Дудка - это развлеченье

В городе одна река, а за городом – другая.
Вышел я из кабака, подавальщика ругая.

Бормотал сердито: «Хмырь…»
Так, куда теперь? К тетёхе.
Звать её как? Сулафирь. У неё халат в горохе.

Ляжки у неё и грудь, белый лиф и панталоны.
Говорила: «Как-нибудь заходи на корнишоны».

Тук-тук-тук. Идёт? Идёт. Дверь открыла: «Ой, я рада,
Ой, не виделись мы год». Я: «Привет, моя отрада».

Любит Фира есть горох, огурцы, жевать морковку.
Сушит Фира майский мох, дует в дудочку-сиповку.

Мох – от сглаза и от ран, дудка – это развлеченье.
Скину синий кардиган, прошепчу: «К едрене фене…»

В смысле – к чёрту кабаки. На гвозде мешочки моха.
Поцелую две руки и спрошу: «Ну как, тетёха?»

А она: «Уже спала». Плечи, грудь - в горохе белом,
В доме много барахла, жа'ра много в теле зрелом.

Сяду, буркну: «Виноват, что бываю редко, ирод».
И добавлю: «Вороват почему народ наш, Фира?»

«Обманули, - спросит, - а?» - пышнотелая купчиха.
У неё-то жизнь проста – без купца сидит тут тихо.

Где купец её? Пропал. Был сквалыжник и задира.
Нервы Фире он трепал - говорила, помню, Фира.

Тут горох и там горох… Улыбаясь, смотрит кротко.
Что, застал её врасплох? Нет, вот рюмочки и водка.

Раздалась тетёха вширь. Опрокинул рюмку ловко,
А потом сказал я: «Фирь, где там дудочка-сиповка?»