Афон

Твердыня духа... Что с тобою рядом
сомнений вне возможно разместить?!
В тебе и рая горн, и трубы ада,
и между них натянутая нить,

связующая прожитые скорби,
и смерти тлен, что в дерзости смешён,
и грустный бес, весельем мира сгорблен,
и тот вопрос, что снова не решён.

Казалось, тронь и новые зарницы
пометят тропку к прожитым годам,
стирая сны, мгновения и лица,
в которых мир и не жил никогда,

но всё не так! И снова отступает
дурная боль из стянутой груди,
меня тебе, родная, уступая
за шанс найтись хотя бы позади.

И рукава закатаны у плахи,
где лишь топор да медленный палач
в мечтами подпоясанной рубахе
с набивкой желтым «смех исходит в плач»...

А мне не страшно! Я алкал свободы
без жажды жить, и я её обрёл
под пологом чужого небосвода,
присев с монахом шепчущим за стол,

лишённый яств, пробелов и соблазнов.
Мне так легко безмолвие вкушать,
дивясь тому, сколь всё однообразно,
когда вовне исторгнута душа,

а в мысли тьмы закутанное тело
являет жизнь как выдох, пьющий вдох.
Прости меня за то, сколь неумело
искал себя на стыке ста эпох,

и не сумел найти. Кому-то звёзды,
кому-то пыль, кому-то что-то меж...
И все получат! Жаль, что слишком поздно
и только в виде суетных надежд...

А я уже. Нашёл, вкусил, оттаял,
сравнялся в счёте с тенью на земле,
из букв сваял модель любви как рая
и отразился в вечности стекле.

Теперь пришёл к тебе, моя отрада,
и вновь пытаюсь что-то уловить...
Твердыня духа! Что с тобою рядом
сомнений вне возможно разместить?!