Летнее

 (Стихотворный цикл. Лето, 2012)
mmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmm
 
   * * * УЕЗЖАЕМ * * *

Скоро город покинем на лето
И уедем в любимый наш Крым.
Встанем рано, ещё до рассвета,
Когда синий туман, будто дым,
Очертания города прячет.
Телевышка горит, как маяк.
Воздух плотный, сухой и горячий
Держит город наш в знойных тисках.
Уезжаем... 
Крым: Сосны и горы,
В нём лаванда и розы цветут.
Нежным шёлком окутает море.
Всё пленяет и радует тут.
 

    * * * ЖАРКИЙ ИЮНЬ * * * 

Какой изнуряющее жаркий июнь!
Расплавило солнце и воздух, и камни, 
И море притихло: ни шторма, ни бурь.
И выцвело небо, как флаг полинялый.
Забит отдыхающим людом Судак:
Заполнены пляжи. Мы плещемся в море,
Но в нём от жары не спасёшься никак.
Лишь чайкам привычно на вольном просторе.

Лагуна уснула, сморил её зной.
Застыла под солнцем старинная крепость.
Алчак вздыбил спину, угрюмый и злой:
Жара, а туристы всё топчут окрестность.
Охранной нет зоны – он будто ничей.
Обидно! Он в воду улёгся с ногами,
Спасая от солнечных жгучих лучей
Измятую спину, как лист оригами.

Беспечным студентам июнь – милый друг:
Сданы все экзамены! Радость свободы!
А Крым, как волшебный спасательный круг,
Отгонит заботы, печаль и невзгоды.
И юным влюблённым жара нипочём –
Лишь жарче объятья, звончей поцелуи.
И нежные клятвы звучат горячо –
У моря под солнцем любовь торжествует.
 

     * * * ЗА СТЕНАМИ ГЕНУЭЗСКОЙ КРЕПОСТИ * * * 

Сегодня за стенами крепости нет покоя: бурлит гул восточный, 
Как будто вернулись сквозь тысячу лет в Сугдею заморские гости.
Торгуют на площади шёлком, сукном, мехами, зерном, виноградом,
Маслами и пряностями, и вином… Гостям здесь всегда очень рады.
Здесь «шёлковый путь» был проложен давно, товары проходят потоком: 
Стекло и фарфор, жемчуга, кимоно, – текут меж Европой – Востоком.
…Вот лавки закрылись, уходит жара – выходят на площадь танцоры,
Воришки, певцы, циркачи, шулера… Гудит площадь – ждёт дирижёра.

И вот наконец-то на белом коне на площадь Правитель въезжает.   
На пиках солдат яркий блеск от огней. В почтенье толпа замирает.
Охранников строй замыкает Палач, толкая Преступника в спину.
Всё стихло, лишь слышен приглушенный плач… Вдруг выскочил на середину
Беснующийся в дикой пляске монах, как волк, запах крови услышав.
Владеют толпой любопытство и страх судьбы, уготованной свыше.
Звучит над толпой барабанная дробь, палач свой топор поднимает…
Правитель, в народе почувствовав скорбь, Преступника нынче прощает.

И тут же вздохнули все разом легко:
ведь казнь – это смерть, не потеха.
Теперь – танцевать! До утра далеко –
полна площадь песен и смеха.
…Разыграны сценки нам, как наяву:
оружие, танцы, костюмы…
Понять одного до сих пор не могу:
зачем там палач был угрюмый?


     * * * ШТУРМ ГЕНУЭЗСКОЙ КРЕПОСТИ * * * 

Штурм крепости. Огонь и дым… грохочут пушки, разрывая
На щепки главный вход. За ним дыра в стене уже зияет.
По лестнице враги ползут – и чуть не дрогнула защита.
На помощь женщины идут – и вот атака уж отбита!..
Законопачена стена, и восстановлены ворота.
Упала натиска волна… Не ждав такого оборота,
Теперь враги бегут от стрел, от ядер, от смолы потока.
Враг крепость так и не сумел ни взять, ни покорить с наскока.

А в крепости, перевязав все раны, схоронив убитых,
На площадь, будто в бальный зал, выходят танцевать открыто
Защитники – герои дня, их девы – жёны и подруги.
И в общий танец у огня встают, сложив на плечи руки.
Так хороводят на Руси, обнявшись в танце дружно; веско   
Несётся вдаль: «О, гой еси!..» – от крепостных стен Генуэзских.
Включились в хороводный пляс индусы, византийцы, греки*,
Свободу отстояв сейчас, став побратимами навеки.

* — проходящий здесь "шёлковый путь" объединял торговцев из разных стран и заставлял их вставать на защиту крепости от набегов.
 


     * * * НЕСПЕШНО, КАК В ХРАМ... * * *

Нужно пройти по дорожке в горы неспешно, как в храм,
И, как в открытой ладошке, видеть судьбу... по камням.
Вот с тихим шорохом камни мелкие осыпь несла,
Чтоб, обнажив рёбра-грани, греться под солнцем могла.
Дальше – холмистые склоны. Скудный покров к ним приник,
Выжженный солнцем; зелёный – лишь наверху воротник
Редких кустов и деревьев: тысячи лет собирал
Ветер пылинки; просеяв, почву для них трамбовал.
Самые стойкие скалы, выдержав тут за века
Землетрясенья, обвалы, тянутся ввысь к облакам.
Видно, Титаны сложили из неподъёмных камней
Эту гряду. Здесь и жили. Расположившись на ней,
Строили «рожи» Нептуну, - он им трезубцем грозил.
В берег скалистый угрюмо бился он, что было сил.

Будто бы книгу читаешь правды и мифов в горах.
Этим себя вдохновляешь, сбросив сомненья и страх.
 


     * * * ДИКИЙ ПЛЯЖ * * *

Пляж совсем не виден слева от ущелья.
Если стать в ущелье, виден лишь фрагмент.
Только вниз спустившись, видишь пляж-отшельник
Через «волны» «речки», прочной как цемент.
Тропка зазмеилась вниз под диким кряжем,
Смело огибая выступы, обрыв.
Ниже опустилась, улеглась на пляже,
Ниточкою связи к морю подступив.
Здесь в лагуне светлой – лишь энтузиасты
Отдыха без тени, питьевой воды.
Суетность чужда им по Экклезиасту,
Нагишом под солнцем ходят и горды.
Не приемлют шума, взглядов любопытных,
Спят под чистым небом, лишь костёр бы грел.   
Чистота в общенье, прелесть первобытных... 
Мира созерцанье – главное из дел.
Город покидая, оставляют дома
Бальные наряды, фрак свой и цилиндр.
Здесь на «диком» пляже в бухте Меганома
Жизнь течёт свободно, как в стихах верлибр*.
_______________________________________________________
*  –  Верлибр (франц. vers libre) - свободный от жёсткой
      рифмометрической композиции стих.



     * * * ПАРАДИЗ * * * 

В Новый Свет под скалой серпантином
Над обрывом вдоль моря ведёт
Путь единственный, в «рай» этот винный
Любопытство туристов влечёт.
Труд Голицына здесь уважают.
Не утрачен секрет за века.
Всех шампанским таким угощают,
Что французам не снилось пока.
Вот старинных бутылок замшелость
Соблазняет, но тайну хранит,
Сохраняя в них винную «зрелость»,
Как в камнях красоту – малахит. 

Новый Свет – Новосветские бухты,
«Грот Шаляпина» с горной тропой,
Минареты, Коран, чётки, муфтий… 
И бутылочка брюта… с собой.
Грот «Пиратский» сквозной полон сказок,
А вверху – рой летучих мышей.
«Приручить» «царский пляж» хотят сразу
Смельчаки, хоть по грудам камней.
В этой бухте вода голубее,
К ней туристов везут катера.
Она кажется чище, теплее,
И не дуют здесь злые ветра.

«Парадиз» – называли так прежде
Этот край за тепло и уют.
Он красив и теперь. Есть надежда,
Что потомки его сберегут.
 

     * * * ВИНОГРАДНАЯ ЛОЗА * * * 

Росла, тянулась к свету, крепла, развивалась
Лоза. На солнце грозди соком наливались.
И в каждой виноградинке, как в сказке,
Живут для человека две «отмазки».
Одна – что урожай велик, и виновата
В том лишь лоза, что много пьём (вы что, ребята?!).
Другая – в целом мире нашим винам
Нет равных – как тут устоять мужчинам?..
А виноградная лоза, того не зная,
Дарила щедро каждый год нам сладость рая.

Решать, во что же обратить ту сладость,
Дано лишь человеку: в горе?..  в радость?..


     * * * МЕГАНОМ * * * 

Бухты, осыпи – место дикое:
скалы, пропасти, даль открытая.
Здесь подъём так крут – козьи тропочки.
Поскользнёшься вдруг – съедешь попочкой.
Снова вверх идёшь, хоть царапает
душу страха дрожь, пот закапает.
Видишь там карниз, но ползёшь наверх:
то вперёд, то вниз – тут и плач, и смех…
         
Меганом застыл в удивлении:
что за странное поколение?
Неприступность скал уж стреножили,
его древний сон потревожили.
 

     * * * ДОРОГА ВВЕРХ * * * 

Тропинка в ущелье над пропастью вьётся, 
А сердце в груди так предательски бьётся.
Остались карниз и лишь два поворота…
Восторженных слов я не жду от кого-то.
Мне нужно самой здесь пролезть, там пригнуться,
Зажмурив глаза, перепрыгнуть… очнуться,
Cтряхнув груз усталости, страха отчасти,
Ступить на вершину – почувствовать счастье.


     * * * ДЕРЕВО НАД ОБРЫВОМ * * * 

Цепко прилепилось дерево к обрыву:
ярко зеленеет, щедро плодоносит, 
Не пугают ветра резкие порывы –
храбро и достойно вновь встречает осень.
Ветками-руками нежной берегини
к лету всё ласкалось – удержать хотело. 
Корнем пробуравив гордую твердыню
склонов Меганома, спесь его задело.
Он стоит, надувшись, и грозит обвалом.
«Хиленьким побегом, камни раздвигая, 
Не боялся грома, молнии ударов;
я берёг росточек, смелость уважая,
А сейчас покой мой шумом нарушает,
– жалуется морю Меганом ворчливо, –
Древние откосы мерно разрушает».   
Море не внимает – пенится игриво.

Дерево лишь крепче к скалам прижималось,
камни оплетая крепкими корнями.
В штормы, и в морозы, и в жару держалось,
прочно привязавшись, словно якорями.

 
     * * * ВВЕРХ ИДУ ИСКАТЬ ОТВЕТ * * * 

По тропинке узкой слишком – тут двоим не разойтись –
Я иду почти вприпрыжку… Не смотреть бы только вниз.
Но закончилась дорожка – надо прыгнуть на скалу.
Подустала я немножко, дрожь в коленках – не могу
Оторваться, очень страшно. Ну, а бес толкает в бок:
– Посмотри, как тут прекрасно! – в искушенье зная толк.
Наважденье прогоняю. Я трусиха или нет?
Рюкзачок свой поправляю, вверх иду искать ответ.

 
     * * * СПУСК * * * 

Говорили, сложным будет спуск.
Но мне греет душу ожиданье.
Вылетают камни из-под бутс –
То спешу я к морю на свиданье.
Трудноват, конечно, долгий путь
По тропе, стекающей по склонам.
Но на это стоило взглянуть,
Покорив вершину Меганома:
Как внизу беспечная волна
Бьётся в скалы, брызги поднимая.
А вокруг – такая синева!
Заполняет всё: от края и до края!
Белой точкой в море – теплоход,
Прогудел, туристов собирая...
Направляет в горы свой полёт
Белых чаек поднятая стая...

Напитавшись вдоволь красотой,
Я спускаюсь с каменной громады.
Охлаждает спину бриз морской,
Да стрекочут звонкие цикады.

 
     * * * КАМЕННЫЕ ВОЛНЫ * * *

У меня Меганом под ногами.
Здесь в ущелье суровом затиснуты
И стоят, как листы оригами,
необычные скальные выступы.
Монолит весь изрезан ветрами,
как резцом изощрённого скульптора.
Будто волны бегут меж камнями
от вершины, что тайной окутана.
А внизу белоснежною кромкой
море к скалам прильнуло с участьем,
Услаждая мелодией звонкой
древний мыс, утопающий в счастье.


     * * * ДЕРЕВО-МАТЬ * * * 

Старое дерево всё разрасталось,
Почву вокруг всю корнями вспоров.
Сколько ещё на земле жить осталось –
Этот вопрос не волнует его.
Весь древний опыт по выживанью
В почве бесплодной в жару и в снега
Дерево-мать хочет юным созданьям –
Нежным росткам на корнях – передать.
В зной укрывает побеги ветвями
И от ветров на защиту встаёт:
Детям – всю душу! Они же корнями
Пьют силу матери – губят её.


     * * * МЕГАНОМ. КАПСЕЛЬ * * *

Светлой лентой ускользающей шоссе
От жары вдали искрится миражами.
Крым, дорога, горы, море и Капсель
На бумагу нынче выльются стихами.

Выступает в море старый Меганом.
Мощный мыс изрезан бухтами, ветрами… 
Но стоит, как прежде, с думой о былом,
Когда крепостью вставал он пред врагами.
Свежий ветер облакам взбивал бока,
Те лениво к морю плыли метр за метром,
А внизу неспешно, галькою шурша,
Волны пели песню древним гекзаметром...
Бухта. Розовый рассвет. Поёт прибой.
Крики чаек возвещают о добыче.
В странный танец увлекает за собой
Стаю главный из дельфинов – Федей кличут.

Пахнет остро рыбой и морской травой.
С гор лаванды нежность ветер вниз доносит.
Море – будто зеркало: тишина, покой.
Души – нараспашку, сердце песни просит…


     * * * КИММЕРИЙСКОЕ ЛЕТО * * * 

Вот встряхнулись Судак, Феодосия, Керчь –
Киммерийское лето в разгаре.
Налетела жара, будто огненный смерч,
И всё плавится в знойном угаре.
Бодро музыка тут ото всюду звучит,
В ресторан вас зовёт «зазывала».
– На морскую прогулку! – вдруг всех оглушит
 Громкий рупор с морского причала.

В Судаке жизнь кипит: здесь туристов орда,
Осаждая причал и окрестность,
С любопытством взирают на древний Судак,
На его Генуэзскую крепость.
И толпится народ, чтобы в крепость попасть,
В башню «Девичью» в зной на вершину, 
Где решилась красавица в пропасть упасть,
Чтоб не жить с нелюбимым мужчиной.

Серпантиновой тропкой ползут «дикари»
На Алчак, поднимаясь на гребень,
Не страшась камнепадов, обрывов, жары,
Как на самый последний молебен.
Ведь оттуда до Бога – рукою подать.
Только руки раскинешь пошире –
И вливается в душу Его благодать –
Состоянье покоя и мира.
 

    * * * КИММЕРИЯ. СУДАК * * *

Роза, лаванда, полынь и чебрец
Крепко настояны в воздухе Крыма.
Западный здесь Киммерии конец –
Город Судак – над уютным заливом.
В эту чудесную гавань суда
Греков и римлян порой заходили.
Сурож-Согдею, а ныне – Судак,
С лёгкой руки моряков заложили.
С севера – горы, сосновый лесок,
Слева – Алчак* – там безлесая местность.
Пляж – вулканический кварце-песок – 
Тянется под Генуэзскую крепость. 
 

     * * * ПОЖАР * * * 

Здесь – и кафе, и хозяев жилище,
Музыка, песни и смех –
Были… А нынче стоит пепелище:
Видно мешал их успех.
Тут – аквапарк, рядом – южный базарчик,
Море, здесь прятались в зной…
«Жирный» кусок! Незатейливый «ларчик» –
Очень «замок» в нём простой.
Жаль мне хозяев: в начале сезона
Сразу – кафе и жильё…
А поджигатель, таясь от закона,
Тешит злорадство своё.
Долго на набережной здесь не будет
Площадь пустынной стоять.
Новый «хозяин» богатый прибудет
Место «своё» обживать.
 

     * * * МОРЕ * * * 

Море то громче, то тише
галькой шуршит под волной…
Сядем друг к другу поближе,
запах вдохну твой родной.
Тихо печаль расплавляет
боль сквозь пласты всех обид.
Смысл наша ссора теряет –
наша любовь, как гранит.
Море шумит, как и прежде.
К милым губам я приник.
В наших объятиях нежных
чувств не иссякнет родник.
 

     * * * АЛЧАК * * * 

К морю лениво сползает
солнцем нагретый Алчак*,
Спину лучам подставляет –
в воду не хочет никак.
Тысячи лет он над морем
нежил под солнцем бока,
Видел и радость, и горе –
окаменел за века.
В шторм, когда чёрные волны
били и в лапы, и в грудь,
Насмерть стоял он, упорно
перекрывая им путь.
Вверх облысевшую спину
вздыбил он – рёбра видны…
Но всё равно исполином
смотрится он у воды.
_____________________________________________
* - название горы в Судакской гавани;
в переводе с тюркского - "низкий",
"низкий, лежащий человек", а местные жители
называют ещё гору "Волком".   
 


* * * ПОЛНОЛУНИЕ НАД МОРЕМ * * * 

Снова волнуется море,
Вновь «гребешки» над волной,
И под ударами стонет,
Плачется берег морской.

Это Луна-чародейка
Сдвинула тень от Земли
И в полнолунье, злодейка,
Топит в морях корабли.

Волны безумств вызывает,
Страх безотчётный. То лик
Полной Луны так влияет –
Грозен, красив и велик.

Лунным любуемся диском.
Свёл он на нет наш покой
И опустился так низко –
Можно коснуться рукой.

В наших с тобой разногласьях,
Милая, знаешь сама:
Мы виноваты отчасти...
Больше, пожалуй, – Луна.
 

     * * * АПОКАЛИПСИС * * * 

Как апокалипсис, светопреставленье –
Весь Судак в лавине грома и воды.
Разрывают небо огненные змеи:
Зевс разбушевался – значит жди беды.
Гор совсем не видно за завесой водной.
Улицы от глины пенятся, как квас.
Мостик смыло в море жалкой речкой горной,
Что пересыхает здесь в жару подчас.

Вверх подняться трудно главною аллеей –
К морю с шумом движется грязевой поток.
А в погожий день здесь, словно на Бродвее,
Плитки полируются тысячами ног.
Под навес укрылись люди в жуткий вечер,
Но косые пряди достают и там.
Тенты «Оболони» разрывает ветер –
Водопад обрушился вниз, по головам.

Тонут в водном мраке свечки кипарисов,
И почти не видно грани ночи-дня.
Проплывает мимо кустик барбариса –
Он страдал от жажды, он так ждал дождя…
Как всегда бывает, резко дождь прервался,
А остатки тучи ветер разметал.
Кто в сердцах заметит: вечер не удался!
Кто-то Богу молится, что спасенье дал.


  * * * НА ПЛЯЖЕ * * * 

В ниточках-купальниках
Девочки на пляже,
До чего же маленьких –
Глянуть страшно даже!
Солнце улыбается
В синеве небесной. 
Мальчики теряются,
Но так интересно…

Сидя в отдалённости,
Глазки опустили:
В неопределённости
Даже загрустили.
Скромным, им так хочется
Подойти к «богиням»,
Просто познакомиться –
По спине, как иней…

Поразить бы фразою,
Взятою из книжек,
Чепухою разною,
Стать «принцессам» ближе.
Страстью побеждённые,
Не смотрели б хмуро
Девочки, сражённые
Стрелами амура.


  * * * РЕЛИКТОВАЯ РОЩА * * *   

Лавандовый запах пьянящий,
Зеркальные бухты, рассвет
И шум можжевеловой чащи
Наполнят собой Новый Свет.

Пусть не удивит высотою
Деревьев, но помнит она: 
Как мимо дорожкой крутою
Ползла динозавра спина,
Как почва дрожала, вздымалась,
Вулкан извергался подчас –
И горной грядою осталась
Та лава над морем сейчас.
Не роща, а так, лишь потомок
Былых можжевеловых чащ.
Но в скалах – живуч он и ловок –
Раскинул зелёный свой плащ.
Все ветви изогнуты ветром,
Спиралью скрутились стволы,
Вгрызаясь в грунт, тощий и бедный,
Корнями вглубь мощной скалы.

Лавандовый запах пьянящий,
Над бухтами тает рассвет… 
А шум можжевеловой чащи
Реликтовый прячет секрет.
 

    * * * ПОСЁЛОК НОВЫЙ СВЕТ * * * 

Посёлок Новый Свет сбегает к морю,
К трём бухтам: Синей, Голубой, Зелёной.
Здесь – «царский» пляж, где Николай с семьёю
Купался, рядом грот с дырой сквозною –
«Пиратский», где скрывались флибустьеры.
Уютность бухт не проходили мимо 
И часто в шторм здесь прятались галеры
С товарами из Греции и Рима.
Над бухтами с реликтовою рощей
Из можжевельника эпохи динозавров
Взлетают чайки тучею бурлящей.
Так было сотни лет – так будет завтра…
Незыблемые скалы, мощь и сила
Ветров с девятибалльною волною,
Зеркальность вод и тихий шум прилива,
Как Новый Свет, останутся со мною.
 

   * * * ТИХО В АВГУСТЕ... * * *   

Тихо в августе падают звёзды.
Они падают прямо в глубь моря…
Загадать нам желанье не поздно –
Пусть отныне утонет всё горе.

И осадок отсеем – он чужд нам,
Не пришла ещё поздняя осень.
Перламутровой нитью жемчужной
Я закаты к ногам твоим брошу.

Будем вместе встречать и рассветы.
Золотит нежно солнце седины.
И счастливее всех я на свете,
Полюбивший… влюблённый мужчина.

Догорают последние звёзды.
Может, падают где-то незримо…
Мой восторг из желания создан:
Я влюблён! Я – любимый мужчина!