Введение во храм

Сегодня в полдень Я Тобой удочеряема.
Ступени храма - словно годы предо Мной.
Разверсты створки врат, как крылья ангела.
Чертог Твой узрю - Город неземной.

Пусть эта жизнь - начало жизни в Вечности,
В которой есть "сейчас" и нет "потом".
Пусть вера станется скалой нерукосечною.
Душа - неувядаемым цветком.

Быть храмом для Тебя? Твоей стать Матерью?
Раба Твоя - и отвечаю Тебе: "Да."
Вот тку уже катапетасму и гиматий.
В руках Архангела затеплилась звезда...

Какие мои мысли, чувства, чаяния? -
Твой океан во Мне и надо Мной.
Себя перед Тобою ощущаю Я
Неопалимой маслиничной купиной.

Макс: — Красивая магия момента "раба Твоя и отвечаю Тебе “да”" - весь парадокс состояния, когда Мария становится невестой и Матерью  Бога, Царицей Небесной, оставаясь в то же время рабой Божьей и Девой.

Полина: — А вот еще один парадокс из церковнославянского языка - "невеста неневестная", то есть не вступившая в брак, Приснодева.

Макс: — В этом стихотворении мы видим много красивых образов: "Купина Неопалимая" "Скала нерукосечная" "Неувядаемый цветок".…

Полина: —  Это не мое красноречие, - эти слова взяты из Ветхого завета. Хочу сказать, что это не только лирические образы, но и "образа", - то есть устоявшиеся названия Богородичных икон.

Макс: — Ты часто пишешь от первого лица, как бы перевоплощаешься то в Деву Марию, то в Симеона Богоприимца, не слишком ли дерзко для кроткой христианки?

Полина: —  Я не перевоплощаюсь, - это грех, с христианской точки зрения.  Мне недостаточно ссылаться на тексты, мне нужно быть внутри событий, после чего уже и читатель вовлечен в таинство, безо всяких посредников, ведь он читает как бы о себе, от первого лица... В том-то и трюк. Это, как в канонической иконе —  обратная перспектива, где точка схода не за горизонтом, а в сердце предстоящего перед ней.

Макс: —  Действительно. каждый читает про себя. Как думаешь, это не грех? То есть ты не многое на себя берешь?

Полина:  —  Могу привести в пример Андрея Критского, проповедника и гимнографа, который как раз написал Великий Покаянный Канон от первого лица, в поэтической форме. Он называет себя грешником, но дерзает предложить свое личное прочтение Святого Писания, каждый сюжет применяя непосредственно к своей душе.

И разве не так же и нам следует читать Святые тексты? Как мы превратим их в жизнь, если они останутся прочитанными нами, но не примененными, не использованными в своей жизни? Читая такие строки: “Господи, что мне сделать, чтобы спастись?” - разве мы воспринимаем это лишь, как вопрос еврейского юноши, не примеряя на себя? Или, возможно, и у меня есть мой личный «Исаак», которого я должна принести в жертву ради Высшей Любви.

Макс: — У тебя есть стихи не на религиозную тему?

Полина: - Свою поэзию я дерзаю называть духовной, но есть и небольшая надежда показать себя более разносторонним поэтом - хотя это будет жалкой попыткой. Так или иначе все мои стихи религиозные. Я пыталась писать по-другому, но не умею, не получается быть другой.