Глава 7. Шторм

      Вконец обессилевший от переживаний, да и в, целом, от этой странной погони, Гектор присел на перевёрнутую рыбацкую лодку. Подошедшие Дориус с Богдэной попытались как-то утешить старика (и даже наглый рыжий кот смотрел на Гектора каким-то сочувствующим взглядом), но старик лишь горестно отмахнулся... В это же время из-за портового дока вышли смущенные Лем с Тобиусом. Сорванцы с опаской подошли к Гектору и Тобиус протянул какую-то бумажку, сложенную в несколько раз.
      — Прости, Гектор... Но Вирра просила передать тебе записку после того, как шхуна выйдет в море, а до тех пор - ничего не говорить...
      Гектор развернул клочок бумаги, на которой каллиграфическим почерком Вирры было выведено:

      “Дорогой дедушка! Помнишь, как ты читал мне чудесные книжки про отважных пиратов? Уже тогда я поняла, что обязательно придёт день, кода я выйду в открытое море. Прошу тебя, не ругай мальчишек. Это я упросила Лема договориться с отцом, чтобы тот взял меня в рейс. Пожалуйста не волнуйся, чтобы тебе было спокойнее я взяла с собой Зверя. Он меня в обиду не даст. А завтра к вечеру шхуна снова будет в посёлке.
      Твоя Вирра.”

      Гектор закончил читать, обхватил свою голову ладонями и с укоризной посмотрел на мальчишек.
      — Ох, дети, дети... Ну я ей всыплю, когда вернётся!

      А между тем, шхуна отдалилась от берега настолько, что выглядела теперь малюсенькой точкой на океанском горизонте. Бодрый боковой ветер весело наполнял паруса обеих гафельных мачт и судно быстро летело по волнам, готовясь к дрифтерному лову на месте нереста сельди.  Матросы, как обычно, весело переругиваясь, занимались последними приготовлениями сетей и канатов. Зверь, счастливо повизгивая, носился по палубе, пытаясь охотиться на зазевавшихся чаек. А, не менее счастливая Вирра, с интересом наблюдала за действиями экипажа, пытаясь непременно помочь то старпому, то вахтенному рулевому за штурвалом, а то и матросам-рыбакам, одновременно успевавшим управляться с парусами и готовиться к лову.

      Небо было ясным, слепящий диск июльского солнца уже перевалил за полдень и лишь далеко-далеко на самой кромке горизонта узкая темная полоска неба намекала на то, что где-то сейчас вовсе не так безоблачно... Капитан не разделял ни веселья команды, ни радости Вирры со Зверем и всё чаще с тревогой смотрел в сторону той самой тёмной полоски неба.
      Наконец капитан приказал положить шхуну в дрейф, а матросы деловито и споро занялись расстановкой дрифтерных сетей. Вирра не зря пол дня донимала всю команду расспросами, и к этому времени уже и сама могла любому сухопутному крокодилу рассказать о путях миграции рыбы и дрифтерных порядках (это что-то вроде забора из нескольких десятков сетей), устанавливающихся на этих самых путях. Девчонка носилась по палубе от борта к борту. Её удивительные волосы развевались на ветру, переливаясь бирюзовыми искрами в свете яркого солнца и, казалось, что она сама - неотъемлемая часть этой бескрайней океанской глади, лёгких волн и солёного ветерка!

      Тем временем, установка сетей была завершена, порядки растянулись не менее, чем на милю и теперь судну предстояло до темноты дрейфовать с этими порядками. Основная и самая тяжелая работа была еще впереди - выбирать дрифтерные сети с помощью специальной лебёдки - шпиля, укладывать тяжеленный и мокрый дрифтерный канат в трюм и уже после того, как сети будут выбраны, вся команда (кроме, конечно, капитана и вахтенных рулевого со штурманом) займётся засолкой и укладкой рыбы в бочки.

      К обеду толстый кок притащил с камбуза корзины с хлебом, сыром и овощами, а на палубе ненадолго наступила тишина - нагулявшие аппетит рыбаки за обе щеки уписывали свой морской паёк, не отвлекаясь на пустую болтовню. То ли свежий воздух тому виной, то ли море впечатлений, но Вирре казалось, что вкуснее этой нехитрой снеди, она никогда ничего не ела. И только у капитана, тревожно поглядывавшего в сторону всё расширяющейся темной полоски неба на горизонте, аппетита не было. Неспокойно как-то было у него на душе.
      И, похоже, не зря. К вечеру стало понятно, что темная полоса, заслонившая не только небо, но и заходящее солнце, неумолимо движется в сторону судна. Чайки с тревожными криками носились над палубой, и даже Зверь притих, забившись под корабельный полубак. По воде побежала тяжёлая, свинцовая рябь, а из чёрных низких туч стал доноситься громовой рокот. Ветер, еще какое-то время назад ласковый и тёплый, усилился и наполнился пронизывающим холодом.

      Капитан дал команду выбирать сети и на какое-то время суета экипажа отвлекла от приближающегося шторма. Отвлекла, но не остановила его. Похоже, капитан опоздал со своим решением закончить лов. Не прошло и получаса, как свинцовая океанская рябь превратилась в огромные волны и шхуна, днём казавшаяся большой и надёжной вдруг словно уменьшилась в размерах, осознавая свою ничтожность перед надвигающейся бурей. Было уже не до сетей. Успеть бы ноги унести.

      Ветер, усилившись еще сильнее, свистел в снастях, шкоты натянулись как струны. Про Вирру и Зверя все забыли и теперь девочка со страхом наблюдала за беготнёй матросов, закрепляющих на палубе всё, что могло унести волной. Тучи плевались короткими вспышками молний, горизонт растворился во мраке пенных брызг, а океан катил многометровые волны, подбрасывая шхуну, как щепку. Так страшно Вирре не было еще никогда. Зверь заскулил, однако эти звуки поглотил рёв бури и начавшийся дождь. Небо уже вовсю грохотало, ветер забивал лёгкие, мешая дышать, а тяжелые дождевые капли оставляли глубокие следы на воде, сглаживая гребни гигантских волн. Вирра схватила трясущегося Зверя за ошейник и, с трудом преодолевая мощные порывы ветра, потащила его в трюм.
      Капитан приказал закрепить руль. Шхуну несло в сторону берега и от этого было еще страшнее, ведь в кромешной тьме не было видно ни зги, а бухта посёлка была закрыта острыми рифами, о которые уже разбилось немало рыбацких судов. Ревущие волны швыряли судно словно пёрышко, зарывая в пенящуюся воду то нос, то корму. Вирра обхватила одной рукой опорный брус в трюме, другой держала за ошейник скулящего Зверя, пытаясь удержаться на ногах. Казалось, что время остановилось и вокруг нет и никогда не было ничего, кроме разбушевавшегося ветра, грохота, бьющихся о борта шхуны волн, непрекращающегося дождя вперемешку с пиками яростных молний и пронизывающего до костей страха...

      Очередной мощный шквал оторвал Вирру от бруса, девочку перевернуло в воздухе и понесло к стенке трюма. Зверь взвыл, а Вирра, ударившись обо что-то головой, потеряла сознание.  Очнулась она на руках у капитана на верхней палубе. Зверь трусливо жался к его ногам, а капитан тревожно вглядывался во темноту ночи, в надежде разглядеть хоть какие-то огни. Волны чуть стихли, дождь прекратился, и лишь немного успокоившийся ветер продолжал свои штормовые стоны. Казалось, что самое страшное уже позади...

      И вдруг раздался страшный грохот, шхуну подбросило и с силой швырнуло куда-то вниз. Кто-то из матросов страшно закричал: — Скалы! У Вирры на какое-то время перехватило дыхание, она снова куда-то падала, вокруг проносились, люди, бочки, какие-то обломки и... чёрная, с клочками жёлтой пены, вода, внезапно поглотившая девочку с головой. Вирра изо всех сил заработала руками и ногами, пытаясь поскорее вынырнуть. В голове пульсировала мысль: “Где же Зверь, что с ним?” Наконец оказавшись на поверхности воды, девочка заметила в нескольких метрах что-то тёмное. Всё тело было каким-то тяжелым и ватным, неповоротливым. В глазах стояла тошнотворная красная пелена. С трудом заставив себя доплыть до плавающего рядом предмета, Вирра поняла, что это бочонок, заползла на него животом и закрыла глаза. Ветер стих и тишину ночи теперь нарушал лишь лёгкий плеск успокоившихся волн. Сил грести не было совсем. Океанское течение подхватило бочонок и куда-то понесло.
      И снова время остановилось, пока чуть забрезживший рассвет не заставил Вирру открыть глаза. Впереди темнела полоска берега, а саженях в сорока навстречу девочке плыло несколько небольших лодок. Вирра закрыла глаза и снова потеряла сознание.