И в полном одиночестве, как должно

И в полном одиночестве, как должно,
не вымолвить ни слова, между прочим, –
связать две строчки просто невозможно…
предсмертный миг таит «живое очень»….
С самим собой общаться без свидетельств
окажется трудней всего на свете:
не жди, не бойся, даже не надейся
спастись, достигнув уровня бессмертья!

Туда, где праздник, и не достучаться,
как призрачного тела не коснуться, –
молчишь, поскольку как же докричаться, 
а засыпая, можно не проснуться!
Зато не отлетать, не возвращаться, –
жизнь удаётся, если только умер,
поэтому не станешь возмущаться
слепой стихией общего безумья!

И сам конец становится начальным
толчком-смещеньем смысловой основы
к определённой цели, излучая
не весть пока, но радостную новость!
На точке наблюдения зависнешь,
своим мгновеньем дорожа отныне:
«преджизнь посмертна», – сказано мной выше
при вечности из вытяжки пустыни!

Прострел в веках, провалы узнаваний,
от бублика «классическая дырка», –
ведь без разлуки или расставанья
не встретиться, не слиться с лучшим миром.
Пусть так и будет в срочной оболочке,
даст Бог, не первых строчек, не последних, –
чего не пожелаешь непорочно,
не сотворишь безвинным грешным делом!

И то, что движет к форме развращённой
что к рабству с изощрённым обновленьем,
соблазну усечённого объёма
с дальнейшим наращеньем обольщений,
отнюдь не возвышает над нехваткой, –
вот снова «мёртвой хваткой» защемило
в преддверии свободного пространства
сверхплотной мощью без дурацкой силы!