Смотрит царь, что у двора, из культуры нынче в мод

Весь задумчивый с утра,
Явно в мыслях о народе,
Смотрит царь, что у двора,
Из культуры нынче в моде.

А то скоро выбирать
Челядь, ринутся холопы,
Тех кто в Думе заседать,
То есть креслам её жопы

Чтоб смогли свои пройти,
Не козлы из оппозиций,
Что мешаются в пути,
Своим виденьем позиций.

Вот, Бандурин, например,
Тоже мне, артист-поэт!
Спел уже пенсионер,
Свой о пенсиях куплет

К Макаревичу, ату!
Ибо не фиг тут смущать,
Власть, переходя черту,
Распевать и обижать.

Так, Мария Шукшина,
Вот те орден, в честь заслуг,
Как? Туда же и она?
А она чего же вдруг?

Ну, Шевчук, он обормот,
Как-то помню пригласил,
А его как понесёт!
Прозой аж заголосил!

Так берём Любэ, коня,
По полям пусть с ним идёт,
Да Газманов для меня,
Чай, чего-нибудь споёт.

Андеграунд спеть бы рад,
Моргенштерн, но только вот,
Вряд ли мат электорат,
К урне нашей привлечёт.

Что ж пройдёмся по попсе,
Там, куда не плюнь свои,
Жополизы, почти все,
Верно служат холуи.

Филя в перьях, и из страз,
Хоть Болгарин, молодец!
Он за деньги и за нас,
Хошь те спикер, хошь певец.

Басков тоже, Николай,
Перед зеркалом готов,
Лишь немного забашляй,
Искренне, клеймить врагов.

Мельпомену, жаль, нельзя,
Пусть Безруков нам и друг,
Но не все там нам друзья,
Отчебучат чего вдруг.

И к тому же, вот взять МХАТ,
Там же Бузова поёт,
Театр то, может быть и рад,
Так она же текст наврёт!

Нам нельзя так рисковать,
Экстремистов, полон дом,
Ну как двинут выбирать,
Может выйти и облом.

И хоть Эллочка у нас,
Счёта мать, царица урн,
Не свои, получат шанс,
Нам трубой сыграть ноктюрн.

С паранойей, на лице,
С кислой миной хитреца,
Думал царь в своём дворце,
За пределы те дворца

Мысль полётом унесло,
Всё напрасно, мало тех,
Не растёт друзей число,
Как и шансы на успех.

Так вот звания давай,
На грудь вешай ордена,
А в ответ, лишь громче лай,
Эх, такая вот страна.