Забеленное и зачерненное

Метет с подвыванием, понизу, по ногам, по вчерашнему
Колкими снежинками, невидимыми льдинками, крупинками озноба.
Окинула бегло пустоту предлежащих площадей и периметров:
Расплющенные забеленные зеркала луж вынуждены скрываться.
Непреднамеренно утаивать свою кривизну, овальность.
Все шероховатые неровности умышленно выравниваются,
Перевоплощаются в плоскость, зачерненную в прослойках мерзлостей.
Наружность междомовых пространств умело выставлена напоказ.
А внутренности, наполненные старой высохшей травой,
Комьями глины, щепками, ошкуренной корой, берестой от расколотых дров,
Молчат. Вчера еще о себе молчаливо напоминали неприбранностью участка.
Не их вина, что есть забывчивые, хладнокровно-безответственные существа природы.
Они бы сказали, что таит наружность белизны морозной сегодняшней,
Припорошенной, хладной, неестественно ровной и подозрительно мягкой.
Сказали бы, если были хотя бы видимы, слышимы и узнаваемы, как вчера.
Незримая тропинка утонула во внутренностях сегодняшнего дня.
Исчезла с лица набеленного, напудренного лица двора.
Но она была. День была, год была. Ее диагональ заложена в сознании.
В моем сознании. Видна она или нет, она предначерчена судьбой.
Но она перечерчена, перекривлена необдуманно виновным существом.
Бездушным и твердокаменным, с удобной отговоркой
(у меня все по правилам), равнодушным к непредвиденным,
Но заведомо предсказуемым случайностям,
С жесткими чертами, едва узнаваемого человекоподобного.
Я та случайность. Десять лет живущая средь этих пространств и плоскостей.
Я - то обстоятельство. Я была вчера и буду сегодня.
Я попадусь в капкан наружности заметенной, припудренной.
Ноги тонут, сладко увязнув в снежно-водянистой кашице.
Мозг не осознает опасность. Нежная вязкость, тихая пустынность белизны.
До щиколотки, до колен. Засасывает, заманивает.
Обволакивает туманность погружения ног и сознания.
Я плыву во внутренность вчерашнюю.  Блаженство и небытие.
Исчезаю без страха, испуга, последних предсмертных вспышек памяти.
Цветных слайдов-отрезков жизненного пути,
Последних желаний и сожалений об главном, недоделанном
(А, должно промелькнуть, по всем сведениям, и умозаключениям).
-Ррррр, гав! – вырвал меня из нирваны исчезновения громкий лай.
Я очнулась, улыбка умиления и слабоумного покоя сузилась.
Синева застывающих губ уменьшилась до сжатия и скрежета зубов.
Сжата по пояс схватившимся на морозце льдом вырытого пож.водоема.
Лихорадочно дергаю ноги. Тщетно. Вытягиваю руки вперед.
Грудью ложусь на края заснеженные. Есть, нащупала твердость кромки.
Наваливаюсь, всю нагрузку, весь вес переношу с ног на руки.
Ноги ледяные горят жаром от быстроты мыслей навалившихся.
-Джека, лапу дай. Тяни меня, подойди, Джека.
Сапоги остаются во внутренностях двора. Я – на диагональной наружности.
Зачерненный круг сегодняшней белой жутко-спокойственной наружности
Вывалил, изверг нечистоты озлобленных душонок,
Сущность нутра заледенелого недочеловеческого,
Форму без содержания приличия. Вот она изнанка белоснежности,
Нежности и ровной поверхности людской сущности.
Я побывала в слоях беспечности, видимость спокойствия которых
Обрамлена ломкими кромками холодных хрустальностей-обличий.
Лютует метель, засыпает все изощренно сокрытое,
Подпевает, подвывает, подыгрывает человеку разумному,
Отводящему бегающие глаза и несущего негуманную миссию зла,
Предательства, черствости, шагающему с тобой рядом.
Как бы.
И как бы врозь.
Утонешь, не выберешься из капкана припорошенного,
А он не будет вытаскивать, досыплет снега, притопчет своими ногами,
Поставит сверху надлежащий для пож.водоема инвентарь.
И скажет, что нЕ было здесь никого. Все. Закрыто, зарыто и забыто нА зиму.
Ищи-свищи тело твое бездыханное, схваченное цепко и надежно сокрытое.
Ищи-свищи ветер. Ищи-свищи морозное сегодня и талое завтра.
Безнаказанно ненадежные люди человеческие.
Оказалось.
Закрываю глаза: ползком-ползком из небытия,
Скованного страхом отплытия в вечность.
Открываю глаза: вот он, капкан, вот, он, загонщик.
Улыбается, руку жмет (мол, извините, что работу не закончил начатую),
А взгляд – стеклянный, жутко ледяной.
По щиколотку, по колено, по пояс в крупинках озноба,
Невидимых колких, жгучих льдинках-снежинках бесчеловечности.