Хрустальная чаша

Эту историю как-то поведал мне путник,
Что по дорогам Эллады так долго скитался
И у колодца присел, чтобы влаги напиться.
Тут я к ногам старца сел, его слову внимая.

Вот та история, что меня так взволновала.

В давние годы труды он постиг живописцев,
Фидий, Мирон – их искусство его вдохновляло.
Девы прекрасные музам искусства служили,
С них мастера изваянья богинь создавали.

Средь всех красавиц, была златовласая дева,
Чудной своей красотой всех подруг затмевала.
Имя ей было дано – Золотая Аглая!
Дева и вправду была несказанно прекрасна.

Волосы шёлком струились по мраморной коже,
Тонок был стан, и пленительны тела изгибы,
Взор изумрудный, зовущий, и губы алели
Ярче кораллов, что с юга купцы привозили.

Юноши жаркий огонь в теле всём разгорелся,
Пламень любви его гимном у ног её вспыхнул,
Только красавица знала красе своей цену –
Чашу хрустальную в знак сей любви запросила.

Тотчас отправился юноша в страны иные,
В поисках чаши, что солнца великого краше,
В гранях которой все краски земные играют,
В дар непокорной, себя Афродитой считавшей.

Долго бродил он дорогами Персии жаркой,
Земли Китая, Тибета тропы покоряя.
Нет, не встречалась ему та заветная Чаша,
Что в знак любви он искал и не год, и не десять.

Вот, наконец, в стороне Восходящего Солнца
Мастер, что чаши такие хрустальные делал,
Эллина взял в мастерскую свою в подмастерья
И обучил его  делу хрустальной огранки.

Годы летели. Премудрости суть постигая,
Многому славный герой у него научился.
Чаши, что из-под резца его в свет выходили,
Сильные мира сего для себя покупали.

Мастеру золотом, благами мира платили,
Чтобы свой дом, свой дворец чудом этим украсить.
Но не готова была та заветная Чаша,
Что в дар любимой герой мастерил одержимо.

Всё он желал сотворить для неё СОВЕРШЕНСТВО,
Коим была та далёкая нежная пери.
Чудо свершилось – и Чаша увидела солнце,
Будто живая, в лучах его ярко сверкала.

Чаша хрустальная – верной любви воплощенье!
Тяжко вздохнул он, закончил он дело всей жизни!
Бережно мастер в лоскут завернул «своё чадо»
И поспешил на корабль в дорогую Элладу.

Только ногою ступил он на берег родимый,
В дом поспешил он красавицы нежной, Аглаи,
Но не нашёл её там, сколь по залам не бегал.
Только сидела в углу у камина старуха.

- Где же, - кричал, - моя милая, нежная пери?
Я же приплыл и привёз, что тогда обещал я!
Вот эта Чаша, что так горячо ты желала!
Выйди ко мне, будь моею, Златая Аглая!

Но только гулкое эхо ему отвечало,
И завозилась в углу у камина старуха.
Космы седые откинув, одежды поправив,
К мастеру тут подошла, на клюку опираясь.

- Жаль мне тебя, что капризам красотки поддался,
Долго ждала я тебя, мой художник прекрасный.
Да, я Аглая, что некогда юных пленяла,
И о такой беззаветной любви не мечтала.

Та, что ты ищешь, лишь в мраморе в доме осталась.
Много песка с той поры, с тех времён убежало.
В зеркало глянь – ты ведь тоже не юн и не молод,
И в волосах уж не смоль – серебро засверкало.

И, взявши за руку, Мастера к нише подводит,
Вмиг с изваянья срывает она покрывало.
Образ любимый, что в сердце так долго хранил он,
Взору его восхищённому тут же открылся.

Мастер от горя такого слезами залился,
Чашу у ног этой мраморной девы поставил,
Нежно обнял он, прощаясь, седую Аглаю
И, не тревожа её, в тот же час удалился.

Много дорог исходил по Элладе прекрасной
Старец седой, молодых мастерству обучая,
И, чуя близкий конец, возвратился в селенье,
Где он родился, и сел отдохнуть у колодца.

Тут и поведал он эту историю людям,
Что у колодца в селенье его повстречали.
Я меж селян там историю эту услышал,
Вам рассказал, чтоб и вы донесли её миру.