  Вот сукин сын...

          XXV
Трещат январские морозы.
Очнешься вдруг средь суеты –
И нет серьёзнее, чем грёзы,
Метаморфозы и мечты.
А что ж Онегин? Кстати, братья!
С утра он примеряет платье,
И пишет оду, а в обед
Опять кропает Вам сонет.
Давно протоптанный маршрут
Опять его зовёт и манит,
И коль в метро билет достанет,
То снова будет тут как тут.
Ходила б только электричка.
Таганка – больше, чем привычка!


     ГЛАВА ВТОРАЯ
      
          I
- Больны, Вы, дядя?  Нету мочи,
Как беспокоюсь я! Три ночи,
Поверьте, глаз я не смыкал!
- Ну, брат Онегин, ты нахал!
Пока мне тетя ставит банки
(Страданий всех не описать) -
Тебя видали на Таганке
Два дня последние опять!
Я тут страдаю, как зараза,
Не тяпнул водочки ни разу,
Все силы – резвому перу,
Того гляди, с тоски помру –
А ты, Онегин, сукин кот,
Опять отнес Фаготу од?

          II
- Татьяна – апассионата!
Как Ниагарский водопад
Во мне ревет, лишь встречу взгляд.
- Тебе на воды, братец, надо.
Причем Татьяна? Вот Фагот –
Как было сказано – луч света!
Его лишь вспомню – кровь ревет!
Не передал он мне привета?
...Прервем начатый разговор.
Сидим у моря, ждем погоды.
И в предвкушении Фагота
Несем покуда всякий вздор...
Но как Татьяна хороша!
Belle endormie! Французы, ша!

          III
- Не задохнуться б от волненья –
Так грациозен Арлекин!
И это ангельское пенье,
И эти стройных две ноги,
Ушей прозрачная невинность
В контрасте с тонною белил...
Наш дядя этого не вынес:
- Онегин, ты уж говорил
Про эти уши нам когда-то,
Фильтруй хоть изредка базар.
- Но, дядя, я не виноватый –
Чуть не хватил меня удар
При виде их! Молчать хочу,
Но мадригал опять строчу.

          IV
- Я к Вам пишу, чего же боле? –
Как на работу к Вам ходя,
Писал Онегин на заборе,
И на скрижалях не шутя!
Писал в тетради и в блокноте,
И на манжете, на стене,
В метро, в трамвае, на работе,
С утра, и в полдень, и во сне.
- Мне б так писать, как Вы сыграли,
Как Вы умеете играть!
Всю душу вынули опять!
Мы с дядей так переживали,
Спускаясь за Мефисто в ад:
Взлетит ли этот голубь, гад?..

          V
...Когда взлетел, то за Мефисто
Мы с дядей с радостью вдвоем
Коктейля приняли по триста –
Теперь вот творческий подъем!
- Богиня, нимфа, совершенство !
В глазах очарованья свет!
- Онегин, крыша едет? – Нет,
Уже уехала. Блаженство,
И жар в груди, и юный бред!
- В мозгах при этом винегрет,
И ум еще в сужденьях зыбкий.
- Но, дядя, за одну улыбку...
- Онегин, спать пора, рассвет...
.............................

          VI
Онегин вспомнил на рассвете,
Чем он заканчивает год:
С Татьяной встретиться не светит,
Но есть Коровьев и Фагот!
И коль сегодня нам по-свински
Судьба дублера не сулит,
То даже есть еще Стравинский!
От счастья голова болит...
И лунный свет вокруг вскипает,
Луна танцует и поет,
И по-приятельски кивает
(Сейчас глаза протру) Фагот...
Блажен Онегин...  Даже сам
Не верит собственным глазам.

          VII
Давно терзаемый куплетом,
Онегин карандаш достал:
- Фагот – души моей кристалл,
Спокойно знает пусть об этом.
Я от Фагота пьян бывал!
И выходя, не видел двери.
На лбу аж шишки набивал,
Их набиваю и теперь, и
Сказать по Гамбургскому счету –
На эти шишки наплевать,
Коль мы идем сюда к Фаготу –
Чтоб, рот раскрыв, ему внимать
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья!

          VIII
И увлекательный, и вредный,
Безумный сердца разговор.
Онегин, как пергамент бледный,
Не видит явного в упор.
Рука ощипывает розы,
Что Ей за пазухой принес.
- Онегин, ты не Дед Мороз,
Пора переходить на прозу.
Свой сон волшебный перерви,
Окинь окружность трезвым оком –
В твоих всех письмах много ль проку?
Как жил без них – так и живи,
А лиру выбрось из окна.
Должно быть, шутит Сатана.

          IX
...А если ветер запереть,
То это будет спертый воздух.
Я прихожу на Вас смотреть,
Чтоб небо было в ярких звездах.
Вы так похожи на тайфун!
От Вас все зрители в угаре –
Фагот, Мефисто и Шу Фу,
И сногсшибающий принц Гарри,
И зажигающий Марат,
И Ха – пронзительный до жути.
Увидеть Вас еще стократ –
Но все равно ведь мало будет.
Спектакли Ваши – сердца пир.
Так вот на чем вертится мир?

          X
Финал гремит, пустеет зала.
Висит над городом луна:
Она у нас с тобой одна,
А значит, общего немало...
Затылок дядя почесал,
Слегка Онегин хлюпнул носом...
Грядут январские морозы,
Рождественские чудеса!
На Патриарших ждет Фагот,
Взмахнет Мефисто легкой дланью,
Марат на голове споет...
Не жизнь, а сплошь очарованье!
На улицах сияет снег.
Прекрасен день!
                Удачен век!


     ГЛАВА ТРЕТЬЯ

          I
Сомнений нету: наш Евгений
В Татьяну, как дитя, влюблен.
С восходом солнца на колени
Встаёт, и бьёт поклоны он,
И только об одном мечтает:
Что сердце Танино растает,
Уйдёт прохлада навсегда,
И не останется следа
Неодолимого барьера:
Ведь проще голову разбить
Или коленку, для примера,
Чем сердце Тани покорить –
А без неё и рай не рай,
Хоть здесь ложись и помирай.

          II
Онегин вновь часы считает,
Молчит проклятый телефон.
Его об стенку разбивает,
И запрягает лошадь он.
Вот у крыльца. К Татьяне входит,
Одну её, как перст, находит,
И дверь закрывши на засов,
Пьют кофе несколько часов.
Журчит их плавная беседа
В обход банальных пошлых тем:
Спросил, умеет ли котлеты
Она готовить, и затем
Чем Марк Шагал её пленил...
Тут генерал в дверь позвонил.

          III
Пришлось открыть, хоть и некстати.
Но генерал был не один.
Наполеон с ним при параде,
Фагот и Пушкин, сукин сын.
Татьяна тут же стол накрыла –
Всю жизнь как будто так и было,
При этом только лишь коньяк
Надыбать не смогла никак:
Онегин уж отжал бутылку
В свободной живости своей,
И объяснял теперь всем пылко,
Что ямб красивше, чем хорей,
При этом их не различал,
Но главное, что не молчал.

          IV
Фагот, на эпиграммы падкий,
Шутил отменно и умно:
- Онегин, - мол, - твою тетрадку
Пора издать уже давно!
Автограф я поставлю! Враз
Маркиз де Сад её продаст,
А мы с тобой на гонорар
Пойдём, Онегин, на базар –
Там, говорят, поспел редис,
И привезли с югов черешню.
Да брось, Онегин, не сердись!
Давай с тобой, мой друг сердешный,
Хлебнём на брудершафт пока!
Есть на закуску полсырка.

          V
...Пока Татьяна и Онегин
Курнуть ходили на балкон,
Фагот доел все чебуреки,
Разлил в стаканы самогон,
Наполеон порезал сало,
Послал за пивом генерала,
А Пушкин бакенбард искал,
При этом изредка икал...
- Пойдём назад, а то увидят –
Татьяна Женю позвала
Домой с балкона... В этом виде
Столь убедительна была,
Что рядом всё-таки одна
Упала бабка из окна.

          VI
Как Сатана любовью шутит!
Как чувств кипит водоворот!
Онегина, как щепку, крутит...
Татьяна же – наоборот:
Сидит спокойна и вольна,
Не ковыряет лишь она
В носу – и в этом ей спасибо!
Как фаршированная рыба
Несуетлива, холодна,
Зевает и затылок чешет...
Такая без ножа зарежет,
С такой пьянеешь без вина...
Онегин в рот ей посмотрел,
И окончательно сдурел.

          VII
Татьяна вымыла посуду,
Онегин чашки вытирал,
Фагот доел салата блюдо,
Вернулся с пивом генерал,
Приклеил Пушкин бакенбарду,
Наполеон раскинул карту,
На ней искал и так и сяк
Хотя б один приметный знак,
Хотя б пунктир до Шарантона...
Нашел лишь озеро Байкал.
На это плюнул оскорбленно,
Козлом в пампасы ускакал.
Поздравим с берегом! Ура?
Не правда ль, нам уже пора.

          VIII
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Читая эту ерунду...
Как говорил когда-то Сади:
Ты позвони, а я приду.
Сам понимаешь, образован,
С кого Татьяны нарисован
Великолепный идеал...
Сегодня рок его отъял,
Но жизнь не кончена, и рано,
Бокала не допив до дна,
Не дочитав её романа
Прощаться с вами дотемна –
Считай, что я с тобой дружу
И не прощаясь ухожу.

          IX
Я брошу в унитаз монету,
Чтоб вновь вернуться в этот дом,
И принесу с собой котлету,
Но речь здесь вовсе не о том...
Как Сади некогда сказал:
Что наша жизнь? Базар-вокзал
Под вопли бурной Мельпомены.
Уселись, и возок почтенный
Скользя, за воротА ползёт...
Что день грядущий принесёт –
Живое слово или холод?
Блажен, кто смолоду был молод,
И в минеральный свой бокал
Немного виски подмешал.

          X
Дрожа с термометром подмышкой,
Пишу Онегина рассказ.
Меня он впечатляет слишком.
(Надеюсь, и немного Вас.)
Как будто громов череда
Среди безоблачного неба,
Когда я вижу Вас! Когда
Ко мне являетесь во сне Вы...
И в тьме полуночи унылой
Мефисто вижу призрак милый –
Как будто ангел во плоти!
(Господь, сравнение прости.)
Хоть мы не видели Парнаса -
Онегин, запрягай Пегаса!
В театр, друзья! Скорей, скорей –
Там сладкий сон души моей!..
E sempre bene, господа.
(В фонтане есть ещё вода.)


     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

          I
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Насмешник иль доброжелатель –
Читай! Немного уж осталось:
Конец сезона – эка жалость!
В минуту, злую для меня,
Когда запрут театра двери,
Лить слезы буду о потере,
В душе заботливо храня
Тот образ чистый, светлый, нежный,
И голос, и бездонный взгляд –
В воспоминаниях мятежных
Они мне молодость продлят.
...А бес хвостом взмахнул игриво...
Здесь всё - гармония, всё - диво.
 
          II
А счастье было так возможно!
Казалось – руку протянуть,
Чрез рампы свет перешагнуть,
И Вас потрогать осторожно...
Неужто вправду настоящий,
Живой мой верный идеал?
Как ночью свет луны блестящий,
Как солнце в полдень! Как бокал,
Наполненный вином игристым,
Как Тихий океан неистов,
Неисчерпаем, как фонтан –
Потух от зависти вулкан...
Мечтать не вредно, но пора
Пока заканчивать. Ура?

          III
В час между волком и собаки
Мой неисправленный чудак,
Хлебнув стаканчик для отваги,
Онегин не заснёт никак:
В крови горит огонь желанья!
- Какие плечи! Что за грудь!
Душа ждала кого-нибудь –
И дождалась! Очарованья
Я передать здесь не могу,
За ней глазами лишь бегу,
Всех благ желая сердцем ей,
И тем уж счастлив в жизни сей...
Да ты не слушаешь меня!!!
- Онегин, это всё фигня.

          IV               
Ужель загадку разрешили?
Ужели слово найдено?
Евгений, ты согласен, или...
Опять сморкается в окно!
Твой вид сегодня нездоровый,
И каши не доел перловой,
Не выпил в ужин свой кефир...
- Так вот на чем вертится мир?!
Оставь меня! Перо, бумагу!
Я напишу ей, после лягу.
Томим горячкой ожиданья,
Татьяне он строчит посланье...
............................

          V
Отдавшись странному волненью,
Сидит, задумчив, у окна –
Кто, угадали?  Наш Евгений!
Как в ухе негра, ночь темна.
Мы продолжаем нить рассказа.
Бесплотна мысль, бессилен разум –
Ему возвышенную страсть
Не передать, хотя бы часть,
Не обратить в живую плоть
Фантазий бешеных кипенье,
Не удержать за хвост мгновенье –
Да будь ты Люцифером хоть...
Светил Онегину при этом
Знакомый образ прежним светом.

          VI
Проклятье медленных часов
И духота ночей бессонных!
Вдруг кажется, что нет резона
Писать, иль не хватает слов...
Но под мелодию мечты,
Как будто бы не знавшей слова,
Как гений чистой красоты,
Мелькнёт Татьянин образ снова.
На миг её встречая взгляд,
Ей в душу загляну как будто...
Как ни обманчива минута –
Я сладостной отраве рад.
Дай миг мне, чтоб я мог сгореть!
Хотя б не полностью – на треть.

          VII
Всего, что плёл ещё Евгений,
Пересказать мне недосуг.
Он был нормален, хоть не гений,
Да занесло в Таганку вдруг...
Мечтам младенческим отрава:
Татьяна слева, Пушкин справа,
Ещё Мефисто и Фагот,
Принц Гарри пить с Фальстафом вышел –
Здесь у любого съедет крыша,
Кто раньше не был идиот,
Кто не был им ещё пока
Хотя б до третьего звонка,
Но сквозь магический кристалл
Им в некотором роде стал.

          VIII
Ваш образ время не сотрёт,
Не унесет круговоротом,
И, не успев прийти в субботу,
Онегин в пятницу придёт,
Настроясь на привычный лад
(Восьмое место, пятый ряд,
И жар души пока не вянет),
Сонет из пазухи достанет –
Исчерканный бумаги клок...
О, мой Создатель! О, мой Бог!
В нём страсть не знает, где исход –
Рвёт цепь и просится в полёт!
...Однако, Женя, что за вид?
Ты желтый! Печень не шалит?

          IX
- Онегин, выкинь этот бред!
- Я стал весь существо иное!
Готов её сандалий след
Искать в пустыне среди зноя.
За то, чтоб прядь её волос
Вблизи, развившись, трепетала
(Онегин бормотал устало),
Я зуб отдам! А может, нос...
Онегин потерял серьёз,
Устав писать четверостишья,
Расплылись строчки, всё слилось...
Уснул он наконец-то. Тише!
Сон снится... Дрогнули ресницы...
А дальше – выдраны страницы.

          X
А мы их соберём и склеим!
Не сильно их зашифровал
Наивный юноша Евгений...
Так что же он во сне видал?
Он белены объелся, детки:
Ему приснился зоопарк.
Вдвоём с Татьяной просто так
Бредут они от клетки к клетке...
Вдруг лапу высунул медведь,
И хвать Татьяну! Вот так номер!
Татьяна – ах! Медведь – реветь!
Онегин с страху чуть не помер,
Но честь Татьяны защитил!
А сзади вылез крокодил...
               
          XI
Бегут, назад взглянуть не смея,
Дороги перед ними нет,
И крокодил грохочет вслед...
А вот цветущая аллея,
Сирени голову кружат,
Жуки июньские жужжат –
Здесь заблудиться бы в трёх соснах!
Да только крокодил несносный
Схватил Татьяну за подол,
Она и ахнуть не успела...
Онегин, видя это дело,
Проснулся, принял валидол –
И сон продолжил, чтоб опять
На ход событий повлиять.

          XII
В тоске растущего испуга
Ещё томиться нам дано:
То ль вещий сон, то ль просто в руку,
То ль голливудское кино...
А дальше вот что, братцы, было:
Из крокодила Таня сшила
Себе ботинки и берет
(Приснится же подобный бред!)
Всю голову сломал Евгений:
Каких же новых приключений
Зловещий сон ему сулит?
Мартын Задека пусть решит!
...Задека репу почесал,
Но этот сон не разгадал.

          XIII
Фортуну чтим мы непреложно,
Преданья тёмной старины...
Но что Задека?! Наши сны
Понять и Фрейду невозможно.
Огнём волшебных этих глаз
Почти как пулей в грудь он ранен –
Онегин молчалив и странен,
С ним всё как будто в первый раз.
...Здесь главное – не сбить строфу,
Без пошлых тем и без жеманства,
Без вечных истин, без педантства,
Без упований на судьбу...
Мы шлём с Онегиным от нас
Вам всем привет... в который раз.

          XIV
Слегка с Онегиным мы схожи,
Смешались наши с ним черты:
У нас ведь с ним один и тот же
Образчик чистой красоты.
Сама задумаюсь порой:
Бой сердца мой или не мой?
Должно быть, мой, раз между строк,
Татьяна, я у Ваших ног –
Подобных нет в пределах мира,
О них вздыхает наша лира,
Близ них рождает тёмный ум
Фонтаны звуков, чувств и дум...
День без театра столь же пуст,
Как веника облезлый куст.

          XV
Как роза в хрустале – вино.
Как айсберги – твои колени.
А на закуску есть пельмени...
Онегин выглянул в окно:
Ночь бездыханна и нежна,
От тайных мыслей грудь томится.
Спят рыбки, птички, вся страна –
И лишь Онегину не спится.
До сна ли здесь? Взошла луна.
Душа стесняется волненьем,
Звучит, трепещет и должна
Вот-вот свободным проявленьем
Излиться с кончика пера...
- Онегин, хватит, спать пора.

          XVI
Как туча грома и сверканья,
Душа желаньями полна.
Я пьян сегодня от желанья,
Чернеет небо, ночь черна.
Чем гуще тьма под небосклоном,
Тем утро кажется светлей,
И больше в воздухе озона,
Когда гроза пройдёт сильней…
- Ты о природе иль о ней?
Пора уж стать чуть-чуть умней:
Чтоб не пугать ничьих ушей,
Пора нам пятую тетрадь
От отступлений очищать.

          XVII
У нас теперь не то в предмете:
Я от Таганки без ума.
Вернее места нет, заметьте,
Для передачи Вам письма.
В тот миг с его миражным раем,
Который вижу и во сне,
Иду навстречу Вам, взлетая,
Как на Шагала полотне.
Я видеть вас ужасно рада,
Хоть в этот миг во мне слиты
Обетованье и утрата
Небесной вашей красоты...
...Признанье вырвалось, хоть режь.
Сожги его, а хочешь – съешь.

          XVIII
Услады бытия не вечны,
Как сгусток пены на волне...
Кто любит Вас, тот глуп, конечно,
А кто не любит – глуп вдвойне.
Всего нам истина дороже –
Скажу, подумать не успев:
Татьяна всех прекрасней дев!
Подумав, повторю всё то же.
...В своей задумчивости сладкой
Сидит Онегин до утра
В обнимку с клетчатой тетрадкой...
Зевнул, прихлопнул комара,
Обвёл осиротелый круг...
Когда ж прискачет милый друг?

          XIX
Ответа нет! Пиши, Евгений,
Хоть в Интернет «Войну и мир»,
Сонеты, мадригалы, пени –
Их не читает твой кумир.
Сидит, небось, пред зеркалами –
Ведь он же важный гвоздь в программе,
Практически ни одного
Спектакля нету без него!
Когда ему твои творенья
Читать? За шкафом на полу
Лежат, несчастные, в углу,
В компаньи банок от варенья.
Не так ли, друг?  - Ничуть! Куда!
Пишите оды, господа!

          XX
Надежду тихую лелеет
Онегин с самого утра.
Лишь только зорька заалеет,
Как вспомнит, что в театр пора...
Высокой страстию сгорая,
Буквально гибнет в цвете лет,
Когда в афише Тани нет...
И исцелиться не желает.
Давно б отправился к водам –
Глядишь, исправился бы там.
В Египет, на худой конец...
Так нет! Припёрся, молодец,
Опять в Таганку! И попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.

          XXI
Опять полна народу зала,
Партер и кресла – всё кипит.
Любимов жвачку не велит...
Чего-то я не то сказала.
Протру-ка лучше свой лорнет!
Пока Мефисто бегал в зале
(Свободный, в цвете лучших лет) –
Крылами ангелы шуршали.
И я, Онегину вослед,
Строчила снова тот же бред...
Кто не был глуп и нем, любя,
Горячку рифмы не изведал,
Спал ночью, вовремя обедал –
Тот, очевидно, был не я.

          XXII
Здесь все, к кому душа стремилась –
Татьяна, Гарри и Фагот,
Мефисто к нам из ада вылез,
Шу Фу то бреет, то стрижет,
Фальстаф по пиву разливает
И в ванне парится Марат,
На щёку Пушкин надевает
Дежурный рыжий бакенбард,
Здесь лес и дол полны видений –
Без них скучает наш Евгений
В круговороте бытия...
Согласна в многом с ним и я.
...Театр – как рай, где грезят все
По неописанной красе.

          XXIII
Опять глаза туманят слёзы,
Душа вскипит, потом замрёт –
Не передать восторга прозой,
Когда на сцене вновь Фагот.
Хожу в глубоком нынче сплине,
Не видя Вас два дня подряд.
Я якобинцем стал отныне –
Лишь потому, что есть Марат.
Без Вас сижу в тоске и муке,
А Вас увижу – снова взлёт.
И поражают Ваши руки,
Как мысли творческой полёт,
Как мимолётное виденье...
Клянусь Евгениевой тенью.

          XXIV
Когда-то были все моложе,
Да что об этом вспоминать...
Что есть сейчас – всего дороже.
Что будет – не хочу узнать.
Лежать у волн, взбираться в горы...
Спуститься с гор и взять билет
В театр любимый мой, в который
Хожу не помню сколько лет
И в шквал, и в шторм, и в непогоды,
И на спектакли все подряд,
В которых есть следы Фагота
Или присутствует Марат.
Любые жертвы в этот храм:
Как наш Евгений, зуб отдам.

          XXV
Сей храм нам больше может дать,
Чем сто чудес большому свету,
Чем верующим – благодать...
Ночь приближается к рассвету;
Все чувства, дремлющие в нас,
И всё, чем дух обуреваем,
Что не охватывает глаз –
К твоим стопам сейчас слагаю.
Готова в обморок упасть,
Но воля и рассудка власть
(Пусть циник что угодно врёт)
Упасть в театре не даёт...
В том, что родит в нас вдохновенье,
Вам равных нет – вот наше мненье.
               
          XXVI
Финал гремит, пустеет зала,
Толпа на площадь побежала,
И если вдруг автограф взят –
Фанатки с радости визжат.
Друзья! Вам сердце оставляю.
Мне ваш автограф ни к чему.
Что в нём? Ни сердцу, ни уму.
Я снова видеть вас желаю.
Рисует трепетно рука
Черты волшебницы прекрасной:
Ежеминутно, ежечасно,
С утра до третьего звонка...
Опять я не прощаюсь с ней.
Последний вздох, о други – ей.