Необычайное приключение в деревне

В деревне царствует дремота,
не колыхнется тень листа,
вальяжно шествует зевота
по мордам белок и крота.

Жара в июле сносит крыши,
в полубреду кряхтит река,
потеют в норах даже мыши,
вздыхают тяжко облака.

А мысль, что раньше шаловливо
мелькала зайцем тут и там
уж разлеглась в тени лениво –
первач с «пивасом» пополам.

Сознанье медленно пьянело,
и вдруг я вспомнив, просиял:
В. Маяковский с Солнцем смело
чаи с вареньями гонял!

Но с Фебом пить себе дороже,
ведь он горяч – сковорода,
уж лучше пусть мороз по коже –
Луна – подать ее сюда!

Сказал и замер; глухо слово
прошелестело по углам,
и тотчас ветер бестолково
устроил в комнате бедлам.

Что тут случилось... боже правый!
Переменилось всё вокруг,
то мрак заносчиво-лукавый
тянул ко мне обрубки рук.

Сердечко громко застучало,
ведь за окном вставала ночь,
в мозгу ж безудержно звучало:
беги скорей отсюда прочь!

Но поздно, в облаке кошмара
с пятном под глазом – синяком,
вдохнув миазмы перегара,
Луна-желе ввалилась в дом.

«Ты вызывал меня, пройдоха», –
раздался тотчас зычный бас, –
«Гляжу устроился неплохо,
гони, поэтишка, «пивас»!

И я налил, и став в сторонке,
от необъятной желтизны,
глядел с мольбою на иконки,
авось избавят от «Луны»!

Но та осклабилась нахально,
и пробасив опять «налей»,
немедля выпила: «похвально»,
произнеся, велела: «пей».

Лишь отхлебнул я, панибратски,
меня похлопав по плечу,
Луна вскричала по-кабацки –
«Не возражай, еще хочу»!

И вновь граненые стаканы,
издав скабрёзный перезвон,
сулили пиршество нирваны,
плеснув вовнутрь самогон.

Луна же шепчет (голос пьяный) –
«Я гневом праведным горю,
давай прикончим диск багряный,
пока не вызвал он зарю»!

И я, послушно сунув гвозди
да молоток Луне в карман,
за ней поплелся, звезды-грозди
из тьмы вослед глядели нам.

«Придушим дерзкое светило
и заколотим в темный гроб,
чтоб больше утром не всходило» –
Луна бубнила, морща лоб.

И мы секрет его раскрыли –
за холм с вечернею зарей
вползает Солнце... Вдруг завыли
сирены-звезды над землей!

Что было дальше помню смутно,
поднялся гам, переполох,
Луна ж сбежала – дело мутно,
меня же вой застал врасплох...

То было правдой иль виденьем?
Склонившись, Солнце, надо мной,
волшебным чаем и вареньем
всласть угощало день-деньской.

Оно гремело: «Хватит квасить!
Следи, чтоб не было гвоздей,
стихами надобно украсить
витрину жарких, летних дней»!