букет из фильма Граф

Подельники называли его Графом, но предпочтительнее было называть  дядей, ибо он не одевал шляп и не ходил с тросточкой, хотя гриф секретности безупречно соблюдал - говорил тихо под громкую музыку. Побывав в частной тюрьме, где хорошо кормят только за деньги, он познакомился с ребятами с романтикой и с жаждой мести. Свободу встретили у дяди - скромно, вкусно без гранённых стаканов. Пережевав сообщение о первом деле, разъехались по домам, к жёнам, к детям, к родителям. Семь человек, мужчин, семь я, честная, не прощавшая обид, унижений, не подставляющая щеку врагу, только женщина могла иметь доступ к телу. Жертва, он же судья, накопил за свою крысиную жизнь кучу наличности, бачок цацок, и мечтал о яхте. На тахте, если твои мозги не нагромождение персиковых косточек, а луга, с аккуратными грядками дерзких мыслей, можно поймать в сети любую акулу нечисти, расколоть его оболочку и дойти до лабиринтов его пирамид в норе, за пределами его полёта до глубины дачного подвала и городской канализации. От дядиного плана невозможно было улизнуть, убежать, ускользнуть, вся операция было на основе аксиом, точных формул, правил и приближалась к жертве уверенной поступью кремлевских часовых на дежурстве. Сначала дом судьи лишился интернета и все 24 камеры наблюдения превратились в спящих бля, извините проституток после трёх смен презервативов. Вместо лоха из компании для проверки кабеля, приехала бригада дяди, на машине которой и на спецодежде красовалась название местной коммуникационной  фирмы, и пока лох, окутанный мхом, находился в багажнике за углом, все углы и подвал судьи были очищены от хлама: зелень в коробке от огромного телевизора, бочонок с цапками вместо пива, пара яблочных телефонов с не взрослой порнографией, портмоне с итальянской беретой с патронами, графин из сервиза какого то Людовика с алкогольным содержанием и самое главное, коллекция часов, показывающих подлое время на земле. Через 7 месяцев отпуска, дядя снова собрал  мужчин на встречу, которая была организована на блошином рынке в конце города, где самый юный участник  бригады мстителей, китаец Чип, продавал браслеты. Купив у него по браслету с  картой следующего концерта виртуозов с подробным инструктажем,  артисты разошлись на все четыре стороны большой, дружной семьи. Через 7 дней к дому другого судьи, он же вторая жертва, подъехала машина с мебелью. Грузчики дяди взвалили на плечи два кресла и диван, аккуратно завёрнутые в прозрачный пластик, и понесли к резным дверям с лазурными стёклами и золотыми ручками. Судёнышка, пышная фарфоровая американка сияя своим безукоризненным белым зубным рядом в полости чёрного лица, открыла объятия входа в норку. Через 77 минут грузчики вынесли старую мебель с новым дорогим содержанием на пару лимонов с мандаринами и уехали куда глядели глаза дяди. Оперативная группа после осмотра места происшествия была на грани сумасшествия - вместе с похищенными богатствами, следы преступления тоже благополучно  покинули все камеры вокруг да около ограбления и только красная липкая лента на белых зубах подчеркивала пролетарские ноты в этой увертюре авантюристов. бригада оперилась, околёсилась, охатилась и стала любить дядю особенной, благодарственной любовью. Они дружной волной подталкивали его к новым приключениям, но дядя не торопился и решил ходом одного коня оседлать всех арабских скакунов с владельцами ипподромов. На  видеокассетах первого судьи, отчётливо сверкала рожа и попа одного, очень приближённого к президенту, депутата, на коленях которого приседала голая школьница не старший классов. Дядя записался на приём к этому путане. Через месяц они сошлись волк и козёл, пастух и шакал, правила и исключения,  вдохновение и удостоверение, борода и падаль, правда и ложь, спокойствие и дрожь. Чип сидя в машине на парковке у офиса, не верил своим узким глазам и музыкальному слуху, но с китайской интуицией понял, что часть мира будет принадлежать ему тоже. Рико - старый мексиканец, смотрел на экран и восхищался фильмом, он без очков  не узнал Графа и только знакомый голос отвлекал его полного восторга. Барни - американец в четвёртом поколении, стал целовать обрусевшего еврея Сёму, который давно прослезился и был уже очень далеко от этой невероятной действительности. Франк с африканской своей гибкостью уже танцевал победный танец родного племени, раскачав пассажирский вен и чтобы не вызвать подозрений,  неисправимый водитель, вечно усовершенствующий мощности- Мохаммед, включил скорость и отъехал от кратера вулкана, бормоча  на арабском суры. У каждого из нас свои молитвы, но есть одно завораживающее чувство, одинаково святая   для всех - радость. читатель может со мной поспорить, утверждая, что радость не одинакова и не может быть одной на всех, я соглашусь, читатели тоже разные, но в каждом из вас мы видим себя, грустного и смешного, умного и не очень, красивого и ещё хуже, извините, вы наши отражения, вы наши надежды, вы наша вера и любовь, без вас, наше сумасшествие примет уродливые формы, разовьётся и согнёт наш дух. Вы наши лекари и пациенты, наши враги и друзья, любовницы, братья и сестры, родня. Так, что же так обрадовало мстителей и удивило до возбуждения, что дядя придумал на этот раз? А придумал он не много и не мало - карать всю королевскую рать, опутавшую планету щупальцами с огромными каратами редко-земельных минералов, генералов войсковых карьеров, римских пап и мам, рабовладельцев, путан-депутатов, паразитов, чиновников, виновников войн, эпидемий, академий со змеями, ненавидевших Галилея и Джордано Бруно, распявших меня с Христом, рабочих и крестьян с семьями, ветеранов войны и труда, ослов с собачьими сердцами, и собак, без явных половых признаков и знаков различия.
Погнал дядя и некому его остановить, обнять и предупредить, мы не одну тысячу лет плутаем с плутами по их выбранному пути, приняв бога и чистую монету, как дар божий, как сыр в мышеловке, а мне не ловко с дядей спорить, он же моё любимое дитя, похожее на меня и духом и телом, даже лучше, говорят соседи, они не соврут, как это не парадоксально, но враги, в отличие друзей, редко врут. Разве кучка бывших пленных, сможет перевернуть мир, разве она найдёт опору и плечи, силу такую кипучую, сможет ли стать могучей кучкой и станцевать танго марсельезы на извержении планетарного Везувия, на обломках помпезных банков, на международных
валютных фекалиях и на оных трибунах, в шелесте премий  и подхалимств. Не верить в чудо, проиграть себе, потерпеть крах, сойти с арены Шекспира и стать винтиком механизма, зубчиком шестерёнки, маслом, копотью выхлопной трубы. Грубая правда режет матку лжи, воскресает утром и заставляет дышать, освещая воздух присутствием, человечностью и добром. Не это ли наша миссия, любить и творить добро. Жить с песней в душе и с улыбкой на роже, что может быть дороже детей. Их дети. Дядя предоставил депуташке три варианта ближайшего совместного будущего, не оставив падле  доли сомнения. Тот скончался, но вскоре пришел в себя, паразиты поразительно живучи.