А душа стала птицей

- А душа, говорят, стала птицей
У солдата в последнем бою,-
Мать смахнула слезу с ресницы,
Вспоминая про жизнь твою.

Был её ты родным старшим братом,
Помогал отцу строить дом.
И косил, и снега грёб лопатой,
Со скотинкою ладил легко.
Пусть немного её, да всё же
Овцы, куры (перо да кожа).

Не до игр в семье в лихолетье.
Раскулачили в 38-м.
Без защиты осталися дети -
Нет угла и почти босиком.

Восемь душ выживать научились.
Быть обузой родне стыдились,
Да не зарились на чужое,
До проклятий не опустились.

А когда загремело войной от границ,
Поднялся люд в защиту городов и станиц,
Позабыв про обиды и раны,
Был средь них Александр Степанов,

Дядя мой. Смугловат. Кареглаз.
Бровь густая, немного скуласт...
Так бывало на белом свете:
Пред войной не успел он жениться,
А девчонка была на примете...

В сорок третьем душа в небо птицей
Поднялась над остывшим телом -
Вражья пуля сразить успела!
Что героем не стал, не важно -
Сколь в боях полегло отважных!

До села долго шло извещенье,
Но не верили серой бумаге:
- Как же... Парень такой отваги...
За какие, Господь, прегрешенья?!

-Двадцати,- мать шептала, - и не было брату,
За всё в жизни высокая плата.

Над землёй, столько раз страдавшей,
Солнце светит и хлещут ливни.
До сих пор неспокойно в мире -
Всё грозят войной предстоящей.

Снова гибнут от пуль и голода.
Наркоты, равнодушия молота;
Гибнут души в погоне за золотом,
От безнравственно лютого холода.
Это тоже война, и конец предсказуем!
Так не хватит ли миру немирных безумий!

По ночам мне нередко снится
На переднем мой дядя краю.
Верю: стала душа его птицей
В непоследнем жестоком бою.