Разговор

 Начиная с самого утра, у Галины Павловны всё валилось из рук. Сначала она рассыпала на пол кофе, затем поставила жарить лук и начисто про него забыла. Лук выгорел дотла - пришлось открывать окна, чтобы выветрился дым.

      А тут ещё ко всем неприятностям, отключили воду – и, как всегда, без предупреждения. Потом убежало молоко. Взялась на серванте смахнуть пыль, разбила хрустальную вазу, причём свою любимую, подаренную мужем на день её рождения. Словом, за что она в тот день ни бралась, всё шло у неё прахом.

      В конце концов, издёрганная, раздосадованная и на себя, и на свою тусклую, полную мелкой суеты жизнь, она заставила себя сесть в кресло, закрыть глаза, чтобы немного успокоиться. Но это мало чем помогло. В голову всё лезли безрадостные мысли, а душу разъедали тоска и отчаяние.

      Хотя, если рассудить трезво, то, кажется, и жаловаться ей было не на что. У неё было всё – всё, чего она могла себе пожелать: полный достаток, заботливый муж и сын с дочкой, которые не доставляли ей особых хлопот. Ко всему прочему, ей хоть и перевалило за тридцать, она оставалась всё такой же свежей и привлекательной.

      Словом, живи и радуйся. Правду сказать, Галина Павловна обычно так и делала - то есть жила и радовалась, точнее, пребывала в том состоянии ленивой эйфории, какое наблюдается у людей сытно и вкусно отобедавших. 

      Однако случались дни, когда и на неё вдруг что-то накатывало - когда мерк свет, и всё начинало представляться в самых мрачных и безрадостных красках.

      Она открыла глаза, выбралась из кресла и сделала руками несколько энергичных движений. Потом пошла в ванную. Там, в стиральной машинке, скопилось бельё – надо было им заняться. Но в ванной она вспомнила про воду, значит, стирка срывалась.

      Выйдя в прихожую, она остановилась и задумалась. И вдруг зазвонил телефон.      

      Галина Павловна взглянула на настенные часы. Они показывали без двадцати минут десять - в эту пору обычно муж не звонил. Она подняла трубку.   

      - Извините, это квартира Сафроновых? - спросил мужской голос.

      - Нет, не Сафроновых, - с досадой отвечала Галина Павловна. Она собралась повесить трубку, но всё тот же голос её остановил:

      - А, чья? - поинтересовался он.

      - Послушайте, какая вам разница? Я же вам сказала, что это не квартира Сафроновых, что вам ещё?

      - Вы совершенно правы. Я не должен был вас об этом спрашивать. - Голос незнакомца звучал мягко с какой-то даже подкупающей грустью.

      - И хорошо, что вы это поняли. Но теперь, надеюсь, всё?

      - О да, конечно... Разумеется, это всё. Вот только...

      - Ну, что ещё? Что, “только”? - нетерпеливо перебила Галина Павловна. Что-то странное в интонации незнакомца удерживало её от того, чтобы прервать разговор.

      - У вас, видимо, дурное настроение? - с участием поинтересовался незнакомец. - Что ж, это бывает. Но вы не расстраиваетесь, это пройдёт. В конце концов, проходит всё, пройдёт и это... А знаете, - вздохнув, продолжал он, - мне почему-то кажется, что, хоть вы и нервничаете, но в душе вы добрый и отзывчивый человек.

      - А, если и так то, что с того?.. Однако, с чего вы это взяли?

      - Не знаю, мне так показалось... А иначе вы бы давно уже бросили трубку. Так делают обычно все. Да, и то сказать, кому интересно разговаривать неизвестно с кем, да ещё, когда тошно на душе и не заладился день... А у вас ведь не заладился день?

      - Послушайте, - устало вздохнула Галина Павловна, опускаясь на стул рядом с тумбочкой, - если вы надеялись сразить меня своей проницательностью, то вам это удалось, поздравляю. Надеюсь, это всё?

      - А, понимаю. Я оторвал вас от дела, да?

      - Оторвали или нет, не в этом дело, - несколько удивляясь сама себе, продолжала Галина Павловна. - Просто я не любительница подобных развлечений.

      - Вот и это чрезвычайная редкость, - усмехнулся в трубку незнакомец, - В особенности для женщин... Так, у вас действительно не заладился день? Я угадал?

      - Ну, допустим. Только вам, что за дело? - Она сердилась и на незнакомца, втянувшего её в этот никчемный разговор, и на себя, не умевшую, да, пожалуй, и не желавшую его прекратить. – А вам, я так понимаю, заняться больше нечем? 

      - Мне? Да, пожалуй... пожалуй, вы правы. Но знаете, я как только услышал ваш голос, и мне сразу захотелось вам чем-нибудь помочь. Я понимаю, как это нескромно звучит, но вы уж извините, я говорю то, что думаю.
    
      - Мне? Помочь? – небрежно отвечала Галина Павловна. - Господи, да чем же вы можете мне помочь? И потом, с чего вы взяли, что я нуждаюсь в чьей-то помощи?

      - Да, вы правы. Я теперь и сам вижу, что несколько увлёкся. Но знаете, я с недавних пор понял одну вещь. Только вы, пожалуйста, не смейтесь. Так вот, оказывается, что мы все друг в друге нуждаемся. Все поголовно. Да, да, мы только не хотим себе в этом признаться. Ну, как же, ведь от этого пострадает наше самолюбие. Нелепость. Да, и что такое – это наше самолюбие? Мы носимся с ним, как с бесценным даром, друг перед другом важничаем, что-то из себя изображаем – и всё в угоду ему. А между тем, оно-то и делает нас такими несчастными. Несчастными, и, в сущности, одинокими. Впрочем, я всё не о том... Так вот, что до меня, то, думаю, я вполне могу вам помочь. Нет, в самом деле. Причём это ни вам, ни мне ничего не будет стоить. Одна только трудность - это убедить вас не отвергать мою помощь.

      - Ну, хорошо, - сдалась, наконец, Галина Павловна, - хорошо, допустим вы меня убедили. И, что же дальше?

      - Дальше? Пускай вам это не покажется пустым сумасбродством, но знаете... и я это вывел из собственного опыта... так вот, даже в самых тяжёлых случаях, бывает вполне достаточно, скажем, просто поговорить. Вы с этим согласны?

      - Согласна ли я? Ну, не знаю, я об этом как-то не думала.
 
      - Это ничего, я раньше тоже не думал. А жаль. Теперь уже, видимо, поздно.

      - Почему же, поздно? – удивилась Галина Павловна. – Ведь, судя по голосу, вы вовсе ещё не старик.

      - А я разве сказал, «поздно»? Извините, это я так... не знаю, как-то с языка сорвалось. Конечно же, умнеть никогда не поздно. Гм, да...
 
      - Мне кажется, вы чего-то не договариваете? – улыбнулась в трубку Галина Павловна.

      - Что, неужели, заметно? – удивился незнакомец. – Да нет, это вам так показалось. А впрочем... Так вот, я всё-таки хотел бы закончить свою мысль. Вернее, это мысль вовсе не моя – я её вычитал в какой-то книжке... сейчас уже не вспомню, в какой... но она мне очень понравилась. То есть я, собственно, про то, что важно не то, что с нами происходит, а то, как мы сами к этому относимся. Другими словами, одно и то же событие... ну, или, скажем, обстоятельство, одним может быть воспринято, как счастливейшая удача, тогда как другого оно же, это самое обстоятельство, может подтолкнуть к самоубийству. Занятно, правда? И ведь, как верно. Жаль, что такие мысли к нам приходят уже к самому закату, когда, почти ничего уже нельзя изменить.    

      - Да, действительно, занятно, - задумчиво проговорила Галина Павловна. – Только, по-моему, вам ещё рано говорить о закате. Вам ведь, как я понимаю, лет тридцать пять, ну максимум сорок?

      - Да, да, вы правы, - с запинкой отвечал незнакомец. – Нет, это я так, вообще.

      - И всё же, куда вы клоните?

      - Я? Я никуда не клоню.

      - Да, но вы начали с того... ну, что-то насчёт помощи друг другу.

      - Ах да, конечно. Извините, со мной это случается. Бывает, хочу сказать что-то одно, а потом вдруг споткнусь на какой-нибудь мысли и совершенно забываю, с чего начал. Собственно, я только хотел сказать, что подчас обычное живое общение помогает гораздо эффективнее любых медицинских препаратов. Разве, нет?

      - Ну, почему же? Очень может быть, - вздохнув, подтвердила Галина Павловна.

      - А знаете... вы только, пожалуйста, не обижайтесь, если я вам это скажу... Вы не обидитесь?

      - Да уж, постараюсь.

      - Ну, тогда я всё-таки скажу. Так вот... Погодите, о чём это я?.. Ах, да. Так вот,  мне кажется... не знаю, но у меня просто такое ощущение, что... ну, словом, что как раз вам и не хватает такого общения.

      - Вот уж нет, - решительно возразила Галина Павловна. -  Однако, я догадываюсь, из чего вы это вывели. Да, да, это из-за того, что я до сих пор не положила трубку, а наоборот, продолжаю с вами разговаривать.

      - Да, пожалуй, - согласился незнакомец. - Но не только поэтому. Видите ли, я ещё сужу по вашей реакции - то есть, по вашей реакции на мои слова. А ещё мне нравится, как вы слушаете, да. Знаете, это такая редкость – уметь слушать. А вы... с вами так и хочется быть искренним. Понимаете, искренним до самого конца.

      - Спасибо, мне, конечно, приятно это слышать. Но насчёт общения... то есть, насчёт меня... вы всё-таки ошиблись. Уж с чем-чем, а с общением у меня всё в порядке.

      - Правда? Ну, что ж, тогда мне остаётся вам только позавидовать... А всё же, согласитесь, что разговор с незнакомым человеком - с человеком, которого вы видите, а в нашем случае, вернее сказать, слышите, быть может, в первый и в последний раз... всё же в этом есть нечто особенное? Согласитесь, что это так?

      - Может быть, может быть, - задумчиво отвечала Галина Павловна. - Хотя я не совсем понимаю, что, такое «особенное» вы имеете в виду.

      - Неужели, не понимаете? – удивился незнакомец. - Но ведь вы же не станете отрицать, что, общаясь со знакомыми и, уж тем более, с близкими людьми, вы всё-таки вынуждены придерживаться некоторых рамок? Как ни говорите, а близость, она обязывает быть более осмотрительными. Хотя бы, ну, скажем, для того, чтобы как-нибудь невзначай не ранить словом, не навести на неприятные ассоциации, или же не напомнить своему собеседнику о чём-нибудь таком, о чём вспоминать бы  ему вовсе не хотелось. То есть, я это к тому, что сама по себе близость делает нас более уязвимыми друг перед другом… И совсем другое дело, когда люди совершенно незнакомы. Когда их, как в нашем случае, ничего не связывает - ни прошлое, да и... и ни будущее, пожалуй. Всё-таки, согласитесь, это уже нечто другое?

      - Ну, допустим, - сдержанно отвечала Галина Павловна, как бы задумавшись о чём-то своём. – Да, тут я готова с вами согласиться.

      - Прекрасно! – обрадовался незнакомец. – Как я рад! Мы, наконец, начинаем друг друга понимать. Вы себе не представляете, как это приятно!

      - А вы не переоцениваете?

      - Думаю, что нет. Да, разве это можно переоценить?.. Ну, посудите сами, ещё каких-нибудь пять минут тому назад, мы даже не подозревали о существовании друг друга, и вот... как бы это сказать?.. мы даже нашли общие точки. И ведь, действительно, как иногда хочется говорить свободно, без оглядки, не опасаясь показаться смешным, нелепым. Мне это чем-то напоминает пение в чистом поле. Представьте, когда на целые километры ни одной живой души – пой, сколько душе угодно, ничего и никого не опасаясь. Хотя, скажу честно, петь я вовсе не умею, да и медведь мне наступил, кажется, на ухо, но петь обожаю до смерти. Нет, правда. Это такое блаженство! Прямо так и кажется, что будто бы общаешься с самим Богом. Не передать словами!.. Ах, извините, я, кажется, отнял у вас много времени.

      - Нет, ничего. Мне даже интересно.

      - Правда? Да, но, если я вас задерживаю, то вы скажите, я, правда, не обижусь.         

      - Хорошо, хорошо, я буду иметь это в виду, - засмеялась Галина Павловна.

      - Как это славно! – вдруг подхватил незнакомец.

      - Что, «славно»? О чём вы говорите?

      - А вот то, что вы сейчас засмеялись.

      - Ах, это. Ну, это... А вообще, вы немножко странный.

      - То есть, вы хотите сказать, что я не в меру восторженный?

      - Ну да, что-то в этом роде... Интересно, а кто вы по профессии?

      - По профессии?.. Вообще-то по профессии я - архитектор, - чуть-чуть запнувшись, отвечал незнакомец.

      - Архитектор? – удивилась Галина Павловна.

      - Да.

      - А, что разве у архитекторов так много свободного времени?

      - То есть, вы про этот наш разговор?.. Нет, не сказал бы. Просто сейчас у меня такой период... как бы это выразиться?.. Скажем так, я сейчас нахожусь как бы в вынужденном отпуске.

      - Что, попали под сокращение?

      - Вот-вот, - помолчав немного, усмехнулся незнакомец, - можно сказать и так... то есть не совсем.

      - Послушайте, а вам не кажется, что вы говорите загадками?

      - Да, пожалуй, но... Видите ли, есть некоторые вещи, о которых я бы предпочёл не распространяться.

      - И, что же это за «вещи» такие? Сколько мне помнится, ещё минуту назад вы прославляли свободное общение... то есть без всяких рамок и ограничений... Тогда, как же вас понимать? И, чего тогда стоят все эти ваши восторги, эти сравнения с «пением в открытом поле»? Извините, но это уже...


      - Лицемерие, - с грустью подсказал незнакомец. – Да, я понимаю. И вы, видимо, правы. Но, видите ли, это несколько не то... То есть, я хочу сказать... Просто это не то, о чём стоит говорить.

      - Вот, как? Что ж, хорошая отговорка, я вас поздравляю.

      - Да, вы не сердитесь, это действительно пустяк…

      - Хорош пустяк, если вы так упорно отказываетесь его назвать.

      - Да, я не отказываюсь, поймите...

      - Однако, раз вы не на работе то, значит, есть же этому какая-то причина?

      - Причина есть, да. То есть... Словом, я немного приболел – вот в этом и вся причина.   

      - Так, понятно. И вы говорите: немного?

      - Да, опасаться нечего. Врачи говорят, что ещё месяц, и я окончательно встану на ноги.   

      - Значит, месяц? М-да… Хорошо, тогда у меня к вам попутный вопрос.

      - Хорошо, спрашивайте.

      - Ну, вот вы позвонили... Впрочем, теперь я понимаю, что этот… как его?.. Сафронов, кажется?.. что это была только уловка. Но я хочу вас спросить не об этом. Мне просто интересно, вам что, действительно, и поговорить больше не с кем?

      - В общем, да, не с кем, - после небольшой паузы, отвечал незнакомец. - Так, знаете ли, получилось... Но тогда и у меня к вам встречный вопрос. - прибавил он уже другим голосом. - То есть я хочу спросить, вы замужем? Впрочем, если вы не хотите, то можете не отвечать.

      - Ну, почему же? Это никакой не секрет. Да, я замужем. И хочу сразу вас предупредить, что у меня прекрасный и очень заботливый муж, так что...

      - О, это замечательно! - обрадовался незнакомец. - Это великолепно, когда у хорошей, чуткой женщины есть прекрасный, заботливый муж. К сожалению, так бывает не часто. Обычно всё бывает наоборот... Слава богу, вы - счастливое исключение.

      - Да, наверное... Впрочем, и у нас тоже не всё идеально. То есть я это к тому, что... даже не знаю, как объяснить... словом, мы не всегда понимаем друг друга.

      - Ну, да это и понятно, - поспешил успокоить её незнакомец. - Ведь вы - живые люди... Да, и потом, когда всё идеально - это же, наверное, такая скука.

      - Вот именно, - неуверенно отвечала Галина Павловна, - хотя... Ну, а как же вы? Вы-то, надеюсь, женаты?

      - О, да! Да, конечно... я женат, да. И в свою очередь, хочу вас заверить, что у меня замечательная, заботливая жена.

      - Да?

      - Да. Впрочем, я предчувствую с вашей стороны вопрос... О, вы, кажется, улыбаетесь?
- Откуда вы знаете, что я улыбаюсь? - спросила Галина Павловна. - Вы угадали, но как вы догадались?

      - Не знаю, просто почувствовал... Стало быть, у вас всё-таки улучшилось настроение? Что ж, я за вас рад.

      - Но, надеюсь, вы не относите это себе в заслугу? – немного нахмурившись, спросила Галина Павловна.

      - Разумеется, нет. Ну, разве самую малость.

      - Да, но на какой такой «вопрос» вы до этого намекали?

      - Вопрос?.. Ах да, вопрос... Нет, я просто подумал, что возможно вам любопытно. Ну, в том смысле, что, как же это я при такой замечательной жене и вдруг - этот телефонный звонок... Опять же вот - разговариваю с незнакомой женщиной...

      - Да, кстати, а действительно... Вы не находите это странным?

      - Нахожу. Разумеется, нахожу, - выждав паузу, согласился незнакомец. - Но, видите ли, это, в общем, легко объяснить. Просто моя жена... я повторяю, она прекрасный человек, то есть тут не может быть никаких сомнений. Но у неё свой бизнес, понимаете? Словом... А бизнес, если вы с этим хоть чуточку знакомы – это ведь такая ревнивая штука. А, если ещё подходить к нему с душой...

      - Или заложить душу, - с усмешкой вставила Галина Павловна. – Вы ведь это имели в виду?

      - Ну, не то чтобы... А в общем, вы правы. Знаете, иногда мне просто кажется, что мы живём в параллельных мирах... такое чувство. То есть... как бы это объяснить?.. Нет, я ни в чём её не обвиняю, да я и права на это не имею, а только...

     - Странно, - вдруг вздохнула Галина Павловна.

     - Что, странно? – удивился незнакомец.

     - Да нет, я... Просто, вот вы когда сказали... ну, то есть про параллельные миры... А ведь и я иногда чувствую, примерно, то же самое.

     - Неужели?

     - Представьте себе. То есть мы с мужем вроде бы и общаемся, но всё это как-то... Обычно он говорит о чём-то, о своём, а я – о своём, и мы как будто друг друга не слышим. Кстати, мой муж тоже бизнесмен, да. Так вот, у него - всё какие-то встречи, контракты, курсовые разницы валют - словом, скучно. А он зевает, когда я начинаю говорить. Впрочем, когда я это вижу, то просто умолкаю. То есть не от обиды, нет. Просто... Зачем, думаю, я забиваю ему голову всякими пустяками. Она у него и без того идёт кругом.

     - Вот-вот, - подхватил незнакомец. – Однако, извините... Надо же, как быстро пролетело время, даже жаль.

     - Жаль? А, что, случилось?

     - Да нет, ничего. Просто подошло время уколов... Сейчас явится сиделка... Жена наняла мне сиделку, но это так, на всякий случай... Обычно я отсылаю её в другую комнату... не могу, знаете ли, выносить её духов. И потом, она всё время на меня так смотрит... Ну вот, кажется, идёт. Впрочем, если хотите, запишите мой номер. Мало ли, вдруг вам станет скучно, и вы захотите поговорить…      
    
     Галина Павловна почти машинально взяла с полки ручку и на обложке лежавшего здесь же журнала записала продиктованный им номер. В трубке раздавались короткие гудки.


     Удивительно, но этот разговор невероятным образом повлиял на её настроение: ей стало даже весело, а от  меланхолии не осталось и следа. Её только смущала его болезнь. Он сказал, что нет ничего страшного, но уколы, сиделка – нет, тут что-то было не так...

     Вдруг заворчали пустые краны, а ещё через минуту дали, наконец, воду. Вспомнив о стирке, Галина Павловна бросилась в ванную. Потом - на кухню. С минуты на минуту должны были вернуться из школы дети...
   
     Прошла неделя, за ней - другая. Позвонить сама она не решалась, а, кроме того, вдруг оказалось, что и журнал, на котором был записан номер, куда-то запропастился. Раз-другой она пробовала его отыскать, но он словно в воду канул.   

     Но вот, как-то однажды, - это спустя почти два месяца после того телефонного разговора, - она рылась в стенке, отыскивая конверт с адресом своей подруги, и вдруг наткнулась на тот самый журнал. Она была дома одна.

     Дважды она подходила к телефону, поднимала трубку, но, повертев её в руках, снова клала на место. На третий раз она, впрочем, решилась и набрала номер.

     Из трубки доносились длинные гудки. Она ждала. Вдруг раздался треск и послышался хриплый старческий голос: 

     - Вам кого? – недовольно спросила старуха.

     - Извините, - лихорадочно соображая, пробормотала Галина Павловна, - я звоню с бывшей работы вашего... – тут она запнулась. Она даже не знала его имени.

     -  А хватились, наконец! - злобно проскрежетала старуха. - Серёженька уж вторую неделю, как в земле, а вы только хватились! Ни стыда у вас нет, и ни совести!

     Потрясённая, Галина Павловна ещё долго выслушивала ворчливые упрёки матери Сергея, и, лишь немного придя в себя, тихо опустила трубку...