Паутина

паутина  на  потолке  до  древнего  пола,
доски  сгнившие  задевает,
я  думал, –  укрой  меня  дождь  столешней,
перекусят  на  ней  пилигримы,
пусть  резонно  проговорят  молча,
когда  темнота  сожжёт  солнце,
я  думал,  сумерки  ещё  только  сгущались,
глаза  горели  уже  холодным…

а  в  моих  глазах  есть  повод  сомнений,
я  родился  с  косым  прищуром  осторожности,
на  восьми  причалах  одна  вода  плескалась,
со  дна  поднимался  взгляд  зверя  потусторонней  породы,
отзывался  парус  на  ветра  вой,  слишком  рваными  снастями,
подавала  руку  глубина  совет,  словно  в  лицо  плевала…

мои  предки  жили,  как  хотели  прожить,
моя  мать  чувствовала  связь,
мечтала  меня  позавчера  родить,  –
как  знала,  родившись  вчера,  на  пилигримов  станет  плевать,
она  отдала  отдушину  мне:  – 
сказала  –  пей  до  дна,
стал  вырастать  чтобы  успеть,  поблагодарить  её  за  смех…

а  потом  начали  приходить  узловатые  сны,
гореть  льдами,
я  спросил:  –  мама,  зачем  мне  они,  –
ты  просто  вырос  сынок,  стал  выбирать  свои  камни,
почувствовал  связь  с  теми,  кто  перестал  помнить,
они  нашли  тебя  в  зеркалах,
это  наше  проклятие  родовое, 
пугающе  выверенное,  в  чём - то  живое…

и  протёр  древний  предок  портрет  свой  моим  взглядом,
и  стал  смотреть  пристальней  в  мир  тот,  мной  занятый,
а  вчерашние  страхи  стали  в  стихах  отражаться,
я  перестал  бояться,
мои  сны  не  лепили  боги,  иконы,  как  лак,  пыль  чтили,
первая  флейта  пришла  губ  коснуться, поцелуем  заигралась  –
понял  тогда,  не  роди  мать  меня,  жизнь  без  меня  продолжалась - бы...