К светлому будущему. III

Я, смену оттрубив, сверну в «Пятёрочку»,
жена сказала: «Дома ни шиша,
тебе, оболтус, хватит хлеба корочку
под пиво, мне ж баюкать малыша,

ему ж давай уже не кашу манную,
не вырастет на чёрством сухаре,
не станет жрать, как ты, селёдку ржавую,
подай ему сосисочку с пюре».

И вот в «Пятёрочке», да на прилавочке
от всяких кушаний пестрит в глазах,
я к продавщице одноклашке Клавочке
(однажды, помню я, в одних часах

мы с ней проснулись утром на скамеечке, –
но дело давнее, я не о том),
так вот, я подлетаю к этой девочке,
а Клавка: «Набирай, зайдёшь потом!»

И вот кладу-кладу в свою корзиночку
картошку польскую, немецкий лук,
жене вишнёвку, чешскую наливочку,
балтийских килечек пятнадцать штук,

да три кило морковки из Израиля,
две палки итальянской колбасы,
себе пивка из Чехии три барреля,
бразильской вырезки побольше – на весы,

ах да, ещё тресочку из Исландии,
да белорусских беленьких грибов,
да не забыть бы сыра из Голландии,
Мартеля из французских погребов…

Я с этим всем подруливаю к Клавочке,
ей, Клавке, это дело не впервой: –
 «Щас запакую, подожди на лавочке», –
и, завершая подвиг трудовой,

я пру домой всё это из «Пятёрочки»,
там ждут меня сынишка и жена,
поглядывая зорко из-за шторочки.
Я в дом вхожу, жена поражена

пивком из Чехии, колбаской краковской;
лучок израильский, французский сыр
пусть не покажутся ей редким лакомством, –
всё это следствие борьбы за мир,

теперь картошку возим из Израиля,
не чернозём у них – песок пустынь,
и нефти в тех пустынях нет ни барреля,
а есть своя земля да неба синь.

Пусть на Руси горланит власть безмозглая,
там русского осталось: хлебный квас,
да водка, брюква, да картошка мёрзлая,
да блеск бездушных и холодных глаз.

Так будем жрать от пуза из «Пятёрочки»,
сожрём – и добрый мир ещё пошлёт,
а Русь пошлёт свои бомбардировщики,
и выпьет, и потом ещё нальёт.

15.09.2021