Зойка

              Вовка раcстроенно шарил в поисках карандаша и не находил. Нашлась только дырка в самом углу суконной сумки. А тут еще мамка: "Да не ходи ты в эту школу, и все тут. На что она тебе нужна? Агрономом ты не станешь, и инженером тоже. Тебе бы только с лошадьми якшаться. Лучше бы батьке с покосом помог". Вовка и вправду очень любил лошадей, и вчера снова напросился в ночное с другими ребятами. Деревенский конюх с удовольствием брал их с собой. К нему давно приклеилось прозвище Ухаб, по причине хромоты. Калечности у него никакой не было, просто одна нога была короче другой. За это его и на войну не взяли. Ребята уважали конюха и считали прозвище обидным, поэтому называли его по фамилии, Хабибуллин. Имени татарина никто не знал, да и не спрашивал.
              В ночном можно сидеть у костра, ворошить палочкой в золе картошку и слушать рассказы конюха. А уж рассказчик он был что надо: страшные истории про оборотней и вампиров под треск костра и уханье филина приводили мальчишек в полный восторг. Открыв рот, они слушали страшные сказки, пока кто-то из компании не завоет по-волчьи и не ткнет соседа в спину. И тогда Хабибуллин притворялся, что обиделся и объявлял "привал" до рассвета. Сам он не спал никогда, во всяком случае, мальчишки ни разу не заставали его спящим. Может, он и сам, из этих, из вампиров? Глаза его всегда красные, а лицо желтое, восковое, неживое...
            Карандаш так и не нашелся, а с улицы уже кричали, подвода с ребятами стояла у самого Вовкиного дома. В Волчанцах школы не было, и деревенских возили в районную на телеге, которой управлял дед Семен. Он был старый, но очень умный, хоть в школе никогда не учился и книжек отродясь не читал. А с тех пор, как транслятор ему дома повесили, любил радиопостановки слушать. Память у него такая молодая была, что все мудреные слова враз запоминал. По дороге он учил школяров уму-разуму, и сильно важничал. Употреблял такие заковыристые словечки, что никто понять не мог, хвалит он или бранится. Раньше ругался на мальцов антихристами, а теперь по-новому, "антагонистами" называет. Умничает, "антипатию" свою разводит, пока не начнет клевать носом от тряски и от старости. А как только заснет, мальчишки выпрыгивают из телеги, и бегом к речке в кусты. Сидят там, да букварь покуривают. Вовка однажды тоже с ними к речке сбежал, из-за контрольной по арифметике. Но теперь он не может позволить себе плохо учиться. Перед Зойкой стыдно.
            Зойка недавно появилась в их классе. Они с братьями и с мамкой ехали домой с эвакуации, но так и не доехали, по пути остановились в Новолитовске, да и задержались. Говорят, отец ее на войне без вести пропал. Мамка ее в Доме культуры библиотекарем устроилась, и на концертах на пианино играла. Зойка была маленькая и такая тощая, что руки ее и ноги напоминали тонкие веревочки. Такими же тонкими были и ее косички. Рыжий Тимоха дразнил ее жидовкой, а она не убегала и не отворачивалась, моргала черными глазищами с мохнатыми ресницами и повторяла, что она еврейка, а не жидовка. А он, то есть, Тимоха, - "питекантроп". Так на еврейском языке "болван" означает. А Тимоха не унимается, подпрыгивает перед ней и дразнилку свою заводит: "Зойка, а Зойка, сколько время? Два еврея, третий жид по веревочке бежит!" Его парта сразу за Зойкиной, и на уроках он тоже к ней задирается, за косички ее дергает. Вовка тоже хотел бы близко к Зойке сидеть, и он даже немного завидовал рыжему Тимохе, что тому больше повезло.
           Вчера писали сочинение на тему "Кем я хочу стать." Анна Ивановна зачитала Зойкино пятерошное сочинение, но сначала предупредила, что если кто будет смеяться, то она его сочинение тоже вслух прочитает. Зойка пишет чисто, красиво, и слова у нее так ловко в предложения складываются, будто это книжка, а не сочинение школьное. Но когда Вовка услышал, что Зойка хочет стать артисткой, ему так и хотелось перебить, какая же из нее артистка, она ведь картавит. Когда  задали учить стихотворение "На горе Арарат зреет красный виноград" и вызвали Зойку, то весь класс смеялся. Зойка сильно покраснела, а Анна Ивановна сказала, что все французы так букву "Р" выговаривают. И что французский - самый красивый язык в мире. И если бы Зойка жила во Франции, ее бы приняли за свою, а над нами смеялись бы... Нет, артистки из Зойки не получится, зато учительница из нее отличная выйдет. Когда Анна Ивановна заболела, то попросила Зойку заменить ее. И все сидели тихо-тихо, потому что Зойка книжку французского Жюля Верна принесла, «Дети Капитана Гранта», и читала ее вслух пол-урока, а потом диктовала отрывок из середины книги и все диктант писали. А после уроков все побежали в библиотеку, к Зойкиной мамке, чтобы домой взять книжку. Оказалось, что Жюль Верн много всяких приключений написал. Вовке больше всего понравилось "Двадцать тысяч лье под водой", он ее три раза в библиотеке брал, перечитывал.
          Учительница дочитала Зойкино сочинение до конца, а потом спросила, знает ли кто-нибудь, что такое консерватория. И все хором закричали: "Это где консервы делают!" Тогда Анна Ивановна попросила ответить Зойку, и та сказала, что в консерватории на музыкантов учатся. И Вовка обрадовался, что его сочинение не прочитали, потому что это он написал, что хочет быть инженером и работать в консерватории. Это все дед Семен со своими умными словечками, выучит, а про что оно - не помнит, и других путает. На самом деле Вовка не собирался становиться инженером, больно долго учиться, это он из-за Зойки так написал, чтобы она его уважала.
         Рыжий Тимоха снова задирает Зойку, толкает ее и передразнивает. А на уроке физкультуры он поставил ей подножку, и Зойка сильно упала. Учитель за это заставил его тридцать раз на турнике подтягиваться. Тимоха хоть и здоровый, но не спортивный, висит как мешок и тужится. И тут Вовке вдруг так захотелось за Зойку отомстить, что он подскочил сзади и шаровары с Тимохи сдернул. И тут такое началось! Под штанами-то ничего на Тимохе не оказалось, срам один! Все вокруг смеются, а Вовка громче всех. Глянул он победно на Зойку, как, мол, я за тебя отомстил, и понял, что она одна не смеется, только испуганно как-то на Вовку смотрит. Тимоха после этого неделю в школу не ходил, Вовке вкатили "неуд" по поведению, а Зойка на Вовку совсем смотреть перестала, обидчика своего жалела.  Вовке даже немного стыдно стало за свою выходку, и жалко придурочного Тимоху,  будто он от Зойки жалостью заразился. От болезни этой Вовка стал чахнуть, в школу ему больше не хотелось, и в ночное к лошадям тоже. Решил он забросить учёбу, одни неприятности от нее и мысли муторные. Мать заметила, что вялый он какой-то, решила, что захворал, и сама запретила ему в школу ездить. Так и прошел целый месяц. Отец брал Вовку на покос, и матери по хозяйству он помогал, и даже две табуретки сколотил, сам. А из мягкой липовой древесины игрушку вырезал, паровозик с колесами и трубой, и отшлифовал так, что приятно в ладонях бархатилась. А потом учительница мамку в районе встретила, и они договорились, что Вовка снова будет учиться. Дома мать рассмотрела Вовку внимательно, будто не узнает, и сказала: "Авось, и вправду инженером станешь. Анна Ивановна говорит, ты способный очень."
        От программы Вовка сильно отстал, особенно по арифметике. А признаться в этом ему гордость не позволяла. Но учительница после уроков подозвала его и Зойку и попросила ее Вовку по учебе подтянуть. У Вовки даже голова закружилась от неожиданности, и от страха, что Зойка откажется с ним заниматься. Но она улыбнулась и сказала: "Конечно, Анна Ивановна, помогу." И они шли в библиотеку, садились рядом за большой дубовый стол и вместе решали задачки, а Зойкина мама поила их горячим чаем с вареньем. И не было на свете никого счастливее Вовки в эти минуты.
        Весна была такая ранняя, что снегА сошли все разом и река разлилась по лугам. Подводу за детьми не присылали, и Вовка не мог дождаться, когда половодье закончится. Он то и дело подходил к деду Семену, напомнить, что вода уже спадает и что эдак они совсем от школьной программы отстанут. А дед Семен удивлялся его рвению к учебе и называл Вовку "прототипом".
        Вовка вошел в класс, поискал глазами Зойку, но ее еще не было, и когда звонок прозвенел, ее все еще не было. И тут Анна Ивановна объявила, что Зойкин отец нашелся где-то на западе, и сегодня они все уезжают на поезде к нему, навсегда. Вовка быстро поднял руку, будто выйти хочет, и не дождавшись разрешения, помчался к Зойкиному дому.
        Зойка стояла возле телеги с малЫми, соседи помогали укладывать пожитки и узлы, а Зойкина мама прощалась с директором Дома культуры. Он долго тряс ее руку и благодарил, и желал доброго пути. Вовка тоже хотел чего-нибудь пожелать, но не смог, и просто схватил корзину, чтобы поднять на подводу, но его отогнали. Зойка подошла сама. Она улыбалась, но немного грустно. Вовка не знал, что положено говорить в таких случаях, и глупо спросил: "Уезжаете?" И Зойка тоже спросила: "Ты что, с уроков сбежал?" Тут подошла ее мама, погладила Вовку по голове, как маленького, и сказала ему "спасибо". Кто-то крикнул, что пора ехать, и Вовка протянул руку Зойке. И она тоже сказала ему "спасибо", за деревянный паровозик, который Вовка переложил в ее ладошку. Подвода тронулась, Зойка становилась все меньше, а ком в горле все больше.
        Вовка вернулся в класс, сел за парту, да так и просидел до конца, даже на перемену не ходил. А после уроков Анна Ивановна передала ему книгу, "Двадцать тысяч лье под водой", сказала, от Зойки. Вовка открыл обложку, и увидел ровный, красивый Зойкин почерк: "Мы еще обязательно встретимся. Когда я стану артисткой, а ты - инженером".