Цикл эссе Книга памяти Алексей Хижняков ч. 4

Не знаю, с чего даже начать первую строку, поэтому просто пишу вот этот бред  в надежде всё-таки немного разогреться и выдать вам эдакие умные слова для вступления, но...но нет, этого, к сожалению, не происходит, уж простите. Сложно, но я попробую.Так, если всё же начать без красивых слов и перейти сразу к сути, то рассказать я вам хочу о молодом человеке, который погиб от пули. Нет, не на войне, как, наверное, сразу могли подумать некоторые из вас, а геройски отдал свою жизнь в мирное время, прикрывая напарника (он тоже погиб). Летишь ты такой ночью на вызов, а тебе по дороге навстречу, обнимаясь, идут влюблённые парочки, сонные трамваи, и ты даже не можешь представить, что это как раз то, что ты увидишь последним в своей жизни. Алексей был студентом Удмуртского государственного университета, учился на историческом факультете на последнем курсе, подрабатывал во вневедомственной охране, так как был единственным кормильцем в своей семье. Я тоже был студентом и ровесником Алексея. В памяти сохранился момент, когда его мать отправила со мной из Камбарки в Ижевск важную справку, касательную алиментов (он тоже рос без отца, и для чего-то ему там нужна была эта справка). Это была весна, переходящая в лето, а может, уже и было лето, честно, уже не помню. Что мне ещё запомнилось и понравилось, так это то, что общежития Удмуртского государственного университета чинно стояли в один ряд, как на параде, и перед ними словно чёрной лентой пролегал тротуар. От своего трамвайного кольца, которое располагалось в районе Буммаш, я мог спокойно доехать за три или четыре остановки до нужного места, где жил Алексей, поэтому мне было ничуть не трудно передать своему товарищу эту бумагу. Для меня было честью общаться с Алексеем, так как национальный государственный университет, где он учился, да ещё с историческим факультетом, для меня был чем-то недосягаемым, и в свои восемнадцать или девятнадцать лет я вёз справку с особой гордостью, так как был хоть немного, но причастным к этой студенческой элите. Почему у меня сохранилось это всё в памяти?! Я, честно, не знаю. Ведь это, по сути, обычная просьба, которых в жизни моей было очень много, но мозг отчётливо сохранил именно эти ощущения и видеоряд в памяти. Вспоминая уже заезженные со временем обрывки, я часто хоть немного, но наполняюсь доброй энергией. Иногда на съёмках тратишь невероятное количество энергии и сил, что «мама не горюй», но только вспомнишь Лёшку, как будто и не было этого опустошения. Ещё помню середину 90-х, камбарскую осень и урок русского языка в тридцать третьем кабинете школы номер два, где Римма Геннадьевна с лёгкой радостью на сердце обратила внимание на то, как её класс за окном (у Алексея она была классной) аккуратно снимает гроздья рябины. Нам тогда было очень смешно наблюдать за тем, как ребята на дереве нарочито раскачивали ветви рябины, с которых на внизу стоящих скатывалось огромное количество дождевых капель. Рябину в гигантские пакеты собирала умелая троица, среди которой был и наш герой Лёша Хижняков (мы тоже собирали рябину в свободное от учебы время и сдавали ее в лесничество). Всё эта происходящая за окном картина длилась примерно около тридцати секунд, после чего мы продолжили урок, но Римма Геннадьевна (сейчас она директор этой школы) ещё долго хранила добрый блеск своих глаз от увиденного. Я думаю, что она часто вспоминает этот класс. У неё, конечно, были и другие классы, но этот особенный, и его она точно никогда не забудет, так как именно он оставил весьма контрастные воспоминания не только в её жизни. Кроме позитивных моментов есть, конечно, и неприятные, о которых особо никто не любит вспоминать, но и забывать про них тоже категорически нельзя (поэтому я и пишу). Многие из ребят этого класса очень трагично закончили свою жизнь: передозировка, суицид, ну, и это Лёшкино роковое огнестрельное ранение. Почему я пишу об этом? Да потому что совесть заставляет брать в руки перо и макать его в правду прожитых лет. Самое забавное, что Алексей жил по-соседству, через забор от моего когда-то приятеля Женьки Егорова (я о нём уже писал ранее), которого тоже уже нет в живых. Иногда, прогуливаясь ночью по камбарским закоулкам, приходишь к выводу, что где-то рядом со мной, по этим же улицам, ходит сама смерть (Америку открыл), которая, заглядывая в окна, параллельно теребит лепестки своего чёрного искусственного цветка, но это, к сожалению, игра не в "любит-не-любит"... а в "умрёт-не-умрёт". Я думаю, что она с циничной и холодной улыбкой на лице тихо шепчет себе под нос... «умрёт-не-умрёт ...умрёт-не-умрёт», и те, кто проскочил этот катализатор смерти, если честно, долго не радуется, так как живёт этот человек в очень сильной нужде, а это говорит о том, что дама в чёрном скоро опять к нему вернётся. Часто ближе к ночи, зимой я выбегал из ночного клуба на заснеженную дорогу, чтобы немного освежиться и, уже умывшись снегом, будто что-то всегда чувствовал, поэтому плавно переводил свой взгляд направо в сторону школы, и, как всегда, отчётливо видел Женю Егорова и Лёшу Хижнякова. Я хоть и был редким гостем в подобных развлекательных заведениях, но эта картина постоянно вспыхивала тогда перед глазами да и осталась до сих пор. Правда, со временем исчезла точная детализация и те ощущения, которые я испытывал на тот момент. Дома парней в своё время располагались рядом с этим же клубом, поэтому мозг, хорошо запомнив это, постоянно рисовал в моём воображении аватары мальчишек, стоящих возле своих дворов. Сказал бы я тогда о своих ощущениях окружающим людям, и был бы, я думаю, не понят, так как вахтовики, заводчане, охотники и рыбаки не самые лучшие собеседники в этих вопросах. Сейчас того двухэтажного дома, в котором жил Алексей, уже нет, но если у вас богатое воображение,то вы сможете его легко создать в вашем сознании. Если вы отправитесь по улице Маяковского вверх в сторону завода газового оборудования, оставив за спиной школу номер два, то сразу с левой стороны в один ряд увидите стоящие берёзы. Именно здесь, где начинает формироваться березовая аллея, как раз и располагался тот самый двухэтажный дом, во дворе которого был столик, лавки, где я был частым гостем. Здесь играли в карты, пили чай, признавались в любви, и ещё постоянно здесь стрекотали сверчки. Сейчас уже нет ни дома, ни калитки, только сплошная заводская бетонная стена, будто бы здесь никогда ничего и не было. А ведь именно этот дом служил проходным двором к заводским теплицам, где зимой можно было найти огромное количество гигантских свисающих сосулек, и детьми мы видели как раз не сосули,а огромные залежи космического оружия. Тогда, насмотревшись фантастических фильмов в видеосалоне, хотелось повстречаться с инопланетянами или роботами. Поэтому двор Лёши Хижнякова служил порталом к арсеналу с оружием, которого бы хватило не на один двор. Мы скрывали эту тайну от других мальчишек, чтобы не дай бог про неё кто-то узнал, и у нас это неплохо получалось. Из того, что когда-то было, осталась только сверчковая трель в тёплое время суток, которая исполняет реквием, под который всплывает образ молодого человека в чёрной кожаной куртке с заправленными джинсами в военные берцы. По своему характеру Лёша мне всегда напоминал образ Данилы Багрова. Что тот, что этот говорили всегда то, что думали, без слов, вредителей в речи, жили по законам совести и были порядочными людьми. Сейчас фотография Алексея выгравирована на памятной мемориальной доске возле одного из отделов РОВД г. Ижевска.На протяжении последних лет Алексей, как и многие другие мои хорошие знакомые, смотрит на нас с чёрной, блестящей доски. Немного жутко от того, что ты знал очень многих людей, а они теперь смотрят на тебя из гранита. Например, на фасаде школы номер два, в которой я учился есть доска посвящённая Зое Ивановне Поддубской. Затем на фасаде школы-лицея куда я перевёлся после девятого класса, есть доска, посвящённая Аргентине Ивановне Гуровой (я про неё уже тоже писал ранее). Рядом с лицеем до сих пор стоит дом спорта, где я посещал такие секции как каратэ и бокс, так вот это учреждение тоже имеет памятную доску, но уже посвящённую памяти Владимира Наумовича Белграя. Если двинуть дальше в заплотинную часть города, то по центру плотины тоже был когда-то небольшой памятник, посвящённый замученной и убитой Свете  Акмалиевой (сейчас, говорят,один из убийц девушки живёт и работает в камбарском такси. Интересно, о чём он думает, проезжая мимо места смерти своей жертвы?) Если ещё дальше продвинуться ближе к техникуму, то там есть улица в честь героя России Юрия Курягина (про молодого человека отдельная история). С этими людьми меня так или иначе сводила судьба, но эта история о другом. Эти странички памяти я посвящаю Алексею Хижнякову. Дружище, мы помним тебя, твой двор и те разговоры.