Неоконченный рассказ, эпизод 3

      Да и образы, порожденные этим «разумом», какие-то, уж больно знакомые. И тебе – «лягушка царевна», и «Алатырь камень», и … Ну, с «асфальтовым пятном» - сложнее. В сказках и эпосах подобное не встречается. Видать этому «разуму», свойственен некий «творческий подход». Зато с «драконом» - просто хрестоматия! Тут тебе и древний Китай, с его почитанием водных, воздушных, и огненных драконов; и культура ацтеков и инков, с их «пернатым змеем Кетцалькоатлем». То есть, получается, что это «существо», этот, непонятно какого происхождения «разум», известен людям на протяжении многих тысяч лет?

Интересно, а как «оно» выглядит на самом деле? Понятно, что «оно» способно мимикрировать, косить под любую форму, но должна же быть у него какая-нибудь своя, видовая форма?

Откуда-то потянуло запахом горелой тряпки. Я покрутил головой, в поисках источника запаха и увидел, что мои трусы… спокойно догорают не камне. Я, было, дернулся стряхнуть их жалкие останки с камня, но вовремя решил, что зарабатывать ожег, мне что-то неохота, и я, зачерпнув двумя ладонями воды, плеснул ее на камень, стараясь смыть то, что еще недавно было моими трусами.

Вода зашипела, испарилась, и застыла в виде маленького, аккуратненького облачка, которое, покачиваясь зависло над камнем. Оно было какое-то мультяшное, и, мне захотелось его погладить, но оно резко переместилось на метр и бесшумно слилось с водой. Из места, куда влетело облачко, вынырнула лягушка, и, выпустив изо рта струйку воды, покрутила у виска и размашистым кролем поплыла к середине озера.
«Дуррррак!» - услышал я сзади себя.

 Оглянувшись, я увидел здоровущего ворона. Ворон с умным видом расхаживал туда-сюда, иногда поглядывая на меня. Затем он отошел чуть поодаль, и сел, но не так, как садятся обычно птицы, а сел на задницу, при этом – скрестив ноги, и покачивая одной ступней.

Тааак – подумал я – еще один! Ну что ж, этот персонаж хорошо известен и по русским сказкам, и по индейским, и по скандинавским, только… уж больно он какой-то … обычный, что-ли. Ну, там, в волшебных сказках, и ворон был волшебный, а этот… старый, на голове маленькая плешина, в которой просматривался сгусток запекшейся крови. Дрался, видать. Но, при том – говорящий! И что? «Волшебный», стало быть?. Но где это видано, чтобы «волшебный ворон» так беззастенчиво, и  безапеляционно гадил на глазах вполне зрелой личности и вполне уважаемого в узких кругах человека?

Ворон уставившись на меня, спросил – «Вопрррросы есть?»
 А как не быть? Да меня разрывало от количества вопросов. Другое дело – а стоило ли задавать их обычной птице, пусть и проводнику «неизвестного разума», но все ж – птице. Птице, чей речевой аппарат вовсе не предназначен для философской беседы. Ладно, переживем. Лишь бы еще и «серый волк» не возник для большей солидности и достоверности.

Ворон отклонил голову в сторону и глянул куда-то позади меня. Я оглянулся. Возле самого берега на воде сидел тот самый дракон из воды, успевший ужаться до метра в размере. Сидел вытянувшись телом вверх, скрестив передние лапы на груди, и глядел на меня. Солнце светило сквозь него, и он переливался всеми цветами радуги.

Я застыл бездвижно. Невозможно передать ту гамму чувств, которую мне пришлось переживать. Мысли и образы с невероятной скоростью летели через мой мозг. Параллельно этому внутреннему процессу, мелькнула мысль – «Ну и картинка же образовалась! Сидит голый мужик, разговаривает с птицей, а рядом – дракон! Рублёва только не хватает. Или бутылки!»

Дракон смотрел на меня вполне дружественно. Хотя…дать определение «смотрел», можно было с большой натяжкой, т.к. глаз у него не было. То есть, были какие-то рельефные образования, обозначающие места, где должны быть глаза. Собственно, и все его тело было устроено подобным образом: и подобие усов, и подобие гривы, лап, хвоста – все было, вроде бы и вполне рельефно, но в тоже время – находилось в постоянном движении, вернее – в каком-то текучем шевелении.

Пока мы молча смотрели друг на друга, я лихорадочно пытался осмыслить происходящее. Понятно, что «это» не является «драконом, скорее всего выбрало эту форму, либо потому что в каких-то традициях этот образ уже был удачно употреблен, либо «оно»… просто предпочло такой способ стеба.

В то время, как одна часть моего ума была увлечена поисками смысла в формообразовании, возможного для «него» - другая часть пыталась представить себе форму, с которой я предпочел бы иметь дело, в процессе возникшей субъектно-объектной связи. В то же самое время я видел, как «оно», перестав быть «драконом», производило мгновенные изменения в своей «внешности».

С невероятной скоростью, в соответствии с различными образами, образующимися в моем воображении, «оно» меняло свою «конфигурацию». Антропо-денро-зооморфные  образы сменяли друг друга, накладываясь один на другой, образуя совершенно невероятные химеры – то страшные, то гротескные. Я сделал вывод, что уж лучше пускай будет «дракон», тем более, что я уже как-то успел привыкнуть к этому образу. «Оно» тут же стало вновь «драконом», который развел лапы в стороны, и пожал плечами, как бы говоря – «Как хочешь. Дракон – так дракон!».

«Ладно», - подумал я, но по какой-то странной причине это глубокомысленное междометие не убавила моей внутренней суеты. Тогда я еще раз, более настойчиво подумал – «ладно» - и… по всему телу, захватывая ум и душу, разлилась приятная истома, пропитанная каким-то веселым покоем.

«Что скажешь?» - мелькнула у меня мысль. Мысль эта сопровождалась странным ощущением, что она – не моя. «Ну да» - подумал я, - «оно» же владеет телепатией, и может говорить с помощью моих мыслей. Оно – вроде и ничего, только как мне приспособиться к этому? Ну, типа, «чисто, фильтровать базар»? Эх, если бы «оно» говорило со мной как-то вслух, снаружи, что-ли?

«Так пойдет?» - услышал я голос, звучавший со всех сторон, да такой невероятной силы и мощи, как будто говорил двигатель реактивного самолета. Меня всего передернуло от ужаса, и я в панике заорал – «Не-не, только не это!»

«Так годится?» - опять зазвучал голос, вроде как – снаружи, но уже, как голос обычного человека, разве что – был каким-то бесцветным, без тембральной окраски.
- Да, да, вполне годится! - ответил я, - так у меня, хоть, появится возможность пореже гадить от страха!. Мое дыхание обретало привычный ритм, снимая напряжение, сковавшее мое тело.

Некоторое время я сидел молча, в полной прострации, привыкая к новому режиму общения, затем мне в голову пришла мысль, что я – совершенно голый! Тут тебе такое эпохальное событие, «контакт», можно сказать, а я – без штанов! Нехорошо! Облачившись в штаны, я почувствовал себя уверенней, и присел напротив «дракона», будучи в полном восхищении от высоты своего этического импульса.
«Дракон» смотрел на меня, терпеливо выжидая начала подвижек в моих мозговых придатках.

Я прокашлялся и лихорадочно думая – с какого конца накопившегося объема вопросов, начинать потенциальный диалог, и хрипло промямлил – «Ээээ».
- Ну, что ж, мысль хорошая, особенно при достойном развитии - заметил «дракон».
- Легко тебе шутить, а мне-то каково?  - сказал я.
- Да, уж. Понимаю. Ну, решай сам. Если тебе так невмоготу, то так и скажи. Я не гордый. В случае чего – могу и раствориться. Я это умею.  Я, знаешь ли, хорошо учился в школе.
- Ну нет! Тут, можно сказать, происходит «сбыча мечт» человечества, приперлась возможность контакта с внеземным разумом, а я отлезу? Нет уж!
- А с чего это ты решил, что я – «внеземной разум»?
- Ну как же? А древние предания разных народов, а бесчисленные изображения в разных, там, пещерах, как и на стенах всяких, там, храмов? И везде прямые и косвенные указания на то, что за нами, землянами, следит какая-то внеземная цивилизация. А то – и несколько. Как мне иначе воспринимать все, что сейчас происходит. («Ну, и как же, вашу мать, это надо понимать?»   - мелькнула вдогонку строка из «Федота удальца). Ну, если не внеземной разум, то кто? («Дед Пихто» - параллельнул я мысленно, будучи в полном восхищении от апофеоза своего остроумия!).

Продолжение следует.