Особая степень свободы - 18

(из опыта приручения диких зверей
или приглашение к размышлению)

«Дух мой чистый, ты гость в моем теле земном…»
(Омар Хайям)

34

Живые инстинкты берут верх даже над прирученным
человеком зверем. Жека был верным и преданным
другом Грэты, но один раз в год он обязательно
уходил от нее, это было его законное право.

Происходило  это весной. Его загул длился с неделю.
Она его ждала и верила, что он вернется.

Котяра возвращался усталый, иногда поцарапанный,
но довольный. Грэта приводила друга в порядок.
Он терпеливо сносил все ее процедуры. Где и с кем
гулял Жека Грэта не знала, но  подозревала, что
все новоявленные рыжие мурки и мурзики в ее округе,
возможно, очень близкие родственники ее зверя.

35

- Наверное, мы больше никогда не увидимся, - тяжело
выговорил он.

Сидящий на скамье огромный со светлыми волосами мужчина
поднял на Грэту взгляд голубых глаз. Какое-то время
«Особист» смотрел на нее молча. В его глазах она увидела
очень много:  это была и усталость от прожитого прошлого,
и безграничное отчаяние от бесцельно истраченной молодости,
и холодная решимость принять все, что посылает судьба,
как неизбежное, и трезвое понимание того, что ничего
нельзя изменить, и злость на окружающий мир и на себя.

- Рафаэль, возьмите, это вам небольшая передача от меня.
Женщина протянула мужчине небольшой пакет.

У Грэты был обычай, если у арестованных не было
родственников или по какой-то причине передачи им никто
не приносил, она сама приносила необходимое, женщинам –
предметы  туалета, кое-что из продуктов, мужчинам –
сигареты, чай.

Некоторые  сотрудники не понимали ее.
- Что вы их жалеете? Что вы с ними возитесь?! – слышала
порой она в свой адрес.

В ответ она коротка поясняла:
- Это не жалость. Так надо. Это жизнь.

Грэта смотрела на «Особиста» и тоже понимала, что его
ждет суровый приговор, что у этого мужчины почти нет
будущего. Вся его оставшаяся жизнь будет похожа на один
длинный, серый день, который однажды закончится черной
тишиной, где никого и ничего нет.

А может, там, по ту сторону земной жизни, что-то все-таки
есть?

- У меня открытая форма туберкулеза. С такой болезнью 
я оттуда, наверное, живым  уже не вернусь, - произнес 
«Особист», спустя несколько минут и, наклонив голову
вниз, обхватил свое лицо  огромными ладонями, закрыв
крупными пальцами глаза.

Грэта молчала, слова утешения были ни к чему.

Через несколько минут  мужчина открыл лицо и сложил руки
на коленях. Теперь он смотрел на женщину в погонах
спокойно и внимательно, как будто хотел запомнить ее облик.

Немного помолчав, он закончил свой последний монолог:

-Если бы тогда, в молодости  кто-нибудь хотя бы один раз
поговорил со мной по-человечески, по душам, я  может быть
не отсидел двадцать лет…

У  них у обоих возраст был примерно одинаковый. Стаж тоже
был одинаков, у нее – двадцать лет и у него – двадцать лет.

Разница была в том, что они находились по разные стороны
письменного стола, на котором сейчас лежал объемный том
уголовного дела. Защитник в деле не участвовал,  ибо
виновник от него отказался.

В служебной комнате было светло, на потолке напряженно
гудели лампы дневного света, сквозь металлические решетки
пробивались лучи солнца.

«Особист» забрал пакет с передачей, который приготовила
ему Грэта, встал со скамьи, развернулся и, не говоря
больше ни слова, направился к выходу. Женщина отметила,
что сгорбившись, он  выглядел уже  не таким огромным
и сильным.

Грэта нажала на кнопку сигнализации. Дверь кабинета 
неслышно распахнулась, мужчина, не оглядываясь, переступил
порог и вышел в коридор, где горел искусственный свет.
Сержант снаружи закрыл дверь. Грэта осталась в кабинете
одна.

Еще какое-то время, молча, она сидела за рабочим столом.
В душе было сожаление и даже какое-то чувство
неудовлетворенности, как будто она была в чем-то
виновата в несложившейся судьбе этого огромного
с роскошной внешностью мужчины.

Сколько раз она себя убеждала: Разбираясь с людьми,
не залезай глубоко в чужую душу. Ни к чему хорошему
это не приведет. У каждого есть своя «болячка»,
которую нельзя трогать без позволения. Но каждый раз
в поисках истины она невольно проникала в чужое прошлое.
Это происходила как бы само собой.

Ей всегда хотелось понять, где, на каком этапе жизни
произошел надлом в этой душе, из-за которого человек
постепенно стал опускаться на дно и превращаться в зверя.
И можно ли еще хоть что-нибудь изменить?

Наконец, Грэта покинула следственный изолятор.

36

- Вор должен сидеть в тюрьме! – утверждал герой известного
детективного сериала.
- Уголовные дела должны лежать в сейфе! – ежедневно
инструктировало начальство  следователей и оперативников.

Стальной сейф в ее служебном кабинете был объемным. В нем
можно было хранить сокровище, но в нем лежала всего лишь
огромная стопка обычных уголовных дел.

Грэта открыла ключом  дверку сейфа и положила дело «Особиста»
сверху, увеличив  стопку.

Завтра она допечатает обвинительное заключение, подошьет все
бумаги и направит дело прокурору.


В столице ее коллеги  в министерстве расследовали  сложные,
порою очень громкие дела. Они боролись с коррупцией
и организованной преступностью, с террористами и много
эпизодными убийствами, проводили хитрые и сложные операции.

- Да у вас там одна «бытовуха», - высокомерно заявляли ассы
при встрече на совещаниях, - один обвиняемый, один потерпевший,
пара свидетелей  и все. И чего вы возитесь и мучаетесь с вашими
делами?

Они были правы. По-своему.

Хотя на этот счет у Грэты было свое мнение, но она никому ничего
словами не доказывала, а просто работала и все. Ее упорная
и кропотливая работа на должности рядового следователя была 
лучшим доказательством ее твердого убеждения, что простых
уголовных дел не бывает.

Она любила свою ужасную, как называли ее немногочисленные
подруги, работу. Работа следователя чем-то напоминала ей
неразделенную любовь. Здесь она также мучилась, страдала,
но уже не могла жить без нее. Почти все двадцать четыре часа
в сутки она посвящала своему расследованию и думала только
о нем!

Даже когда она занималась домашними делами, работали  только
ее хорошо обученные этому труду руки: они как бы сами готовили
еду, мыли посуду и пол, стирали и гладили, штопали белье,
безошибочно находили  комнатах и шкафах необходимые в данный
момент вещи, а все ее сознание в это время усиленно продолжало
расследование. Она не могла переключить свой разум на другую
программу. Это было выше ее сил.

Порою она чуть не падала с ног от усталости, страдая от недосыпания!
Мучилась от неверных, по ее мнению, указаний руководства и
несправедливых высказываний некоторых коллег и от всего этого 
со слезами на глазах  порою проклинала свою работу! Но в тоже
время не могла без нее жить. Она ничего не могла поделать с собой.
Страсть к этой работе заполнила все ее существо!

Ей хотелось и она старалась каждый день в рабочее время сделать
по порученным делам много, чтобы вечером быть дома. Она работала
напряженно не только из-за того, что  была трудоголиком, и
не только из-за того, что ее дома ждал сын, а потому что вечером
ей был так необходим кусочек времени для размышлений, потому что
за этими делами были  судьбы живых людей и еще какие судьбы!

ПРОДОЛЖЕНИЕ следует…

=Тина (Танзиля) АНСАРОВА
-----------
Начало СМ Сборник "Особая степень свободы"