Притча Цыганское проклятье

Простые  люди говорят:
 - Магический цыганский взгляд
   наносит порчу или сглаз.
...О Ефросинье мой рассказ.
Дом на пригорке у реки.
Растили внучку старики,
судьбы не выпало иной.
А красоты-то неземной
была девчонка, что скрывать,
дала же красоту ей мать.
Жаль, той  на белом  свете нет.
А Фросеньке  семнадцать  лет.
По ней уж сохли женихи.
Вроде парни не плохИ,
и хороводились вокруг,
слыла дикаркой средь подруг,
до женихов нет интереса.
...Встал табор на опушке леса.
Зачем в лесу им прятаться,
Цыган приехал свататься
в соседний табор, там невеста.
Ее не знал он, если честно.
За молодых родня решила,
со сватовством же поспешила.
СашкО был молод и учтив,
не мог пойти он супротив
решенья матери, отца.
И хоть не видел  он лица
своей невесты, знал одно,
что парой быть им суждено.
Невесте же тринадцать лет.
Не позволял менталитет
ему ослушаться цыган.
Для чужаков закрытый клан -
жениться только на своих
и чтобы никаких шумих.
(да будет тот закон треклят).
...С корзинкой полною маслят
СашкО увидел  Ефросинью.
Запахло дымом  и  полынью,
обед готовили цыгане.
Вдруг  словно ком возник в гортани
и заискрило промеж них.
Забыл СашкО, что он жених,
и что приехал свататься.
Готов сбежать был, спрятаться.
Влюбился парень не на шутку,
не подчинялся уж рассудку,
и табор был родной не мил.
За Фросей по пятам ходил,
Уговорил ее о встрече,
У речки обнимал за плечи,
и нежно ей в глаза   глядел.
В любви СашкО был неумел,
дрожала мокрая ладонь.
В груди вдруг запылал огонь
и сватовства он не хотел.
Сплетенье рук, слиянье тел.
До близости их не дошел черёд,
ведь сдал возлюбленных народ.
Нашла их старая цыганка:
- Ах ты разлучница, поганка,
  да будь ты проклята навек.
  Пусть не найдется человек,
  который жить с тобой захочет.
Цыганка плачет и хохочет,
проклятья сыплет, пальцем тычет,
на Ефросинью бЕды кличет.
- Достойна ты пустой утробы,
  чужой судьбы не крАла чтобы.
Три раза плюнула ей в ноги,
(на небесах всплакнули Боги)
Просватали СашкО невесту,
и снова двинул табор  к месту,
куда  привыкший  кочевать.
Осталась Фрося горевать,
СашкО уехал, свадьбу ждет
цыганский кочевой народ.
        -----
...Проклятье это или нет,
уж Ефросинье сорок лет,
живет безмужней и пустой.
Знахарит, делает настой,
чужих детишек Фрося лечит,
судьбе-злодейке не перечит.
Однаждый замуж  выходила,
да только в сердце не впустила,
другие подбивали клинья -
СашкО любила Ефросинья.
А приютила цыганёнка,
у Церкви встретила ребёнка.
Мать побиралась с грудничком,
а цыганенок спал ничком
на картонке тонковатой.
У Фроси ноги стали ватой,
как на СашкО же он похожий,
темноволос со смуглой кожей.
- Отдай мне мальчика, Ромалэ,
   ведь у тебя голодный малый.
       - Бери.    ответила та Фросе,
                стряхнув нагар на папиросе.
Ожил оглохший Фросин дом,
шагали годы чередом.
СашкО учился в местной школе.
Избавил Фросю он от боли,
родным ей стал, не кровным пусть,
зато тоска исчезла, грусть.
И надо жить, пусть нелегко,
       ведь рядом с ней теперь СашкО.
          ---------------
Мораль сей притчи такова:
Порой цыганские слова
бьют больно, страшно, прямо в цель
и загоняют жизнь в тоннель.
Силён гипноз цыганских глаз,
отчасти, больше напоказ...