Прощаю

Лелея наивные надежды о единственной настоящей любви, один раз и навсегда,
Ты доверяешь человеку.
Открываешь всю себя.
Вот я, раскрытая книга, бери и листай,
Рассматривай, познавай.
Только не переписывай слова, и страницы не вырывай.
Ты отдала всю себя, не жалея ни грамма.
Ты верила. Он плюнул раз.
Замазал две страницы черными, как сажа, фразами.
Потом сказал: «Прости. Не я это, не я. Попутал бес проклятый. Ведь ты же знаешь, я люблю тебя».
Конечно, знаю.
И прощаю.
Прощаю все любя.
А дальше, ставки увеличив, он начал жадно потрошить сплетение меловых страниц .
Он не жалел.
Топтал, сжигал, по миллиметру обрывал,
Кидал о стену, бил с нахлестом, смердящей слизью обливал.
И все твердил: «Прости, не я это, не я. Попутал бес проклятый. Ведь ты же знаешь, я люблю тебя»
Конечно, знаю.
И прощаю.
Прощаю все любя.
Я помню то большое унижение.
Я помню дрожь белёсых рук.
Твои касания больные.
И сердца слабого кричащий стук.
Я помню дикие глаза, что говорили мне о лете,
В безжалостных руках держа мое измученное тело.
Я помню рук сжимающих касания вдоль тонкой, хрупкой, детской шеи.
Бывало от любви взлетала, но сразу падала плашмя, и не могла подняться даже на колени.
Я помню каждую иглу, что ты втыкал в меня с ухмылкой.
От всей твоей любви ко мне, во мне остались только дырки.

За окнами была зима. Ночь. Тишина.
Я доверчиво спала.
Ты вдруг решил, что можешь все.
С бездушным зверем взаперти, одна.
Прощай. Прости.
Время так тихо идёт.
Истошный крик доносится из спальни,
И не откликнется никто.
Лишь тени наблюдают с потолка печально.
Ты изодрал мои страницы, оставив лишь обрывки корешков,
Ты превратил все в пепелище,
Оставил кладбище погасших мотыльков.
И все твердил: «Ведь ты же знаешь, я люблю тебя»
Конечно, знаю, знаю…
Не прощаю.
Не убивают мир любя.