Веле Штылвелд Дичает виноград в воде из родника

(С) Ирина Диденко: Трансформация образа, графика, 2019 г.

-.
 
На взвеси виноградин - сок вина!
Чуть отпылал - вода его обмыла,
и словно гравитация ушла,
и будто левитация наплыла...

В ферментных золях вызрели ключи
нездешнего иного измеренья,
и вспенились волшебные ручьи,
и пролились хмельно в  воды вкрапленье.

И встал Иисус, и жгли его персты
неверующих - трепетно и вязко,
но улыбались благостно скопцы,
и в том была Истории закваска!

-.

Водой из Родника земли сырой Вино
Мальчишки развели грешно и мило.
Не надобен ремень... Пустое битиё
не изведёт Историю на мыло...
 
Они вкушали Новь и пялили глаза
на Будущее... Звёздно-отупело.
В разведенном Вине умаялась Гроза
и Души задремали разомлело.

-.

Дичает виноград, дичает люд -
подвой людей был издревле раним:
порою нас заведомо не чтут,
но иногда случается прорыв...

И мы уже не те, и острова
срастаются веками в гроздья лет,
хоть обретает ржавчину молва,
и комка обретает паритет.

А там за паритетом - вновь и вновь
вскипает островами материк,
где обретают право на любовь
по правилам неведомой строки...

Она еще запишется в веках,
о ней еще напишутся стихи,
но мне уже по праву старика
её не записать, как не крути!

-.

На планете всегда жила бездна чудаков,
которая отчибушивала море чудачеств,
но очень часто им просто не хватало…
солнышка в душе, чтобы пробиться
сквозь СЕРОСТЬ.

Одним достаются проталины света,
иным остаются седые миры:
седые печали, седые доспехи
и очень седые по жизни шаги.

Седые созвездия светят над нами
давно отпылавших космических грёз,
и всё-таки жаль расставаться с мечтами,
когда удалось докричаться до звёзд.

Хоть это, возможно, не раз приключалось -
пусть прежде не с нами, но всё-таки мы
коснулись рукой, как порой нам казалось, 
нездешней великой заветной мечты!

Когда  под снегами кружиться планета,
в проталинах душ  застывает пурга -
так мало людей торжествует при этом -
в проталинах снов: седина, седина.

Дойдя до заветной волшебной вершины,
ты в сером седое в себе сотворишь,
И больше до звёзд докричаться нет силы –
ты отдал себя и уже не кричишь.

Ты вновь у ручья с головою седою,
а тот - у истоков седющей реки,
где всё, что не седо и впрямь, словно внове –
здесь древних миров поседели полки.

Следы их утеряны в прежних анналах
сражений и битв за свободу и боль
такого огромного серого шквала,
в котором срывается в вечность Любовь.

-.

Мой друг – махровый некрофил
ко мне дорогу в дом забыл,
Но часто бродит по местам,
где прежде были шум и гам,
где больше люди не живут, -
здесь нынче смерть нашла приют,
а с ней - дестрой, капут, бедлам,
и всякий прочий жизни хлам…

Но, между прочим, в том уют
находит этот шалопут,
и восторгается порой
могилкой, мусоркой, игрой
в иномировье здешних мест,
где жизнь и смерть сплелись в инцест,
и в совокупности такой
явился треш вершить покой…

Здесь даже вонь уже не та –
истлела, скуксилась она,
осталось прелости чуть-чуть,
как прошлый след житейских пут,
а меж могилок спят легко
бомжи с бомжихами  в трико,
запив мадам Клико бурдой –
разят дерьмищем и хамсой.

А то ещё в лихую прыть
детей берутся мастерить,
да так, что  даже вурдалак
стоит при этом на ушах
и дым пускает из ушей,
и просит праведно: налей,
припомни, как в былые дни,
мы отрывались, как могли…

На безмогильном вираже
у самой смерти на меже… -
Приют был там, и пилось всласть…
Прошло, развеялась напасть…
Остались Эльмовы огни,
и чуть в поганках трухлых пни,
и чуть кикимор тихий взвой
- 
конвой их выслан за тобой.
Но заблудился средь могил
кикимор старший конвоир,
и треш ему, застлав глаза,
нажала вдруг на тормоза:
Не время, трижды изыди,
не стой у друга на пути,
рассыпься нечисть, прочь кати -
в лоханку, мать его идти!

-.

Есть нечто рыбье в предстоящем:
филе, паштет, омлет, гаштет,
и пива много в отстоящем
и туалет, гальюн, трансет...

Ведь на рассвете даже дети
во снах за папиками пьют
и в бражном зареве сансета
о непорочном слёзы льют...

-.

Слушать здесь: https://www.youtube.com/watch?v=sy-Ofr7NOAE