***

Наш двухэтажный восьми квартирный дом из силикатного кирпича, построенный по «горьковскому методу» администрацией завода, где работал мой отец, стоял на самой вершине холма почти посредине между железнодорожной веткой и поселком. Домик наш жил своей отдельной жизнью. До частного сектора было метров сто с лишним, поэтому друзья оттуда редко заходили к нам, особенно зимой, когда нас заметало, а трактор не всегда приезжал расчистить к нам дорогу.

Метрах в пятидесяти от нашего дома в сторону железнодорожной ветки была хорошая площадка, не распаханная нашим хозяйственным соседом под картошку. Там мы играли в футбол. Я помню, как мы отдыхали, набегавшись с мячом. Я лежал на мягкой конюшне и смотрел на еще прозрачное сентябрьское небо. Я был не один. Рядом были мои друзья. Рядом был мой дом. У меня были мама и папа, и брат. А на другом конце поселка, не близко, конечно, но и не очень далеко жил мой дядя, брат отца.  А в другой стороне, за заводом, туда нужно было долго идти, жили мои бабушка и дедушка и еще один брат отца, а от них недалеко его сестра, моя тетя. А далеко-далеко под жарким южным солнцем в большом селе жило много-много нашей родни, которые всегда были рады нас принимать в гостях, и хоть жили небогато, но привечали от чистого сердца.
Тот мир для меня был сложный, он ставил передо мной сложные вопросы. Но он был родной. Он был свой.

Сейчас почти никого из тех, о ком я вспоминаю уже нет. И мир этот мне уже трудно считать родным. Он не мой. Он посторонний.

И я для него посторонний.