Бессмертие

По базару
      пёстрой
            дугою-радугой
Очередь змеится.
     – Чего дают?
Говорят, бессмертье!
     Прикинул – надо бы.
Очередь – не так чтобы.
      Встал.
            Стою.

Пригляделся малость.
      Народец – разный.
У прилавка плотно,
      грудь к спине,
Сгрудились
      почтенные
            богомазы,
На пенсионере пенсионер.

Что им не стоять?
      По ночам –
            бессонница.
Незарёй –
      за саблю,
            и весь в седле.
Вот и успевают
      поближе к солнцу,
Коль другого дела
      не одолеть.

Чуть подальше –
      Метры
            солидным воинством.
При тростях,
      при трубках,
            при бородах.
Можно быть солидным
      и ждать с достоинством:
Знают, что достанется,
      как не ждать!

А в конце –
      как я,
            соловьи залётные.
Суетятся,
      ссорятся под орех.
Как не распустить
      естество животное,
Если может
      не хватить
            на всех?!

Слева у прилавка
      в тужурках кожаных
Маленькой змейкой –
      мужичьё.
Это – ветераны.
      Им положено.
Просто
      не успели
            взять своё.

Чинно и медленно
      очередь движется.
Справа – пять,
      слева – один.
Если слева –
      показывай книжицу,
Справа – так проходи.

К очереди – бабка:
      – Пустите, родныя!
Мол,
      простояла за колбасой!
Очередь –
      гранитной
            стеной холодной:
Очень надо?
      Снова постой!

Главное –
      порядок
            и демократия.
Главное –
      место своё
            знать!

…Вдруг за прилавком
      шутки ради
Окрик:
      – Кончается!
            Не занимать!

Очередь,
      гыкнув,
            туже смыкается,
Словно мускул
      под нервным током:
Шутка – шуткой,
      а зазеваешься,
Рот разинешь,
      и выйдет боком!

И, не в обиду
      будет сказано –
В каждой толпе
      не без дурака:
Рыжая дамочка
      в шапке вязаной
Нервно замяла
      сумку в руках.

И давай-ка
      в страхе
            и в муке
Фальцетом
      воздух базарный
            пахать:
– Там, скажите,
      в каждые руки
Больше штуки
      не отпускать!

Поставленный бас
      загудел от двери:
– Ну и порядочки,
      тоже мне!
А мне вот надо
      в двойном размере –
Мне и,
      понятно,
            моей жене!

Ему с ехидством
      дама солидная:
– А может,
      всю деревню
            припрёшь?
Ишь ты,
      смотрите!
            Где это видано?!
Всех –
      в бессмертные
            ни за грош!

А по мне –
      хоть одно,
            хоть сотню!
Если тут
      разобраться строго,
Большей части
      этих охотников
И одного-то,
      пожалуй,
            много.

Я молчу,
      не трясясь в истерии.
Что мне лезть 
      больной головой?
Споры –
      это такая материя –
Не лезь,
      и стихнут
            сами собой.

И вдруг,
      леденя
            и горя пожарищем,
Дробясь и множась,
      как среди скал,
Визг истерический:
      – Товарищи!
Граждане!
      Э т о т   
            з д е с ь   
                н е   с т о я л!

За кем вы?
      За шляпой?
            Видали гада!?
А кукиш не хочешь?!
      Вот свинья!
Товарищи, нет!
      Товарищи, правда!
За шляпой
      стояла
            я!!!

Очередь взбурлила
      в самой основе
И с необычной силой
Вдруг раздалась
      и сомкнулась снова,
Выплюнув прочь
      ловчилу!

Тот помахал
      кулаками вяло,
Взбрыкнулся
      и исчез.
Очередь бурно
      повозмущалась,
Но как-то
      сник интерес.

Подошла девчонка
      в потёртых джинсах:
Ах, бессмертье!
      Мечта!
– Скажите,
      оно какое,
            скажите,
Импортное,
      или так?

Мужик с похмелья –
      глаза альбиноса,
Носище –
      свёклой разбитой,
Пол часа стоял
      и с прононсом
Матерно крыл элиту.

Пробежала женщина:
      – Тоже мне, боги!
Мы-то,
      смертные,
            вас не серей!
Нашли,
      на что
            истаптывать ноги!
Вон,
      за базаром
            дают курей!

Очередь на курей –
      ноль внимания:
Ну, дают, так дают.
Я подумал:
      – Жена достанет.
Стою.

Снова чинно
      очередь движется.
Справа – пять.
      Слева – один.
Если слева –
      показывай книжицу,
Справа –
      так проходи.

Всё спокойно
      без драк и давки,
Как на небе житьё.
Вот и я подхожу
      к прилавку,
Будет и мне моё!

В руки его
      беру осторожно…
И вдруг…
      Ну что за беда?!
Налетел!
      Хватает!
            Кричит:
                – Положено!
Кто?
      Почему?
            Куда?!

Встал дураком,
      потряс башкою,
И, ужасно сердит,
К прилавку:
      – Давай, говорю,
            другое!
– Кончилось! –
      говорит!

Я распластался,
      как пер на водах:
– Надо, мол,
      я – поэт!
А продавец
      руками разводит:
– Кончилось,
      больше нет!

Я – в скандал,
      а ему до фени –
Отмахнулся и сел.
Так и поплёлся я
      бледной тенью,
Смертный,
      как и все!..

      Ташкент, 14.02.1981