Мастер без Маргариты, реалити от Голосовкера 3

2 - http://stihi.ru/2021/08/16/1123

у Михаила Афанасьевича великолепный Воланд великодушно истребляет зло злом. Или я неправ? В общем - схожего у Голосовкера с Булгаковым только несгораемая Рукопись да дилемма Иисус-власть. Так заканчивается эпизод наших Булгаковских посиделок"Вполголоса о Голосовкере" -
https://zen.yandex.ru/media....b4bff9c

А если во весь голос о Голосовкере? У нас ведь осталась нераскрытой главная тайна - где его Маргарита? В "Записи Неистребмой" автор предлагает Иисусу 11-летнюю проститутку и неопределенного возраста бомжиху, не знаю, так ли назывались эти персонажи во времена НЭПа.Но Маргарита, это ведь даже не Гетевская девочка Гретхен, у нас, точнее у Булгакова это Прекрасная Дама, успешная во всех отношениях вплоть до замужества за высоким сановником. Приличная женщина без любви к своему мужу, но это так часто бывает в приличном обществе, не так ли?А что было бы, если бы Всадники Воланда пронеслись мимо Москвы, не извлекли Мастера из Дурдома (простите Психейного Юродома - юридически точно ежели)?

То есть - что было бы в реальной жизни без вмешательства Нечистого (как говорят необразованные люди), или Князя Тьмы (как говорят люди аристократического образования)?
Да ничего бы и не было, ни жизни, ни любви, ни тайны. А тайна есть, и ключ к этой тайне Якова Голосовкера - вот он, в свободном доступе, в егоавтобиографии 1940-го года "Миф моей жизни".

"Я пожертвовал всем, за что борются люди: возможностью легкой славы, карьеры, комфортом, положением. Короче говоря: я пожертвовал благоразумием и здравым смыслом трезвых людей. Но это еще небольшая жертва.Я пожертвовал наслаждением «вкусно пожить»: питаться и сладострастничать — я пожертвовал радостью тела. Это уже нечто от аскетизма, хотя аскетом стал я поневоле. Аскеты — лицемеры (почти всегда), если они не маньяки или не гениальные неудачники. Это была жертва себе в ущерб. Но я пожертвовал гораздо большим, я пожертвовал любовью — любовью в том смысле, в каком я понимал подлинную любовь.Я любил, любил, как, быть может, не умеют уже любить в XX веке, но еще умели любить в XVIII — и я отдал любимую женщину в жертву пошлости, банальности, комфорта.Я стоял пред выбором: или любимая женщина или мое дело. Она была из тех созданий, которых в силу сложнейших обстоятельств надо было выкупить у людей. Такую женщину выкупают или золотом или славой. Горькое признание. У меня не было ни того, ни другого. Я долго боролся, даже слишком долго и пожертвовал ею только тогда, когда она стала между мною и моим делом. Это была большая жертва — жертва счастьем, жертва душой. На некоторое время я окоченел, чтобы пережить разлуку.Такая жертва должна была быть оправдана. Она не оправдана. Моя нужда, нищета, одинокость, покинутость — не оправданы. Вот почему моя исповедь не мораль, а жизнь."

Жесть. Но, в общем-то и у Булгакова Мастер совершает такую же жертву. Один к одному. Только если Голосовкер пошел в тюрьму, то Мастер в психейное заведение, к доктору с отравной фамилией - Стравинский (к слову - я тоже не люблю музыку Стравинского, солидарен с насмешкой Булгакова, она раздражает, вносит беспокойство). Вот ещё более нервное и чувственное, нежели у Голосовкера, описание этой жертвы разрыва-ухода по Булгакову:

Далее они долго беседуют, Мастер пространно рассказывает о том, как проснулся больным и ушёл в сумасшедший дом. И не оставил ничего в этом мире.

"– Но вы же могли дать знать ей, – сказал Иван, сочувствуя бедному больному, – кроме того, ведь у нее же ваши деньги? Ведь она их, конечно, сохранила?
– Не сомневайтесь в этом, конечно, сохранила. Но вы, очевидно, не понимаете меня? Или, вернее, я утратил бывшую у меня некогда способность описывать что-нибудь. Мне, впрочем, ее не очень жаль, так как она мне не пригодится больше. Перед нею, – гость благоговейно посмотрел во тьму ночи, – легло бы письмо из сумасшедшего дома. Разве можно посылать письма, имея такой адрес? Душевнобольной? Вы шутите, мой друг! Нет, сделать ее несчастной? На это я не способен.
Иван не сумел возразить на это, но молчаливый Иван сочувствовал гостю, сострадал ему. А тот кивал от муки своих воспоминаний головою в черной шапочке и говорил так:
– Бедная женщина. Впрочем, у меня есть надежда, что она забыла меня!
– Но вы можете выздороветь... – робко сказал Иван.
– Я неизлечим, – спокойно ответил гость, – когда Стравинский говорит, что вернет меня к жизни, я ему не верю."

И далее, как мы знаем, в откровении от Булгакова вмешательство Князя Тьмы всё меняет. Можно было бы сказать - в лучшую сторону, если бы награду герои получили не посмертно. Об этом читатель как-то забывает, меня тоже в первом чтении восхитило решение Бога поручить Сатане обеспечить влюбленным то, что заслужили. Я даже не понял, что они умерли от яда в вине, которым их угостил Азазелло.Но вернёмся к нашему герою, Якову Голосовкеру, который принял миссию Мастера в реальной жизни. Почему он не обратился к Сатане? У него он тоже был в наработанном мире мифа.

"Образ моего первого творения, Мечтателя Сатаны, юного титана, сына матери-Земли, прекрасного и невинного благожелателя человечества (мистерия «Великий романтик») сменяется образом моего второго творения, Иисуса, отрекающегося от учения, навязанного ему людьми, но не от любви, и образом героя романа Орама, требующего от Иисуса такого отречения (роман «Запись Неистребимая»).Оба эти образа — титана Сатаны и Иисуса — завершаются в моем третьем творении положительным утверждающим учением о духе как о высшем инстинкте, как о побудителе к символическому бессмертию во всех ипостасях его воплощения, как о стимуле к совершенству, к вечности, к идеалу — т. е. как о стимуле к культуре".

Однако Юный Сатана у Голосовкера слишком быстро взрослеет и тоже уже не может дать людям счастье при жизни:

"Придя дать людям ему самому неведомое счастье, он постигает, что счастье не дается извне как чудо, путем откровения, которого и жаждет человечество, а приобретается изнутри, путем возвышения помысла и осуществления его цели в жизни.Свобода — отказ от власти как насилия — есть первое требование духа. На пути к возвышению человечества стоят его человеческие иллюзии, вековые приходящие обманы-утешения или греза о счастье, грядущем с неба: поэтому надо отвергнуть небо.Небу противопоставляется земля. Человек обязан признать себя всецело земным, ни на что не надеяться, кроме как на себя, ибо все его силы суть силы земные.Но человек, перенеся все свои чаяния с неба на землю, не может расстаться с жаждою чуда и начинает ждать чуда уже не с неба, а от земли. Раз тайна жизни и смерти, а следовательно, и счастья, скрыта здесь, в земле, то Сатана обязан передать им власть над этой тайной, открыть им тайну.Но раскрытие тайны жизни есть смерть, и победить ее можно только выходом из оков жизни: таков Зал Света".

Сегодня это не новость, Интернет дал мне 14 млн картинок Зала Света, поэтому тождественность ситуаций у Михаила Булгакова и Якова Голосовкера естественна. С той лишь разницей, что Яков Эммануилович выбрал жизнь.И читаемый нами "Миф моей жизни" написал в 1940-м году, случайно ли - в год ухода Булгакова?

"Первая Ступень Сатаны есть первая трагедия: «Великий Романтик». Это центральное произведение. Вершинная точка мифа, о котором я упоминал — дата создания «Великого романтика»: 1913 г. Ее новая редакция возникла в 1919 г. Она почти восстановлена. Поэтому ее сюжет я не передаю.Вторая ступень написана до первой. Их разделяют три года. "(Рукопись обрывается.)

Подчеркну - «Великий романтик» — произведение двадцатилетнего юноши. Его первая дата — дата окончания одной из его частей: 1910 год.

Яков Эммануилович жил и работал до 77 лет, оставил эту землю в 1967 году. Как мы знаем, "Мастер и Маргарита" вышел в это же время.

Первая публикация произведения в сокращённом виде была осуществлена в 1966—1967 годах (журнал «Москва», предисловие Константина Симонова, послесловие Абрама Вулиса). Первое полное издание книги на русском языке вышло в 1967 году (издательство «YMCA-Press», Париж).

Как будто уход человека, написавшего Несгораемую Рукопись
открыл возможность публикации дерзкого Несгораемого Романа.

О несгораемой Рукописи пишут больше философы, нежели литературные критики. Думаю, вы по фрагментам моих цитат уже пришли к выводу, что это не развлекательное чтение, а всё-таки философия. Дерзкий прорыв в науку о запредельном. Может быть преждевременная попытка прояснить механизмы продвижения к Свету. Помните, что было сказано Левием Матвеем?

Мастер Яков не выбрал покой, он продолжил движение по Лестнице Якоба. Это очень трудно и не только в СССР. Якоб Бёме, один из перво-проходцев этой Лестницы в Небо, по жизни был сапожником. Примеров несть числа.

Думаю, что один из возможных вариантов возвращения к жизни Мастера и Маргариты - это сюда, к фонарщику на лестнице Якоба. Этот эпизод мною уже записан, постоянные участники нашей темы "Рукописи не горят" это знают, однако после прочтения подлинной истории Якова Эммануиловича детали необходимо переписать.
Вы согласны? Не боитесь?

Рискнём?