Ягодки-цветочки

ЦВЕТОЧКИ ЗЛА
----------------------------------

ФАУСТ И МЕФИСТОФЕЛЬ

I

- Есть два пути. Одним, тернистым,
Ступает гений и герой.
Пугая чёрною дырой,
Он манит дальним светом чистым.
Кто не рождён максималистом,
Тот выбирает путь второй.               
На нём - такой же груз на плечи,
Терпенье ест мозги, как моль,
Но постепенно входишь в роль
И не теряешь дара речи.
Он, в общем, первого не легче.
Итог его обычно – ноль.               
               
- Как? Почему? Несправедливо!
Кого винить? Дух или плоть?
               
- Из всех коров лишь та бодлива,
Кому рогов не дал Господь.

II
      
- Коль правда то, что всем по вере
Воздаст Господь, то как понять...
               
- Не можешь ты без суеверий.
               
- Ты можешь не перебивать?
Так вот... Ага, допустим, кто-то
Развил свой ум по мере сил,
Всю жизнь, допустим, не работал,
Но людям зла не приносил...
               
- И не воздастся ли ему
Не по делам, а по уму?
Ты, брат, дурак! В уме высоком
Особых нет твоих заслуг.
И, согласись, выходит боком
Одна лишь голова, без рук.
               
- Слова, слова...
               
- Твой ум зачахнет,
Когда для рук работы нет!
На том стоит весь этот свет.
               
- А почему так дурно пахнет?
               
- Какой ты, право... Почему...
Вот работёнка по уму!
Подумай. Это так отрадно -
Понять, откуда запах смрадный.
               
- Ах ты, скотина, мочи нет!
Я душу вывернул наружу,
А ты устроил туалет.
               
- Всего лишь маленькую лужу.

III               
               
- Устал хотеть, мне всё постыло –
Равно и золото и медь.
Что сделать, чтобы отпустило?

- Все просто – стоит захотеть.
               
               
--------------------------


СКАЗКА О ДУРАКЕ


Возвращался с поля боя,
Всех ругая так и сяк,
Пеш и зол, от боли воя,
Богатырь Иван-дурак.

День и ночь назло стихиям
Нёс мешок с Зелёным змием,
Медовуху только кушал,
Никого вообще не слушал.

Бился он с зелёным гадом
Долгих несколько недель
Под престольным Киев-градом -
И пленил врага людей.

И с тех пор, уж не при деле,
Шёл, куда глаза глядели,
Сей мешок опустошая.
Хрен, чай, с ним - Земля большая...

Вдруг он видит у развилки
Трёх дорог, кривых весьма,
Камень, вроде как с могилки,
А на нём полно письма.

Взял Иван его руками
И узнал, сколь весит камень.
Сплюнул наземь и со скуки
По складам прочёл: «Аз, буки...»

«Ежли ты пойдёшь направо, -
Сообщал булыжник весть, -
Ждёт тебя судьба-отрава,
Потеряешь всё, что есть.

Ежли ты пойдёшь налево,
Ждёт невеста-королева,
Конь с богатым украшеньем,
Стол с обильным угощеньем,
Дом с отхожим помещеньем,
И статья «пять лет с лишеньем».

Разъяснял валун толково:
«Ежли прямо ты пойдёшь,
Ничего ты там такого,
Кроме смерти, не найдёшь».

Почесал Иван в затылке,
Покрутился на развилке,
Перепутал всё, что можно,
И пошёл… неосторожно.

Вот идёт, а из-за тына –
Соловья разбойный свист.
Там вынашивал вражина
Планы войн и реконкист.

«Чо свистишь? Нагнал туману!» -
Крикнул Ваня басурману.
Соловей ответил сдуру:
«Щас спущу с тебя я шкуру!»

Тут Иван ему как треснул
Между глаз! И был таков.
Как мы жили б, интересно,
Без таких вот дураков?


------------------------


БАЛЛАДА О ТРЁХ СТОРОЖАХ

Была глухая ночь,
Сестра воров и пьяных.
Три сторожа во двор
Пошли справлять нужду.
Уж было им невмочь
Валяться на топчанах
И вялый разговор
Вести про ерунду.

Приятно охранять
Объект, когда вас много,
И скорый суд вершить,
Стреляя солью в зад.
Ах, как хотелось спать,
Но мучила изжога,
И надо поспешить
В обход, проверить склад.   

А воздух – всё свежей
И пахнет, будто хлебом.
И мочевой пожар
Утих и резь унёс.
Один из сторожей
Взглянул случайно в небо
И вдруг увидел шар,
Летевший между звёзд.

И стало не до сна
В тот час, когда так спится,
И каждый в меру сил
Загадку разрешал.
Один сказал «война»,
Другой ответил «птица»,
А третий возразил,
Что «это просто шар».

И продолжали спор
Они за чашкой чая,
Вернувшись в закуток,
Где крыша не течёт.
А в это время вор,
Забор одолевая,
Волок пустой мешок,
Ругаясь, словно чёрт. 
   
Была глухая ночь,
В ней тишина плескалась.
И в небе, как в тазу,
Плыл шар, средь звёзд кружа.      
И с высоты точь-в-точь
Яйцом Земля казалась,
И где-то там внизу
Сидели сторожа. 
      
-----------------------------
 
СОСЕДКА

Вновь у соседей за стеной
Посудный бой и жуткий вой
И стук об стенку головой,
Само собой.

Сосед ведёт с соседкой спор.
Он муж её, он с давних пор
Чуть что, хватался за топор -
На руку скор.

Не выношу я женский плач,
Я по натуре не палач,
Беру программу передач,
Включаю матч.

Смотрю в экран и очень рад,
Что побеждает «Арарат»,
Что заглушает аппарат
Соседский мат.

Потом сосед придёт ко мне,
Найдем мы истину в вине,
Он будет плакать о жене
В жилетку мне

И говорить, что, мол, она
Ему, он знает, неверна:
«Не признаётся, сатана,
Хоть есть вина!»

А утром он пойдёт в завод,
Он в первой смене круглый год.
Я во второй, наоборот -
Уж так везёт.

Я подежурю у окна
Пока видна его спина,
И вот тогда придёт она,
Его жена.

------------------------------

ВОРОНА

По аллее шёл я скромно.
Мирно шёл. И, как во сне,
Вдруг пикирует ворона
Прямо на голову мне.

Просвистело по-над ухом
Серо-чёрное крыло.
Я успел собраться с духом.
Уф-ф, как будто пронесло.

Слышу - карканье раздалось,
И летит она опять.
Вот же, сволочь, привязалась!
Целит в темечко, видать.

Это ж смех! В уме считаю
Для спокойствия до ста
Да руками прикрываю
Свои слабые места.

Что за странная засада?
Как в бреду, сойти с ума!
Надо мной исчадьем ада
Кружит будто смерть сама.

Я бегу, и похоронно
Мне вослед и там и сям
Дико каркает ворона,
По ветвям себя неся.

Что тебе, паскуда, надо?
Я пока ещё живой,
Я пока ещё не падаль!
Что ты вьёшься надо мной?

Ты ж не ворон, а ворона,
У тебя ж другой замес!
Это плешь, а не корона,
Да и парк тут, а не лес.

Что ты каркаешь утробно?
Что косишь свой взгляд тупой?
Что долбишь в бессилье злобно
Ветви клювом под собой? 

Или ты и впрямь, подруга,
Ожидаешь на суку,
Что сломаюсь от испуга?
Врёшь, не дамся! Убегу.
   
Впереди - полоска света.
Перешёл я на ходьбу.
Фонари зажглись. А эта
От столба летит к столбу.

Вон она, крича-стараясь,
Пролетела налегке
И уселась, озираясь,
На фонарном черенке.

Я свернул с тропы убогой,
Мне макушка дорога:
«Мы пойдём другой дорогой».
Надоели мне бега.

Здесь, где вновь дома и люди,
Ей меня уж не достать.
Долго каркать нечисть будет
И, летая, пыль глотать.   

-------------------------------------------

ОЧЕРЕДЬ

- Ты чё, козёл, в натуре хочешь в рыло?
Куда ты прёшь без очереди, гад?
- Я здесь стоял. – Быть может, так и было,
Но вот теперь другие здесь стоят.

- Я здесь стоял. – Вставай по новой, дурень!
Ушёл твой поезд в дальние края.
- Стоял я вот за этим, в чёрной шкуре,
А ты стоишь как раз, где должен я.

- Ну погоди, сейчас мы выйдем оба.
Мужик, меня запомни - я вернусь.
А ты меня запомнишь аж до гроба.
Забыть не сможешь, мамою клянусь!

- Я здесь стоял! – Заладил, словно попка.
Пошли за угол – там ты ляжешь, друг.
...Они ушли неспешною походкой,
Затем раздался приглушенный стук.

Из-за угла, сияя, как невеста,
Вернулся, кто вернуться обещал:
- Эй ты, мужик, вернулся я, дай место.
Как так не помнишь? Я же здесь стоял!

- Не ты, а я. Ты что же, хочешь в рыло?
Куда ты прёшь без очереди, гад?
- Я здесь стоял! – Возможно, так и было.
Ну, а теперь другие здесь стоят.

Не убывает очередь с годами.
- Я здесь стоял! – Не верь ему, он врёт!
- Вставай-ка в хвост. – Кто крайний? Я за вами...
Так постепенно движемся вперёд.

-----------------------------------------------

ТЕЛЕВИЗОР И СТАРУХИ

О бюджете на экране
Спор ведут биржевики,
А напротив, на диване,
Бабки чешут языки.

Телевизор: «...всю структуру –
Это длительный процесс».
На диване: «К Маньке сдуру
Он надысь в квартиру влез».

Телевизор: «Но сначала –
Реформировать учёт».
На диване: «...так кричала!
Я боялась, что убьёт».

Телевизор: «...наше, их ли –
Постепенно сокращать».
На диване: «...и затихли.
Я давай им в дверь стучать».

Телевизор: «...нет резону
Всю валюту продавать».
На диване: «...к телефону,
Чтоб милицию набрать!»

Телевизор: «Что мешает?
Квоты есть, на два и три...»
На диване: «Приезжают,
Дверь ломают, а внутри...»

Телевизор: «...крутят руки,
Речь идет не о рубле...»
На диване: «...что за звуки?
Сексом!!! Прямо на столе!»

Телевизор: «А всего-то
Не мешать – не помогать!»
На диване: «С той субботы
Не здоровается, ****ь!»

--------------------------------------

БАЛЛАДА О ВТОРОМ ПРИШЕСТВИИ

На наш манер сбылось святое Слово,
Разгадан код, решён больной вопрос –
В последний год от Рождества Христова
В России вновь воскрес Иисус Христос.

Он был задержан спящим на скамейке
И отведён дружинниками в штаб,
Единственный из всей святой семейки,
Кто духом был силён, а телом слаб.

Преступник утверждал, что люди - братья,
На замечанья дерзко возражал,
Всю ночь кричал, просился на распятье,
Общественный порядок нарушал.

Он был смешон в своей нелепой вере.
Любовь, он говорил, не просто связь…
И старшина супруге на пленэре
Потом про этот случай врал, смеясь.

До выясненья личности буяна
Он развлекал дежурного слегка.
Лишь Магдалина в форме капитана
По-женски пожалела мужика.

Наутро прикатили санитары
В машине с красным маленьким крестом.
Иной не удостоен был он кары,
Поскольку называл себя Христом.

Следы его теряются во мраке.
Никто не знает, был он или нет.
Но по ночам бродячие собаки
Упорно ищут им знакомый след.

Конечно, это всё довольно странно.
А я закончу, чтобы не соврать.
Наверно, он явился слишком рано,
И нам опять придётся долго ждать.

----------------------------------------

МОЛИТВА

Придётся и мне эту выхлебать чашу.
А может, ты всё-таки скажешь: «Не пей».
Не я заварил нашу чёртову кашу,
И что тут изменишь, барахтаясь в ней.
Ты видишь, неверье стоит у порога...
Но трудно в эфире поймать голос Бога,
И словно антенны - кресты у церквей.

Придётся и мне привыкать к расставанью.
Я знаю - чем дальше, тем меньше больней.
И всё же ты очень жесток – ведь за гранью
Не видно того, что видней перед ней.
Мне, в общем-то, надо не так уж и много.
Но трудно в эфире поймать голос Бога,
И словно антенны кресты у церквей.

Всего-то мне надо: дождя наглядеться
И запах волос у любимой моей,
Да, может быть, смех беспричинный младенца…
И может, ты всё-таки скажешь: «Не пей.
Тебя ожидает другая дорога».
Но трудно в эфире поймать голос Бога.
Как будто антенны кресты у церквей.


---------------------------------------
ЯГОДКИ ДОБРА
---------------------------------------


как ведьма ступая босыми ногами
бесшумно скользя оставаясь в тени
приходит она беспредельно нагая
                взгляни

как ветер играя с огнём и озоном
себя разметав по задворкам души
врывается в уши с пронзительным звоном
                дыши

как хочется жить при смертельной хворобе
как шёпот и смех далеко впереди
ты слышишь как сердце стучит из-под рёбер
                иди

в шальные глаза сквозь которые небо
затянет тебя сосчитай до пяти
и где бы ты ни был и с кем бы ты не был
                лети 

----------------------------------------

Никогда не повторится
Вечер – в семь условный стук,
Отблеск света на ресницах
И тепло обнявших рук.

Ничего не повторится,
Выпадает в счёт потерь
Перевёрнутой страницей
Открываемая дверь,

И котёнок у порога 
Самой доброй из примет,
И украденный у Бога
Час длинною в сотню лет.

И не стоит притворяться -
Тот июнь и та среда
Никогда не повторятся,
Никогда, нет, никогда.

Это всё не навсегда ведь -
Сладость юной маеты
И немыслимость представить,
Что неповторима ты.

Ничего не повторится,
Есть один рефрен – вперёд.
Наши чувства, наши лица
Время намертво сотрёт.

Жизнь моя – большая птица,
Улетевшая в года.
Ничего не повторится,
Ничего и никогда.

---------------------------------

Не может быть, чтоб в этом теле -
Такой уродливый скелет…
Картиной в раме ты в постели
Спала, отбросив на пол плед.
О, если б свет зажёг в прихожей
Тот, с кем во сне ты говоришь,
Узнал бы, на кого похожей
Бываешь ты, когда ты спишь!
Увидел бы ресниц размытость,
Разлёт волос с запасом впрок,
Изгиб руки и деловитость
Раздвинутых привычно ног,
И утоляющие голод,
Непостижимые уму
Две груди равнодушно-голых,
Сосками лижущие тьму.
И дальше - к бёдрам от коленей,
И выше - где немеет взгляд,
Туда, где смерть всех вожделений,
Туда, где всем желаньям яд.
И вот она, уже с улыбкой,
Не открывая глаз, не вдруг,
Ещё во сне, в дремоте зыбкой
Рукой дрожащей ищет рук.
Горячих пальцев росплеск нервный,
Туман расплывчатых гардин,
И всхлип, и вздох неравномерный,
И выход этому один…
И обмерев и поневоле
Впиваясь ртом во влажность рта,
Ты вспоминаешь про того ли,
Кого во сне любила так?


----------------------------


Ты поднимешь трубку телефона,
В зеркало глядясь, ответишь «да»,
И тогда сорвётся с небосклона
Вечно там висевшая звезда.

И тогда заговорит Везувий,
В судорогах вздрогнет пол-Земли,
Вспыхнет эпидемия безумий,
Тех, что снились Босху и Дали.

Самолёты упадут на сушу,
Корабли окажутся на дне,
Праведники девственную душу
Продадут за рубль Сатане.

В пароксизмах свального угара
Застучат кроватями дома,
Грянут войны, смуты, смрад и свара,
И наступит долгая зима.

Но пройдёт всего одна минута,
И вернётся миру гладь и тишь
Фразой, незначительной как будто -
«Я ждала, что ты мне позвонишь».

-----------------------------------

Ночь ли в дверной просочилась глазок,
Чтоб обобрать меня дочиста,
Ветер ли в форточку - скрипом сапог:
«Имя… Фамилия… Отчество… Срок…»
Медленно переступает порог
Лучший мой друг - Одиночество.

Время, как память мою не стирай,
Знаю, конечно, заранее -
Я для того и заваривал чай -
В час, когда вой переходит на лай,
Выдвинет стул и присядет на край
Мой собеседник – Молчание.

Птицею в тучи ли, рыбой ли в сеть,
Свето-ли-переставление,
Тлеть ли как трут, как свеча ли гореть -
Зорко и ныне, и присно, и впредь
Смотрит в зрачки мои, вытащив плеть,
Мой укротитель – Смирение.

Вы - мои судьи, мои зеркала,
Вам - все отличья и почести.
Жизнь меня к этому, что ли, вела -
Слышать, как где-то бьют колокола,
И у пустого, как небо, стола
Смирно молчать в одиночестве.


----------------------------------


Фонарь, аптека, ночь… Под одеяло
Ко мне забралась женщина в постель.
Я не скажу, чтоб это удивляло.
Подумаешь, какая канитель.

- Ты кто? – Я Совесть. – Это очень мило.
Я думал, что ты спишь без задних ног.
- Ещё не поздно, полночь не пробило,
Я вся твоя, и ты – не одинок.

- Зачем пришла ты? Сгинь, умри, исчезни!
- Убей меня, сама я не уйду.
- Ты даже не химера, род болезни,
И жить с тобой - запутаться в бреду.

- Ты звал меня. – Ошиблась ты, родная.
- Я по тебе соскучилась, а ты?
- А я решил, что знать тебя не знаю,
Когда попал в объятья Суеты.

- Но я пришла, и надо сделать выбор.
Одна из двух – другого не дано…
В такой момент как поступили вы бы?
Вдвоем тепло, и всё равно темно.

В кромешной смуте, странно схожей с адом,
Давно мне уготована стезя.
Но как быть с женщиной, что спит со мною рядом?
С ней тяжело, а без неё нельзя.


----------------------------------------------


Жизнь кончилась, а я ещё живой,
И странно мне гулять по мостовой,
Давить ногами мусор, слушать речи
Вокруг снующей массы человечьей.
Как призрак я, невидим и не нужен,
Бреду один и, наклоняясь к лужам,
Не вижу отраженья. Боже мой,
Жизнь кончилась, а я ещё живой…

Есть напряжение в сети – не обесточьте!
Я тот конверт, что не востребован на почте,
Я чист, как лист,
Где симпатических чернил
След проступил:
«Он жил, дышал, любил…»      


--------------------------------------------


Вышло время, вышло насовсем.
Наступила новая эпоха.
Снег напластовался и осел.
Может быть, всё это и неплохо.

Слишком долго не было зимы,
Но лишь начался подсчет итогам,
Вновь наедине остались мы
Каждый сам с собой. С собой и с Богом.

И такая нынче тишина
Опустилась на громоотводы,
Что по-настоящему страшна
Пустота открывшейся свободы.

Цель теперь отчётливей видна
И проста, как Альфа и Омега –
Небо в перекрестии окна,
Серое от выпавшего снега.

Знаешь, можно всё переиграть,
Жизнь прожить со многими во многом,
Только остаётся умирать
Каждый сам с собой. С собой и с Богом.


---------------------------------------


Любимая, давай с тобой уедем
И бросим всё – работу, быт и скот.
Оставим свой большой надел соседям,
Пускай берут, кто сколько унесёт.

Диван и лампу разве что отдать им,
Окно, в котором небо да земля…
Пускай берут, а мы с тобой захватим
Себя в тот край, где вновь начнем с нуля.

В тот дивный край, где нас никто не знает,
В тот славный край, где нас никто не ждёт,
Где тишина поистине лесная,
Где ничего не знаешь наперёд.

Там воздух будет сам, из интереса,
Нас, как овец, ласкать, стеречь и стричь.
На грани стресса, как домой из леса,
Мы понесём чудовищную дичь.

Забудем всё, что было в нас дурного,
Простим друг другу гадости, грехи.
И вот тогда, твой смех услышав снова,
Я научусь во сне писать стихи.

Пройдут года, меняя гнев на милость,
Рекою станет тоненький ручей,
И обернётся явью то, что снилось,
За исключеньем всяких мелочей.

И вспоминая путь, который пройден,
Мы не забудем тех, кто нам помог,
Ведь на Земле так много разных родин,
Но так немного правильных дорог.

Любимая, давай с тобой уедем,
Любовь пусть будет нам поводырём,
Оставим свой большой надел соседям,
И лишь себя с собою заберём.


--------------------------------------


НАТАШЕ И ДЕРИКУ

Думал, что отпустит. Но не отпускает.
Думал, пройдёт. Не проходит ни хрена.
В принципе, история не новая, знакомая такая…
Были у меня друзья – художник и его жена.
 
Для него она была смыслом всего, говоря между нами,
Для неё он был как воздух, которым дышала она.
Вдвоём им было не страшно и даже весело временами.
Вот только она была давно и безнадёжно больна.

Они дарили друг другу музыку, стихи, картины,
Друзей и другие страны – в общем, пили жизнь из горла.
Он оберегал её от холода и голода, она его – от рутины.
Но однажды её оставили силы, и она умерла.

Он посидел рядом с ней, проверил, все ли вещи в порядке,
Попрощался с холстами, сложил франки к франкам, рубль к рублю.
И сделал то, что запланировал когда-то, без оглядки: 
Достал верёвку и залез в петлю.

Я далеко не ангел, не дежурный ни по апрелю, ни по маю.
И да, мне известно, что я должен знать свой шесток.
Но я всё равно хочу сказать, что не понимаю –
Если этот мир устроен Богом, то почему он так жесток?
               
                4 августа 2017


------------------------------------------------------
ПОЛЯНА ЯГОД И ЦВЕТОВ 
------------------------------------------------------


Еврейская фамилия моя
Пришла из Польши, где царил Пилсудский,
В страну, где Сталин строил лагеря –
С тех пор звучит и пишется по-русски.

Отмечена сумой, затем тюрьмой,
Меняла диалекты на жаргоны –
В тридцать шестом по «пятьдесят восьмой»
Был дед записан в польские шпионы.

Мой дед был, кстати, рыжим, вот ведь как -
Отсюда и фамилия в навете.
На многих европейских языках
Зоншайн дословно значит «солнце светит».

Всё дело было в цвете головы.
Виновен генотип, а кто же больше…
Я думаю, что с властью был «на вы»
Мой дед-сапожник, выходец из Польши.

Да и потом, уже в сороковых,
Обильно кровью и дерьмом политых,
За цвет, не содержанье, головы –
Что, не ходил бы он в космополитах?

Не важно чем ты выделялся, дед –
Фамилией, манерой разговора.
За все семь бед всегда один ответ,
И он имеет форму приговора.

Еврей, и всё тут. Как ни называй –
Агент, масон, предатель – повод важен.
А дураков, вопящих «юденфрай»,
Земля родит с тысячелетним стажем.

И всё же мне фамилия Зоншайн
Приятна, несмотря на эти бури.
Она звучит, что ни провозглашай.
Звучит, как псевдоним в литературе.


------------------------------------

БАЛЛАДА О ПЕРВОПРОХОДЦАХ


Мы скитались по разным,
По далёким морям,
Знали мы по рассказам,
Что земля «где-то там».
    Временами так трудно
    Бремя первых нести,
    Что осталось лишь судно
    Из отборных шести.
Нам штормами не раз рвало парус,
Нас туман накрывал с головой,
И усталость, порой нам казалось,
Правит нами, а не рулевой.

Южный Крест, свежий ветер,
Курс вперёд по прямой!
И сверкал в лунном свете
Пенный след за кормой.
    От корсаров и хворей
    Капитан стал седей.
    Мы боялись неволи
    И бежали людей.
Но однажды канаты провисли
Вслед свернувшимся вмиг парусам,
Бег умерила шхуна, и выстрел
Известил нас, что штиль начался.

Сколько суток в аду мы?
Наши глотки сухи,
Наши взгляды безумны,
Наши души глухи.          
    Истощаются души,
    Как запасы вина,
    Солнце головы сушит
    И земля не видна.   
Бунт! Стрельба, топот ног, гонг тревожный,
Кровь и трупы людей здесь и там.
С нами Бог, но ругаясь безбожно,
Шестерых застрелил капитан.

И, помедлив, тот самый
Дикий отдал приказ:
«Будем дуть в паруса мы.
Бог да выручит нас!»
    Мы, набравши, надувши
    Каждый полную грудь,
    Перегаром сивушным
    В паруса стали дуть.
И тогда шевельнул флаги ветер,
Напряглись паруса, веселя,
Шхуна вздрогнула… А на рассвете
Кто-то крикнул, ликуя: «Земля!»


--------------------------------------


Выхожу из игры. Извините, друзья и подруги.
Я, наверно, не прав – может, партия стоила свеч.
Дам целую я в губы, тузам пожимаю я руки,
Оставляя надежду на радость обещанных встреч.

Выхожу из игры. До свиданья, больная природа.
Ностальгия – удел тех, кто был не у дел, а хотел.
До свиданья, все карты мужского и женского рода,
Вам рубашки давно ближе в лоск замусоленных тел.

Выхожу из игры, но я крест на себе не поставил.
И пускай мне судачат вослед, что на мне нет креста,
Я по правилам выйду из этой игры, где нет правил,
За собой оставляя в пространстве пустые места.

Выхожу из игры, вылетаю без слёз и оваций,
И пускай я раскладу не рад, было что выбирать –
Либо в этой игре до конца в дураках оставаться,
Либо в той попытаться судьбу свою переиграть.

С каждым годом пространство становится уже –
Это, выждав момент для падения вниз, до поры
Хищный век надо мною стервятником кружит,
И поэтому я выхожу, выхожу из игры.
 
Если я не игрок, но лишь в этом я качестве нужен,
Чем всю жизнь ошиваться в пределах родимой дыры,
Лучше выйти из круга и вновь оказаться снаружи –
И поэтому я выхожу, выхожу из игры.


-------------------------------------------------


С тобой мы не были близки,
Ты Запад, я Восток.
Прикосновения руки
Нас не сбивали с ног.
Смог уложить бы лишь с тоски
В одну постель нас Бог.
Два разных берега реки,
Нас разделил поток.

Но ты, но ты, но ты, но ты
Во сне, во сне, во сне
Переходила грань черты,
Проложенной извне,
И, отрешась от суеты,
Ты не цветы в окне,
А сплошь одни в огне мосты,
Смеясь, дарила мне.

Я погружался в глубину,
На самый низ, на дно,
И там любил тебя одну,
И были мы одно.
Не я, не ты, а двойники?
Нет, спутать я не мог...
С тобой мы не были близки,
Ты Запад, я Восток.


-------------------------


Душа твоя - чёрный ящик,
В глазах твоих - душная муть,
Я - на коленях стоящий,
Легко меня обмануть,

Задеть на лету ненароком
Да ласковых слов нашептать,
И в поединке жестоком
Сдаваясь, упасть в кровать.

Это совсем не трудно,
Ведь все твои игры со мной –
Спор быстроходного судна
С медленною волной.

«Волны пусть корпус лижут,
Раз лижут, то не сокрушат».
Чем твоё тело ближе,
Тем дальше твоя душа.

Ну да, я бываю навязчив,
Я даже бываю груб…
Он чёрен, души твоей ящик,
И холоден, словно труп.


------------------------------


Ты всё могла, ты помнишь? Всё забыла.
Давно ли мы ночей не замечали?
Но время – похотливая кобыла
Спешит на случку к жеребцам печали.

Ты всё могла, ты помнишь? Мир бескрайний,
Одним прикосновеньем в узел связан,
Сжимался до размеров нашей спальни
И навзничь опрокидывался разом.

Как языком, навек слизнуло бытом
Следы любви с набухших губ привычки.
Кто всё забыл, не вспомнит о забытом.
Закрыт абзац, расставлены кавычки.

Кто всё забыл, не вспомнит о забытом.
Кто разлюбил, тот вновь любить не сможет.
Нетерпеливо цокает копытом,
Минуты высекая, время – лощадь.

---------------------------------------

Как будто это чей-то бред,
Случившийся вдруг с нами –
Меня к стене, дробя скелет,
Ты прибивала, как портрет,
Словами, как гвоздями.

Как будто сон, в котором темь,
Распутица и слякоть,
Где всё не так, как я хотел,
Где зло смеёшься ты над тем,
Над чем готов я плакать.

Или как будто с пьяных глаз
Игра воображенья,
Где так легко из-за двух фраз
Сломать устойчивый каркас
Взаимопритяженья.

Но лишь тогда всё это ложь,
Когда ты, чтоб раздеться,
Себя из платья рвёшь, как нож,
И повернувшись, достаёшь
Сияньем глаз до сердца.


-------------------------------


Настало утро, солнце в сон воткнуло,
Моё паденье оборвав,
Лишив меня последних моих прав
На омут, на верёвку и на дуло.
Я зря боялся – разобьюсь, упав.

А в небе птица в этот миг
Чертила круг неторопливо,
И по земле за ней пугливо
Скользила тень тревог моих.

Мне смысла нет следить за нею взглядом -
Вдоль улицы пустой она
Прокралась, постояла у окна,
Вошла ко мне, легла со мною рядом,
На общество моё обречена.

Бежать туда, где воздух тих,
Где над рекой нагнулась ива!
Но ведь и там, где всё красиво,
Спасенья нет от бед моих.

И утро меня словно ободряло:
«Не бойся, не один такой»,
И, обещая радость и покой,
Квадраты окон плавно обагряло
Своей неумолимою рукой.

Я понял – я не одинок,
Мне даже полегчало вроде...
Но что за хрень за мною бродит?
Всё та же тень моих тревог.