Раскинулось море широко

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Идем мы в садхане далеко,
Поправ все законы земли.

Не слышно в ашраме уж песен,
Сознания море шумит,
Путь йоги и мрачен, и тесен,
В садхане на сердце саднит.

Уж чакра восьмая пробита
И практику время сменить,
Всем в нижние  центры спуститься.
Наставник кричит:  Шевелись.

Садхану я эту не в силах держать, –
Садхак молвил грустно садхаку, –
Огни в моих чакрах совсем не горят,
Не движутся праны в каналах.

Пойди объяви: не осилив всех йог,
Садхану я эту бросаю,
Весь потом истек, от жары изнемог,
И в практике я умираю.

Товарищ ушел... В созерцанье вступив,
Собрал он последние силы,
Толчком кундалини ворота открыл,
И пламя его озарило:

Лицо его, плечи, открытую грудь,
И пот, с них струившийся градом.
О, если б кто в тело ему заглянул,
Назвал эту практику адом.

Все чакры открыты, зловеще шумят,
От силы паров содрогаясь.
Как тысячи змей его праны шипят,
В центральный канал прорываясь.

А он, изгибаясь под жарким огнем,
Бросал в медитацию уголь.
Внизу было мрачно – сознанье и днем
Не может проникнуть в тот угол.

Напился горячей он праны-воды,
Воды от сомнений нечистой.
С лица его падали сажи следы,
Услышал, как молвил учитель:

Ретрита не кончив – не должен бросать,
Наш гуру тобой недоволен,
К богам ты молитвами можешь воззвать –
Дадут утешение в боли.

За тело сознаньем хватаясь едва,
По чакрам наверх подымался,
Вставать на молитву он больше не стал –
Не мог, от жары задыхался.

На уровнях выше сознания нет,
В глазах его призраки рая,
Увидел на миг ослепительный свет –
Коснулся лишь малой нирваны.

К нему подбежали с холодной водой,
Вернули обычные чувства.
Наставник сказал, покачав головой:
Опасное йоги искусство…

Придется не раз возвращаться домой,
Старушка сансара встречает,
Сознания волны бегут за кормой
И след их вдали пропадает...