Наш дворик хулиганский

   Наш дворик хулиганский я помню до сих пор.
У нас на Партизанской был старенький забор.
За тем забором баня, сарай и наш барак.
В сарае дядя Ваня держал своих собак.
Здоровый чёрт - детина. По пятницам не пил.
Но правда малость с клином и шуток не любил.
Не дай Бог - что кто скажет. Кричите - караул.
Стальные рельсы даже через колено гнул.
Мужик был - то что надо! Ходил всегда в пальто.
Он не ругался матом. А сгинул ни за что.
Души хрустальной, тонкой, хоть в рай ей дай билет.
Палёной самогонки хлебнул - и на тот свет.
   Ещё был дядя Коля, но правда не амбал.
Такая его доля - бутылки собирал.
Ночами он работал, днём лазил по кустам.
Жаднющий до икоты, как ростовщик Абрам.
Трубу однажды воры через забор - и в путь.
В то время у забора он лёг передохнуть.
Но там ментов засада. Воришки шмыг в отстой,
А он как лось сохатый со свистом по прямой.
Летит - рога сверкают, копытами следы.
Бутылки не бросает. А на хвосте менты.
Запутался в бурьяне, взвыл будто серый волк.
Но как Иван Сусанин он выполнил свой долг.

   Героев по неволе здесь было и не счесть.
Помимо дяди Коли и дядя Вася есть.
Чувак весёлый, добрый - любитель пошутить.
Жена в натуре кобра. Плевать! Мне с ней не жить.
Работал по призванию, был в морге санитар.
Шутить наверно мания. Ведь дал Господь же дар.
Лёг в гроб вместо покойничка. Чёрт лысый - не боится.
Как труп лежит тихонечко. Родня пришла проститься.
Вспархнул он как лебёдушка. "ДА Я ЕЩЁ НЕ ПОМЕР"!
Скончалась тут же тётушка, а он в дурдом в свой номер.
Ему как в санатории. Полгода на доверии.
Кричит в аудиторию, что он Лаврентий Берия.


   Наш дворик хулиганский, а рядышком забор.
Героев с Партизанской я помню до сих пор.
И Мишку Свистопуза, и Борьку Синяка,
И Петьку Кукурузу, И Гошу Моряка.