Во тьме туннеля виден дальний свет

Всё приближается гроза,
Всё явственнее гром грохочет,
И всем беда глядит в глаза, -
А мир над комиком хохочет.

Накрыли город массы вод,
Как будто нас предупреждая, -
«Звезда» нам шлягеры поёт,
предельно тело обнажая.

Очами скорбными с икон
Глядят святые с укоризной,
А мир гудит, - не хочет он
Менять хоть в чём-то образ жизни.

Напротив – в пущий беспредел
Он опускается всё ниже:
…Вот кто-то в поезде сгорел,
…Вот в лайнере никто не выжил,

В завалах кто-то погребён, -
Десяток, или чуть побольше.
Нет, не несла до сих времён
Земля столь неподъёмной ноши!

Задуматься бы в самый раз!
Но до рассвета до заката
Приколы, игры, песни, пляс, -
Как весело нам жить, ребята!

Наверно, пир во дни чумы
Имел какой-то смысл особый:
Старались в нём забыть умы
Неотвратимость крышки гроба,

Спалить поярче свою жизнь,
Пока она в них не угасла.
Но мы – но нам дано спастись,

Для нас надежда не напрасна!

Но время наше – как туннель:
И в нём бежит толпа шальная,
Как будто кто-то, зная цель,
Её торопит, погоняя.

Никто не знает в какой миг,
В какую пропасть он сорвётся,
Но мир сей думать не привык,
Не любит плакать – он смеётся.

Но громче всех, зловещей всех,
Хоть в шуме слышен еле-еле,
Над нами раздаётся смех
Того, кто гонит стадо к цели.

Но это слово не к тому,
Кому сей мир – страна родная,
А к тем, кто ненавидит тьму,
Но к свету выхода не знает.