Казаки как зеркало русского народа

ДОНСКИЕ КАЗАКИ КАК ЗЕРКАЛО РУССКОГО НАРОДА

исторический очерк
(обработка отрывка из романа «Сталинградские сны»)

Содержание:

Глава 1. Предпосылки
Глава 2. Немцы и Деникин
Глава 3. Белые репрессии
Глава 4. Разгром

Глава 1. Предпосылки

Донские казаки впервые были упомянуты Великим князем московским и всея Руси Иваном III в наказе Великой рязанской княгине Агриппине в 1502 году, хотя появились значительно раньше. В то время казачество было действительно вольным и управлялось Войсковым Кругом, собиравшимся в Черкассах 1 января и 1 мая, и правительством мирного времени — атаманом и судьями. Казачество росло за счёт людей, бежавших на Дон от царского и боярского рабства, налогов и поборов, от гонений за веру.
Царь Борис Годунов массу казаков намертво прикрепил к земле, и за свой земельный надел казаки отбывали феодальную натуральную повинность в виде обязательной военной службы со своим конём и оружием. Это было первое расказачивание — вольность казачья была обуздана, и казачья община кроме необходимости воинской службы ничем не отличалась больше от обычной русской крестьянской общин. Так же как крестьяне, казаки были связаны круговой порукой — за неотработку любой повинности: военной, земской, станичной, недоимок отвечала казачья станица также, как и вся крестьянская община. И крестьянская община, и казачья станица могли отбирать у нерадивых земельные участки, доходы, передавать в пользу других.
В 1682 году началось новое расказачивание — царь Алексей Михайлович Тишайший запретил казакам принимать беглых, что всегда было источником роста численности казачества для колонизации Дона. Южнее Воронежа были устроены царские заставы, где беглых крепостных ловили и расправлялись как с рабами — пороли, зачинщиков вешали или ссылали на вечную каторгу.
Третье расказачивание провёл в 1703 году Пётр I, уже не нуждающийся в казаках как в военной силе при наличии своих регулярных солдатских войск. Царь запретил казакам самостоятельно занимать пустующие земли, устроил перепись поселений, стал наделять казачьей землёй по своему желанию своих фаворитов. Казачество ответило восстаниями. Крупное восстание сотника Булавина стало ответом на депортацию царём с Дона в Россию 3000 беглых крепостных, отнятие в казну соляного промысла. Борьба с раскачиванием тогда кончилось самоубийством Булавина и гибелью 7000 казаков. Множество станиц по Дону, Медведице, Хопру, Бузулуку были разрушены царём. Пётр I отобрал у казаков часть земель, включив в Азовскую губернию. За границу от массовых репрессий за веру бежало множество казачьих семей староверов под предводительством Некрасова. Атаманов выбирать было запрещено, атаманы на Дон стали назначаться, а управление казачеством было передано Петром I в ведение Военной Коллегии.
Расказачивание продолжилось с постройкой крепости Святой Анны прямо посреди казачьи земель у станицы Старочеркасской и постройки Темерницкой таможни, позже ставшей городом Ростовом-на-Дону. Наступление на казачество императрица Елизавета продолжила, наращивая одновременно угнетение русских и украинских крестьян. Настал конец казачьей беспошлинной торговли с Турцией, Грецией и Арменией. Было наложено ограничение на добычу соли казаками в Эльтонском озере. Монопольная торговля этим дорогостоящим тогда продуктом была передана неказаку — воронежскому купцу Потовалову. Затруднена была рыбная ловля в гирлах Азовского моря, в водах мёртвого Донца и Дона. Лес был отобран в казну.
Переселенцев из России и Украины продолжали идти на Дон, но их уже селили и записывали за станицами только как крестьян. В 1763 году их записали за станицами 22 тысячи. Приток людей в казачьи ряды был закрыт окончательно. Екатерина II, в которой не было ни капли русской крови, подтачивала казачество, активно и широко раздавая казачьи земли фаворитам, насаждая крупные феодальные хозяйства, конкурирующие с казачьими.
В 1798 году Павел I занялся этим же, приравняв казачьих чиновников к дворянскому сословию, разрушив казачье единство. Войсковую — государственную землю казачьи чиновники стали захватывать и заселять крепостными. В казачьих областях цари искусственно задерживали просвещение, самоуправление и культурный рост. Казак не должен был лезть в инженеры. Казак должен был произвести казачат, оставаясь на роли стражника и полицейского, с вбитой в голову, как и военная муштра, преданностью царю и отечеству. При этом казачьи привилегии были фикцией и существовали на Дону не потому, что они действовали для казаков в других частях империи, а потому, что неказачье население на Дону было сильно ущемлено в правах, лишено тех прав, которые действовали для неказаков во всех других частях империи, являя собой массу для эксплуатации казаками.
Цари продолжали расслаивать и ослаблять казачество. В 1839 году казачьи офицеры и чиновники были освобождены от обязательной военной службы и получали право выхода из казачьего сословия. Казачьи обер-офицеры получили из войсковой земли в качестве паёв гигантские участки — 200 гектаров, штаб-офицеры получили по 400 гектаров, генералы по 1500 гектаров! При переселении на Кубань позволялось войсковым старшинам устраивать одиночные хутора с заселение туда крестьян, иметь мельницы, сады помимо земельного пая, внося противоречия между хуторами и куренями, войсковыми чиновниками и рядовыми казаками.
Казачьи земли непрерывно разворовывались — в Кубанской области в 1868 году 60 человек получили от царя 129 000 гектаров нефтеносных участков в вечное пользование. Командующему Кубанскими войсками графу Евдокимову, которого даже современники называли вором — царь пожаловал 4800 гектаров на реке Кудако, графу Сумарокову-Эльстон, генералам Кессеру, Бабычу, Новосильцеву казна выделила нефтеносные площади на Кубани, проданные, впрочем, затем французскому акционерному обществу “Новый русский стандарт”.
В 1870 году Донское, Кубанское и Терское офицерство и чиновничество получило от Александра II свои паевые земли в вечную собственность. Из офицерских участков Донского и Кубанского войска примерно треть с 1860 по 1880 годы, то есть 40 процентов всей войсковой донской земли, была приватизирована. Принцип общинного казачьего землевладения был полностью нарушен.
Черноморский край от Новороссийска до Адлера волей царя отчленили от Кубанского Войска, расказачили и заселили армянами. От Кубани отделили и Ставропольскую бригаду, 12 станиц расказачили — казаков перевели на положение крестьян! Та же судьба постигла Адагумский полковой отдел. На Казачьи Войска были распространены общегражданские суды, земства.
Расказачивание — действия, направленная на лишение казаков самостоятельных политических и военных прав, ликвидацию казаков как социальной, культурной общности, сословия Российского государства, шло то медленно, то быстро, но верно, но тем болезненнее было расказачивание, чем меньше русской крови оставалось в царях Российской империи — части династии Гольштейн-Готторпов-Романовых с 1762 года, со времени царствования российского императора Петра III, который был готторпским герцогом Карлом Петером Ульрихом.
Гольштейн-Готторпы были частью династии Ольденбургов, царствовавшей в разное время в Дании, Швеции, Норвегии, Греции, родственники Маунтбеттен-Виндзоров. В российском императоре Петре III — была 1/4 русской крови, в его сыне Павле I — 1/16, в Александре I и Николае I — 1/32, в Александре II — 1/64, в Александре III — 1/128 часть русской крови, и при нём 30 процентов высших должностей в империи и в армии) занимали немцы. Если Александре III и был “царём русских”, но он точно не был “русским царём”.
Расказачивание устроило само казачье дворянство и помещики, активно закладывая и продавая доставшиеся им даром земли. Половина проданной земли оказалась в руках нескольких владельцев, представляющих западный капитал — на казачью собственность претендовали теперь новый богатый зарубежный владелец, который стремится захватить как можно больше российской земли. Огромное количество казачьей земли были приватизировано коннозаводчиками — 762 000 гектаров фактически были украдены 143 лицами из числа неказаков, хотя причислялись эти земли к войсковому запасу. На Дону из 15 миллионов гектаров 9,6 миллиона гектаров было в наделах 1,4 миллиона казаков, 2,3 миллиона гектаров было у 197 человек в частной собственности, 0,7 миллиона гектаров у 19 человек частных коннозаводчиков, 0,5 миллиона у 25 тысяч офицеров и чиновников, и всего лишь 0,5 миллиона гектаров у 900 тысяч крестьян. В распоряжении казачьего войска остались бесплодные, безводные степи, мало подходящие для земледелия — лучшие земли и орошаемые были давно приватизированы. Большую часть войсковой земли сдавалось земельным спекулянтам, арендующим по 2000 — 5000 гектаров, которые мелкими участками сдавали её реальным земледельцам.
Казакам было за что служить самодержавию, но к 1914 году состоялась новое наступление на казачество, уже капиталистическое — иностранцы взяли под контроль 75 процентов торговли Северного Кавказа. Дон и Кубань стали житницей Западной Европы, при постоянных голодовках и голоде в самой России.
К началу мировой войны в 1914 году Николай II, в котором была всего 1/256 часть русской крови, либералы-министры Витте и Столыпин передали в руки иностранного капитала, преимущественно французского, английского и бельгийского, всю крупную добывающую и другую промышленность Северного Кавказа, городское хозяйство, железнодорожный и морской транспорт, импорт и экспорт.
Другой стратегический ресурс царской России — казачью нефть Кубани и Терека на 95 процентов тоже разрабатывали иностранцы — англичане, французы, бельгийцы, американцы. Торговые суда, осуществляющие внешнюю торговлю из портов региона, лишь на 20 процентов были российскими, остальные принадлежали англичанам, итальянцам, немцам, французам и грекам. Казачество в эпоху капитализма на своей же земле было в очередной раз ограблено и низведено до архаических землевладельцев в системе полуфеодальных отношениями с арендаторами. Эти отношения и предопределили путь к последующему расказачиванию.
К февральской российской буржуазной революции 1917 года на Дону на 1,5 миллиона казаков, с учётом эвакуированных и военнопленных было 1,1 миллиона иногородних, а на Кубани на 1,2 миллиона казаков было 1,2 миллиона иногородних. Зачастую промышленные посёлки на станичной земле назывались станицами или хуторами, имея на самом деле на десятки тысяч проживающих иногородних всего несколько сотен казаков. Иногородних делили на коренных — бывших крепостных, живущих со времён колонизации, имеющих наделы и дома — 22 процента, осёдлых — имеющих недвижимость 46 процента, и “квартирантов” — не имеющих собственного жилья — 32 процента. “Квартиранты” — это батраки, по большей части не имеющие ни жилья, ни инвентаря, в чистом виде пролетариат.
К 1917 году на взрослого казака в среднем приходилось 11 гектар, а на иногороднего коренного крестьянина всего 3,8. Оседлые иногородние были в основном арендаторами земли, батраками и городскими жителями. Почти половина казачьих хозяйства применяло их труд. Арендатор, фактически получал заработную плату, даже получая продукт с арендованного участка. Аренда тормозила развитие сельского производства. Земля обрабатывалась плохо, засорялась, истощалась.
Временные поселения арендаторов войсковой земли, хотя многие из них существовали многие десятилетия, были разбросаны по всем войсковым землям Дона и Кубани, и представляли собой трущобы в ледяной степи зимой и под иссушающим солнцем летом — сложённые из глины хаты-полуземлянки, крытые соломой, загоны для скота, сложенные тоже из навоза и соломы, безо всяких удобств, гигиены. За исключением немногих, школ церквей они имели. Санитарные условия самые убийственные. Никакого управления. Поселения в 5 — 10 хат, иногда в несколько сотен хат, как хутор Казенный в Задонской части Черкасского округа в 151 двор и населением в 652 человека, или поселение Каменка в юрте станицы Орловской Сальского округа 280 домов 1750 человек.
Таких “временных” поселений униженных и оскорблённых людей на Дону к революции было на войсковой земле 251 — 6200 дворов с населением 45 500 человек и на станичной земле 88 поселений — 4100 дворов и 25 000 человек. Для нового расказачивания поднималась и невиданная доселе могучая сила вооружённого пролетариата и крестьян в солдатских шинелях — бросающих фронт частей бывшей царской армии.   
Новое расказачивание наступило весной 1917 года, когда Крестьянские съезды на Дону и Кубани обозначили порядок землевладения, желаемый крестьянам: сословия, тот есть и казачество отменялись, земли раздавались безвозмездно желающим её обрабатывать собственным трудом. Крестьяне продолжили самостоятельно решать аграрный вопрос и после октябрьской пролетарской революции 1917 года: делили казачьи земли, громили имения и экономии, отказывались платить Крестьянскому банку за полученную у банка землю, изымали хлеб и скот у помещиков.
От этого расказачивания казакам удалось отбиться с помощью оружия, своего преимущества над крестьянами в военной подготовке и при содействии белогвардейской армии Деникина. Но это была Пиррова победа.
Проблема была в том, что при отсутствии царизма и буржуазная демократия и пролетарская революция одинаково вели дело к расказачиванию — к уничтожению казачества как сословия с феодальным землевладением и феодальными отношениями с иногородними.
Особо заинтересован в расказачивании был иностранный капитал. Дело в том, что недра на войсковой земле принадлежали казачеству. Иностранным акционерам — англичанам, французам, бельгийцами, вложившим средства в разработку угля и нефти Дона и Северного Кавказа, нужно было как можно скорее и вернее расказачить суверена войсковых земель, и, как следствие — недр. Условия товарообмена Дона, Кубани и Терека с заграницей походили на условия торговли Запада с дикарями Африки и Занзибара, или чукчами и камчадалами в тундре Сибири, и иностранцы всеми силами пытались такой порядок вещей сохранить. Иностранные правительства, иностранные нефтяные и угольные короли смыкались в этом вопросе в российскими капиталистами.

Глава 2. Немцы и Деникин

Решительное расказачивание именем Советской власти состоялось 1 апреля 1918 года в Екатеринодаре на советской территории, когда состоялся Съезд Народных советов Кубанской области, провозгласивший образование Кубанской Советской республики. Республика, действуя в интересах беднейшего и иногороднего населения, против интересов казачьих помещиков, казачьих и иногородних кулаков, передала земли в ведение местных Советов, отменила арендную плату за землю, наёмный труд батраков, лишая казаков возможности обрабатывать свои большие наделы, землёй наделялись беднейшие, объединённые в группы и товарищества, излишки необрабатываемой земли передавались нуждающимся станицам, аулам и сёлам.
Вооружённая борьба за расказачивание и против расказачивания продолжилась. Фронт появился в каждой станице, где казачество и иногородние стояли друг против друга лицом к лицу, причём казаки объединялись между собой не только общностью экономических интересов, но и бытом, обычаями и традициями. Борьба распадалась на десятки, сотни мелких стычек, рождая отряды, фронты и штабы, которые подчас очень быстро распадались, чтобы появится в другом месте и в другой форме. Летом 1918 года Гражданская война на Дону, в отличие от остальной России, где сражались богачи и кулаки с бедняками, преломилась в борьбу “братьев” казаков против “хамов” иногородних, когда казаки свирепствовали по отношению ко всем без исключения иногородним, говоря о депортации и даже о полном их истреблении. Иногородние и советские войска тоже начали уже думать о поголовном выселении или даже уничтожении казаков, по крайней мере особо богатого казачьего генералитета и офицерства, как о единственном способе решении проблемы. Иногородние, невзирая на массовые репрессии и массовые расстрелы отчаянно держались за Советскую власть, с небывалым упорством отстаивая свои хаты. Казачьей патриархальной общине Дона, разлагающейся изнутри своими начальниками, снизу грозили расказачиванием иногородние и беднейшие казаки, пошедшие с пролетариатом России, а сверху казачьей общине грозили расказачиванием капиталистические иногородние хозяйства, пытающиеся разорвать феодальные пережитки с помощью буржуазной демократии, пошедшие с кадетской армией Деникина к торжеству капитализма. Казачество оказалось между молотом и наковальней перед лицом неминуемого расказачивания. И в случае победы капитала в буржуазной революции и в случае победы пролетарской революции, казачество было бы неминуемо уничтожено как сословие.
Казаки сопротивлялись отчаянно, готовые вступить в союз хоть с чёртом, хоть с дьяволом. 19 мая в Новочеркасске, под охраной оккупационных немецких войск германского кайзера Вильгельма II, из жителей ближайших станиц был созван Круг Спасения Дона, избравший атаманом генерала Краснова, начавшего реставрацию дореволюционных порядков. На Дону были возвращены все законы Российской империи, отменены законы Временного правительства и РСФСР. Для защиты интересов казачества, на немецкие деньги и с помощью полученного от немцев вооружения, на Дону была создана казачья Южная армия в противовес белогвардейской Добровольческой армии Деникина, исповедующего кадетскую политику крупных капиталистов стран Антанты и российских капиталистов. После обращения Краснова к кайзеру Вильгельму II, под давлением Германии Украина заключила договор с Доном как с независимым государством и начала широкомасштабные поставки Краснову вооружения с фронтовых складов бывшей царской армии, поскольку Дон не имел своего военного производства. Краснов получил с бывшего Румынского фронта вооружения и снаряжениях на 10 миллионов рублей при цене винтовки 100 рублей. Захваченное у Красной армии оружие немцы также передавали Краснову. Немцы видели Дон в составе Доно-Кавказского союза — отдельной от России федерации, куда входили бы отдельные государства: Дон, Кубань, Терское казачье войско, Астраханское войско, Горский союз народов Северного Кавказа и Дагестана во главе с Верховным Советом атаманов. Однако, этот союз не мог осуществится, поскольку Кубань и Терек уже контролировал Деникин, имеющий другое видение судьбы “Единой Неделимой”.
Немецкий кайзер и командование, считая отречение Николая II незаконным, предполагали нанести поражение большевикам и реставрировать в России монархию дома Гольштейн-Готторпов-Романовых с цесаревичем Алексеем, сыном Николая II и крон-принцем Рупрехтом — старшим сыном баварского короля Людвига III и Марии Терезии Австрийской-Эсте. Немцы, однако, в случае, если белогвардейская Добровольческая армия справилась бы с большевиками самостоятельно, были не против, чтобы белогвардейцы посадили на трон цесаревича Алексея и со своим русским регентом. Главное, чтобы Гольштейн-Готторпы-Романовы вернулись.
При помощи немцев белые начали брать на Дону и Кубани верх над красными. Когда части белых входили в станицы, казаки-кулаки и богатеи встречали их хлебом-солью и начинали генеральную чистку от “большевистского элемента”: вешали и расстреливали даже тех, кто просто ходил на собрания и митинги. Иногородних крестьян повально пороли, а казачьи семьи, откуда ушли люди в Красную армию, разорялись кулаками-богатеями. За одно слово “большевик” или “товарищ” засекали насмерть. Пьяные чеченцы, калмыки, юнкера и казаки насиловали жён и детей “большевиков” — казачьих и иногородних добровольцев Красной армии. Местные станичных тюрьмы оказывались сразу переполненные, полевые суды не успевали рассматривать списки своих жертв, как погромщики из кулачья набрасывалось на “красных” и тут же, на станичных площадях перед церквями убивали, как это случилось в Егорлыке, где белые повесили 87 и зарубили 500 человек, или в Белой Глине, когда белогвардейцами было убито 2500 крестьян, и расстреляно столько же пленных красноармейцев.
Являясь по существу монархической, белогвардейская Добровольческая армия, ставшая союзниками казаков, прикрывалась лозунгами Учредительного собрания, собирая все антибольшевистские силы для воссоздания “Великой Единой Неделимой”, то есть России кредитоспособной, монархической и поставщика “серой скотины” для мировой бойни. В планы германского командования на Дону наоборот, входили планы ослабления и расчленения России. Если белогвардейская Добровольческая армия смогла в военном отношении заключить союз с казачьим Доном и Кубанью для борьбы с большевиками, то в области государственного строительства интересы Российской контрреволюции по созданию “Великой Единой Неделимой” не совпадали с интересами казачьей. Интересы Дона и Кубани совпадали с интересами немцев, интересы белогвардейцев совпадали с интересами Франции и Великобритании. Борясь с большевиками, Дон и Кубань видели себя в России только как субъекты федерации.
Примерно равная численность казаков и иногородних в станицах и полярные экономические интересы создавали условия, когда в вооружённой борьбе казачья часть станицы оказывалась на одной стороне, а иногородняя часть станицы на другой. И вот два таких полка стояли друг против друга на поле боя, зная друг друга. Они раньше жили вместе, пахали вместе, ходили в школу вместе. А теперь — всё было как кровная месть у горцев, когда мститель знает лично своего убийцу. Иногородний убьёт казака в гражданском вооружённом конфликте, и родственники казака будут считать виноватым его, а не предпосылки и неравенство, распалившие войну. И обратно. Когда казаки возьмут вверх и окажутся в станице, они отомстят семьям станичных иногородних. А когда иногородние захватят станицу, они тоже отомстят семьям казаков за свои изнасилованные, оставленные без куска хлеба, семьи, за своих убитых. А когда бои закончатся, и пострадают десятки тысяч хозяйств и миллион человек, будет легко говорить о преодолении сословной вражды и недопустимости массовых политических репрессий, но долго ничего не изменится в станицах и память, и вражда никуда не денется.
15 августа 1918 года Дон объявил Всевеликое Воинство Донское самостоятельным государством. К атаману Краснову был прикомандирован немецкий майор Беккенгаузен. Донские и немецкие войска действовали совместно против красных войск. Восстание в Богучарском уезде казаки подавили при участии немцев.
В августе 1918 года всё для казачьего Дона складывалось отлично. Расказачиванию был поставлен надёжный заслон, поскольку Советская Россия была окружена превосходящими военными силами и неминуемо должна была погибнуть: на Украине против неё выросла под защитой германской армии генеральско-помещичья диктатура гетмана Скоропадского, на Волге — в Самаре, Сызрани, Симбирске, Казани и на Урале чехословацкие войска и их французские хозяева передали власть эсерами, навязывающим крестьянству Учредительное собрание, в Архангельске и Мурманске англо-американские интервенты обеспечили власть эсеровскому марионеточному правительству Чайковского, в Сибири из эсеровской Директории появлялась диктатура Колчака, а Деникин успешно вытеснял 11 и 12 армии красных с Кубани и Терека. Атаман Краснов, имея профессиональную армию в 50 000 казаков, в такой ситуации сам повёл успешное наступление на Воронеж и Царицын, при этом Советская Россия могла противопоставить казакам только наспех сколоченные из разрозненных партизанских отрядов части.
Большой Войсковой Круг все захваченные иногородними в революцию земли конфисковал и из них наделил малоимущих казаков и коренных крестьян, которых спешно оказачивали — принимали в казаки. Проводились правительственные выселения иногородних, как из села Калмык или станицы Аксайской. Иногородних выселяли и сами казаки станиц по приговорам станичных сходов. Часто это сопровождалось дикими расправами, как в селе Михайловском, основанном в 1846 году — 200 дворов, где расстрелам, поркам и избиениям подверглись 530 иногородних русских мужиков. Дома, надворные постройки были разобраны и перевезены в станицу Боргустанскую. Остальное было сожжено, разрушено.
Оказачивание проводилось и среди калмыков, где калмыцкий глава князь Тундутов организовал жизнь части калмыков по-казачьи — земельные паи общинной земли с русскими батраками-арендаторами за воинскую службу. В Сальском округе у русских иногородних калмыками был отобран весь скот. Станица Платовская стала “крепостной” у оказаченных калмыков, работая над калмыков как на бар. Мартыновка и Орловка один день в неделю работали бесплатно на казаков-калмыков.
16 августа белогвардейцы захватили Кубанскую столицу Екатеринодар, положив конец расказачиванию и там. Советская власть на Кубани пала. Кубанская Рада сразу лишила иногородних, составляющих половину населения, каких-либо прав, отменив даже завоевания буржуазной февральской революции. Был поднят вопрос об уничтожении или депортации полутора миллиона иногородних.

Глава 3. Белые репрессии

Новое расказачивание не замедлило явиться и пришло с другой стороны в конце сентября 1918 года — Деникин объявил о новой власти на Дону, Кубани и Тереке во главе с собой, как с диктатором. Учредительное собрание было забыто, Юго-Восточный союз федеративных казачьих областей тоже.
Правительственным органом при диктаторе стало Особое освещение под руководством генерала Драгомирова, являвшего собой прообраз нового правительства “Единой и Неделимой” с возвращением в её состав Польши и Финляндии.
Образование белогвардейской армии именно на Дону и Кубани было не случайными и соответствовало зоне действия частной Владикавказский железной дороги — самой доходной в России. Ею владели царь Николай II, члены царской семьи, придворная аристократия, иностранцы, крупные капиталисты Путилов, Вышнеградский и другие, финансирующие и вдохновляющие белогвардейцев Деникина.
Строили железную дорогу на кредиты Волжско-Камского банка, управляемого крупными финансовыми чиновникам, преобразующими госсредства на благо акционеров. Столичный Волжско-Камский банк был аффилирован со столичным Русско-Азиатским банком, почти полностью принадлежавшим французам. Французы считали Владикавказскую железную дорогу своей зоной влияния, как, впрочем, Донбасс и Царицын. Именно эта дорога была тем насосом, который выкачивал нефть и зерно Северного Кавказа через черноморские порты в Европу.
30 октября 1918 года для Дона начались тяжёлые времена — капитулировала Турция, а 11 ноября 1918 года Германия заключила перемирие с противостоящими ей в войне странами, затем в Германии произошла революции. Германские войска начали поспешное отступление с Кавказа, Дона и Украины.
В казачьей армии атамана Краснова сразу ухудшилось снабжение боеприпасами и снаряжением, начались панические настроения: сначала один полк перешёл на сторону красных, потом несколько страниц, потом все войска Верхне-Донского округа заключили мир с большевиками и стали расходиться по домам. Пораженческие настроения среди казаков ширились по всему фронту, в результате ширились прорывы красных частей в тылы ещё сражающихся войск.
В это время 23 ноября первые десанты западных стран антигерманского военного союза — Антанты высадились в Севастополе. Вместо деморализованной немецкой армии по Версальскому договору их место начали занимать высокомотивированные войска победивших их врагов. Франция, Британская империя и их союзники выступили в необъявленной войне всё так же против Советской России, но не на стороне казачества, а на стороне белогвардейской Добровольческой армии и их вдохновителей из числа крупных российских капиталистов.
В Одессе высадились французские войска, туда же прибыли подконтрольные французам польские и сербские части. Николаев и Херсон заняла греческая дивизия. Такая смена внешней силы с немецкой на союзническую, привела к тому, что в феврале власть российских крупных капиталистов, их кадетской партии, их вооружённых сил — белогвардейской Добровольческой армии над собой были вынуждены признать правители Дона, Кубани и Терека. Деникин был признан главнокомандующим не только Добровольческой армией, но и всех вооружённых сил Юга России.
Монархическая направленность белогвардейцев по возвращению немецкой династии на русский трон тем не менее не изменилась, и 24 ноября генерал Эрдели от имени белогвардейской Добровольческой армии в Ялте предложил Великому князю Николаю Николаевичу Романову возглавить борьбу с большевиками в качестве диктатора — Верховного правителя России на территории, контролируемой белогвардейцами, для восстановления “Единой и Неделимой” и получил согласие, когда сложится подходящая обстановка.
26 декабря Деникин объединил все военные силы белогвардейцев и казачества в ВСЮР — вооружённые силы юга России под своим командованием. Белогвардейское расказачивание в полной мере проявилось 15-го февраля 1919 года, когда Донской Войсковой Круг вынуждено сместил с атаманства немецкого союзника и ставленника Краснова и избрал казачьим атаманом Богаевского — генерал-лейтенанта из белогвардейской Добровольческой армии Деникина, поскольку представитель Франции на Северном-Кавказе генерал Эрлиш, а также представитель английского короля на Кубани генерал Хольман объявили, что помощь военным снаряжением будет предоставляться Францией и Британской империей донским и кубанским казакам только при их подчинении Деникину.
В кубанскую нефть были вложены английский капиталы и казаки с их желанием распоряжаться войсковыми землями как федераты уставали иностранцев меньше, чем Деникин — прообраз будущей понятной центральной власти капиталистов в “Единой и Неделимой”.
Франция требовала от Донского правительства оплатить её гражданам все убытки начиная с 1914 года, понесённые на территории Донской области от любых факторов. Краснов возражал против требований французов, и его ожидаемо сменили на белогвардейского генерала. Дон сменил власть диктатора Краснова на власть диктатора Деникина.
За время атаманства Краснова было убито 25 тысяч казаков и 20 тысяч крестьян. Казаки расказачивали казаков. Всех пленных красных казаков при Краснове убивали. Это было самое кровопролитное расказачивание за всю историю Дона. Кровавым путём извергов пошли казачьи богачи — генералы, офицеры, помещики, казачьи дворяне с самого начала Гражданской войны.
28 декабря 1917 года донские казаки есаула Чернецова прибили штыками к вагону командира Дебальцевского отряда Красной гвардии, расстреляли в Дебальцево рабочих, советских работников, взяли заложников. Только за два боевых эпизода отряд Чернецова расстрелял после боя 400 человек: Ясиновский рудник на Донбассе 118 человек — было расстреляно три женщины и пять маленьких детей, некоторых живыми сбросили в ствол шахты, и эпизод на станции станция Лихая — 250 убитых.
За действия у станции Лихой, как послушный исполнитель приказа о белом терроре, Чернецов был произведён донским атаманом Калединым через чин сразу в полковники, а вся первая сотня его отряда была награждена Георгиевскими медалями.
Помимо отряда Чернецова подобные действия на Дону проводил ещё ряд отрядов. Белые казаки системно убивали пленных казаков и неказаков, убивали своих и чужих раненых, убивали парламёнтеров, заложников.
16 февраля 1918 года офицерский отряд хорунжего Назарова и сводный добровольческий отряд во главе с войсковым старшиной 1-го Кубанского полка Мадгавариани после нападения на село Султан-Салы Малые на Дону уничтожил всех красных пленных, были также расстреляны белыми несколько своих тяжелораненых, в том числе сам войсковой старшина Мадгавариани.
В Сальском округе казачьи и калмыцкие отряды Гнилорыбова и Семилетова поставили зверские расправы с иногородними на поток. В станице Платовской ими было за раз убито безо всякого суда 365 человек. Если бы не вмешался с маленьким отрядом Будённый, отбивший приготовленных для расправы, на другой день были бы расстреляны ещё 400 человек!
17 марта 1918 года отряд полковника Растегаева занял станицу Нижне-Чирскую, убив всех представителей Советской власти, окружив и взяв в плен пришедший на подмогу в Нижнем-Чирскую рабочий отряд из Царицына — 500 человек. Эти 500 человек были  расстреляны.
6 апреля казаки полковника Алферова под хутором Мешков уничтожили тираспольский революционный отряд, с боями отступающий под натиском немцев по направлению к Воронежу: казаки бессудно зарубили и расстреляли 2000 красных украинских солдат, часть пленных казаки передали немцам для работы на рудниках.
8 апреля генерал-майор Попов, ставший походным атаманом Донского войска, издал приказ в котором приказал убивать всех красноармейцев без разбора. 300 пленных было расстреляно в селе Гуляй-Борисовка-на-Дону, в городе Ейске на улицах пьяные казаки полковника Топоркова при ночном налёте зарубили 125 красногвардейцев и простых горожан, после занятия Новочеркасска казаки также провели массовые политические репрессии — расстрелы. Руководителей Донского военно-революционного комитета казаков Подтелкова и Кривошлыкова, которые пытались провести мобилизацию казаков против немцев в Усть-Медведицком округе, белоказаки повесили 28 апреля 1918 года в хуторе Пономарёве, весь отряд из 80 красных казаков был расстрелян.
По обнародованному приказу казачьего генерала Попова были расстреляны казаками 750 шахтеров Александро-Грушевска.
Казачий генерал Фицхелауров опубликовал приказ об использовании расстрелов при политических репрессиях, по которому в подконтрольном ему регионе было затем расстреляно 620 человек.
Военно-полевые суды атамана Краснова за один только факт службы в Красной Армии приговаривали к смерти. На хуторе Котлобанском станицы Котовской Хоперского округа расстреляли 45 казаков за отказ вступить в красновское войско, сам хутор сожгли, в Новоузенске казаки провели массовые политические репрессии, в том числе расстреляли 160 сторонников Советской власти.
В станице Иловлинской по составленным спискам смертников 100 человек были бессудно расстреляны при взятии станицы, а других 100 человек порубили шашками на пути в окружную станицу Нижне-Чирскую. В станице Качалинской также произошли массовые политические репрессии. На Кубани в станице Роговской казаки провели массовый расстрел тружеников сельхозкомунны.
Приказом N10 Краевого кубанского правительства введены расстрелы за службу на руководящих должностях в органах Советской власти, за выдачу большевикам лиц, боровшихся против них, за посягательство на изменение установленного в Кубанском крае образа правления.
В занятых станицах Переясловской и Новокорсуньской белоказаки под командованием генерала Эрдели вешали местных активистов, в том числе казаков, проводили расстрелы заложников. В городе Богучаре Воронежской губернии казаки полковника Алфёрова на Соборной площади расстреляли пленных, а более 300 большевиков и им сочувствующих были подвергнуты политическим репрессиям: заключены в тюрьмы, где каждую ночь происходили бессудные расстрелы по 10 — 20 человек. В окрестностях города было расстреляно 115 человек, а 213 подвергнуто порке шомполами и кнутами. В Богучарском уезде казаки реквизировали у крестьян 1326 лошадей, 1043 волов и коров.
В Макашевке Байчуровского района Воронежской области пьяные казаки отряда Шапова отрубили голову беременной жене красного командира, вспороли живот и, вынув младенца, отрубили ему руки и ноги. В другом городе Воронежской губернии — Калаче-на-Дону казаки также провели массовые политические репрессии, расстреляв более 1300 красноармейцев, советских и партийных активистов, подвернув телесным истязаниям вдвое большее количество людей.
В этот же период политические репрессии проводились белоказаками в Бутурлиновке и близлежащих сёлах Берёзовке, Воробьевке и Филлипово. На железнодорожной станции и посёлке Таловой Воронежской губернии белоказаками казачьего полковника Гусельникова и полковника Абрамова были расстреляны без суда по спискам более 200 советских работников, активистов, железнодорожников, рабочих депо, телеграфисток, машинистов, пассажиров поездов. Казачьи жёны снимали с убитых бельё и в бане отстирывали.
В той же Воронежской губернии в селениях Лиски, Боброве, Среднем Икорце белоказаками проводились массовые политические репрессии — массовые расстрелы, а сотником Рябовым было сожжено 33 двора из числа ушедших к красным селян. У Коренной и Успенки на Граковом яру белоказаки безо всякого суда расстреляли 300 человек 17 — 18-летних пензенских юношей — безоружное маршевое пополнение из Пензы.
В захваченном городе Борисоглебске Воронежской губернии казаки арестовали более 3000 советских работников, простых железнодорожники и жителей города им подозрительных, кого не убили на месте. Затем смертников отдельными группами зверски убивали за городским садом, на окраине.
В станице Поповичевской на Кубани по решению станичного Правления расстреляли свыше 120 станичников, а окружной атаман по рудникам Таганрогского округа объявил, что на основании телеграммы N 3217 управляющего морским и военным отделом генерал-лейтенанта Денисова, в случае противодействия властям против восставших будут применены химическими командами удушающие газы.
В станице Отрадной на Кубани казаки из отряда Покровского и местные подручные ворвались в районный госпиталь, где лежали раненые бойцы из населённых пунктов Попутная, Казминки, Отрадная, Гусаровка и других. Одних больных убили сразу в госпитале, других мучительно убивали всю осень 1918 года. Жителей Отрадной при этом грабили, насиловали, сжигали дома. Так работала белогвардейская машина массовых политических репрессий.
При занятии казаками и черкесами Шкуро (Шкура) станицы Червлённая, где в здании школы располагался госпиталь красноармейцев больных тифом, около 1000 больных людей казаки и черкесы расстреляли, многих заживо закопали в землю. Те же отряды казаков и черкесов в осетинском селе Христиановском расправились с десятками стариков, женщин и даже детьми, бросая детей красногвардейцев на глазах матерей в пылающую печь, предлагая несчастным матерям “угоститься жареным мясом”, а потом рубили женщин шашками.
В кубанской станице Баталпашинской казаки часть иногородних, поддержавших большевиков, и на беду не бежавших, вырезали — это была настоящая бойня. Этот далеко не полный список казачьих зверств на Дону и Кубани передавался из уст в уста, взывал к мщению со страниц центральных газет, звучал на митингах в красных отрядах, обсуждался на заседаниях Совета Народных Комиссаров, был приговором на листочках белогвардейских дневников и писем. А ведь были ещё казаки Терского войска, оренбургские казаки Дутова, уральские, астраханские, семиреченские казаки, которые тоже творили в это время не меньшие зверства.
В ответ на зверства белоказаков в течении года на огромной территории от Воронежа до Ставрополя и от Донбасса до Оренбурга и Урала, красные ответили “директивой о расказачивании” от 24 января 1919, предписывающий истреблять казачьих генералов, дворян и помещиков, осуществлять беспощадный массовый террор по отношению к казакам, принимавшим участие в борьбе с Советской властью, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
К тому времени Кубанская и грозненская нефть, в которые были вложены английские капиталы и уголь Донбасса, в который были вложены французские капиталы, определили и зоны влияния западных стран по линии: река Дон — Ростов — Керчь. Западнее неё была французская зона, восточнее английская. Белогвардейцами был отброшен применяемый ранее, как маскировка, лозунг “За Учредительное собрание” и принят лозунг “Народного собрания” с решительным пресечением демократической болтовни и установлением национальной диктатуры с неумолимым отбором людей.
В июне-июле 1919 года казачьи государственные образования Дона, Кубани и Терека выступили против диктатуры белогвардейцев и подписали соглашение об образовании экономического и политического Южно-русского Союза. За это неповиновение диктатором Деникиным был убит один из идеологов казачьего Союза, председатель Кубанской Рады Рябовол.
Под прикрытием белогвардейских штыков 1 июля 1919 года Правительство Дона провело земельную реформу, укрепляющую казачество в дореволюционном виде: для передачи малоземельным казакам принудительно выкупались помещичьи земли, а также конфисковывались земли монастырские и земли безвозмездно, когда бы то ни было полученные из общевойсковых земель. Иногородние арендаторы, батраки, безземельные крестьяне, составлявшие половину населения Дона, снова не получали ничего. Но это была лебединая песня старого казачьего мира.

Глава 4. Разгром

26 октября 1919 года под Кромами рухнул авантюристический военный план Деникина прорыва к Москве и белые войска начали отступать. Бегство белых, начавшееся в Орловско-Кромской операции, сделалось безостановочным. Остановить красных нигде не удалось, поскольку промежуточные рубежи обороны на случай отступления подготовлены не были, резервы подготовлены не были, нехватка мобилизованных сил из-за людоедской политики на захваченной территории просто не позволяли Деникину этого сделать. Под Орлом, в районе Кром — Дмитровска красной пехотой был разбит первый, лучший корпус генерала Кутепова с корниловской, дроздовской, марковской и алексеевской дивизиями.
Заменить потерю было невозможно. Успехи красной конницы обозначились в боях под Воронежем, в районе рек Икорец, Усмань, Воронеж и Дон — конная группа Будённого впервые встретилась грудь с грудью с соединёнными корпусами Шкуро (Шкура) — Мамонтова и, встретившись с ними, опрокинула их.
Предыдущие успехи белых имели секрет. Гражданская война была высокоманёвренной, на широких просторах с условной линией фронта; бои велись за важные города, железнодорожные узлы, сёла; всегда существовала возможность обхода, охвата, удара по флангам и тылам. В такой войне манёвр имел решающее значение, а главным средством манёвра была кавалерия.
Казачьи войска атамана Краснова были преимущественно кавалерийскими, Деникин также имел крупные кавалерийские соединения. Они быстро производили перегруппировку и превосходящими силами наносили удар по слабому месту красного фронта. В случае неудачи белые оставляли небольшой конный заслон, а основными силами уходили, чтобы создать необходимую группировку и нанести новый удар. Красные пехотные части не могли быстро сосредоточиться на угрожаемом участке, не могли быстро уйти из-под удара конницы.
Даже выиграв бой, красные часто не могли добиться полной победы, так как малоподвижная пехота была не в состоянии вести эффективное преследование конницы с целью окружения и уничтожения. Массированное применение конницы, особенно для развития успеха пехоты и ударов во фланг и тыл, часто приводило к разгрому. В борьбе против мнения Троцкого и его военных специалистов из числа бывших царских генералов красные военные руководители, прежде всего Сталин, Ворошилов, Будённый создали массовую конницу, то есть не отдельные конные части, входящие в состав стрелковых дивизий, решающие локальные задачи, а крупные соединения, способные решать стратегические задачи самостоятельно, и во взаимодействии с пехотой. Красные выбили своей конницей военный козырь из рук белых.
Белогвардейцы повсеместно и беспорядочно отступали на юг от Дона, потеряв связь и управление, потеряв убитыми, ранеными и пленными не менее половины своего старого состава, рискуя вскоре потеряет всякую боеспособность. Под Лисичанском усиленная конная группа Шкуро (Шкура) — Мамонтова была наголову разбита красной конницей, бросив семнадцать орудий, восемьдесят пулеметов и более тысячи зарубленных.
Армия Деникина ещё не была разгромлена, разложение её ещё не дошло до степени разложения армий Колчака, хотя за десять недель красные захватили у Деникина 150 орудий, 600 пулемётов, 14 бронепоездов, 150 паровозов, 10 тысяч вагонов, 16 000 пленных.
Большие успехи белых и упорство, с каким сражались белые, становились понятными, когда в числе взятых красными пленных оказывались офицеры, действовавшие в качестве рядовых солдат. Это были офицеры, бежавшие на юг, чтобы вместе с казачьими частями принять участие в походе на Москву. Белогвардейское командование сводило офицеров в отдельные роты и батальоны и использовало их в качестве заградительных, карательных отрядов в войсках. Подразделения солдат, насильно мобилизованных в белую армию, как в обороне, так и в наступлении располагали впереди офицерских подразделений. Таким образом, насильно мобилизованные солдаты принимали на себя первый удар красных частей и даже при самом безнадёжном положении не могли отступать, так как офицерские подразделения на месте расстреливали отступавших.
Эта тактика заградотрядов широко применялась Корниловым, Деникиным при Временном правительстве в виде частей ударников — добровольцев из числа зажиточных сословий, которые выполняли сначала роль ударных частей прорыва, но быстро превратились в расстрельные команды. У Корнилова ещё при Временном правительстве был ударный полк в 3000 человек под командованием Генерального штаба полковника Неженцева. Этот полк, кроме кровавых расправ во фронтовом толку и участии в неудачном военном перевороте Корнилова, состоял потом в Чехословацкой армии на Украине, участвуя в расстрелах рабочих и становлении власти гетмана Скоропадского.
Затем с большим количеством вооружения полк ударников Неженцева прибыл из Киева на Дон, явив собой основу белогвардейской наёмной добровольческой армии Корнилова и Алексеева. Массовые потери среди белогвардейских офицеров выбили из рук Деникина и козырь офицерских заградотрядов.
В обстановке развала фронта 6 ноября 1919 года диктатор Деникин снова расказачил Кубань, прикончив государственность этой казачьей области. Кубань была объявлена просто тыловым районом с начальником — генералом Покровским. Девятое, деникинское расказачивание продолжалось. Белогвардейцы провели аресты членов казачьей Рады, а священника Кулабухова, министра внутренних дел Кубанского правительства, за подписание договора с Горским правительством казнили через повешение. На Кубани, как и везде, свирепствовала белогвардейская контрразведка, людям перед расстрелами жгли пятки, загоняли под ногти иглы, разрезали кожу и сдирали полосами.
Деникин взял казаков в экономическую блокаду: перестал пропускать товары на Кубань и Дон. Кубань в ответ стала препятствовать вывозу белогвардейцами в Европу излишек своего богатого урожая пшеницы 1919 года — 288 тысяч тонн и перешла на бартерный обмен.
Терское казачество ограничило вывоз нефти из Грозного. В ответ на расказачивание и ужесточение белогвардейской диктатуры на Кубани началось повальное дезертирство казаков, вспыхнули восстания: в станице Полтавской восстанием руководил член Рады Крикун, в станице Елизаветинской другой член Рады.
В декабре власть в Ростове перешла к белогвардейскому генералу Кутепову, и рабочих, а также казаков-дезертиров, стали вешать уже и на деревьях. Лишь очутившись под гнётом деникинщины, казаки поняли угрозу, что несли им капиталистическо-помещичьи хозяева белогвардейцев.
Кубанские войска быстро разлагались, образуя “зеленые” отряды, сражавшиеся против белогвардейцев.
В январе 1920 года красные прорвали фронта под Таганрогом и белогвардейские дивизии оказалось отрезаны от донской и кавказской армии. За два дня боев 1 — 2 января 1920 года на подступах к Таганрогу красные отбили у белогвардейцев свыше 200 артиллерийских орудий, 7 бронепоездов, 4 английских танка и массу других трофеев. Это был разгром.
В этой обстановке поспешно был создан Верховный Круг трех казачьих войск — Дона, Кубани и Терека во главе с Деникиным. Этот марионеточней Круг объявил себя высшей властью Дона, Кубани и Терека, и направил против кубанских казаков-дезертиров карательные отряды казаков с Дона. По всей Кубани прошло расказачивание — донские казаки кубанских казаков пороли, грабили, расстреливали: в станице Славянской, например, был выпорот станичный атаман Клименченко и депутат Рады Шербак, в обезоруженном Таманском полку за отказ идти на фронт был расстрелян каждый 70-й, выпорот каждый 10-й. Кубанские казаки из “зелёных” отрядов стали бороться и с донскими казаками. Казачьи станицы Воздвиженская, Петропавловская и другие вынесли приговоры сходов об удалении Деникина с Кубани.
25 февраля 1920 года у станицы Егорлыкской произошло крупнейшее кавалерийское сражение Гражданской войны и XX века, в котором была разбиты три казачьих конных корпуса — основная ударная сила Деникина. Белогвардейская армия окончательно развалилась, неуправляемо побежала к Новороссийску.
Кубанские войска, бросив фронт, неорганизованно отходили на Туапсе. 3-го марта красные освободили брошенный белыми Екатеринодар, где ещё до их прихода оставшиеся члены Кубанской Рады постановили выпустить из тюрем большевиков. Красные почти без боя форсировали реку Кубань в районе Екатеринодара, разрезали пополам фронт Донской армии. Два донских корпуса побежали к Новороссийску, третий корпус, бросив фронт, побежал вслед за кубанцами. Казаки массово бросали оружие, расходились по домам или перебегали к “зелёным”. Так казаки боролись против деникинского расказачивания.
К Новороссийску беспорядочно отступило до 40 тысяч казаков и 10 тысяч добровольцев. Этой армии, с артиллерией, бронепоездами, значительными запасами патронов, снарядов, продовольствия вполне хватало для долговременной защиты небольшого, окруженного горами Новороссийского плацдарма под прикрытием мощного флота Западных стран — 10 английских и 4 французских, 2 американских, 2 итальянских военных корабля под командованием английского генерала Милна и адмирала Сеймура — эскадренных миноносцев, крейсеров, дредноута. Кроме того, Новороссийск прикрывали британские войска — шотландские стрелки. Красные кавалеристы, наступая налегке из-за завалов на дорогах из брошенных подвод, грузовиков, артиллерии и амуниции, сосредотачивались в пригородах, никакими серьёзными силами для взятия города не располагая.
Однако ничего для обороны Новороссийска сделано не было. Наоборот. Деникин прибыл в Новороссийск со своим штабом раньше всех, но не создал там стройного плана защиты города, не подготовил достаточно транспортных судов для перевозки в Крым войск. Добровольческий корпус генерала Кутепова самовольно занял порт и завладел там почти всеми судами. Ценнейшие в боевом отношении бронепоезда, английские танки Mark V, артиллерия, конский состав были просто брошены. Склады с продовольствием, нефтью, снарядами, патронами, пушниной, хлебом взорваны и сожжены.
Эвакуация белогвардейцев осуществилась только благодаря англичанам, французам и американцам. Западные военные корабли приняли на борт 5 тысяч человек белогвардейских офицеров, большинство из которых было повинны в тягчайших воинских преступлениях, спасая их от народного возмездия.
Английские корабли вели интенсивный артиллерийский обстрел, в том числе из 343-миллиметровых орудий дредноута “Император Индии”, береговых целей, поскольку “Зелёная армия” Моренца к 20 марта укрепилась на цементном заводе в Новороссийске, став одной из причин страшной паники в городе.
Неорганизованная Новороссийская эвакуация была бегством и прошла для белогвардейцев и казаков с катастрофическими потерями в личном составе и вооружении. В Крым удалось вывезти без тяжёлого вооружения только войска Добровольческого корпуса, донскую бригаду, кубанскую бригаду и ещё несколько мелких донских казачьих частей, по большей части офицерский кадр — всего 33 тысячи войск из 150 тысяч всех войск Деникина, не более 20 процентов.
Утром 27 марта рейд опустел. Сам диктатор Деникин своевременно погрузился со штабом на английский миноносец и благополучно отбыл в Крым, как зритель, поприсутствовав до этого на драме катастрофы вверенных ему вооружённых сил, и конца его государственного образования.
Часть донских казаков и часть добровольцев отошли на Адлер, где сдались в плен. Другая часть белых отошла на Поти, где была интернирована грузинскими войсками. В плен красным попало 22 тысячи казаков, немедленно отправленных на советско-польский фронт. Прорыв на Новороссийск части белогвардейцев, отступавших с колонной бронепоездов из Армавира из-за подошедший 29 апреля 50-й Таманской дивизии регулярной Красной Армии, провалился и белогвардейцы эвакуировались в Крым и Турцию из Туапсе при помощи британского крейсера “Калипсо”.
После Новороссийского разгрома британское участие в Гражданской войне в России было завершено, поскольку Кубанские и Грозненские месторождения нефти, куда были вложены английские капиталы, были потеряны белогвардейцами, и смысла в их поддержке у англичан больше не было.
Острая фаза Гражданской войны на Дону и Кубани завершилась победой власти Советов во многом благодаря сопротивлению казаков белогвардейскому расказачиванию. Остатки армии Деникина на Дону и Кубани тем не менее, проложили вооружённую борьбу другими способами, но именно понимание на собственной шкуре сути деникинщины, не дали белым снова поднять Дон и Кубань несмотря на серьёзные усилия.
После Новороссийского разгрома на Северном Кавказе прошло новое расказачивание, повторяющее принципы несостоявшегося расказачивания весны 1917 года — казачье сословие, то есть и казачество отменялось, земли, имеющиеся у казаков сверх трудовой нормы делились безвозмездно между желающим её обрабатывать собственным трудом. Зато оставшаяся за казаками часть земли уже была не войсковой, поскольку войска больше не было, а принадлежала казакам как гражданам на общих основаниях.
В это время центром контрреволюции являлась Грузия, где с благословения французских и английских деловых кругов, кусающих локти от потери российского угля и нефти, нашлось убежище для Кубанского правительства Тимошенко и Гирея, Терского правительства Букановского, Горского правительства Чермоева. В Париже при поддержке эмигрировавших российских капиталистов и банкиров, придворной знати, бывших владельцев Владикавказский железной дороги, сохранивших от революции часть своих средств за рубежом, был создан “Комитет по освобождению Края от большевиков”, а также Северо-Кавказское правительство.
В июне 1920 года бело-зелёные банды, вдохновляемые и финансируемые из-за границы, осевшие в горах, были очень активны. Особенно отряд Короленко — 600 человек при 2-х пулемётах. Они действовали в контакте с Врангелем, удерживающем Крым, получая средства и оружие также из Грузии. Генерал Фостиков пытается создать “Армию возрождения России” — 5,5 тысячи человек при 10 орудиях и 35 пулемётах, занявшую несколько горных станиц Баталпашинского отдела. К августу белогвардейские отряды полковника Гирея, Крым-Шагилова, эсера полковника Серебрякова на Тереке и у Пятигорска нанесли поражение красной бригаде. Они разрушали железнодорожные пути, телеграфные линии, убивали коммунистов, их семьи, сочувствующих, даже пытались захватить Кисловодск, Ессентуки.
Запертый в Крыму и спешно на французские деньги сколотивший подобие новой белогвардейской армии Врангель 14 августа 1920 года высадил на кубанском берегу Азовского моря у Ейска десант из отборных офицерских и казачьих белогвардейских войск под командованием Улагая, в расчёте на разрастание бело-зелёного движения, восстание кубанских казаков и горцев. Улагай захватил узловую станцию Тимашевскую, но Кубань белогвардейцев встретила холодно — деникинское расказачивание, порки, грабежи и расстрелы казаки запомнили навсегда. Красная Армия начала контрнаступление.
Красный отряд Ковтюха на судах спустился из Екатеринодара по реке Кубань и у Ново-Нижнестеблиевской наголову разгромили отборный полк Казановича, убив в бою 1000 и взяв в плен 600 белогвардейцев. Улагай был вынужден 5-го сентября погрузиться на суда и отступить в Крым. Врангель высаживал также неудачные десанты на Таманский полуостров и у Анапы.
В мае 1921 года на фоне голода, неумелых действий новых советских властей по проведению продразвёрстки, мобилизации казаков и аннулированию деникинских денег, генералом Марченко из казаков, отдельных банд Афростмова, Лукьянова-Степанова, Серебрякова, была собрана в лесах Майкопского и Екатеринодарского отделов 4000-тысячная “Кубанская повстанческая армия”, было создано “Кубанское Временное повстанческое правительство” из членов бывшей Рады полковника Савицкого и Пилюка, ранее сражавшиеся против Деникина.
Они действовали на Кубани и Тереке, пытались создать из банд регулярную армию. Отряд эсера полковника Серебрякова объединил бело-зелёные банды кулаков-казаков и бандитов. Он даже захватил Невинномысскую, но был оттуда выбит. Банды были разгромлены, а Серебряков взят в плен. 15 сентября повстанцы генерала Марченко появилось у станицы Абхазской, а 17 сентября недалеко от Краснодара. У села Белого, Краснодарского отдела 22 сентября повстанцы потерпели сокрушительное поражение, их армия распалась на мелкие группы. К концу октября эти группы были ликвидированы, казаки разошлись по домам.
С провозглашением 21 февраля 1922 года в Грузии Советской власти широкое повстанческое движение на Кубани и Тереке потеряло базу и на Северном Кавказе действовали уже только раздробленные банды без широких задач, занимаясь убийствами, террором, поджогами, грабежами, нападениями на станицы, поезда, разрушениями. В Ставропольской губернии кровавым террором отметилась крупная банда Грабоваша, в Терской губернии действовали банды Мордачёва, Марченко, Малькова, бывшего красного командира Логвинова, есаула Супрунова, Хмары, князя Джентемирова. На Кубани банды Дубины, Святки, Нелюба, Белого-Рутецкого убили множество советских работников, служащих, активистов.
Но ничего похожего на прежние массовые антисоветские восстания на Дону и Кубани уже не было и в помине. Наоборот, казаки стали адаптироваться к новым условиям жизни, когда они уже не являлись привилегированным сословием с излишками казённой земли, живущим за счёт иногородних, и к 1931 году из-за границы вернулись на родину из числа бежавших от Красной Армии примерно 180 000 казаков.
В течение 1930—1931 годов было переселено из-за передела казачьих земель множество казаков в различных регионах России, в большей степени на Урале и в Терской области в связи с возвращением горцам Северного Кавказе их исконных земель. С Кубани в январе 1931 года была осуществлено переселение 9000 семей казаков — около 45 000 человек, из районов Черноморья на Ставрополье и в Сальские степи в связи с переделом земель. Для более, чем миллионного кубанского казачества это было менее 5 процентов населения и на расказачивание походило мало.
Целиком или частично несколько станиц Северо-Кавказского края было перемещено из-за саботажа хлебозаготовок, но из станиц выселяли и неказаков, что тоже не факту не было расказачиванием. Наоборот, в конце 1920-х — начале 1930-х годов всё среднее и высшее руководство Советской власти на Юге России, не осуждая репрессий в отношении казаков-кулаков, осуждали огульно-враждебное отношение к казачеству со стороны руководства и иногородних, справедливо считая, что отталкивание бедняцко-середняцких масс казачества наносит вред успешности советского и хозяйственного строительства.
Выселяли в 1933 году с Кубани и Дона целиком или частично жителей 13 кубанских и 2 донских станиц, саботирующих хлебозаготовки — более 61,6 тысяч казаков и крестьян, в том числе почти всех жителей кубанских станиц Полтавская, Медведовская, Урупская. На их место были поселены демобилизованные красноармейцы. Нельзя было допустить, чтобы кубанские земли, земли золотые, не засевались, а засорялись, чтобы на них плевали, чтобы с ними не считались...
Так множество расказачиваний за 300 лет с 1600 по 1920 год завершили историю казачества как военного сословия Российского государства, лишив его сословного базиса — потомственной, пожизненной государственной военной службы за право иметь за это государственную землю как источник существования. Отсутствие этих двух принципов — владение государственной землёй и потомственной, пожизненной воинской службы делает любых людей, называющих себя казаками — по-сути историческими реконструкторами, использующих казачий антураж в культурных целях. Казачество в настоящий момент является социальной группой, объединённой культурно-историческими традициями.
Казачество может быть под воздействием определённых причин воссоздано путём возвращения принципа казачества — выделения земли казачьему войску через различные государственные механизмы для распределения её паями желающим посвятить себя потомственной, пожизненной службе России.