Что остаётся от большого мира?

Что остаётся от большого мира? –
от разных войн несносные осколки.
Предмет любви утрачен. Нет кумира,
как праздников без моря алкоголя.

Чем меньше жизни, тем сильней желанье
жить каждый день во что бы то ни стало,
чем только можно вне контекста планов, –
в конце концов, всего бывает мало.

Пусть добирать в обратной перспективе
находками безумные потери:
сам дико безобразен, но красив ведь, –
неодарён чудовищно, но гений!

Да не стыжусь я за грехи чужие,
мне за свои бы только рассчитаться.
Пусть кочку оседлать – моя вершина,
как на горбу верблюжьем раскачаться!

Ни в чём не виноватых субъективно
на целый полюс сосуществованья
однополярно ощутимо сильно
отбросит… и сведёт вины сознанье.

И это ведь не менее контактно,
чем связь сродства – разрыва возрастного,
хотя бывает просто непонятно,
откуда вестью донесётся слово.
 
«Особенно, когда октябрьский ветер…»
сменился декабря оледененьем,
и вызывают выросшие дети
смесь жалости горючей с отчужденьем.

Немного остаётся вечных истин
с известной профанацией морали,
затмили «самиздатовские» списки
«на грани фола» смелые журналы.

То было по-подвальному противно,
а это отвратительно роскошно.
Богемный андеграунд. Стиль спортивный.
Красиво дико. Пошло невозможно.

А за порой великих ожиданий
опасней память сжатого пропана:
от фавнов ведь давно не отличают
пропавшего единственного Пана!