Солнце светит всем часть четвёртая

4

Поднявшись на холм, вижу впереди озеро. Единственное моё желание – напиться и нырнуть в прохладную воду. Всё тело изнывает от жары, а вокруг только песок, и негде спрятаться от палящего солнца. Но впереди озеро – моё спасение, и я спешу к нему, увязая в песке. Воздух сильно раскалён и обжигает горло. Скорее к воде! Вдруг с ужасом вижу, что озеро меняет очертания и исчезает в знойном воздухе. Я готов завопить от отчаяния и, обессиленный, падаю на песок. Воды, воды, хоть немного воды!..
Меня окружает мощный слой воды, и невозможно определить, куда плыть, чтобы оказаться на поверхности. Вижу своё тело со стороны – такое маленькое в этой водной стихии. Скоро начнутся муки удушья. Сердце бьётся всё сильнее, в ушах – нарастающий гул. Я не в силах себе помочь, и единственное, что мне остаётся в последнюю минуту жизни – это молиться. Мысленно читаю молитву и благодарю Бога за всё. Меня окружает тёмная вода, но почему-то так легко дышать…
Сквозь дыры в крыше пробивает солнечный свет. Надо мной склонилось женское лицо, и даже в полумраке вижу её необычно смуглую кожу и большие внимательные глаза. Хочется пить, и я, с трудом разомкнув пересохшие губы, пытаюсь выразить своё желание, но не могу произнести не звука. Женщина меня понимает и, приподняв мою голову, подносит к губам чашку с неровными краями. Какой странный вкус, раньше никогда не пил ничего похожего, но напиток немного оживил меня.
Я благодарно киваю, и женщина улыбается мне в ответ. У неё густые чёрные волосы, спадающие на плечи. Всмотревшись в её лицо, вижу, что на вид ей не так уж много лет. Меня поражает белизна её зубов и тёмный цвет кожи. Приподнявшись на локте, осматриваюсь и понимаю, что нахожусь в хижине. Хочется встать, но тело меня не слушается, и я с лёгким головокружением опускаюсь на прежнее место.
Собравшись с мыслями, вновь открываю глаза. Девушка по-прежнему сидит рядом. Меня удивляет, что она почти без одежды, лишь вокруг бёдер намотана какая-то шкура. Смутно вспоминаю своё чудесное спасение и внезапно догадываюсь, что нахожусь, вероятно, в хижине дикарей. Но эта девушка заботится обо мне, – какая же она дикарка?
Память быстро возвращается, и я вспоминаю кораблекрушение и своих погибших товарищей. О скитаниях на бревне вспоминать не хочется… А дальше ничего не помню. Скорее всего, меня нашли на берегу без сознания и перенесли в хижину.
Девушка вышла, но скоро вернулась. Вновь присела рядом со мной и поставила тарелку. Я поблагодарил её взглядом и приступил к еде. Это была каша, неизвестно из чего сваренная, но вполне съедобная.
Постепенно силы вернулись ко мне, и немного погодя я встал и, преодолевая головокружение, вышел из хижины.
Солнечный свет ослепил меня, и я присел на траву. Когда глаза привыкли к яркому свету, увидел вокруг бамбуковые хижины, покрытые сверху широкими пальмовыми листьями, и коричневых людей. В основном это были женщины и дети, мужчин почти не было видно. Иногда до меня долетали обрывки их речей, но я не мог понять ни одного слова. Сквозь пальмы синело море.
Девушка тоже вышла из хижины, и я хорошенько рассмотрел её. Это была высокая стройная девушка с широкоскулым лицом, на шее у неё висело ожерелье из зубов какого-то зверя. Она сказала что-то на непонятном языке, вероятно, спросила о чём-то, но я лишь улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.
Говорить с ней на английском не имело смысла, и я ткнул себя в грудь и назвал своё имя. Голос мой прозвучал непривычно глухо, ведь это было первое слово, которое произнёс после нескольких дней беспамятства. А то, что пролежал без сознания несколько дней, мне стало понятно, когда нащупал на лице густую бородку, хотя накануне кораблекрушения был гладко выбрит.
Она не поняла моего жеста, и я вновь показал на себя и отчётливо произнёс своё имя, затем указал на неё. Наконец она поняла, кивнула с улыбкой и сказала: «Лива». Моё имя она произносила немного странно, слегка растягивая слоги.
Скоро мы с Ливой  пошли на море, и на берегу я выучил ещё несколько новых слов. Я показывал ей не деревья, на камни, на песок, и она говорила их названия.
Побережье представляло собой узкую песчаную полоску, отделяющую море от тропического леса. Вдали белели скалы. Некоторые хижины стояли на самом берегу. Люди ходили лишь в набедренных повязках, и их стройные коричневые тела лоснились на солнце. У всех были длинные чёрные волосы, и хоть я тоже черноволосый, но с другим цветом кожи чувствовал себя белой вороной.
Нужно стать как можно более похожим на них, и я жестами объяснил Ливе, что тоже хочу носить набедренную повязку. Ненадолго оставив меня одного, она вернулась с широким куском звериной шкуры. Обмотавшись шкурой, я почувствовал себя человеком из другой эпохи.
Почти до самого вечера мы пробыли на берегу, а в сумерках вернулись к хижине. Вокруг костра сидели люди и жарили на прутьях куски мяса, сок капал в огонь. Воспользовавшись темнотой, я быстро прошёл в хижину, не задерживаясь у костра.
Со страхом и интересом наблюдал я за этим пиршеством. Языки пламени освещали тёмные фигуры. Огонь, потрескивая, рассыпал вокруг искры, но люди не обращали на это внимания. Они с громким чавканьем поедали горячее мясо и жарили новые куски. Мужчины и женщины этой неизвестной земли проводили свой обычный вечер.
Лива присоединилась к ним и вскоре вернулась с большим куском шипящего мяса на глиняной тарелке. Поставила её на траву, и мы, обжигаясь, стали есть.
В хижину вошла какая-то полная женщина и, немного поговорив с Ливой, легла на шкуру, расстеленную прямо на земле. Возможно, это была её мать.
В отблеске костра лицо Ливы казалось таинственным. Она посмотрела на меня и что-то прошептала. Я обнял её за плечи и поцеловал. Она прижалась ко мне, и мы тихо сидели на пороге хижины.