О маленьком городке

     Каждое августовское утро начинается с боя часов на Воскресенском соборе в центре маленького провинциального городка. Лет городку много, поболее, чем собору, но время здесь не торопится. Куранты бьют медленно, звон разносится по всей округе, как бы напоминая, что ничто не вечно, а потому надо всё-таки иногда задумываться, ускорив секундную стрелку. Так делают местные сторожа времени --петухи, живущие в "частном секторе", а городок, в основном, в веке нынешнем и в веках минувших состоял из него: из старых купеческих построек, в которых первый этаж -- каменный, сделанный на совесть, проложенный красным кирпичом для прочности, а уж сверху --- второй этаж, деревянный, как водится. Правнуки--праправнуки первых строителей вставили в некоторых домах новомодные пластиковые окна, которые только и напоминают, что век на дворе не XIX-й, а другой, ближе к XXI-му. "Ну, что зенки вылупил?"-- спрашивает один дом другого, стоящего напротив через неширокую дорогу на улице "Обновлённый труд".
     Всё в этом городке всегда было необычным: и скрипучие деревянные мостки через речку, и сама речка, которая, рассказывают, когда-то была судоходной. Мостки латались раз в два года по распоряжению местного главы. Их сносило половодьем, а они снова вырастали из небытия, но никто и не собирался строить мост капитальный, на сваях. Деревянные доски прогибались, пели-проседали, но мужички-рыбачки на это особого внимания не обращали: знай себе, стояли с удочками до смотрели на поплавки. А рыба в речке водилась. Да ещё плавали утки с утятами, вечером появлялась голова выдры, живущей в зарослях близ берега, а чуть подальше точили зубы о сваленное старое дерево бобры.
     Городок жил своей незатейливой жизнью, никому не досаждал , и его не трогали. Два века подряд по четвергам и воскресеньям народ зазывали на ярмарку -- не на рынок или базар, а именно на ярмарку. На неё съезжались "из всех волостей" торговцы "всех мастей". И сейчас торгуют кто чем: валенками и шапками, вязаными шерстяными и хлопчатобумажными изделиями, удочками и сковородками. Но особый интерес проявляется к провианту, собранному в окрестностях и по всей губернии: чернике, бруснике, клюкве, благо болот вокруг много; цветочному мёду с хозяйских пасек; рыбе, нет, не той, замороженной сто лет назад и привезённой в фурах с другого конца страны, а выловленной только что или хотя бы вчера, уже прокопчённой на деревянных опилках; свиному салу, которое всегда пахнет так душисто, что пройти мимо него нет никакой возможности. Хомутов и телег уже, конечно, не привозят, но на том же самом месте, что и двести лет назад, продаются различные технические приспособления: велосипеды, самокаты, колёса, тачки для сада-огорода, резиновые рыбацко-охотничьи сапоги с высокими голенищами и всякая другая интересная особенно для "мужеского полу" чепуха, как сказали бы хозяйки, которые в первую очередь поспешают к лоткам с тюлем, полотенцами, тапками и кофтами неизвестно чьего производства. "Ну да, Россия, что, не видите разве, это Иваново пошивает, никакой не Китай..."
     В центре городка издревле располагался прямоугольник торговых рядов энного века, из красного кирпича. Ни француз, ни немец сюда не дошёл, потому городок уцелел, сохранил свою многовековую историю и самобытность. 33 храма на 25 тысяч жителей -- это вам не фунт изюма. Анна Кашинская как охранная грамота. Народу, конечно, с каждым годом становится всё меньше и меньше: старые умирают, молодые уезжают в областной центр учиться, работать да там и оседают. Некоторые, помыкавшись на съёмных квартирах,(ведь везде хорошо, где нас нет), возвращаются в родные пенаты, как говорят, пристраиваясь учителями в одну из трёх школ, а если повезёт, то и в училище или техникум. Производства, которые в советские времена поднялись и выдавали на гора хорошую, добротную продукцию, потихоньку развалились с начала рыночных отношений, растворившись, как белила в речке, которые тремя каплями остались только на гербе этого маленького городка.
     Но город всё-таки жив! А причиной тому -- минеральные источники, бившие из-под земли, бьющие и поныне. И охраняли их всегда как зеницу ока, потому и не строили многоэтажных домов -- нельзя их тут было строить. И не посыпали химией ледяные надолбы на дорогах зимой, а только рыжим песком, чтобы не навредить тому "золотому запасу", который давал и даёт городу жизнь, а также статус -- курорт. Бальнеологический. Трудно выговариваемое слово, но чистая правда, вернее, грязная, так как грязями тут лечили испокон веку, аж с 1884 года самих царских особ да минеральной водой поили. Не надо было болезным и расслабленным заграницу на воды ехать, а вот сюда, между Петербургом и Москвой, пожалуйте!
     Когда-то сама Екатерина приказала начертать план городка, поставить на пересечении путей каменные дома, самые красивые. Вот они и стоят по сию пору: дом купчихи такой-то, дом купца такого-то. Но уже не как жилые, а как местный ЗАГС или ещё какое-нибудь общественное заведение.
     На месте, где били источники минеральной воды, были построены деревянные купальни, которые в наше время превратились в "Ванное отделение" курорта. Воду стали разливать сначала в стеклянную тару, а потом уже и в пластиковые бутылки, продавать в магазинах области. Потихоньку-полегоньку городок выпекает хлеб, делает пряники и мармелад, балует любителей водочкой. Всем известно: то, что в больших количествах -- яд, в малых дозах -- лекарство.
     О самом курорте пока ничего не скажу, в другой раз. Кашин -- так зовётся этот городок с давних пор, он и дал название курорту. Бог его знает, почему "Кашин". Много есть разных версий, но каждый год 24 июня справляют тут Праздник Каши, варят её и в тыкве, и в кастрюле, и в огромном котле, и пшённую царскую с с орехами и сухофруктами, и гречневую с мясом. Окормляют народ тутошний и приезжий, любопытствующий, а что это за город Кашин? А не съездить ли туда, не посмотреть ли, не попробовать ли? Местные краеведы рады, местные власти -- тоже. Хоть какая-никакая копеечка в казну города капнет. А она, ох, как нужна. Раньше, бывало, купцы, которые приезжали сюда со своим товаром в торговые ряды, должны были налог платить. Да купец -- человек расчётливый,не очень-то из него просто так вынуть что можно. Потому решено было брать налог камнями размером с кулак, да-да, именно камнями. Так весь городок и замостили булыжником. Уж потом в веке XX-м на этот булыжник, который было не отодрать, сросся он с матушкой землёй, поверху положили асфальт. Но зря старались. Ямы да ухабы получились. Камень- крепкое создание природы, нерукотворное.
     Пока писала небольшой рассказ про город Кашин, куранты, (между прочим привезённые из Лейпцига в 1872 году,)уже семь раз пробили. Пора и честь знать, новый день начинать. А кто решил установить часы на колокольне Воскресенского собора, да кто их купил, да как они оказались именно в Кашине -- это уже другая история.