Подруги по несчастью

"Музыка фонит. Свет пробивается сквозь красные шторы. Полы деревянные. Взглянуть не на что! Культ учреждение называется. Деревня! Чо я припёрся сюда?! Тут и без меня мужиков целую роту пригнали. И так настроение Светка испортила: мать ей сказала, что мы не пара: я, значит, оболтус, а она в институт пойдет учиться. Ладно. Посмотрим. А ведущая ничего, стройненькая такая, глазища такие выразительные. Ну, да, тонну туши нанести, и мои в два раза увеличатся. А у Светки белые, белые, смешная, а не красится… Где эта Симка носится? Культ организатор хренов. С подругой познакомлю, а сама привела и бросила, отошла на минуточку, называется … Что я слышу? 8 марта-Белый танец! Куда это ведущая вышагивает прямо по курсу на меня?! Твою мать… Разрешите! Поздно, батенька, не разрешать. Она в руку вцепилась раньше, чем ты рот открыл!" -
после всех этих неприятных размышлений Никита не сразу сообразил, что его ведут, а не он, как положено в парном танце. От волос девушки шел резкий запах лака "Прелесть". Она была на голову ниже, отворачивайся-не отворачивайся, запах бил прямо в нос.

"Что я дрожу весь, как параноик?! О! Симка мелькнула! Спасительница! Миль пардон, дорогая, мне пора линять!" -
с этими мыслями он высвободил руку, отступив слегка, откланялся, так сказать, куда-то вдаль махнул рукой, мол, Сима, я здесь!

Оглянулся, чтобы извиниться, но девушку уже кто-то подхватил и закружил в ритме вальса. Стал искать глазами, затерявшуюся в толпе, Симу, не нашёл и просто ушел с праздничной вечеринки с чувством большого разочарования собой: такая девчонка сама клеилась, а он тюфяком оказался!

Прошёл год с небольшим. Много что изменилось в жизни Никиты за это время. Светка его бросила. Все парни, с кем он тусовался и выпивал, кто-то поступил учиться, кто-то ушёл в Армию. Никита отбыл срок за угон КАМАЗа, который он "угнал" от столовки. Пока водитель трапезничал, в дупель пьяный Никита завалился в кабину, протащил машину метров триста и вырубился. Очнулся в отделении, весь в синяках и ушибах.

"Так не надо было ключи зажигания оставлять!" -
билась в истерике мать на суде. И с адвокатом подсуетилась, конечно, но всё равно посадили. Оттарабанил честно целый год. Мастером стал по пошиву спецодежды. Но что такое год, когда тебе всего девятнадцать!

Накануне освобождения получил письмо от Симы, что она привезёт одежду, еду, денег, заберёт и займётся его воспитанием вплотную при одном условии, если и он фиктивно женится на её беременной подруге, а то её из института попрут. Никита согласился. Это же всего навсего печать на бумажке! Не очень-то и хотелось, чтобы за ним приехала мать и ныла всю дорогу, какой он неблагодарный, а она и отчим делают для него всё, чтобы он стал человеком…

Домой сразу не поехал, хоть мать и пирогов напекла, ждала. Жара стояла неимоверная, на дворе ещё только начался август. Хотелось искупаться в баньке. Симка с раннего утра баню истопила, и летний душ исправен. Отмывайся – не хочу! Предложила передохнуть у неё по-братски, целый день ещё впереди, а вечером всем вместе завалиться к тётке на пироги.

Никита с удовольствием принял предложение. После баньки, долго обливался холодной водой прямо из шланга. Потом прогулялся по огороду, пока сохли плавки, набрал помидоров, отнёс на кухню и пошел в сад лакомиться яблоками.
Симка посоветовала поваляться в тени в веранде, а как обед будет готов, она позовёт. Никита так и сделал. Прихватил с собой два яблока, а третье с хрустом уже доедал.

Открыл дверь веранды и застыл в проёме двери. Он увидел светловолосую девушку. Она была в купальнике, грациозно встала с постели, которая из-за жары была постелена прямо на полу, накинула халатик, отбросила назад пышную копну волос и повернулась к нему. Они смотрели друг на друга и оба настойчиво пытались вспомнить, где и как они знакомы? Никита очнулся первым, вспомнив, что в плавках, засмущался и, отступив за дверь, закрыл её.

Быстро натянул спортивки, зашипел на Симку: -
"Ты что специально это сделала? Там девушка, а ты меня в веранду. Я её знаю!"

"Вот и хорошо, что знаешь! Это твоя теперь жёнушка. Ирина зовут! Ты обеща-ал! Давай, давай, зови её к столу!" -
многозначительно улыбаясь, промурлыкала Сима.

Никита выпулился из кухни. Схватил сумку и рванул за ворота, только его и видали! Он её узнал, хотя она и обесцветила волосы. Но эти серо-голубые глаза даже без косметики были настолько выразительными, что просто пронзили его насквозь.

Он вспомнил, как волновался во время танца, держа её руку в своей. Рука дрожала, и чтобы унять эту дрожь, она понимающе сжимала его руку и, улыбаясь, трясла её, призывая расслабиться. Она его тогда понимала. А он просто сбежал от неё, не зная, как себя вести с ней. Она была раскована. Он был зажат, закомплексован. У него не было опыта общения с незнакомыми девушками. Теперь он это понимал. Всю дорогу к дому он пытался придумать что-нибудь эдакое, чтобы найти повод вернуться и наладить общение с Ириной!

А Ирина тоже не в себе влетела в кухню и, чтобы никто не услышал, зашипела: -
"Сима, кто тебе этот парень, что ворвался ко мне, а я там раздетая?!"

"Да, что случилось-то? Что вы, как ошпаренные, шарашитесь друг от друга. Это твой муж, как обещала, с доставкой на дом! Не понравились друг другу?! Так, милые, договаривайтесь о деле, не разводите сюси-муси!"-
выговаривала подруге Сима.

"Ты что-о, он такой молодой, красивый парень, зачем ему я и мои проблемы? Мы оказывается уже виделись однажды. Я с ним танцевала в прошлом году на восьмое марта! Так это он твой брат?! И он согласился? Нет, нет и нет! Я не буду ломать ему жизнь. Давай кого-нибудь другого найдём! Всё, всё! Я уезжаю домой",
- Ирина обессиленно села на стул. Она разволновалась так сильно, что её перестали держать ноги, она выпила воды и опять ушла в веранду, чтобы обдумать произошедшее.

Никита так и не смог успокоиться до самого дома. Он не фиксировал, как вышел из троллейбуса, как дошел от остановки до дома, как обнял плачущую мать, как выкладывал вещи и зачем-то стал примерять обновки. Отказался от еды, сославшись на жару. Потом попросил мать часам к десяти вечера накрыть стол, мол, Симка придёт не одна, к ней там подруга приехала.

Мать засуетилась. Она-то думала, что приедет сыночек, они вместе съездят в сад, там помидоры уже переспели... Стоп! Никита чмокнул её в щёку. Вот это идея! Надо самому в сад с девчонками рвануть! Может удастся как-то ближе познакомиться с этой девушкой Ириной.

Он-то думал, что надо выручать толстуху обрюзгшую, покрытую пигментными пятнами, с отёкшими ногами, с распухшей мордой лица страшнее атомной войны… А тут! Вот и сорвался! Никаких фиктивных! Он хочет её видеть, слышать, обнимать, целовать! Он  хочет её по-настоящему! Никита задыхался от волнения. Не пробыв дома и часа, прихватив корзину, он рванул назад, к Симе. Через полчаса он уже спокойно входил в дом со словами: -
"Девчонки, мать послала в сад за помидорами. Кто со мной?"

Симка сообразительная, органично подыграла. После недолгих сборов они дружно зашагали к мосту, перешли поле, набрав в саду помидоров и цветов, ещё до заката возвращались назад. Ничего в отношениях Ирины и Никиты не изменилось. Они по-прежнему от смущения сторонились друг друга, чем сильно напрягали заботливую Симку. Она из кожи лезла вон, чтобы втянуть их в разговор, перескакивая с темы на тему. Наконец, на обратном пути, она откровенно рассердилась, сказав, что не нанималась развлекать их. Не дойдя до моста, резко повернула к речке и пошла вброд, чтобы срезать расстояние до автобусной остановки.

Никита стянул с себя спортивки, замотал ими кеды, положил их поверх помидоров в корзину. Поставив её на плечо, он тоже медленно перешёл речку. Оставив корзину на берегу, он вернулся за растерявшейся Ириной. Она, по известным причинам, не могла войти в холодную воду. Идти одной до моста ей тоже не хотелось. Успокоилась она только тогда, когда Никита вернулся за ней. Ни слова не говоря, он приподнял её жилистыми руками и осторожно понёс, стараясь не замочить её ноги.

В какой-то момент он, видимо, наступил на что-то острое и пошатнулся. Ирина ойкнула, крепче обхватив его за шею, нечаянно коснулась щекой его щеки. От этого соприкосновения Никита задрожал всем телом. Он остановился, повернув голову, впервые оказался так близко к её лицу, коснулся губами её щеки. Он вдыхал аромат кожи её лица. Она пахла пудрой. Коснувшись губ, ощутил солоноватый вкус свежих помидор, которые она ела и ела один за другим, макая в соль. Всё это произошло в какое-то короткое мгновение.

"Ты будешь моей женой, я тебе обещаю", -
прошептал Никита.

"Я уже слышала эти слова от отца моего ребёнка", -  сказала Ирина, -
"Я не выйду замуж за человека, который хочет меня, а ребёнка моего не хочет".

"Я хочу-у!"-
уверенно произнёс Никита. Ирина не знала, что ещё ему сказать, чтобы не обидеть отказом. И вдруг она поняла, что верит ему. Прижалась к нему всем телом, и так ей стало уютно в его объятиях!

Расстояние в ширину реки, пройденное в крепкой связке их тел, ставших одним единым телом, сердцем и душой, стало первым шагом их тридцатилетнего, жизненного пути. Как говорится, "не было бы счастья, да несчастье помогло".

Конечно после этого события, жизнь развела подруг надолго. И только через сорок пять лет Симочка поведала Ирине о своей встрече с будущим мужем… Энергия била из неё всегда ключом! Её хватало на всех страждущих, нищих, сирых и больных. Всех она каким-то чудом спасала, выручала, снабжала, исцеляла. А вот спасать её, как оказалось, было некому. Все заранее знали, что она, как непотопляемый корабль: со дна морского вынырнет и дальше поплывёт. Но в какой-то момент кандидат на роль спасателя всё же обозначился.

Дело было в очередной поездке "на моря". Ей, студентке, и в голову не приходило, что туда надо ехать с чемоданом, набитым предметами крайней необходимости, так сказать, на всякий случай. Всяких непредвиденных случаев у неё всегда было так много, что не было смысла о них заботиться заранее. В её дамской сумочке были деньги, зубная щётка, приятная на ощупь, ночнушка и духи фирмы Дзинтарс.

По натуре своей, она была склонна к безобидным аферам, типа "отужинать с отличным парнем и вовремя сделать ноги". Очередной раз заканчивая дружественную беседу в компании аборигенов прибрежных просторов, она уже, предусмотрительно осматривалась, анализируя ситуацию, чувствовала, что пора ретироваться.

Но для разведки нужно было сходить, "попудрить носик". Она уже пару раз сходила, чтобы привыкали к её хождениям, возвращалась и спокойно продолжала "пудрить мозги" своим захмелевшим и осмелевшим собеседникам. Когда уже "запахло жаренным", она решила окончательно покинуть место нежелательных разборок: -

"Ща, меня вырвет… мне надо отойти… жди меня, и я вернусь… чмоки…чмоки…"

Дальше было дело техники. Самое главное, незаметно выскользнуть из зала, добежать до такси, чтобы доехать до своей гостиницы. Она не позволяла благотворительные ужины там, где живёт. Но на этот раз не тут-то было. Её, видимо, "раскусили". Она успела лишь, выйдя из дамской комнаты, покинуть вестибюль и забежать за торец его боковой стены, поэтому ей были слышны, обеспокоены её отсутствием, возгласы. Бежать куда-либо уже не было смысла, нужно было просто банально замереть и переждать.

Как назло, растительность вокруг чужого отеля была не столь пышных форм, а что там за зданием тоже было неизвестно, а вдруг там служебный вход и лысый двор. Оглядываясь, она увидела отдельную дверь, какого-то, видимо, служебного входа. Над входом был козырёк. Можно было перебежать туда и спрятаться в дверной выемке, осмотреться, может оттуда будет ещё что-то видно. Пока суета шла внутри вестибюля, можно было перебежать к этой двери. Но если компания переберётся во входную зону, то есть на крыльцо, она пропала.

Сима, пытаясь казаться спокойной, быстрым шагом перешла к двери, но стать невидимой у неё не получилось: дверь была почти вровень со стеной. Она так же пошла дальше и, совсем рядом была такая же дверь. И вдруг она отчётливо увидела две небольшие лесенки, по которым можно было забраться на козырьки над дверями. Когда она с трудом забралась на один из них, то увидела красиво расположенные ряды пластмассовых коробов с, буйно цветущими в них, цветами. Если лечь между этими насаждениями, то можно и переждать надвигающуюся бурю эмоций и ругательств, доносящихся с крыльца.

Так она и сделала, уютненько улеглась на прогретый настил козырька и больше всего думала о том, чтобы не уснуть. Постепенно наступило затишье. Надо было хотя бы дождаться, когда народ схлынет и отъедут машины. Местные это ребята или тоже залётные, Сима не знала. Что-то она не подрассчитала, слишком молодые оказались ребята и борзые. Постарше мужички не столь настойчивы, иногда даже сами благодарят за компанию и прощаются с миром.

Вдруг она почувствовала на себе взгляд. Осмотрелась. На козырьке не было никого, кроме неё. Она догадалась, что просматривается из окон сверху. И козырьки были украшены цветами для эстетичности обзора. Прямо над ней в одном из номеров было открыто окно. Снизу, лёжа, Сима никак не могла видеть наблюдателя. А встать она не могла, чтобы себя не обнаружить. Она выжидала. Сна как ни бывало.  Услышала голос: -
"Замёрзнете, ночи здесь прохладные. Давайте, я спущу Вам стул. Если Вы на него встанете, то я смогу Вас подтянуть в окно."

"Речь интеллигентная, на чистом русском говорит, чо я, как дура здесь лежу?" -
подумала Сима.

"А, давайте!"-
тихо ответила она.

Не прошло и нескольких минут, как она сидела на широкой кровати в махровом халате, попивая горячий кофе три в одном, слушала рассказы о советских достижениях в области космических исследований из уст младшего научного сотрудника НИИ.

Неделю она не выходила из его номера, соблюдая всяческие меры предосторожности. И такая настигла её неземная, а прям космическая любовь, какую она никогда ещё не испытывала! И опять, "не было бы счастья, да несчастье помогло".

Через девять месяцев каким-то чудесным образом у неё родилась девочка, а потом мальчик… Но… спасатель оказался женатым, и у него уже были свои дети. Из-за этого начались трудности. А у кого их не бывает?!

Нет, нет, встретившись почти через полвека, подруги не стали копаться в подробностях своих семейных неурядиц. Они лишь недоумевали, как такое бывает, что события их жизни развивались на расстоянии друг от друга, но параллельно и почти одинаково. Почти в одно и то же время закончили институты, родили детей, сами же их и поднимали, занимались бизнесом, выдавали замуж и женили детей, воспитывали внуков…

Сима крестилась, стала не просто верующей, стала воцерковленной, глубоко религиозной верующей, также приобщила к вере всех членов семьи. Ирина же тоже получала некоторое духовное развитие и, будучи на пенсии, занялась писательской деятельностью. Это тоже в некоторой степени их приводило к взаимопониманию.

Только один раз за всё это время, и это было лет восемь назад, Сима нашла телефон Ирины и обратилась за помощью. Никита после развода с Ириной так и не оправился, заболел и умер вдали от родных. Симе пришлось заняться кремированием. Она попросила Ирину забрать урну и захоронить, ведь он всё-таки отец её детей, ибо ей срочно нужно было уезжать из страны. На что получила жёсткий отказ. Аргументирован он был давним разводом с Никитой, когда тот с подачи маменьки выразил подозрение, что дети не его.

На момент встречи подруг и у Симы был официальный развод, хотя они с мужем всё ещё проживали в трёхкомнатной квартире, каждый в своей комнате. Пока Сима жила за границей у дочери, это её устраивало. Но сейчас Сима с возмущением констатировала факт, что он стал ей как никогда противен. И дело не в разнице в возрасте, он на двадцать с лишним лет старше неё. А дело в его прогрессирующей болезни - деменции в агрессивной стадии. После его очередного нападения на Симу с оскорблениями и кулаками, ей пришлось вызвать психиатрическую бригаду и полицию. Подоспела дочь от первого брака и забрала его к себе.

А весь сыр-бор начался после того, когда Сима заявила ему, что он имеет загородный дом-дачу и пусть съезжает из квартиры, которая куплена на её деньги.  Так оно и было. На что супруг заявил, что съедет, но полквартиры в любом случае унаследуют первоочередные наследники-его дети от первого брака, хотя при разводе он оставил бывшей жене и им трёхкомнатную квартиру, в которой они со своими семьями ютятся до сих пор.

Сима не ожидала от него такой несправедливости и даже, подлости. Их совместные дети имеют своё жильё, и он вообще не брал их во внимание. Сима считала, что он совсем выжил из ума, и бразды правления взяла теперь в свои руки его старшая дочь от первого брака, которая была хоть и чуть моложе самой Симы, но матёрая до нельзя, и...

Ирина внимательно слушала Симу и высказала сомнение по поводу её правоты. Напомнила ситуацию, в которой Ирина поступила не по-божески, отказавшись взять на себя обязательство захоронить бывшего мужа, отца её троих детей. Ирина никогда бы, наверное, не осознала этот свой поступок, если бы младший сын не спросил о месте захоронения отца. Она ответила, что не знает. На что сын сказал:-

"Я никогда в жизни не поверю, что моя мама, которая родила меня в любви от моего отца, из-за личной обиды способна лишить меня, ещё двоих своих детей и своих внучек возможности прийти на могилу, возложить цветы, поговорить о сокровенном, погоревать и скорбеть о человеке, таком же родном, как она сама. Неужели ты действительно не имеешь в себе чувства благодарности Богу и ему за всех за нас?"

Ирина обняла Симу и очень проникновенно попросила, не повторять её ошибки, иначе ей придётся с этим жить, и она не сможет ни перед кем за эту ошибку оправдаться, особенно тяжело будет это сделать, чтобы очистить свою совесть. Нет ничего страшнее на свете, чем неблагодарный человек!

Сима беззвучно плакала. Только в эти минуты к ней пришло осознание тяжести несовершённого, но возможного греха. Перед глазами всплывали счастливые минуты любви, понимания и близости с мужем. Ведь он ради неё оставил своих детей, почему сейчас он не должен позаботиться о них. И хотя было много и боли, потерь, несчастий, которые пришлись на девяностые годы, она выдержала всё только по одной причине, что именно он привёл её в Богу, который не оставляет её и по сей день!

На душе Симы стало так легко и светло, что она предложила подруге посетить мужа, чтобы сказать ему о своём решении - согласии на мирный раздел квартиры. Ей хватит и однокомнатной. Всё равно она постоянно уезжает к любимым внукам, помогает детям в их воспитании.

"Да, ты права, если бы не он, я бы не была теперь любимой матерью и любимой бабулей! Ведь всё моё потомство ежеминутно смотрит на меня его любящими глазами! Я думаю мы все, и его и мои дети справимся с тем, чтобы обустроить последние годы, месяцы, дни, минуты его жизни и сможем достойно проводить в мир иной. И это будет по-божески! Наверно это случится совсем скоро, он так плох...
Мне страшно даже подумать, что я тоже должна была бы ответить на тот же вопрос, что задал тебе твой сын, мой племянник. Я не допущу этого. Я благодарю Бога, что ты у меня есть, что вы все, все  у меня есть!!!"


P.S. Если наивный читатель думает, что и в реальной жизни, как в художественном произведении, все люди вынашивают в себе чувство благодарности тем, кто помог им когда-то в несчастии, то он глубоко заблуждается. Они ненавидят их так же, как должники ненавидят своих кредиторов. В глубине души, желая им смерти, они думают, что избавятся от своих долгов перед ними. Но они не осознают, что взимание долгов духовных, как то безответственность и нелюбовь к ближнему своему, не соразмерна со стоимостью материальных долгов.