Сюр

Шестнадцать лысых скоморохов
Плясали польку на столе.
Немецкий взвод с немецким догом
Подпольно крались по стене.

Густыми сгустками в прожилках
Луна кровила в облака.
Какой-то чёрт истошно-пылко
Свой демонстрировал вокал.

Она сидела, одиноко
Ногой мотая вверх и вниз.
Волос болотных робкий локон
Струился в плоскость половиц.

Я пьян, конечно, был немного
И многого не замечал.
Но эти ноги. Эти ноги ...
Как пионерская мечта.

На полке пела Марсельезу
Взъерошенная голова.
Мешая в пиве антитезис,
Кант Гегеля подналивал.

Ночная блажь - напиток сильный.
Подсел к ней, драсте, говорю.
Она ответила - гуд ивнинг
И протянула мне клешню.

Пожал клешню. Смотрю в глаза ей -
В одном - любви пять тыщ ветров,
Взамен другого отливает
Жетон московского метро.

Какой-то Геббельс спал в сортире,
Закрывшись подло изнутри.
Два невоздержанных сатира
На штурм убежища пошли.

На полудеве - полужабе
Скакал веселый полубог.
Под лавкой гордо возлежали
Десяток гномов без голов.

Мы проболтали с нею вечность,
Возможно, даже не одну.
Бывает так - всего за вечер
Врастёшь друг в друга, как в родню.

Она сказала мне, что сердце
Своё и руку б отдала.
А я не знал что ей ответить -
Решительностью не богат.

На сцене панночка из Вия
Тянула лагерный шансон.
Последней парочкой извилин
Платил пьяньчуга за винцо.

Солёной тушью Ариадна
Рыдала Минотавру в шерсть.
Курил, пуская кольца ада,
Брутальный Данте в ниглиже.

Одна рука - кошачья лапка,
Другая - знаете, клешня.
На месте сердца тик-и-такал
Будильник, стрелки - два ножа.

Сошлись мы на ноге и почке
Я дал фасолину и прут.
Ивовый прут - нога не очень,
Но тут - бери, пока дают.

***

Очнулся я в своей постели.
Рассвет. Ночь - как густой сироп.
Быть может сон? Да вот похмелье
На сон свалить всё не даёт.

Я жил с ногой и через почку
Из крана воду фильтровал.
Но прозвучал однажды ночью
Будильника стальной сигнал.

Нога истлела, почка сникла.
Досадно. Впрочем, чёрт бы с ним.
Да только в голове затикал
Часов чуть слышный механизм.