Слепой звездочет

В холмистой сказочной долине,
Полной кристально-чистых вод,
Старинный замок возвышался,
И жил в нём старый звездочет.

Он жил в холодных стенах замка,
Не видя белый Божий свет.
И только в телескоп ночами
Глядел он вот уж триста лет.

Он с колыбели очарован
Был поднебесной красотой.
И высь всю жизнь его манила,
Звала заветною мечтой.

Он раскрывал пред небом душу,
Он вёл с Вселенной диалог;
И тайну чувствовал он в бездне,
Какую — сам понять не мог.

Всю жизнь любил он только звезды.
И с малолетства, с юных лет
Сквозь томные ночные грезы
Он видел только млечный след.

И шли так за годами годы…
Но нет для звездочета дней!
Ночами всё считал он звезды,
Сам — становился всё старей.

И мудрый старец поседевший,
Сквозь бездну тьмы познавший свет,
На склоне лет, во тьме кромешной
От света звездного ослеп.

В холодных мрачных стенах замка
Однажды, ясным летним днём
Великий звездочет ослепший
Был хвор и духом сокрушен.

Лечил его народный лекарь —
Поил настоем горьких трав.
Но мало помогало это —
Старик слабел и угасал.

Ему в предчувствии кончины
Заволокло туманом взгляд.
Едва собрав остаток силы,
Он тихо вышел в старый сад.

В саду трава росла густая,
Деревья гнулись до земли,
И звонко птицы щебетали,
И нежно лилии цвели.

И сквозь густые яблонь кроны
Играя, падал солнца свет.
Розы, настурции, пионы
Дарили саду яркий цвет.

Вокруг ничто — ни свет, ни воздух —
Не шевелили чувств его.
Он шел, в раздумья погуженный
И отрешенный от всего.

И вдруг упал он, как побитый,
В траву, где солнца льется сок,
Едва ногою наступил он
На хрупкий маленький росток.

Лежал он долго, неподвижно,
Лишь ветра свежестью дышал.
Затем, сквозь гаснущие силы,
На помощь громко он позвал.

На громкий возглас звездочета
Всего дворца сбежалась рать.
Как будто вздрогнув отчего-то,
Он попросил себя поднять.

Его подняли. На коленях
К траве зелёной он припал.
И всем, стоявшим в окруженьи,
Он тихим голосом сказал:

«Всю жизнь стремился я лишь к небу,
И лишь одним им только жил.
Мир необъятной, черной бездны
Меня куражил и манил.

Я видел звезды и кометы —
И сердце прыгало в груди!
В мерцаньи неземного света
Я признавался им в любви.

Я знаю, что всего прекрасней —
Светом наполненная тьма.
И нет на свете больше счастья —
За этим скромно наблюдать.

Движенье в мерзлоте чернильной
Межгалактических путей —
Эта симфония о вечном,
На свете нет её сильней.

Познал я тайну мирозданья,
Мир во Вселенной я познал,
Познал я радость и страданье,
Но жизни всё же я не знал».

Перед толпою изумленной
Челом на землю он упал.
А после, вставши облегченно,
Живой росток поцеловал.

Промолвил:«Триста лет на свете
Я жил, изведав глубь и ширь.
Не ведал только на планете
Я чуда, под названьем «Жизнь».

Лишь в этот миг я ощущаю,
Не знаю, верно, отчего,
Как будто нежности касанье
И благодатное тепло,

Как будто свежести дыханье
Моей коснулося груди,
И сладкое благоуханье
Меня заполнило внутри…

Дотронувшись до листьев хрупких,
Ввысь устремленных из земли,
Познал я истинное чудо
И понял, что такое жизнь.

Всем сердцем веря в эту встречу,
Прожил я ровно триста лет.
И вот, случилось. Чудный вечер.
Теперь могу я умереть».

И умер. Здесь его могила
Стоит уж много-много лет.
Над нею мощным исполином
Воздвижен деревянный крест.

Росток недавний уж листвою
Над ней густою шелестит.
И ночью над её покоем
Звезда небесная горит.