Рубашку помню цвета неба...

Мой батюшка, примите лично. 
Расслышьте в столь тревожный час…
Крадётся к телу паралич, но
как душу вызволить сейчас?..
Вердикт врачей не ставит точку. —
Возможно, рядышком просвет.
Ещё пишу и вижу строчку. 
Живу. Дышу. Ищу ответ...
Вчерашний сон явил больницу.
За стенкой — стоны, суета…
Искала взором медсестрицу…
А рядом Вы. — Знать неспроста…
Рубашку помню цвета неба
с оттенком грусти, плащ вразлёт…
Нательный крестик был ли не был... —
Испытывала свет, полёт…
Предсказывалось каждой клеткой
слияние открытых душ…
Вдруг Вы склонились над кушеткой,
вцепились в руку, словно муж,
без слов и жестов… Дико, странно…
Со скоростью шальных ветров
склонили вмиг мой торс над ванной…
Закрыли двери на засов.
Предвидя страхи и вопросы,
минуя близость бледных лиц,
рывком с меня одежду сбросив
вонзили с чувством в спину шприц.
Туда, где два крыла условно,
уверенно вводили сталь…
Упорно. Выдержанно. Ровно.
Вблизи просматривалась даль…
Чем глубже шла игла, тем легче…
С нежнейшим трепетом отца
жалели ноющие плечи.
Созвучно плакали сердца…
Мой стан скрывая макинтошем,
вливали жизненный родник.
Себе казалась чище, тоньше…
Забылась боль в короткий миг.
Потоки тёплого дыханья
вносили май в притихший сад.
Струилась благость покаянья…
Стучало: «Доченька, я рад…»