Прозаические миниатюры

1. О   СУДЬБЕ

Об этом случае, когда-то поразившем меня, я совершенно позабыл. Но в связи с определёнными жизненными обстоятельствами он снова вспомнился мне и я решил о нём вам рассказать, друзья.

Был летний день. Я сидел на берегу озера, расположенного неподалёку, буквально в полукилометре от села, где когда-то родился и вырос один из самых знаменитых лётчиков Великой Отечественной войны Иван Никитович Кожедуб.

В нескольких шагах от меня мужик таскал сеть у берега и ловил ею мелкую рыбёшку. Этой рыбёшкой, по-видимому, здесь кормят домашнюю птицу, потому что для употребления в пищу человеку рыбёшка эта непригодна - слишком мала.

Мужик вытащил сеть на берег, поднял, давая воде вылиться из неё, и вывалил пойманную рыбу в мешок. При этом я заметил, что одна рыбка, выскользнув из мешка, упала в траву. Рыбка эта стала прыгать в траве и я незаметно для мужика накрыл её ладонью. Мужик с мешком ушёл. Я осторожно извлёк рыбку из травы и с радостным сознанием того, что хоть одной из сотен обречённых на гибель рыбок я сохраню жизнь, бросил её обратно в озеро. И обомлел. Совершенно непонятно откуда внезапно появившаяся чайка схватила на лету рыбку, не дав ей упасть в воду, и улетела, держа её в своём клюве.


А вот иной случай. И он тоже связан с рыбами.

Я был студентом. Очень морозным поздним февральским вечером я по пути в общежитие купил на улице 5 или 6 окаменевших от мороза карпов, уже точно не помню сколько. Карпы были довольно крупные, раза в полтора больше моей ладони.

Эти рыбы оказались одними из последних в контейнере и некоторые из них были уже повреждены ( на них была частично содрана чешуя ), так как лежали на самом дне контейнера.

Я шел в общагу и размахивал кульком с рыбами, предвкушая вкусный ужин. В общаге я положил рыб в таз с водой, чтобы они разморозились. К моему изумлению две рыбы ожили и плавали в тазу. Рука моя не поднялась, чтобы лишить их жизни ради ужина или завтрака, и они с того момента стали жить в этом тазу. Утром я уходил на занятия и, возвращаясь вечером, уже ждал встречу со своими питомцами. Я крошил им хлеб, но они его не ели. Чтобы таз не мешал моим товарищам по комнате, я поставил его на шкаф.

Однажды, вернувшись с занятий и сняв со шкафа таз, я увидел, что рыб в нём нет. Я стал их искать и нашёл. Они лежали в пыли на полу далеко под кроватью. По-видимому, они выпрыгнули из таза, упав при этом на пол. Я снова вернул их в таз. Воду в тазу я менял каждый день. Так рыбы жили у меня больше месяца до начала апреля.

В апреле, когда лёд с рек и озёр сошёл, я взял бидон, налил в него воды, поместил туда своих подопечных и отправился на большое озеро за городом.

Приехав, я пошёл на берег.

Мне хорошо запомнился момент, когда я выпустил рыб, хотя прошло довольно много лет. Я осторожно опустил рыб в воду. Вопреки моему ожиданию они сразу никуда не поплыли от меня, получив свободу, а спокойно стояли в воде, чуть-чуть повиливая плавниками. И лишь тогда, когда я попытался прикоснуться к ним рукой, как бы очнувшись, медленно ушли на глубину.

**************


2. РУСАЛКА

(быль)

"Берегись, Володя !" - крикнул я, замерев от ужаса, но было уже поздно.

Володя летел кувырком через руль велосипеда на дорогу, прямо под колёса обгонявшего нас автобуса. Каким-то чудом водитель автобуса успел среагировать и не переехать моего товарища. Автобус пронёсся, а Володя остался распластанным лежать на дороге возле рухнувшего рядом велосипеда.

Зрелище получилось печальное, просто как на картине Аркадия Пластова "Фашист пролетел". Только вместо велосипеда там на земле рядом с пастушком лежала мёртвая корова.

Этот эпизод произошёл в Костроме. Наша группа, состоявшая из четырёх неисправимых романтиков,  затеявших на велосипедах прокатиться по "Золотому кольцу" России, ехала гуськом по мосту через Волгу, на котором одиноко стоял легковой автомобиль.

"Куда ты собрался ехать, ты что, с ума сошёл ? Ты что, не смотришь новостей ? Кругом сплошной бандитизм !"- воскликнула, узнав о моих планах, очень симпатичная девушка, на которой я всерьёз собирался жениться. "Времена не выбирают, в них живут и умирают !" - подумал в ответ на её реплику я. Собрал таких же сумасшедших, как сам, и отправился с ними в путь.

Итак, на мосту не было других машин, кроме этого автомобиля, да ещё автобуса, который настигал нас. Володя Мейер ехал первым, за ним ехал я, а двое других наших товарищей ехали следом за нами.

Когда Володя почти поравнялся с автомобилем, начиная его обходить, дверца автомобиля вдруг распахнулась прямо перед ним. Велосипед ударился об неё и Володя отправился в свободный полёт между этой дверцей и проезжающим мимо нас автобусом.

Полёт был впечатляющим и, слава Богу, закончился при приземлении без серьёзной травмы.

Из автомобиля, как джинн из бутылки, выбрался толстый человечек среднеазиатской наружности. Он невозмутимо повёл густыми чёрными бровями и стал нас с удивлением рассматривать. Видимо, он принял нас за небольшое стадо баранов, каким-то образом забредших сюда, на мост. Не сказав ему ни слова, мы помогли Володе подняться и помчались дальше, навстречу новым опасностям и приключениям.

Однако, друзья, в качестве небольшой, но важной ремарки, запомним это правило : проезжая на велосипеде мимо стоящего у обочины автомобиля, будем особенно осторожны ! Вообразим, что в любом автомобиле находится джинн, действия которого предсказать невозможно.

Продолжим далее наш рассказ.

Обворожительную Кострому, пахнущую печатными пряниками, хлебным квасом и ветрами с волжских плёсов, мы уже осмотрели. И теперь мы направлялись к Ипатьевскому монастырю, куда вёл да не довёл 400 лет тому назад отряд поляков Иван Сусанин. Почему не довёл, никто так и не выяснил. То ли компас у него сломался, то ли сам дороги толком не знал. Впрочем, есть и другая, героическая, версия, которая моему русскому сердцу гораздо милей.

Мы ехали, ехали и, наконец, подъехали к этому великолепному архитектурному ансамблю.

Монастырь, словно догорающий пожар, ослепительно сверкал главами Троицкого собора, отражавшими лучи заходящего солнца. Мы подивились красоте его высоких разогретых солнцем белокаменных стен, столетним зарослям крапивы и репейника у их подножия, обвешанных сетями запылённых паутин, и приняли решение отложить посещение монастыря на следующий день, так как монастырь для посещения его сумасшедшими вроде нас был уже закрыт.

Вечерело. Следовало подумать о стоянке, о палатке, об ужине.

Вдали за монастырём темнел лес. Туда мы и направили колёса своих железных коней.

Лес оказался смешанным - клёны, дубы, липы, берёзы,  кустики рябин и сирени, бузины и орешника. Проехав в глубину леса, мы наткнулись на чудесное местечко. Это была удивительная,  пленяющая взор стройным видом белоснежных стволов, берёзовая роща, в середине которой находилось не очень большое, круглое, как чайное блюдце, озерцо. Такие озёрца, затерявшиеся в глубине лесных чащоб, называют ещё омутом.

Берёзы подступали к самой воде, низко свесив над озёрной гладью длинные зелёные косы. Просто классические есенинские места :" Зелёная причёска, девическая грудь, о стройная берёзка, что загляделась в пруд ?"

Палатку мы поставили на берегу. Развели костёр, сварили на нём кашу и предались усладе сытного ужина, приятной беседы и скрипичного комариного концерта. Уже почти совсем стемнело. Белые стволы берёз, огромная луна, как зарево, поднявшаяся над ними, и угли костра каким-то магическим тусклым сиянием освещали всё вокруг : и омут, и палатку, и наши лица.

Да, место было исключительно красивым ! "Как в русской сказке !" - задумчиво произнёс Володя, глядя на хоровод берёз, на лунную дорожку, бегущую по глади воды.

Володя был русским немцем и потому особенно остро, в отличие от нас, коренных славян, чувствовал красоту русской земли. Он не просто чувствовал эту красоту, он был влюблён в неё. И его восхищение нередко, передаваясь мне, помогало лучше понять загадочное очарование России :
Её седой, потонувшей во мгле веков, старины. Её речных причалов со скрипучими трапами. Её глубоких оврагов, где берут начало кристально чистые родники, и высоких холмов, увенчанных левитановскими стогами. Её извилистых стёжек-дорожек, заплутавших среди лугового разнотравья - кустиков пастушьей сумки, васильков и полыни. Её ореховых, ягодных и грибных угодий. Её деревенских околиц, колодцев и палисадов. Её, как выразился поэт, праздничных росистых вечеров и тех самых, знаменитых на весь крещёный мир, плясок с топотом и свистом, которые лучше всего на свете выражают и отчаяние, и счастье, и боль, и восторг то беспробудно на столетия засыпающей, то снова с ликованьем пробуждающейся русской души.

Костёр давно потух, последняя кружка походного чая из листьев черники, земляники и брусники была выпита. Мы сидели возле палатки, вдыхая полной грудью божественный аромат ночного осеннего леса - хмельной, дурманящий, снотворный - и  зачарованно смотрели на озеро, на лунную дорожку, на размытые, потерявшие свои очертания в потёмках ночи силуэты берёз и глаза наши начинали постепенно слипаться. Не от этого ли произошло английское слово "sleep" - слипаться - то есть  смежать веки, засыпать ?

И тут один из нас, такой же, как и все мы, балабол и балагур, очень серьёзно и, чеканя каждое слово, произнёс : "Ребята, а ведь в этом омуте русалки водятся !" И, немного подумав, балагур добавил :"И утащат они первым из нас Мейера !"

Все засмеялись, кроме меня. К такого рода шуткам я стал относится с большой осторожностью после довольно странных и  загадочных случаев, произошедших в моей жизни и мною подробно описанных в моих прозаических миниатюрах.

"Шутка не очень уместная. Да ещё в таком месте. - подумалось мне - Если столько о русалках написано, совершенно не исключено, что они существуют. Того, что их нет, никто убедительно не доказал." Володя был хрупким на вид, но со стойким арийским характером молодцем, вполне привлекательным и абсолютно неженатым, как, впрочем, и каждый из нас. То есть представлял собой лакомое блюдо для любой русалки.

"А почему бы русалке, защекотав, не взять Володю подмышку и не утащить в этот омут ?" - продолжил я свои размышления вслух. Все снова засмеялись. "Я щекотки не боюсь !" - серьёзно отрезал Володя и полез первым в палатку. За ним вскоре последовали остальные.

Я остался один сидеть у омута, опустив босые, натруженные кручением педалей ноги в прохладную воду. Спать не хотелось. Мне чудилось, что какой-то волшебник раскрыл предо мною книгу старых-старых таинственных сказок и поместил меня в эту книгу одним из главных героев.

На небе на незримых нитях закачались первые звёзды. Одна из нитей оборвалась и звезда упала в бездну неба, как золотая монетка в кружку шарманщика. Облака жемчужным ожерельем раскатились по всему небесному своду. Вокруг луны расцвёл светлый, похожий на радужное сияние обруч. Алый ручеёк вечерней зари, долго сочившийся сквозь стволы берёз, постепенно пересох и померк. Я глянул на часы. Они показали двенадцать ночи.

В тишине раздался слабый всплеск. То ли это Царевна-лягушка отправилась на покой в свою постель, то ли это мечта, убегая от обыденности, как Золушка на балу, уронила в омут хрустальный башмачок... На воде появились круги. Они коснулись моих ног, словно прошептав : "Пора !" Я услышал этот безмолвный призыв ко сну и покорно пошёл к палатке.

Ребята спали, накрывшись сверху, как одеялами, расстёгнутыми спальными мешками и прижавшись друг к другу. После жаркого дня ночь казалась холодной. Стоял ведь уже конец августа. Я лёг рядом с ними, но сон всё не наступал. Какое-то необъяснимое беспокойство овладело мною.

Я не мог понять причину этого беспокойства. Может быть, это были пережитые тревоги прошедшего дня, может быть, что-то ещё.

Было очень тихо, тихо, как в мертвецкой. И в пронзительной тишине этой предосенней ночи вдруг раздался далёкий то ли смех, то ли хохот, раздался и тут же смолк.

Что это было ?

"Так, наверное, кричит какая-то ночная птица ? - успокоил себя я - А что если это не птица, а компания забредших сюда пьяных подростков, которой мы не заметили ? Надо быть осторожным. Лучше повременить со сном."

Да и мысли о русалках не оставляли меня. Я вспомнил Гоголя, его повесть "Майская ночь или утопленница" ( Гоголь был для меня большим авторитетом ). " Русалки ? А почему бы и нет ?" - закрадывались мысли в мою, борющуюся со сном, голову. Под лукавый шепоток этих мыслей я незаметно для себя задремал.

Новый звук, похожий на хохот, разбудил меня. Я широко распахнул глаза.

Вход в палатку слабо освещал лунный свет. Мне вдруг показалось, что в палатке стало просторней. Я оглядел товарищей. Точно! Володи Мейера среди нас не было ! Была средина ночи. Я оторопел.

Первым моим побуждением было разбудить ребят и сообщить о случившемся, но взяв себя в руки, я решил не предаваться панике, а во всём разобраться самому и помочь моему товарищу, хоть бы он уже находился на дне омута.

Я выбрался из палатки и сел рядом с ней. Стояла глухая ночь. Луна то скрывалась за облаками, то выходила снова. Никаких следов Володи не было видно.

"Володя !"- негромко воскликнул я. Никто не ответил. Я крикнул громче и снова в ответ тишина. Раздался дальний хохот. Меня охватила лёгкая тревога.

"Может быть, он решил ночью погулять по лесу среди берёз ?" - лихорадочно соображал я - Так сказать, ради острых ощущений ? Он же сам говорил, что собрался уезжать в Германию, куда уже уехали все его родственники и настойчиво звали его за собой. Вот и решил там бабушкам и дедушкам рассказать, как он бесстрашно шатался тут, в глубине России, по ночным дебрям, в которых сам Иван Сусанин заблудился. Немец есть немец, хоть и здесь вырос. Он ни во что не верит и очень самонадеян. Но я - русский человек. Я-то хорошо знаю, чем такие ночные прогулки по лесу в России могут закончиться. Здесь могут быть и волки, да и вообще, чёрт знает кто здесь может оказаться. Места дикие, незнакомые. И потом русалки... почему бы и нет ? Русалке-то наплевать, чью кровь пить - славянскую или арийскую. Арийская ещё вкуснее."

Мёртвая тишина вокруг завораживала и угнетала меня одновременно. Ни единого шороха, ни звука ! Даже комариный концерт замолк. Только окоченевший лик захлебнувшейся в пене облаков луны, да чёрная гладь омута, присыпанная слегка мелкой серебристой чешуёй лунных отражений, да бескровные тела берёз, как хоровод застывших в летаргии призраков. Ночь перестала казаться мне волшебной сказкой. Предчувствие подстерегающей нас опасности накатывало на сердце...

Где же Володя ?

Я стал пристально всматриваться в мутную тьму ночи. Стволы берёз это на противоположном берегу омута ? - не мог уже разобрать я - или это белые сарафаны девушек, пришедших на хоровод ?

И вдруг, ещё пристальнее вглядевшись, я заметил, что один из этих сарафанов действительно движется. Да, вне всякого сомнения, сарафан медленно как бы плыл среди других. Я это видел, видел, пусть и не очень отчётливо ! Я протёр руками глаза.

Среди берёз ходила девушка в белом, как стволы берёз, сарафане !

Вот девушка плавно нагнулась и сорвала белый цветок, вот снова плавно нагнулась и сорвала другой. Что это за белые цветы ? Ах, да ! Это же ромашки, их тут днём мы видели целые поляны !

Вот русалка остановилась и стала плести венок, вот надела его себе на голову. А кто это плывёт среди берёз рядом с ней ? Так это же.... Володя ! Ну да, Володя ! Но почему он в белом сарафане ? Или это не сарафан, а саван ? Да, он в саване ! Русалка уводит его в глубину леса... Надо что-то делать, надо будить ребят !

Я хотел вскочить, но тут вдруг кто-то осторожно обнял меня сзади за плечи и усадил обратно.... у меня всё внутри похолодело.

Я отчётливо ощутил прикосновение чьих-то ласковых, невесомых рук. Они гладили меня по шее, по-девичьи нежно касались головы, перебирая волосы.

Какое-то оцепенение нашло на меня. Я не мог больше пошевелиться. Колдовские чары подошедшей сзади русалки словно парализовали меня.

В голове у меня помутилось. Мир стал переворачиваться перед моими глазами. Луна с облаками стала опускаться на самое дно омута, а берёзы, как стая белых журавлей, полетели в ночное небо.

Медленно, ожидая самого страшного - русалкиной щекотки - я повернул голову.... и ветвь берёзы, качаемая ветром, стала щекотать моё лицо.

Фу ты, чёрт ! Так это была не русалка, а берёзовая ветвь ?

Я вскочил и полез в палатку.

В палатке раздавался хор из сопения и храпа. Мои друзья спали, ничуть не подозревая о том ужасе, о котором им предстояло узнать, когда я их разбужу.

"Парни, вставайте ! Володя пропал ! Да вставайте же вы !" Я стал расталкивать лежащих под спальниками. Спальники сползли с них. И вдруг в самом углу палатки, в её нижнем углу, так как палатка стояла слегка под наклоном, я увидел свернувшуюся в клубок фигурку. Эта фигурка, несомненно, имела прямое отношение к Володе Мейеру. Я включил фонарик. Да, это был он : его коротко остриженная белобрысая голова, его арийский прямой нос, его арийские тонкие губы. Просто он скатился вниз и потому был, да к тому же ещё и под горой спальных мешков, совершенно незаметен.

У меня отлегло от сердца.

Если бы я был курящим человеком, то я непременно бы в эту минуту закурил. Но я отродясь в рот не брал сигареты.
А вот водки бы я выпил ! Этот напиток я порой с удовольствием употребляю. Но водки у нас не было.

И поэтому мне не оставалось ничего другого, как лечь рядом с моими товарищами, укрыться спальником и забыться глубоким здоровым сном, сном сумасшедшего поэта, фантазёра и путешественника.

P.S.
Но кто же, друзья, кто же всё-таки были эти двое в белых одеяниях бродившие глубокой ночью среди берёз, кто ?

12.08.2021
**************


3.  НА  РОДИНЕ   ЕСЕНИНА

Село Константиново....Смотришь на эту невероятную, захватывающую дух бескрайнюю ширь, на этот берёзовый акрополь, наполненный  взволнованным гвалтом вернувшихся из дальних странствий птиц, на охваченные пламенем весны дали и вспоминается : " Я более всего весну люблю, люблю разлив стремительным потоком, где каждой щепке, словно кораблю, такой простор, что не окинешь оком !"

Какая документальная точность присуща есенинской поэзии ! Так вот где Есенин с мальчишеских лет черпал вдохновение, вот он первоисточник  непостижимого чуда  -  есенинских стихов !

Смотришь и складывается убеждение, что какие-то высшие силы сознательно соединили воедино  необыкновенную душу человеческую с заронённым в ней огромным даром и все обстоятельства внешнего  мира, где отточена и до мельчайших подробностей продумана каждая деталь таким образом, чтобы  наполнить эту душу от момента её рождения самыми прекрасными впечатлениями,  какие только может дать человеку Тот, кто иногда, чтобы немного приоткрыть завесу и явить себя людям, приводит в этот мир гениальных Поэтов.

***********


4.  ЧЁРНЫЙ  ВОРОН,  ЧТО  ТЫ  ВЬЁШЬСЯ  ?

(быль)

Что может быть восхитительнее утренней поездки в пустом грохочущем трамвае вдоль Днепра к святому источнику у подножия лаврских гор, друзья ?

И вот в таком трамвае, совершенно безлюдном, если не считать вагоновожатую, я и ехал ранним летним утром, свежим и целомудренным, как невеста на  дагестанской свадьбе. Ехал, глядя на зеркальную гладь чудесной реки, воспетой Гоголем и лаврскими летописцами, с сумкой, в которой лежало несколько пустых пластиковых бутылей, чтобы наполнить их водой из родника у стен Киево-Печерской Лавры.

Душа моя ликовала от восторга. Неописуемой красоты рассвет занимался в небе !

Солнечные  лучи затопили трамвай и превратили дребезжащие стёкла трамвайных окон в сплошной ослепительный пожар. Они взахлёб, перебивая друг дружку, спешили поведать мне об огромном пути в космосе, который проделали, устремившись от Солнца к Земле, чтобы прокатиться в этом утреннем трамвае и наполнить его хрустальной симфонией тепла, света и счастья.

Окна в салоне трамвая были приоткрыты и влажный ветерок, дувший с реки, слегка  холодил моё лицо и освежал дыхание.

Я сидел, закинув ногу на ногу, "как король на именинах", по выражению сочинителей разудалого блатного шансона, и вертел головой, любуясь красотой открывающихся видов. А виды открывались один краше другого. Справа от меня по-утреннему спокойно несла свои воды могучая река, слева нависшими над трамвайными путями кронами густых зарослей тополей, дубов, клёнов, берёз темнели лаврские горы.

"Как чертовски хорошо жить на свете !" - думал, расслабившись, я. И хоть слово "чертовски" не совсем подходило к духу тех святых мест, которые я намеревался посетить и к которым уже почти доставил меня трамвай, я со всей неподдельной искренностью своего восторга восклицал, совмещая несовместимое : "Как хорошо жить на свете, чёрт подери ! Боже, как прекрасен Твой мир !"

К роднику на горе круто вверх вела длинная деревянная лестница. Однажды я пересчитал количество ступеней на ней и их оказалось даже больше, чем на знаменитой Потёмкинской в Одессе. С юношеской  лёгкостью взбежал я по ступеням, почти не запыхавшись, и подошёл к источнику. Людей около источника не было. Видимо, я  приехал на самом первом трамвае. Это обстоятельство обрадовало меня, так как вода из источника течёт тоненькой струёй и порой, чтобы переждать небольшую очередь, приходилось стоять очень долго.

Наполнив бутыли, я с уже довольно тяжёлой сумкой сошёл вниз к подножию горы и к трамвайной колее. Поразмышляв, стоит ли мне ожидать трамвая, и решив, что не стоит, так как ранним утром здесь они ходят редко, я пошёл по направлению к оживлённой транспортной магистрали, до которой отсюда было не так далеко - меньше километра.

Солнечные лучи слегка пробивались сквозь кроны густо нависших деревьев, обступивших отрезок того пути, который мне предстояло пройти пешком. От этого тёмный зелёный тоннель, образованный ими, казался не таким мрачным, каким обычно бывал в дни непогоды. Я шёл по этому широкому полутёмному зелёному тоннелю и напевал вслух весёлую песенку из детского репертуара :"Как нам весело шагать по просторам, по просторам, по просторам !..." Ни души не было кругом.

Внезапно откуда-то из густых древесных зарослей вылетела огромная птица. Это был ворон. Таких огромных воронов мне не доводилось видеть никогда ещё в своей жизни ни до, ни после этого. В городе жили обычных размеров городские ворОны. Но этот ворон был раза в два больше этих ворон. Он был угольно-чёрным. Тяжело взмахивая своими огромными крыльями, он стал низко, чуть выше моей головы, кружить надо мной.

Круги, которые он раз за разом совершал, облетая меня, были такими, словно кто-то их вымерял циркулем. Он пролетал буквально в 4-5 метрах от моей головы. Я немного оторопел и даже растерялся. Глянул на землю, надеясь отыскать камень или палку, чтобы отогнать ворона, но вокруг меня ничего такого не было  - ни камня, ни палки.

Я стал махать руками, чтобы напугать ворона. Но быстро понял, что моё махание может скорее напугать меня, чем его. Ворон кружил и мне стало понятно, что я бессилен перед ним. Он не улетит.

Я остановился, не зная, как поступить дальше. Ворон продолжал кружить вокруг меня, тяжело и неторопливо взмахивая крыльями - круг за кругом, методично и хладнокровно. Было совершенно очевидно, что он нисколько не боится меня, что любые мои мысли и намерения ему давно хорошо известны и моя беспомощность перед ним ему тоже хорошо известна.

Он кружил спокойно и уверенно, как хозяин положения, как повелитель этих древних лесных дебрей, в которых я был только случайным гостем, а он - коренным жителем и властелином.

Эти круги действовали, как манипуляции гипнотизёра. Я чувствовал, как с каждым новым кругом ясность мысли и сила воли словно покидают меня.

Сознание своего привычного человеческого превосходства перед какой-то, пусть и большой, птицей у меня быстро улетучилось. И то обстоятельство, что рядом со мной нет ни одного человека, уже нисколько не радовало меня.

Признаюсь, что я тогда немного растерялся. Путь до магистрали, который мне казался до этого момента небольшим, показался теперь бесконечным. Я видел, как там, где-то вдали, в конце тоннеля, светит солнце, мелькает городской транспорт. Но как далеко теперь был этот солнечный свет !

Хоть бы трамвай показался, хоть бы проехал, грохоча, мимо ! Но трамвая не было и не было никого, кто помог бы мне выйти из состояния гипноза, в которое ввергла меня эта птица.

А ворон всё так же спокойно и низко кружил и кружил вокруг меня, следуя за мной, как тень, и ни на минуту не прекращая своего кружения. Он кружил так, словно сросся со мной, словно исполнял какой-то древний магический ритуал, смысл которого был мне неведом, но не сулил ничего хорошего. Каким-то зловещим,  погребальным, кладбищенским холодом веяло от этого ритуала, совершаемого могучей птицей, которая была старше меня на десятки, а может быть, сотни лет.

И мне стало казаться, что это не ворон, а оживший, вышедший из древних лаврских пещер затворник, безжалостно давший себя замуровать в подземелье, в узкой келье,  как рассказывают экскурсоводы. И по тому знаку, что в маленьком окошечке, куда ему монахи клали скудную пищу и ставили кружку с водой, хлеб и вода остались нетронутыми, монахи поняли, что он умер. Тело его погребли, но оно не разложилось, превратившись в нетленные мощи, а душа...а душа воплотилась в этого чёрного тысячелетнего ворона. И теперь она преследует меня.

Нет, это не монах ! Это сошедший с ума могильщик, который так увлёкся погребением тысяч погибших после разорения Киева ордами Батыя киевлян, что всё ищет на протяжении столетий непогребённые тела. И я в его глазах - одно из них.

Но кто бы он ни был, он никогда теперь не отступится от меня. Отбиться от него невозможно, убежать тем паче. Он что, решил преследовать меня до конца моих дней ? Чего он хочет от меня ?

Особенно была страшна и навевала на меня ужас его спокойная, угрюмая уверенность в своём неоспоримом духовном и физическом превосходстве надо мной и моей абсолютной человеческой незащищённости перед его силой и могуществом. Он словно говорил мне: "Смотри, жалкий человек, как ты слаб и ничтожен передо мной, перед тайной, которую разгадать тебе никогда не суждено и которой владею я. Сейчас ты споткнёшься, упадёшь и никто тебе уже не успеет помочь, а я сделаю с тобой всё, что захочу ! О, человечек, жалкое, ничтожное создание, возомнившее себя царём Природы ! Убедись сам в том, как ты жалок и смешон ! Сейчас, сейчас ты упадёшь и я выклюю тебе твои бесстыжие глаза и вырву тебе твой болтливый язык ! Ха-ха-ха ! Кар-р-р ! Кар-р-р ! Кар-р-р !"

Липкое, отвратительное, ещё неизведанное никогда мною прежде чувство какого-то животного страха из области солнечного сплетения мерзко и тошнотворно стало подниматься во мне, сковывая дыхание и заставляя чаще биться сердце.

"Что за чертовщина ? Чего ты испугался ? Что он может тебе сделать ? Ты гораздо сильней, успокойся ! Возьми себя в руки !" - повторял я себе. Но сумка с бутылями стала вдруг непомерно тяжела и тяжелела с каждой минутой. А ворон кружил и кружил, изредка издавая зловещий хриплый крик.

Я непроизвольно начал читать про себя молитву "Отче наш" и пошёл быстрее. Однако ноги мои словно приклеились к дороге. С большим трудом я отрывал их от земли. На ворона я старался не смотреть, чтобы не выдать своего замешательства. Но всем сердцем я чувствовал его присутствие рядом со мной.

Что-то подобное, вероятно, испытал философ Хома Брут в повести Гоголя "Вий", когда мёртвая панночка кружилась вокруг магического круга, который он очертил мелом.

Я вдруг понял, даже не понял, а ощутил всей душой, что не этот ворон так смутил меня. Он лишь исполнитель, лишь выражение чьей-то могучей воли. Проучить и напугать меня решила какая-то неведомая сила, которой чем-то не понравилось моё присутствие в её владениях. Она и явила себя в образе этой чёрной, огромной птицы, о которой в древности сложено столько сказок и былин, а в наши дни - стихов и  песен.

Я шептал "Отче наш, сущий на небесах..." и шёл, шёл, шёл. Время остановилось. Мне показалось, что я шёл тысячу лет. Но всему, даже мистическому ужасу, наступает конец. Солнечное пятно, которое было бесконечно далеко от меня, вдруг вспыхнуло так ярко, что я прищурил глаза. Тоннель закончился, я вышел к людям, к автобусам и маршруткам, в круговерть будничной городской жизни.

Ворон исчез так же внезапно, как и появился. Он исчез так, словно его никогда и не было вовсе, А всё, что было, было лишь сном, лишь моей фантазией, грёзой, которая улетучилась, как туман над рекой.

Солнце уже высоко поднялось над землёй и жарко светило. Вокруг меня текла привычная жизнь, полная суеты, треволнений и забот. Люди спешили куда-то по своим важным человеческим делам. Шёл 21 век - век высоких технологий, компьютеров, интернета, век роскошных автомобилей и беспилотных летательных аппаратов, век искусственного интеллекта, способного превзойти интеллект человека.

Продолжать идти в ногу с 21 веком я больше не мог. Силы окончательно покинули меня. Я поставил сумку на землю и сел рядом с ней. Пот струился по моему лицу ручьём. От моей взмокшей рубахи валил пар. Я был мокрый весь до нитки, словно вышел из бани. Люди проходили мимо, с недоумением и насмешкой глядя на меня. Вероятно, они решили, что я пьян.

Посидев на земле несколько минут, я поднялся, взял сумку и тихо побрёл к автобусной остановке.

10.08.2021
***************



5.  НА  ТЕМУ  ФИЛЬМА  "ВЕСНА  НА  ЗАРЕЧНОЙ  УЛИЦЕ"

Проезжал через Запорожье. Поезд остановился на центральном вокзале.

Вышел из вагона подышать свежим воздухом. В вагоне было невыносимо жарко. Вышли и другие пассажиры. Тут же подошли торговцы, предлагая всякую снедь.

Среди торговцев был и очень пожилой  мужчина, которому на вид можно было дать далеко за 80 лет - среднего роста, худощавый, опрятно одетый старик. Он предлагал воду и пиво. Он ходил среди толпы вышедших на перрон и повторял :"Вода, пиво !" По лицу было видно, что это человек интеллигентный и заставила его прийти на вокзал с "пивом, водой" нужда. Видимо, пенсия у него маленькая, как у и многих стариков, и выживать ему на эту нищенскую подачку очень трудно.

Я заметил, как он волновался и как важно было для него продать хоть что-нибудь. Но никто ничего у него не купил, так как торговцев было больше, чем вышедших на перрон пассажиров. И он, понимая, что времени у него остаётся немного, на плохо сгибающихся в коленях ногах побежал к следующему вагону.

И тогда мне пришло в голову, что он и есть живой представитель того самого поколения, героического поколения, возводившего здесь доменные печи и всю индустрию Запорожья в начале 50-х годов ушедшего столетия, когда снимался фильм "Весна на Заречной улице." Мне даже представилось на миг, что это и есть сам главный герой этого фильма - Саша Савченко. Да, да, это он, сильно состарившись, пришёл сюда на поклон нужде, чтобы заработать деньги на лекарства своей жене, бывшей учительнице русского языка и литературы, Татьяне Сергеевне.

И мне стало не по себе, стало очень жаль и этого человека, и всё это обманутое и преданное поколение людей, благодаря героическому труду которого разворованная страна ещё держится на плаву : в домах есть электричество, в кранах течёт вода, батареи зимой дают тепло.

Наконец, диктор объявил, что поезд отправляется. Пассажиры, бросая прямо на платформу недокуренные сигареты, ринулись обратно в вагон.

Через пару минут вокзал исчез из вида, как и та страна, где снимались прекрасные фильмы, сочинялись и пелись красивые, трогающие душу песни, а самое главное - человечнее были люди. И мне вдруг стало немного грустно оттого, что на этот вокзал при желании я ещё смогу вернуться, а вот в ту страну уже никогда.

***********


6.  О  ПОЭЗИИ  АФАНАСИЯ  ФЕТА

Я очень любил в юности и по-прежнему люблю стихи Фета. Многие из них сразу же, при первом прочтении, врезались в память настолько, что остались в ней на всю жизнь. Лучшие стихи Фета - это волшебство, сотворить которое способен только великий, подлинный Поэт, коих мало даже в русской поэзии 19-го века, а ныне и в помине нет.

Проходит время, а красота стихов Фета не блекнет, не устаревает. Они всё так же свежи, ароматны, поражают глубиной смысла и изяществом формы изложения.

К сожалению, в наш век - век страшного духовного обнищания, а если сказать более точно - всеобщей деградации людей, произошедшей в силу многих причин, о которых упоминать излишне, значение не только поэзии Фета, но и вообще - Слова, Русского Языка всячески выхолащивается, уничижается. За образцы поэзии выдаются эрзац-поделки, никакого отношения к поэзии не имеющие. Жаль, что так происходит, но жизнь идёт по своим законам, нам неподвластным.

Однако, как бы ни сгущались сумерки, для одинокого взгляда - искреннего и пытливого взгляда души, влюблённой в русский язык, в русскую поэзию, имя Афанасия Фета не померкнет никогда. Оно останется тем духовным маяком, ориентиром в жизненном пути, с которым легче его преодолевать.

**********


7.  ВОССТАНЬ,  ПРОРОК,  И  ВИЖДЬ, И ВНЕМЛИ !

Всем хорошо известно, что поэт - это пророк. Об этом даже классик целую историю рассказал, помните ? Если вы немного подзабыли эту историю, то я вам её напомню.

Однажды в пустыне к поэту, когда он, поев тюри и возжаждав, брёл как обычно в ближайший супермаркет за бутылкой портвейна, спустился с неба посланник внеземной цивилизации. Слегка пожурив поэта за беспробудное пьянство, посланник быстро и без всякого наркоза ампутировал поэту одряхлевший на тюре язык. Затем вставил вместо этого вымазанного тюрей и табаком языка новейшее компьютерное устройство, оснащённое миниатюрным ракетно-зенитным комплексом под кодовым названием "ГЛАГОЛ". И сказал примерно так : мол, хватит пьянствовать и сквернословить. Занимайся своими прямыми обязанностями. Иди, и пророчествуй ! А если не будут слушать, сжигай "ГЛАГОЛОМ" не токмо сердца, а и всю деревню, а буде столица, то и столицу. !

Эту историю поведал сам А.С. Пушкин, правда, очень старомодным языком, который я перевел на более понятный современный.

Вот так поэт и стал пророком. И народ его лет двести со страхом слушал, боясь "ГЛАГОЛА" и пожаров. Даже весеннего сева без поэтового одобрения не начинал. Но последние лет сто слушать перестал. И, наверное, это обстоятельство и послужило поводом для одного превосходного поэта начертать следующие полные отчаяния строки : " Кому, кому нужны  стихи ? Их не берут теперь журналы ! Они лежат мертвы, сухи. И вся поэзия увяла !..."

Чтобы не дать поэту окончательно пасть духом, я ответил ему лаконично, в виде коротких, но ёмких наставлений  :

ОБОДРЯЮЩЕЕ   СЛОВО   ПОЭТУ

Не пропадёт твой скорбный труд,
Бессмертных строк не смоет Лета.
Пусть их журналы не берут,
Но стены есть у туалета !

И ещё вдобавок дал пару наставлений :

ПОЭТ,   БУДЬ   НАСТОЙЧИВ  !

Суй, суй стихов своих тетрадь,
Остановив прохожих гордо.
А ежели не будут брать -
Читай, пока не плюнут в морду.

ПОЭТ, НЕ  ДАВАЙ   ПЕРЕДЫШКИ   ПЕРУ !

Поэт, пиши, входя в экстаз,
Пиши, давая план по валу.
Пускай кричат : Несите таз !
Канализацию прорвало !

и наконец, чтобы поэт отбросил всякие колебания :

НЕТ  СОМНЕНИЙ ! СОЧИНЯТЬ  СТИХИ   НУЖНО  !

Нужны ль стихи ? О да, о да !
Зачем ? Детей чтоб школить строго.
Иначе б не было тогда
За что их выпороть предлога.

Мне кажется что этих наставлений вполне достаточно, чтобы поэт взбодрился. Время покажет !

*************


8. БЕЛАЯ  КЕПКА

Летней порой приезжал я погостить на студенческие каникулы к своей тётушке - тёте Дуне, как я её тогда называл - в белорусскую глубинку. Дом стоял примерно в километре от маленькой деревни с чудесным названием Загатье и неподалёку от железной дороги.

Работала она на железнодорожном переезде - встречала и провожала поезда. Я помогал ей в хозяйственных заботах и вёл лирический дневник обо всём, что видел вокруг себя и что показалось мне примечательным, обо всех наших приключениях. Этот дневник я сохранил и выдержки из него - самые забавные сюжеты - сейчас представлю вашему вниманию, друзья, надеясь вас развлечь и скрасить минуту досуга.

Усадьба располагалась посреди лугов и полей, окружённых сосновыми лесами, черничными болотами, ручьями и озёрами.

Вместе с тётей Дуней в хоромах, состоящих из одной комнатки, кухоньки и печки, жила и её тётя, которой было далеко за 80 лет. Тётя Дуня называла её просто "тётка", а я - Анастасия Степановна или тётя Настя.

Это была очень худенькая - одни высохшие косточки - согнутая в дугу старушка в чёрной юбке до пят и батистовой голубой кофточке. Голова её была покрыта белым платком, который она днём на людях не снимала.

А лицо её....да, её лицо ! Такие лица бывают только на иконах, где изображены великие праведницы и которым в церквях молятся молитвой, что начинается со слов "О, святая благоверная матушка ( далее следует имя ), моли Бога  о нас !"

Самое замечательное в этом лице была улыбка. Я не видел Анастасию Степановну без улыбки - такой милой, доброй, тихой, беззащитной, неподдельно искренней улыбки, особенно очаровательной из-за полного отсутствия зубов во рту. Так улыбаться, как улыбалась Анастасия Степановна, могут только солнышко ясным весенним утром и совсем маленькие грудные дети.

А повода для улыбок у неё как раз-то и не было. Племянники, у которых она доживала век, однажды привезли и бросили её, как ненужный хлам, на ганке (крыльце) у тёти Дуни. Тётя Дуня её и приютила.

Помню, разве такое забудешь !, как она нередко тихо подходила ко мне, чем бы я ни занимался, гладила по голове и, согревая меня тёплыми лучами своей улыбки, ласково говорила  только одно слово :"Вовочка !" Одно только это слово и всё. Но я был согрет на целый день. А кто я ей был ? - седьмая вода на киселе, по родственной линии почти никто.

Каждый вечер, когда мы с тётей Дуней уже спали, Анастасия Степановна долго-долго стояла на коленях и молилась перед иконой, висевшей на кухне в углу.

Сын тёти Дуни, ныне важная персона, полковник милиции, уже с подобающим его чину "животиком", начальник РОВД одного из больших районов В-ской области, в ту пору был "спрытным мальцем" в синей милицейской форме с сержантскими погонами.

Он жил с женой в другом селе. На казённом мотоцикле с коляской в почётном ранге участкового милиционера каждый день он проезжал не один десяток километров по своему участку, разбирая ссоры, драки, кражи и прочее, и прочее - всё, чем полна и красна жизнь деревни, если отбросить сопутствующую ей малоинтересную составляющую - весенние посевные работы и осеннюю уборку урожая.

Проезжая мимо нас, он иногда на одну минутку забегал в дом, бросал на стол палку докторской колбасы, кулёк с пряниками, буханку хлеба и кричал : "Матка, ёсць что поесць ? " Тётя Дуня наливала ему борща, "пякла яешню" ( пекла яичницу ). Он всё это мгновенно съедал и уносился на своём мотоцикле, как Иванушка на Коньке-горбунке, в неведомую даль.

Лето в трудовых каждодневных заботах было невероятно насыщенным всевозможными событиями и приключениями. Ах, чего только не случалось порой !

Однажды, когда солнце зашло, мы с тётушкой, как обычно в этот час, легли и заснули. Я не знаю, сколько я проспал, но проснулся я от того, что кто-то сильно тряс меня. Я открыл глаза и ничего не увидел перед собой -  густой, едкий дым застилал мне глаза. Сквозь дым я еле мог разобрать лицо тёти Дуни.

"Вовка, проснись ! Вставай !" - доносился до меня, как откуда-то издалека, её голос. Кое-как я очнулся.

Оказалось, что Анастасия Степановна, ложась спать после нас, как обычно, закрыла в печи вьюшку, а угли, к сожалению, не были полностью потушены. Дым, угарный газ начали наполнять наш маленький домик.

Но недаром так долго молилась Богу Анастасия Степановна. Бог услышал её молитвы. Тётя Дуня проснулась, распахнула окна, разбудила нас. И дама в чёрном с косой прошла мимо.

А вот другой забавный случай.

Пошли мы все трое в баню к Рачинским - добрым нашим друзьям из Загатья. Дом Рачинских стоял на "пагурке" ( пригорке ), на самом краю Загатья.

Небольшая деревянная банька располагалась в низине, метрах в 30 от дома. Сразу за банькой находилось крохотное озерцо и дальше - сосновый лес с болотом. Этот лес и отделял Загатье от нашего хутора.

Первым помылся я, поблагодарил хозяев и, любуясь звёздами на вечернем небе, пошёл вдоль железной дороги домой. Пришёл и жду, когда же вернуться тётя Дуня с Анастасией Степановной.

Час их нет, два, три. Уже время за полночь, а их всё нет. Стал я сильно беспокоиться - не случилось ли чего ? Наконец, слышу знакомые голоса. Заходят в дом тётя Дуня с Анастасией Степановной. Розовощёкие, посвежевшие после бани.

Спрашиваю :" Почему так долго ?" Тётушка и рассказала историю.

Зашли они в баню вдвоём. Тётя Дуня пара и жары не переносит. Быстро вымылась и ушла в дом к Рачинским. Анастасия Степановна осталась мыться в бане одна. Ждёт её тётушка, ждёт, а Анастасия Степановна всё не идёт. Пошла тётя Дуня за ней в баню, а её там нет. Стала её кругом искать, а её и след простыл.

Побежала тётя Дуня в дебри лесные, в чёрную ночь, на болото. Хорошо, что выросла она в этих партизанских краях и каждая тропка ей известна. И, наконец, где-то вдали услышала голос. Побежала в направлении голоса и догнала Анастасию Степановну. А если бы не нашла и не догнала, то было бы совсем худо. Дело-то было в конце августа. Ночи в эту пору на севере Белоруссии уже очень холодные. На болоте можно не только утонуть в трясине, можно и замёрзнуть ночью. Однако недаром так долго молилась Богу Анастасия Степановна. И в этот раз услышал Бог её молитву.

Но самый замечательный случай по законам жанра я приберёг к концу своего рассказа и сейчас вас, друзья, им попотчую !

Как-то раз по своему обыкновению забежал к нам в дом наш "Анискин" ( милиционер, герой популярного в те годы фильма ), бросил на стол палку докторской колбасы, кулёк пряников, буханку хлеба и в придачу белую симпатичную кепку.

Стояли последние дни лета. Хотел я ещё немного погостить, но вдруг пришла телеграмма от родителей, что надо мне ехать в институт - какая-то строительная практика ( я учился на архитектора ).

Надо, так надо. Быстро, не мешкая, собрал я вещи, оделся и кепку эту белую вдобавок надел  - на дворе было по-осеннему холодно и накрапывал мелкий дождь. Зонта у меня не было.  Кепка мне очень пригодилась. Вечером поехал в Полоцк на железнодорожный вокзал - мой поезд "Рига-Воронеж" проходил через Полоцк в 4 утра. Страшно неудобно - всю ночь предстояло провести на вокзале, потому что билеты на проходящий поезд начинали продавать за полчаса до прибытия поезда. А что делать ? Другого подходящего поезда не было.

Когда я добрался до вокзала, уже опустилась ночь и тут со мной стали происходить странные вещи.

Подошёл ко мне с кожаным портфелем в руке, одетый в добротный костюм весьма приятной внешности незнакомый мужчина и, как своему давнему приятелю, так, с улыбочкой, говорит : " Возвращаешься ? Откуда ?" Я немного оторопел от его развязного и наглого вопроса. "Да !- отвечаю с удивлением - домой еду, у тёти отдыхал." "Ну, ну -  ухмыльнулся незнакомец - и долго отдыхал ?"

Я не выдержал его наглости и отошёл от него.

Буквально через пару минут меня одёрнул какой-то неопрятный тип с обезьяньей рожей и ещё более нагло мне заявил :"Стой здесь ! Сейчас дело одно надо сделать будет ! Меня понял хорошо ? Стой здесь !", при этом посмотрел на меня так, словно я в какой-то таинственной, но твёрдо установленной иерархии нахожусь ниже его на несколько ступеней и поэтому обязан ему беспрекословно подчиняться. Посмотрел и куда-то исчез.

Возмущение моё сменилось некоторой растерянностью. Так со мной никто и никогда не позволял себя вести. Решил я уйти в самый отдалённый угол вокзала, где никого не было, надеясь таким образом избавиться от навязчивых незнакомцев. Не тут-то было !

Не успел я опомниться, как ко мне прилипла пьяная женщина, которая была гораздо старше меня, и предложила в складчину купить бутылку вина и с ней выпить. Помню, она достала из своей замызганной сумочки деньги и сразу же их рассыпала. Я воспользовался её замешательством и рванул от неё подальше. Я не знал уже, что мне делать. Мне стало казаться, что я, как мишень, нахожусь под прицелом чьих-то недобрых, хищных глаз, под колпаком чьего-то пристального внимания, не сулящего мне ничего хорошего. Где-то я всё-таки сумел укрыться и дождался поезда.

На этом мои мытарства не закончились. В вагоне меня тут же нашли новые незнакомцы, похожие на тех, от которых я скрылся на вокзале. До сих пор не знаю, как это произошло, но в Брянске, сойдя с поезда, кошелька в кармане я не обнаружил.

И только тогда, когда я кое-как добрался домой, ребус, над которым я мучительно ломал голову, наконец-то, был разгадан. Один мой знакомый, опытный человек, внимательно выслушав рассказ о вокзальных злоключениях, попросил показать ему белую кепку.

"Это кепка из лагерной зоны, из тюрьмы. Такие выдают зекам в зоне." - с усмешкой сказал он. И я всё понял.


***


9.  МАУГЛИ  НАШЕГО  ВРЕМЕНИ

Редьярду Киплингу
с любовью

Когда до моих ушей долетает далёкий стук колёс и я слышу резкий гудок тепловоза, сердце во мне ёкает и сладко замирает. Удивляться в данном случае нечему. Вся моя жизнь связана с железнодорожными вокзалами, поездами и с многочисленными приключениями во время путешествий, которые составили багаж самых ярких и незабываемых жизненных впечатлений.

"Скорый поезд Москва-Новосибирск" отправляется с четвёртого пути. Просим пассажиров занять места в вагонах !" - объявила диктор по вокзалу.

Пассажиры, стоявшие у вагона, стали торопливо, толкая друг друга, заходить в вагон. И только один из пассажиров, худощавый мужичок средних лет, продолжал невозмутимо докуривать сигарету, не обращая никакого внимания на объявление диктора.

Платформа опустела. Поезд тронулся, а пассажир с сигаретой всё ещё не торопился заходить в вагон. Проводница уже подняла подножку и стояла на ней, высунув, как гусыня, из вагона голову. Поезд набирал ход, а пассажир всё так же неподвижно стоял, докуривая сигарету.

" Эй, Вы собираетесь садиться или нет, пассажир ! - закричала проводница - Вы что там, заснули ?"

И только после этого окрика пассажир отшвырнул сигарету в сторону, рванул вслед вагону с невероятной прытью, настиг его и на ходу ловко в него запрыгнул.

Проводница укоризненно покачала головой :" Ну и нервы же у Вас, пассажир ! Вы что, в цирке работали ?"

"Я Маугли !" - парировал мужичок, осветив проводницу обаятельной улыбкой, и прошёл вглубь вагона. Я слегка оторопел, наблюдая эту сцену, и с радостью собирателя увлекательных сюжетов почувствовал, что впереди меня ждут интересные события. Так и вышло.

Мне в этом смысле повезло. Маугли оказался пассажиром моего купе.

Первым делом, зайдя в купе, Маугли шутливо пощекотал маленькую девочку, сидевшую рядом с мамой, и достал из кармана конфету "Дюшес", подав её девочке. Девочка взяла конфету и смущённо прижалась к маме. Мама строго обратилась к девочке :"Что надо сказать дяде ?" "Спасибо, дядя !"- пролепетала девочка.

" Я не дядя, я Маугли !" - улыбнулся в ответ мужичок - Знаешь, кто такой Маугли ?" Девочка отрицательно покачала головой. "Маугли - это дядя, который вырос в джунглях !" - снова с улыбкой сказал мужичок, снял туфли и ловко запрыгнул на вторую полку.

Через минуту пассажиры моего купе стали странно переглядываться между собой, а молодая девушка с красивой причёской и маникюром на ногтях торопливо вышла из купе и села на свободную полку в соседнем.

"Эй, Маугли ? Ты носки хоть иногда меняешь ? - окликнул любителя конфет "Дюшес" почтенный пассажир бухгалтерской наружности, сидевший напротив меня. " Меняет ! - утвердительно ответил ему парень в джинсах и футболке - На бутылку водки !"

Я вспомнил старый анекдот и навострил уши. Вечер переставал быть томным.

Маугли никак не отреагировал на эту реплику. Он уже спал, повернувшись к нам лицом. Я стал с любопытством рассматривать его.

Лицо было покрыто глубокими крупными морщинами и чем-то очень напоминало лицо знаменитого французского актёра, главного героя фильма "Великолепный", в тот момент, когда, если помните, этот герой сидел в луже с забинтованным пальцем. Отличие состояло только в том, что на шее у Маугли был небольшой, но хорошо заметный шрам, а на руке, которая слегка свисала с полки, на пальцах синела наколка в виде слова "САША" - по одной букве на каждый палец.

Не достигнув никакого результата в своём обращении к спящему, пассажиры приоткрыли окно и сразу же купе наполнилось свежим ветром, поднявшим к самому потолку трепещущую занавеску. Девушка с маникюром вернулась обратно.

Поезд мчал с сумасшедшей скоростью, играя на клавишах шпал, как юный Моцарт.  Колёса распевали свои многоголосые арии.  Вагон швыряло из стороны в сторону.  Мы пересекали Уральский хребет. Слева и справа открывались потрясающие картины уральских гор и все, как заворожённые, смотрели на экран окна.

Вдруг водяная струя окатила пассажира с наружностью бухгалтера и девушку с маникюром. В недоумении мы оторвали глаза от родины сказов Бажова и подняли их к потолку.

Уважаемые мои читатели, здесь я должен прервать своё повествование и сделать небольшое лирическое отступление !

Итак, если среди вас есть юноши, не достигшие 16-ти летнего возраста, если есть дамы с очень чувствительной душой, если вы, читая эти строки, жуёте бутерброд, умоляю вас приостановить чтение, потому что следующая сцена, которую я вынужден описать, так как она имела место и исключить я её не могу, дабы не исказить документальную точность моего рассказа, может оскорбить ваши уши и испортить аппетит.

Как я сказал в самом начале своего повествования, я много путешествовал в поездах, насмотрелся всякого, багаж моих дорожных впечатлений велик и меня трудно удивить, но сцена, которой я стал невольным свидетелем, заключает в себе немалый элемент новизны даже для меня.

А увидел я следующее.

Маугли по-прежнему, не поменяв положения, спал на второй полке. Мне не дано знать, какие фантастические картины возникали перед ним во сне в этот момент, но, не просыпаясь и продолжая тихо похрапывать, он уверенным и привычным с детства каждому ребёнку мужского пола движением приспустил свои штаны и поливал пространство перед собой небольшим фонтанчиком, состоящим из содержимого его мочевого пузыря.

Я смотрел на это с некоторым изумлением. Подобного пассажа в набитом пассажирами купе плацкартного поезда я ещё никогда не видел и потому благодаря своей оригинальности он так ярко запечатлелся в моей памяти поэта и художника.

Да, друзья, чего только не увидишь на свете ! Какими только красками не сверкает палитра сего наилучшего из миров ! Однако довольно лирики, продолжим рассказ :

Девушка с маникюром пулей выскочила из купе. Все оцепенели.

Я отряхнул слегка подмоченный край своей рубахи и пошёл в туалет, чтобы переодеться и вымыть руки. Когда я вернулся в купе, Маугли на второй полке уже не было, он лежал и продолжал спать на третьей. Видимо, Шерхан и Багира так напугали его своим рыком, что он вынужден был поменять ветку и забраться повыше, где его никто не достанет.

Проводница мыла пол.

Занавеска на окне танцевала вместе с ветром джигу. Колёса пели, вагон колотило и швыряло из стороны в сторону. Поезд летел на восток !

На станции "Агрыз" в вагон с шумом ввалились цыгане. Я внутренне, не выдав смятения, помолился своему Ангелу хранителю, чтобы их пронесло подальше. Ангел услышал мою молитву. Цыгане расположились в последнем купе возле туалета.

Через пару минут цыганка, как и следовало ожидать, уже шла по вагону предлагая предсказать судьбу, погадать на бубнового короля и объяснить каждому из пассажиров, чем сердце успокоится. Её пальцы были в золотых кольцах и перстнях, а шею украшало золотое колье.

Я заметил, что Маугли проснулся на третьей полке и с интересом смотрел на цыганку. Цыганка прошла дальше. Маугли ловко спрыгнул с полки и побежал вслед за ней. Видимо, вопрос о дальнейших перспективах его судьбы и того, чем успокоится сердце, не давал ему спокойно спать даже и на третьей полке.

Незаметно подкрался вечер.

Пассажиры стали разворачивать матрацы, укладывать на них простыни, одеяла и подушки. Неизвестно откуда явился и Маугли. Он снова по-обезьяньи ловко запрыгнул на третью полку и улёгся на ней без всякого матраца и подушки.

Свет в купе притушили. Разложил свой матрац и я.

Поезд мчал с сумасшедшей скоростью. Вагон то остервенело швыряло из стороны в сторону, то плавно покачивало, как люльку. Хор из сотен колёс пел свои потрясающие арии и я не заметил, как заснул.

Внезапно страшный грохот разбудил меня. Мне показалось, что вагон перевернулся. Я поднял голову в замешательстве. Что это было ?

Ничего особенного !

Это просто Маугли свалился с третьей полки. Проснувшиеся пассажиры с ужасом смотрели на его лежащее на полу вагона тело, полагая, что он разбился в лепёшку. Как они были наивны !

Маугли встал, немного почесал голову и бок, и снова с ловкостью обезьяны вскочил на третью полку. Вагон неистово продолжало швырять из стороны в сторону, пассажир почтенной наружности похожий на бухгалтера, пробурчал слова ругательства и отвернулся к стенке, мама поближе к себе прижала спящую дочку.

Поезд неуклонно шёл на восток !

Пассажиры, разбуженные выходкой Маугли, стали успокаиваться, ложиться и засыпать. Околдованный колыбельной песней колёс, крепко заснул и я.

Но спать мне пришлось не очень долго. Поезд так резко остановился, что я и сам чуть было не свалился с полки. Было похоже на то, что кто-то сорвал стоп-кран.

Шумная возня : крики, нецензурная брань, топот многих ног, мелькание милицейских кокард и погонов снова подняли меня. Поняв, что спать мне уже не придётся, я сел и попытался разобраться в том, что произошло. А произошло следующее.

Маугли бесследно пропал.

Но это было ещё полбеды. А главная беда, судя по крику и нецензурной брани, заключалась в том, что вместе с ним пропал новенький чемодан почтенного пассажира бухгалтерской наружности и сумка девушки с маникюром.

Ну, а заодно с чемоданом и сумкой, что самое удивительное, пропали перстни, кольца и золотое колье - весь дорогостоящий антиквариат, украшавший руки и шею цыганки-гадалки, той самой гадалки, которая так неосторожно осмелилась, по-видимому, предсказать судьбу Маугли, то есть тому, кто вырос в джунглях и в них же, судя по всему, опять вернулся.

********


10.  НАД  АНГАРОЙ

Друзья !

Вы полагаете, что если я, секретарь "Колбы" ( так называется клуб прозаиков и поэтов в посёлке Полярный. "Колба" - "А.Блок" наоборот ), если я, секретарь и рядовой её сочинитель, только и делаю, что пишу ядовитые пародии на писателей и поэтов, то вы ошибаетесь. Нет, я уже давно не пишу пародий. Мои пародии читаю я один, никому они больше не интересны, а писателей и поэтов с их нищенскими гонорарами и так нередко поколачивают их собственные жёны.

Думаю я теперь совсем о другом.

Например, вчера я был за сотни километров от Полярного. Я был на Ангаре !

Меня послали туда в командировку на три дня. Я встречался с геологами, жил в палаточном городке. Мы искали золото. Было много хлопот. Но всё, в конце концов, уладилось. И у меня остался свободным целый вечер перед отлётом.

Я взял компас, спички и ушёл далеко-далеко от палаток. Нашёл просторную поляну среди тайги прямо над Ангарой. Сел на поваленный бурей кедр и осмотрелся кругом.

Вы бывали на Ангаре ?

О, у меня не хватит красноречия, чтобы описать вам красоту природы и вида, который открылся передо мной !

Куда бы я ни бросал взгляд, я видел только одно - зелёное море ( как в песне ! )
И словно волны, застыли среди него покрытые густым лесом горы - до самого горизонта !

А между гор широкой, сверкающей полосой, как дамасский клинок рассекая их, пролегла Ангара.

Начинало смеркаться. Небо было чистым и необыкновенно прозрачным, каким оно бывает только на Севере в конце лета.

Солнце уже скрылось, но было ещё светло.
Я стал пристально всматриваться в небо, чтобы отыскать первую звезду и, наконец, нашёл её. Это, конечно, была она - красавица Венера !

Было по-вечернему прохладно. Ветер, дувший целый день, стих и запах тайги, к которому невозможно привыкнуть, как густой настой из хвои, трав, цветов, ягод, опьянил меня.

А вы когда-нибудь вдыхали, к примеру, запах багульника ? Наркотический, колдовской запах багульника ? Ведь от него с ума можно сойти ! И я сошёл. Так хорошо мне стало.

И мне показалось, что я не сочинитель-графоман и секретарь какой-то там "Колбы", а русский богатырь, герой, как Илья Муромец или Юрий Гагарин. И что я лечу высоко над землёй, переполненный счастьем этого полёта. И мне захотелось крикнуть ей, нашей прекрасной земле, слова признания в любви и чёрт знает что ещё мне захотелось совершить.

Например, осыпать людей драгоценными каменьями - рубинами, изумрудами, сапфирами, алмазами. Каждому - сколько он пожелает !
И ещё, в чём даже теперь мне стыдно признаться, мне захотелось, превратившись в прекрасного принца, поцеловать самую красивую девушку на свете.

Теперь, когда я пишу эти строки, вспоминая вчерашний вечер над Ангарой, всё это выглядит чрезвычайно сентиментально и глупо. И моя штопаная-перештопанная ушанка смеётся надо мной. Но вчера, над Ангарой, она была так серьёзна и молчалива.

Я встал с коленей и сел на кедр. Не помню, сколько я так сидел. Я был готов сидеть до самого утра. Спички со мной, они помогут разжечь костёр и я не замёрзну. Но самолёт на Якутск улетает рано, а значит, пора возвращаться. И я пошёл обратно.

P,S.

Уже летя в самолёте, я вспомнил один забавный эпизод, когда в первый день моей командировки, подойдя к Ангаре, я издалека заметил на берегу медведицу с медвежонком.
Медвежонок был маленький, тёмно-бурый, больше похожий на лохматого толстого щенка.

Мать привела его на водопой и он пил воду рядом с нею. Потом бегал по берегу, смешно шлёпая неуклюжими лапами по воде, а мать смотрела на него и, вероятно, думала - какое он ещё, в сущности, дитя.

Моё внезапное появление напугало их и они скрылись...

А золота в этих местах мы с геологами не обнаружили.

******


11. ОТЦЕПИВШИЙСЯ  ВАГОН

Этот прозаический этюд, автором которого является шофёр-поэт первого класса Серёжа Черепахин, был с небольшим перевесом голосов в его пользу признан лучшим на недавно проведённом в нашем литературном клубе "Колба" конкурсе небольших рассказов на тему "Счастье - двигатель прогресса". Его я и предоставляю вашему вниманию. Итак,

ОТЦЕПИВШИЙСЯ ВАГОН

Счастливого человека отыскать так же трудно, как павлина в Антарктиде.

Ах, друзья ! Да-да, именно к вам я обращаюсь в эти дни тягостно-удручающие для пессимиста, беспросветно-грустные для меланхолика, обыденно-серенькие для флегматика и счастливые для меня.

Почему счастливые ? Попробую объяснить.

Потому что душа моя, с которой я однажды родился на свет, если выразиться поэтически, чем-то похожа на летнюю дачу. Такую себе совсем небольшую, заброшенную в глубь России дачку, где на высоком берегу тихой речушки вроде Нерли или Клязьмы, обросшей зелёной бородой в виде осоки, камышей, кувшинок и лилий, стоит деревянный одноэтажный домик, домик-терем с резными наличниками. Заметив, что река не любит бриться, хозяин домика тоже бриться не спешит. Носит, словно Манилов, халат нараспашку и курит длинную турецкую трубку, набитую пахучим табаком-самосадом.

Все двери и окна в домике-тереме в подражание халату хозяина распахнуты настежь и потому по домику свободно гуляет летний ветер в обнимку с бабочками и стрекозами. Хозяин не спит до глубокой ночи. То читает весёлые юмористические рассказы при свете керосиновой лампы, облепленной ночными мотыльками, то сам от безделья сочиняет их. Ложиться спать только под утро и спит не в доме, а на сеновале, где подушкой ему служат детские сказки, а одеялом - юношеские мечты.

Проснувшись утром и восхитив на реке водомерок и жуков-плавунов своим великолепным баттерфляем, он после, как паук, долго качается в гамаке между раскидистой берёзой и вековым тополем и, запрокинув голову, слушает неторопливую считалку кукушки.

Легкомысленный человек, скажете вы, твой хозяин. Пожалуй, что так и потому умоляю вас : Поднимите мне веки, не вижу !

Не вижу улыбок на ваших лицах, как у пионера в тире, что долго-долго целился и наконец метким выстрелом попал в центр мишени - в пузо буржуя в чёрном фраке и высоком чёрном цилиндре.
Не слышу учащённого биения ваших сердец, как у влюблённого на первом свидании.
Не ощущаю лёгкости вашего дыхания, как у героини одноименного рассказа Бунина.

Куда, куда всё это подевалось, мои дорогие ? Что с вами случилось, какая беда, признайтесь откровенно ? Вы что, чисбургергами объелись ? Или вашу банковскую карточку заблокировали по причине неуплаты алиментов ? Или халтурщик-парикмахер вам чёлку слишком высоко остриг и вы теперь стали похожи на китайского мандарина ?

Зачем вы впустили в свою голову мрачные мысли, как склизкую, покрытую бородавками, чёрную болотную жабу ?

О, друзья ! Ещё раз прошу у вас прощения за то, что я счастлив.

Вы, конечно, возмутитесь таким речам с моей стороны, воскликнув :"Хватит ёрничать !" Вы сочтёте меня либо сумасшедшим, либо фанфароном, либо, что ещё страшнее, изменником Родины. Знаю, знаю ! Патриотический зуд нынче в моде. Всякого, кто не славит щи, патриоты готовы расстрелять горохом из Царь-пушки.

Успокойтесь ! Я не против щей. Но разве я виноват в том, что борщ люблю больше, чем щи, а чебуреки люблю не меньше, чем тульские пряники ?

А самое главное, разве я виноват в том, что, как родился с хорошим настроением, так до сих пор не удалось его испортить никому, даже тем, кто недоволен собой и женой, и заражён патриотической чесоткой ?

В душе моей лето, а на планете земля зима.

Вышел я прогуляться по планете. Иду. Ночь, жуть. Метель метёт напропалую, как в дупель пьяный дворник - кто же ещё может мести по ночам ? Снег под ногами потрескивает, как голос Шаляпина из патефона. Фонари на столбах качаются, как повешенные партизаны. А на душе светло. Светло, словно наступил в ней полдень погожего июльского дня. Светло и радостно и с этим ничего поделать я не могу.

Снятся мне только волшебные сны и, как Дед Мороз с подарками, приходят одни приятные воспоминания.

Помню, как мальчишкой приезжал я с родителями на один день за покупками в стольный град из нашей провинциальной глуши. Выходил из плацкартного вагона и обдавало меня с головы до ног счастьем такого невыразимого восторга, что мгновенно терял я рассудок и превращался весь в огромную губку, жадно всасывающую в себя, как вино из разбившегося сосуда, наркоз неповторимых впечатлений.

Всё, буквально всё меня приводило в восхищение !

Первый глоток вокзального озона, такой упоительный после духоты плацкартного купе и запах, напоминающий запах моря, вымытой ночным ливнем привокзальной площади.

Тысячи голубей на ней, нахально и безбоязненно толкущихся под ногами и внезапно с треском взмывающих у самого носа в воздух, так близко от лица, что кончики крыльев смахивали веснушки с моих щёк.

Яркие лучи восходящего солнца, пробивающиеся сквозь циклопические громады сталинского ампира.

Золотящиеся где-то в бесконечной дали, в лазоревом мареве утреннего смога шпили посохинских высоток - родных и двоюродных братьев Спасской башни.

Лестница-чудесница в метро, на которую сперва надо умело запрыгнуть. А потом - весь этот адский спуск в сияющую гирляндами огней преисподнюю сквозь горделивую анфиладу светильников, облачённых в кружева из бронзы, на такую глубину, что дух захватывало. И в конце спуска - ослепительное чудо из разноцветных витражей, фресок, мозаик, барельефов и скульптур, поминутно оглашаемое грохотом прибывающих на платформы и уходящих с них бело-голубых составов. И люди, люди, люди ! Тысячи неповторимых ликов, фигур, походок, костюмов, жестов, фраз...

Но вот, проваландав день по стольному граду, вдоволь насытившись чудесами, мы возвращаемся на поезде домой. Родители отправились в вагон-ресторан, задержались там и не заметили, как вагон с их сыном отцепился от поезда.

Да что там родители ! Этого не заметил никто на планете.

Поезд ушёл, а вагон, что был самым последним, остался один-одинёшенек стоять на рельсах посреди русских туманов, рек и озёр, полей и лесов.

Не долго думая, я вышел из вагона, осмотрелся кругом и по своему обыкновению оцепенел от счастья.

Необозримая земная ширь, покрытая густыми травами и цветами, раскинулась предо мной. А над головой опрокинулся ещё более необозримый, бездонный синий океан. Вечерело. Пахло сыростью трав и мёдом с цветущих лугов. Трещали кузнечики, гудели, пролетая, шмели.

Луг, на котором стоял вагон, весь был в сугробах из полевых ромашек. И когда я спрыгнул с подножки вагона, то сразу же утонул в этих сугробах сначала по колено, а потом и по пояс.

"Любит ? Не любит ?" - шепотом спрашивала меня каждая ромашка, а я, растерявшись, не знал, что им ответить.

Если отвечу, что любит, то они, ликуя, закружат в безумном хороводе и тогда я полностью, с головой, утону в снегу, а если скажу, что не любит, то от горя их лепестки опадут и покроют снегом кузнечиков. Кто же тогда будет петь мне свои чудесные арии ?

Вечернее небо постепенно меркло, как свет люстры в оперном театре перед первым актом "Волшебной флейты". В серебряной ладони облака, как свободный билетик на представление, лежал, сверкая, Сириус. Молодой месяц точил свой тонкий серп о Полярную звезду.

Говорят, если достать из кармана деньги и показать молодому месяцу, то денег станет очень много. Но в карманах моих ничего не было кроме маленькой записной книжки с золотой лирой на титульной странице, что в стольном граде мне в подарок купили родители.

Я достал книжку из кармана, раскрыл так, чтобы была видна лира, и показал месяцу.

Наверное, потому и стал поэтом.

***


12. К ВОПРОСУ, КАК ВОЗБУДИТЬ ЖЕНЩИНУ  ?

Случайно давеча посмотрел видео сюжет, представленный некоей Анной Л-вой, под интригующим названием "Как возбудить женщину ?" Анна с искренним чувством и неподдельным трепетом раскрыла мне эту страшную женскую тайну. Я выслушал её с большим вниманием и оставил свой комментарий. Хочу вам его представить без купюр. Вот он :

А стоит ли это делать, дорогая Анна ? Зачем женщин возбуждать ? Подвергать себя серьёзной опасности и ради чего ? Это всё равно что тыкать палкой в тигра, открыв при этом клетку, купить билет на поезд, идущий под откос, или лакомиться грибным супом, когда есть большая вероятность, что в него попала поганка. Разве в жизни мало такого, что приносит наслаждение без тяжёлых последствий для нас ?

Не приводить в состояние возбуждения женщин, следует, дорогая моя Аннушка, ( не к ночи будь сказано !), а как раз наоборот - женщин, пришедших в это состояние, нужно всячески успокаивать, охлаждать, как неразумное дитя, которому во что бы то ни стало непременно купи полюбившуюся в магазине игрушку.

Но если дело зашло далеко, и остудить женщину, клокочущую страстью, как Везувий перед извержением, ничем не удаётся, то от такой женщины надо всеми силами отбиваться, хотя отбиться, бывает очень непросто. Как это лучше сделать ? Поделюсь опытом моего лучшего друга ( но это, умоляю, пусть останется между нами ! ).

О нет, совсем не следует применять физическую силу и пускать в ход кулаки, говорит мой друг. Он, как и я, противник насилия. Порой достаточно использовать военную хитрость : сослаться, скажем, на нездоровье.

Мой друг просто жалобным голосом говорил женщинам, поставившим своей целью женить его на себе, что у него болит живот и что он, вообще, инвалид и показывал им свою ( можно чужую под видом своей ) медицинскую карту. Но и это зачастую не помогало, а вызывало противоположный эффект. Поэтому иногда нужно просто бежать. И мой друг не раз спасался бегством.

При этом, если вы мужественно приняли решение бежать от возбуждённой женщины, надо помнить одно главное правило : ни в коем случае не оборачивайтесь !

Вид возбуждённой женщины настолько ужасен, что если вы обернувшись, посмотрите на неё, то можете мгновенно оцепенеть, превратившись в соляной столб, чем она тут же воспользуется, догнав вас.

От описаний того, что вас ждёт, когда вы попадёте в её страстные объятия и она начнёт осыпать вас своими жгучими поцелуями и обволакивать ваше сознание наркозом французских духов, воздержусь, так как это рассказ не для слабонервных.

Древние мифы о Медузе Горгоне, у которой вместо волос на голове шевелились ядовитые змеи, - это и есть отголосок первобытного мужского страха перед возбуждённой женщиной.

Таким образом, друзья, бежим, не оборачиваясь и не сбавляя темпа, до тех пор, пока силы окончательно не покинут нас, и лишь только тогда, когда сил уже не останется совсем и другого выхода у нас не будет, можно пускать в ход огнестрельное оружие.

Повторюсь, мой лучший друг, рассказам которого я доверяю, нередко спасался бегством.

После такого его поступка представительницы "слабого пола", с которыми он был до этого в приятельских отношениях, становились его заклятыми врагами, даже переставали с ним здороваться при встрече и говорили о нём всем вокруг гадости и мстили, как могут мстить только оскорблённые женщины, но зато он был избавлен от ещё худшей напасти - потери душевного покоя и внутренней свободы, которой очень дорожил.

Поэтому вот вам его совет : посещайте почаще стадион, занимайтесь бегом, развивайте ноги ! В нужный момент это вас спасёт от ужаса, имя которому "возбуждённая женщина".

К слову сказать, женщины тоже не теряют времени даром. И если вы, придя на стадион, увидите там бегающих женщин, то пусть это вас не вводит в заблуждение.

Они это делают не для того, чтобы поправить здоровье или улучшить фигуру, как они нас уверяют. О, нет ! Они скрывают правду ! Они тоже тренируют ноги, чтобы при удобном случае, настигнуть убегающего от них мужчину и принудить его к ... я уже говорил к чему, повторяться не буду.

Да, такова ужасная правда. Но лучше знать правду, чем быть застигнутым врасплох.

Хорошее настроение, душевный покой, путешествия, прекрасная Природа, чашечка кофе, тёплая ванна, сочинение миниатюр на сайте Стихи.ру - это превыше всего ! В жизни столько прекрасного !

P.S.
Во избежание мести женщин после такого моего пассажа о них, хочу сказать в своё оправдание следующее : что лично я их очень и уважаю, и люблю ! Женщины - украшение человеческого общества ! Общество, состоящее из одних мужчин, по вкусу лишь импотентам и представителям секс меньшинств. Бог недаром создал женщину !

В числе женщин есть самые дорогие мне люди - мои коллеги по работе, дворничиха в нашем дворе, комендант общежития, в котором я живу, мой участковый врач, продавщица соседнего продуктового магазина, где я покупаю макароны и колбасу, те из женщин, на ком я искренне готов был жениться, если бы не испугался вида обручальных колец, кого я любил и по-прежнему люблю всей душой, и все те, кто в возбуждении, причинённом кем либо, не нуждается.

***


13. ТАРАКАН-АЛКОГОЛИК

Мы, люди, большие задаваки.

Мы возомнили себя царями Природы и даже позволяем себе свысока смотреть на тех жителей земли, кто не относится к людской породе, и особенно на тех, кто гораздо меньше нас по своим размерам. При этом мы забываем о том, что такие понятия, как величина, весьма относительны. И наша планета с какого-нибудь ближайшего к нам созвездия, ну, скажем с созвездия Альфа Центавра, вообще представляется соринкой, заметной лишь в самый мощный телескоп.

Говорить о том, как мы могущественны, велики, высоки, смешно ! Это мне косвенно напомнило известный эпизод с Наполеоном.

Один из маршалов, обратившись к Наполеону, имел дерзость упомянуть его небольшой рост, на что Наполеон, усмехнувшись, ответил : " Вы не выше меня, Вы просто длиннее, но это легко исправить !"

К чему я это говорю ? Поясню, описав забавный случай, не имевший, правда, большого влияния на мою судьбу, но кое-что прояснивший в моих мозгах.

Я работал архитектором в большом и важном проектном институте.

Я сидел за столом, на котором лежали архитектурные чертежи и стояла крышечка от флакона с казеиновой чёрной тушью, наполненная до краёв этой тушью.

Макая в тушь тонкое перо "Redis", я делал поправки в рабочих чертежах. Занятие довольно скучное и однообразное. Я был молодым специалистом и более серьёзную работу мне пока ещё не доверяли. Мои челюсти сводило от скуки и я постоянно зевал, тем более, что я плохо спал ночью, размышляя о достижениях современной архитектуры - об одном ошеломительном архитектурном проекте, задуманном в Дубае : небоскрёбе почти километровой высоты ! Я воображал, какими мурашками покажутся люди с высоты последнего этажа этого колоссального сооружения - новейшего слова науки, техники и архитектурной мысли.

Внезапно из горы чертежей, лежавших передо мной, выбежал таракан.

В проектных институтах их водится немало.
Прежде всего потому, что половину архитекторов ( так было, по крайней мере, в нашем институте ) составляют женщины, любящие попить кофе со всевозможными крендельками, круассанами и булочками.

Тараканы тоже были не прочь полакомиться крошками от этих "вкусняшек" и охотно селились рядом с любителями покушать, образуя свои тараканьи семьи и производя многочисленное потомство.

Итак, передо мной появился замечательный представитель этого неунывающего усатого племени. Он был при этом ещё и не совсем обычным, он был абсолютно белым, в отличие от своих собратьев, имеющих коричневатую окраску. Это был таракан-альбинос. Таких я иногда видел, но довольно редко.

Он подбежал к крышечке с тушью, ловко опёрся на край крышечки передними ножками и принялся пить тушь.

Мою скуку как ветром сдуло. Позабыв о чертежах и открыв от изумления рот, я стал наблюдать за этим забавным процессом.

Таракан припал к туши, как алкоголик - к стакану портвейна. И вот через несколько мгновений почернела его белая головка. Затем чернота стала опускаться ниже. Вот он уже стал чёрным наполовину.

Я смотрел на это, позабыв обо всём на свете, даже о небоскрёбе в Дубае, и не мог сдержать смеха.

Таракан чернел на глазах. Тушь наполняла его, как бокал наполняет вино под названием "Чёрный доктор", бывшее очень популярным в то время.

Наконец, он стал чёрным весь - от головы до кончика крылышек. Утолив свою жажду, он ловко спрыгнул с крышечки и побежал к жене и детям. Я смотрел на него со смехом. Мне показалось, что он немного потерял координацию движений, как пьяница, вышедший из пивной.

"Вот жена и задаст же ему трёпку !" - заливаясь смехом, подумал тогда я. И ещё я подумал, что мы, люди, по сути ничем не отличаемся от тараканов, да и вообще от всех других живых существ, вызывающих наше презрение своим маленьким ростом.

А сегодня, получив небольшой жизненный опыт, я бы добавил ещё и такие слова : Нет, всё же отличаемся !

Но разве что только тем, что весьма высоко мним о себе и порой в этих мечтах воспаряем на опасную для нашей жизни высоту, как лифт, который по замыслу фантаста-архитектора вскоре поднимет респектабельную публику на последний этаж небоскрёба километровой высоты в Дубае.

О будущей судьбе башен-близнецов в Нью-Йорке в ту пору буйного расцвета моих архитектурных фантазий я ещё знать не мог.

P.S.

Хочу внести разъяснение для тех, кто выразит сомнение в подлинности этой истории.

История эта не выдумка. Тараканы не употребляют в пищу спиртовую тушь, но казеиновую - с большим удовольствием. Линии на чертежах, выполненные этой тушью, когда я брал эти чертежи из архива, часто были поблекшими. Тараканы, облюбовавшие архив в качестве своего жилища, объедали высохшую казеиновую тушь. Я долго не мог понять, почему чертежи, выполненные относительно недавно, выглядели так, словно их выполнили давным-давно, пока не увидел своими глазами, то, что описал выше.

******


14.  ШАРЫ В ВАГОНЕ

Шли лихие девяностые.

Великая, могучая, дотоле казавшаяся несокрушимой страна рухнула, как подтаявший снеговик, и рассыпалась на куски. На её обломках тут же образовалась целая куча независимых государств. Независимыми они, конечно, не были, просто так себя называли, чтобы морочить голову народу, очумевшему от свалившихся на него невероятных событий. А морочить голову было ради чего.

Повсюду, в каждом таком образовавшемся квазигосударстве, шёл невиданный и неслыханный по своим историческим масштабам грабёж, так же в целях одурачивания названный непонятным иностранным словечком "приватизация".

У каждого независимого отныне папуаса, называвшегося ещё вчера советским гражданином, на его же глазах ему же опустошали карманы, снимали всё, что было на нём хоть мало-мальски ценного, вплоть до набедренной повязки, и при этом, когда папуас заявлял справедливый протест, крича обычное для папуасов в таких случаях слово "караул !", с возмущением говорили : "Чего попусту орёшь, дурак ? Идёт приватизация !"

То есть грабили нагло и подчистую, оставляя папуасов без последнего гроша, а нередко и без хижины, одиноко стоять посреди своего независимого государства с вытаращенными от изумления глазами.

Салтыков-Щедрин очень детально описал этот феномен русской жизни более ста лет тому назад в своей книжке "История одного города".

Те из папуасов, кто был на самой верхушке власти, грабили со смаком, отхватывая в личную собственность всё, что произвёл непосильным трудом рядовой папуас, когда ещё именовался советским гражданином. Фабрики и заводы, золотоносные промыслы и морские порты, тысячи гектаров леса и  целые жилые кварталы в городах уходили с молотка на Великом Аукционе Расхищения и приобретали, наконец, статус "частной собственности" взамен расплывчатого дотоле определения " собственность народная".

И это было хорошо, потому что собственная жена всегда более горячо любима и оберегаема, чем чужая.

Те же из папуасов, кто находился ниже и возможности на Великий Аукцион попасть не имел, грабили по мелочам. Появились и расплодились, как комары в сырую погоду, прорицатели и предсказатели, выросли, как грибы после дождя, липовые адвокатские конторы, врачебные учреждения, так называемые банки, финансовые пирамиды и прочие шулерские изобретения предприимчивых папуасов, не желавших мириться с невозможностью отхватить себе что-нибудь посущественнее, чем кожаная обивка на сиденьях в электричках или чугунный диск канализационного люка.

В самом низу грабительской иерархии находились так называемые напёрсточники.

Напёрсточники заполонили тогда всё огромное пространство издающей последние стоны и вздохи великой страны. Их можно было встретить везде - в Москве, в Казани, в Киеве, в Риге, в Сочи, в Пятигорске, в Бресте, во Владивостоке, в Кологриве и в самом захолустном уголке, которому на Руси за всю её многовековую историю ещё даже не придумали названия. Эти ребята из обыкновенной дворовой шпаны изобрели пусть и не слишком доходный, но верный, а главное очень быстрый способ грабежа.

При помощи простого фокуса, заключавшегося в ловкости рук, они предлагали проходящим мимо по улице зевакам угадать в каком из трёх напёрстков находится шарик. Шарик ловкач клал прямо на глазах у зевак в один из этих напёрстков, а затем начинал перемещать напёрстки по доске или прямо по асфальту. Разумеется, что прилежный зритель, не выпускавший из внимания тот напёрсток, в который был положен шарик, без труда на него в конце всех перемещений указывал, но шарика там к его удивлению не оказывалось и он извлекался манипулятором из другого напёрстка. Этот промах обычно стоил незадачливому игроку всех денег, которые на тот момент были в его кошельке, а женщинам в дополнение к деньгам - обручальных колец и серёг. Весьма лаконично по этому поводу выразился великий русский писатель Лев Толстой : "Всё гениальное просто !"

Если отбросить словесную шелуху официальной пропаганды, напёрсточниками были в ту пору все воришки в этих квазигосударствах от самого верха донизу - от новоиспечённых президентов и министров, от бизнесменов и банкиров до самых последних площадных торговок, и разница между ними заключалась лишь в количестве украденного.

Этот непрерывный, каждодневный, увлекательный, фантастический в своих космических размерах процесс грабежа настолько вскружил голову всем в недавнем прошлом строителям коммунизма, а ныне свободным папуасам, что они стали в оправдание себе придумывать ему шутливые названия. Например, придумали такое краткое и сочное словцо, вошедшее прочно в разговорный обиход, как "дерибан". А когда товарищи тех, кто потеряв стыд, шнырял глазами вокруг в поисках всего, что плохо лежит, напоминали им о комсомольской клятве, данной в юности, в ответ раздавалась самая ходовая в те дни мантра, которая оправдывала любую низость : "Бабки делать надо !"

Этих же самых "напоминателей" о стыде и юношеской комсомольской клятве стали именовать в папуасской народной среде тоже очень коротким и сочным словцом "лохи". И поделом. Ибо если в кабине лифта каким-то дураком прикручен к его стенкам целый склад алюминия, а у тебя в руках есть отвёртка, то будет последним лохом тот, кто пройдёт мимо этого склада без внимания, предоставив счастливую возможность открутить алюминиевый металлолом другому.

Особенно увлекательная жизнь кипела в те незапамятные времена на площадях и улицах городов и посёлков. Наблюдалось метание и брожение, похожее на метание и брожение очнувшихся от зимней спячки лесных жителей.

Полусонные, добродушные выражения на лицах человеко-барсуков, человеко-енотов, человеко-мышей после сладкого сна сменились выражением озверения и дикой ярости.

И тем сильнее эта ярость и озверение усиливались, чем сильнее голод сводил челюсти и при этом - чем обильнее звучали отовсюду со стороны хозяев лесных чащоб - волков и лис - льстивые заверения, что процесс улучшения лесной жизни (называемый модным словечком "демократизация")  набрал необратимый ход, что все неудобства ( грабёж приравнивался к неудобству ) временны. Медведи-премьер министры рвали шерсть на своей груди, обещая всех зверей накормить, напоить и осыпать ливнем материального  благополучия не далее как завтра.

Трибуны в парламентах ( так стали назваться высшие законодательные органы в лесных чащобах ) буквально захватывались приступом, чтобы возблагодарить небеса за счастье озарившей лесное небо свободы. Однако не только благодарственные молитвы, но и, как следствие, проклятия в адрес ужасного несвободного прошлого неслись с этих трибун в раскалившиеся от всех клятв, молитв, обещаний, благодарений и проклятий микрофоны. Захватить микрофон в свои лапы стало главной целью каждого парламентского волка и медведя. На ходу благодаря и проклиная, они буквально вырывали микрофон друг у друга. Обильный пот капал с их лбов после такой схватки. И, как шаманское заклинанье, звучал от них с трибун многообещающий рык : "Завтра ! Завтра ! Завтра !"

Но счастливое "завтра" всё никак почему-то не наступало и на лицах окончательно очнувшихся от спячки зверей выражение ярости и агрессии, а у самых наивных - выражение глупости и восторга, сменилось выражением уныния, перешедшее в конце концов в выражение бесконечной тупости, апатии и  отчаяния.

Оказались в самой гуще лесного брожения и поэты. Они, захлёбываясь от вдохновения, восхищённо ( или возмущенно ) наперебой жгли глаголом сердца ( в надежде на гонорар ) со страниц газет и журналов. Я неописуемое изумление от увиденного выразил в бескорыстных поэтических строках, посвящённых генеральному демократу великой страны, у которого на полу-лысом черепе уютно располагалось родимое пятно в виде огромной кляксы, отдалённо напоминавшей географическую карту Северной Америки. Излив в свои строки весь яд, который у меня к тому моменту накопился на моём грешном языке, я довольно саркастически обронил следующее :

Коль просто на трусах пятно,
То это ясно, что г..вно,
А ежели пятно на лбу -
Страна вся вылетит в трубу.

Поэтический сарказм мой, разумеется, остался никем не замеченным - ни демократом с пятном на лбу, ни страной. Но даже если бы его и заметили, то что бы это изменило ? Страна летела в трубу, а вместе с ней доводилось вверх тормашками лететь и мне.

В один из таких дней в середине этих самых пресловутых "лихих девяностых" я стоял в толпе папуасского народа на платформе железнодорожного вокзала, дожидаясь электрички. Сознание того, что я и сам по виду, да и по сути, тоже точно такой же папуас, как и все вокруг меня стоящие, нисколько не угнетало меня. Короткий и очень морозный зимний день стремительно, в отличие от ожидаемого поезда, катился в ночь. Было ветрено и неуютно. Мои соплеменники, поёживаясь,  теснились у края платформы, выбирая место таким образом, чтобы поближе, а лучше первыми, оказаться у дверей вагона, когда поезд подойдёт.

Поезд опаздывал, нарушая все графики, и заледеневшие от мороза рты недовольно роптали. Один из ртов вслух проворчал популярную в те дни частушку : "Когда были коммунисты, было что попить, поисты, а как стали демократы, то нема чем и поср..ты!" Шубы, куртки, фуфайки рядом с этим бунтарским ртом, выражая в поддержку бунтарю свой одобрение, зашевелились.

Наконец, вдали вспыхнул жёлтый огонёк. Показался поезд.

Выдержав несколько раундов короткого борцовского поединка, я прошёл в вагон и сел на лавку. Вокруг расселись и другие борцы. Поезд тронулся.

Увы, вагон, в который я сел, оказался неотапливаемым. Дикий холод закованного в мороз металла, из которого был сделан этот вагон, заставил меня уже через минуту дрожать всем телом. Особенно мёрзли мои ноги. Они основательно замёрзли ещё на платформе, так как были обуты не в валенки, более всего подходящие для такого мороза, а в  туфли, да к тому же ещё не кожаные, а дерматиновые. Голод не тётка, а холод - тем более. Моя смекалка выручила меня. На руках моих были отличные, очень тёплые мамины вязаные варежки. Я снял их и незаметно для всех, сбросив туфли, натянул на заледеневшие стопы ног. И ногам стало теплее. Ногам, но не душе.

Я смотрел на лица и новая волна холода, уже привычного к тому моменту, накатывала на меня. Невозможно было назвать лицами эти унылые маски. Маски, наподобие тех, которые надевают, собравшись на маскарад, чтобы рассмешить, потешить или напугать.

Старуха, сидевшая напротив, наводила мистический страх. О, как она была отвратительна ! У меня не хватит таланта, чтобы описать её, но я всё же попробую это сделать.

Она сидела, грузно откинувшись на спинку сиденья. Её наглые, остекленевшие, недобрые глаза, уставившиеся на меня, её растопыренные локти, вечно готовые к беспощадному бою за жизненное пространство на городском рынке, её пухлые губы, губы объевшейся пиявками жабы, всё её огромное, бесформенное тело делали её похожей на кикимору из фильмов Александра Роу. Глянув на неё один раз, я сразу же в целях безопасности отвёл взгляд.

Её сосед слева был не намного краше - вертлявый человечек, угодливый и болтливый. Это был как бы оживший образ незабвенного Свирида Петровича Голохвастова. Он так же, как и его литературный прототип, непрерывно сыпал пустыми и звонкими словечками, всеми силами стараясь обратить на себя внимание, мелко, по мышиному хихикал, не придавая никакого значения тому, что уже всем порядком надоел.

Сосед  справа был вылитый неандерталец с картинки школьного учебника биологии. Для окончательного сходства ему не хватало только ожерелья из волчьих клыков и каменного топора. Школьную биологию я когда-то усвоил неплохо и потому, поневоле столкнувшись лицом к лицу с его физиономией, я больше на него не смотрел.

Сидевший у окна тип тоже не согрел моего взгляда. Это был классический миргородский обыватель. Тупой и равнодушный ко всему, кроме своего сытого желудка. Развернув замусоленную газету, он извлёк из неё кусок сала и без хлеба, заедая сало одним  огурцом, принялся за ужин.

И куда бы я не направлял свой взгляд, картина была одна и та же.

Потеряв надежду отыскать среди всех этих ужасных масок хотя бы одно человеческое лицо, я перевёл свой взгляд на окно вагона, но окно было черней, чем квадрат Малевича. За окном стояла глухая январская ночь, сквозь которую, грохоча и раскачиваясь, летел наш обледеневший вагон.

Внезапно к моей голове прикоснулся какой-то невесомый предмет. Я поднял глаза и увидел  перед собой яркий розовый воздушный шар. С недоумением я огляделся, чтобы понять откуда он свалился на меня. И тут мой взгляд попал на маленькую девочку лет семи.

Я кто-то сразу не приметил её в толпе, заполнившей вагон. Девочка сидела сбоку от меня в противоположном ряду рядом с мамой. На её коленях и рядом с ней лежали груды разноцветных воздушных шаров, которые она надувала. Мама завязывала шары ниткой и готовые шары девочка отчаянным ударом руки отправляла в пространство вагона.

Я тоже шлёпнул по шару, долетевшему до меня, рукой и шар полетел по направлению к девочке, но, не достигнув цели, упал на чей-то затылок. Мужичок, чей затылок потревожил шар, так же, как и я, ударил по нему рукой и шар отправился в путешествие по вагону.

Девочка, громко смеясь своей затее, била по шарам обеими руками и шары разлетались в разные стороны. Вагон до этой поры похожий на сонное царство стал оживляться. Шары летали, падали на головы, на плечи, на затылки и все, на кого они сыпались, стали  бить по ним руками, стараясь вернуть шары обратно девочке, но та упрямо отправляла их снова от себя в глубину вагона.

Я смотрел и не узнавал описанных мною ужасных героев. Маски, до этого момента, казалось, намертво приставшие к ним, вдруг, словно по мановению волшебной палочки, исчезли, а под масками, к моему  удивлению, появились человеческие лица.

Особенно поразила меня перемена произошедшая в ужасной жабе-старухе напротив.

Старуха ударила рукой по одному из шаров и словно чьи-то колдовские чары спали с неё. Перед о мной сидела уже не отвратительная болотная кикимора, а весёлая, живая, озорная девчонка. Та самая, которая с утра до вечера готова со скакалкой прыгать во дворе среди подруг или болтать ногой, сидя за школьной партой и шелестя фантиком конфеты. Эта озорная девчонка, неотразимо улыбнувшись, ловко подбросила шар и тот взмыл в воздух.

Я смотрел на старуху, не веря собственным глазам и не в состоянии оторвать от неё глаз, настолько привлекательной оказалась девчонка, так умело до сей поры замурованная в ней. Это было просто невероятно !

Не узнать было и других моих соседей.

Миргородский мещанин, одной рукой держа кусок сала, второй с неожиданным для самого себя задором отбивался от налетающих  шаров. Со сноровкой заядлого волейболиста он лупил их свободной от сала рукой. Наконец, догадавшись, что сало ему мешает, он сунул его в сумку.

Шары летали и летали по вагону среди машущих рук, и число их всё увеличивалось. Жёлтые, синие, лиловые, красные, зелёные, голубые - они мне напоминали радугу, которая каким-то чудом попала в вагон. И окна вагона - так мне тоже на миг почудилось - ярко осветило солнце.

В вагоне стало весело и шумно. В руках у Голохвастова шар с треском лопнул и Голохвастов рассмеялся. Но смех его был другой, совсем не такой, каким он смеялся несколькими минутами раньше, раздражая меня. Этот смех, открытый и естественный, исходящий от души, от сердца, был очень похож на смех человека, а не мыши.

Даже неандерталец, покинув каменный век, вдруг неожиданно для самого себя оказался в позднем периоде кайнозоя. В его глазах появились искорки, похожие на проблески мысли, и, улыбнувшись долетевшему до него шару, он вдруг, в одну минуту, проделал весь колоссальный эволюционный путь от обезьяны к человеку.

А шары всё летали. И люди перебрасывали их друг другу, не давая шарам упасть. Девочка счастливо смеялась. Вместе с ней, заражённые её смехом, смеялись взрослые, смеялся и я. Смеялся так, как не смеялся уже давно - не замечая своего смеха и не стыдясь его.

А поезд мчал, грохоча и покачиваясь, сквозь ночь, сквозь поля и леса. И вместе с ним летело время, которого я не замечал. Когда поезд остановился и я услышал название своей станции, то был ошарашен этим. Ведь в начале пути мне предстояла долгая шестичасовая поездка, а показалось, что не прошло и часа.

"Стоянка поезда две минуты !" - объявил проводник. Люди стали торопливо выходить и вместе с ними, совершенно позабыв, что у меня на ногах не туфли, а мамины варежки, побежал к выходу и я.

***


15. ЗАВЕЩАНИЕ  ПРОЗАИКАМ  И  ПОЭТАМ

( из архива моего так рано ушедшего в монастырь друга )

Вчера вечером, когда как всегда в отличном настроении после чтения прозаических миниатюр на сайте Литератор сидел у остывающего самовара, случайно глянул на своё отражение в самоваре и немножко испугался. Песня "Каким ты был, таким ты и остался", увы,
не обо мне !

Сколько новых ( и глубоких, как афоризмы Виктора Черномырдина ) складок пролегло на моём челе ! Челе и так искалеченном морозами и ветрами тундры. Раньше такого не было. Да, тундра.ру - это не шутка !

Помимо моей основной работы - добывать золото на нашем прииске в Полярном - у меня есть немало увлечений. Развожу аквариумных рыбок, пишу прозу и стихи. С каким-то из этих увлечений, очевидно, настала пора расстаться. С каким ? Думаю - с сочинительством. Хочешь - не хочешь, а я должен убедить себя встать и, сняв ушанку, почтить минутой молчания своё литературное творчество. И пусть это был, не скрою, сплошной плагиат, мне всё-таки грустно.

С одна тысяча девятьсот не помню какого года, т.е. практически с момента моего появления на свет, я неистово сочинял стихи и поэмы, повести и романы, писал, без стыда и совести крадя сюжеты у прозаиков и поэтов, и прямо чужие стихи и рассказы выдавая за свои.

Был случай, когда, потеряв меру своей наглости, чуть ли не всего Шекспира издал под своим именем, получив за то немалую выручку, которую всю ( подражая Юрию Деточкину ) перечислил на благотворительность, даже не сохранив квитанций по перечислению. Так, например, труба нашей котельной и рыболовецкий траулер "Соловьёв-Седой " были полностью отремонтированы на эти деньги.

И вот за упрямое следование этой пагубной привычке сочинительства заслужив право быть высеченным на Красной площади розгами из любимой мною карельской берёзы ( предварительно вымоченными в бочке с огуречным рассолом ), я так и не дождался порки к моему величайшему огорчению.

Жаль ! Ведь порка - самая оздоровительная процедура для прозаика и поэта. И все мои рассказы и стихи, оставшись без порки, как без живительных соков, увяли и засохли.

Итак, пора подвести итоги. Что, в конечном счёте, дали мне проза и поэзия, которым пожертвовал лучшие годы своей жизни ?

Они, как выразился великий мыслитель Артур Шопенгауэр, ничего мне не дали, но многое сохранили.

И прежде всего они сохранили мне свободу. Ведь если бы я не писал рассказов и стихов, то непременно женился в четвёртый раз, ибо сам процесс бракосочетания ( кроме процедуры надевания колец ) как-то : поездка по мемориальным местам города с возложением цветов ко всем без различий памятникам, новый костюм и галстук, принятие подарков и искренних поздравлений, обильное застолье и первая брачная ночь с молодой женой - все эти маленькие радости жизни всегда составляли для меня неизъяснимую прелесть.

И кто, спрашивается, виноват в том, что всё, что следует за этим, превращает жизнь человека, и в особенности человека с нежной душой, коим является прозаик или поэт, в сплошной кошмар. Ибо слушать день за днём, что у соседа за стеной есть и дача, и машина, и кардиостимулятор новейшей системы - а у меня только одни несбывшиеся мечты - слушать такие речи не только очень скучно, но и очень вредно.

Только благодаря сочинительству я женился всего три раза ( не считая гражданских браков и того случая, когда я бежал прямо из-под венца, испугавшись одного только вида обручальных колец. ) С прозой и поэзией, как с тяжелейшей ношей, меня на большее не хватило.

И потому всем прозаикам и поэтам, как своё завещание, оставляю напутствие : ПИШИТЕ !

Пишите никогда не делая перерыва ! Ужинаете вы или спите, идёте ли в магазин за кефиром или в аптеку за присыпкой от цыпок - ПИШИТЕ !

Пишите в телеге, как Лермонтов, в тюремном вагоне, как Чернышевский. ! - ПИШИТЕ !

Пишите когда сержант ГАИ составляет вам протокол или контролёр в трамвае требует от вас билет, которого у вас нет - ПИШИТЕ !

Пишите, даже если у вас вывалилась грыжа, звенит в ушах, сосёт под ложечкой, сушит во рту - ПИШИТЕ !

Пишите при запоре, геморрое, атеросклерозе, в полном беспамятстве - ПИШИТЕ !

Пишите, когда вас поразит молния или переедет каток, которым закатывают асфальт. Найдите в себе мужество встать, прийти домой и достать чистый лист бумаги - ПИШИТЕ !

Пишите, когда вы сидите в общественном парижском туалете и, восхищённые красотой Монмартра, никак не можете опорожниться - ПИШИТЕ !

Пишите, когда Басков, в очередной раз заведя свою "Шарманку", так при этом разинет рот, что вы увидите содержимое его желудка - ПИШИТЕ !

Пишите, когда, сняв с вас набедренную повязку, вас будут пороть, осуществляя тайную мечту любого истинного поэта - ПИШИТЕ !

Пишите, даже если вам доведётся взбираться на вершину Эвереста. Там, на вершине ( коль вас не разорвёт гималайский медведь и не снимут непальские пожарные ) достаньте перо, фломастер, губную помаду или просто кусок печной сажи и испишите всю вершину прозаическими миниатюрами и верлибрами - своими или чужими под своим именем. Испишите эту белоснежную вершину так, чтобы на ней не осталось живого места, чтобы она стала чёрной как папуас, как труба над котельной, как мои сапоги, когда я под утро возвращаюсь из литературного клуба, утопая в трясине наших дорог - ПИШИТЕ !

И наконец, коснусь сокровенного :

Даже если вы проводите "медовый месяц" с горячо вами любимой супругой - ПИШИТЕ !

Пишите тайком от неё прямо в брачной постели, в самые сладкие минуты, о коих даже не принято говорить вслух. Одной рукой нежно обнимайте супругу и трепетно ласкайте, а другой мужественно и твёрдо ( спрятав её - т.е. руку - под одеяло или подушку ) ПИШИТЕ !!!

Поверьте, так поступали все великие : Шиллер и Гёте, Шекспир и Данте, Уинстон Черчилль и Виктор Черномырдин, Курочкин и Бонч-Бруевич. Так поступал даже Новиков-Прибой, иначе бы он не стал Прибоем.

Так поступали все великие абсолютно, независимо от национальности, вероисповедания, цвета кожи и температуры тела. Так поступал когда-то и я, хотя, разумеется, никогда не дерзал причислять себя всерьёз к ряду столь блестящих имён.

***


16.  МАТ В ДВА ХОДА

Более злобного, наглого, коварного, мстительного негодяя, чем этот тип, и при этом хитрого притворщика, способного, прикинувшись овечкой, разжалобить и одурачить любого, я не встречал ни в своей жизни, ни в литературе, ни в мировой истории, которую неплохо изучил по долгу своей профессии. Даже Достоевский не смог придумать образ более омерзительный. Фёдор Павлович Карамазов и Свидригайлов - ангелы в сравнении с тем, о ком я хочу вам рассказать, друзья, в этой небольшой повести.
 
Если вы когда-нибудь на своих житейских путях сталкивались с психопатом, то вам будет легче представить героя моего рассказа - то есть существо, внешне ничем не отличающееся от человека, но по своей нравственной сути таковым не являющееся. Ну а если вам подвернулся "счастливый" случай столкнуться с личностью, что совмещает в себе черты не только психопата, но параноика и эпилептика, то тогда мне не придётся тратить слишком много слов, чтобы психологический портрет, некогда поразивший меня, был обрисован максимально точно.

Я не хочу называть моего героя по имени, так как живы те, кто его знал, кто был им так или иначе задет, оскорблён, унижен, оболган, чью судьбу он разрушил, чью душу облил грязью, кого затравил до такой степени, что свидетели этой травли до сих пор не могут прийти в себя.

При всём при том, что в душе этого существа невозможно было найти ни одного светлого пятнышка, внешне он имел, особенно в молодости, как это принято выражаться, интеллигентную внешность, был довольно привлекателен и нравился женщинам. В этом нет ничего удивительного. Самые отъявленные маньяки-убийцы нередко внешне были настолько привлекательны и в манере поведения обворожительно обходительны, что после того, как были схвачены и осуждены, даже охранники, их охранявшие в тюрьме, никак не могли взять в толк - за что же попал за решётку с пожизненным сроком такой обаятельный и добрейший человек ?

Очаровать при первой встрече мой герой мог кого угодно за исключением очень опытного психолога. Особенно падки были, повторюсь, на его неотразимое обаяние женщины.

Некоторые женщины от него были просто без ума. Он очаровывал молодых дур буквально с первых слов. Даже немолодые и уже изрядно умудрённые жизнью матроны охотно клевали на его "наживку", так как при встрече с женщиной какой-то особенный пыл, точнее сказать огонь - скорее всего геенский - яростно вспыхивал в нём.

При встрече с женщиной - не имеет значения молодой или не очень, красавицей или просто не уродкой - он рассыпался в комплиментах самых искренних. При этом он поражал уши милых дам своей великолепной эрудицией в виду того, что являлся заядлым книгочеем и имел в своём доме огромную библиотеку. При общении с женщинами он неотразимо улыбался, глядя им, как удав кролику, в глаза. И милые дамы буквально через несколько минут теряли голову и улыбались в ответ. Это значило, что они уже попали в его капкан и капкан захлопнулся.

Перед приятелями сей без преувеличения опытнейший и коварнейший Дон-Жуан любил похвастаться победами над слабым полом, тем, как легко он сводит женщин с ума, как они готовы повиноваться ему и оказать любую услугу, какую он ни пожелает, и в его хвастливых словах не было при этом ни капли преувеличения.

Семьи у него не было. Точнее, он был некогда женат, соблазнив без особого труда одну прелестную и наивную девушку. От их союза буквально через девять месяцев после свадьбы родился сын, оказавшийся, как это показало время, не вполне психически нормальным.

Жену свою этот изверг измучил и затравил так, что она через несколько лет совместной с ним жизни надолго попала в психиатрическую клинику и дальнейшая судьба её никому не известна. Говорят, её забрали из клиники родители и увезли на родину куда-то за Урал.

Казалось, что кроме дара хитрости, коварства, бешеной злобы, ледяной жестокости и адского самолюбия, полученного им, вероятно, от самого хозяина преисподней, никаких иных талантов у него не было и быть не могло, так как этот сатанинский дар поглощал его целиком - всю его душу, если она у него была, в чём я сомневаюсь. Однако это было не так. Был у него ещё один дар или талант, который он развил и с успехом им пользовался. Он был превосходным шахматистом.

Половину его обширной библиотеки занимали книги о шахматах.

Во дворе дома, где обитал этот монстр, стоял длинный стол. И за ним всё лето до глубокой осени каждый день с самого утра до позднего вечера друг напротив друга сидели лучшие шахматисты города, чтобы вести упорные и яростные бои на шахматной доске. Популярным был в городе и ежегодный шахматный турнир, выявлявший лучшего шахматиста.

И во дворе - в стихийно образовавшемся шахматном клубе, и на городском чемпионате  герою нашей повести не было равных среди шахматистов. Он был безусловно лучшим шахматистом не только города, но и в областных соревнованиях, как правило, одерживал верх. Мастерство его игры равнялось уровню большого мастера, то есть гроссмейстера. Возможно, он стал бы и чемпионом мира, если бы поставил перед собой такую цель. Одно обстоятельство сильно мешало ему достичь больших шахматных высот - его злобная агрессия.

Игру он воспринимал как схватку не на жизнь, а на смерть. Едва он садился за шахматную доску, как лицо его бледнело и ужасная гримаса искажала его. Зубы сжимались до скрежета. Пальцы, которыми он брал фигуры, дрожали, как листья осины на ветру. При этом всевозможные пакостные слова то и дело слетали с его губ.

Имели место несколько случаев, когда сильным соперникам чудом удалось победить его. О, лучше бы они не делали этого ! Человек, одолевший его в шахматной схватке, становился немедленно его смертельным врагом до конца дней. И месть была жестокой. Она заключалась не только во взглядах, исполненных лютой ненависти, но и в постоянных оскорблениях, от которых не было противоядия. Самые ужасные проклятия, которые могло изобрести остервенелое воображение разъярённого вампира, что не смог утолить свой голод и напиться жертвенной крови, изливались, как нескончаемый поток помоев, из его пасти. Звонкие пощёчины, которые он не раз получал от людей, им оскорбляемых, лишь усугубляли ярость этого беса в человеческом обличии. А способов, как отомстить, от простых до самых наиподлейших у него было множество, так как даже минимального понятия о морали он не имел от самого своего появления на свет божий.

Те, кто хорошо его знал, никогда не садились с ним за шахматную доску. Но находилось всегда немало новичков, шахматистов с ним незнакомых. И в таких случаях окружающие, кто с негодованием, кто с наслаждением, получали возможность наблюдать незабываемую сцену утончённого и наглого издевательства беса над человеком.

Обучил он и своего психически ненормального сына игре в шахматы, однако выше первого разряда тот играть так и не научился и был обычно только безмолвным наблюдателем за игрой отца, не выражавшим при этом никаких эмоций даже в тех случаях, когда отец оскорблениями доводил своего соперника до состояния близкого к инфаркту или инсульту.

Молва об этом шахматном монстре гуляла по городу. Однако женщины, существа далёкие от шахмат, по-прежнему попадались на удочку его комплиментов и неотразимого артистического обаяния и поклонниц в их среде у него было немало, хоть отбавляй, чем он, как я сказал выше, с наслаждением пользовался, наставляя головам некоторых мужей довольно ветвистые рога.

Всё это я вам рассказываю, друзья, чтобы подвести вас к кульминации моей повести об этом существе.

Как известно, любая ситуация, любое явление в этой жизни имеют начало и конец. Вот и душа нашего псевдогероя после земного странствия отправилась в странствие небесное. Однажды полоумный сын его, выйдя во двор, спокойно и даже, как всем показалось, равнодушно, сообщил весть о кончине своего родителя.

В дом, где стоял гроб с покойным, пришли, это понятно, исключительно одни женщины. Не знаю, что подвигло меня, возможно любопытство, но и я оказался в их числе.

Дом был изрядно добротен. Дубовые двери, тяжёлые, тёмно-пурпурные шторы на окнах,  дорогая мебель из красного дерева - вся эта обстановка больше подходящая для старинного замка вместе с удивлением навевала на душу вошедшего, да ещё в этой ситуации, невыразимую тоску.

Гроб возвышался на зелёном сукне великолепного бильярдного стола посреди комнаты. И первое, что мне бросилось в глаза - стоящая рядом с гробом шахматная доска с расставленными на ней в беспорядке, как во время неоконченной партии, шахматными фигурами. Около доски стояли песочные часы.

Итак, женщины и я вместе с ними молча со скорбными лицами окружили бильярдный стол с гробом и шахматной доской. Недоумок-сын покойного находился за нашими спинами у двери. Утолив своё любопытство, я уже собирался было уйти, но не смог этого сделать. Дубовая дверь, через которую я вошёл, оказалась запертой. Я с силой подёргал медную дверную ручку и убедился в том, что открыть дверь не смогу.

Я оглянулся на недоумка и заметил, как тот прятал что-то в карман. Вероятно - в полумраке я не смог разобрать - это был ключ от дверного замка.

Несколько женщин, как и я, попытавшихся выйти, тоже остановились перед запертой дверью в состоянии замешательства.

Что всё это могло означать ? Я хотел было задать такой вопрос недоумку, и уже повернулся к нему, но это время раздался истошный женский крик. Я обернулся и то, что я увидел, ужаснуло меня до такой степени, что я оцепенел.

Покойник сидел в гробе с раскрытыми глазами. Ехидная улыбка кривила его губы, взгляд был мутен и отливал каким-то зловещим блеском.

Все отпрянули от стола. Несколько женщин упали на пол в обмороке. В наступившей после крика ужаса тишине я обострившимся слухом вдруг отчётливо услышал учащённый стук десятка перепуганных женских сердец, что заглушил стук моего сердца.

Через минуту, показавшейся всем вечностью, сидящий в гробе с ледяным спокойствием, тщательно выговаривая каждое слово, сказал :"Вы сможете выйти на свободу, но при одном условии. Если вы решите задачу на шахматной доске : "Мат в два хода" Это моя лучшая задача. Я отвожу вам на её решение десять минут. Если вы не решите её, все вы умрёте, как втайне того желали мне, придя сюда."

После этих слов сидящий в гробе перевернул песочные часы и песок посыпался. Сын воскресшего облил из непонятно откуда появившейся у него в руках канистры ковёр и шторы какой-то жидкостью, имевшей запах бензина. Раздался щелчок и в руке у него вспыхнула зажигалка. Я содрогнулся от мысли, какой конец уготовали всем нам два этих беса. Стоит только обронить зажигалку на ковёр и нам не выбраться из пекла. Бесам же огонь не страшен, так, вероятно, они полагали, либо заранее обдумали план спасения от пламени.

Из всех присутствующих премудрость шахматной игры была так или иначе знакома одному мне. Как-то раз - был такой знаменательный момент - я даже занял призовое место на городском турнире.

Я подошел к шахматной доске, глянул на неё, на фигуры на ней стоящие и задумался. Задачи подобные этой - "Мат в два хода" - я любил решать и решил их немало.

В числе белых фигур на доске помимо короля стояли ферзь, ладья и слон. Этого было достаточно, чтобы поставить мат слабо защищённому чёрному королю. Я был уверен, что решить эту задачу несложно. Но песок сыпался, а решения я всё не находил.

Поначалу мне показалось, что первый ход следует сделать ферзём, как самой сильной фигурой. Однако, как я ни пытался ходить ферзём, мат в два хода я поставить не мог - для этого мне требовалось как минимум три хода.

Вонь от пролитого бензина вызывала тошноту и мешала сосредоточиться. Голова моя стала кружиться от вони и от страха, что я не смогу решить задачу. Женщины с надеждой смотрели на меня. Некоторые заплакали, заметив мою беспомощность.

Лихорадочно соображая, я понапрасну передвигал ферзя. Песок неумолимо сыпался. Я пришёл в отчаяние. И тут меня осенило. Я вспомнил, как однажды этот сидящий в гробе шахматный бес, проходя мимо меня, обратился ко мне с вопросом : "У какого слона нет хобота ?" И сам тут же со смехом ответил :"У шахматного !"

Слон !!! Да-да, слон ! Я оставил в покое ферзя и занялся слоном. И решение тут же было найдено. Как оказалось, две сильные фигуры - ферзь вкупе с ладьёй, находившиеся на доске, были только отвлекающим приёмом. Задача решалась при помощи слона, что, как бы для маскировки, был поставлен вдали от чёрного короля - в самом углу шахматной доски. Но головоломку решал именно слон !

Я сделал слоном два точных хода до того, как весь песок в часах высыпался, поставил мат чёрному королю и...проснулся.

Боже мой, друзья, чего только порой не приснится мне с моей чуткой психикой поэта и фантазёра ! Пожалуй, надо "завязывать" и со стихами, и с шахматами и попить экстракт валерьяны по две таблетки три раза в день на протяжении хотя бы одного месяца.

***


17.   ДАША

( быль )

Животные не могут стоять с "протянутой рукой", как это нередко, вымогая у нас деньги, делают люди, лишь глаза животных порой умоляют нас о помощи, но мы не замечаем этих глаз.

Однажды я заметил такие глаза и вот вам, друзья, мой короткий рассказ об этом случае.

У меня в квартире несколько лет жила голубка, звали её Даша. Почему она жила у меня, а не на улице ? Всё очень просто. Когда-то она действительно жила на улице, по которой каждый день проходил и я. На этой самой улице я с нею и имел честь познакомиться.

Прогуливаясь, я шёл по тротуару и обратил внимание на птицу, которая беспомощно скакала, путаясь лапами в траве и волоча по земле своё правое крыло. Я взял её в руки, пользуясь тем, что она не могла взлететь, и внимательно осмотрел крыло. Оно было перебито. Я понял, что жить долго этой птице не суждено. Первая же голодная кошка или ворона оборвут её жизнь. Мне стало жаль эту птицу. В виду того, что вокруг неё, пытаясь ухаживать, кружил голубь, я понял, что это голубка. Я забрал её домой и назвал Даша.

Я надеялся, что, когда кости срастутся, Даша сумеет летать и я отпущу её на волю.

Примерно через месяц так и произошло - кости срослись. Даша стала летать по комнате. Я с облегчением вздохнул, глядя на её полёты. Дождавшись погожего дня, я вынес её на улицу и выпустил из рук. Даша уверенно полетела. Долетев до дерева, она попыталась сесть на ветку, но не смогла этого сделать. Ударившись о ветку, она упала на землю. И я с сожалением понял, что кость повреждённого крыла срослась не совсем правильно. Не вполне правильно для того, чтобы птица могла совершать сложный манёвр. Летать Даша могла, но маневрировать нет.

Я огорчился. Мне стало ясно, что жить самостоятельно на воле моя питомица не сможет. Я подобрал Дашу с земли и отнёс снова к себе домой. Так Даша и получила окончательную прописку в моей квартире.

Летом Даша обитала на большой застеклённой лоджии, а зимой в комнате. Я соорудил ей на время зимы большую, просторную клетку из старого стола, который кто-то выбросил, и поставил эту клетку посредине комнаты.

Даша была удивительная птица. Она прекрасно знала своё имя. Стоило мне окликнуть её : "Даша !", как она тут же отзывалась долгим воркованием. Удивительным было для меня и то, что когда мой дом посещали мои друзья и окликали Дашу по имени, она никогда не отзывалась. Она отзывалась лишь на мой голос.

Это было так  приятно ! Я больше не чувствовал одиночества. У меня появился верный друг. Вообразите, когда я возвращался в своё жилище с работы и открывал дверь, я тут же слышал слова птичьего приветствия. Даша радостно ворковала, встречая меня. Каждый день я насыпал ей свежий корм - зёрен и травы, менял воду. Мы завтракали, обедали и ужинали вместе и ели почти одно и тоже. Даша клевала сухие зёрна, а я ел те же самые зёрна, только предварительно, сварив их и добавив в тарелку немного масла. Мяса я не ел. Мы с Дашей были вегетарианцы.

Ложась в постель, я тоже не чувствовал себя одиноко. Засыпая, я шептал "Даша !Даша!" И тут же слышал в ответ взволнованное радостное воркование моей верной подружки.

Прошло несколько лет. Я заметил, что перья Даши стали менять цвет - блёкнуть и седеть. Даша поседела, как человек. Она стала менее активна. Я с горечью понял, что птицы старятся и болеют так же, как и люди. И однажды, вернувшись домой, я не услышал воркования. Я зашёл в комнату и увидел, что Даша лежит на полу. Я поднял её. Она была неподвижна и холодна, она была мертва.

У меня не хватило силы духа сразу же похоронить её. Я, как ребёнок, ещё надеялся на чудо, что Даша оживёт. Но она не ожила. Утром я убедился в этом. Чтобы не привлекать внимания соседей, я решил вынести и похоронить Дашу вечером. Но была на то и другая причина.

В эти дни, когда умирала Даша, мне предстояло выполнять одну довольно хлопотную обязанность. Мои знакомые, уехав из города по делам, обратилась ко мне с просьбой присмотреть на время их отсутствия за домом. Каждое утро и каждый вечер я приходил в их дом, чтобы накормить домашних животных, убрать за ними и полить цветы.

Вот и в этот раз в конце дня я пошёл, чтобы выполнить данное мне поручение. Я сделал, всё, что должен был сделать, и собирался уже уходить, но в это время на улице начался сильный ливень, который задержал меня.

Время шло, а ливень и не собирался стихать. Ожидая, когда ливень закончится, я прилёг на диван и закрыл глаза. За окном бушевала непогода, усталость смежала мои веки. Я задремал. Когда я очнулся от сна, было уже очень поздно. Дождь по-прежнему яростно шумел за окном и я подумал, что лучше мне будет остаться здесь до утра.

Я уже крепко засыпал, как вдруг мысль о том, что моя Даша лежит у меня в квартире и я всё ещё не похоронил её, словно забыл о ней, обожгла мне сердце. Я мгновенно вскочил с дивана, оделся и побежал к себе домой.

Придя домой, я вынес Дашу во двор и в самом углу двора под раскидистым старым тополем вырыл могилку и похоронил её.

А утром, когда я пошёл в дом своих знакомых, чтобы накормить животных, я обнаружил, что дверные замки взломаны. В доме всё было перевёрнуто вверх дном. Ночью дом был ограблен.

Некая неуловимая, наглая и жестокая, хорошо организованная банда грабителей и убийц давно орудовала в городе, наводя страх на горожан. Кровавый, страшный след  преступлений этих отпетых негодяев растянулся на годы и понадобилось потратить немало усилий органам правопорядка, пока они, наконец, не были обнаружены и ликвидированы.

Непостижимым образом в эту роковую ночь Даша уберегла меня от встречи с ними.

***


18.  ЙОГ

Долгие и упорные занятия йогой дали свои плоды. Начав с самых простых упражнений, а именно : с позы "лотос" и промывания полости носа солёной водой по утрам, Костик, в конце концов, подошёл к самым сложным : к позе " зародыша в чреве матери", к позе "танцующей собаки" и, наконец, к позе "Шивы-разрушителя Вселенной".

Освоив эти невероятно сложные позы или, как их ещё иначе называют, асаны, Костик понял, что недостижимых поз в йоге для него больше не существует, что он поднялся в йоге до степени высокого совершенства и вполне мог бы сойти за индуса, если бы проживал не в посёлке городского типа Сухие Ставки, а где-нибудь в Тируванантапураме или в  Варанаси.

Осознав это, Костик задумался о том, а не перебраться ли ему в Индию, тем более, что в Сухих Ставках, хоть это был не маленький и довольно современный посёлок, его увлечение йогой никто не понимал и не одобрял. Здесь пользовались популярностью совсем иные вещи : выращивание кур на местной птицефабрике и картошки на огородах.

Для осуществления своей идеи Костик предпринял немало усилий. Для начала он начал изучать санскрит, хотя отдавал себе отчёт, что этот язык в Индии давным-давно считается мёртвым и говорят там на хинди, а чаще на английском. Английский язык Костик и так неплохо знал, а за хинди решил взяться после санскрита.

Чтобы изучение санскрита шло как можно успешнее, Костик решил не только говорить на нём, но даже и думать на санскрите. Для этого он перестал бриться, закупил побольше круп и капусты, которая является одним из основных компонентов для приготовления прасада - священной пищи йогов, и целый год не выходил из дома, изучая санскрит, в связи с чем сильно задолжал за коммунальные услуги.

Год прошёл незаметно и успехи были очевидны. У Костика выросла густая, длинная и чёрная, как смоль борода, ключицы и рёбра выпирали, как у древнеегипетской мумии, а счёт за коммуналку достиг угрожающих размеров.

Думал Костик теперь только на санскрите и родной язык основательно подзабыл. Соседи по лестничной клетке, давненько его не видя, посчитали, что он укатил в Индию. И когда в его дверь настойчиво стучали инспектора по газу, воде и электричеству, так им и говорили, что в квартире никто не живёт.

Костик, когда слышал надоедливый стук, никак на него научился не реагировать, принимая то позу "кобры", то позу "обезьяны", но чаще всего позу "трупа".

Итак, всё, абсолютно всё было готово, чтобы распрощаться навсегда с Сухими Ставками и поселиться в картонной коробке где-нибудь на берегу Ганга и наслаждаться вечным летом, обществом йогов, улучшая свою карму, а заодно и неплохо зарабатывая на богатых туристах.

Оставалась самая малость - освоить некоторые труднейшие  асаны, которые Костик почти освоил, но всё же не был уверен, что они освоены окончательно. К такого рода асанам относилась асана, при исполнении которой требовалось заложить обе ноги за голову.

Эта чёртова асана доставила Костику немало хлопот. Даже санскрит дался ему с гораздо меньшим трудом, чем выполнение этой ужасно трудной позы. Однако Костик во что бы то ни стало решил добиться её безукоризненного исполнения, а иначе можно попасть впросак, добравшись до Индии, и йоги уличат его в дилетантизме.

Каждый день после утренней разминки, выполнив все необходимые асаны вплоть до самых сложных, он старательно выворачивал ноги, чтобы заложить их за голову, но, увы, безуспешно. До уровня головы и даже немного выше ноги поднимались, а вот вывернуть их так, чтобы они свободно зашли за голову, до этого было ещё далеко.

Костик кряхтел, борода его была мокрой от пота, глаза вылезали из орбит, но ничего не получалось. Отчаяние начинало охватывать его, хотя чувство отчаяния несовместимо с невозмутимостью, которую йог обязан соблюдать при любых обстоятельствах. На чистейшем санскрите он часами твердил мантры, обращаясь то к Кришне, то к Шиве, и всё напрасно.

По причине ли того, что Кришне и Шиве было не до Костика, но ни они, ни другие высшие силы не хотели слышать его молитв, оставив один на один с неразрешимой дилеммой.

И вот тогда Костик, будучи юношей изобретательным, решил прибегнуть к хитрости. Привязав один конец бельевой верёвки к каждой из ног, а второй конец к шкафу, он, ещё раз обратившись к высшим силам, совершил сложный акробатический кульбит, в результате которого верёвки натянулись, как струны на музыкальном инструменте, популярном в Индии, под названием ситар, и ноги, причинив Костику невероятную боль, с хрустом завернулись таки за голову.

Радости Костика не было предела. Посидев в таком положении с ногами, заложенными за голову, как можно дольше и насладившись сполна победой над самим собой, Костик решил, наконец, вернуть ноги в привычное для них положение. Но не тут-то было. Возвращаться в своё прежнее положение ноги ни за что не хотели.

Как ни старался Костик стащить их с головы, ноги словно заклинило. Видимо, хруст, который раздался при совершении кульбита, был не напрасным и свидетельствовал, что в тазобедренном суставе произошли какие-то очень существенные трансформации.

Промучившись с час и поняв, что вернуть ноги назад не удастся, Костик пришёл к неутешительному выводу, что без медицинской помощи ему не обойтись.

Позвонить на "скорую помощь" он не мог, так как городской телефон ему давно отключили за неуплату, а мобильный телефон, который он тоже год не заряжал, тем более помочь ему не мог.

Смекалка опять пришла на выручку. Костик вспомнил, что в кладовке лежат старые советские счёты, доставшиеся по наследству от бабушки, на которых он в детстве катался, как на машине, садясь на них сверху. Там же стоят и лыжи с палками.

Добравшись до кладовки при помощи рук, Костик достал счёты, сел на них и, отталкиваясь лыжными палками, выехал из квартиры.

Так как дело происходило жарким летом, то обстоятельство, что он едет на счётах в одних трусах, прохожих нисколько не смущало. Наоборот, даже веселило. Прохожие, в особенности дети, были в восторге от Костика, едущего по улице с заложенными за голову ногами на счётах при помощи лыжных палок. Они посчитали, что в городок снова прибыл цирк "шапито" и таким образом рекламирует свою новую программу. Костика они принимали за клоуна, тем более, что трусы его были не по размеру очень велики - питаясь целый год одними крупами и прасадом, он значительно сбавил в весе. Сбавил в весе до такой степени, что в рубаху, которая ему до изучения санскрита была слегка тесна, мог теперь завернуться дважды, как в просторный халат. От штанов же, из которых выпадал, как зерно из спелого колоса, он вообще решил избавиться по причине, что йогам, достигшим высокой степени совершенства, штаны не нужны. Решение мудрое : зачем йогу, сидящему в картонной коробке на берегу Ганга, штаны ? Разрезав все имевшиеся у него штаны пополам, он смастерил из брючин, сшив их последовательно и получив 20 метров полотна, великолепную чалму.

Таким образом чёрная, как смоль, длинная развевающаяся борода, трусы в косую линейку, пузырящиеся на летнем ветру, словно паруса пиратской шхуны, торчащие ключицы и рёбра, шикарная чалма на голове не позволяли никому из прохожих усомниться в том, что в городе наступил праздник циркового представления и едущий на счётах дервиш с заложенными за голову ногами - тому убедительное подтверждение.

Путь от дома до ближайшей больницы составлял примерно 800 метров и Костик проехал половину его под непрерывные аплодисменты, просто, как говорится, "на ура". Никто из прохожих не подозревал об истинной причине происходящего, тем более, что на вопросы, когда будет первое представление и сколько стоит билет на него, Костик ответить не мог, ведь родной язык он позабыл, а санскрит никто из вопрошающих не понимал.

До больницы оставалось всего метров 200, когда счёты не выдержали и рассыпались. Костяшки раскатились в разные стороны и собрать их, чтобы вставить обратно, Костик не смог.

Подбежавшие дети расхватали костяшки на сувениры, а Костик с ногами, заложенными за голову, остался беспомощно сидеть посреди улицы. Неизвестно, сколько бы он так просидел, если бы не счастливый случай. Мимо него как раз в это время проходил бывший десантник-афганец. Подойдя к Костику, он всё сразу понял. Он понял, что пред ним самый настоящий оголтелый душман-изувер и, предварительно немного потаскав Костика за бороду и надавав ему тумаков, вызвал полицию.

Полицейская машина прибыла через считанные минуты.

В полицейском участке, когда к Костику применили методы нетрадиционной медицины, он внезапно вспомнил родной язык и на все вопросы, которые ему задали, ответил чётко, ясно и без индусского акцента. Двое дюжих мануальщиков-самоучек, одетых в полицейскую форму, в одну секунду вправили ему тазобедренные суставы и вернули ногам прежнее положение.

Выяснили эти ребята и то, как его зовут, и то, кто его родители, и то, где он в данный момент прописан, а так же и то, какого размера долг за коммунальные услуги у него накопился.

После всех разбирательств Костика отправили в камеру следственного изолятора, как нарушителя общественного порядка, где его  на ужин вместо прасада накормили макаронами и где он встретился с местными ставковскими йогами, а проще говоря, с бомжами, с которыми быстро нашёл много общего.

На этом в нашей истории можно поставить точку. Жаль только, что индийские йоги пока не увидят в своих рядах ещё одного замечательного йога, но это, я уверен, дело ближайшего времени.

***


19.   УПОРСТВО

Я не то чтобы не любил химии, как школьного предмета, о нет ! Я просто не был в неё влюблён.

Вместо того, чтобы влюбиться в химию, я был по уши влюблён в девчонку, которая пришла в 9-й класс в нашу школу из другой, заняв одновременно и место рядом с моей партой, и место в моём сердце.

Однако даже с сердцем, занятым неразделённой любовью к прекрасной однокласснице, и к химии я был небезразличен. Я любил и знал её, по мнению преподавателя химии Марии Ивановны Козловой, так, как следует любить и знать прилежному ученику. И потому получал, как правило, за все классные и домашние задания по химии высшие оценки.

И чтобы моё чувство к химии не угасало, Мария Ивановна наградила меня, как самого перспективного ученика в отношении предмета, ею преподаваемого, путёвкой во всесоюзный летний лагерь "Орбиталь", где должны были собраться на летний отдых мальчишки и девчонки, лучшие знатоки химии со всей страны - победители школьных, городских, областных и прочих олимпиад.

Так я, не будучи смертельно влюблённым в химию, и попал в этот чудесный лагерь, расположенный неподалёку от Казани на самом берегу Волги, широко раскинувшей здесь свои водные просторы, которые когда-то бороздил на расписных, острогрудых челнах Стенька Разин и даже, хлебнув лишнего, неосторожно утопил в них персидскую княжну.

Из нашего города ещё один мальчишка был награждён такой же путёвкой. Звали его Игорь Кислицын.

Игорь был сыном директора знаменитого не только на всю страну, но, пожалуй, и на весь мир комбината "Свема" по производству киноплёнки.

Помните, друзья, - в конце многих советских фильмов, даже таких знаменитых как "Война и мир", идут титры со следующими словами : "Фильм снят на киноплёнке шосткинского производственного объединения "Свема" ?
Помните, конечно !

Сегодня на месте этого прославленного предприятия высятся горы строительного мусора из кирпичей и бетона наподобие египетских пирамид, но в те баснословные года здесь прочно стоял, красовался и непрерывно рос целый город из цехов, складов и конструкторских бюро. Около 20.000 человек заняты были здесь денно и нощно работой, чтобы обеспечить отечественную кинематографию качественной киноплёнкой.

После развала страны начала разваливаться и "Свема". С директором Кислицыным, влюблённым и в химию, и в свою работу, и не пережившим этого факта, случился инфаркт. Но это я говорю так, к слову. Вернёмся же опять назад, в наш удивительный лагерь для химических вундеркиндов - в "Орбиталь" !

О, это был замечательный лагерь ! Чего стоило только то, что каждый день из его репродукторов звучала самая любимая мною в те годы песня Павла Когана, уроженца Казани, "Бригантина" :

Надоело говорить и спорить
И любить усталые глаза.
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса !

Пьём за яростных, за непокорных,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру "Весёлый Роджер",
Люди Флинта песенку поют.

Так встречаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой -
Флибустьеры и авантюристы
По крови упругой и густой.

Лагерь состоял из небольших деревянных домиков, в которых находилось по три кровати и соответственно поселялось трое мальчишек или девчонок.

Меня поселили с Игорем и ещё с одним мальчишкой по имени Володя Польшаков. О нём-то я преимущественно и поведу здесь речь, ибо он при первом же нашем знакомстве изумил меня.

С виду это был совершенно ничем не примечательный мальчик. Худенький, щуплый, невысокого роста. Он не очень хорошо видел и часто надевал огромные очки в роговой оправе. На спортивной площадке он бы ничем не выделился из числа своих сверстников. К спорту он был абсолютно безразличен. Но страсть ещё большая чем к спорту, как у большинства мальчишек, или к прекрасной однокласснице, как у меня, у него была.

У него была, как у Дон Кихота, своя страсть, своя Дульсинея, которой он отдал сердце однажды и навсегда. Имя этой страсти "Химия".

Я не видел до встречи с ним ничего подобного.

С Игорем я быстро сдружился. Нас крепко объединили и сдружили общие интересы. А именно :

Удрать тайком из лагеря, что строго-настрого воспрещалось, и пошляться по лесу в поисках земляники. Накрасть яблок на соседних с лагерем дачах. Открыть гвоздём замок на цепи, которой была привязана к причалу лодка, и заплыть на середину Волги. Всю ночь не давать спать девчонкам, кидая им в окошко камешки и пугая их своим рыком, наподобие волчьего, когда они высунут нос из домика.

Во всё это время наших с Игорем бесчинств Володя Польшаков лежал на своей кровати и не отрываясь читал пузатый, как Библия, "Справочник по химии".

Однажды я из любопытства заглянул в эту толстенную книженцию и у меня в глазах зарябило от тысяч цифр и формул, напечатанных в ней самым мелким шрифтом. Я попытался разобраться хоть в одной из этих формул и не смог - ничего подобного мне в школе Мария Ивановна не преподавала. Это был очень сложный, серьёзнейший материал для учёных-химиков, но не для победителя школьной или городской олимпиады.

Володя же попал в лагерь не как победитель городской, а в качестве победителя всесоюзной и международной олимпиады по химии. Победил он в них легко, словно раскусил семечку.

Вообще-то он был очень славным мальчишкой - совершенно незаносчивым и простым. Он нисколько не гордился ни своими знаниями, ни своими победами. Победы ему были вообще безразличны. О них он нам упомянул вскользь, так, между прочим, отвечая на наши назойливые расспросы. Он жил, как дышал, своей любовью к химии, заполнившей его без остатка и переполнявшей его.

Я не мог вообразить, как можно любить эту толстую книгу, эти бесконечные цифры и формулы. Я не мог понять, как можно променять летние солнечные лучи, синее небо, водную ширь, соревнования по настольному теннису, красивые и стройные ножки девчонок на то, чтобы с утра до вечера уткнувшись в пожелтевшие страницы, лежать на кровати и читать, читать, читать.

Он брал в руки этот толстопузый, обрюзглый, потрёпанный от частого использования справочник с таким вожделением и читал его с таким наслаждением, иначе говоря, запоем, как я брал и читал "Приключения Буратино" или "Всадник без головы".

Я смотрел на Володю с удивлением и с затаённой завистью. Ничего подобного в себе я не обнаруживал - ни его упорства, ни его преданности своей "Дульсинее", ни его целеустремлённости. Да, теперь я самому себе могу признаться, что я завидовал ему.

Я завидовал его стойкой решимости достичь совершенства в познании того, во что он был влюблён, и самой этой беззаветной, бескорыстной, жертвенной любви его, его способности так любить, я завидовал.

Мне нравились в лагере почти все девчонки. Сегодня, временно позабыв про свою прекрасную одноклассницу, я был влюблён вон в ту девочку, с роскошными золотыми косами, а завтра - вон в ту, с таким милым личиком и задумчивым, поэтическим взглядом. Я разбрасывался любовью и в сущности не любил никого - ни ту, ни эту.

Володя же ради своей "Дульсинеи" готов был пойти, не задумываясь, на костёр, как Джордано Бруно.

Он готов был защищать её от врага, как Архимед от римлян свои Сиракузы, как Раевский свою курганную батарею от бешеных атак маршалов Даву, Нея и Мюрата, как Достоевский от несправедливой судьбы всех униженных и оскорблённых

Он, как обезумевший от своей страсти к живописи Врубель, готов был сносить любые издевательства, терпеть непонимание и травлю, и всё ради какой-то мечты, ради фантазии. Как Врубель ради чаровницы по имени "Царевна-Лебедь", которая теперь пленяет нас  таинственной, фантастической красотой в залах Третьяковки, а тогда, сто с лишним лет тому назад, когда Врубель написал её, вызвала лишь шквал критики и ядовитых насмешек, Володя готов был сносить всё и пожертвовать всем, даже пончиками и кефиром, которые вечером выдавали в столовой, ради своей "возлюбленной".

Лето и теннисный турнир подходили к концу. Мы с Игорем изрядно набрали в весе, загорели, наелись яблок с плантаций дачников, полюбили и разлюбили кучу девчонок.

Мы почти никогда, за исключением глубокой ночи, когда наши глаза после дневных похождений невольно слипались, не бывали в нашем уютном домике. А Володя из него так, пожалуй, ни разу за месяц и не вышел. А если и выходил, ну, скажем, пообедать, то лишь со своей "Дульсинеей". С ней же и возвращался обратно.

Прошли годы, немало лет.

И вот, вороша прошлое, я однажды вспомнил и про Володю Польшакова. Неудивительно, что из всех мальчишек и девчонок, с которыми я познакомился тогда в лагере, я запомнил лишь его имя. Я решил разыскать его и узнать всё, что возможно, о его дальнейшей судьбе. В наш век, век интернета, сделать это оказалось проще простого.

Едва я "забил" в Гугле два слова "Владимир Польшаков", как мне открылась следующая информация :

Владимир Польшаков. Доктор химических наук, ведущий научный сотрудник Центра магнитной томографии и спектроскопии факультета фундаментальной медицины МГУ..... и так далее, и так далее, и так далее.
Можете сами, друзья, убедиться в этом.

Я узнал его на фотографии. Прошли годы, а он почти не изменился. Всё та же в глазах отрешённость и преданность своей "Дульсинее", всё те же огромные очки, только оправа стала более современной.

А меня бы ты, Володя, не узнал. Я сильно изменился внешне и во многом - внутренне. Я был тогда самолюбивым, задиристым мальчишкой, видимо, таким и остался до сегодняшнего дня. Помню, что незаслуженно в каком-то споре я пытался обидеть тебя. Прости меня, пожалуйста, за это.

Что мне сказать, заканчивая свой рассказ ? Разве что следующее :

Володя, я восхищаюсь твоим упорством ! Я благодарен судьбе за этот подарок, за встречу с тобой. Если бы я не увидел тебя, я бы ни за что не поверил, что на свете существует такое полное несокрушимой уверенности в себе упорство, такой силы преданность, такой жертвенности любовь.

Я желаю тебе, Володя, всего самого лучшего ! Я счастлив видеть, что твоя любовь была взаимной.

А помнишь ли ты меня, Володя ?.... едва ли.

***


20.   ЛИТЕРАТУРНЫЙ  ЭКСПЕРИМЕНТ

Проза и поэзия....какой из этих литературных жанров способен позвать нас в даль светлую, какому более подвластно выражение самых сокровенных движений души человеческой, какой обладает наибольшими возможностями воздействия на эту самую душу - утешить её, взбодрить, пристыдить, облагородить ? Какой ?

Я лично так и не решил для себя, какой. Каждый из них обладает своими преимуществами и недостатками. И каждый из них востребован в наши дни не больше, чем балалайка иди бандура. Как, сокрушаясь, говорил очаровательный герой знаменитого фильма : "Вся дивизия хлещет в монастыре спиртное, один я позабыт, позаброшен !"

Валяются ныне и проза, и поэзия на пастбище, затоптанные стадом в грязь, ибо власть денег крепко подчинила умы и души человеческие.

Но настанет день, друзья, ох, как ещё настанет ! Рванётся стадо из стойла на вольную волюшку, захочется ему порезвиться на солнышке утреннем, на росистом лужке, ан будет поздно. Заперли его, опутали ему ноги путами, отпилили бодливому рога, приковали к стойлу копыта и вот-вот поведут на бойню.

А ведь прозаики и поэты давным-давно трубили об этом стаду и предупреждали его о грядущей опасности, но не хотело слушать стадо ни прозаиков, ни поэтов, а упрямо, разинув в вожделении рты, слушало своих нерадивых и лукавых пастухов. И вот он - печальный результат этого пренебрежения к воплю "вопиющих в пустыне"..

Стоп, стоп, стоп ! Не туда меня что-то занесло ! Я ж не Гоголь, это ж совсем не мой слог и не об этом я вёл речь !

Вернёмся к началу : так что же лучше, какому жанру отдать предпочтение начинающему Пушкину, Лермонтову, Бунину, Гёте, Шекспиру, впервые мечтательно обмакнувшему перо в чернильницу, - прозе или поэзии ?

Не знаю, друзья, искренне говорю, что не знаю. Как я уже упомянул ранее, каждый жанр по-своему хорош и каждый не сулит творцу ничего хорошего кроме шишек на лбу, пустого холодильника и брани разгневанной супруги, клянущей себя за глупость, за то, что пленившись благородной внешностью, отдала свою руку и сердце идиоту, не способному ни уютного семейного гнёздышка свить, ни деток досыта накормить, ни попросту хотя бы колготки подарить на 8 Марта.

Итак, не знаю ничего, друзья, не знаю, но эксперимент мы всё же проведём ! Поступим так. Есть у меня один примечательный сюжетец из жизни. О нём я расскажу вам поначалу в прозе, а затем тот же сюжет облеку в форму поэзии. А вы сами и определите, что лучше получилось. Начнём !

ВАРИАНТ В ПРОЗЕ

Жил-был матрос. Устала душа матроса от дальних странствий, от штормов житейских и морских. До такой степени устала, что стала похожа на ржавый лот ( уточню : лот - инструмент, которым измеряют глубину ). Одним словом, впал матрос в тяжёлую депрессию и, чтобы хоть как-то расслабиться и взбодриться, пошёл вечером в ближайший кабак.

В кабаке как всегда было шумно и весело. Матросы пили пиво. Красивая девушка пела на сцене песню о море. Матрос узнал в этой девушке свою прежнюю возлюбленную, которая не стала его ждать, пока он шатался по океанам, и вышла замуж за другого. Сделалось матросу горько, когда он её увидел и нализался он до чёртиков. И лишь после этого сделалось ему хорошо.

Слушал он, заливаясь горькими слезами, знакомую с детства матросскую песню и эта песня вернула его обратно - в ту пору, когда он был юн и влюблён. Когда красивая девушка-певунья дала ему слово ждать его и жертвенно поклялась в этом.

Но песня закончилась и матрос снова окунулся в реальность, в этот кабак - прокуренный и грязный. Деньги у матроса тоже закончились. Последняя монета выпала из его уже не очень твёрдой от выпитого пива руки и, покатившись по столу, упала на пол.

Ночь незаметно миновала. Матрос, осознав, что делать ему в кабаке больше нечего, поднялся и пошёл к выходу, туда, где во мгле от папиросного дыма синел контур двери. И в этот момент один из пьяных матросов преградил нашему герою путь.

Узнал наш герой в этом матросе своего непримиримого врага, с которым у него из-за красивой девушки-певуньи были давние счёты. Не стал он церемонится и уложил соперника коротким апперкотом на пол, а выйдя на свежий воздух, подействовавший на него весьма отрезвляюще, подумал : " Чёрт подери, чего я, глупец, расстраиваюсь ? Я ещё молод, силён, могу быка уложить ударом кулака и вся жизнь у меня впереди. Да, вспомнил ещё ! Знакомый капитан приглашает меня на свой корабль боцманом. Плавание сулит немалые барыши, а красивых баб вокруг миллион !"

Ну вот, друзья, прозаическая часть закончена. Прейдём к поэзии. Тот же сюжет, но зарифмованный. Прошу вашего внимания :

ПОЭТИЧЕСКИЙ ВАРИАНТ ( для большей выразительности, позвольте, я расскажу его от первого лица )

Как ржавый лот истаскана душа.
Куда податься, в сумерках кружа ?
Пойду в таверну !
Там голоса, нетрезвые слегка,
И кружек запотевшие бока,
И смех, наверно.

Там много дыма, ну а с ним – уют.
Там просто так нечаянно нальют,
Нальют до края.
Нальют с улыбкой, после скажут : «Пей !»
И взгляд, волны под килем голубей,
Плеснёт, играя.

Там женщина с серебряным кольцом
И очень бледным искренним лицом
Споёт о море.
Я эту песню знаю наизусть.
И всё же обволакивает грусть
Мне сердце вскоре.

И вижу я сквозь папиросный дым,
Как над утёсом острым и седым
Кружат бакланы.
Я смел, я молод, молод и силён,
И первою удачей окрылён,
И строю планы.

И в тех мечтах сумбурных место есть
Любви и счастью, и ещё Бог весть
Чему – не помню.
Мне обещала ждать и год, и два
Та, что коснулась губ едва-едва.
И так легко мне !

Полоска горизонта впереди
И что-то лучезарное в груди …
Но песнь допета.
Вокруг меня опять лишь чад и мгла.
И, скатываясь на пол со стола,
Звенит монета.

Платить мне нечем. Уходить пора.
И так я засиделся до утра.
Я лишний – ясно !
И я иду, как одинокий зверь,
Туда, где в темноте синеет дверь.
Иль всё напрасно ?

Нет ! Тонкий луч, что песней был зажжён,
Не умер и, как повод ни смешон,
Согрел мне душу.
Пускай вокруг всё то же - чад и мгла,
Пусть на пути вдруг чья-то тень легла,
Но я не струшу !

Любовь и счастье – разве только сны ?
Ты посмотри на мир в канун весны –
Всё голубое !
И надо мною реи корабля,
И чаек крик – я снова у руля ! –
И шум прибоя.

Так что же оказалось эффективней в плане изложения эмоциональной составляющей этого трогательного сюжета и его сокровенного смысла - прозаический метод или всё-таки поэтический ?

Я не знаю. Вам решать !

********


21.   ВНЕЗАПНО  СРЕДИ  НОЧИ....

Внезапно среди ночи раздался ужасный грохот в сенях.

Я проснулся и вскочил с постели. Вскочила с постели и моя тётушка, тётя Дуня, у которой я гостил студентом каждое лето во время летних каникул.

Грохот раздался и снова в нашем небольшом домике, затерявшемся среди полей и лесов белорусской глубинки, воцарилась мёртвая тишина.

Не включая свет, мы с тётей осторожно пошли к двери, ведущей в сени. Тётя Дуня держала в руке топор. Топор всегда лежал возле её кровати. И вот почему.

Тётушка жила одиноко, вела хуторское хозяйство совершенно одна. Четыре сына - два родных и два от умершей сестры, которых она вырастила, - давно разъехались, кто куда. И только младший жил неподалёку с молодой женой в деревне, где он нёс службу участкового милиционера. РОВД, где находилось его начальство, было расположено в Полоцке, километрах в 25 от нас.

Он-то и предупредил тётушку об опасности.

Предупреждая, он был немногословен, так как умел строго хранить служебные тайны. Это его умение и прилежная служба в итоге превратили его из простого, худенького, вечно заклопотанного участкового милиционера с сержантскими погонами в солидного начальника РОВД одного из солидных районов Витебщины с солидным чином полковника с солидным окладом и с подобающим этому чину и окладу, не менее солидным "животиком". Но это произошло много-много позже.

А пока он сказал, как обычно за неимением времени заскочив в дом только на минутку, совершенно несолидным голосом следующие слова :" Матка ! Сильно далеко от дома не ходи ! Не выходи на автомобильную дорогу и не садись ни в какую попутную машину( дорога была недалеко от нашего дома - метров 800 прямиком по луговой стёжке ). В лес за ягодами и грибами не ходи без Вовки ( то есть меня ) !"

Больше ничего разъяснять он не стал. Он был в ту пору весёлым "мальцем", но по причине, изложенной мною выше, не слишком разговорчивым.

Вместо него, в чём состоит суть вопроса, расскажу я.

Те, кто застал время конца 80-х, помнят о двух монстрах, двух самых известных серийных убийцах : Чикатило и Михасевиче.

Первый жестоко убивал маленьких детей, а второй убивал исключительно женщин. Способ убийства у Михасевича был один - он душил женщин руками.

Гораздо позже, уже в наше время, я всё узнал об этом маньяке. Если вы, друзья, полюбопытствуете и заглянете в интернет, вы найдёте много информации о нём и увидите его самого. Меня поразила в нём больше всего даже не его маниакальная жестокость, а его внешность. Это был необычайно обходительный и обаятельный красавчик, очень похожий внешне на певца Юрия Гуляева, с неотразимой улыбкой.

Женщин убивал он следующим образом.

На своей легковой машине, "Москвиче" красного цвета, он ехал по трассе из Полоцка или в Полоцк ( жил он в посёлке рядом с Полоцком ) и подбирал "голосующую" на трассе женщину. Женщина без всякой опаски, увидев его неотразимую внешность и улыбку, садилась в машину. Он через некоторое время сворачивал в лес ( а леса вдоль трассы партизанские, дремучие ) и в лесу парализованную страхом женщину с наслаждением душил. На его счету несколько десятков жертв. Таким образом он погубил и мою дальнюю родственницу из деревни Л-ши, что была расположена неподалёку от дома тётушки.

Много лет Михасевича не могли обнаружить. Занималось его поимкой в основном РОВД Полоцкого района, где и служил сын тётушки.

В процессе его поимки было осуждено на длительные сроки тюремного заключения около десяти человек, а один был расстрелян. Начальство из Москвы и Витебска требовало немедленного обнаружения и ликвидации маньяка. Вот ретивые органы правопорядка и спешили исполнить приказ и отчитаться в успешном завершении "дела".

Наконец, в виду того, что убийства несмотря ни на что продолжались, из Москвы прибыл один из лучших следователей страны.

Улик было мало. Было известно, что маньяк ездит на красном "Москвиче".

Изучили всех хозяев красных "Москвичей" Витебской области ( несколько тысяч ), но ничего не добились.

Но следствию повезло. Однажды вконец осмелевший от безнаказанности маньяк решил поиграть со следствием в "кошки-мышки" и оставил возле своей очередной жертвы записку, написанную от руки :"Партизан Витебщины". Этого было достаточно.

Следователь предоставил экспертам почерки всех хозяев красных "Москвичей" Витебской области и, в конце концов, нашёл Михасевича. А обнаружить этого монстра было очень непросто ещё и по той причине, что Михасевич слыл примерным семьянином и любящим отцом своей маленькой дочери. Все, кто его знал, были ошарашены новостью и не могли поверить в то, что он маньяк-убийца. Но самым главным препятствием к его обнаружению было и то обстоятельство, что в качестве дружинника он сам участвовал в собственной "поимке" и потому хорошо был всегда осведомлён о замыслах милиционеров.

Когда следователь неожиданно рано утром вошёл к нему в дом с отрядом сотрудников спецназа и ласково с улыбкой произнёс "Ну что, как поживаешь, партизан Витебщины ? ", Михасевич тут же обмочил штаны. Этот факт рассказал сам следователь. Свою пулю в затылок Михасевич получил.

Но всё это стало известно через много лет, а тогда.... тогда слегка напуганные строгими словами и серьёзным предупреждением о некой опасности мы затаили тревогу. Вот почему тётушка на ночь клала возле себя топор, а дверь в сени мы запирали на крючок.

Итак, внезапно среди ночи раздался ужасный грохот в сенях. Тихо, не включая свет, чтобы не обнаружить себя, мы подошли к двери, ведущей в сени. Я взял у тётушки топор, поднял его над собой, встал впереди, включил фонарик и, откинув крючок, резко распахнул дверь в сени.....

В сенях никого не было, лишь на полке шкафчика, висевшего на стене, сидела мышка. На полу лежала металлическая банка с крупой. Мышка внимательно смотрела на нас, мы смотрели на мышку.

Сообразив, что от нас всё равно пользы ей никакой не будет, мышка ловко спрыгнула с полки и юркнула в щель в деревянном полу.

Мы переглянулись с тётушкой и от души рассмеялись.

******


22.  ВСТРЕЧА  С  КАНТОМ

Это произошло давно, так давно, что память об этом случае покрылась тысячелетней пылью - в конце пресловутой горбачёвской "Перестройки".

Деньги бешено обесценивались. Однако проектный институт, где я работал тогда, ещё проявлял быстро затухающую активность в отношении туристических поездок по стране. Они были для нас, работников института и членов профсоюза, весьма недороги.

Я участвовал почти во всех поездках такого рода. Я спешил пользоваться благоприятным моментом для путешествий, понимая, что этот момент продлиться недолго. Страна летела в пропасть.

Приехал в январе как-то раз с группой туристов и в Калининград ( Кёнигсберг ) - город Иммануила Канта.

Мои коллеги, высунув от сладострастия языки, лихорадочно скупали серебро - ложки, вилки и прочие предметы, изготовленные хотя бы отчасти из этого металла. В Калининграде их ещё можно было купить в это время.

Я купил цветы и отнёс их на могилу Канта.

Стоял очень морозный январский вечер. Могила, чудом уцелевшая во время Великой Отечественной войны, расположена на небольшом острове, окруженном каналом, в центре города, у стены полуразрушенного собора ( ныне собор восстановлен, но в те дни моего приезда он сохранял ещё живописный послевоенный вид - возвышались только руины ).

Кругом не было ни одного человека. Цветов на могиле не было тоже. И на то существовала веская причина, ведь количество ложек и вилок в магазинах катастрофически уменьшалось, а мороз усиливался.

Я подошёл с цветами к гранитной плите, над которой на стене собора большими золотыми буквами готическим шрифтом на немецком языке было выведено всего два слова "IMMANUEL KANT" и положил цветы на плиту.

Белые гвоздики во мраке наступившей ночи словно озарили своим светом эту чёрную плиту, как когда-то своим светом озарили мою тёмную голову мысли великого философа.

Сердце моё забилось сильнее. Какое-то удивительное чувство связи времён и бессмертия души охватило меня.

Смутно помню, что нас тогда куда-то возили, на какие-то экскурсии - на янтарное побережье Балтийского моря, в город Светлогорск, и по местам боевой славы, но именно это чувство и осталось самым ярким и, пожалуй, единственным воспоминанием о путешествии в Калининград.

***


23.   ЗАГАДКА  ДЛЯ  ЛИТЕРАТУРНЫХ  ЭРУДИТОВ

Друзья !

Предлагаю немного передохнуть и сыграть в следующую игру. Я опишу поэта. А вы постарайтесь угадать, кто это ? Угадают немногие, предупреждаю сразу. Тех, кто не угадает, прошу не огорчаться, ведь задачка не из простых !
Итак, начали, три-четыре ! :

ПОЭТ- ЗАГАДКА

Жил да был поэт первоклассный. Кто-то с этим согласный, кто-то - несогласный.

Носился со стихами, как пекарь с лепёшкой. Выпекал стихи с капустой и даже с картошкой. В гимназии его звали Идиот, сын Полифема, а когда стоял у доски - капитан Немо. Учился неплохо, ходил весь в пятёрках, учителя носили его на закорках.

В бога не верил, слыл атеистом. Молился рудокопам и трубочистам.

Терпеть не мог сырую воду и манную кашу. Если подавали щи, ругался : "Мать вашу !" Пил водку, пиво, баловался и квасом. Носил жёлтую кофту, говорил густым басом.

Ходил всегда с мылом, мыл руки постоянно. Обожал проституток и девок из канкана. Играл в бильярд, в очко и в шашки. Вытирал пот салфеткой из промокашки.
Иван Бунин в "Окаянных днях" обозвал его рот корытом. Но это из зависти, заявляю открыто !

Любил женщин разных - красивых и уродок. Мужчин - бородатых и безбородых.

Лиля Брик была его муза, одна из многих. Сам признавался, что обожал толстоногих. Спал на кровати с Лилей и с её мужем Осей. Иногда под кроватью, если попросят.
Вообще обожал женщин вместе с их мужьями. Когда били морду, не бежал жаловаться маме.
Ходил по улицам во фраке, в цилиндре и с тростью. Проглотил курицу славы, но подавился костью.
Ни единого рубля ему не накопили строчки. Долг отдавал целиком, не прося рассрочки.

Имел личный автомобиль и при нём шофёра. Ездил, закрыв глаза, - боялся светофора.

Когда читал стихи, махал кулаками. Слушатели уходили с намятыми боками.

Ленина любил больше чем Осю и Лилю и за это они ему жестоко отомстили.
Говорят, что самоубийство было инсценировкой. Ося был чекистом, Лиля воровкой.
Они его убили, а гонорары прибрали. Однако в это не верю, слухи соврали.

Последняя его муза была Вероника. Любил её страстно, доводя до крика.
Муж Вероники, Михаил Яншин, огорчился, узнав про это, и хотел на дуэли прикончить поэта.

Дуэль не состоялась, хоть никто не струсил. Любовный треугольник затянулся в узел. Суд вмешался, обошлось без "вышки". Из зала суда их увели подмышки, а может под ручку ? ... Не знаю, впрочем. Поэту пригрозили : " В сортире замочим !"
Он всё взвесил и решил застрелится ( Это не смешно ! Не стоит веселиться ! )

В конце ему дали орден "За боевые заслуги" , а точнее - " Дураку от большевиков за услуги "

Стихи его изучали и взрослые, и дети, все - от дяди Стёпы и до пастушонка Пети.

От меня лично ему респект и обожанье. Моя лошадь, услышав стихи его, заливается ржаньем !

На этом кончаю, улетаю в Сочи. Говорить можно длинно, но лучше покороче.

-----

Ну, как, угадали ? Поздравляю ! Вы истинные эрудиты, да я в этом, друзья, и не сомневался !

***


24.  СУМАСШЕДШАЯ  ПРАЧКА

1.

И хотя с тех пор минуло более ста лет, но память об этом случае не угасла доныне и порой искорки негодования перемешанного с ужасом - излишняя эмоциональность, как известно, отличительная черта характера итальянцев - то здесь, то там нет-нет да и вспыхивают на полосах некоторых итальянских газет.

Произошёл этот жуткий случай в одном чистеньком и тихом итальянском городке, пригревшемся на берегу Адриатического моря и примечательном помимо обильного урожая цитрусовых и уютных отелей тем духом завораживающей душу роскошной старины, что хранят пусть и немногочисленные в нём, но неизменно вызывающие восхищение у туристов фонтаны, картины, скульптуры, палаццо и базилики эпохи Возрождения.

Слава замечательной картинной галереи, находящейся в старинном особняке и венчающей собой все экскурсионные маршруты в этом городе, пусть и не столь громкая, как у прославленных галерей Рима или Флоренции, но Италия тем и отличается от любой другой страны в Европе, да и не только в ней, что даже небольшой городок на её карте сверкает, если не как бриллиант, то как сапфир, изумруд, топаз или иной редкий драгоценный камень.

Россыпь подобных самоцветов, нанизанных на нить Апеннинских гор, где творения рук человеческих дополняет прекрасная Природа, и есть то чудо из чудес, та невероятной красоты сокровищница, что ознаменована в истории человечества сладкозвучным словом "Италия".

Да что там долго толковать - какой бы справочник, какой бы фолиант по истории искусств вы ни открыли, везде будет сказано, что Италия - родина всех стилей и направлений в европейской архитектуре, живописи, ваянии и зодчестве, а так же заодно - в философии и поэзии. Это и не мудрено, ведь история Италии уходит своими корнями в глубь веков и берёт истоки не только в Древнем Риме, а попутно - и в Древнем Египте, и в Древней Элладе, но ещё далее - в культуре этрусков и других высокоразвитых культур и народов, населявших этот благодатный во всех отношениях полуостров.

2.

Картинная галерея городка, о котором я веду речь, была, как я уже сказал, пусть и не столь знаменитой, как "музеи Ватикана", но в её коллекции находились произведения мирового значения - бесценные полотна и изваяния выдающих живописцев и скульпторов кватроченто : Фра Беато Анджелико, Паоло Уччелло, Филиппо Липпи, Мазаччо, Андреа Мантенья, Джорджоне, Караваджо, Донателло, Андреа дель Вероккьо.

Произведения эти, возможно, не были лучшими в творчестве перечисленных мною мастеров - лучшие удостоились более значимых галерей, но даже небольшой этюд или эскиз, на которых стоит подпись перечисленных гениев, которых касалась их кисть или резец, делает эти работы бесценными и поднимает их стоимость на аукционах Сотбис и Кристис до космических высот.

Однако было в коллекции галереи одно полотно, одна картина, что украшала собой всю коллекцию и делала галерею особенно привлекательной для ценителей и знатоков живописи. Эта картина даже вынудила местную полицию - а полиция в Италии не отличается особенной расторопностью - взять галерею под своё особое покровительство. Название этого полотна : "Купание вакханок" и принадлежало это полотно кисти самого Сандро Боттичелли.

Несмотря на то, что прошло почти пять столетий с момента его написания, полотно сохранилось превосходно и воздушные грациозные тела купающихся вакханок словно светились изнутри тем изумительным свечением, которое отличает почерк Боттичелли и не позволяет созерцающему долгое время оторвать взгляд от его картин.

3.

Ей было около сорока лет и звали её Франческа.

На работу в галерею она устроилась простой уборщицей и в её обязанности входило навести порядок в залах, то есть осторожно и аккуратно по строго установленной инструкции стереть с пола и с картинных рам пыль и произвести ещё кое-какую несложную уборку за пару часов до открытия галереи - довольно хлопотные, но не требующие особенной подготовки действия, с которыми Франческа справлялась прекрасно.

Через некоторое время ей доверили более ответственную работу, а затем, убедившись в том, что она и с этой работой справляется отлично, повысили до должности заведующей хозяйственной частью галереи или, выражаясь современным языком, "завхоза".

И на новом, уже непростом, посту  она проявила себя с самой лучшей стороны. При этом она была коммуникабельным и приятным во всех отношениях человеком и, вдобавок ко всему, красивой женщиной, что, вполне возможно, сыграло немалую роль в таком успешном продвижении по служебной лестнице.

Лишь одна деталь её характера смущала сотрудников. Деталь эта состояла в том, что Франческа, мягко говоря, уж слишком сильно любила чистоту - черта характера весьма с одной стороны похвальная для женщины, но, как говорили древние :"Во всём знай меру!". Так вот в этой своей приверженности к чистоте Франческа, как все сотрудники заметили, меры не знала.

Невероятная склонность Франчески к тому, чтобы всё вокруг было идеально чистым, явилась, в конце концов, причиной её неудач на семейном поприще.

Как было сказано выше, Франческа была красивой, даже весьма красивой женщиной. Чем-то даже её находили похожей на знаменитую Венеру, изображённую Сандро Боттичелли в картине "Рождение Венеры", и мужчины, в буквальном смысле слова, не давали ей прохода. Если она появлялась в галерее, то их взгляды были прикованы уже не к шедеврам мировой живописи, а к её стройной фигуре и прекрасному лицу.

Одетая в безупречное, выразительно облегающее её пластичное тело платье, как правило тёмно-голубое, с недорогим, но изысканным ожерельем на шее, она была ослепительно хороша.

Казалось бы, что магнит подобного очарования должен навеки привязать к ней любого мужчину, которого она удостоит чести стать своим супругом. Не тут-то было !

Через год все мужья, а их было с полдюжины, как правило, сбегали от неё и причина тому - эта странная до болезненности любовь Франчески к чистоте.

Когда она работала в галерее ещё в должности уборщицы, обожание чистоты сослужило ей хорошую службу, заработав Франческе безупречную репутацию. Никто до неё и после неё в этой  должности так не убирал в галерее, как это делала она. Полы залов после её уборки блестели, как зеркала. Рамы горели золотом так, словно их только что изготовили. Такое рвение понравилось дирекции галереи.

Однако, когда Франческа стала завхозом, то её подчинённые испытали на себе весь негатив подобного пристрастия.

Чистота халатов и всей одежды её подчинённых проверялась ею самым тщательным образом каждый день и, не приведи Бог, если она замечала, что воротничок рубахи, блузки или халата не сверкал крахмалом, как снег на вершинах Альп. Реакция её не заставляла себя долго ждать и носила характер не только строго выговора. Она негативно отражалась и на зарплате того, кто попадал ей под горячую руку.

Несколько человек из числа её подчинённых были уволены по смехотворной причине :  придя на работу, они забыли у входа в галерею вытереть ноги с необходимой тщательностью.

Очарованные поначалу обаянием Франчески сотрудники галереи, в итоге, когда, став завхозом, она получила власть над ними, переменили своё к ней доброе отношение и между собой называли её не по имени, а по кличке, которую сами придумали : "Сумасшедшая прачка".

Самые смелые из сотрудников неоднократно жаловались дирекции на террор чистоты со стороны завхоза, однако дирекция долгое время никак не реагировала на их жалобы, всегда принимая сторону Франчески.


4.

Ну а теперь, в четвёртой главе моего рассказа, дружище, чтобы не мучить тебя больше, я перейду к основному событию, к тому самому эпизоду, который тогда потряс не только наш тихий и уютный городок, но и всю Италию. А случилось следующее.

По долгу своей должности Франческа обязана была приходить на работу раньше всех и уходить последней, ставя о том в известность полицию, что она с успехом всегда и делала, так как была не только маньяком чистоты, но и дисциплины. В галерее оставался после ухода Франчески лишь охранник.

В тот злополучный день Франческа на работу не явилась, никого не известив о причине своего отсутствия - ни своих подчинённых, ни начальство, ни полицию.

Уборщицы, придя на работу и не застав в галерее Франчески, немало такому обстоятельству подивились. Удивило их и то, что охранника в галерее тоже почему-то не было на его привычном месте у входа.

Однако даже не это поразило их больше всего. Больше всего их поразило то, что часть картин, в том числе и гордость галереи, её главная достопримечательность - бесценное полотно "Купание вакханок" Сандро Боттичелли, исчезли. Если быть точным, то исчезли только сами холсты, сверкающие же позолотой рамы оставались на своих местах.

Обо всём этом уборщицы, не мешкая, известили начальство, отправив к директору галереи посыльного, так как ни телефонов, ни смартфонов в те времена в их распоряжении ещё не было.

Начальство вскоре прибыло. Начались судорожные разбирательства, но в итоге всех разбирательств вопрос "куда подевалась Франческа, охранник и картины ?" так и остался нерешённым.

Вызвали полицию. Полиция тоже не дала никаких вразумительных объяснений произошедшему по той простой причине, что это была итальянская полиция, которая утром ещё более бестолкова, чем вечером.

Тогда все, кто к этому времени уже пришёл на работу - начальство, уборщицы, гардеробщик, работники службы ремонта, реставраторы и прочие сотрудники галереи, приняли единственно правильное в сложившихся обстоятельствах решение : отправиться к дому Франчески, что находился на окраине города у самого побережья Адриатического моря.

Для этого были задействованы несколько конных экипажей.

Таким образом целая кавалькада конок, управляемых зевающими извозчиками, выехала ранним утром от галереи в сторону моря, и чем ближе она приближалась к месту назначения - то есть к дому, где жила Франческа, тем сильнее нарастало волнение.

Пассажиры конок, пребывая в пути, думали да гадали, шумно спорили и решали, что же такое могло произойти с Франческой и куда подевались картины ? Высказывались самые разнообразные предположения и догадки вплоть до убийства несчастной Франчески неизвестными злодеями и похищения картин уже тогда орудовавшей по всей Италии мафией.

Наконец, вдали показалась черепичная крыша дома Франчески. Сидящие в экипажах при виде его пришли в сильное возбуждение и стали требовать у извозчиков, чтобы те пришпорили лошадей. Извозчики замахали кнутами и лошади понеслись. На последнем отрезке маршрута лошади ударили в такой галоп, что пыль столбом поднялась по всей округе, так что когда экипажи остановились у ворот дома, где жила Франческа, ни ворот, ни дома за облаками пыли не было видно.

Наспех расплатившись с извозчиками, толпа ринулась в ворота и очутилась в довольно просторном дворике, в котором на бельевых верёвках висело много всякого свежевыстиранного белья, ещё дымящегося после стирки в лучах восходящего над Адриатикой солнца.

Незваные гости отчаянно позвонили в колокольчик, висящий у входных дверей.

Дверь открыла служанка. На вопрос, где Франческа и всё ли с ней в порядке, служанка спокойно ответила, что Франческа дома, чувствует себя прекрасно и занята в данный момент стиркой.

Толпа, оттеснив служанку и чувствуя, что скоро, вот-вот ответы на все вопросы будут получены, ввалилась в переднюю.

Навстречу толпе вышла сияющая Франческа. В руках у неё было мокрое бельё, которое она на ходу выжимала. Руки у неё были в мыльной пене, лоб был влажен от пота. Было видно, что она только-только оторвалась от работы.

"Франческа ! - затараторили десятки голосов - Что случилось ? Почему ты не пришла на работу ? Куда подевался охранник ? А главное - куда подевались картины ?"

Франческа устало опустилась на табурет и пригласила всех сделать то же самое, царственным жестом указав на пустые кресла и стулья вокруг.

Затем она улыбнулась и сказала : "Напрасно вы так беспокоитесь. Всё в порядке и со мной, и с картинами. Охранника я вчера ещё отпустила домой. Он плохо себя чувствовал. А картины ? Мои дорогие ! Наконец-то осуществилась моя давняя мечта : постирать их ! Подумайте, ведь они висят без стирки пятьсот лет и никто никогда не побеспокоился о том, что холсты, на которых они написаны, пропитались пятисотлетней пылью. Но с моим появлением они, бедняжки, дождались своего часа. Вчера я аккуратно сняла некоторые, особенно напитавшиеся пылью холсты, доставила домой и тщательно их выстирала. Я стирала всю ночь и вы не представляете, сколько грязи вышло, как черна была вода после стирки !"

Услышав эту речь директор галереи побледнел и схватился за сердце : "А "Купание вакханок" Боттичелли ? Ты что, выстирала и эту картину ?"

Франческа повернула улыбающееся лицо к директору и, как бы утешая его, радостно произнесла :" С "вакханок"-то я и начала стирку ! Вы не поверите, хоть они купаются уже полтысячелетия, они были грязны, как сапоги извозчика. Я билась над "вакханками" полночи, но теперь можете быть спокойны - после моей бани они безупречно чисты !"

"Где картины ?" - уже ледяным тоном, взяв себя в руки, произнёс директор.

"Там, где им после стирки положено быть. Все картины сушатся во дворе. Когда вы входили в дом, разве вы не обратили на них внимание ?"

Директор медленно поднялся, а с ним и все остальные, и пошёл к дверям.

И действительно, во дворе, на бельевых верёвках рядом с платьями, блузками и нижним бельём на утреннем ветру колыхались выстиранные холсты. Краска на некоторых облезла частично, на некоторых почли полностью. От "Купания вакханок", которое узнали с трудом, остались только фрагменты голых женских ног да кое-где пинии вокруг ручья на фоне неба с облаками.

Пар, поднимавшийся от холстов, так красиво золотился в лучах утреннего солнца, что само по себе это зрелище было примечательным для любого живописца. Да и всё зрелище - тщательно выстиранные и добросовестно отжатые полотна гениев, болтающиеся среди панталон на бельевых верёвках, могло бы вдохновить на создание шедевра любого живописца с нетрадиционным мышлением - такого, как Малевич или Сальвадор Дали.

Но директор галереи, глядя на поднимающийся над холстами пар, не мог сдержать слёз. Он подошёл к "вакханкам" и горестно погладил их кое-где уцелевшие на холсте после стирки голые пятки ( сами вакханки остались, видимо, навсегда в том тазу, в котором их полночи купала Франческа ), затем он взглянул на сияющую Франческу и в глубокой задумчивости опустил седую голову.

Результатом этой задумчивости стало то, что в штат сотрудников галереи был приглашён опытный психолог и приём на работу в галерею новых сотрудников без его тщательного осмотра и заключения о психическом состоянии принимаемого стал больше невозможен.

Италия, узнав о случившемся, пошумела, пошумела и постепенно успокоилась, так как вскоре началась первая мировая война и всем стало не до искусства.

Да и, в конце концов, будем откровенны, друзья, тарелка спагетти на ужин и бутылочка "Бароло" успокаивают нервы и доставляют наслаждение гораздо большее, чем любая картина, даже такого гения, как Сандро Боттичелли.

***


25.  ТАЩИ,  КУМА,  СУДАКА !

(быль)

Стоял морозный предновогодний день. Я пошёл на рынок.

Наступали новогодние праздники, а в холодильнике моём кроме намёрзшего на стенках льда больше ничего не находилось.

Рынок располагался рядом с моим домом, сразу за речным каналом. Я взял небольшую сумку, положил в карман кошелёк и пошёл.

Я шёл по сверкавшему на солнце льду через канал. Лёд был не только в холодильнике, но всюду - под ногами, на ветках деревьев, на карнизах и крышах домов, в полосах газет и в телевизионных новостях.

Ничто не обременяло меня. В голове моей было светло от обилия сверкания вокруг и почти пусто, как и в моём кошельке.

Придя на рынок, я занялся своим привычным делом : начал ходить по рядам, высматривая товар подешевле. Торговаться я не умел и не любил.

Цены зашкаливали. Нет, они были, возможно, для кого-то нормальными, для кого-то, возможно, совсем небольшими. Но только, увы, не для меня. Я даже сгоряча об этом стихи тут же сочинил следующего содержания :

Со мной зарплата и авоська.
Товары, снедь, базарный люд.
Все есть хотят - и слон, и Моська.
А цены - праздничный салют !

Да, цены салютовали чуть ли не каждый день в те злополучные времена, а скромную зарплату мою "скромные" мои работодатели из "скромности" вечно стеснялись мне вовремя заплатить.

Купив всё, что было в пределах возможностей моего кошелька и оставив лишь несколько бумажных купюр, чтобы дожить до следующей предполагаемой выплаты зарплаты, я, не слишком отягчённый своей сумкой, пошёл к выходу.

У самого выхода с рынка продавали живую рыбу. Рыбы плавали в большом ржавом корыте. Это были судаки, карпы, лещи, окуни, плотва. Рыбам было тесно и они иногда всплёскивали в мутной воде, задыхаясь и пытаясь выпрыгнуть из корыта, но им это сделать не удавалось. И от их плескания вода становилась ещё более пенистой и мутной.

Румяный от мороза, солнечных лучей и бойкой торговли хозяин ржавого корыта, заметив мой голодный взгляд, подмигнул мне и сказал, обнажая крепкие белые зубы : "Отличное блюдо к новогоднему столу ! Бери, парень, не пожалеешь !  Свежая рыба, всё только сегодня выловили !"

Я подошёл ближе. Торговец, достал из корыта зеркального карпа, несколько раз покачав его на своей ладони, чтобы уверить меня, насколько он тяжёл и жирен : "Чем плох ? Бери, парень ! Жена будет довольна !"

"Жена ?" - подумал я и с недоумением спросил : "Чья ?"

Хозяин корыта понял оплошность, но не смутился, продолжая рекламировать свой товар. Я заглянул в кошелёк и спросил, нет ли у него микроскопа ? Но он не оценил моей шутки.

"Взвесьте мне вот этого судака !" - наконец, попросил я.

Торговец вынул судака из корыта. Судак ударил в его руках хвостом и отчаянно затрепетал. Торговец снова обнажил свои роскошные зубы.

"Жирненький ! Отличный судачок ! Ишь, как хвостом бьёт, не хочется на сковороду !" - всё приговаривал он, посмеиваясь и кладя судака на весы. И даже пропел :"Тащи, кума, судака, чтобы юшка была !" И снова подмигнул мне, обвесив меня грамм на 300.

Я заметил это, но не стал возражать. Мне так хотелось поскорее попасть домой. Я замёрз, устал и проголодался, пока ходил по рынку.

С пустым кошельком, но с судаком в руках, который иногда шлёпал меня по лицу хвостом, я возвращался домой по речному льду.

Вдалеке около пробитых во льду прорубей сидели рыбаки в огромных тулупах с высоко поднятыми воротниками и ловили рыбу.

Я подошёл к одной из заброшенных прорубей и заглянул в неё. В проруби было очень темно, рыб не было видно. Судак, вероятно, почуяв близость реки, снова дал мне пощёчину.

"Тащи, кума, судака, чтобы юшка была !" - вспомнил я слова знаменитой русской народной песни. " Отличные зубы у этого торговца. Эх, мне бы такие !" - подумал я и вздохнул.

Судак опять шлёпнул меня, сообразив, что русская народная песня не сулит ему ничего хорошего.

Я посмотрел на судака, покачал его на ладони, чтобы убедиться в том, какой он тяжёлый и жирный, ещё раз вздохнул, улыбнулся и опустил его в прорубь. Судак шевельнул плавниками, ударил хвостом и тут же исчез из вида в чёрной речной воде.

***


МОЙ  РАЗГОВОР  С  ЛЕНИНЫМ  В  МАВЗОЛЕЕ

Это было в середине лихих 90-х.

Приехал я в Москву разогнать тоску. Чтобы тоска ушла быстрей и больше не возвращалась, отправился прямо на Красную площадь, дабы помолиться в соборе Василия Блаженного и поставить свечку за упокой той страны, что меня вскормила и вспоила, и за здравие той, что меня обокрала.

По пути к собору решил заглянуть в Мавзолей.

Во время лихих 90-х Мавзолей стоял на Красной площади совсем сиротливо. Народ его не посещал. О многотысячных толпах желающих увидеть Ленина в гробу, как это было прежде, и речи не шло. Настолько он был заброшен, что даже часовых возле него не было. И не только часовых, вообще никого не было. Хоть бы какой завалящий милиционерик стоял, но и милицонерика не было.

Ходила около него старушонка в старомодном ветхом шушуне, видимо, одна из немногих в прошлом искренне преданных делу КПСС комсомолок и кидалась к редким прохожим, умоляя их :"Посетите, пожалуйста, Мавзолей ! Не проходите мимо !" Напрасно. Прохожие только шарахались от неё в строну.

Итак, один и совершенно беспрепятственно я зашёл в Мавзолей. Спустился там по каким-то ступеням и очутился в тускло освещённом зале без окон, в котором на красивом подиуме стоял шикарный гроб. В гробу лежал Ленин.

Ленин лежал в гробу, как живой. Казалось, что он просто слегка задремал.

Гроб был заботливо закрыт стеклянным колпаком, чтобы отдыхающего в нём Ленина не кусали комары и мухи.

Я подошёл к гробу и, откашлявшись, промолвил : "Не пугайтесь, Владимир Ильич ! Это я, безвестный пролетарский поэт. Не откажите мне в любезности немного со мной побеседовать. Помните, как Геберту Уэллсу на его англосаксонский скептицизм в отношении того, что построите из аграрной и нищей страны самое счастливое в мире государство, где не будет социального неравенства и так далее, Вы с лукавой усмешкой, никогда не сходившей с Вашего лица, твёрдо сказали :"А вот приходите через сто лет, тогда и поговорим !" Прошло сто лет. Простите, что вместо Уэллса пришёл я. Разрешите задать пару вопросов !"

Так я сказал и вдобавок постучал костяшками пальцев по стеклу.

Ленин открыл глаза : "Опять ходоки ? Какого чёрта, батенька, Вы меня тревожите ? Поэт ? Я в поэзии не разбираюсь. Мне лишь одно стихотворение нравится : "Прозаседавшиеся" поэта Маяковского. Говори, батенька, чего надо, только покороче. Меня вот-вот должны увезти принимать ванну с трехпроцентным раствором формалина"

"Уважаемый Владимир Ильич ! - почтительно начал свою речь я, сняв при этом шапку-ушанку (дело происходило зимой в крещенские морозы) - Вы вообще в курсе, что происходит там, за стеной Мавзолея ?"

"Разумеется ! - усмехнулся Ленин - Там народ снова поднимают с колен. Я его тоже поднимал, пока тут не очутился"

- Владимир Ильич ! Рад, что Вы держите всё под контролем. Тогда очень прошу ответить, когда таки народ с колен поднимут ? Побыстрей бы хотелось.

- Куда Вы, батенька, так спешите ? Подъём народа с колен - это процесс не скорый, это процесс тысячелетний. Увы, когда я беседовал с Уэллсом, я этого ещё и сам толком не понимал, молод был, горяч, в Инессу Арманд влюблён. Только теперь понимаю, что сразу всех поднять не получится. Как оказалось, надо каждого в отдельности поднять, а вас пока ещё больше ста миллионов. На то, что бы одного поднять, много сил уходит. Кое-как поднимешь бывало его утром, крикнув в ухо :"Поднимайся, мать твою !", а он к вечеру снова даже не то что на коленях стоит, а и вовсе пластом на диване перед телевизором лежит, как я в этом проклятом ящике. Опять утром его поднимай. Вот и посчитайте, батенька, сколько времени на подъём ста миллионов уйдёт, ежели, чтобы одного поднять, дня не хватает."

Мне стало стыдно ибо Ленин был прав. Я опустил взгляд на свои колени. Они тоже были в тысячелетней грязи.

- Да, действительно, ситуация ужасая. И что, Владимир Ильич, никаких средств для ускоренного подъёма нет ?

- Ну почему нет ? Давайте, батенька, пофантазируем. Применим для процесса поднятия современные средства, скажем, электрошокер или паяльную лампу и предположим, что за день окончательно поднять одного, чтобы он на колени больше не падал, всё-таки удастся. Теперь подсчитаем, столько на поднятие всей народной массы лет уйдёт. Итак, один год уходит, чтобы поднять 365 человек...поделим сто миллионов на 365...это будет, это будет...

Тут Ленин впал в глубокую задумчивость, подсчитывая в уме, сколько выйдет лет, если сто миллионов поделить на 365.

Подсчитывая, Ленин закрыл глаза. В этот момент гроб начал опускаться.

Я понял, что подошло время купания в формалине.

"Ладно - подумал - В арифметике я не силён. Когда приеду домой, возьму калькулятор и поделю сам сто миллионов на 365 и узнаю сколько лет нас, то есть народ, будут поднимать с колен"

В любом случае и без калькулятора мне вдруг стало ясно, что до момента, когда весь народ с колен поднимется, ни я, ни мои внуки, ни правнуки, ни праправнуки, ни прапраправнуки не доживут.

От этой грустной мысли снова впал в тоску и, чтобы её разогнать, отправился в ближайший гастроном. Купил там бутылку водки "Белая Берёзка" и, выпив её всю до дна, принял горизонтальное положение на скамейке в заснеженном сквере.

Пусть теперь поднимают !

***


26.   ЗАБАВНЫЙ  СЛУЧАЙ  В  ЛЕСУ
ИЛИ  СНОВА  О  ВОРОНАХ


Ну, вот, скажете вы, друзья, заладил своё - опять о воронах ! А почему бы и нет ? Вороны - птицы особенные, загадочные птицы. Потому и необычных историй с ними приключается немало. Судите сами.

Поехал на велосипеде за черникой в наш сосновый и очень любимый мною лес. Ехал один, ни души кругом. Места довольно безлюдные. Обожаю безлюдные места. Погода солнечная, просто великолепная. Над головой синее небо с кружевами облаков, вокруг роскошь летнего цветения  : зверобой, душица, бессмертник, чабрец,  колокольчики лесные, малинники, словом, благодать ! При въезде в лес встречает меня ворона  на сосне. Сидит высоко и зловеще в тишине лесной каркает : " Кар-р-р ! Кар-р-р! Кар-р-р-р !" Я немного смутился. Проехал, а она мне вслед :"Кар-р-р ! Кар-р-р-р ! Кар-р-р !" И как-то неприятно стало на душе. Я человек суеверный.

 Собрал черники, возвращаюсь. Сидит там же и опять :"Кар-р-р! Кар-р-р ! Кар-р-р !" Я ехал и долго ещё вслед слышал её зловещее карканье.

Через пару дней снова еду на велике в тот же лес за черникой. Картина повторяется. Кругом ни души, погода великолепная : бездонный синий купол  над головой. Настроение - лучше не бывает : то есть, как писал поэт : "Ничто не мучит, не тревожит. И сердце вновь горит и любит оттого, что не любить оно не может !". Вдруг вижу : на той же вековой сосне и так же высоко сидит та же ворона и опять за своё : "Кар-р-р !Кар-р-р ! Кар-р-р !" Ну всё, решаю, хватит это терпеть ! Остановил свой драндулет, поднял голову, смотрю на неё и так громко  и отчётливо, чеканя каждое слово, как шаг на параде, ей говорю :" Здравствуй, кума ! Вот снова в гости к тебе пришёл. Разреши погостить в твоём доме !" И что вы думаете - она замолчала ! Поехал, а вслед мне - лесная тишина !

Собрал я черники, наелся до отвала. Черника вкусная в лесу необыкновенно. Полюбовался на красоту лесного рая и поехал обратно. Доезжаю до урочной сосны и слышу  : "Кар-р-р ! Кар-р-р ! Кар-р-р-р !" Поднял голову, посмотрел на свою знакомую и  опять  ей говорю :" Спасибо, кума, за радушие ! Прости, что потревожил  ! Всего тебе доброго ! До свиданья !" И что вы думаете - она опять смолкла. Поехал я дальше и жду - будет каркать вслед или нет ? Нет, молчит - лишь тишина лесная меня провожает ! Вот такая забавная история со мной намедни произошла, друзья.

P.S.

Хотя, если задуматься, - что в этой истории необычного ? Просто был я вежлив с хозяйкой лесных угодий и она мне ответила взаимностью. Только и всего.

***


27.   ЗАБЬЁМ  ТЮТЧЕВУ  БАКИ  !

Прекрасный тёплый летний вечер. Окна в "Колбе" распахнуты.

"Колба" - так называется наш клуб писателей в посёлке Полярный. Почему "Колба" ? Прочтите словосочетание "А.Блок" наоборот и Вы всё поймёте. Итак :

У всех колбовцев отличное настроение. Заседание объявляется открытым!

Как всегда мы начали нашу встречу с того, что просмотрели последние творения писателей на различных сайтах в интернете. Знакам восторга и восхищения не было конца !

Но вдруг руку поднял Серёжа Черепахин ( Серёжа Черепахин - наш шофёр на золотоносном прииске. Он тоже писатель ) Серёжа поднял руку, прося внимания.

Все обернули голову в его сторону и он воскликнул : "Братцы !" ( так всегда он восклицает, обращаясь к аудитории ).

"Братцы ! - воскликнул он - Почему мы дань своего преклонения и восхищения отдаём исключительно современным писателям, совершенно позабыв о классиках ? Я согласен, что классики обветшали, устарели, что с них труха сыпется, но ведь и у классиков кое-что имеется. Не так ли ? Иначе бы они не входили в школьную программу."

Последний аргумент показался нам настолько убедительным, что мы решили это заседание посвятить классикам. Мы перерыли в памяти всё, что запомнили из школьных лет, и остановили своё внимание на одном стихотворении Ф.И. Тютчева. Вы все учились в школе и, конечно, помните это загадочное стихотворение :

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.

Интригующие строки, не правда ли ? И особенно - первые две.

То, что умом Россию не понять, известно не только заморским мудрецам, но и любому дураку. Но почему же её аршином нельзя измерить ? Казалось бы, взял аршин, приложил и мерь. Так ? Так да не так ! Не получилось это даже у Тютчева. А почему ?

И мы задумались.

Думали долго, а ответа найти не смогли. И разошлись бы, верно, не солоно хлебавши, если бы не Алик Цимбалист. Алик "кубик Рубика" складывает за считанные секунды. Алик тихо отошёл от нашей бестолковой ватаги, сел в уголке за фикусом и блестяще решил эту, заданную Тютчевым, головоломку. Вот его решение :

АРШИН

Один поэт, сойдя с вершин,
Принёс с собой большой аршин.

Аршин поставил он в сарай,
Решив измерить русский край.

Аршин поставил, вышел прочь.
Аршин украли в ту же ночь.

Затылок почесав рукой,
Поэт принёс аршин другой.

Повесил на сарай замок,
Но вновь сберечь аршин не смог.

Он в третий раз принёс, в шестой.
Аршинов тьма - сарай пустой !

Прозрел поэт : Эх, я ! Овца !
Я ж начал не с того конца !

Лишь тот измерит русский край,
Кто заминирует сарай !


Услышав эти строки, колбовцы с удивлением переглянулись. Решение найдено ! И ведь как просто. Спасибо, Алик !

Ирфан ( это сторож "Колбы"), вина !!!

***


28.   НИЩАЯ

(быль)

"Возлюби ближнего, как себя самого !"
(Евангельская заповедь)

Около подземного перехода, по которому я каждое утро спешил на работу, долгие годы стояла толпа нищих.

Вид у них был жалкий. Была женщина, которая обнажала свою безобразно распухшую и покрасневшую ногу. Был мужчина в лохмотьях, опиравшийся на костыли. Была молодая мать, сидевшая со спящим ребёнком на руках, закутанным в одеяло. Была старуха, стоявшая на коленях с опущенной к самой земле головой, с иконкой и наполненной мелочью консервной банкой перед ней.

Но самый жалкий вид, вызывавший моё горячее сочувствие, был у средних лет худенькой и довольно миловидной женщины с бельмами на обоих глазах.

Проходя мимо этой несчастной я не мог удержать себя, чтобы не положить ей в картонную коробочку деньги.

Я испытывал чувство искреннего сострадания к этой обиженной судьбой калеке. Она сидела то под лучами палящего солнца, то под дождём, то под снегопадом. Она одиноко и как-то особенно сиротливо сидела со своей коробкой на ступеньках перехода с самого утра до позднего вечера. Там же она и ночевала.

Однажды после особенно трудного дня в пору жестокой зимней непогоды, когда мокрый снег с сильным ветром буквально валил редких прохожих с ног, залепляя им лица, я возвращался вечером с работы.

Возле перехода не было никого из привычной толпы нищих. Непогода разогнала всех по углам. Только эта слепая женщина с бельмами на глазах всё так же сиротливо сидела на ступеньках, засыпанная снегом. Я остановился рядом с ней. Я не мог идти дальше в свой тёплый уютный угол, оставив её одну погибать в снежном аду.

Как ей помочь, я не знал. Но помочь ей было необходимо. Я обратился к ней с предложением пойти ко мне домой, чтобы обогреться и покушать. Она согласилась.

Когда мы пришли в мой дом, я дал ей хорошую тёплую и сухую одежду, тёплые ботинки, тёплую куртку. Я сварил ей гречневую кашу - моё любимое лакомство. Сбегал в магазин, где купил сосиски, сыр и что-то ещё из съестного. Заварил чай.

Всё это она охотно съела и попросила, к моему изумлению, купить ей сигареты и пива. О том, что она курит, я не знал. Я никогда не видел её курящей. Просьба о пиве, которую она настойчиво и капризно повторила несколько раз, озадачила меня. Я постарался убедить мою гостью, что чай в данной ситуации будет гораздо полезнее для неё, но она упрямо твердила, чтобы я купил ей пива. Ни пива, ни сигарет я ей не купил.

Я постелил ей чистую постель. Она выкупалась в ванной, легла в постель и заснула. Лёг и заснул я.

Утром, когда я проснулся, передо мной возник сложный вопрос : как быть с несчастной слепой дальше ? Возвратить её снова к подземному переходу означало бросить её на произвол судьбы и на гибель. Метель не утихала.

Я спросил её, как ей помочь ? Она мне сказала, что жила когда-то в приюте Н-ского женского монастыря и попросила меня отвезти её в этот монастырь. Я решил так и сделать : вызвать такси, так как монастырь был далеко, и отвезти её туда.

За утренним завтраком мы разговорились и я узнал сногсшибательную историю её жизни.

Она поведала мне совершенно спокойно, что она воровка-рецидивистка, неоднократно судимая, сидевшая в тюрьме за квартирные кражи и проведшая в ней в общей сложности 17 лет.  Пользуясь своим маленьким ростом и субтильным телосложением, она залезала в квартиры через открытую форточку, открывала дверные замки изнутри и её сообщники производили ограбление.

В тюрьме и начали возникать бельма на глазах. Они росли, пока постепенно не затянули глаза полностью.

Как вы понимаете, друзья, я был ошеломлён её рассказом. Торопливо, стараясь не терять более ни минуты, я вызвал такси и мы поехали в монастырь.

В монастыре я обратился к настоятельнице с просьбой приютить слепую. Настоятельница дала положительный ответ и мы вместе пошли, чтобы проводить слепую в кельи. Но внезапно, увидев мою подопечную, настоятельница переменилась в лице и переменила своё решение.

Она сказала, что эта женщина уже находилась в данном монастыре, но за развратное поведение была из монастыря выдворена.

Я стоял, как поражённый ударом молнии. Можете представить себе, друзья, в каком дурацком положении я оказался. В столь глупое, смешное, дурацкое положение я не попадал ещё ни разу в жизни.

Я стал умолять настоятельницу предоставить этой слепой последний шанс и принять её. Что мне оставалось делать ? Настоятельница оказалась мягкосердечным человеком и, немного подумав и посмотрев на меня, на моё лицо с его оторопело-глупым выражением, улыбнулась и, наконец, согласилась. Я поблагодарил настоятельницу, сел в такси и вихрем умчался домой.

С тех пор никогда на улице я не подхожу к тем, кто стоит с протянутой рукой, даже не смотрю в их сторону и вы, друзья, я уверен, хорошо понимаете теперь, почему.

***


29. НЕСМЕТНОЕ  ЦАРСТВО

Очнётся и снова задремлет, сверкая вдали, семафор.

И первые звёзды, сбитые вёслами, когда их несёшь на плече, спускаясь к лодочному причалу, и ржаные колосья, примятые упавшей сбруей, и ветер, что лижет мне спину, как кошка подросших котят, покажутся этим вечером снова моими друзьями.

Все полевые дороги, заросшие по обочинам ромашками, лебедой и полынью, все лесные тропинки, затянутые паутиной в капельках росы, и даже все скоростные современные автомагистрали, все они в эту минуту едва поспевают за мною.

Где-то вдали, за огнём семафора, построен ремесленный город. Там столько чудес!

Там в пёстрых кафтанах и в оранжевых шляпах, чуть набекрень, снуют петухи. Рядом с ними их чадолюбивые жёны. В будке с окном вместо двери живёт длинноухий бездельник. Корова - строптивая дева - отбиваясь хвостом от любящих её целовать комаров, задумчиво пробует цветы клевера, а если захочет напиться, трубит, чтоб несли ей питьё. На груди у старой печи, как мониста, красуются связки белых грибов. В большой фарфоровой кружке есть молочная бухта и муравьи, как всегда, решили её переплыть без спасательного круга. В тихой обители огорода, за улочкой помидоров, смущаясь своей полноты, лежат загорелые тыквы. Поодаль теснится капуста - спеленатая кочерыжка. А в самом углу, у забора, как Царь Кощей, чахнет репейник - небритый старик.

И вот в такое несметное царство любимого мною народа спешу я в этот августовский вечер на скором поезде Москва-Полоцк с чудесной вестью о том, что жизнь прекрасна !

Налево от меня - пахучие травы, направо - румянец заката, а чтоб я не сбился с маршрута, сверкает вдали семафор !

***


30.   ЗАГАДОЧНЫЙ  СЛУЧАЙ

( быль )

Этот случай, который произошёл со мной, является одним из самых загадочных в моей жизни и объяснить его известными мне законами природы я до сих пор не могу, хотя с того момента минуло немало времени. Кратко расскажу вам о нём, друзья.

Я человек не религиозный.

Однажды одна моя знакомая ( инвалид детства ) подарила мне маленькую серебряную иконку с изображением Ангела Хранителя, привезённую ею из какого-то монастыря.

На обратной стороне иконки, которая была не более копеечной монеты, на греческом языке была написана молитва - о чём, не знаю, так как греческим языком не владею. Иконка мне очень понравилась. Это было изящное ювелирное изделие, и я её некоторое время носил, носил до тех пор, пока тонкая цепочка не разорвалась. Потом я иконку снял и куда-то положил.

Прошло несколько лет. В результате определённых обстоятельств я заболел, у меня началась депрессия.

Тогда я не понимал, что это депрессия. У меня ничего не болело, но чувствовал я себя плохо - нарушился сон, было угнетённое душевное состояние. Я не знал, как с этим бороться. Ища спасения от такой напасти, зашёл как-то в церковь, стоявшую по соседству с моим домом. Тихое, спокойное пение, потрескивание свечей в полумраке, запах ладана и воска успокоили меня. Начал ходить сюда чаще и чаще. Приобщился к обществу верующих и стал одним из них.

Повторюсь во избежание недоразумений, что сейчас я отошёл от религии. Знаю, что Бог есть, но пришёл к выводу, что религии придуманы, придуманы с целью получения власти над людьми. Религия - посредник между мною и Богом, а мне не нужен такой посредник. Кто-то со мной не согласится, кому-то моя мысль покажется оскорбительной, даже кощунственной, потому не буду её развивать, да речь и не об этом.

И всё же, став тогда христианином, я вспомнил про иконку, которую где-то положил. Принялся её искать по всей квартире ( я жил один в однокомнатной небольшой квартире ), но она, как сквозь землю провалилась. Всё перерыл, а иконки так и не нашёл. Был уверен, что не выбросил, что она должна быть в квартире. Всё самым тщательным образом обыскал, а иконки нет.

В один из дней я пришёл домой после службы в церкви.

Было уже очень поздно, был холодный зимний вечер. Я лёг в постель, но мне не спалось. Как обычно была на душе тяжесть непонятная, словно что-то мешало. Моя жизнь вдруг стала вспоминаться мне.

Стали вспоминаться случаи, когда я совершал поступки, о которых прежде никогда даже не задумывался. Впервые мне моя жизнь вдруг предстала совсем в ином свете. Я всегда полагал, что я хороший, честный и добрый человек. Но тут я вдруг увидел свою жизнь совершенно под иным углом зрения, как под рентгеном. Увидел грязь, которую не замечал прежде, увидел отвратительные поступки, которые порой совершал. Я поразился этому открытию и стал внимательно и лихорадочно всё вспоминать, вспоминать с самого детства.

У меня словно разлиплись склеенные веки и, наконец, открылись глаза после долгого летаргического сна.

Мне стало ужасно не по себе. Стыд за содеянное, за собственную грязь, за мерзость словно обжёг меня. Я вскочил с постели, спать я больше не мог, упал навзничь на пол и заплакал от отчаяния.

Я лежал довольно долго лицом вниз на полу, плакал и, помню, только повторял в отчаянии :"Как я мог так поступать ! Как я мог так поступать !" И мне постепенно становилось легче. Словно какая-то страшная тяжесть вдруг стала спадать с сердца. Наконец, я успокоился, встал и пошёл к кровати. Что-то блеснуло на одеяле. Я присмотрелся и оторопел, даже испугался.

На моей кровати, прямо на одеяле, будто кто-то только что положил её туда, лежала иконка Ангела Хранителя, которую я потерял и долго не мог найти, с той же самой разорванной цепочкой !

Повторюсь, я жил один. В моей квартире кроме меня давным-давно никого не было. Над моей кроватью нет ни полок, ничего такого, откуда бы иконка могла упасть - голые стены.

Этот случай так и остался одним из самых необъяснимых и загадочных случаев в моей жизни. До сих пор, когда я вспоминаю его, чувство, что рядом с нами есть невидимый мир, из которого мы получаем порой определённые известия, - это чувство возвращается опять.

Всё не так просто, как нам кажется. Жизнь полна тайн. И она не окончится со смертью, в этом я убеждён, особенно тогда, когда вспоминаю этот странный и загадочный случай. Словно кто-то, кого я не вижу своими земными глазами, тогда сказал мне : " Не отчаивайся ! У тебя есть возможность исправить ошибки. Ты боялся смерти, не бойся ! Смерти нет. Физическая смерть - это лишь обманчивая иллюзия. Тебе не следует пока знать всего, но помни, что ты, даже будучи совершенно один, как тебе это нередко кажется, не одинок ! С тобой всегда рядом, тебя видят и тебе всегда помогают невидимые тебе силы."

Если бы всё это произошло не со мной, я бы, наверное, не поверил рассказчику, но это произошло со мной. И то, что я здесь рассказал, - не художественный рассказ. Это документ без доли самого малого вымысла.

Момент, когда я подошёл к кровати и увидел на ней иконку, своё потрясение, радость и испуг одновременно, я не забуду никогда. Всё, как будто это было вчера, живо стоит перед глазами !

***


31.   СПАРТАНЦЫ  МОЕЙ  ВЕНЕЦИИ

В городе, где я жил, но из которого уехал, потому что устал от огромных автомобильных пробок, людского столпотворения и соседки, которая, невзлюбив меня, вечно высыпала мне под дверь свой мусор, неподалёку от моего дома было замечательное место для прогулок.

Это был речной канал, прорытый в форме кольца, и одной своей стороной примыкающий к знаменитой реке, о которой Гоголь когда-то написал, что редкая птица долетит до её середины.

И та островная часть города, которая оказалась внутри этого канала, стала с чьей-то лёгкой руки называться Венецией.

По правде говоря, с Венецией сходство было небольшое. Здесь не было гондольеров, лихо управляющих одним веслом своими гондолами и распевающих арии из итальянских опер. Здесь не было дворцов с причудливым готическим и барочным декором, с многочисленными статуями на фасадах в виде атлантов, кариатид, фавнов и химер.

Здесь не было ни собора Святого Марка, ни собора Санта-Мария-делла-Салюте, ни собора Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари, ни палаццо Дожей, ни палаццо Ка-Реццонико, ни Мостика Вздохов - ничего из этих венецианских чудес не было здесь, на этом обычном речном канале, но здесь было своё неповторимое чудо.

Здесь жили утки.

Они издавна облюбовали этот канал и по праву считали его своим домом. Ведь канал никто никогда не чистил и летом он обильно покрывался густой ряской и по краям его вырастали густые заросли прибрежной осоки и камышей.

Утки чувствовали себя в полной безопасности среди этих зарослей. Зелёный лес из осоки и болотных трав был для них не только хорошим укрытием от прогуливающихся вдоль канала людей, но и отличной, обильной пищей.

К чести любителей прогулок вдоль канала следует сказать, что они не только не обижали уток и бросали им порой хлеб, но и не давали уток в обиду никому - даже не в меру расшалившимся мальчишкам.

И утки, чувствуя такую заботу о себе, охотно создавали в укромных местах брачные пары и выводили весной потомство.

Как радостно было видеть, сидя где-нибудь на скамеечке у самой воды, как из зарослей осоки вдруг выплывала мама утка с целым выводком своих малышей.

Мама плыла впереди, а жёлтые пушистые шарики, торопливо семеня под водой лапками, спешили за ней, на ходу подбирая клювиками зелёную ряску.

И, начиная с ранней весны вплоть до поздней осени, люди, гуляя вдоль канала, наблюдали, как пушистые жёлтые шарики постепенно росли и становились взрослыми утками - самочками с сереньким, скромным оперением и селезнями с тем самым великолепным оперением, о котором один замечательный поэт выразился так : "Синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет !"

А осенней порой утки собирались в стаи и улетали в тёплые края. Улетая, они кричали людям слова прощания и благодарности. Люди, вечно озабоченные своими людскими заботами, не замечали этого крика, да и шум машин заглушал его. Но я всегда слышал его даже среди страшного шума и не знал огорчаться мне или радоваться. Огорчаться оттого, что канал опустел, или радоваться, что зимней порой, когда так неуютно и голодно становится всем птицам и уличным животным, утки будут жить где-нибудь на юге, в тепле и достатке.

Однажды случилось непредвиденное.

Осень выдалась настолько тёплой и затяжной, что часть уток, решив, что лето не кончилось, задержалась с отлётом. Внезапно сильно похолодало.

Буквально за пару дней весь канал и реку сковало льдом. А потом начались метели с ветром и обильным снегопадом.

И утки попали в западню.

Водные озёрца, на которых они находили пристанище, уменьшались в размерах каждый день буквально на глазах. И вот настал тот день, когда последняя водная полынья, где утки могли ещё как-то держаться, чтобы не окоченеть и находить скудную пищу, затянулась льдом.

И опять же к чести людей надо сказать, что они не бросили уток. Каждый день приходя посмотреть на сложившуюся ситуацию с хлебом для уток, я встречал таких же, как и сам, сердобольных кормильцев, чьё сердце не было спокойно при виде беды.

Метель мела, почти не стихая. Утки сидели на ледяной глади замёрзшего канала рядом друг с дружкой неподвижно и обречённо, втянув головы и нахохлив перья под свирепыми струями ветра и сухого колючего снега.

Хлеб, который люди бросали им на снег, тут же на морозе превращался в лёд и утки не могли его проглотить.

Мне пришла идея. Я купил в магазине "Океан" бычков. Мелко покрошил и пошёл кормить уток. Подойдя как можно ближе к уткам, я стал бросать им этот корм и утки начали его понемногу есть.

А метель мела и мела. Я смотрел на уток и думал :"Зачем они были так неосторожны ?" Я кричал им : "Держитесь, прогноз обещает потепление ! Уже скоро ! Продержитесь ещё немного !"

А метель мела и мела. Я смотрел на эту не сдающуюся ни ветру, ни снегу стайку и мне представилось, как 2400 лет назад у Фермопил вот так же, обречённые на верную смерть, стояли триста воинов Спарты.

Они были так же, как эта утиная стая - ветром и снегом, окружены со всех сторон огромным вражеским войском персов. И тысячи стрел, как этот лютый снегопад, летели на их головы, раня их своими смертоносными остриями. "Сдавайтесь !" - сказали спартанским воинам персы : " Наши стрелы закроют от вас солнце !" " Ну что ж " - спокойно ответили воины Спарты : "Мы будем сражаться в тени !"

В этот раз, слава Богу, метеорологи не допустили ошибки. С юга пришёл циклон. Температура резко поднялась. И снег начал быстро таять.

Вечером, прибежав после работы на канал, я увидел, как утки плавают в образовавшейся за день полынье. И люди бросают им в воду хлеб, который утки тут же поедают. В эту ночь я лёг спать со спокойным сердцем.

Ах, друзья ! Пусть я перестал любить этот город, который покинул, и покинул, похоже, навсегда, но всё же в ту весну он был прекрасен !

И не только потому, что в нём так красиво весной цветут и благоухают тысячи каштанов и блещут на солнце главы его многочисленных соборов, а ещё и потому, что из зарослей осоки по чистой, тихой и тёплой весенней воде внезапно выплывают мамы утки с жёлтыми пушистыми шариками, которые торопливо семенят под водой лапками, чтобы не отстать от мам, и при этом успевают на ходу подбирать клювиками вкусную зелёную ряску,

Хорошо, когда каналы лишний раз не чистят, городские газоны безжалостно не стригут, сосновые леса, чтобы набить себе карманы, не валят и хорошо, что есть на свете немало добрых людей, которые не дают никому в обиду ни уток, ни ни кошек, ни собак, ни вообще всех, кого великий русский поэт назвал "братьями нашими меньшими", - ни злым ветрам, ни лютым метелям, ни даже не в меру расшалившимся мальчишкам.

***


32.   ТВОРЧЕСКИЙ ЭКСТАЗ
ИЛИ "SOS !" С ПОЛЯРНОГО

Целый час бродил я с Серёжей Черепахиным по сгоревшему курятнику в поисках стихов.

А потом, зайдя в "Колбу" ( "Колба" - наш литературный клуб в Полярном : словосочетание "А.Блок", прочитанное наоборот ), сел у компьютера и решил почитать произведения современных мастеров поэзии и прозы, чтобы хоть немного подышать чистым озоном и утешиться, а заодно и обратиться ко всем девушкам-поэтам, девушкам-прозаикам и просто - к обыкновенным, нормальным девушкам с просьбой.

Наболела тема, которую поднял недавно в прекрасном стихотворении "Полюбите, девушки, поэта !" один поэт. Я недавно случайно прочитал это стихотворение, размещённое в интернете, и оно, что называется, зацепило меня.

Не секрет, что прозаикам и поэтам в наше непростое время тоже очень непросто. Вдохновение отнимает много сил, которые невозможно восполнить ничем. Материальное же вознаграждение за творческий труд, если оно и имеет место, очень невелико и нет ничего глупее, простите, грустнее на свете, чем лицо прозаика и поэта, когда они, истощённые процессом творчества, заглядывают в свой кошелёк или холодильник.

Осмелюсь, друзья, отняв у вас пару минут, рассказать про один случай, чтобы вы сами убедились в том, какой сокрушительной силой обладает вдохновение. Никакое торнадо не наносит столько ущерба ! Когда нисходит вдохновение, смирительная рубашка - это единственное средство, способное спасти прозаика и поэта от беды. И вот живой пример :

Недавно в "Колбе" чуть не попал в лодку к Харону наш лучший поэт, шофёр первого класса, Сергей Черепахин, который не раз потрясал Полярный своими не только стихами, но даже и драками за поэзию и которого все в Полярном зовут Диогеном.

Диогеном он стал после того, как возвратившись подшофе к себе домой, и не будучи впущен за порог мегерой-женой, залез в бетономешалку и проспал в ней до утра. Так вот, этот замечательный поэт и отличный товарищ чуть не погиб. Произошло это из-за вдохновения.

В тот вечер мы, собравшись в "Колбе", сидели и тихо, без всякого вдохновения, а просто от скуки строчили каждый в своём углу всё, что взбредёт в голову.

И вдруг невзначай увидели, что с Сергеем происходит что-то неладное. Он внезапно смертельно побледнел.

Глаза же у него налились кровью, а ноздри раздулись, как у беговой лошади перед забегом. Ушанка, которую никто не снимает у нас в клубе в виду плохого отопления зимой, поднялась над его головой и вокруг неё возникло сияние наподобие нимба. И вместе с ушанкой он сам стал как бы медленно отрываться от стула. Точнее сказать не отрываться, а воспарять.

Это не могло быть галлюцинацией, так как сцену воспарения видели все присутствовавшие : Серёжа, оторвавшись от стула, медленно, но неуклонно, как пенсионный возраст, поднимался в облаках табачного дыма к потолку.

Мы, ошеломлённые увиденным, всё же не дали нашему лучшему поэту и товарищу улететь, наподобие цен на базаре. Мы сразу поняли, что Серёжу осенило, что это вдохновение.

Мы снова усадили Серёжу на стул и, за неимением смирительной рубашки, просто прикрутили его занавеской с окна к сидению стула и сунули в руки перо и бумагу. А после этого, отойдя на безопасное расстояние, стали ждать, что будет дальше ? И ждать Серёжа заставил нас недолго.

Не имея больше возможности улететь, Серёжа сначала затрясся ( как панночка в "Вие", когда она вылезла из гроба ), потом утробно заурчал, как вездеход, увязший в болоте. После стал покрываться потом, как кружка холодного пива. И при этом начал быстро-быстро, не расставляя знаков препинания, строчить пером по бумаге. Ещё быстрее, чем мы все вместе взятые, чем Анка-пулемётчица, косившая беляков, шедших в психическую атаку.

Мы все замерли в оцепенении и лишь один Ирфан ( сторож "Колбы") не отходил от Серёжи, заботливо отгоняя от него веником мух и комаров, которые не щадят никого, даже поэта в минуты вдохновения. Делал он это так умело, что невольно напрашивалось предположение, а не был ли его далёким предком евнух в гареме персидского шаха, успевший продолжить род до того, как стал евнухом ?

Капли пота текли по серёжиному лицу и стали сливаться в струйки. И вскоре Серёжа стал похож на тающую снежную бабу.

Всё на поэте промокло. В валенках, несмотря на то, что на них были калоши, хлюпала вода. Даже стул, на котором он сидел, промок насквозь и тоже весь истекал потоками пота.

Мы стояли оцепеневшие в мистическом ужасе. И если бы не находчивый Ирфан, который набросал вокруг поэта кучи наших поэтических черновиков, то "Колбу" бы просто смыло. Но черновики спасли, не дав потокам растекаться дальше и впитав в себя с пола не только пот, но и весь мусор ( помимо стихов и рассказов, что были в них нами написаны ).

А Серёжа, блаженно закатив глаза, всё строчил и строчил пером по бумаге, ничего не исправляя при этом. И так продолжалось минут десять, пятнадцать. Ошеломлённые происходящим, мы не додумались засечь время.

Наконец, он весь вдруг как-то поник, обмяк, осунулся, захрипел и начал уменьшаться в размерах. Пот перестал лить с него. Воспарившая ушанка опустилась на голову и приобрела прежний замусоленный вид. Глаза у Серёжи потухли, вернулись в орбиты и приняли обычное сонное выражение. Из ушей вылетели последние сизые колечки дыма. Фосфорическое сияние над головой тоже исчезло.

Нас охватило неудержимое любопытство : что же, что же там начертано на бумаге ?

Опережая друг друга и толкаясь, как стадо гусей, завидевших перед собой лужу, мы рванули к Сергею, выхватили из его рук листы и принялись жадно читать, не обращая внимание на то, что он свалился со стула в изнеможении прямо в океан собственного пота и чуть в нём, как Титаник, не утонул.

Мы, не обращая внимания на тонущего товарища, вырывали друг у друга листы с серёжиной писаниной и читали, не отрываясь. Написанное потрясло нас. Это был очень ранний Евтушенко с примесью сильно возмужавшей Ахмадулиной !

Теперь уже холодным потом стали покрываться мы. Ирфан снова побежал за поэтическими черновиками и "Колбу" таки бы смыло реками пота, если бы в этот момент не загорелся стоявший по соседству курятник и не сгорел бы дотла.

Хорошо, что кур в нём уже не было, т.к., заражённых свиным гриппом, их накануне перевели в свинарник. Пожар быстро обсушил "Колбу". Но всё написанное в тот вечер Сергеем, увы, сгорело ! И он, безутешный, бродит теперь вокруг курятника в надежде найти хоть один уцелевший с его стихами клочок бумаги. Но напрасно.

Девушки ! Девушки-поэты и девушки-прозаики, и просто обычные, нормальные девушки ! Услышьте нашу боль !

Когда утром вы выпьете чашечку горячего кофе, обзвоните всех своих подруг, примерите перед зеркалом новое платье из "секонда", выкурите несколько изящных дамских сигарет и переделаете ещё уйму неотложных дел, вспомните, пожалуйста и о нашем "SOSе !" с Полярного !

***


33. НА  КРУГИ  СВОЯ

Уютно, как и всегда, расположился я воскресным утром у телевизора, чтобы узнать самые свежие новости - то есть полной грудью вдохнуть глоток утреннего озона.

Широко распахнул уши и тут же в них запели свои патриотические арии соловьи всевозможных новостных программ, рассказывая мне баллады и былины о президентах, премьер-министрах и министрах

Иными словами - о мудрецах, склонивших своё многодумное чело над проблемой помощи сиротам, о богатырях, храбро вышедших на смертный бой ради защиты Родины от идолищ поганых, о каторжниках на галерах, что, не опуская вёсел, всё гребут и гребут в поисках путей к процветанию, о бескорыстных поварах, неустанно ищущих новые способы, как быстрее ощипать, выпотрошить и вкусно поджарить, чтобы накормить всех униженных и оскорблённых, пусть и небольшую, но довольно жирную курицу, имя которой "государственный бюджет".

Много всего радостного и содержательного я узнал из этих арий, что ещё сильнее укрепило мою и без того непоколебимую веру в искренность намерений президентов и вице-премьеров с министрами убедить окончательно потерявший надежду на светлое будущее народ в том, что он попросту глубоко заблуждается.

Арии сменяли одна другую, и были радостнее и увлекательнее одна другой.

Слушал я, слушал эти распрекрасные арии, пропетые затем, чтобы погрузить мой слух в состояние наркоза и блаженства, и вдруг шальная и довольно непатриотичная мысль, как ворона в скворечник, назойливо стала лезть мне в голову :

"Зачем ты слушаешь эти арии ? - лукаво стала нашёптывать мне мысль - У тебя от них что, мозоли на ладонях рассосутся или подошва лопнувшая склеится. Ничуть ! А тем временем на базаре уже торгуют грибами : и белыми, и опятами, и груздями. Так что же это ? - выходит, что ты глупее этих торговцев ? В лесу появились грибы, а ты опять упиваешься ариями, которые слышал тысячи раз. Не надоело ?"

Прислушался я к этой лукавой мысли, поддался её соблазну и решительно вытряхнул из ушей всё, чем так старательно и долго наполняли мне их соловьи-певуны.

Взял плетёную корзину, перочинный ножик, оседлал велосипед, как Александр Македонский своего верного Буцефала, и поехал, скрипя педалями, в лес.

Ехал в лес и как-то сиротливо мне первое время было без распрекрасных арий, так я к ним за многие годы пристрастился. Но постепенно стал прислушиваться к шуму лесному, к гомону птичьему, к журчанию речному. И незаметно для самого себя позабыл об ариях.

А вместо арий очнулись, как от тяжёлой летаргии, и отдалённо зазвучали в моём мозгу удивительные и напрочь позабытые строки одного замечательного, великого поэта :

В час утра чистый и хрустальный,
У стен московского Кремля
Восторг любви первоначальный
Вернёт ли мне моя земля ?

И хотя московского Кремля рядом со мной не было, а были только не до конца ещё вырезанные урочища Богдановского, Лазарёвского и Ивотского леса, но моя земля стала исподволь, бережно, шаг за шагом, чтобы не травмировать неосторожным прикосновением моего медленно пробуждающегося сердца, возвращать мне этот позабытый мною, растерянный и профуканный неизвестно когда и где, первоначальный восторг любви.

В первую очередь вернула она мне пьянящий аромат осеннего леса.

Затем вернула тихое, безмолвное, чарующее кружение падающей с вершин берёз листвы, её чистое золото, золото самой высокой пробы. Такой высокой, что даже проба на золоте обручальных колец не сможет соперничать с ней.

Вернула мне моя земля огромное, бездонное синее небо, уже по-осеннему прозрачное, как горный хрусталь. Вернула перистые высокие облака и стаю уток, торопливо летящую в сторону юга.

Вернула смолистые стволы сосен и елей, их пахучие и мохнатые, протянутые, словно для объятий, зелёные ладони.

Вернула тоненькие, хрупкие, озябшие за ночь и робко прижавшиеся друг к дружке берёзки.

Вернула родник, спрятавшийся в глубине оврага и даже напоила из него студёной, такой же сладкой как берёзовый сок водицей.

Вернула ветки рябин с алыми ожерельями спелых ягод, вернула капли росы на стебельках лесных трав, вернула заросли хвощей и папоротника, багульника и голубики.

Вернула стук дятла и крик вороны, и даже такую мелочь, как чудом уцелевшую в начале сентября ягодку земляники, вернула мне моя земля.

А грибов....грибов моя земля пока решила мне не возвращать. Только три подберёзовика да несколько маслят положила она, когда я уже возвращался обратно, в мою пустую корзину.

"Вот когда совсем отвыкнешь от арий, когда научишься присматриваться повнимательнее к каждой кочке, к каждому овражку, к каждой коряге лесной, когда снова научишься отличать от палой листвы шляпки грибные, тогда и приходи за грибами !" - так с улыбкой сказала мне она.

Уже вечерело и мы расстались.

" До свидания ! - сказал я земле - Я не забуду твоего наставления ! Спасибо тебе за всё !"

А когда я выехал из леса, лукавая мысль снова вернулась и шепнула : "Идёт ветер к югу и переходит к северу, кружит, кружит на пути своём и возвращается ветер на круги своя!"

***


34. ЛУНАТИК

Евстафию исполнилось 20 лет и он чувствовал себя вполне взрослым мужчиной - волевым, серьёзным и мужественным.

Чтобы это чувство не терять и ещё приумножить, каждый день Евстафий делал силовую гимнастику : поднимал по определённой системе тяжёлые стальные гири. Помимо этого он обливал себя поутру холодной водой, а вечером бегал кроссы - то по безлюдным улицам, то на стадионе. Ко всем этим упражнениям он добавил ещё и занятия боксом. Для этой цели он купил боксёрскую грушу и перчатки. Грушу он повесил прямо посреди комнаты в студенческом общежитии вместо люстры, заменив люстру настольной лампой. Его товарищ по комнате не возражал, когда Евстафий колотил грушу, он к этому уже привык.

Вообще-то Евстафий был во всех отношениях мальчишкой положительным. В отличие от многих своих сверстников и друзей по учёбе и по общежитию не имел дурных привычек и наклонностей. Не курил, не злоупотреблял спиртным. Хорошо учился. Был в общении  доброжелателен, а в конфликтных ситуациях всегда был выдержан, корректен и охотно шёл на компромисс.

Девчонки у него пока ещё не было. Нравилась ему одна девушка, что училась курсом младше, но что-то в её характере настораживало Евстафия и близко сходится с ней он не спешил. И его друзья нередко подтрунивали над ним за то, что не спешил, они-то были в амурных делах куда расторопней.

И вот теперь, успешно сдав зимнюю сессию, Евстафий возвращался домой, в родной город, где его с нетерпением ждали мать, отец и младший брат, для которого Евстафий был не только наставником и другом, но образцом настоящего мужчины.

Путь до родного города составлял целых четверо суток езды на поезде, ведь учился Евстафий в Питере, а родной город его находился далеко-далеко за Уралом.

Чтобы ехать с комфортом, Евстафий приобрёл билет в спальном вагоне в двухместном купе на верхней полке. Он рассудил логично. Сессия сдана на повышенную стипендию, и поэтому комфорт в дороге он заслужил, не так ли ? А кто будет напарником в купе, это его нисколько не беспокоит. Разве может беспокоить сильного и  уверенного в себе мужчину такой пустяк ? С любым напарником он найдёт общий язык и в обиду себя не даст.

Когда Евстафий зашёл с дорожной сумкой в купе, в нём уже находился пассажир. Евстафий поставил сумку наверх, в отсек для багажа, сел и повернул в сторону пассажира голову. Пассажир тоже повернул в его сторону голову и Евстафий увидел симратичное девичье лицо.

"Здравствуйте ! Стаф !" - представился он - Точнее Евстафий, но можно Стаф"

Евстафий немного стеснялся своего имени, но так захотели родители, назвав его в честь прадедушки - дворянина, генерала от инфантерии царской армии.

- "Вы далеко едете ?"

" Почти до конца " - тихим голосом ответила девушка и смущённо опустила глаза.

Девушку звали Вероника. На вид ей было не больше 15-16 лет. Она была школьницей и ехала с зимних каникул, которые провела в Питере, тоже к себе домой.

В купе было немного тесно, ведь купе было двухместным и, сидя на одной полке рядом с девушкой, Евстафий не смог сразу рассмотреть её хорошенько. Он только увидел её милое лицо с карими, немножко раскосыми глазами. Увидел её густые русые волосы, туго заплетённые в косу, перекинутую через плечо. Когда же девушка встала и вышла из купе, он, посмотрев ей вслед, заметил, что она хоть и небольшого роста, но изящно сложена.

Вероника оказалась застенчивой и неразговорчивой девушкой. Она была стыдлива, как ребёнок. О чём бы Евстафий ни спросил её, она только опускала глаза и щёки её слегка заливал румянец. И всё же кое-что ему удалось выведать.

Вероника сказала, что гостила в Питере у старшей сестры. Что Питер ей очень понравился. Рассказала, что сестра водила её на экскурсию в Эрмитаж, в Русский музей и в Кунсткамеру. Рассказала, что побывала в Петергофе и в Павловске, что очень понравился ей город Пушкин, который назывался прежде Царское Село. Рассказала, что посетила Лицей, где учился её любимый поэт, чьё имя и носил город.

Вечером проводница принесла чай. Евстафий сбегал в вагон-ресторан, который находился в соседнем вагоне, и купил там пирожные и плитку шоколада. Вероника двумя бледными тонкими пальчиками осторожно, словно боясь обжечься, взяла пирожное, которым её угостил Евтсафий, и смущённо опустила глаза. " Совсем ребёнок !" - подумал Евстафий.

Настала ночь и пора было укладываться спать. Свет притушили. Но в купе всё равно было светло от лунного сияния, отражённого снегом проносившихся за окном вагона бескрайних равнин.

Евстафий помог Веронике снять сверху матрац. Затем достал матрац себе и разложил его на второй полке. Вынул из пакета постельное бельё, приятно пахнущее свежестью, аккуратно застелил простыню и, запрыгнув на полку, с наслаждением растянулся на ней. В купе было не жарко, однако очень тепло и вполне можно было обойтись без одеяла. Евстафий видел, как Вероника вышла из купе, а через несколько минут вернулась, переодевшись в элегантный спортивный костюм, облегавший её стройную фигурку. Стук колёс, который Евстафий очень любил, действовал усыпляюще и он вскоре уснул.

Проснулся он среди ночи. Поезд бешено мчал и вагон сильно мотало из стороны в сторону. Матрац съехал набок и край его повис и болтался над нижней полкой, где спала Вероника. Намереваясь вернуть матрац на место, Евстафий тихо, чтобы не разбудить девушку, спрыгнул с полки на пол. Заодно он решил и опустить штору на окне, так как поток лунного света из окна освещал купе настолько ярко, что мешал глазам.

Поправив матрац, он ненароком перевёл взгляд вниз и обомлел.

Вероника спала, слегка приоткрыв глаза. Что-то загадочное, колдовское было в выражении её лица. Казалось, что она спит и не спит. Но не это заставило Евстафия оцепенеть от изумления.

Вероника лежала на спине, раскинув руки. Одна рука была поднята над головой, а другая, упав с полки, касалась пола. Коса её была расплетена. Густые волосы  излучали свет наподобие лунного и словно волны залили всю подушку. Это было так красиво, но не это поразило Евстафия. Она лежала абсолютно нагая.

Прелесть её юного тела, освещённого лунным светом, поразила Евстафия.

Это было тело уже не ребёнка, как ещё несколько часов назад думал о Веронике Евстафий, это было тело вполне созревшей прекрасной женщины - соблазнительное, манящее...Евстафий жадно смотрел на это чудо женской красоты и, как зачарованный, не мог оторвать от него глаз и сердце его стало биться чаще и сильнее. Кровь ударила ему в голову так, что стало трудно дышать. Однако он не позволил себе сойти с ума и овладел собой.

Он бросил ещё один взгляд на Веронику, жадно осмотрев её всю, с ног до головы, и перевёл дыхание. Затем сильно сдавил виски и постоял так несколько минут. Наконец, почти полностью успокоившись ( ведь он был уже не мальчик, а рассудительный взрослый человек и образец поведения для младшего брата ), запрыгнул на полку. Долго лежал, пытаясь заснуть, но заснуть не мог. И заснул только тогда, когда почти рассвело.

Когда он очнулся от своего полусна, полудрёмы, был день и Вероника сидела в спортивном костюме за столиком и пила чай.

Евстафий, вспомнив всё, что случилось ночью, не знал, как себя вести. Теперь уже не Вероника, а он казался себе ребёнком, растерявшимся и запутавшимся в сложностях непонятной взрослой жизни.

"Доброе утро ! Как спалось ?" - спросил он девушку и улыбнулся принуждённой, ненатуральной улыбкой.

"Хорошо" - ответила Вероника. "А как спали Вы ?" - спросила она так естественно и просто, что Евстафий совсем растерялся.

"Неужели она не притворяется ? Не может быть, чтобы она не понимала, что она сделала ночью ? Как это может быть ? Ведь утром она оделась, значит она понимает, что ночью она была совершенно нагая и что я мог видеть её наготу ?" - думал он, дуя на горячий чай. Он несколько раз мельком, но очень пристально посмотрел на Веронику. Ничего особенного, никаких особых знаков замешательства он не заметил на её лице. И всё так же она слегка заливалась румянцем, когда он обращался к ней.

"Ой, смотрите, смотрите, дети на санках с горки катаются ! - чуть не уронив из рук стакан с чаем, вдруг после долгого молчания воскликнула Вероника и звонко рассмеялась - Смотрите, вон там !" Она вытянула шею и, прильнув лбом к оконному стеклу, долго смотрела в направлении картины, её рассмешившей.

"Ребёнок ! Самый настоящий ребёнок ! - подумал снова про себя Евстафий  - Телом созрела, как женщина, а душой осталась сущий ребёнок."

Поезд летел по скучным в своём однообразии снежным равнинам. Вероника достала книжку и углубилась в чтение. Евстафий успел заметить название книжки : "Незнайка в Солнечном городе "

" Нет, не просто ребёнок, а малое дитя. В детский сад ей ещё ходить надо, а не в школу." - усмехнулся Евстафий и пошёл в вагон-ресторан, За стаканом вина, который он вопреки своим правилам попросил официантку принести ему, он продолжал думать о ночном приключении, пытаясь разгадать загадку, что загадала ему Вероника.

"А может быть, она лунатик ?" - вдруг пришло ему в голову. Он вспомнил, как жил однажды  в одной комнате в общежитии с парнем, который ночью вставал, ходил по комнате, что-то даже при этом говорил, а утром, когда Евстафий спрашивал его о цели ночных походов, ничего Евстафию не мог ответить, потому что ничего о них не помнил.

Вероника вполне днём может ничего не помнить и не знать о своих ночных действиях, если она лунатик. Лунатизм - род психической болезни, плохо ещё изученной. Тут загадок больше чем ответов.

Евстафий всё размышлял и такая разгадка поведения Вероники представлялась ему единственно верным ответом на то, что он увидел ночью. " А может, стоит её разбудить в случае, если она снова обнажится ? Нет, не стоит. Она, наверное, страшно будет смущена, если проснётся нагой перед ним, а ехать им ещё вместе несколько суток. Не стоит будить." - заключил он и, решительно опрокинув стакан, допил вино.

Вечером он снова принёс пирожные и шоколад. И снова Вероника двумя бледными тонкими пальчиками осторожно, словно боясь обжечься, взяла пирожное и смущённо опустила глаза.

Зимний вечер быстро превратился в глубокую ночь. Свет притушили и теперь только полная луна, отражаясь в снегах равнин, озарила мертвенным сиянием купе.

Евстафий снова помог Веронике снять сверху матрац. Свою постель ему застилать не пришлось, так как он её и не убирал.

Он запрыгнул на полку и растянулся во весь рост. Он слышал, как легла Вероника. Спать не хотелось. Какая-то непонятная тревога беспокоила его. Но монотонный стук колёс мало-помалу успокоил его и он уснул.

И среди ночи он опять проснулся, проснулся внезапно, словно его кто-то толкнул. Однако никто его не толкал. Видимо это вагон, летевший, как ошалелый, своим толчком и разбудил его.

Евстафий открыл глаза и свесил голову вниз.

Купе было залито лунным светом. Вероника абсолютно нагая, освещённая этим магическим светом, в той же позе, в какой он увидел её прошлой ночью, лежала на спине, раскинув руки и разметав по подушке волосы. И всё таким же странным, загадочным было выражение её полуоткрытых глаз. Евстафий всмотрелся в эти глаза и не смог решить, спит девушка или притворяется, что спит, а сама наблюдает за ним.

Он резко отвернулся к стенке и обхватил руками голову. Сердце его учащённо билось. До утра он так и не заснул.

Утром он был хмур и неразговорчив. Вероника в спортивном костюме всё так же без тени замешательства приветливо ответила на его "Доброе утро !" и тут же спросила : " А что за пирожные Вы покупали к чаю ? Как они называются ? Они мне очень понравились."

"Лунатик ! - подумал Евстафий - Дитя, больное лунатизмом. Жаль её."

Вагон всё так же, раскачиваясь, летел по необозримым снежным полям. Вероника достала книжку. Евстафий пошёл в вагон-ресторан и просидел там до вечера, заказывая то чай. то кофе, то портвейн.

Когда совсем стемнело и посетителей попросили покинуть ресторан, он вернулся в купе. Вероника сидела, оперев руки на столик и, отвернувшись, смотрела в окно, за которым при лунном свете были хорошо видны снежные равнины. Отдалённые селения зажигали первые огоньки.

Не говоря Веронике ни слова, Евстафий запрыгнул на полку, растянулся и закрыл глаза. Портвейн и усталость от мучительных дневных раздумий быстро сморили его и он уснул.

Среди ночи он проснулся, проснулся не потому, что его кто-то толкнул. Он проснулся, потому что не мог не проснуться. Он проснулся, потому что сердце его стучало чаще, чем обычно, потому что внизу, прямо прямо под ним на расстоянии вытянутой руки спала необыкновенно красивая в своей ночной наготе девушка.

Евстафий спрыгнул с полки. Вероника неподвижно лежала на спине всё в той же позе. Евстафий зачарованно, не в силах оторваться, смотрел на её свободно раскинутые руки, на разметавшуюся на подушке распущенную косу, на небольшие груди с пунцовыми,  крупными как спелая смородина, сосками, на нежную курчавую прядь волос в самом низу живота, на полуоткрытые во сне глаза.

Сердце Евстафия начало стучать ещё сильнее и тяжёлый, пьяный дурман ударил ему в голову. Полностью теряя над собой контроль и не понимая, зачем он это делает, он тронул девушку за плечо. Она не пошевелилась. Он тронул ещё раз. Вероника не просыпалась. Тогда он сел рядом с ней и, наклонившись, тихо поцеловал её прямо в губы.

И вдруг веки полузакрытых глаз спящей дрогнули и глаза девушки полностью открылись. Евстафий ужаснулся, ожидая, что Вероника вскочит и закричит, но она не закричала. Она, словно давно ожидая этого поцелуя, крепко обвила его шею руками и  стала жадно целовать в ответ его губы, шею и грудь.

Вагон качало из стороны в сторону и Евстафий, теряя, как под действием наркоза, остатки сознания и контроля над собой, уже не мог разобрать отчего он сам начинает непроизвольно раскачиваться, целуя Веронику - оттого ли, что поезд бешено несётся по бескрайним заснеженным равнинам или это какая-то дьявольская сила, одолев в страшной, но недолгой схватке, вихрем понесла куда-то и закачала его ?

Проснулся он почти к полудню на своей верхней полке. Внизу сидел новый пассажир - пожилая женщина с ребёнком.

Вероники не было нигде. Вместо неё на столике, на чистой салфетке лежало свежее пирожное и плитка шоколада, самого дорого из того шоколада, что продавали в вагоне-ресторане.

Проводница сказала ему, что девушка из его купе вышла рано утром. Евстафий спросил проводницу, не хотела ли девушка что-нибудь ему передать и не оставляла ли какой-нибудь записки. Проводница внимательно посмотрела на Евстафия, так, что ему, как под лучами рентгена, стало не по себе от её взгляда и отрицательно покачала головой.

Весь день Евстафий снова просидел в вагоне-ресторане, заказывая только вино.

Одни и те же вопросы сверлили ему череп.

Он мечтал стать настоящим мужчиной и прошедшей ночью он им, кажется, стал. Отчего же ему было так тяжело на душе ? Отчего не радость наполняла его душу, а страшная тяжесть, как после похорон ? Отчего чувство какой-то огромной, невосполнимой утраты сжимало его сердце ? Отчего он чувствовал себя как бы ловко и нагло обманутым кем-то ? В чём его обманули ? Кто посмеялся над ним и так жестоко обманул его ? Кто ? Вероника ? И да, и нет... Вероника здесь ни при чём. Тогда кто же оскорбил святыню, которую он бережно, даже сам не сознавая этого, хранил в душе с самого детства, с юности, оберегая словно зеницу ока её святость, её чистоту ? Кто её осквернил и зачем ? Неужели он сам сделал это? Но ведь так, как он поступил, учили поступать его друзья и сами поступили бы в создавшейся ситуации так же. А самый главный вопрос, который мучительно обдумывал Евстафий, был вопрос : в чём состоит эта святыня, которую он так безрассудно попрал и тем самым навсегда её утратил ?

На все эти мучительные вопросы ясного ответа он не находил.

Он пил медленно и жадно стакан за стаканом. Выходил в туалет, чтобы облить голову водой, возвращался и снова пил. И тяжёлые, нерадостные мысли, не дававшие ни минуты покоя, поначалу стали путаться, а потом и совсем ушли.

Холод обиды, леденивший грудь, незаметно сменило приятное тепло. И когда посетителей попросили покинуть ресторан в связи с его закрытием, он весело подмигнул официантке и даже послал ей воздушный поцелуй. Но встать сразу не смог. И только когда опёрся о барную стойку обеими руками, грузно поднялся и медленно, держась за стены, под насмешливым взглядом женских глаз, неуверенной походкой по полу, уходящему из-под ног, пошёл в своё купе.

***


35. НЕ ВЕШАТЬ  НОС  !

Что такое ? Почему кругом столько печали ?

Поэты и прозаики, друзья и враги, все, все, кто чистит зубы перед сном, регулярно ходит в парикмахерскую и не терпит слякоти, умоляю, очнитесь !

Вы что, возлюбленные мои, совершенно в пылу вдохновения позабыли, что печаль опасна, что от неё портится аппетит и шелушится кожа на коленях, а у женщин начинают расти усы и борода ?

Откуда она взялась эта скорбь на лицах ? Я боюсь уже ехать в маршрутке ! У каждого такое выражение, что ему через минуту наденут мешок на голову и повесят или, хуже того, отключат интернет.

Слушаешь, в надежде повеселиться, последние новости, но и там радости мало.

Президенты, шейхи, раджи, начальники ЖЭКов, учителя, оперные певцы, балерины, доярки, философы, продавцы жареных семечек, победители олимпийских игр, моя соседка по лестничной площадке, влюблённые на скамейках в парке, супружеские пары в постелях, атланты и кариатиды, ассенизаторы и водовозы, и даже сам Папа Римский - все, все вокруг вдруг в одночасье надели маски, повергнув в шок и состояние крайнего отчаяния этим своим странным поступком грабителей банков. Что теперь им, грабителям, прикажете надевать ? Кто поверит им, что они грабители, когда они войдут в банк по установившейся традиции в масках и начнут требовать у кассира дневную выручку ? Девушка-кассирша пошлёт их к чёрту или спокойно скажет :"Граждане, не морочьте голову, а то охрану позову !"

Или от большого ума президенты и продавцы семечек так поступили ? Вероятно. Но не следует забывать, что "во многой мудрости много печали и кто порождает познания, порождает скорбь" ? Так говорит один из авторов самой толстой и авторитетной книги на земле.

А из этого утверждения следует, что печаль именно и происходит от большой мудрости и раз мы все - в том числе и прозаики, и поэты - порождаем печаль, то мы стали слишком мудры.

Это совершенно не годится, так дело не пойдёт ! Кому нужна такая мудрость, от которой слёзы на глаза наворачиваются ? Прозаики и поэты, нагоняющие тоску, нам, читателям, не нужны !

Нам нужны такие Гоголи, чтобы наших ран не трогали и такие Щедрины, чтобы были нам смешны !

Вы, дорогие, имеете несчастье быть слишком умными ? Так не показывайте этого никому, скрывайте вашу мудрость, как скрываете застаревший геморрой.

Когда-то, когда я решил по крайней неосторожности примкнуть к стройным рядам поэтов, я на этот счёт очень поэтически, подражая Омару Хайяму, выразился так :

Чтоб обузой не быть для себя и людей,
Улыбайся почаще, учись у детей.
Если ум твой мешает тебе веселится,
Притворяйся глупцом, скрой, что ты грамотей.

А что, ведь неплохо получилось ? Лучше быть глупцом или умело им притвориться, чем разводить нюни.

Произносить мудрые изречения, порождая при этом скорбь, сродни тягчайшему преступлению, сравнимому по своей тяжести лишь с преступлениями убийц-маньяков.

Хватит сыпать мудрыми афоризмами налево и направо ! Довольно, все устали от поучений !

Это всё равно, как если бы Сократ демонстрировал каждому первому встречному свои глубокие морщины на челе и свою лысину. Он-то как раз, будучи самым мудрым человеком в Греции по предсказанию Дельфийского оракула, делал всё наоборот.

Он повсюду говорил, что знает только то, что ничего не знает и показывал, как Эйнштейн, на базарах афинянам свой язык.

За это афиняне его из-за своего больного самолюбия и неумения видеть дальше собственного носа - что простительно, так как они были древними греками - приговорили к смерти. Но и после приговора Сократ снова показал афинянам язык во время произнесения последней речи и со смехом, шутя и балагуря, выпил цикуту, как чашку утреннего кофе.

Именно за этот поступок - показанный нам язык и демонстрацию не своей мудрости, а своего невежества - мы его и любим больше всего, даже больше, чем своих родственников. А как же нам Сократа не любить, если он всю жизнь валял дурака и говорил, что он глупее нас ? И хотя жена, Ксантиппа, больно била его за дурачество мокрой тряпкой, он так и не стал вести себя серьёзней.

Я считаю, что тот, кто порождает скорбь должен быть подвергнут либо уголовному преследованию, либо лишён добавки на обед и сладкого блюда за праздничным столом !

Итак, слава глупости и весёлому нраву ! Слава хорошему настроению и Юрию Никулину с его неистощимым запасом самых свежих анекдотов ! Мне особенно запомнился такой :

Стоит пьяный мужик в будке телефона-автомата ( в советское время ) и суёт в него монету, а попасть в узкую щель никак не может. Женщина из очереди возмущённо говорит : "И не стыдно ? Так нализался, а ещё таксист !" Он :"Почему таксист ?" Она :"Так шапка же на тебе таксиста !" Он, снимает шапку, долго внимательно её рассматривает и, наконец, удивлённо произносит :"Да, таксиста .... а была ондатровая !"

И потом, как понять это нагнетание страхов и ужасов всеми средствами массовой информации ? Вы что, господа, хотите, чтобы мир, простите, от страха наложил в штаны ? Вам этого так хочется ? Но воздух на планете и без того невозможно испорчен непрерывно дымящими в Поднебесной фабриками и заводами.

Весь мир в последнее время просто трясётся от страха. А если это трясение каждого из нас войдёт в резонанс с трясением остальных ? Планета же может сдвинуться с оси, начнётся стремительное потепление, растают окончательно ледники в Гренландии и всех нас смоет всемирным потопом, как туалетную бумагу в унитазе.

Стройте ковчег, друзья, заранее - в виде смеха и хорошего настроения ! Неустанно стройте, как строил некто по имени Ной.

Ну, а пока хватит о серьёзном, позволю себе небольшое лирическое отступление.

У нас в "Колбе" ( так называется клуб прозаиков и поэтов в посёлке Полярный ) тоже недавно было не до шуток - было жутко и страшно.

Во-первых, за окнами "Колбы" стояла глухая полярная ночь. Мела пурга. Самое время для ужасных мистических историй, венчаний ведьм и чертей, и всякого рода заупокойных пиршеств и шабашей. Мы их со страхом ждали, предчувствовали их своими поэтическими сердцами и они не заставили долго себя ждать.

Представьте себе, что один из поэтов, член нашего клуба, повенчался. И с кем бы вы думали ? С музой ! Да-да ! Это не шутка. Звать этого поэта Антон Болобков. Он так и написал " Зевесом с музою повенчан..."

Нет, мы не шутим. Мы, колбовцы, ему очень, очень позавидовали. Нас муза не балует. Сколько уж раз мы предлагали ей руку и сердце, и получали привычный отказ. Она даже в гости к нам заходит чрезвычайно редко. О таком её долгожданном визите поведал миру один наш товарищ, поэт и полярник, скромно скрывающий своё имя под псевдонимом "Эверестов". Предлагаем вашему вниманию, друзья, его откровенные строки :

ВСТРЕЧА С МУЗОЙ

Я музу ждал. Пришла старуха
Лет девяносто девяти,
Поставила мне клизму в ухо
И смылась....мать её ети !

Меня муза тоже не балует. Но я не горюю.

Я вообще ни на музе, ни на ком, пока в мире происходит такая чехарда и столько ужасов, венчаться не собираюсь. Моё дело всех предупредить об опасности, но при этом и сказать :" Не вешать нос, гардемарины !"

Я предупредил и сказал, что хотел, а Вам, друзья, решать !

***


36. ПРОЕКТ  УСАДЕБНОГО  ДОМИКА

Я был юн, глуп, смел, в кого-то платонически влюблён, обожал жареную картошку, докторскую колбасу и учился в Академии Художеств на архитектурном факультете. Успешно закончив первый курс, перешёл на второй. На втором курсе мне и моим однокурсникам предстояло выполнить первое серьёзное архитектурное задание : "Проект усадебного домика".

Все мои товарищи по учёбе были личностями неординарными, самобытными, неистощимыми в творческих поисках и фантазиях. Однако и в самых смелых архитектурных фантазиях есть та черта, которую переходить нам не позволяли наши преподаватели, чтобы проект был более менее реалистичным и мы, фантазируя, не доходили до абсурда.

И всё же неодолимое желание вопреки всему сказать такое слово в архитектуре, которое поразит мир дерзкой новизной, не покидало наши души - души архитектурных авантюристов и флибустьеров.

Время, отпущенное на размышления, творческие поиски и воплощение на бумаге в виде чертежей "Проекта усадебного домика" истекло. Наступил день представления его для оценки взору декана и преподавателей архитектурного факультета.

Я не стану, друзья, мучить вас описанием всех "мёртвых петель", проделанных при  полёте творческой мыслью моих товарищей, скажу только, что иные из них ( "петли" с мыслями вкупе ) отличала подлинная смелость и оригинальность, свойственная мальчишескому уму, ещё не закрепощённому предписаниями жизни, моды и строительных стандартов.

Кто-то из моих однокурсников был вольным продолжателем идей Филиппо Брунеллески, кто-то - ле Корбюзье, кто-то - Оскара Нимейера, кто-то - Кенцо Танге, кто-то - Антонио Гауди, кто-то - Фёдора Шехтеля, кто-то - Леонидова, кто-то - Мельникова, кто-то - Френка Ллойда Райта, кто-то - Робин Гуда, кто-то - собственной необузданной прихоти.

Члены оценочной комиссии переходили от одного проекта к другому. У некоторых они задерживались надолго, некоторым уделяли совсем мало внимания. Наконец, настал мой черёд.

Признаюсь, что я ожидал комиссию с долей определённой тревоги и к тому были серьёзные основания. На огромных листах ватмана, натянутых на планшеты, под общим для всех проектов названием "Проект усадебного домика" мною была аккуратнейшим образом изображена диаметром метра в три бочка с приложением необходимых планов, разрезов и фасадов.

Члены комиссии подошли к моему проекту и слегка оторопели.

Немало оригинальных идей уже предстало пред их очами, но то, что они увидели на моих планшетах ( мне это сразу бросилось в глаза ) сильно их озадачило.

После минутного молчания глава комиссии - декан факультета - медленно повернул ко мне голову и произнёс :"Что это такое, молодой человек ?"

"Усадебный домик" - твёрдо отрапортовал я.

"Вы хотите сказать, что в этом домике кто-нибудь захочет жить ?" - задал мне вопрос преподаватель малых архитектурных форм.

"Не только захочет, а жил. И не кто-нибудь, а великий греческий философ, поразивший своей архитектурной прозорливостью не только афинян, но и самого Александра Македонского. " - отчеканил я в ответ.

"То есть, Вы хотите сказать, это был чудак по имени Диоген. Это мы знаем, этим известием Вы нас не удивили. - продолжил преподаватель малых архитектурных форм - Однако позвольте задать Вам несколько вопросов. Во-первых : где вход в это жилище ?"

"Вход - вот эта затычка. Жилец вынимает затычку и проникает в дом. Очень просто и удобно - парировал  я - Чем затычка не дверь ? Она ещё более удобна, чем дверь. Петель и замка не надо. Выбрался из дома, заткнул плотно затычку и всё."

"Допустим ! - никак не мог угомониться преподаватель малых архитектурных форм - А где, позвольте Вас спросить, на вашем проекте окна ? Как в Ваш дом будет проникать свет ?"

"Окон как таковых нет. Зачем окна ? Окна - это архитектурный атавизм. Зимой можно обойтись и без окон - пояснил я - Поверхность бочки снаружи представляет из себя сплошную солнечную батарею. Даже небольшого для зимних дней солнечного света будет достаточно, чтобы не только прекрасно осветить бочку изнутри, но и обогреть за счёт выработки батареей электрической энергии. Летом же днище бочки можно выбить - вот вам и свет."

"Положим, что так, - всё не унимался преподаватель малых архитектурных форм - но комфорт, молодой человек, где же минимальный уровень комфорта ? На чём Вы предлагаете, к примеру, жильцу спать?"

"Вся бочка выстелена изнутри мягкими матрацами, набитыми лебяжьим пухом и персидскими коврами. - спокойно отразил я этот слабый аргумент - Спите себе на них хоть целые сутки !"

Преподаватель малых архитектурных форм пожал плечами и только саркастически усмехнулся. В это время неожиданно заговорил преподаватель сантехники :"А вы знаете, коллеги, в предложении молодого человека присутствует рациональное зерно. Унитаз в таком доме-бочке не нужен. Достаточно просто просверлить в углу отверстие диаметром в..... ( он на секунду задумался ) в три-четыре сантиметра, если это будет мужчина. Если жилец женщина, то диаметр может быть совсем небольшим - не более диаметра струи из водопроводного крана."

"Да-да ! - задумчиво подхватил его мысль преподаватель интерьера - Округлая форма стен создаёт ощущение уюта - жилец чувствует себя как бы находящимся в утробе матери - и при этом она зрительно расширяет пространство."

"Более того, - с восторгом подхватил речь преподавателя интерьера преподаватель строительных материалов - она весьма надёжна с конструктивной точки зрения, так как нагрузка равномерно передаётся по стенам. Конструкция такого типа, как купол собора во Флоренции Санта-Мария-дель-Фьор, работает только на сжатие, а не на излом, что придаёт дому большую прочность. Преимущества дома такой конструкции будут особенно ощутимы во время землетрясений. Даже при сильнейшем землетрясении дом только слегка откатится на пару метров, не причинив жильцу, лежащему на матрацах, никакого вреда, разве что его слегка завалит матрацами. Сколько бы земля ни тряслась, жильца дома это будет лишь усыплять, как младенца, которого качают в люльке.  Похвально, молодой человек, похвально ! Отличная конструктивная идея !"

Такой неожиданный поворот в оценке моего проекта ободрил меня и обрадовал, так как не только оригинальность архитектурной мысли была целью моих усилий, но и возможность получения стипендии. Оценка "неуд." меня такой возможности напрочь лишала.

Окончательную точку в дискуссии поставил преподаватель, имя которого и предмет им преподаваемый мне были пока неизвестны, но слегка красноватый нос и припухшие веки неплохо аттестовали его. Возможно, это был преподаватель истории искусств. Он с воодушевлением произнёс :" Осенью, когда идёт сбор винограда, этот дом великолепно можно использовать для хранения вин и пить их до прихода зимы, открывая краник, который студент ещё не догадался изобразить на своём проекте, но который сам собой напрашивается."

"Пардон, господа, пардон ! Где же в таком случае располагаться жильцу, если дом будет наполнен вином ?"- взволнованно спросил декан.

"Жить до наступления холодов можно и под бочкой, привалившись спиной к её бокам, а когда вино будет выпито и бочка опустеет, перебраться внутрь !" - воскликнул (как некогда Архимед воскликнул "Эврика !" ) преподаватель с красным носом.

В итоге за свой проект я получил высший балл и повышенную стипендию.

***


37. ЖЕРТВА  ГАДАНИЯ

Возлюбленные мои, поэты и прозаики, читатели и собиратели макулатуры, как вы себя чувствуете ?

Не грызёт ли вашу душу хандра, не давит ли маска от "ковида-19" ваших щёк, не режет ли уши ? Если всё у вас благополучно, то я несказанно рад, если что-то у вас не так, то это обстоятельство не даст мне сегодня спокойно спать.

Чем мне утешить вас, как внести в вашу душу покой и гармонию ?

Мои возможности очень ограничены. Я ведь всего лишь поэт - как предсказала мне одна бабка-гадалка - хоть я её спрашивал совсем о другом.

Я просил её погадать мне на кофейной гуще или на картах таро и дать совет, стоит ли мне жениться на пиковой даме или не стоит ?

Бабка же, увильнув от ответа, сказала мне, что у меня выйдет десять книг стихов, но читать их никто не будет.

Ещё она мне сказала, что рифмы у меня будут в основном глагольные, что писать я буду ямбом и октавой и, в конечном счёте, перейду на прозу.

Но и прозы моей никто читать не будет - предрекла бабка. А раз так, ехидно добавила она в конце гадания, то никакие гонорары мне не светят, кроме одного, который называется "геморрой". И спасти меня может только бег на месте или упражнение, заключающееся в ёрзании ягодицами по прабабушкиной стиральной доске или по доперестроечным деревянным бухгалтерским счётам с большими костяшками. Так что нечего мне о женитьбе и мечтать. Девушки не любят неудачников.

Потом она мне дала совет, какие я ещё, дополнительно к стиральной доске и счётам, должен делать гимнастические упражнения, чтобы не было застоя в прямой кишке и даже предложила её периодически массировать и оставила адрес своего табора : пустырь за городом, пятый шатёр слева.

Услышав такой неутешительный прогноз о моей судьбе и дурацкие советы, я ничего бабке-гадалке не заплатил, чем, по-видимому, вызвал её страшное проклятие, которое и сбылось в последующие дни.

Я, как она и предсказала, написал огромную кучу стихов с глагольными рифмами и ещё кучу, чуть поменьше - безо всяких рифм, не имевших никакого успеха у девушек.

В пору появления интернета я разместил свои стихи на различных сайтах, но и там, по ужасному предсказанию бабки-гадалки, их никто, кроме меня самого, не читал.

Иными словами, вместо того, чтобы делать успешную карьеру и открыть депозитный счёт в банке, я оседлал Пегаса.

В своё оправдание я должен сказать, что остановить правую руку, если в неё попадала шариковая ручка, я был не в состоянии.

Рука тут же начинала сама по себе, против моей воли, выводить стихотворные строки даже без наличия под ней листа бумаги. Это было что-то невероятное !

Стоял ли я в очереди в супермаркете, ехал ли в общественном транспорте, или, что ещё ужаснее, делал ли девушке, поверившей моим обещаниям бросить поэзию, предложение - правая рука непроизвольно поднималась на уровень письменного стола и вытворяла в воздухе всевозможные пируэты.

Непосвящённым они казались дикими и бессмысленными, но я-то прекрасно знал, что стоило мне разместить под рукой чистый лист бумаги и на нём стройно появлялись строки с глагольными рифмами.

Да, друзья, подложила мне тогда свинью бабка-гадалка ! А что стоило мне сунуть ей в её мозолистую от тасования карт ладонь хотя бы червонец ? И я бы был избавлен от такой ужасной напасти. Ну да ладно, слезами горю не поможешь.

Твёрдо усвоив, что от поэзии мне всё равно никуда не уйти, я, чтобы хоть как-то разрядить поэтическую энергию, решил открыть у нас в Полярном ( в геологическом посёлке, куда я сбежал от обиды, от тоски ) поэтический клуб.
По принципу : икота, икота, перейди на Федота !

Клуб я открыл и в него тотчас же пришли такие же, как и я, жертвы гадания, то есть поэты.

Клуб мы назвали "Колба", прочитав после приступа вдохновения или после стакана портвейна, уже не помню, надпись на книжке "А.Блок" наоборот. Стали в этом клубе регулярно собираться и давать, под честное слово, на прочтение друг другу свои стихи. Так у нас появились читатели вопреки бабкиному гаданию.

Объединила нас всех в клубе не только поэзия и портвейн, но и тяга к совершенству.

Интернет открыл перед нами огромные возможности, возможности ознакомления с вершинами современной поэзии, о которых мы даже мечтать не могли.

Забредая во время наших заседаний на просторы интернета, мы находили в них самые последние достижения в области современной поэзии и, взяв за образец, пытались им подражать.

Порой нам это удавалось сделать неплохо, порой нас ждала неудача. Одно такое запротоколированное мною, как секретарём "Колбы", заседание и результат нашего коллективного творчества я, чтобы поднять ваш иммунитет, прямо сейчас предлагаю вашему вниманию. Прошу вас быть снисходительными ! Итак :

ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО КЛУБА "КОЛБА" в ПОЛЯРНОМ.

Кто из поэтов не любит быстрой езды и в особенности на коне - красном ( уже выкупанном Петровым-Водкиным ), розовом, что скачет весенней гулкой ранью, унося на себе Серёжу Есенина, или белом, который доставил известного на всю страну поэта-песенника Михаила Гуськова прямо в корчму, где его ждало романтическое приключение с хозяйкой ?

Михаил так и написал об этом приключении в своём стихотворении под названием "Белый конь", что стало в итоге популярной песней. Вы все эту песню отлично знаете и, возможно, в эту минуту даже поёте. Приведём из этой песни отрывок :

"Я хотел въехать в город на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне,
На мосту, видно, мельник взгляд бросил косой,
И остался я на ночь с хозяйкою той..."
........................................
"Припев:

Белый конь, белый конь,
Я тебя потерял,
Белый конь от меня
По степи ускакал.
Белый конь, белый конь,
Потерял я коня,
Только снег, белый снег
Накрывает меня.".....

Серёжа Черепахин ( наш лучший поэт и шофёр ), услышав эту песню, тут же слез с вездехода, прибежал в "Колбу" и горячо откликнулся Михаилу стихотворным экспромтом в свойственной только ему неподражаемой манере :

БЕЛЫЙ ПЫЛЕСОС

Оседлав пылесос, прискакал я в стихи.
И за то мне поэты простили грехи.

Был прекрасен и бел мой скакун-пылесос.
Зажиганье включу, дав бензину подсос,

И скачу на Парнас, и скачу до корчмы,
Где настойку корчмарь наливает взаймы.

С пылесосом я тем все обшарил углы
И добился от музы таки похвалы.

Мне она улыбнулась : " Коня подари !
Очень хочется знать - что там, что там внутри ?"

Я открыл пылесос, там был пыли мешок....
И хватила кондрашка тут музу и шок.

И сказала мне муза : " С такою сумой
Возвращайся ты лучше скорее домой !"

ПРИПЕВ :

Пылесос, пылесос, я тебя потерял !
Пылесос, пылесос, от меня ускакал !
Пылесос, пылесос.... потерял я коня !
Снова пыль, снова пыль покрывает меня !

Серёжа ! Даже весь покрытый пылью непролазных дорог тундры ты остаёшься для нас, твоих товарищей по поэтическому цеху, героем дня ! Да не заржавеют гусеницы твоего вездехода и да не увязнут в трясине ! Этот тост за тебя, Серёжа !

Ирфан ( это наш любимый сторож и истопник ), всей команде вина !

***


38. СОЛЬ  ЗЕМЛИ  РУССКОЙ

( быль )

Про русскую женщину, великую русскую женщину, несгибаемую русскую женщину, верную русскую женщину, жертвенно любящую русскую женщину, героическую русскую женщину....

Друзья, позвольте сбросить маску литературного щелкопёра и дальше говорить нормальным языком, на котором говорят все вокруг, кроме литераторов, соревнующихся друг с другом в изысканности выражений.

Помните Бальмонта с его : "Я - изысканность русской медлительной речи, предо мною другие поэты - предтечи !" ?

Бальмонту такие ужимки простительны. Он был потомственный дворянин, носил рыжую испанскую бородку, которую расчёсывал гребнем, опрыскивал себя поминутно дорогими духами, фланировал по "лондонам" и "парижам" в белом смокинге, носил огромную широкополую шляпу и врал всем, что он полиглот, изучил сто языков, в том числе и язык африканских каннибалов, хотя, как заметили, даже на французском говорил с ошибками.

Не будем подражать Бальмонту и его французскому, будем выражаться по-нашему, по-русски.

Итак, про простую русскую женщину или, как чаще всего говорят в деревнях, бабу Некрасов когда-то с завистью сказал, что она "коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт". Вы это прекрасно со школьной скамьи знаете.

Зависть Некрасова объяснить нетрудно. Он не отличался красотой лица, рано облысел, был щуплого телосложения, но при этом был влюблён в красавицу Авдотью Панаеву.

Некрасов смертельно в неё влюбился, искал взаимности, однако ничем, кроме своего поэтического таланта, привлечь внимание Авдотьи Панаевой не мог. Плешь его только увеличивалась, нос имел форму отнюдь не греческую и часто бывал красен. На гимнастическом турнике он не блистал, а просто висел, как варёная сосиска. Приседал всего один раз, да и то лишь тогда, когда садился за карточный стол. И если приседал вечером, до утра не поднимался

Картёжник он был отменный, имел к карточной игре что называется "дар небес", даже больший чем поэтический, и если бы Панаев, муж Авдотьи, в пылу игры поставил на кон свою Авдотью, то Некрасов бы её с лёгкостью выиграл. Но Панаев был  ещё та "хитрая лиса" и мог проиграться вдрызг, до нижнего белья, но Авдотью на кон никогда не ставил, приберегая её для других целей.

Вот Вам, друзья, сразу и анекдот : Выходят двое на рассвете из казино. Один абсолютно голый, другой в одних трусах. Тот, что голый, говорит тому, что в трусах :"За что я тебя, Витёк, уважаю, так это за то, что ты можешь вовремя остановиться !"

Возвращаясь к Некрасову, замечу только, что почти вся его поэзия и была порождена любовью к Панаевой - женщине физически хорошо развитой и сильной. Некрасов, со вздохом рассматривая утром в зеркало свои дряблые мускулы, плешь на голове, землистый цвет лица и вспоминая при этом красавицу Авдотью с её румянцем во всю щёку, и сочинил эти, ставшие впоследствии хрестоматийными строки.

Как показала история, Некрасов, большой любитель и знаток красивых и здоровых русских женщин, перечисляя в своих стихах их колоссальные, уму непостижимые возможности, перечислил не все из них. Он и не мог все перечислить, в виду того, что не жил в годы "перестройки" и не имел счастья пожить в "лихие девяностые".

Но именно в это замечательное время и проявились резервные, скрытые возможности русских женщин, об одной из которых я и хочу вам рассказать.

Друзья, позвольте одну ремарку. Если в начале моего повествования стоит пометка ( быль ), в правдивости изложенных фактов прошу вас не сомневаться. Этот рассказ как раз из этой серии.

В разгар "лихих девяностых", когда все дружно лишились работы и денег, чтобы выжить необходимо было проявить немало изобретательности. Русский человек, как всем в мире хорошо уже известно, мастак на всякого рода выдумки. Его ничем не сломить, не запугать, как поётся в патриотической песне.

И вот в это увлекательное время русские люди, как мокрицы из-под ржавого корыта, когда его приподнимешь, бросились врассыпную кто куда в поисках пропитания и нового места обиталища.

Самые ушлые сбежали заграницу и там очень удачно устроились - кто в отель уборщиком, кто в ресторан мойщиком посуды.

Однако для того, чтобы так поступить, необходимо было иметь недостаточно развитое чувство патриотизма и навыки общения при помощи жестикуляции.

Простые люди из народа никуда не сбегали. Они взяли в руки огромные сумки и, набив их всякой всячиной, путешествовали на поездах и электричках по разваливающейся стране из одного конца её в другой, покупая и перепродавая различные товары и пользуясь тем, что цены на одни и те же вещи были в разных местах разные. На этой разнице цен они и  играли, как Паганини на скрипке. Таким образом они и зарабатывали себе на хлеб и французские духи.

Сумки, набитые товарами, были очень тяжёлыми. Ведь от количества товаров зависело и количество литров французских духов, которые после можно было приобрести в Париже на выручку от торговли.

Я лично был неплохо подготовлен к тяжести сумок. Как бы предчувствуя благодатный ветер перемен заранее, я несколько лет ходил в тренажёрный зал и занимался культуризмом. Двухпудовую гирю правой и левой рукой  бросал, как мячик. Стокилограммовую штангу выжимал несколько раз без всякой страховки.

Поэтому, когда  ветер перемен подул и я, как и  все вокруг, ездил по стране с сумкой, набитой красным товаром, я чувствовал себя достаточно комфортно. Тяжесть моих сумок нисколько не смущала меня, а наоборот даже бодрила, как возможность лишний раз размять бицепсы.

И вот как-то раз я стоял с сумками на  ж.д. платформе в ожидании поезда. Рядом стояли такие же, как и я, "коробейники". Сумкам и тюкам не было числа.

Подошёл поезд. Я, играючи, поднял свои пудовые сумки и, зайдя в вагон, спокойно закинул их на третью полку в купе. В моё купе зашла и простая русская баба. Я обратил на неё внимание ещё на платформе. Сумки у этой русской Василисы Микулишны были каких-то невероятных, былинных размеров, как и она сама.

Одета была она, хоть и была простой русской бабой, по самому последнему писку перестроечной моды - в джинсы и в футболку.

Внеся в купе две свои гигантские сумки, она слегка отдышалась, сказала мне с улыбкой "Здрасьте!" и аккуратно поставила одну из сумок на третью полку. Внезапно другая баба, вместе с ней вошедшая в вагон, окликнула её. Моя новая знакомая тут же направилась в её сторону, но при этом, обернувшись, крикнула мне на ходу :"Поставьте, мужчина, пожалуйста, мою сумочку наверх !" И убежала помогать своей подружке.

Обрадовавшись новой возможности проявить свою недюжинную силу и размять бицепсы, я взял сумку за ручки и рванул их так, чтобы сумка красиво взлетела и приземлилась наверху и... обалдел, потому что оторвать сумку от пола не смог. Решив, что произошло какое-то недоразумение и сумка просто за что-то зацепилась, я внимательно осмотрел её. Нет, сумка ни за что не зацепилась.

Я снова взял её за ручки, напрягся что было мочи, и рванул уже изо всех сил. Но еле-еле сумел лишь приподнять сумку над полом. Я не мог поверить этому и уже в полном отчаянии рванул ещё раз. И в этот миг почувствовал, как у меня сзади с треском лопнули штаны. А результат был всё тот же. Я уже вспотел. Не столько даже от работы, сколько от ужаса и изумления.

В этот момент прибежала моя Василиса. Увидев, что сумка всё ещё стоит стоит на полу, она взяла её за ручки и легко, словно пёрышко Финиста-Ясного сокола, подняла и аккуратно, как и первую свою сумку, поместила на третью полку. Потом села напротив меня и стала что-то озабоченно мне рассказывать.

Я не слушал её. Просто смотрел на неё с ужасом, недоумением, удивлением, восхищением и стыдом. Я пылал весь, как утюг, стыд сжигал меня. Мне было жутко стыдно. Но Василиса увлечённая своим монологом, к счастью, этого не замечала.

Вернувшись домой после долгих странствий в тридевятом царстве, после хождения за три моря, выгодно сбыв там весь свой красный товар, достал я с запылённых книжных полок "Русские былины" и, не медля ни минуты, начал их перечитывать, чтобы найти ответ на вопрос, не дававший мне покоя после встречи с Василисой Микулишной ни днём, ни ночью. И нашёл я очень быстро в русских былинах этот ответ.

А найдя ответ, понял, что никогда не подниму сумку, а по былинному выражению - суму, которую с такой лёгкостью носит и поднимает счастливо встретившаяся мне на моих житейских путях-распутьях русская богатырша Василиса Микулишна.

Знаете почему, друзья ?

Потому, ответили мне былины, что находится в этой суме соль. Да-да, соль, но не обычная поваренная или морская соль, нет !, не это имеют в виду русские былины.

Соль, по их образному выражению, -  это есть не что иное, как русская судьба и навеки вписанная в неё женская доля  - со всеми её радостями и горестями, счастьем и муками, улыбками и слезами, неизбывная, вечная русская судьба.

По былинному выражению :  "соль земли русской".

***


39. ЧТО  НА  СВЕТЕ  ВСЕГО МИЛЕЙ  ?

Чтобы поразить читателя, поэты и прозаики нередко изнуряют свою фантазию, придумывая невероятные сюжеты. Я и сам люблю пофантазировать. Это доставляет мне удовольствие, как доставляет удовольствие гимнасту проделать какой-нибудь оригинальный кульбит на турнике или на брусьях. Но такого рода выдумки редко вызывают у читателя доверие и интерес, так как правдоподобия в них мало. Цирк любят далеко не все.

Однако в жизни порой случаются происшествия настолько невероятные, что никакая фантазия, даже самая изощрённая, не додумается до такого. И я, друзья, хочу вам рассказать об одном случае, который произошёл со мной и который вполне можно отнести к фантазиям, под которыми поставила свою подпись не рука выдумщика от литераторы, а сама жизнь.

Куда только ни заносила меня моя страсть к перемене мест и поиска новых маршрутов, будь то туристические тропы или философские концепции.

Начинал я с того, что, воспитанный коммунистической идеологией, начисто отрицал существование Бога и вообще каких-либо бестелесных существ, то есть был сугубым материалистом. Так продолжалось лет до 14-ти. Когда мне стукнуло 14 лет, я, задумавшись о смысле жизни, вдруг пришёл к выводу, что без существования Бога и возможности бессмертия души, жизнь превращается в абсурд. Получается так : родился, пожил, помер и исчез из жизни, и из памяти, как будто тебя и не было никогда.

Такое рассуждение меня сильно встревожило и у меня возникла потребность в Боге. Потребность настолько сильная, что я не только допустил возможность Его существования, но и сделал сначала предположение, а потом и твёрдое заключение, спасительное для меня в тот отчаянный момент, что Бог должен быть, что Он есть !

Это заключение, шедшее в разрез с тем, чему меня учили в школе и вообще в государстве, было моей тайной догадкой, моей гипотезой, подтверждение которой я нигде не мог найти, кроме как в своей душе.

Так продолжалось довольно много лет. Я блуждал в поисках ответа. Книги по философии, на которые я жадно накинулся, не ответили на этот сакраментальный для меня вопрос : "Есть Бог или Его нет, и, как следствие, бессмертна ли душа или всё для нас заканчивается со смертью ?"

Хуже того, философы вообще спутали все карты. Они в лице Иммануила Канта неопровержимо доказали, разобрав по косточкам познавательную способность, что разум наш не в состоянии по своей природе дать ответ на этот вопрос. Хочешь, сказал Кант, верь, что Бог есть, хочешь - не верь, но доказательств того, что Бог существует, не требуй. Доказательства Кант разрушил, не оставив от них камня на камне.

Возразить Канту мне было нечем, но я всё же не отчаялся. Необъяснимое чувство подсказывало мне, что некая сила, именуемая Богом, существует и порой я замечал её незримую поддержку и помощь в труднейших жизненных ситуациях, когда без этой поддержки и помощи я мог бы даже погибнуть.

Сознавая, что без существования Бога, дело моё швах, я однажды оказался в среде верующих христиан. Иначе и быть не могло, ибо через это проходит почти каждый, кто ищет Бога, то есть боится помереть и исчезнуть без следа.

На пути таких вот трусов, каким оказался я, кем-то ловко придумана ловушка в виде религии, как умело сплетённая паутина для ошалело мечущейся по оконному стеклу в поисках выхода мухи.

Всё это я говорю лишь затем, чтобы подвести вас, мои дорогие, к фантастическому сюжету, сочинённому жизнью, предоставившей мне счастливую возможность принять в нём непосредственное участие.

Став прилежным верующим христианином, я совершил несколько увлекательных поездок по разным монастырям, где с большой пользой для себя провёл время. Спал в кельях, вставая, правда, очень рано, так как утренняя церковная служба, называемая литургией, начинается в монастырях часов в 5 или в 6 утра. Питался тоже в монастырских столовых и очень неплохо.

Одна из таких поездок состоялась в Почаевскую Лавру, что находится в городке Почаев в Тернопольской области на Украине ( или в Украине, произносите, как вам удобнее ).

Ехали мы, православные христиане, в автобусе. Было нас человек около 20-ти. Точно уже не помню сколько. И всё это были женщины. Из мужчин в поездке участвовали только трое : аз грешный, водитель автобуса и ещё один пожилой мужчина, запомнившийся мне тем, что он был очень тучным.

Приехали, поселились в монастырской гостинице, чтобы наутро принять участие в богослужении на литургии.

Хочу сказать пару слов о самой Почаевской Лавре. Расположена Лавра на холме, возвышаясь над городом. Золотые кресты её куполов по этой причине видны издалека и ослепительно сверкают в солнечную погоду. Сама Лавра представляет из себя довольно большой комплекс, состоящий из построек разных веков, окружённых высокой белокаменной стеной. Есть там храм с чудесной мозаикой при входе, исполненной самим Николаем Рерихом. Да и центральный собор - строение очень большое, величественное и монументальное, роскошное по своему архитектурному убранству.

И опять-таки я, описывая всё это, только подвожу вас, друзья, к самому главному эпизоду, запечатлевшемуся в моей памяти, видимо, навсегда. Почему так ? Потому что, сам того не подозревая, мог отдать я концы там, где намеревался почерпнуть сил и очиститься от грехов.

Утром, уже после литургии, прилежно отстояв в центральном соборе 4 или 5 часов в молитвах и поклонах, наша группа направилась к одной из самых больших святынь Лавры - к пещере Иова Почаевского.

Пещера эта расположена внутри собора, в одном из его приделов. Как потом выяснилось, когда я в ней побывал, представляет она из себя небольшое помещение естественного происхождения в скале около 4 метров в длину и чуть более 2-х метров в ширину. Высота же её такова, что я, имея рост 1.91 метра, должен был слегка пригибать голову, находясь в ней. Ничего в ней нет кроме небольшой иконки с изображением преподобного Иова Почаевского в уголке ( или Девы Марии с младенцем, уже точно не вспомню ) и свечи, горящей перед иконкой. Помнится, был ещё небольшой столик со свечами, свечными огарками и спичками. Всё.

Вход в пещеру - это узкий округлой формы тоннель в скале длинной примерно 2 метра, в который протискиваешься с трудом и только ползком. Существует поверье, что человек, чьи грехи не слишком велики, пролезет через этот тоннель, и, помолившись в пещере пред иконой, вообще освободится от грехов и выйдет наружу, чист, как лебедь. Тот же, чьи грехи велики, не сможет в пещеру проникнуть вообще - грехи не пустят.

Именно эта соблазнительная цель - очистится от грехов и выйти на свет белым лебедем и привела всех нас к пещере.

Решено было поступить следующим образом. Чтобы женщины, проползая через тоннель, не испытывали страха и неудобств, двух мужчин - меня и водителя автобуса - отрядили в пещеру. Находясь там, мы должны были помочь проползшим внутрь пещеры женщинам подняться на ноги и затем помочь им выбраться обратно.

Я и водитель проползли в пещеру, хотя это было довольно непросто, так как тоннель, как я уже сказал, был узким и,  проползая, я даже слегка разорвал свои штаны.  Зажгли в пещере перед иконой свечу, помолились по очереди Преподобному Иову и стали ожидать женщин.

Женщины одна за другой отважно начали проползать через отверстие тоннеля. Проползала, скажем, одна. Мы помогали ей встать на ноги. Она молилась и уползала. За ней проползала другая. Таким образом в пещере побывали все женщины и последним оказался тот самый третий мужчина довольно тучной комплекции.

Не знаю по какой причине - по причине ли своей тучности или потому что он накопил много грехов, но пролезть в пещеру он никак не мог, хотя страстно этого желал.

Одним словом, он застрял в этом тоннеле, как Винни Пух, побывавший в гостях у Кролика. Голова несчастного уже торчала передо мной и моим напарником  в самой пещере, а ноги, видимо, торчали ещё где-то в начале тоннеля.

Ситуация сложилась драматичная. Прежде всего для нас с водителем. Находясь в пещере довольно долго, мы уже начинали чувствовать дискомфорт, связанный с дыханием, так как кислорода в воздухе почти не осталось - и по причине небольшого размера помещения, и по причине, что мы кислород вместе с женщинами, побывавшими в пещере, израсходовали, а вентиляция в пещере не была, естественно, предусмотрена.

Мужчина торчал, а мы с водителем тщетно пробовали втащить его в пещеру. Застрял он основательно. И при этом возвращаться обратно ни за что не хотел. Желание очиститься от грехов превозмогло в нём инстинкт самосохранения.

Он пыхтел, потел, пытаясь протиснуться, но только сильнее застревал в тоннеле. И вскоре я понял, что если это всё затянется ещё минут на десять, то мы с водителем, и сам этот мужчина, просто умрём от недостатка кислорода, то есть задохнёмся. Свеча стала мигать, мигать и потухла. В пещере воцарился кромешный мрак. Кислород заканчивался. Дышать стало невыносимо тяжело. Я промок до нитки - и от удушья, и от труда, втаскивая этого небывалого "грешника" в пещеру.

В конце концов, поняв, что нам наступает крышка, мы с водителем стали выталкивать "грешника" из пещеры вопреки его просьбам. Речь шла уже о нашей жизни. Но вытолкнуть его мы никак не могли.

И вот тогда, совершенно придя в отчаяние и чуя гибель неминучую, я стал мысленно обращаться к Преподобному Иову за помощью. И Преподобный услышал мою молитву. Мужик медленно, как пробка из бутылки, стал выдвигаться наружу. Как потом выяснилось, женщины, оценив критичность положения, все вместе ухватили "грешника" за ноги и стали тащить его, как дед с бабкой тащили в сказке репку.

Теряя от удушья сознание, находясь в полуобморочном состоянии, мы с водителем при помощи наших верных помощниц, всё-таки вытолкали "репку" из пещеры.

О, друзья, вы не представляете какое счастье я испытал, когда в отверстие тоннеля стал поступать свежий воздух !

Отдышавшись, мы с моим напарником, кое как выбрались из пещеры. Все были счастливы, кроме нашей "репки". Это и понятно. Кому охота возвращаться из столь нелёгкого путешествия домой с теми же грехами, с которыми в него пустился, преследуя именно цель от них избавиться ?

Мне вспомнился в связи с этим эпизод из фильма-сказки Александра Роу "Василиса Прекрасная". Помните ? Когда Иванушка, пробравшись в пещеру за мечом-кладенцом, попал в паутину к огромному пауку, тот загадал ему загадку :"Что на свете всего милей ?" "Василиса !" - не долго думая, простодушно ответил Иванушка. Паук жутко расхохотался и стал душить паутиной Иванушку, подтягивая его к своей пасти. Иванушка, поняв ошибку,  отчаянно прохрипел :"Жизнь ! Жизнь всего милей !"

К этому мне нечего добавить.

***

О  НАБОЛЕВШЕМ

Друзья ! Дорогие мои писатели и поэты ! Больше не в силах я терпеть и со всей откровенностью скажу прямо и честно, как на духу :

Нет порядка в искусстве, в частности, в искусстве Поэзии, как нет и в Природе. Будем говорить о Поэзии. Там к художникам слова в огромном количестве примазались самозванцы, приклеились, как рыбы-прилипалы, и так слились с ними, что не разберёшь, где явлен факт подлинной Поэзии, а где суррогат.

Пишут о чём попало и что попало и, главное, уже даже без знаков препинаний.

Писать без знаков препинаний, всё равно, что крошить капусту без ножа или пуститься по морям, пренебрегая законами навигации. Я бы такого флибустьера от литературы посадил на галеру, налил в таз воды и пусть гребёт. К слову сказать, неожиданно родилась идея отличного циркового представления.

Вообразите себе : выходит на арену цирка конферансье и громогласно объявляет оригинальный номер "Открытие Америки Колумбом !"

Рабочие выносят на арену огромный таз, наливают в него шлангом воды, добавляют в воду морской соли. Затем выносят корабль с сидящим в нём Колумбом и матросами, а заодно вентилятор. Опускают корабль в таз. Колумб даёт команду :" Поднять паруса ! Полный вперёд !", а когда паруса подняты : "Всей команде рому !"

Матросы под аплодисменты зрителей выпивают ром ( каждый по бутылке, не отрываясь от горлышка ) и заводят весёлую матросскую песню "Шаланды полные кефали..." Конферансье со словами "Попутного ветра, Синяя Птица !" включает вентилятор и корабль на раздутых парусах начинает, ускоряясь, кружить по тазу в поисках Америки.

Минут через пять, когда упившиеся ромом матросы вповалку лежат на палубе, конферансье ставит у таза баннер с надписью "United States of America" и с изображением статуи Свободы. Корабль причаливает около баннера.

Колумб выбирается из корабля, осматривается, чешет затылок и с удивлением восклицает : "Вот те на ! Не думал, что Америка так похожа на арену цирка" ( с таким же примерно удивлением, с каким воскликнул Буратино :"Не думал, что Поле Чудес так похоже на помойку !") и, обращаясь к конферансье облачённому в наряд индейца племени Апачей спрашивает :"Где тут у вас можно освежиться ?"

Конферансье острым копьём указывает на вывеску "Strip bar". Колумб свистит в два пальца, матросы тут же просыпаются и гурьбой идут к вывеске, где уже танцует гурия, загримированная под Мерилин Монро. Зрители поднимаются с мест, бурно хлопая. Объявляется антракт.

Простите, друзья, на крыльях мечты унёсся не туда, отвлёкся от темы. О чём бишь мы толковали ? Ах да, о лжедмитриях в Поэзии. Как их отличать от подлинных царевичей Дмитриев и не давать им ходу ?

Да очень просто. Проводить конкурсы поэзии, что и делается.

Именно на конкурсе поэзии собирают весь маков цвет поэтических талантов, именно там выявляют лучшего из лучших, подлинного поэта, слух о котором пройдёт по всей Руси великой и назовёт его всяк сущий в ней язык.

Правда, назовёт или нет, вопрос спорный. Нынче на слуху другие имена : президентов, политиков, олигархов и прочих плутов. Но речь опять-таки не об этом.

Речь о том, как наградить победителя конкурса ? Награда в виде предоставления ему слова в эфире мне кажется недостаточной, весьма скромной. Денежная же премия, увы, невозможна в виду того, что поэтическая казна пуста. Однако у меня есть предложение.

Предлагаю в честь победителя конкурса поэтов давать салют, состоящий из тридцати трёх залпов, произведённых артиллерийскими орудиями ( можно противотанковыми пушками ).

Залпы давать после завершения конкурса и объявления имени победителя. Производить залпы глубокой ночью, когда весь стольный град спит безмятежным сном, примерно часа в три ночи.

Орудия желательно разместить в центре града на крышах домов для большего эффекта.

Залпы должны быть такой мощи и силы, чтобы стёкла городских фонарей дребезжали, иней с деревьев и проводов, если дело происходит зимой, сыпался, от зарева, производимого вспышками салюта, можно было бы прикурить сигару, а старушка, что не ходила по большому дней пять смогла наконец-то опорожниться.

Таким образом утром весь стольный град только и делал бы что говорил о Поэзии, а имя победителя конкурса запомнил бы навсегда, как таблицу умножения.

Мало, очень мало, друзья, уделяем мы внимания Поэзии, отвлекаясь на суетные мысли и бытовые вопросы. И нет тому никакого оправдания. Никакие дрязги в виде политики, всяких там саммитов, дипломатических распрей, международных конфликтов не должны нас отвлекать от Поэзии, ведь жизнь даётся раз, а Поэзия - это лучшее украшение её.

Или я неправ ?

***



40. ЭРОТИЧЕСКИЙ  УГАР

( Быль. Имя главного героя изменено )

Иван Петрович пользовался у сослуживцев большим уважением и авторитетом.

Ну, во-первых, потому, что он был видным, красивым мужчиной ( в молодости, судя по фото, красавцем ), ещё довольно крепким, несмотря на свой уже глубоко пенсионный возраст.

Во-вторых, он был ветераном Великой Отечественной войны с многочисленными орденами и медалями.

А в-третьих, потому что он был человеком очень весёлым, шутником и балагуром, знавшим кучу анекдотов и историй, которыми забавлял всех вокруг.

Особенно обожали Ивана Петровича женщины всех возрастов. Он был их кумиром, их заинькой, пупсиком, любимчиком. Любовь женщин к Ивану Петровичу объяснялась несколькими причинами, главной из которых была та, что Иван Петрович сам их очень любил и умело с ними обходился.

Умение любить женщин и обращаться с ними мастерски, так, что женщины с первых же минут общения приходили от Ивана Петровича, что называется, в восторг, являлось у Ивана Петровича врождённым качеством, его даром от Бога, его искусством и ремеслом.

И Иван Петрович, зная об этом своём замечательном даре, широко и напропалую им всегда, на протяжении всей своей долгой и яркой жизни, пользовался.

Нам, мужчинам из его ближайшего служебного окружения, он нередко открывал душу и рассказывал бесчисленные истории о своих любовных похождениях и победах. И мы верили каждой из этих невероятных историй, наблюдая за длинным шлейфом его поклонниц на работе и повсюду.

Женщины буквально таяли, когда Иван Петрович, рассыпая комплименты об их неотразимой красоте и всяческие шутки-прибаутки слегка эротической окраски, но без пошлости при этом, улыбался им своей неотразимой, обаятельной улыбкой.

Шура Рябошапка, королева из переплётной мастерской, девица молодая и весьма смазливая, из числа тех, о которых мужчины, лишь бросив на них первый взгляд и не в силах потом его долго отвести, думают про себя :"Аппетитная бабёнка !", сказала Ивану Петровичу, когда он её по-доброму, по-отечески прижал к своей ветеранской груди, со свойственной ей простотой и откровенностью :" Петрович, я бы тебе, дорогой, дала, но боюсь, ты же развалишься !"

И Шура, которая знала о мужчинах не меньше, чем Иван Петрович о женщинах, как в воду глядела.

Времена окопной любви и всех этих военно-полевых романов в холодных землянках давным-давно прошли.

Для того, чтобы увидеть лакомое обнажённое женское тело во всей его красе не требуется больше ни рассыпать комплименты, ни искать уединения в теплушке, в окопе или под кустом.

Достаточно теперь "забить" в YouTube слово "эротика" и открывается всеобъемлющая видео информация на эту тему.

Речь, друзья, не о том, хорошо это или плохо, это решает и каждый сам для себя, и общество решает для себя в целом. И свою точку зрения на этот вопрос, чтобы вы не заподозрили меня в пуританстве, я даже не буду здесь излагать. Зачем вызывать долгую и скучную дискуссию.

Речь идёт о другом в моём рассказе, речь идёт об Иване Петровиче.

В то время, благодатное время "перестроечной" свободы, в стране только-только стали появляться, как заморские диковинки, первые видео магнитофоны и видео кассеты к ним с диковинными фильмами, среди которых были и фильмы эротического содержания, как тогда принято было их именовать. Хотя среди этих фильмов всё больше стали появляться фильмы настолько диковинного содержания, что их смело можно было причислить к разряду фильмов с приставкой не "эро", а "порно".

Одни из мужчин ( таких было меньшинство ) мельком глянув на содержание этих фильмов, сразу же теряли к ним интерес. Другие ( их было большинство ) смотрели на эти заморские диковинки подолгу и частенько. Но было немало и таких, кто с неописуемым наслаждением, не отрываясь, как ребёнок - от любимой игрушки, смотрели на экран видео магнитофона с открытым ртом, забывая обо всём на свете - о еде, о питье, и даже о рыбалке.

К числу последних относился и Иван Петрович.

Заморская диковинка сразила его наповал. Он, позабыв о работе, сидел в каптёрке один, когда все остальные вполне насытившись однообразием приёмов в этих фильмах, уже ушли. Он сидел, глядя, как заворожённый на экран магнитофона, как когда-то на фронте он смотрел на красавицу медсестру из санбата, которая перебинтовывала его раны.

Он буквально потел и трясся, переживая вместе с героями этих "эро" и "порно" фильмов все их любовные приключения.

Ему нередко становилось нехорошо от этого и мы уже начинали беспокоится о нём, когда он слишком долго не выходил из каптёрки, но ничего с ним поделать не могли.

Магнитофон работал безотказно. Иван Петрович сидел у его экрана непрерывно - с утра и до вечера.

Смотреть на Ивана Петровича, когда он сидел перед экраном магнитофона было гораздо интереснее, чем смотреть на экран.

Я, глядя на то, как он покрывался румянцем, переходящим багрец, а затем внезапно алел, как знамя над поверженным Рейхстагом, пытался представить, какие недоступные для моего понимания эмоции он переживает, но до конца представить не мог.

Я сам не был безразличен к женщинам, друзья, и каюсь в этом.

И мне нравилась "аппетитная" Рябошапка. И я порой смотрел ей вслед, на её стройные ноги, на её круглые, крепкие бёдра, на то, как она умело покачивает ими при ходьбе. Но я при этом не алел, как знамя, и не подпрыгивал, как пулемёт Максим после долгой очереди по наступающему врагу.

Я, разумеется, испытывал вполне понятное для такого случая мужское волнение, но, понимая, что делу время, а потехе час, шёл своей дорогой, чтобы доточить на токарном станке непослушную металлическую болванку.

Иван же Петрович, глядя на диковинные заморские фильмы, где в изобилии были представлены распрекрасные героини, ещё краше чем Рябошапка и не обременённые никакой одеждой, оторвать очарованных глаз от них был не в состоянии.

"Он бледнел, он краснел
и никто ему по-дружески не спел :
"Капитан, капитан, подтянитесь !"...

О, нет ! Мы очень переживали за Ивана Петровича, зная о том, что он хронический гипертоник и у него где-то под сердцем находится не извлечённый со времён войны осколок немецкого снаряда.

Мы были заботливы и внимательны, и всё же мы не смогли предотвратить несчастья.

Произошло несколько случаев, когда во время общения с заморской диковинкой Ивану Петровичу становилось совсем дурно.

После длительного пребывания наедине с ней он, как после адски натопленной бани, не раз уже дрожащими руками капал в столовую ложку какое-то лекарство, а однажды нам пришлось даже вызвать "скорую", потому что Иван Петрович упал на пол со стула и, сладострастно застонав, потерял сознание.

Врачи замерили давление. Оно зашкаливало. Сняли кардиограмму. Она не внушала оптимизма. Врачи сделали всё от них зависящее, чтобы привести Ивана Петровича в чувство. Предложили Ивану Петровичу госпитализацию, однако он отказался. А как он мог поступить иначе ?

В госпитале ведь ему вряд ли врачи позволили бы наслаждаться заморской диковинкой, а дальнейшую свою жизнь без неё Иван Петрович помыслить себе уже не мог.

И заморская диковинка доконала таки Ивана Петровича.

Занятые своей повседневной работой, мы однажды упустили из вида, что Иван Петрович очень давно не выходит из каптёрки. Наступил конец рабочего дня, а Иван Петрович даже и не собирался идти домой.

С недоумением и некоторой тревогой мы побежали в каптёрку и остолбенели в ужасе.

На экране заморской диковинки герои и героини, как всегда занимались своим привычным делом, а Иван Петрович лежал на полу перед горящим экраном, как Дориан Грей перед своим портретом в повести Оскара Уайльда.

Мы снова вызвали "скорую помощь". Увы, медицина оказалась бессильна, было поздно что-либо предпринимать.

На похоронах полковника в отставке, заслуженного ветерана Великой Отечественной войны со множеством орденов и медалей, героя Сталинградской битвы, сражения под Прохоровкой и штурма Берлина Ивана Петровича Ш. почётный караул дал троекратно ружейный залп.

Меня выбрали знаменосцем. И я стоял со склонённым знаменем, осеняя гроб Ивана Петровича его священным полотнищем.

Я стоял и жестокая обида обжигала меня. Ни один вражеский снаряд, ни одна авиабомба, ни одна граната, ни одна мина, ни одна пуля на полях многих сражений не смогли сразить этого старого, закалённого в испытаниях воина, а сразила его какая-то безделица, какая-то пустая заморская диковинка, проще говоря - дрянь.

Все женщины нашего большого предприятия не могли скрыть своего отчаяния и скорби. Многие из них искренне плакали. Да и мужчины тоже искренне сожалели об этой невосполнимой утрате. Искренне сожалел и я.

Иван Петрович, в сущности, был хорошим человеком. Добродушным, щедрым и простым. Без него наши застолья лишились чего-то очень для них необходимого, какой-то изюминки. Не звучали уже на них те непринуждённые, остроумные - не в бровь, а в глаз - шутки, которые мог отпустить только Иван Петрович, не блистали на них и мастерски, "к месту", рассказанные анекдоты, от которых мы катались со смеху. И не у кого больше было одолжить денег до получки.

С тех пор я возненавидел эти заморские диковинные фильмы с их героями и героинями, погубившими нашего товарища по работе, компаньона по застольям, и просто по-своему интересного человека. Человека не без своих человеческих слабостей.

А кто из нас свят ?

***


41. ОБ  ИСТИННОЙ  ПРИЧИНЕ  ПОЖАРА НА  УЛИЦЕ  ПИРОЖНОЙ

Июльским вечером, в час, когда летний зной уже не так яростно терзает уличные термометры, известный всем жильцам дома сталинской архитектуры на улице Пирожной поэт Лёня Кочкин сидел на потёртой, трескучей обивке своего любимого дивана.

Этот диван, пружины которого тут же начинали наигрывать менуэт, как только на него кто-то садился, Лёня очень любил по многим причинам. Вот несколько из них :

На этом диване тридцать лет тому назад его, принеся из роддома, кутали в пелёнки. На этом диване он играл в ладушки с бабушкой. На этом диване ему давал мудрые наставления дедушка. На этом диване он успешно делал школьные уроки. На этом диване он мечтал о доблести, о подвигах, о славе. На этом диване он сочинил первые стихи. На этом диване он искал ответ на вопрос "Кому на Руси жить хорошо ?" И, наконец, на этом диване через пару часов он собирался усадить музу, чтобы попив с ней чайку, прочитать что-нибудь из новых стихов.

До прихода музы оставалось не так много времени.

Поэт, верный своему призванию, с дымящей сигаретой в зубах и с гусиным пером в руке сидел, склонившись над листом бумаги. Ему очень хотелось воспеть восторг предстоящего свидания. Но ничего из-под пера не выходило кроме строк :" Однажды на старом потёртом диване, где в детские годы я спал на боку..."

"Нет, нет, не то !" - в конце концов огорчённо воскликнул поэт, вспомнив : "Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, был сильный мороз". Поэт скомкал лист и в отчаянии одним махом закинул за воротник рюмку грузинского коньяка.

Коньяк влил в жилы поэта свежую кровь и дело пошло.

Перо без участия воли поэта само стало выводить на листе рифмованные строки. На поэта нашло то, что именуют словом "вдохновение".

Поэт воспрянул духом.

Лучи вечернего солнышка через проём распахнутого окна нежно гладили густые каштановые кудри склонившейся над листами бумаги головы поэта, как бы нашёптывая :" Пиши, пиши, не жалей бумагу ! Её всегда примут в макулатуру, а на вырученные деньги купишь новую !"

Вторая рюмка коньяка придала ещё большее ускорение перу. Настолько сильное, что поэт позабыл обо всём на свете и уже готов был закинуть третью, чтобы наилучшим образом завершить стихи, как вдруг крик в окно :"Лёня-я-я !" заставил его поднять голову.

Лёня подошёл к окну и, приложив десницу к глазам, защищая их от ярких солнечных лучей, как это сделал на картине Васнецова Илья Муромец, выглянул в окно.

Внизу стоял тоже поэт, с которым Лёня часто, используя в качестве закуски таранку или воблу, обсуждал вопросы поэзии в пивной за углом.

"Лёнь, кинь сигаретку !" - попросил поэт, умоляюще глядя на Лёню.

Лёня, желая проявить любезность, прикурил от своей дымящей сигареты новой сигаретой, положил эту новую дымящую сигарету в пустую пачку и бросил пачку вниз.

Пачка, с этой прикуренной сигаретой, пущенная не вполне уже твёрдой рукой и подхваченная порывом вечернего ветра, вместо того, чтобы очутиться в руках просящего, залетела в раскрытое окно этажом ниже.

Поэт внизу, так и не дождавшись сигареты, разочарованно махнул рукой и побрёл на Парнас, а Лёню, севшего обратно на диван, охватила смутная тревога.

Опасения для тревоги вскоре подтвердились.

Минут через десять подойдя снова к окну и высунув из него голову, Лёня заметил, что из окна этажом ниже стал небольшими клубами вылетать чёрный дымок.

Лёня сел на диван и, подумав, что это ему просто померещилось, попытался восстановить зрение и закинул за воротник беспечно им оставленную, но терпеливо ожидавшую своего часа третью рюмку. А чтобы закрепить восстановившееся зрение, заодно закинул и с четвёртую.

После этого со спокойной, свободной от всяких страхов и тревог душой Лёня снова глянул вниз. Из окна третьего этажа, расположенного под лёниным окном, валил, ставший ещё более заметным, чёрный дым.

Лёня наподобие помпеянцев и помпеянок на картине Карла Брюллова "Последний день Помпеи" пришёл в сильное замешательство.

Под ним, в квартире на третьем этаже, проживал очень уважаемый всеми жильцами дома и учёными планеты профессор-физик, который, как это видел Лёня, на служебной машине куда-то уехал ещё утром. Жена профессора отдыхала в санатории в Минеральных Водах, где лечила катар желудка. Таким образом, Лёня понимал, что в квартире никого нет, кто бы мог потушить начинающий разгораться пожар.

У Лёни с профессором были прекрасные отношения. Лёня был ему должен немалую сумму денег, которые одалживал у доброго и щедрого профессора в бесконечной погоне за поэтической славой.

Необходимо было что-то предпринимать.

Мысль о вызове пожарной машины Лёня сразу же отбросил, так как взломанный замок и погром в квартире, который неизбежно устроят пожарники, живо представившийся его поэтическому воображению, ужаснул его ранимую душу.

Лёня решил действовать иначе и действовать немедленно.

Из дюжины простыней, доставшихся Лёне по наследству от бабушки и дедушки, а так же из тех, что ему заодно с пером и чернильницей дарила муза ко Дню Поэзии, связав эти простыни вместе морским узлом, он соорудил надёжный канат.

Один конец каната он привязал к ножке дивана, а другой выбросил из окна. Лёне повезло, как обычно везёт поэту, стихи которого не печатают журналы. Людей, то есть ненужных свидетелей, на улице не было.

Закинув за воротник для сохранения бесстрашия пятую рюмку коньяка, Лёня повис на простынях на высоте четвёртого этажа и начал сползать по ним до третьего, откуда уже клубами валил едкий дым.

Однако, достигнув окна квартиры, где проживал профессор и откуда валил застилавший глаза дым, Лёня, ничего в дыму не видя, не сумел забраться на подоконник. Качания на канате и сила земного притяжения, именуемого иначе гравитацией, привели к тому, что диван, к ножке которого был привязан конец каната, пришёл в движение, как катафалк на лубке "Мыши хоронят кота" или, если ещё точнее выразиться, - баржа на картине Ильи Репина "Бурлаки на Волге".

Вместе с диваном пришёл в движение, то есть поехал вниз, и висящий на канате Лёня. Доехав до второго этажа, он остановился, потому что диван-баржа упёрся в коробку, набитую до краёв пустыми бутылками. Остановился как раз напротив окна, которое тоже было открыто.

В состоянии паники поэт предпринял отчаянное усилие, намереваясь залезть хотя бы в это окно и таким образом спасти если не квартиру профессора от пожара, то, на худой конец, себя, но, увы, на сей раз удача ему не вполне сопутствовала.

Возле открытого окна старуха-хозяйка ощипывала курицу.

Непроизвольно подняв глаза и увидев прямо перед собой висящего на простынях мужчину и приняв его за грабителя, потому что время, когда к ней таким образом приходил на свидание любовник, давным-давно прошло, старуха обезумела от ужаса и, пытаясь защититься, шлёпнула Лёню ощипанной курицей по темени.

Удар был таким неожиданным и метким, что силы окончательно покинули поэта. Он разжал руки и совершил не очень мягкую посадку на клумбе с розами сорта "Пьер де Ронсар", посаженную жильцами дома во время субботника.

В это время на улице появились прохожие и на служебной машине подоспел профессор.

Прибыла и пожарная машина.

Общими усилиями, пока Лёня вытаскивал шипы роз из помятых боков, пожар был потушен, а бесценная библиотека научной литературы, от целости которой зависел дальнейший прогресс в области ракетостроения, была спасена.

Приехала и карета "скорой помощи". Санитары, раздвинув кусты роз, извлекли из них Лёню, как бриллиант из оправы, и, положив на носилки, понесли в карету.

В толпе зевак, окружившей карету, Лёня, лёжа на носилках, увидел знакомое прекрасное лицо - лицо своей музы. Она с полными горести и слёз глазами протянула к нему руки, в которые Лёня, собрав последние силы, вложил розу упомянутого выше сорта.

Муза благодарно улыбнулась. Карета, оглушая прохожих сиреной, унеслась.

Профессор, восхищенный лёниным мужеством и самоотверженностью, и посчитавший, что причиной пожара стала его собственная рассеянность, простил Лёне долги и навестил его в больнице.

Поэт же, попросивший сигарету и знавший истинную причину пожара, не мог о ней правдиво рассказать, даже если бы и хотел это сделать, потому что после того, как посетил Парнас и с трудом открыл утром глаза, все детали своего общения с Лёней в тот злополучный вечер начисто позабыл.

***


42. МОЙ  ЕДИНОКРОВНЫЙ  ЗЕЛЁНЫЙ  БРАТ

( Быль )

Ты рос здесь, вот на этом месте, у решетчатой чугунной ограды детского сада, в котором я проходил начальные уроки моего знакомства с миром.

Можно сказать, что мы росли вместе - я и ты. Между нами почти не было никакого различия.

Мы оба были счастливы, что родились на земле, оба впитывали её благодатные соки, которыми она щедро поила нас : ты - своими могучими, вросшими глубоко в почву корнями, я - всеми органами чувств, которыми меня наделила моя человеческая природа.

Да, именно так, при всём нашем кажущемся отличии, в чём-то самом главном мы были похожи между собой, похожи, как единокровные братья.

Мы оба радовались лучам восходящего солнца и его прощальному привету, когда на закате оно скрывалось за горизонтом.

Мы оба подставляли ладони и лицо звонким каплям апрельского дождика и с восторгом встречали внезапно налетевший шквал июньского ливня.

Мы оба с затаённой тревогой ожидали осенних холодов и зябко ёжились на колючем, леденящем ветру.

У нас обоих кружилась голова от вальса первых снежинок, от лёгкой мазурки метели, от хоровода ночных созвездий.

Мы оба понимали, что замереть в молчании - совсем не означает умереть, а наоборот, только так и можно совладать с переполняющим тебя счастьем бытия, только так и можно выразить свое бесконечное благоговение пред величайшей тайной, имя которой "жизнь".

Нас объединяло ещё и то, что мы оба родились на земле не потому, что этого захотели наши земные родители, а потому, что этого захотел Тот, Кто, проявив непостижимые для нашего понимания мощь и могущество, волю и мужество, сотворил этот колоссальный, прекрасный мир, чем-то похожий на огромный, непрерывно вращающийся калейдоскоп, в котором ни один узор из бесконечного их числа - узор невероятной, изумительной, чарующей красоты - никогда не повторяет никакой другой.

Разница между нами была так ничтожна и состояла только в том, что мне, чтобы стать полноценным участником праздника под названием "жизнь", постоянно нужна была чья-то опека, особенно в начале пути.

Ты же с самого момента своего рождения, когда упав в чёрную, рыхлую землю маленьким семенем, потянулся наощупь к свету самостоятельно и, выбравшись из спутанных стебельков трав, без чьей-либо помощи отыскал свою дорогу и никогда не сходил с неё.

Разница между нами состояла ещё и в том, что мне изначально те, кто полагал, что дал мне жизнь, внушали моё превосходство над тобой, мою особенную значимость. Мне внушали от самого моего появления на свет, что ты ниже меня по земной иерархии величия и могущества, что тебе отказано в способности мыслить и чувствовать, что ты рождён только для моих прихотей, для того, чтобы их удовлетворять и служить им.

Ты же никогда не подчёркивал своего превосходства надо мной.

Я не верил тому, что мне внушали, я всем своим маленьким на ту пору сердцем, всей душой чувствовал братские узы, которые связывали нас. Я боялся причинить тебе боль и когда это делали мои соплеменники, я вставал на твою защиту.

Я всегда радовался твоим успехам и огорчался постигшим тебя неудачам.

Когда мои соплеменники обламывали твои руки-ветви, твою боль я чувствовал, как свою.

И ты отвечал мне взаимной любовью.

Ты освежал мои лёгкие своим целебным дыханием. Ты наполнял мои ноздри пьянящим до головокружения запахом клейких весенних почек. Ты ласкал мои уши мелодией звенящей то чистым серебром, то чистым золотом листвы. Ты укрывал меня от града и ветра, от палящих лучей июльского полдневного солнца. Мои глаза ты радовал роскошной изумрудно-янтарной причёской, в которой путались гребни даже самых бешеных, самых неудержимых ветров.

В минуты моей слабости, когда я позволял себе грустить, отчаиваться, терять веру, ты всегда утешал меня, как младшего брата утешает старший. Ведь ты был гораздо мудрее меня, хоть и молчаливее. Но я, как твой верный друг и брат, хорошо понимал твой молчаливый язык.

Это о тебе написал такие проникновенные, точные по своей сокровенной сути стихи один замечательный поэт, убитый за то, что осмелился сказать о тебе и о людях всю правду :

Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье совершенной жизни.
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы на чужбине, а они - в Отчизне.

Ты нередко снился мне в моих самых лучших снах.

В этих снах - чистых, безмятежных, детских снах - я видел то, что больше всего любила моя душа, что поразило её изначально до самой глубины : синее, бездонное летнее небо с огромными белоснежными перинами куда-то медленно уплывающих облаков, наш умытый кратковременным тёплым ливнем двор, и тебя - во всём твоём роскошном великолепии.

Твой земной век должен был быть по определению нашей общей Матери-Природы гораздо длиннее моего. Но судьба распорядилась иначе.

Тебя погубила твоя бесконечная доброта и щедрость, твоё радушие, твоё беззаветное гостеприимство и твоя беззащитность. Ведь ты был другом не только мне. Ты был другом тысяч других существ, что были гораздо меньше меня - мушек, жуков, червячков, бабочек, стрекоз, ты был другом птиц, так же, как и я, любивших тебя.

Птицы селились в твоих нежно-зелёных волосах, свивая ранней весной многочисленные домики из обронённых тобою веточек и прутьев, утепляя их твоим пухом, и выводили в них своё потомство. И, покидая тебя осенью, весной снова к тебе возвращались.

Возвратившись из дальних странствий, птицы не сдерживали радости от встречи и целыми днями оглашали счастливым криком наш двор.

Этот-то крик и раздражал жившее напротив тебя в выстроенном из серого бетона огромном гнезде самовлюблённое, самоуверенное, недалёкое и недоброе существо из человечьего племени.

Это существо страшно, до припадков бешенства, раздражали и птичьи крики, и тень, которую ты бросал на окно его жилища. И существо это, воспользовавшись высоким положением и влиянием в человечьей среде добилось своей жестокой цели.

Однажды во двор пришли незнакомые тебе люди и принесли с собой разные приспособления, которые они создали для того, чтобы расчищать себе дорогу от всего, что, как представлялось их воображению, мешало им, чтобы быть счастливыми на земле.

Эти люди сначала обрубили тебе руки-ветви и оставили в таком положении до следующего дня. А на следующий день они снова пришли. Поднесли к твоему могучему телу-стволу какой-то сделанный из металла предмет. Оживили его и он с отчаянным визгом стал вгрызаться в тебя. Через час ты уже, как поверженный в неравном бою богатырь, медленно умирая, лежал на земле.

Но и это не остановило людей в их непомерной жестокости. Они расчленили твоё тело своим визжащим на весь двор орудием казни и разрубленные куски увезли.

Я не видел твоей гибели. Я узнал о ней потом, когда вернулся во двор из своих человечьих странствий.

Весть о случившемся ошеломила меня. Я подошёл к тому месту, где ты недавно стоял, и увидел лишь невысокий обрубок, оставшийся от тебя. Я пересчитал кольца на этом обрубке, означавшие годы, прожитые тобой на земле. Их оказалось больше ста.

Постояв молча возле этого обрубка я с большой горечью в сердце ушёл.

Человеческие существа верят в существование своего, придуманного ими бога. Этот бог говорит им о том, чтобы они любили друг друга, но никогда не говорит о том, чтобы они любили и других существ, не являющихся представителями их племени.

Он говорит им и о том, чтобы они прощали друг друга и с просьбой о прощении обращались в молитвах к нему.

Я не хочу разбирать вопрос, существует ли их бог на самом деле или придуман ими от страха, вечно терзающего их души. Это их бог, но не мой.

Простил ли я людей за то, как они поступили с тобой ? Нет !

Но больше всего в истории, о которой я повествую, меня поразило то, что произошло дальше с этим человеческим существом, по вине и жестокому, настоятельному требованию которого ты и был убит - мой единокровный брат и друг.

А теперь, мои дорогие читатели, будьте особенно внимательны, так как события, о которых я коротко вам расскажу, не выдумка, а факт, подтверждающий, что в мире существует некий закон, закон справедливости. И нарушающего этот Вечный Закон, установленный самим Творцом мира, ждёт неминуемая расплата.

Это самонадеянное, жестокое существо, погубившее моего брата и друга, по определению и описанию самих людей имело облик вполне привлекательной, воспитанной женщины, сделавшей завидную служебную карьеру и пользовавшейся авторитетом у сослуживцев.

После того, как она, эта капризная женщина, достигла цели и мешавший ей тополь, на котором так недопустимо громко, по её мнению, кричали птицы, не давая ей отдыхать или сосредоточиться на собственных мыслях, был спилен, с ней произошли следующие события.

Через некоторое время стал гноиться мизинец на правой ноге. Рана не заживала на протяжении года, несмотря на усилия лучших врачей города. И мизинец пришлось отрезать.

Однако на месте ампутации снова возникло нагноение, которое постепенно стало увеличиваться, поражая стопу. Врачам пришлось удалить и стопу.

Но и это не привело к исцелению. Нагноение продолжало распространяться по голени.

Врачи собрали консилиум, потому что положение становилось угрожающим, критическим. Женщина невыносимо страдала. Однако другого выхода не нашлось - пришлось отрезать и голень вплоть до колена.

Возможно, что отрезали бы и оставшееся после всех операций бедро, но этого делать уже не пришлось. Женщина умерла.

И когда я узнал обо всём этом, я подумал следующее :

Как хорошо, что существует на свете этот Вечный Закон, данный самим Творцом земли и Вселенной, - Закон справедливого возмездия за причинённое зло. Кому-то этот закон покажется жестоким. Нет, я так не считаю, ибо без него в жизни наступит хаос.

Без наличия этого Закона каждый начнёт поступать во Вселенной так, как ему вздумается, не считаясь ни с кем и ни с чем, и сама жизнь в ней будет поставлена под угрозу полного уничтожения.

Благодаря этому Вечному Закону, который у нас, в среде людей, именуют Совестью, жизнь, пусть и со всеми её драматическими и трагическими явлениями, продолжается.

Так будем же мудры, друзья, и приложим все усилия, чтобы по своей человеческой прихоти никогда не нарушать этот Вечный Закон !

***


43. ТЕСТ  НА  ЭРУДИЦИЮ

Друзья !
В качестве игры для приятного проведения досуга предлагаю вам небольшой тест на проверку эрудиции, составленный мною в результате долгих и упорных изучений научной Энциклопедии.

Правила просты. Задаётся тридцать семь вопросов и в скобках даются к ним три варианта ответа. Далее в скобках указывается номер правильного ответа.

За то, что вы ответили правильно, вам начисляется один балл. Если в результате всей игры вы наберёте не менее 30 балов, то можете считать себя вполне эрудированным человеком. Если более 30 баллов - то вашей эрудиции может позавидовать любой интеллектуал. Если же вы наберёте 37 баллов, то вы гений ! Итак, начинаем !

1) Какое средство лучше всего поможет, если шелушатся пятки ? (1.детский крем 2.сапожная вакса 3.муравьиная кислота )-(№1)

2) Что означают поцелуи влюблённых ? (1.массаж лица с увлажнением 2.обмен информацией 3.проявление человеколюбия у каннибалов )-(№3)

3) Зачем люди женятся  ? ( 1.чтобы произвести потомство 2.от скуки 3.чтобы было кому потереть мочалкой спину )-(№3)

4) Причина появления ранних морщин на лице у мужчин ( 1.жёсткая подушка 2.безответная любовь к тёще 3. мучительные размышления над смыслом бытия )-( №2)

5) Причина появления ранних морщин у женщин ( 1. косметика низкого качества 2.гримасничанье во время истерики 3.недовольство тем, что они сделаны из ребра )-(№3)

6) Чем лучше накачать губы девушке ? ( 1.гелем 2.силиконом 3.велосипедным насосом )-( №3)

7) Какие мужчины пользуются наибольшим успехом у дам ? ( 1.красивые 2.умные 3.банкиры )-(№3)

8) Почему у мужчин растут животы ? (  1.для солидности 2.чтобы не сползали трусы 3.как противовес толстому заду )-(№1)

9) Какие деньги нужны для полного счастья ? ( 1.один миллион 2.два миллиона 3.зелёные )-(№3)

10) Где расположена совесть у олигарха ? ( 1.в голове 2.в животе 3.ниже плинтуса )-(№3)

11) Как защититься от "ковида-19" ? ( 1. надо носить противогаз 2.надо носить бронежилет 3. надо носить на плечах голову )-(№3)

12) Где лучше провести первую брачную ночь ? ( 1.в Таиланде 2.на Мальдивах 3. в постели )-(№3)

13) Что делать, узнав, что у жены есть любовник ? ( 1.застрелиться 2.повесится 3.радостно сказать ей : " Благодарю, дорогая ! С рогами я буду выглядеть гораздо симпатичнее !" )-(№3)

14) Какие ноги у девушек нравятся юношам ? ( 1.стройные 2.толстые 3.раздвинутые )-(№1)

15) Какие ноги у юношей нравятся девушкам ( 1.волосатые 2.мускулистые 3.чистые) -(№3)

16) Что знаменует предложение мужчиной руки и сердца женщине ? ( 1.выражение бесконечной любви к ней 2.надоело стирать носки 3.неосознанное желание покончить с собой )-(№3)

17) Причина, по которой браки распадаются ? ( 1.вместо "суперцемента" склеены слезами, слюной и соплями 2.у одного из супругов холодные уши 3.несходство характеров )-(№1)

18) Почему Отелло задушил Дездемону ? ( 1.невкусно готовила обед 2.мало зарабатывала 3.во тьме ночи перепутал её с тёщей )-(№3)

19) Почему муж и жена спят в одной кровати ? ( 1.нет денег купить вторую 2. боятся темноты 3.обожают потеть вместе )-(№2)

20) Почему женщины, выйдя замуж, становятся раздражительны ? ( 1.трёт палец обручальное кольцо 2.не сходятся в талии девичьи юбки 3.обилие хозяйственных забот )-(№2)

21) Что такое семья ? ( 1.тихое и уютное гнёздышко, где всем невыразимо хорошо 2.ад, в котором черти на вертеле жарят друг друга 3.ежедневное цирковое представление клоунов-дилетантов )-(№3)

22) Главная причина по которой мужчины, женившись, начинают пить водку ? ( 1.в кране нет воды 2.жена сильно храпит 3.конфликты с тёщей )-(№2)

23) Что нужно дать ребёнку, если он вредничает ? ( 1.соску 2.конфету 3.подзатыльник )-(№3)

24) Зачем дети ходят в школу ? ( 1.чтобы научиться читать 2.чтобы научиться писать 3.чтобы размять ноги )-(№3)

25) Почему президент имеет право избираться на второй срок ? ( 1.чтобы получить возможность улучшить жизнь в стране 2.чтобы хорошенько подлечиться 3.чтобы подзаработать деньжат на шикарную виллу в швейцарских Альпах )-(№3)

26) Почему все политики так любят Родину ? ( 1.потому что много в ней озёр, морей и рек 2.потому что Родина одна 3.потому что хотят пролезть во власть )-(№1)

27) Когда наступит мир во всём мире ? ( 1.когда люди станут исполнять божьи заветы 2.когда закончатся боеприпасы 3.когда рак на горе свистнет )-(№3)

28) Почему в Китае живут одни китайцы и даже президент китаец ? ( 1.потому что Великая Китайская Стена мешает заселяться другим народам 2.потому что знают китайский язык 3.потому что съесть живого таракана может не каждый )-(№3)

29) Когда люди поумнеют ? ( 1.когда проштудируют всего Шекспира 2.через тысячу лет 3.после дождичка в четверг )-(№3)

30) Когда человек перестанет употреблять в пищу мясо животных ? ( 1.когда поймёт, что убивать животных жестоко 2.когда съест всех животных 3.когда у него выпадут зубы )-(№2)

31) Почему земля круглая ? ( 1.потому что она вертится 2.потому что так детям удобнее кататься на санках 3.потому что Бог, сотворяя землю, пользовался циркулем )-(№2)

32) Что надо делать, чтобы поднять настроение ? ( 1.нюхать ацетон 2.слушать по телевизору "Последние новости" 3.завести любовницу )-(№1)

33) Почему йоги заклинают змей ? ( 1.чтобы выманить деньги у туристов 2.заранее готовятся так к семейной жизни 3.для собственного удовольствия )-(№2)

34) Зачем женщины красят губы ? ( 1.из любви к живописи 2.хотят стать красивее 3.чтобы метить при поцелуе любовников )-(№1)

35) Что такое опг ? (1.бескорыстный союз самых добрых и честных людей, управляющих государством 2.воровская малина, где одни негодяи 3.девица и её мамаша, поставившие свое целью окрутить молодого человека ) (№3)

36) Почему кукушка кладёт яйца в чужие гнёзда ? ( 1.потому что не имеет своего 2.потому что лень растить птенцов 3.потому что маятник непрестанно качается и яйца из часов могут выпасть )-(№3)

37) Существуют ли летающие тарелки ? ( 1.не существуют, это враньё 2.существуют, но только в фантастических романах 3.существуют, когда муж приходит с стельку пьяный, а жена в это время моет посуду )-(№3)

P.S.

Друзья ! Уверен в вашей прекрасной эрудиции, уверен в том, что вы набрали не менее 30 баллов, а некоторые набрали и все 37.

От всей души желаю вам не снижать интеллектуальной планки ! Да хранит вас на ристалищах разума Афина Паллада -  богиня мудрости и знаний, непобедимая воительница, защитница городов и покровительница наук !

***


44. ШАПКА-НЕВИДИМКА

Это была юность.

Это была та пора моей жизни, когда я был счастлив лишь потому, что смотрел на небо - на небо с бегущими по нему магеллановыми каравеллами вешних облаков, или с тяжёлыми, угрюмыми, словно неподвижно застывшими на рейде, броненосцами зимних туч, или просто - на синее небо, без всяких туч и облаков  - огромное, бездонное, всё насквозь пронизанное пламенными лучами улыбчивого летнего солнышка.

Я прищуривал глаза, глядя на солнышко, и от этого мне казалось, что широко улыбающийся солнечный лик обрамляют сияющие усы. И чем сильнее я смежал ресницы, тем длиннее усы становились, расползаясь во все концы огромного мира, в котором я жил, щекоча своим сиянием самые отдалённые его уголки  : и лес, и луг, и омут в низине луга, и сеновал, и берёзу со скворечней - старинную берёзу у крыльца, и наш уютный домик, и яблоневый сад под его окнами...

Я был абсолютно уверен, я ни на йоту не сомневался в том, что живу в сказке, чудесной сказке, в которой мне отведена роль принца и богатыря. Никому, правда, не известного принца и совсем небогатого златом и серебром, но от этого нисколько не пребывающего в печали.

Более того, мне нравилось, что шапка-невидимка до поры до времени скрывает меня от посторонних взоров. Мне нравилось смешить всех вокруг, притворяясь простым Иванушкой-дурачком. Я-то знал, что стоит мне только вложить пальцы в рот и лихо свистнуть, как могучий конь Сивка-Бурка в тот же миг невидимо предстанет предо мной и унесёт меня, куда я только ни пожелаю, и если прикажу, добудет сокровища, сделав меня сказочно богатым.

Как и положено богатырю, на мне в течение всего дня были кольчуга, латы и шлем. На поясе - булатный меч. За плечом у меня был лук с колчаном, полным волшебных стрел. Этими стрелами, натянув тугую тетиву, я мог наповал сразить любого недруга. И пусть вся эта экипировка была невидимой - она надёжно защищала меня от беды.

Для того, чтобы казаться себе принцем и богатырём, можно было даже не прищуривать глаз. Стоило только опустить ведро в колодец и затем, быстро вращая горячее металлическое колесо, поднять его, наполненное студёной родниковой водицей, как становилось ясно, что я живу в сказке среди невиданных чудес.

Чудеса являли себя сразу же, едва я стряхивал с ресниц ночной сон, который тоже был чудом, потому что был таким глубоким, что, казалось, длился всего одно мгновение.

Чудом после пробуждения были шторы, позлащённые первыми лучами рассвета.

Чудом были тёплые половицы, которых касались мои ноги, когда я спрыгивал с кровати.

Чудом было слово утреннего приветствия, сказанное нашим общим любимцем - котом по имени Жук. Я мимоходом, спеша к умывальнику, ласково прикасался рукой к его чёрной, покрытой шелковистым мехом и полной таинственных дум голове, обрамлённой такими же сияющими, как у солнышка, усами, и он в ответ на моё прикосновение всегда дружелюбно отвечал мне :"Муррр!", что на его языке означало :"Доброе утро, хозяин ! Каково спалось-почивалось ? Я несказанно рад, что у тебя отличное настроение !"

Я выбегал на крыльцо и приветствовал своё царство коротким приветствием, состоящим всего из одного слова : "Ура !"

И целый день, за какую бы работу я ни брался, что бы ни делал, ощущение волшебства и счастья не покидало меня.

Если я колол дрова, то мне представлялось, что я Железный Дровосек, и тяжёлый труд не был мне в тягость, ибо богатырские силы мои безграничны и чем яростнее врезается топор в полено, тем больше прибавляется у меня сил и крепче становятся стальные мышцы.

Если я косил бурьян у плетня, то мне чудилось, что я Илья Муромец, сражающийся с полчищами печенегов. И от этого коса в моих богатырских руках взлетала, как меч, не зная усталости.

Если я убирал картофельное поле, то я был тем самым следопытом, от усилий которого зависит - будет ли найден потайной клад, что принесёт всем людям на земле счастье. А счастьем я делился щедро, так как счастье распирало мне грудь. Порой распирало так сильно, что мне хотелось кричать или петь. И я кричал или пел.

Я кричал птицам, летящим вдаль :"Силы и лёгкости вашим крыльям, птицы !" Я кричал деревьям в лесных чащах :"Пусть питают ваши корни самые живительные соки, сосны !" Я кричал цветам в полях :"Счастливы ль вы, цветы, что родились на земле ?"

Эта была юность.

Но дом снесли. Сад заглох. Скворечня сгнила и развалилась. Поле заросло чертополохом. Шапка-невидимка где-то слетела с меня. А где ? Я так и не заметил.

Прошли годы, много лет.

Уже без кольчуги, без шлема, без меча, лука и колчана с волшебными стрелами однажды на скором поезде, который постоял всего одну минуту, я прибыл вечером на станцию под названием "Загатье". Приехал, чтобы навестить то место, где я был так счастлив.

О, как там всё переменилось ! От дома не осталось ничего, лишь едва заметный холмик, указывал на то, что когда-то здесь возвышался дом.

Мне стало грустно, так грустно, что в горле пересохло и захотелось пить. Я пошёл к колодцу.

Но и от того колодца, каким я его запомнил, - с весёлой крышей на резных столбиках и певучим железным колесом - тоже почти ничего не осталось. Однако помятое ведро с цепью каким-то чудом сохранилось и лежало на боку рядом в траве.

Я опустил на цепи ведро в чёрную гулкую глубину и услышал внизу плеск. И произошло чудо.

Этот плеск ударившего о поверхность воды ведра каким-то странным эхом отозвался в моём сердце. Я вдруг ощутил, что ни дом, ни сад, ни берёза, ни скворечня не пропали. Всё, всё осталось на своих местах, но только незримо.

И стоит мне вложить пальцы в рот и лихо свистнуть, как богатырский конь Сивка-Бурка тотчас появится предо мной, как лист перед травой, и вернёт меня обратно, вернёт туда, где я был счастлив и по-прежнему буду счастлив, ведь счастье никуда не делось и не может никуда деться пока я способен думать, чувствовать, любить, счастье всегда, всегда рядом, по той причине, что оно там, где я - оно во мне. Просто, потеряв шапку-невидимку, я позабыл об этом.

***


45. КРОШКА  С  АНГЛИЙСКИМ  УКЛОНОМ

В это невозможно поверить, но это чистая правда, так как об этом мне рассказала моя сестра.

У сестры есть подруга по имени Лиля. Сестра моя школьный учитель и Лиля тоже. Обе окончили столичный пед. институт и обе учились на "отлично". Лиля так вообще окончила институт с "красным" дипломом. Но речь не об этом.

У Лили есть двоюродная сестра Женя. Женя родилась и выросла в деревне на границе с Украиной. Там же вырос и её муж.

Женя человек очень хороший - добрый, искренний, очень ответственный и серьёзный. Муж её не такой. Муж её запойный пьяница и, что называется, конченый идиот. Приведу пример его диалога с собственной бабушкой. Вообразите такую обычную для него, премилую сцену : он с бодуна ходит голый по комнате и что-то ищет.

"Баба, дэ мои труса ?" - "Ты шо, Мыкола, не знаеш дэ твои труса ? Там, дэ ты поклав, у холодильнику !" ( Перевод : " Бабка, где мои трусы ?" - "Ты что, Коля, не знаешь, где твои трусы ? Там, где ты положил, в холодильнике !" )

Поломанный холодильник у него служит шкафом для одежды.

Как так получилось, что Женя, человек разумный, вышла замуж за идиота, я не знаю. Кто из нас не ошибался в молодости, принимая осколок бутылочного стекла за бриллиант ? Но речь опять-таки не об этом.

Женя родила двух детей - мальчика и девочку. Дети выросли замечательными - без вредных привычек, разумные, как мать, и со спокойным, хорошим характером.

У старшего сына, который обзавёлся семьёй, тоже родилось двое детей - мальчик и девочка. И вот с этими детьми возникла страшная проблема. Такая проблема, что хоть плач.

Проблема заключается в следующем.

Старшему ребёнку - внуку Жени - уже 8 лет. Но он так и не научился нормально говорить. Все слова он сокращает до невозможности, а сложные слова и предложения совсем не хочет произносить. Вместо "мама" он говорит "ма", вместо "бабушка" он говорит "ба", вместо "сало" он говорит "са" и так далее. Если он хочет кушать, то он начинает громко мычать и просто хватает со стола еду.

Но это всё ещё полбеды.

Самое непонятное происходит с внучкой Жени, которой 5 лет. Она вообще не говорит ни на русском языке, ни на украинском, ни на суржике, на котором говорит бабушка с дедушкой, а говорит только на английском. В это невозможно поверить, но это так !

Этому чрезвычайно странному обстоятельству есть только одно объяснение.

В самом раннем детстве, когда крошка только-только научилась сидеть, её усаживали у экрана компьютера и включали детские мультфильмы преимущественно на английском языке. Жила эта крошка у бабушки, так как папа с мамой уехали в другую далёкую страну на заработки - мыть номера в одном из калифорнийских отелей.

Внимания девочке никто почти не уделял и уделить не мог в принципе, так как дедушка был вечно пьян и либо ругался матом, либо выкрикивал что-то нечленораздельное. Бабушка, то есть Женя, проводила целый день на работе.

Она работала, точнее говоря, вкалывала на базаре с раннего утра и до позднего вечера. Такие были тогда времена ( эти времена и теперь не сильно изменились ). Домой Женя возвращалась поздно, когда внучка уже спала.

Получилось так, что малютка кроме английской речи никакого другого языка не слышала, лишь изредка нечленораздельную на суржике брань пьяного дедушки.

Теперь ей исполнилось 5 лет и говорит она только по-английски. И понимает только английскую речь.

Женя и родители крошки, которые вернулись ненадолго домой из-за границы, пребывают от этого в шоке и не знают что делать.

Русскую речь - самые простые слова и предложения - понимает девочка с большим трудом. Однако на обращение по-русски она, если и отвечает, то отвечает только на английском языке. А чаще всего не отвечает ничего, так как в большинстве случаев не может осмыслить, что ей говорят.

Женя ей, к примеру, говорит : " Ирочка, сонэчко, ты хочэш йисты ?", что в переводе с суржика означает "Ирочка, солнышко, ты хочешь кушать ?" (Так разговаривает Женя - так говорят в селе, где она выросла ). А Ирочка или говорит в ответ " "Yes !" или вообще не отвечает. Когда девочка начинает что-то лепетать на английском языке, Женя, ничего не понимая, ей говорит :" Сонэчко, я тэбэ нэ понимаю ! Видповидь мэни так, щоб я пойняла !" ( Солнышко, я тебя не понимаю ! Ответь мне так, чтобы я поняла ). А Ирочка в ответ молчит.

Ребёнка не раз водили к врачам, но толку мало. Врачи пожимают плечами, сами удивляются, а дать совет или лечение назначить не могут.

Моя сестра и Лиля посоветовали Жене отдать девочку в школу с английским уклоном, но Женя говорит, что уже думала об этом, но там обучение стоит очень дорого и таких денег у Жени и у родителей девочки нет.

А я подумал, что лучше бы девочке показывали мультфильмы на китайском. У крошки тогда был бы такой выбор : либо говорить по-китайски, либо на языке бабушки - суржике. Либо вообще ничего не говорить. Молчать и баста !

В первом случае её можно было бы отправить попросту на обучение, как феноменального ребёнка, в Поднебесную и там бы она прославилась. Во втором - всё было бы нормально, как обычно. Девочка говорила бы на суржике и работала бы вместе с бабушкой на базаре, когда вырастет.

Третий вариант ( полная немота ), конечно, худший, но до него, полагаю, дело бы не дошло, ведь кушать всё равно хочется. Голод не тётка и крошке, чтобы объявить о желании съесть манную кашу, всё равно пришлось бы выкручиваться и изучить либо китайский язык, либо суржик, который по сложности китайскому языку не только не уступает, но даже превосходит. Но это я говорю, разумеется, в шутку, а ситуация очень серьёзная.

Ситуация тяжёлая, но всё же не критическая. Сложность ситуации состоит только в том, что если Ира так и не выучится говорить по-русски или на бабушкином суржике, а будет говорить только по-английски, то возникает вопрос : как ей потом найти работу, когда она вырастет ?

Придётся ехать в англоязычную страну, в калифорнийский отель к маме и папе. Но все номера в отеле её родители к тому моменту до блеска вымоют и работать плечом к плечу с ними их дочери уже не будет надобности. Можно, конечно, поискать место мойщика в других отелях. Но не факт, что такое вакантное место отыщется. В других отелях своих мойщиков предостаточно.

Друзья, подчёркиваю ! Мой рассказ не плод воображения и не выдумка. Я изменил только имена, а всё остальное я рассказал без искажений.

Обращаюсь к Вам с просьбой. Повторяю : если вы сталкивались с чем-то подобным, помогите советом, как быть, как выйти из положения ? Я думаю, что подобные ситуации в наше время являются не исключением, а правилом, и то, что казалось фантастическим и невозможным в прошлом, теперь становится обычным явлением и жизненной нормой.

Недаром Редьярд Киплинг написал "Маугли". Он всё предвидел наперёд.

***


46. МОЙ  САМЫЙ  ЖУТКИЙ  СОН

Мне снилось, что стояла глухая ночь.

Я находился один в своей квартире, на четвёртом этаже пятиэтажного дома с окнами на центральную улицу города. Я не спал. Какая-то смутная тревога, непонятное предчувствие не давали мне лечь.

Я абсолютно точно знал, что город пуст, что в нём нет ни одного жителя, кроме меня. Почему в нём нет жителей, я не знал. Я об этом не думал. Но в том, что он пуст, я был уверен.

Лечь спать и успокоится мне не давало предчувствие того, что в городе кроме меня находится ещё кто-то. И этот неизвестный кто-то, так говорило мне предчувствие, идёт в мою сторону, идёт ко мне.

Я гнал от себя эту мысль, но предчувствие того, что в городе кто-то, мне неизвестный, идёт ко мне только нарастало.

Я не зажигал свет в своей квартире, чтобы не привлечь к себе внимание этого странного незнакомца и не выдать своего присутствия в городе. Чем-то этот неизвестный пугал меня. Я не знал, прочему он мне опасен, но то, что от него исходит какая-то опасность для меня, я предчувствовал.

Изредка я подходил к окну и смотрел на ночную пустынную улицу, на которой тускло горели городские фонари, чтобы убедиться в том, что в городе никого нет и ко мне никто не идёт. Так оно и было. Стояла гробовая тишина. Улица была пуста. Тусклым, мертвенным светом её слабо освещали фонари.

Я изредка подходил к окну, всматриваясь в темноту ночи, в самый дальний, еле различимый во тьме конец моей улицы, чтобы убедиться, что никого на ней нет.

И вдруг я заметил, что вдали, во тьме появилась движущаяся фигурка медленно идущего по противоположной стороне улицы человека. И этот человек шёл по направлению к моему дому.

Я отпрянул от окна, чтобы он не заметил меня в окне. Меня ещё не оставляла надежда, что этот человек идёт не ко мне.

Через некоторое время я снова посмотрел украдкой в окно. Неизвестный, чьи черты я пока не мог различить во тьме этой жуткой, пустынной ночи, уже переходил дорогу и неспешно шёл к моему дому.

Тревога моя переросла в чувство страха. Я всё ещё надеялся, что этот человек идёт не ко мне.

На всякий случай, надеясь, что он пройдёт мимо моего подъезда, я открыл дверь, как можно тише вышел на лестничную площадку и заглянул в пролёт, на самое дно лестничного колодца, чтобы выяснить, не вошёл ли этот человек в мой подъезд ?

Никого не было. Всё было тихо и пустынно.

Я вернулся в квартиру, закрыв дверь на все замки. Я постарался успокоить себя. Но нарастающее чувство тревоги не давало мне успокоиться. Я понимал, что лучше не открывать дверь, не выдавать своего присутствия, но не удержался и открыл дверь снова.

На цыпочках, осторожно я подошёл к лестнице, заглянул в лестничный пролёт и вдруг увидел, что незнакомец мелькнул внизу, между первым и вторым этажами .

Ужас охватил меня. Я вернулся в квартиру и снова запер дверь на все замки.

Но мой страх, вопреки моей воле, снова вытолкнул меня на лестничную площадку. В состоянии паники, охватившей меня целиком, я подбежал к лестнице и заглянул в лестничный пролёт. И ясно увидел, что человек мелькнул уже на третьем этаже и сейчас, через несколько мгновений будет на четвёртом, на моём.

В состоянии панического ужаса я забежал в квартиру и руками, которые меня не слушались, запер дверь на все замки и на дверную цепочку. Я остался стоять у двери, понимая, что погиб.

Через несколько секунд раздался тихий стук в дверь.

Этот стук был очень тихим, настолько тихим, что в другом случае я бы и не расслышал его, но он ужаснул меня больше, чем взрыв тысяч ядерных бомб. Я понял, что никакие замки меня больше не спасут, как не спас философа Хому Брута в повести Гоголя "Вий" его магический круг.

Потеряв волю к сопротивлению, парализованный ужасом, я медленно начал открывать замки. Когда замки были открыты, я дрожащей рукой снял и дверную цепочку.

Запоров больше не было. Ничто не мешало тому, чтобы дверь открылась. И я открыл её. Так приговорённый к казни сам спокойно становится на колени перед палачом и кладёт голову на плаху.

За открывшейся дверью в полумраке слабо освещённого подъезда прямо передо мной стоял небольшого роста человек.

Арктическим холодом веяло от него. Он был облачён в тёмно-пурпурного цвета плащ с капюшоном. Плащ со множеством складок спадал до самого пола. Голова его с накинутым на неё капюшоном была опущена так низко, что лица я не видел.

Незнакомец очень медленно начал поднимать голову и я увидел его лик. Этот лик, изрезанный множеством крупных и мелких морщин, лик древнего старца был мертвенно спокоен и бледен. Тонкие губы, запёкшиеся и скорбно сжатые, тоже были бледны. Но глаза горели, как два прожектора. Незнакомец глянул мне в глаза и его взгляд ослепил и прожёг меня насквозь.

Помолчав несколько минут, старец глухим, но чистым как родник голосом изрёк :

"Смертный, радуйся ! Молитва твоя услышана богами. Редактор уволен. Твои стихи будут напечатаны в районной газете !"

Я проснулся в холодном поту.

***


47. ДЛЯ  СЕРДЦА,  ДЛЯ  ДУШИ !

Каждый раз вечером после того, как солнце скроется за царственную корону Ай-Петри и пошлёт в сторону моря свой последний золотой луч, я, отдохнув от трудов праведных - лежания часами на нестерпимо раскалённой гальке, надевал свой лучший белый летний костюм, купленный мною в магазине "second hand", и дарил себе в качестве бонуса прогулку перед сном по набережной - совершенно уникальной в своей невероятной, неповторимой, таинственной красоте - по набережной Ялты.

Ах, чего только не было на ней, что поражало моё воображение !

В самом начале её, в том месте, где в её русло вливается журчащий множеством отдыхающих поток под названием "улица Пушкинская", раскинул могучую крону роскошный платан, отметивший своё трёхсотлетие. Он стоит здесь, как часовой эпох, как немой свидетель событий - радостных и печальных, так или иначе оставивших след в отечественной истории и культуре.

Россыпью самоцветов сверкает величественный и уходящий в глубь веков список тех, кто гладил его тёплую, мягкую, шершавую кору : Пушкин и Толстой, Чехов и Бунин, Горький и Куприн, Шаляпин и Коровин, Есенин и Гумилёв, Айвазовский и Стёпа Лиходеев и, может быть, даже сам хан Девлет Гирей... разве можно всех перечислить !

Ну а дальше.... а дальше, если вы не усидите дома, приедете в Ялту и выйдете вечером на набережную, вас ждут чудеса - чудо будет следовать за чудом !

Какие ? - с любопытством спросите вы.

Нет, я не стану описывать красоты архитектурных шедевров и памятников, на ней стоящих, морские виды, с неё открывающиеся, субтропическую растительность парков и скверов, газонов и лужаек, на ней находящихся или к ней примыкающих, - они достойны отдельного описания и моё перо не обладает необходимым мастерством, чтобы передать всё это великолепие.

Я вам хочу кратко рассказать о другом.

Моё пристальное внимание в часы вечернего променада по набережной было преимущественно обращено на толпу гуляющих франтов и франтих, специально целый год готовившихся к возможности продемонстрировать здесь эксклюзивные наряды и шоколадный цвет загара. А так же - на отчаянных смельчаков, кто своей первостепенной задачей определил достижение следующей цели, а именно : во чтобы то ни стало добиться того, чтобы денежки из толстых кошельков респектабельных господ плавно и без всякого насилия, добровольно перетекли в картонные коробки, консервные банки и футляры от скрипок, принадлежащие смельчакам, в награду за то, что по вечерам они без устали развлекают зевак своим искусством.

Здесь можно было увидеть и услышать целые симфонические оркестры и народные ансамбли, и чуть ли не до утра на всём протяжении набережной, захлёбываясь от мелодий, звучали гармошки, аккордеоны, гитары, балалайки, гобои, флейты, свирели, гусли, волынки, кифары, виолончели, скрипки, барабаны и другие инструменты, названия которых я не знаю.

Здесь блистал виртуоз, исполнявший на пустых бокалах для вина всю русскую и мировую музыкальную классику от Баха до Таривердиева, не погрешив при этом ни единой нотой. Изысканный саксофонист, облачённый в элегантные чёрные брюки и чёрную рубаху, выводил на саксофоне хватающие за сердце меланхоличные звуки из произведений современных композиторов - Ричарда Клайдермана и Джеймса Ласта, и при этом в такт музыке совершал своим необычайно пластичным телом обворожительно грациозные движения.  А лежащий у его ног лохматый пёс так забавно ему подвывал.

Поодаль оживали скульптуры, изображавшие античных героев, средневековых рыцарей и ангелов эпохи Возрождения и прямо среди толпы, рядом с вами, ходили на ходулях головокружительной высоты Гулливеры, а индийские йоги коротали время, стоя на голове.

Дети-вундеркинды обыгрывали мастеров и в шашки, и в шахматы и вы лично, если вы являетесь поклонниками этих игр, могли проверить гениальность малюток.

Старик-звездочёт предлагал посмотреть в гигантский телескоп, нацеленный кошачьими зрачками линз в померкшую лазурь небес. И за скромную плату вы могли увидеть кратеры на луне и горящий над вечерним морем Сириус - как последнюю точку, поставленную в повести "Ушедший день".

Любезные представительницы мятежного цыганского племени, наряженные в цветастые юбки, гадали на картах Таро и точно предрекали, чем успокоится ваше сердце, так как главной помехой на пути к успокоению являются помимо денег в вашем кошельке и золотые украшения на вас.

На небольшой площади в центре набережной собирал вокруг себя тесную толпу потрясающий факир, танцевавший голыми стопами на лезвии острейшего меча, глотавший шпагу, огонь и всё, что вы ни пожелаете, а затем раздевавшийся до набедренной повязки и ложившийся на осколки битого стекла с такой же лёгкостью, с какой вы ложитесь на свой любимый диван. Однако не только на набережной по вечерам можно было встретиться с ним. Днём его можно было встретить в аптеке, где он нередко покупал вату, бинты, перекись водорода и зелёнку.

Достойную конкуренцию ему составлял клоун из цирка по кичке "Валера", жонглировавший разноцветными шариками. Он брал в руки сначала три шарика и начинал их ловко подбрасывать. Затем добавлял к ним ещё один шарик, потом ещё и ещё. И в итоге целая гирлянда из множества разноцветных шариков порхала в его руках, словно стая диковинных птиц, приводя в неописуемый восторг детей.

У куста мимозы, скромно потупив глаза, соблазнительно ежились под обстрелом восхищённых мужских взглядов красавицы-близняшки, абсолютно обнажённые, если не считать полупрозрачных золотистых купальников, почти не скрывавших ослепительные красоты их юного тела. На голове у этих прелестниц были надеты заячьи длинные ушки, а сзади к кружевным трусикам пришит заячий хвостик. Их так и называли "зайчики". И любой проходящий мимо Синдбад-мореход, опять-таки за не очень большую плату, мог сделать фото на память в обнимку с этими полубогинями.

Но больше всех мастеров и мастериц развлекательного жанра моё самое горячее сочувствие вызывал чернокожий дервиш, прибывший сюда, на набережную Ялты, видимо, из знойной Африки. Этот атлетически сложённый фантастический парень, не любивший халтуры, совершал невероятные фокусы, демонстрируя свою мощь.

Например, он делал такое :

Из груды наваленных рядом с ним металлических арматурных прутьев, в подлинности которых мог убедиться любой, он брал один и просил нескольких мужчин из толпы упереть этот прут ему в грудь. И надавливая на острие толстенного металлического прута своей богатырской грудью, он сгибал прут в баранку, а мужичины, не в силах его натиск удержать, пятились назад. Я и сам, будучи богатырём, пытался с другими мужчинами из толпы остановить этого Атланта металлическим прутом, но он с лёгкостью подавил своей мощью наши усилия. И при этом на его лоснящейся чёрной коже не осталось никаких следов. Я был потрясён !

После представления африканец обходил толпу со своим протянутым к зрителям головным убором, сделанным в виде головы леопарда. Перевернув эту оскалившую пасть голову так, чтобы в неё можно было что-нибудь положить, он произносил почти без акцента на русском языке заученную им фразу :"Для сердца, для души ! Для сердца, для души ! Для сердца, для души !".

Некоторые зрители - самые щедрые и сострадательные из них - не в силах отказать герою, бросали в голову леопарда то, что, как они полагали, необходимо для сердца и для души в первую очередь. И бросали они все, как один, бумажные или металлические деньги. Именно это и оскорбило меня.

Лёжа ночью в постели, я долго не мог заснуть.

Я думал : " Смятые грязные бумажки...пусть даже это деньги - разве о таком просил толпу африканский кудесник ? Разве деньги нужны сердцу и душе покинувшего свою Родину странника ? Как глупы, как черствы, как бессердечны стали люди !"

Я ворочался с боку на бок до самого утра. Целый день я с нетерпением ждал вечера, того часа, когда снова увижу африканского Евпатия Коловрата, чтобы исправить положение и изменить в лучшую сторону его мнение о людях.

А вечером, после его выступления, когда он снова пошёл по кругу вдоль толпы зевак и подошёл ко мне, я с торжественным выражением лица положил в голову леопарда целый флакончик валерьяновых капель и книжку репринтного издания своих лучших лирических стихов, среди которых есть и такие :

ВЕЧЕРНЯЯ ЯЛТА

Как прекрасна вечерняя Ялта !
Бриз так свеж и приятно-упруг.
Словно руку при встрече подал ты
Человеку по имени "друг".

Над Ай-Петри созвездия кружат.
Море спит, пеленая суда. . .
Хорошо, что озяб я от стужи
И приехал погреться сюда !


Вернувшись домой, я попил чаю с печеньем, лёг в постель и мгновенно уснул.

Всю ночь до самого утра мне снилась Африка. Африканские каннибалы, окружив меня, дружески пожимали мне руки, их жёны, благодарно улыбаясь, посылали воздушные поцелуи, а дети распевали весёлые детские песенки и дарили свои любимые игрушки.

***


48. ЧРЕЗМЕРНАЯ  НАБОЖНОСТЬ

Люди очень разные - и думают они по-разному, и мечтают о разном, и любят разное, и даже молятся по-разному и разным богам.

Прелестным весенним вечером на шикарном легковом автомобиле в замечательной компании своих друзей я летел навстречу новым удивительным событиям и приключениям.

За рулём автомобиля находился опытный водитель, мой верный друг и далёкий родственник по имени Славик. Справа от него на переднем сидении удобно расположилась его подружка Вероника. На заднем сидении сидел я.

Рядом со мной, свесив длинные лохматые уши, приоткрыв пасть и высунув язык, лежал мой верный оруженосец, неоднократно приносивший мне тапочки, теннисный мяч, куриную косточку и шариковую ручку даже в тех случаях, когда я его об этом не просил. В пересчёте на человеческий возраст ему было не более тридцати, он был из породы английских кокер-спаниелей. Ну а кличка у него, как вы уже догадались, была Санчо.

Настроение у всех было великолепным. Мы с о Славиком перебрасывались шутками. Санчо порой, широко разевая пасть, зевал и с интересом смотрел в окно.

Вообще-то мы со Славиком и Санчо, если сказать честно, никогда не отличались серьёзностью и не упускали возможности подурачиться. Самой серьёзной среди нас была Вероника.

Помимо врождённых черт своего характера, не допускавших никаких отклонений от правильного поведения, она к тому же была очень верующим человеком. Есть в человеческой среде (и это очень хорошо !) серьёзные люди, которые, в отличие от людей несерьёзных, точно знают в чём состоит мировая гармония.

Наш шутливый разговор со Славиком крутился вокруг излюбленной темы всех заядлых автолюбителей. Мы говорили о работниках ДПС, о гаишниках, вспоминая самые анекдотичные случаи.

Первым начал разговор на эту тему Славик.

" Вот именно, гаишник ! Хотел быть в детстве дирижёром, не сложилось. Но мечта махать палочкой и быть в центре внимания осталась!" - язвительно заметил он, вспомнив анекдот.

"Ничего ! Если остановит и потребует наши права, дадим ему Конституцию !" - на анекдот анекдотом ответил я.

"Он думает, что Великий пост - это его точка на въезде в его деревню городского типа." - снова съязвил Славик, плавно поворачивая руль. При этих словах Вероника поморщилась и навострила уши.

"Есть выход, как избавиться от их назойливого внимания - подхватил я - Представь, еду раз на машине. Права забыл дома. Останавливает гаишник. Подходит, наклоняется к окну, видит - за рулём гаишник и отпускает." "Ты же не гаишник !" - удивляется Славик. "Да - отвечаю я - но у меня в машине окна зеркальные !" "А-а-а! Точно !" - Славик смеётся и даже Вероника улыбается.

"Жаль, что я не Змей Горыныч" - помолчав минуту, продолжает Славик.- "Почему ?" - "Ну как почему ? Останавливает гаишник, просит дыхнуть.... Ну я бы и дыхнул ! От него бы горсть пепла осталась !"

"Тогда я хотел бы быть генерал-лейтенантом милиции !" - мечтательно фантазирую я.

"Воспитывал бы всех гаишников ?" - смеётся Славик.

"Зачем - отвечаю - зарабатывал бы на них."

"Как ? - удивлённо переспрашивает Славик - На гаишниках заработать ? Вряд ли получится !"

"Да очень просто - отвечаю - Еду в гражданской форме, специально превышаю скорость перед машиной ГАИ. Гаишник останавливает. Даю ему свой бумажник и предлагаю взять, сколько он хочет. Он открывает первый отдел - там доллары. Открывает второй - там рубли. Открывает третий - там служебное удостоверение. Он мне :"Товарищ генерал, разрешите доложить..." Я ему :"Докладывай, докладывай ! Доллары - к долларам, рубли - к рублям."

Славик смеётся. Вероника улыбается. Санчо ещё больше разевает пасть и высовывает язык.

Так за шутками о гаишниках мы летим по шоссе. Впереди железная дорога. Славик сбрасывает скорость, готовясь въехать в небольшой тоннель под ней. И внезапно оттуда навстречу нам выезжает машина ГАИ.

"Накаркали !" - проносится у меня в голове.

Я пригибаю голову Санчо, чтобы его не было видно в окне. Как говорится - от греха подальше ! Славик ещё больше сбрасывает скорость, машинально при этом поправляя на груди ремень безопасности.

А Вероника....Вот с Вероникой-то как раз и вышел казус, заставивший меня взяться за перо, чтобы вы посмеялись вместе со мной.

Вероника, наслушавшись наших сплетен и баек о гаишниках, вся сжалась в комок и начала вслух читать молитву от нечистой силы, в которой есть такие слова : "... яко тает воск от лица огня, тако да погибнут бесы от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением...."

При этом она стала судорожно крестить едущую нам навстречу машину ГАИ. А так как Вероника сидела прямо перед лобовым стеклом, то её жесты были хорошо видны и не ускользнули от внимания гаишников.

Однако вместо того, чтобы изгнать бесов или заставить их трусливо поджать хвосты, слова молитвы и крестные знамения ещё больше привели нечистую силу в состояние злобы и смятения. Одним словом, гаишники развернули машину и поехали вслед за нами.

Вероника, увидев это, открыла окно, высунула из него руку и совершила крестное знамение прямо за окном перед следующей по пятам за нами машиной ГАИ.

Бесы после этого просто пришли в состояние ярости. Они прибавили скорость, обогнали нас и дали нам своим бесовским жезлом знак остановиться.

Мы покорно остановились, готовясь к самому худшему. И худшее незамедлительно настало.

Целый час гаишники шмонали нашу несчастную машину.

Были заданы все вопросы, которые они задают в таких случаях, от самых простых, до самых каверзных. Помимо того, что были проверены на наличие и аптечка, и огнетушитель, были проведены следственные действия. Славик дышал в трубку. Дышали в трубку и я, и Вероника - все, кроме Санчо. У Санчо тщательно проверили его собачьи документы. В багажнике не осталось места, куда бы гаишники ни заглянули. Были проверены на исправность фары, клаксон, ремни безопасности. Нам пришлось рассказать вкратце свою биографию : где каждый из нас прописан, где проживает, где работает.

Понимая в какую ярость пришли бесы от молитвы и от наложенного на них крестного знамения, мы, чтобы они хоть как-то успокоились, предложили им выкуп. Бесы, не раздумывая, взяли выкуп. Выкуп, что явилось неожиданностью для Вероники, подействовал на них гораздо сильнее молитвы.

Злобное выражение на их лицах сменилось вполне дружелюбным.

"Товарищ сержант, - положив выкуп в карман, шутливо, пребывая уже в благодушном настроении, обратился один бес к другому - ты не забыл, как положено проверять документы ?" И другой бес, подмигнув мне, тут же ответил первому :  "Если положено, то зачем их проверять ?" Бесы рассмеялись, сели в свою ступу и улетели.

Посчитав, что счастливо отделались, сели в свою ступу и мы.

Я в связи со случившимся вспомнил поговорку :"Дай дураку молиться, он и лоб разобьёт." Но это я подумал "про себя", а вслух, конечно же, ничего не сказал.

***


49. АХ,  ОДЕССА-МАМА ! Я  ТЕБЯ НЕ  УЗНАЮ  !

История эта произошла не то чтобы слишком давно, но и не вчера. То есть она произошла тогда, когда трамваи уже ходили, но лошадей никто ещё не отменял. А может, она и никогда не происходила. За достоверность изложенных фактов в моём рассказе не могу вам, друзья, ручаться.

Соломон Лазаревич не был в Одессе таки немало лет. И вот он, отложив все дела и помыв голову шампунем от перхоти, приехал дивным весенним утром в город кроткого детства и буйной молодости, город, где он любил свою самую первую любовь, где он мечтал свои самые заветные мечты, где он когда-то был тонким и звонким, то есть на Родину, то есть в Одессу.

Бережно поставив на родную землю тяжёлый чемодан, растроганный от встречи с Родиной Соломон Лазаревич снял увлажнённые слезами очки, протёр их чистым батистовым носовым платком, снова надел, осмотрелся и с горечью воскликнул : "Ах, Одесса-мама, я тебя не узнаю !"

После этого восклицания Соломон Лазаревич хотел взять в руки чемодан, но чемодана рядом с ним уже не было, чемодан исчез. И тут Соломон Лазаревич радостно воскликнул : "Ах, Одесса-мама ! Теперь я тебя таки узнаю!"

Чтобы не натереть на пятках мозоли - до Дерибасовской было далековато - Соломон Лазаревич нанял извозчика.

" На Дерибасовскую !"- сказал он извозчику.

"Садитесь !" - почтительно произнёс извозчик, трезво смерив пассажира пьяным взглядом. Соломон Лазаревич сел.

"Слазьте ! - тут же дал команду извозчик - Крутой подъём ! Лошадь может упасть. Надо подтолкнуть экипаж !" Соломон Лазаревич послушно слез и начал толкать экипаж. На вершине подъёма Соломон Лазаревич, едва отдышавшись, снова сел в пролётку.

"Слазьте! - скомандовал извозчик - Спуск ! Лошадь может упасть. Надо придержать экипаж !" Соломон Лазаревич послушно слез и начал придерживать экипаж. А в конце спуска, кое-как забравшись в пролётку, в изнеможении упал на сиденье.

"Слазьте ! - скомандовал извозчик - Дерибасовская !"

" Я нанял Вас - почтительно обратился Соломон Лазаревич к извозчику - чтобы доехать до Дерибасовской. Вы согласились меня доставить до неё, чтобы заработать. Но, объясните, зачем мы с собой брали лошадь ?"

"Ах, Одесса-мама, я тебя узнаю ещё больше !" - с нарастающим чувством радости после того, как он рассчитался с извозчиком, подумал Соломон Лазаревич и пошёл к старому другу зубному врачу Анатолию Бенционовичу, жившему на Дерибасовской.

Подойдя к двери его квартиры, он увидел, что из скважины дверного замка торчит аккуратно сложенная записка.

Соломон Лазаревич развернул её и прочёл следующее : " Респект и уважуха хозяину ! Открыть не смогли !"

Из записки Соломон Лазаревич понял, что Анатолия Бенционовича нет дома, что он ещё на работе в зубоврачебной клинике.

Соломон Лазаревич пошёл в клинику. По пути он встретил подругу детства Киру. Они улыбнулись друг другу.

"Как дела, Кира ?" - поинтересовался Соломон Лазаревич. "Полная ж-па !" - ответила Кира. "И что, кроме проблем с фигурой, других нет ?" - хотел уточнить Соломон Лазаревич, но Кира уже была занята разговором с подругой детства Сарой.

Соломон Лазаревич замер, не дыша, чтобы не помешать их беседе.

Кира делилась своей второй проблемой с подругой Сарой.

"Ой, Сара ! Мой сын Изя, ты его помнишь ещё ребёнком, отбился от рук. Ему уже 15 лет, но он совсем не хочет учиться. Он учит одну географию. Кому сегодня нужна география ? До Америки и так довезут.
А его соседка по школьной парте Рива делает такие успехи, такие успехи ! Несмотря на юный возраст она уже снимается в кино ! Мой балбес мне ещё посмел возражать. Он сказал :" Так она ж снимается в порно." Какой идиот ! Не всем же играть в Большом театре !"

Сара в ответ поделилась своей бедой.

"Ой, Кира ! Мой сын, Веле, ты его помнишь ещё ребёнком, тоже отбился от рук. Он вырос и ему пора жениться. Есть приличная девушка из приличной семьи. Её зовут Ева. Но он не хочет на ней жениться, потому что она косая. Я ему говорю :" Ну и что, что Ева косая. Она косая, но не сильно." А он мне морочит голову : " Как это не сильно ? Тогда почему, когда она плачет, слёзы из правого глаза текут по груди, а из левого по спине ?" И шо ты мне посоветуешь, Кира, ему на это ответить ?"

"Ой вэй, Одесса-мама ! Я тебя узнаю всё больше и больше !" - радостно подумал Соломон Лазаревич и пошёл дальше.

В пути он, проходя мимо кладбища, услышал такое мудрое наставление, сказанное вполголоса :
"Будешь над гробом говорить, помни: о покойном либо ничего, либо хорошо."
Через несколько секунд до него донеслись слова, сказанные в микрофон очень громко :
"Вот и ушёл от нас дорогой Яков Моисеевич, но это ничего, это даже хорошо !"

"Ой вэй, Одесса-мама ! Ты совсем не изменилась !" - воскликнул Соломон Лазаревич и его сердце забилось сильнее.

Он уже немного подустал и решил присесть передохнуть в одесском уютном дворике. Все окна во двор были открыты, бо день был хоть и весенний, но жаркий. Из этих окон доносились разные запахи и звуки. Из одного открытого окна, как изо рта, ароматно пахло жареным луком, чесноком и кефалью. Из другого окна доносилась мелодия "семь-сорок". Из третьего доносилась ругань :

- Абрам, я сегодня дала маху!
- Сара, я убью твоего Маха!
- Абрам, да ты не понял ! Я дала таксисту всё, шо за день заработала на Привозе, а сдачу забыла взять!
- Ой, Сара, лучше бы ты дала Маху!

Соломон Лазаревич с упоением закрыл глаза и откинул голову. Запах кефали вернул ему детство. Посидев немного и насладившись запахом, он встал и снова продолжил путь.

Как прекрасна Одесса весной, когда Фонтан уже покрылся черёмухой, а Французский бульвар весь в цвету ! Соломон Лазаревич шёл, не спеша наслаждаясь неувядаемой красотой родного города.

По дороге ему встретились двое беседующих между собой одесситов. Вежливо обходя их, Соломон Лазаревич услышал :

- Боря, не уважаешь ты себя, на всем экономишь. У тебя даже часов нет!
- Сема, как таки нет, есть!
- И что же ты их не носишь?
- Ты шо издеваешься, Сёма ? Таскать везде за собой эти гири, маятник ?

Соломон Лазаревич шёл по Родине и Родина, как берёзовым соком, щедро поила его одесскими неповторимыми сюжетами.

Возле ларька с надписью "Лучшее пиво в Одессе !" было тесно от народа. Соломон Лазаревич поднёс к губам бокал и сдул с пива пену. Пена улетела, но, подхваченная порывом весеннего ветра, закружила в воздухе и снова вернулась к нему в виде обрывков лучших одесских фраз и диалогов :

- Почему не доливаете !
- Потому шо не разбавляю !
- С чем пирожки ?
- Зато горячие !

- Милый, Можно задать тебе один вопрос ?
- Какой именно?
- Когда ты, наконец, пригласишь меня в ресторан?
- Тогда нельзя !

- Говорят, ты женился. Удачно?
- Не очень, окна во двор.
- Ну, и как она в постели?
- Помещается.
- А сколько ей лет?
- Та каждый год по-разному…

- Слышал,, Мойша оказался п*дарасом!
- Что, взял в долг деньги и не отдаёт?
- Нет, в хорошем смысле этого слова!

- Говорят, Жора, ты сделал обрезание ? Как, под наркозом ?
- Женский голос : "Под микроскопом!"

- Розочка станет певицей или танцовщицей?
- Думаю танцовщицей.
- Видел, как она танцует?
- Нет, слышал, как она поет.

- Был вчера на пляже Ланжерон. Видел там Вас, Софа Моисеевна. Почему Вы не купаетесь, вода таки довольно тёплая ?
- Я вас умоляю! В моем возрасте? Для кого?

- Моня, имеешь друга ?
- Не, я с ним просто дружу.

-Посоветуйте, который час ?

До клиники оставалось ещё таки немало идти. Соломон Лазаревич решил сесть в трамвай. Трамвай был переполнен. Едва он протиснулся в середину, как снова его уши наполнила мелодия будничной речи так горячо им любимых одесситок :

— Мужчина! Уберите руку! Та не Вы!.. Та не эту!.. Та не оттуда!..

И тут трамвай тряхнуло на повороте. Все пассажиры, в том числе и Соломон Лазаревич, накренились и прижались друг к другу так сильно, как кильки - в консервной банке. У Соломона Лазаревича невольно вырвалось восклицание : "Когда же, наконец, будет в Одессе метро?" Ответ он услышал незамедлительно : "Когда трамвай упадет в катакомбы !"

Добравшись до клиники, Соломон Лазаревич узнал, что Анатолий Бенционович уже три дня как в отпуске и уехал в Ганновер заговаривать больные зубы горячо любимой им тёте Гизе Наумовне, имеющей в Ганновере шикарный дом, но совершенно не имеющей детей. Услышав эту грустную новость, Соломон Лазаревич вздохнул и решил просто погулять по Одессе.

Он проваландал целый день по любимому городу и даже не заметил, как опустился вечер. Вместе с вечером на скамейку опустился и Соломон Лазаревич.

Скамейка стояла на Пушкинской набережной, в самом сердце Одессы. Соломон Лазаревич думал такие мысли :" Пора бы где-то притулиться, бо скоро ночь. И где мне её провести ? Тут, на скамейке, под сердцем у Одессы-мамы ? Или идти искать гостиницу ?"

Искать гостиницу сил уже не осталось. И потом он вспомнил, как уже в свой последний приезд поселялся в гостинице, вспомнил свой диалог с консьержкой : "Послушайте, в моей постели клопы!" — "Ой, не смешите меня! За эту цену вы таки хотите иметь в постели Джулию Робертс?"

И Соломон Лазаревич при свете первых звёзд уютно прилёг на доски скамьи.

"И шо Вы тут делаете, гражданин ?" - услышал он невдалеке чей-то очень приятный голос.

Соломон Лазаревич открыл уже закрывшиеся глаза и увидел перед собой наряд милиции.

"Я устал по жизни, приехал в гости к маме и прилёг отдохнуть у неё под сердцем !" - вежливо ответил Соломон Лазаревич и хотел перевернуться на другой бок. "Пройдёмте с нами !" - ещё более приятным голосом сказали милиционеры.

В милицейском участке у Соломона Лазаревича вежливо стали выяснять, не забыл ли он самые главные факты своей биографии.

"Фамилия ?" - загадал ему первую загадку участковый. "Рабинович" - не задумываясь, твёрдо ответил Соломон Лазаревич.

"Не надо тут травить байки и анекдоты ! - строго, но приятно посмотрел на него участковый - Фамилия !"

"Ну, Чапаев !" - с лёгкой обидой произнёс Соломон Лазаревич. Участковый, удовлетворённо кивнув, записал. "Имя, Отчество !" - продолжал он вежливо допытываться.

"Соломон Лазаревич" - твёрдо без запинки ответил Соломон Лазаревич.

Участковый поднял глаза и внимательно посмотрел на него. "Так бы сразу и сказали, гражданин ! И шо Вы нам морочили целый час голову ?" - немного сердитым, но очень приятным голосом произнёс он - Можете идти ! Вы свободны !"

"Ой вей ! - воскликнул Соломон Лазаревич - куда же я пойду ? На дворе тёмная ночь ! На скамейку ? Так меня снова приведут сюда. Очень прошу Вас, товарищ милиционер, разрешить мне остаться и заночевать у Вас !"

Участковый приятно, но вопросительно посмотрел на Соломона Лазаревича и Соломон Лазаревич сразу же вежливо ответил на его немой вопрос. Он достал из кошелька три красивых бумажки и положил их тайком от участкового сбоку на стол.

"Отведите гражданина в следственный изолятор и положите там на свободные нары три самых толстых и новых матраца ! " - дал команду участковый, совершенно не обративший никакого внимания на эти три красивые бумажки сбоку на столе.

Соломон Лазаревич, войдя в следственный изолятор, тут же вспомнил свою мятежную юность и чуть снова не расплакался от воспоминаний. Он лёг на нары и в тишине услышал задушевные беседы соседей. Из одного угла доносилось :

- Лёва, неужели ты отдал этим ребятам все золото и деньги ?
- Таки да… Они вставили в зад паяльник, на пузо поставили утюг и подключили к току.
- И ты сразу отдал?
- А шо, надо было ждать, когда за свет накрутит!?

Из другого угла донеслось :

- Они таки конфисковали всё, шо нажито мной честным трудом!
- А остальное?
- Остальное, слава богу, не нашли.
- А как у тебя с Симочкой?
- Мы расстались.
- А шо случилось?
- Я думал, любимая, а посчитал — дорогая!
- Говорят, Сеня вчера открыл на Дерибасовской ювелирный магазин? Это правда ?
- Правда ! Но ему не повезло - сработала сигнализация...

Под музыку этих задушевных бесед соседей по изолятору Соломон Лазаревич незаметно для себя уснул.

Ночью Соломон Лазаревич спал безмятежно, как в детстве.

Утром, хорошо выспавшись в следственном изоляторе, Соломон Лазаревич пошёл на железнодорожный вокзал. Он шёл со спокойным сердцем и с радостью в душе. Он узнал свою любимую маму, он узнал Одессу !

Немного заблудившись в пути, он спросил у первого встречного :" Скажите, если я пойду по этой улице, там будет железнодорожный вокзал?" "Он там будет, даже если вы туда не пойдете!" - ответил первый встречный.

Благодаря такому ответу Соломон Лазаревич уже вскоре стоял на железнодорожной платформе.

Он смотрел на одесситов, наполнивших платформу, как на своих родных братьев и сестёр. Одна из сестёр подбежав к нему, озабоченно спросила : " Она таки ушла?" " Кто она?" - поинтересовался Соломон Лазаревич. "Та поезд, поезд !" - уточнила сестра-одесситка. " Так поезд таки не она, а он" - уточнил Соломон Лазаревич. " Я Вас умоляю ! - смерив его удивлённым взглядом, воскликнула сестра-одесситка - или я буду паровозу между колёс заглядывать ?"

"Ой вэй, Одесса-мама, ты не изменилась и не изменишься никогда !" - со слезами радости на глазах, как и в момент приезда, когда у него таинственно исчез чемодан, подумал Соломон Лазаревич и, показав билет сестре-одесситке, одетой в форму проводника, зашёл в вагон поезда "Одесса - Брайтон-Бич".

P.S.

Да, Соломон Лазаревич спал ночью безмятежно в отличие от меня.

Первое, что я хочу вам сказать, чтобы избежать недоразумений, что весь этот мой рассказ - выдумка, компиляция.

Прошлую ночь мне долго не спалось. Ой вэй, как я мог спокойно спать, если цены на Привозе толстеют, как Роза Моисеевна, а мой кошелёк каким был тощим, таким и остался, как её муж Исай Давидович ? И вот от обиды я решил собрать до кучи некоторые одесские анекдоты - те, шо сам имел в памяти, и те, шо взял напрокат. Покопался в этой куче, чтобы себе поднять настроение, и, немного попотев, написал этот рассказ.

Если вы, дорогие мои читатели, хоть раз улыбнулись вместе со мной, значит я вспотел недаром.

***


50. БАБУШКИН  ПОДАРОК

Бабушка сделала Паше в день его приезда в гости к ней в село Красное-на-Волге замечательный подарок : альбом для рисования со множеством листов очень хорошего качества и чешский цанговый карандаш " Koh-i-Noor".

Подарок так обрадовал Пашу, что счастливее, чем он, в эту минуту на свете человека не было и даже счастье какого-нибудь там Рокфеллера, приплюсовавшего ко всем своим миллиардам ещё один миллиард, не шло ни в какое сравнение со счастьем Паши.

С детских лет Паша любил рисовать и у него это хорошо получалось. В детском саду он был непререкаемым авторитетом по части рисования и лучшим рисовальщиком среди своих сверстников. Воспитательница часто хвалила его рисунки и ставила в пример другим детям.

Когда немного подрос, Паша записался в кружок по рисованию в Доме творчества. А когда стал ещё старше, отец отдал его на обучение художнику, работавшему в городском Доме культуры. Этот художник, окончивший художественное училище, если бывал трезв, преподавал Паше ценные уроки.

Бабушка, сделав такой подарок Паше, пошла ещё дальше, а именно : договорилась со знакомым - директором  красносельской птицефабрики, чтобы он взял Пашу с собой в воскресную поездку на служебном катере в городок под названием Плёс, расположенный на волжском берегу неподалёку от Красного и помимо прочего примечательный тем, что сто лет назад его облюбовал Исаак Левитан. Левитан написал в Плёсе самые знаменитые свои картины. И вследствие этого даже появилось выражение : "Левитан прославил Плёс, а Плёс прославил Левитана."

Репродукция одной из таких картин под названием "Золотой Плёс" висела когда-то в детском саду прямо над шкафчиком для одежды, где Паша переодевался. И Паша часто, как зачарованный, смотрел на эту прекрасную картину.

Утром бабушка накормила Пашу завтраком и повела на речной причал, откуда и должно было начаться путешествие в Плёс.

Небольшой восьмиместный катер, слегка покачиваясь, уже ждал их у пристани. Паша увидел, что в нём находилось четыре человека : тётя и трое дядей.

Бабушка вежливо поздоровалась с ними и дала Паше последние наставления : сидеть в катере, крепко держась за поручень, и ни в коем случае не наклоняться за борт на полном ходу катера. Правда, бабушке этого можно было и не говорить. Паша, успешно закончив четвёртый класс, перешёл уже в пятый и сам хорошо знал, как себя вести в обществе взрослых. Но тем не менее он внимательно выслушал бабушкины наставления и, твёрдо пообещав бабушке быть послушным, воспитанным мальчиком, ловко запрыгнул в катер.

Сердце у Паши забилось сильнее, когда мотор катера, разбив заработавшим винтом слюду спящей у причала воды, отчаянно взревел и слюдяные осколки, разлетаясь справа и слева от бортов, образовали  многоцветную радугу. Катер помчал в сторону фарватера и через несколько минут пред взором мальчика распахнулась лазоревая даль волжского речного простора.

Свежим дыханием лицо холодил ветер, а впереди расплавленным серебром, слепя глаза, отливал речной горизонт и в это расплавленное серебро, как в сказочное тридевятое царство, на широко раскинутых, позлащённых косыми утренними лучами крыльях из миллиардов водяных капель, летел, почти не касаясь поверхности воды, катер.

Солнечный, погожий сентябрьский день только начинался. Катер шёл мощно и уверенно по фарватеру, всё больше и больше удаляясь от причала, от берега, от села.

Паша очень любил это удивительное село - Красное-на Волге. Он знал, что село древнее и живут в нём потомственные ювелиры, создающие на протяжении столетий ювелирные шедевры, получившие известность не только в России.

Бабушка однажды сводила Пашу на экскурсию в музей ювелирной фабрики и Паше после этого посещения долго снились чудеса ювелирного искусства, которые он там увидел : вазы, браслеты, кольца, колье, всевозможные сувениры. А миниатюрный, изготовленный из золота, тончайшей ювелирной отделки самовар с набором кружечек, который можно было рассмотреть только в микроскоп, просто потряс его воображение.

Необычайными были и избы в Красном. Все они были украшены резными наличниками, ставнями, карнизами и коньками, венчавшими крыши. Ограда палисадников и ворота тоже имели ювелирную отделку. Вот и на воротах, где жила бабушка, сияло резное улыбающееся солнышко.

Фантазия резчиков, облачивших в деревянные кружева избы, не имела границ ! И каждая изба, как барышня, вышедшая на гулянье, смотрела на другую избу с сознанием своей исключительной привлекательности.

Катер уже довольно далеко ушёл вниз по течению, представляя во всём великолепии панораму села, что утонуло в густой листве берёз и тополей, лип и клёнов с белоснежным шатром церкви времён царя Бориса Годунова, устремившей ввысь над селом золотую главу.

Левый берег Волги был низменным, а вот правый холмистым.

Огромные холмы, такие огромные, что их смело можно было назвать горами, от самой воды до пологих вершин укрывали берёзовые леса. И ранняя Осень, как гениальный живописец, учивший мастерству Саврасова и Левитана, Васильева и Шишкина, Куинджи и Поленова, Васнецова и Сурикова, Коровина и Врубеля, Нестерова и Кустодиева, Рериха и Пластова, щедро покрыла кроны берёз где сусальным золотом, где бронзой и медью. Она расцветила берёзы красками всех оттенков, какие только были на её волшебной палитре : лимонными, багряными, пурпурными, дымчато изумрудными, матово палевыми...

Паша смотрел на Волгу, на горы, на живое полотно осенней Природы и понимал, что никогда ему не написать картины, которая могла бы соперничать с этим полотном, но что он обязательно постарается, став когда-нибудь настоящим художником, отразить его в своих творческих работах.

Катер всё так же мчал, взлетая на волнах и раскинув по сторонам крылья из водяных брызг. Тётя и дяди были заняты разговором. Они весело шутили и смеялись, не обращая никакого внимания на Пашу. Один раз только тётя спросила, не холодно ли ему на ветру и не промок ли он ?

Нет, Паше не было холодно и он не промок, а самое главное, не промок его бесценный подарок - его альбом, который он тщательно завернул в целлофановый пакет.

В Плёсе катер уткнулся стальным носом в берег. Тётя и дяди вышли из катера и отправились в магазин. Паша остался в катере и, осторожно развернув пакет, достал альбом, карандаш и начал рисовать то, что видел вокруг : Плёс, Волгу, пристань, лодки. Когда он рисовал, он забывал обо всём на свете - о еде, о холоде и жаре, о том, что ему только 11 лет и много ещё предстоит учиться, чтобы стать хорошим художником.

Тётя и дяди вернулись. Они расстелили на берегу рядом с катером брезент и  разложили снедь, купленную в магазине : колбасу, хлеб, овощи, фрукты, конфеты, а в центре этого натюрморта из  продуктов поставили две бутылки водки. Паше тётя принесла прямо в катер пирожки, шоколадку и ситро.

Карандаш совершал своё дело. И вскоре на страницах альбома появилась пристань с теплоходом, домики и церквушки Плёса, берёзовый лес.

Тётя и дяди тоже не теряли времени даром. Количество круглых ломтиков  докторской колбасы, нарезанных охотничьим ножом на газете с названием "Сельская жизнь", вскоре сильно убавилось, от арбуза остались одни зелёные корки, а от двух полных бутылок водки не осталось полной ни одной.

Водка и докторская колбаса излечили тётю и дядей от ненужной во время воскресного отдыха скованности. Тётя громко визжала и смеялась, когда дяди обнимали и валили её на землю.

Паша, рисуя, так и не притронулся ни к пирожкам, ни к шоколадке. Как много ему хотелось запечатлеть! Никто не мешал его работе, только один непоседливый и страшно любопытный волжский ветер, что порой неистово трепал листы альбома.

Паша придерживал листы правой рукой, а левой сжимал карандаш - он был левша.

Карандаш то послушно выполнял всё, чего хотел от него добиться Паша, то капризно своевольничал. Пристань и теплоход получились неплохо, а вот волны... волны Паше никак не удавалось изобразить. Они так празднично сверкали на солнце, но как, как передать это искрящееся сверкание ?

Паша прекратил рисовать, прищурил глаза и ему стало казаться, что солнечные блики на волнах, это вовсе не блики, это на поверхность воды, трепеща золотистыми крылышками, садятся тысячи стрекоз. Стрекозы были полны жизни, радости, ликования, а на листах альбома получались совсем иными - блеклыми и невыразительными

Паша стирал их и рисовал снова и снова. И капелька пота уже один раз упала на лист, ещё больше испортив и без того неудавшийся рисунок.

Краем уха Паша слышал, как тётя и дяди что-то выкрикивали неподалёку от него. В какой-то момент шум пропал. Паша невольно оглянулся. Тётя и дяди исчезли, но спустя некоторое время появились с новым запасом колбасы, хлеба и бутылок. И опять тётя смеялась, визжала и дрыгала в воздухе ногами, когда дяди шутливо наваливались на неё, обнимая и целуя.

Свечерело.

Солнце ушло за пристань и его лучи наподобие короны в какой-то миг так чудесно засияли над крышей пристани, что Паша, бросив предыдущий рисунок, начал торопливо переносить это чудесное сияние на чистый лист альбома. Но не успел. Тётя и дяди со смехом грузно забрались в катер, при этом сильно накренив его, и завели мотор.

Катер, разрезая волны, понёсся вверх по течению. И водяные брызги опять взметнулись справа и слева от бортов, наподобие птичьих крыльев, и образовали радугу.

В Красном, где катер, ударившись о дебаркадер, неуклюже причалил, Пашу ждала на берегу бабушка.

Тётя и дяди, сделав несколько безуспешных попыток, в конце концов с трудом выбрались из катера и подошли к бабушке и к Паше.

Бабушка спросила их, хорошо ли вёл себя Паша, не досаждал ли он им проказами.

Тётя и дяди весело ответили, что Паша вёл себя неплохо, только очень плохо кушал, и добавили, что если он будет так плохо кушать, то они его в следующий раз с собой не возьмут.

Бабушка строго посмотрела на Пашу и укоризненно покачала головой. Паша смутился и не знал, что сказать в оправдание. Он только стыдливо потупился и крепче сжал в руках альбом.

Тётя и дяди, попрощавшись, сели в легковую машину и укатили. Паша и бабушка неторопливо пошли домой пешком.

Солнце в сизой пелене вечерних облаков садилось всё ниже и, наконец, превратившись в алый диск, окончательно скрылось за яхонтами и рубинами осенней листвы, за резными коньками кровель, за белокаменным шатром церкви и только по-прежнему горделиво горящая золотом глава её напоминала о ещё одном канувшем в Вечность дне.

***


51. ЗА  ВАНЕЧКУ  ГОГА  !

О нет, друзья, я отнюдь не был лишним на празднике жизни !

Пусть я не ухватил, как говорится, Бога за бороду, но и не прятался у него за пазухой.

Помню всё, как будто это было вчера.

Юра по кличке "Пять капель" сразу после окончания в январе зимней сессии в Академии художеств предложил мне прокатиться с ним в его родное село на Украину в гости к бабушке.

Почему Юру звали "Пять капель" ? Да всё просто !

Юра, мой друг по Академии и талантливый художник - рекомендую ! - был хорошим парнем. В отличие от остальных моих дружков - живописцев, графиков, скульпторов, декораторов, искусствоведов, архитекторов - он отличался уравновешенным, спокойным характером и не имел склонности к спиртному. На наших частых ночных посиделках в общежитии он всегда скромно, но настойчиво, отказывался от вина и водки. Колбасу и картошку ел с удовольствием, а вот выпить за Ван Гога и за всех других импрессионистов - Ренуара, Мане, Матисса, Сезанна, Гогена, Писсарро, Сислея, Сёра и прочих - не спешил.

Это обстоятельство не давало покоя одному из нас - шутнику и авантюристу по кличке Макимота. Почему он звался Макимота, не знаю. Он сам себя так называл.

На одном из застолий Макимота ( не припомню уже за кого из импрессионистов мы тогда пили ), как обычно, пристал к Юре со словами :" Юр, выпей, ну пять капель ! Всего пять капель - со всеми ! Обижаешь отказом ! За Ваню Гога, за Ванечку только пять капель - и всё !" и накапал Юре в рюмку ровно пять капель водки, чтобы Юра их только лизнул.  И в этот вечер Юра нализался так, что до своей комнаты в общежитии дойти самостоятельно уже не смог.

Подобный эпизод позже был красочно, как под копирку, воспроизведён режиссёром Георгием Данелия в фильме "Афоня".

С этого самого злополучного вечера Юру и стали звать не иначе как Юра-Пять капель или просто Пять капель.

И вот мы с Юрой, Юрой-Пять капель, успешно сдав все экзамены зимней сессии, сели на поезд и покатили в гости к его бабушке.

Украинское гостеприимство меня очаровало. Нас с Юрой сразу же по приезде усадили за стол и накормили шикарным борщом, картошкой, зажаренной на сале, маринованными опятами, варениками с сыром, пирожками с капустой, дерунами, оладушками, пончиками и ещё массой невероятно вкусных вещей и, разумеется, налили по случаю приезда чарку горилки.

Утром нас снова усадили за стол. После застолья мы пошли навещать многочисленных юриных родственников. Коренные сельские жители могут подтвердить, что половину села составляют их близкие и далёкие родственники. У Юры их оказалось в его родном большом селе тоже предостаточно.

Должен вам со всей ответственностью, друзья, ещё раз заявить, что обильный стол в честь гостей в украинских сёлах - народная традиция. И венчает этот стол, как правило, полная бутыль крепчайшей, добротной, сногсшибательной сивухи.

В первой же хате, где жил брат Юры со своим семейством, перед нами тут же радостно расстелили чистую скатерть и украсили её всевозможными угощениями.. Брат налил по гранчаку ( гранёный 100-граммовый стаканчик ) и поднял тост за наш приезд, добавив :"Вздрогнули !" Мы с Юрой действительно слегка вздрогнули, опрокинув в себя гранчак крепчайшего первача. Едва мы успели закусить, как брат сказал "Между первой и второй пуля не должна пролететь !" Мы с Юрой опрокинули ещё по гранчаку.

Во второй хате, где жил ещё один брат Юры, всё произошло по уже описанному мной сценарию : обильный стол, бутылка сивухи, гранчак, тост со словами на украинской мове :"Зосэрэдылись ! Рушаймо !" ( В переводе : Сосредоточились ! Двинули ! )

И в других хатах было то же самое : скатерть-самобранка, бутылка сивухи, гранчак, тост :" Сосредоточились ! Двинули !", затем тост :"Между первой и второй пуля не должна пролететь !"( как вариант "Между первой и второй промежуток небольшой !" ) , затем :"Бог троицу любит !" и в конце : "На коня!" ( вариант : "На посошок !" )

В последней хате меня хватило только на самый первый тост : "Вздрогнули !". После этого тоста дальнейший ход событий я помню не очень отчётливо.

Помню, что мы с Юрой поздней январской ночью возвращались домой ( точнее, пытались возвратиться ) по высоченным сугробам, постоянно падая и при этом во всё горло распевая старинную украинскую песню "Роспрягайтэ, хлопци, конэй!" На небе светила луна, хорошо освещая нам путь.

Мы распевали песню о том, как казак, оставив спящих товарищей ( вероятно, сильно уставших после сочинения письма турецкому султану ), выкопал в саду криницу (колодец) с целью заманить в ловушку местную красотку. Копал с вечера до утра и цель была достигнута. К выкопанной около её хаты кринице рано утром пришла дивчина, чтобы набрать воды. Казак не растерялся и последовал за дивчиной якобы для того, чтоб напоить коня ( а это был предлог для встречи ).
Главная героиня песни - дивчина по имени Маруся - была молода ( не более 15-ти лет от роду ) и весьма привлекательна : невысокого роста, черноока, черноброва, с голубой лентой в роскошной русой косе. Словом, не дивчина, а сочная, аппетитная, только что слепленная и приготовленная для употребления галушка в сметане.
Казак со всей присущей казакам любезностью извинился перед дивчиной за то, что вчера имел неосторожность полюбить другую, и тут же уверил красавицу не столько словами, сколько своим страстным взглядом и поведением, что это была минутная слабость, лёгкое увлечение, просто досадная ошибка.

Итак, луна ярко светила, мы шли по сугробам и пели, постоянно при этом валясь то направо, то налево. Куда мы шли, не сбились ли мы с дороги ? - это мне было неведомо, да и, в сущности, всё равно. Юра уверял меня, что мы идём правильно, туда, куда надо.

Вдруг из темноты переулка показались фигуры. Фигуры шли нам навстречу. Вынырнув из темноты, фигуры приняли вид сельских парубков. Подойдя к нам вплотную, парубки задали нам пару вопросов, на которые мы с Юрой, туго соображая, видимо, дали не совсем правильные ответы.

Да, наши ответы не удовлетворили парубков, которых мы повстречали, и это обошлось нам дорого. Парубки, чтобы мы зазубрили правильные ответы и помнили наизусть, решили нас немного поучить.

Мы с Юрой пытались объяснить парубкам, что мы с ними одной крови, но слова наши их не убедили. Мы ведь были приезжими, городскими, а парубки были местными, сельскими. Это противоречие с их точки зрения разрешить можно было не иначе, как только при помощи кулаков.

И вместо того, чтобы помочь нам с Юрой, и без того еле стоявшим на ногах, дойти до хаты к бабушке, которая уже, наверное, начинала сильно беспокоиться, дожидаясь нас, парубки первым же метким ударом рукой свалили меня и Юру на снежный сугроб. А вторым, метко нанесённым уже ногой, дали нам понять, что торопиться вылезать из сугроба пока не стоит.

Друзья ! Если кто-то из вас, обладая пламенным воображением, уже нарисовал в нём картину наших невыносимых душевный и физических страданий, то спешу вас разочаровать. Мы с Юрой, лёжа в сугробе, чувствовали себя очень даже комфортно и ни на миг не прекращали петь песню про казака и Марусю, так как сивушный наркоз, тем белее введённый в пациента с переизбытком, нисколько не уступает медицинскому.

К чести нашей следует сказать, что мы всё же пытались себя мужественно защищать, но после "Зосэрэдэлись ! Рушаймо !", "Бог троицу любит !" и "На коня !" в нашей защите образовалась огромная брешь.

К чести парубков следует сказать, что они возвращались из сельского клуба, с танцев, где дивчины, вероятно, их чем-то огорчили. Вот мы и попались им под горячую руку.

Юра, окончательно отойдя от наркоза,  принял этот ничтожный эпизод почему-то очень близко к сердцу. Через какое-то время он опять, уже без меня, приехал в гости к бабушке, нашёл встретившихся нам парубков, собрав для такого случая своих многочисленных родных, двоюродных и троюродных братьев, и ответил парубкам уже грамотно и чётко на все их вопросы. Он мне, когда вернулся, так с усмешкой и сказал :" Володя ! Всё нормально. Встреча состоялась. Поговорили. Ответы на все вопросы я дал правильные, настолько правильные, что эти парубки новых вопросов нам с тобой больше никогда не зададут." И предложил : " Поехали в гости к бабушке после летней сессии !"

Но это всё было позже. А пока нам ещё предстояло дойти до хаты, где нас ждала бабушка. Увидев нас, бабушка всплеснула руками. Мы с Юрой не поняли почему. Она нас подвела к зеркалу. В зеркале отразились две физиономии похожие одна на другую тем, что у обеих был живописно, как Ван Гогом, разрисован один и тот же правый глаз. И вдобавок сильно раздулась справа же верхняя губа.

Когда мы вернулись в общагу, ребята покатились со смеху, увидев нас. До конца каникул оставалось буквально пару дней. Являться в таком виде в Академию перед девчонками мы с Юрой себе позволить не могли.

Идти в студенческую поликлинику было рискованно. Там нас тоже могли увидеть наши девчонки.

Выручила вахтёрша тётя Лида. Она дала народный рецепт от фингалов. Она сказала, что нам нужно несколько раз в день закапывать глаза : 1. молоком кормящей грудью матери 2. собственной мочой 3. настоем чёрного чая.

Их этих рецептов мы, всё взвесив, выбрали последний. Однако чай помогал слабо. Может быть, мы его заваривали недостаточно крепко ? Кровавый след на глазу оставался ещё очень долгое время после того, как фингал вокруг глаза, принимая все цвета радуги, уже окончательно исчез.

Сдав успешно летнюю сессию, я не удержался и снова поехал с Юрой в гости к бабушке, чтобы отведать вкусный украинский борщ, навестить его родственников и попеть замечательные украинские песни.

***


52. СТОЛПОТВОРЕНИЕ НА БОЛОТЕ

Ранним погожим весенним утром на лепестке полевой ромашки сидела бабочка и с удивлением и страхом смотрела вниз. Внизу стоял невообразимый шум и гвалт.

Там, внизу, ниже холмика, на котором росла ромашка, находилось небольшое болото.

Невообразимый шум и гвалт, доносившийся с болота, - об этом уже знала бабочка - означал, что на болоте шло " столпотворение".

Болото было обитаемым. На нём жило много всякого народа, а именно : жуки-плавуны, жуки-рогачи, жуки навозные, пиявки, улитки, водомерки, мокрицы, двухвостки, сороконожки, богомолы, кузнечики, гусеницы, слизни, дождевые черви, мухи, комары, а так же мелкая рыбёшка, жабы, ужи, ящерицы и раки. Жило много и других обитателей, но в силу того, что они были чересчур малы, упоминать о них здесь излишне.

Центральное действие всех "столпотворений", которые случались на болоте очень часто, происходило на так называемом "болотном централе", то есть на самой большой кочке, возвышающейся в центре болота и поросшей густым мхом.

Именно на эту кочку и смотрела со страхом и любопытством бабочка, пытаясь понять, чего хочет, затеявший очередное "столпотворение" болотный народ.

На кочке было многолюдно, если так можно выразиться о мухах, комарах, жуках, пиявках, улитках, двухвостках и мокрицах.

Собравшись в огромную кучу, шевелящуюся, как пчелиный рой, болотные обитатели требовали чего-то. Бабочка, слетев с ромашки и сев на камыши поближе к кочке, наконец-то, разобрала - чего.

Жуки, мокрицы, пиявки, сороконожки и, в особенности, комары и мухи, все, как один, требовали смещения с Жёлтой Кувшинки - трона, на котором восседал или возлежал правитель болота, - очень непопулярной правительницы Рыжей Жабы и предоставления места на Кувшинке её оппоненту Чёрному Ужу.

Рыжая Жаба очень не нравилась болотному народу тем, что она имела огромный живот и такой же огромный аппетит. Ко всему прочему она пользовалась своей властью безгранично и часть болота сдала в аренду близким родственникам - лягушкам из пруда. Эти лягушки тоже имели немалые животы и такой же немалый аппетит.

В результате правления Рыжей Жабы от мелкого населения болота не осталось и половины прежнего количества. Не пострадали только раки, потому что, наделённые длинными усами и большими клешнями, не помещались у неё в животе.

Чёрный Уж гораздо больше нравился болотным жителям. Уж аппетит имел умеренный, двигался медленно в отличие от Рыжей Жабы, которая умела ловко прыгать. По этой причине он за многими жителями болота угнаться, чтобы их проглотить, вообще не мог. К тому же он, наевшись, имел обыкновение сворачиваться в клубок и целыми днями спать под корягой.

" "Чёрного Ужа - на Жёлтую Кувшинку !", "Чёрному ужу - да ! Рыжей Жабе - нет !", "Право каждого ползать в иле - превыше всего !" - с такими лозунгами, написанными на стеблях камышей и осоки, сползлись и слетелись на "болотный централ" обитатели болота.

Однако следует уточнить, что в их среде были разногласия. Не все из них разделяли точку зрения жуков, мокриц, пиявок, сороконожек, комаров и мух.

Дождевые черви, улитки и слизни требовали возведения на Жёлтую Кувшинку другого претендента - Мохнатого Паука, несмотря на то, что Мохнатый Паук уже однажды был правителем болота и ничем его обитателей не порадовал. Он, правда, съел немало мух, нанёс большой ущерб комарам и ночным мотылькам, но на этом преимущества его правления закончились.

Осенью оборванный порывом ветра сухой кленовый лист с зубчатыми острыми краями, пролетая мимо паутины, на которой Паук висел, срезал несколько нитей и Паук упал в воду, где его чуть не проглотил карась. Обитатели болота, видя беспомощность Паука, были сильно разочарованы.

Итак, "столпотворение" на "болотном централе" набирало обороты.

Пиявки извивались, улитки выпускали усики, комары звенели, мухи гудели, жуки жужжали, кузнечики трещали, двухвостки угрожающе поднимали свои ужасные раздвоенные хвосты, сороконожки шевелили всеми сорока ножками, богомолы молились, а водомерки носились из одного конца болота в другой и производили агитацию.

Жукам-рогачам, исполнявшим роль стражей порядка, приходилось туго.

Обезумевшая от извивания пиявок и агитации водомерок толпа оттеснила жуков на самый край большой кочки. И несколько жуков уже упали в воду и начали тонуть. Остальных спасло от гибели только то, что они применили свой излюбленный приём защиты : зацепились рогами друг за друга и распутать их уже никто не смог, даже паук шелкопряд.

Бабочка смотрела с камышей на всю эту вакханалию и не могла никак понять : какая разница между Рыжей Жабой и Чёрным Ужом ?

"И вообще - думала она - зачем они нужны оба ? Разве без них нельзя прекрасно прожить ? Разве мало вокруг цветов и нектара ? И зачем ползать в иле, если так приятно порхать на весеннем ветерке по лугу и наслаждаться красотой весенней природы ? Да, конечно, надо быть осторожным. Особенно, когда рядом проносятся ласточки. Но, применив меры предосторожности, неприятности вполне можно избежать."

Так думала бабочка, глядя на большую кочку, на толпу болотного народа, сбившегося в одну шевелящуюся, звенящую и гудящую  кучу.

Не дождавшись финала этого "столпотворения" и не узнав, кто же займёт место на Жёлтой Кувшинке в этот раз, она, взмахнув крылышками, вспорхнула и улетела на луг, чтобы радоваться солнышку, весне и собирать нектар.

***


53. Я  ПОДНИМАЮ  СВОЙ  БОКАЛ  !

Не будем предаваться печали, как эмигранты в Париже ! Зачем ? Мы повзрослели. Время печали прошло.

Печаль необходима, уместна и оправдана в начале нашего творческого пути, в ранней молодости, в ту блаженную пору "лёгкости в мыслях необыкновенной", когда голову нашу украшала густая шевелюра буйных, шелковистых, пахнущих шикарными духами волос, когда глаза наши сияли, как два сапфира, когда мы не ведали ни в чём сомнения и страха, набирая полные охапки кредитов и сметая с полок супермаркетов всё, что на них залежалось.

Когда в лихорадочной погоне за тем, о чём имели весьма смутное представление, приобретали автомобили, гаражи, дачи, квартиры и наполняли их предметами, которые оказались нам впоследствии совершенно не нужны.

Когда в свободное от покупок время курили самые модные и дорогие сигареты и кальян, пили кока-колу, Барбареско и баварское пиво, лежали часами на диване у экрана, занимая себя блокбастерами, мыльными операми, футболом и новейшими компьютерными играми.

Когда смертельно влюблялись, женились (или выходили замуж), потом разводились, потом снова женились и, убедившись, что хрен редьки не слаще, снова думали о разводе и новой, уже окончательной и удачной, женитьбе.

Когда отчаянно спешили сделать завидную карьеру в бизнесе, открыв собственное доходное предприятие, и совершали для достижения этой соблазнительной цели огромное количество утомительных действий, а именно : вступали в нудные до тошноты отношения с налоговой инспекцией, банками, адвокатскими конторами, полицией, прокуратурой, судами. А после или ликовали, взлетая ввысь на гребне успеха, или проваливались в бездну отчаяния при катастрофических неудачах.

И когда, наконец, получив от жизни очередной ласковый материнский шлепок сзади ниже пояса, вдруг начинали смутно догадываться, что пошли не туда, не в ту сторону и не по той дороге.

Да, сперва начинали только смутно догадываться об этом, но по мере роста живота, кровяного давления, долгов и параллельно с этим увеличения залысин на голове и количества морщин на лице, по мере охлаждения, как возвышенно выразился поэт, крови в жилах догадка эта усиливалась и, наконец, стала превращаться в твёрдое убеждение, что мы теряли время зря, что гнались за призраком, который догнать пока никому не удалось за всю многотысячелетнюю историю человечества и попросту говоря, как утверждает поговорка, заблудились в трёх соснах.

Придя к такому неутешительному заключению, мы уселись среди трёх сосен на кочку и стали соображать, почему так произошло. А так как уже наступил вечер и на небе появились звёзды, по ним стали определять, где север, где юг, и в каком направлении нам следует двигаться, чтобы выбраться из леса.

Пытаясь разобраться в случившемся, мы задали множество вопросов. Сперва задали вопросы исключительно жизни, обвинив её одну в своей неудаче. Но жизнь лишь молча улыбнулась в ответ нам. И до нас стало мучительно доходить, что она, то есть жизнь, в том, что мы так опростоволосились, не виновата. Её вина только косвенная. Главная же причина того, что нам плохо и, как говориться, счастья нет, заключена в нас самих.

И при свете полуночных звёзд на нас, как на царевича по имени Сиддхартха Гаутама , когда он из обычного царевича превратился в Будду, сошло долгожданное озарение. Мы ясно поняли, что терзать жизнь вопросами не стоит. Чтобы выйти из трёх сосен, вопросы следует задать исключительно себе самому.

И вот теперь, друзья, когда мы ясно поняли, что пошли не туда, нам ничего не остаётся делать, как достать припасённую ко дню рождения или на Новый год бутылочку шампанского, запереть дверь, отключить мобильный телефон, чтобы нам никто уже не помешал и, налив полный бокал, поднять его перед собой и произнести тост следующего содержания :

Спасибо тебе, жизнь ! Спасибо за всё ! Прежде всего за то, что ты есть и есть такая, какая есть !

С ошибками молодости, с удачами и неудачами, с заблуждениями и прозрениями, со взлётами и падениями. С минутными влюблённостями и последующими разочарованиями. С мечтами, которые невозможно осуществить и с воздушными замками, рассыпающимися в прах от дуновения лёгкого ветерка. С друзьями - теми, которые нам остались верны при всех обстоятельствах, и теми, кто нас предал едва настало время первых испытаний. С врагами - такими, которые люто ненавидели нас и не упускали возможности причинить нам боль, и такими, кто однажды поменял своё отношение к нам, простил нас и неожиданно для нас высказал нам своё расположение.

Да, жизнь, спасибо тебе, что ты есть даже со всем тем, что мы никак не можем оправдать и простить.

С непомерной людской жестокостью по отношению к "братьям нашим меньшим", к тем, кто не может за себя постоять. Со всеми гражданскими и мировыми войнами, которыми изобилуют и прошлые эпохи, и наше время. Со всеми нечистоплотными политиками, с клоунами-президентами, с ворами премьер-министрами, с ослеплёнными алчностью и жаждой мирового господства финансовыми воротилами, с наживающимися на людской доверчивости авантюристами-банкирами и с прочими многочисленными прохвостами, потерявшими и совесть, и разум или никогда не имевшими их.

Спасибо, жизнь, что ты есть, хотя в тебе немало и такого, что никак не вяжется с утверждением религий о твоей божественной природе.

С придуманными чьей-то больной фантазией изуверскими пытками и казнями, которым чаще всего подвергали лучших из людского племени. Со всеми этими распятиями, четвертованиями и дыбами. С концентрационными лагерями, застенками, тюрьмами, гетто и невольничьими рынками. С той несправедливостью, основанной на праве сильного, изворотливого и хитрого, которая царит в мире, когда тысячи одних обжираются и опиваются, и не знают, куда девать излишек богатств, а миллионы других погрязли в нищете и не имеют зачастую даже хлеба на обед...

Нет, нет, жизнь, не стану больше перечислять всего, что когда-то так сильно ранило меня, что заставляло моё сердце и разум подчас цепенеть в недоумении. Этот список велик, очень велик, но...

но всё равно, даже помня об этом чёрном списке, я от всего сердца произношу тебе, жизнь, слова своей самой искренней благодарности : "Спасибо тебе, что ты есть ! Спасибо кому-то, кто подарил мне однажды возможность родиться и принять участие в тебе !"

Спора нет, жизнь, негатива я видел немало, прожив не один год на земле, но ведь я видел так много прекрасного !

Например, сегодня, когда я катил на велосипеде далеко за городом среди осенних лесов и лугов, я увидел нечто такое, что если бы на моей голове была шляпа, то я бы непременно её снял, отдавая дань своего восхищения пред тобой !

Я неторопливо крутил педали и смотрел по сторонам. Было раннее утро и небо было таким бездонно-синим, таким хрустально-чистым, таким безмятежно-ласковым, таким исполненным неземного покоя и какого-то тайного, сдержанного, святого ликования, каким небо бывает только во дни ранней осени. И вся дорога, до самого леса вдали, была усыпана его осколками.

Видимо гроза, бушевавшая ночью, бешеными ударами молний смогла отколоть от неба кусок. И этот кусок небесного хрусталя, упав с огромной высоты на землю, рассыпался на тысячи синих осколков. И вот ранним утром, когда ветер не успел ещё поднять с лугов лёгкие песчинки и опавшие лепестки цветов, эти осколки лежали повсюду на дороге и так сверкали на солнце, наполняя мой взор чистейшей родниковой синевой, а сердце - ощущением бесконечного счастья, что голова моя закружилась от восторга.

Великий английский живописец Джон Констебл немало сил в своём творчестве потратил на то, чтобы передать красоту неба, но и ему не удалось ни в одной из работ запечатлеть его таким, каким оно было сегодняшним утром.

Находясь под гипнозом невероятно красивой картины, я вдруг вспомнил строки, когда-то в юности запавшие мне в душу и поразившие меня своей спокойной мужественной мудростью : "Сотри случайные черты и ты увидишь - мир прекрасен !"

О жизнь ! Внемля строкам гениального поэта Александра Блока, я решительным жестом стираю всё, что прежде омрачало меня, и помню, как во время первой влюблённости, только прекрасные твои черты. Такой, какая ты есть, жизнь, со всеми твоими непостижимыми моему человеческому разуму загадками и противоречиями, я принимаю и люблю тебя !

Мы с тобой, жизнь, одни в этот миг - только ты и я. Бокал мой наполнен до краёв пенистым прекрасным напитком. Вино искрится, играет и переливается при свете пылающих в камине дров янтарными отблесками. Я делаю глубокий вдох и подношу бокал к губам. Моё сердце бьётся спокойно и ритмично.

У меня нет к тебе больше никаких претензий и вопросов. Я уже не мальчик, чтобы позволять себе задавать глупые и напрасные вопросы - на мои виски лёг тот иней, который я уже никогда не смогу стряхнуть, и я пью свой бокал до дна за тебя, жизнь !

***


54. ТРУФФАЛЬДИНО  ИЗ  ТЮТЯНЕЙ

Что это было - логика, интуиция, телепатия или что-то другое ? - Веня так до конца и не смог понять, но с этого момента его отношение к девчонкам переменилось навсегда.

В чём можно было упрекнуть Веню его друзьям - дворовым мальчишкам ? Ни в чём !

Футболист он был отличный. В хоккей играл так, что попал в сборную школы. И в "чижа", и в "выбивачки", и в "догонялки", и в настольный теннис, и в "морской бой" играл не хуже других мальчишек, а многих и лучше. На школьных викторинах отличался смекалкой и обширными познаниями. И товарищ Веня был надёжный - не жадный, не задиристый, не заносчивый. Ребята с родного двора и с соседних дворов его любили и дружбой его дорожили. Одна только слабость была у Вени, которой он страшно стеснялся, которую боялся выказать и скрывал от друзей, как мог. Он так и не научился плавать.

В разгар летних каникул двор пустел.

Одни мальчишки отправлялись в пионерские лагеря : "Дружный", "Светлый" и "Смелый", другие - на юношеские спортивные соревнования. Кто-то уезжал с родителями на природу, на дачу. К числу последних принадлежал и Веня. Правда, дачи у его родителей не было. Веня, как вполне взрослый человек, садился на поезд и ехал на поезде к бабушке - в лесную глушь средней полосы России.

Бабушку Веня очень любил. И не только потому, что она в нём души не чаяла, а потому, что она была простым и весёлым человеком. В отличие от родителей бабушка никаких строгих наставлений Вене не делала, ни в чём его не упрекала, ни к чему не принуждала, ни о чём не просила. С раннего утра, лишь солнце вставало, и до позднего вечера, когда оно садилось, занималась хозяйственными делами, посмеиваясь порой над собой, порой над Веней, но по-доброму - с юмором и с шуткой-прибауткой. И даже когда Веня разбил её самую красивую вазу, нисколько не расстроилась. Может быть, и расстроилась немного, но виду не подала, а наоборот, подошла к Вене и стала его утешать, мол, посуда бьётся к счастью.

Целыми днями Веня был предоставлен сам себе и должен был сам позаботиться о том, чем наполнить день, чтобы не скучать, ведь кроме бабушки и домашних животных других живых душ рядом не было. Бабушка жила одиноко - на хуторе возле озера.

Нет ! Всё же была ещё одна живая душа неподалёку - в небольшой деревушке со странным названием Тютяни, редкими избами разбросанной по холму на противоположном берегу озера. Носила эта душа имя Лена и была она единственной дочерью бабушкиных добрых знакомых.

У Вени Лена вызывала неприязненное чувство. Я забыл, друзья, уточнить, что девчонок, как и все мальчишки, Веня не любил и презирал, и не упускал случая показать им своё презрение и мужское превосходство.

Когда Лена приходила к бабушке и приносила коровье парное молоко, которое передавали бабушке её родители для Вени, он в шутку задавал ей каверзные вопросы из школьных викторин. Лена никогда не могла на них правильно ответить, а только смущённо молчала и краснела, стыдясь своей бестолковости.

Она, увы, ничем не походила на главную героиню приключенческого фильма, который Веня обожал. Лишь для этой героини Веня делал исключение в своём проскрипционном девчоночьем списке. Эта героиня спортивной фигурой, белоснежной открытой улыбкой, отвагой и острым язычком так выгодно отличалась от нескладной, курносой, страшно застенчивой и боящейся лишнее слово сказать Лены, что Веня, когда Лена приходила, глядя на неё, всегда думал :" И бывают же на свете такие некрасивые и нескладные !" и потом - эти две дурацкие, торчащие справа и слева, стянутые резинками косички.... Ему становилось её даже немного жаль. И тогда он предлагал Лене сыграть в шахматы или попробовать бабушкины пирожки с творогом, яблоками и капустой. Но Лена играть в шахматы не умела, а от пирожков стыдливо отказывалась. В конце концов Веня потерял к ней окончательно всякий интерес. Ни в друзья, ни в собеседники, ни в оппоненты в умных спорах Лена совершенно не годилась.

Бабушка в защиту Лены как-то сказала Вене, что Лена очень хорошая девочка, что на ней держится всё хозяйство, что она и сеет, и пашет, и косит, и дрова колет, и еду готовит, и дом убирает, и корову пасёт и доит.

Так о Лене сказала бабушка, что гремела кастрюлями у плиты, с неизменной улыбкой при этом добавив :" И даже нам с тобой, Венечка, молочко приносит. Всюду она должна поспеть и поспевает, потому что мать возвращается с работы очень поздно и сильно устаёт, а отец часто уезжает на заработки - такая у него профессия."

Но бабушкины доводы венино мнение о Лене нисколько не улучшили. Выслушав бабушкину речь, Веня иронично воскликнул : " Во даёт - и сеет, и пашет, и дрова колет, и корову доит, и нам молоко приносит ! Просто не Лена, а какой-то "Труффальдино" !" С тех пор Веня, когда видел Лену, так её и называл ( не вслух, конечно, а про себя ), для большего комизма чуть видоизменив прозвище : "Труффальдино из Тютяней ".

Стояли особенно жаркие дни июля. Вода в озере, на краю которого находился бабушкин дом, хорошо прогрелась, но купаться в нём было некому. Ребятишки из деревни, где жила Лена, бегали купаться на речку. Веня же в озере не купался по выше указанной причине, тщательно скрываемой от всех, даже от бабушки.

Бабушка не раз спрашивала Веню - почему он не купается ? На что Веня отвечал, что не хочет. "Тогда рыбу поуди !" - предложила она и пошутила : "Сама бы сходила поудить, да некогда. Надо огород полоть !"

Идея поудить рыбу Вене понравилась. Рыбачить Веня любил и умел. Он взял удочки, пылившиеся на чердаке, и пошёл к озеру. Однако подойти близко к воде нигде не смог. Озеро по всему периметру густо заросло камышами и прибрежными травами. Веня тщательно обследовал берег и в одном месте обнаружил среди камышей старую плоскодонную лодку, давно кем-то брошенную гнить на ржавой, разорванной цепи.

Веня запрыгнул в лодку. На дне лодки было много воды. Присмотревшись, он увидел, что в досках днища была небольшая щель, через которую вода и попадала в лодку.

"Щель можно забить чем-нибудь, а воду вычерпать." - подумал Веня, решив так и сделать.

На следующий день к вечеру он снова взял удочки, хлеба и перловой каши на прикормку, взял вдобавок черпак и тряпку из плотной ткани и пошёл к озеру. Удочки хоть и были старыми, но для рыбалки вполне ещё годились.

Бабушку, уходя, Веня предупредил, чтобы она не волновалась, если он вернётся под утро. "На вечерней зорьке и ночью рыба клюёт лучше, чем днём, когда жарко." - так он сказал бабушке и был абсолютно прав. Бабушка дала ему с собой пирожки, молоко и пыталась ещё дать что-то, но Веня, кроме пирожков и молока, брать больше ничего не захотел.

Озеро было не слишком большим, но и не маленьким - около километра в диаметре. Глубиной особой оно не отличалось, хотя на середине были места глубокие. Но до середины плыть Веня не собирался. Он забил щель тряпкой, вычерпал воду и отплыл от берега метров на 200, не больше, причалив лодку возле небольшого островка выступающих над водой камышей. Проверил глубину. Глубина была чуть меньше трёх метров. Веня забросил удочки, сел поудобнее и, принявшись за пирожки с молоком, устремил взгляд на поплавки.

Уже начинало смеркаться, но было ещё довольно светло. Небо было чистым, ясным, безоблачным. Вдали, над деревней, зажигавшей первые огоньки, всходила луна - тёплая и румяная, как бабушкин пирожок. Было по-вечернему тихо. Дневные птицы отправились спать в свои гнёзда, а ночные ещё не проснулись. Тишину нарушал только однообразный звон цикад на берегу да порой всплески играющей рыбы. Хищники - окуни и щуки - уже вышли, видимо, на ночную охоту.

Веня, не отрываясь, смотрел на стоящие в воде поплавки и представлял, как подплывают карась или налим, готовые схватить наживку. Сейчас, сейчас поплавки дрогнут и стремительно уйдут под воду !

Но поплавки стояли на месте - рыба не клевала и Веня, вместо рыбы, стал сам потихоньку "клевать носом". Вкусные пирожки и парное молоко действовали, как снотворное. И вот, наконец-то, поплавки дружно ушли под воду, рыба стала жадно хватать корм. Веня не успевал снимать её с крючка. Но всё это, увы, происходило уже во сне.

Долго ли, коротко ли длился этот сладкий рыбацкий сон, Веня не понял, но когда он проснулся, стояла уже ночь, а сам он по пояс сидел в воде.

Ему поначалу показалось, что сон продолжается и ему просто снится кошмар. Но мгновенный страх, вырвавшийся из глубин подсознания, опережая мысли, обжёг его и заставил вздрогнуть. Сердце вдруг учащённо забилось и по спине побежал холодок - лодки под ним не было, она почти полностью ушла в воду. Веня попытался встать и лодка от толчка сильнее погрузилась в воду, так, что только один её нос ещё оставался на поверхности. Удочки плавали в метрах пяти от тонущей лодки.

Стояла лунная ночь, берег пропал во тьме. Кругом не было ни души, кто бы мог оказать помощь. Спасательного круга тоже не было и до берега было так же далеко, как до луны. Однако ни плавать, ни летать по воздуху Веня не умел.

Он пытался хоть как-то опереться на тонущую лодку, но лодка плавно погружалась в воду в том месте, где он на неё становился. Вене стало страшно. Сердце забилось ещё сильнее. Он был в воде по самое горло. Лихорадочно соображая, что делать дальше, он ясно понимал только одно, что если лодка не прекратит под ним тонуть, он утонет вместе с ней.

И лодка прекратила тонуть, упершись кормой о что-то твёрдое, видимо, о дно. Осторожно став на неё ногами, Веня замер, стараясь не делать лишних движений.

Прошло несколько минут. Лодка больше не погружалась. Веня стоял на ней, но дальше... что делать дальше ? От рассвета, когда ему могли оказать помощь, его отделяла целая июльская ночь, а сил уже оставалось не так много.

Он закричал и звук его голоса в мёртвой тишине, нарушаемой только звоном цикад, ещё сильнее напугал его.

"Никого рядом нет.... до деревни далеко - не докричишься... никто не поможет... что, что делать ?" - пронеслось у него в голове.

Тело его охватил озноб. Этот озноб всё усиливался и усиливался, и, в конце концов, усилился так, что зубы начали стучать. Веня пытался сдержать себя и не предаваться панике, но отчаяние его положения было настолько очевидным для него, что он не выдержал и тихо заплакал.

И вдруг он заметил, что по направлению к нему во тьме ночи что-то движется по воде оттуда, где находился берег. Что это могло быть ? Хищный зверь, почуявший добычу, или это топляк, гонимый ветром ? А может быть, это уже просто галлюцинация, сон ? Он засыпает ? Но спать нельзя. Заснуть - означает погибнуть.

Веня вперился глазами во тьму, чтобы лучше разглядеть загадочный предмет, и попытался приподняться над водой, но лодка, не выдержав толчка его ног, сдвинулась с места и стала вновь погружаться. Потеряв под ногами опору, Веня начал захлёбываться. Он не столько подумал, сколько почувствовал всем существом, что это конец - он тонет.

"Веня ! Веня, держись !" - вдруг донёсся до него звук человеческого голоса.

Стараясь хоть как-то опереться ногами об ускользающую из-под них лодку, он уже не смотрел на того, кто подплывал к нему. Подплывший схватил его за волосы и стал вытаскивать из воды.

Веня вдохнул воздух полной грудью и ему стало легче. Он судорожно ухватился двумя руками за того, кто подплыл к нему. А тот, кто подплыл, одной рукой придерживая Веню, второй начал грести по направлению к берегу.

Веня понимал, что его спасителю очень тяжело плыть самому и при этом тащить за собой груз, и он, одной рукой крепко держась за пловца, другой изо всех оставшихся у него сил пытался грести.

Он грёб как-то слишком размашисто, неуклюже, и даже не столько грёб, сколько попусту шлёпал ладонью по воде, вытягиваясь всем телом в направлении берега, но вдруг его ноги коснулись илистого дна.

Веня отпустил пловца и медленно, делая плавные шаги под водой по дну, пошёл к чернеющим во тьме камышам.

На берегу он тяжело, бессильно повалился на землю, дрожа всем телом и по-прежнему стуча зубами. Но постепенно блаженное сознание того, что он спасён, как в тёплое одеяло, обернуло его душу и он стал успокаиваться. Тот, кто спас его, сидел рядом. В густой тьме ночи Веня всё никак не мог разобрать, кто это.

Наконец, придя в себя, Веня поднялся, сел рядом со своим спасителем и повернулся к нему. Присмотревшись, он различил во тьме бледное круглое курносое лицо по бокам которого торчали две косички. "Лена ! Это ты ?" - только и сказал он.

"Тебе нужно двигаться, Веня, ты дрожишь, ты замёрз ! Пойдём к нам ! Здесь недалеко, ты согреешься... - волнуясь, прошептала Лена и потянула Веню за руку - пойдём !"

"Как ты узнала, что я здесь ?" - спросил Веня.

"Бабушка ещё утром мне сказала, что ты пойдёшь вечером на рыбалку и попросила присмотреть - опустив голову, ответила Лена и добавила - и потом...ведь ты же не умеешь плавать."

Веня вздрогнул от этих слов : "Кто тебе это сказал ? Я бабушке не говорил этого !"

" Я сама догадалась. Ведь ты никогда не купаешься. У меня есть подруга, которая тоже никогда не купается, потому что не умеет плавать - ниже опустив голову, тихо сказала Лена. "И ещё, ещё....я почувствовала, когда легла уже спать, что-то неладное, меня словно кто-то заставил подняться и пойти на озеро...мне стало казаться, что случилось что-то.." - быстро, словно стыдясь того, что говорит, забормотала Лена и Вене показалось, что она покраснела. Было очень темно и Веня не мог этого точно разобрать.

Немного помолчав, они встали.

"Лена, пойдём, я тебя провожу. Провожу до твоего дома и сразу пойду назад. Мне уже не холодно." - сказал Веня и ещё попросил : " Только бабушке, пожалуйста, ничего не говори !" И они пошли.

В оставшиеся до отъезда дни Веня несколько раз приходил к Лене. Лена находилась в доме всегда одна, мать была на работе. Лена уже не так его стеснялась и рассказывала Вене интересные сюжеты из жизни школы, деревни и из книг, которых она тоже прочла немало.

Веня смотрел на неё с затаённым удивлением. Её лицо не казалось ему уже некрасивым, а когда лицо озаряла улыбка, оно становилось настолько милым, что Веня поневоле не мог оторвать от него своих глаз.

В день отъезда Лена пришла и принесла вкусный торт, который испекла сама. И они втроём - Веня, Лена и бабушка - сели за стол и так хорошо побеседовали и посмеялись.

Бабушка была очень рада перемене отношения Венечки к Лене.

"Подружились и молодцы, и славно ! Вы же у меня оба золотые детки - сказала она, смеясь - Приедешь в следующем году, Венечка, и будет тебе уже не так скучно здесь, есть у тебя друг." Сказав это, она посмотрела на Лену и Лена по своему обыкновению покраснела и опустила голову.

Подошло время расставания.

Заходя в вагон поезда, Веня обернулся и помахал бабушке и Лене рукой. Бабушка и Лена тоже замахали руками. И вагон тронулся.

Лёжа на полке, Веня всё думал и не мог понять :" Что это было ? Ну, допустим, бабушка выдала, что он пойдёт на озеро, ну, Лена догадалась, что он не умеет плавать, но как она узнала, что он тонет, что погибает ? Что это было - телепатия, когда мысли передаются на расстоянии, логика, подсказавшая возможный ход событий, или какая-то невероятная интуиция ? Что это было ? "

На этот вопрос Веня - отличный спортсмен, шахматист и победитель школьных викторин - ясного и убедительного ответа пока ещё найти не мог.

***


55. ХОЗЯИН,  НУ  ТЫ  И  ШЛЯПА  !

Настала глубокая осень, а с ней и холода. Но отопления не давали. На ТЭЦ, как и в государстве, шла перестройка.

В небольшой квартирке, где коротал век Поэт, имя которого открывать пока не буду, коротал вместе со своим котом, названным по установившейся сказочной традиции Васькой, температура комнатного термометра скатилась до недопустимой отметки в девять градусов.

Стихи при такой низкой температуре писать может только Дед Мороз со Снегурочкой. Поэт же, о котором идёт речь, вёл свою родословную от Колобка и очень любил центральное отопление. Лишённый этого отопления, он впадал в состояние анабиоза.

Грелка, приложенная к ногам Поэта, и бабушкина шуба, накинутая на плечи, помогали слабо и тепла не давали.

Кот смотрел на хозяина сердитыми глазами со шкафа - самого тёплого места в квартире. Фикус в кадке печально опустил листья. Нос у Поэта посинел. Окоченевшие пальцы неуверенно держали перо. Чернила в чернильнице превратились в леденец фиолетового цвета. Поэт вынул леденец из чернильницы и, чтобы он оттаял и снова превратился в чернила, решил немного подержать его во рту. Леденец, согревшись во рту, стал скользким и Поэт его нечаянно проглотил. Таким образом поэма "Как я провёл лето" осталась без пролога.

"Что же делать ?" - с таким вопросом Поэт обратился к Ваське. Васька сказал в ответ : "Мяу !", что означало у него высшую степень недовольства, и, как это случалось не раз, подтолкнул своего хозяина к творческой идее.

Идея заключалась в том, что где-то в сарае завалялся обогреватель, сосланный туда за ненадобностью ещё в те баснословные времена, когда отопление давали в срок и к батареям нельзя было прикоснуться рукой, так они были горячи.

Поэт, перерыв весь хлам в сарае, состоящий из горы поэтических черновиков, нашёл обогреватель и принёс его в квартиру.

Он воткнул штекер в электрическую сеть и обогреватель к его неописуемой радости заработал. Конструкция обогревателя была предельно проста : нихромовая спирали и вентилятор. Обогреватель такого типа имел только один недостаток : он жёг пыль, которой в квартире Поэта скопилось предостаточно, и поэтому издавал неприятный запах, если долго работал. Но это мелочь, не стоящая в сложившейся ситуации упоминания.

На радостях, что обогреватель заработал, Поэт снял со шкафа Ваську, по-дружески обнял его в благодарность за навеянную идею и поставил чайник на плиту, чтобы попить чаю с сухарями, а заодно и разогреть кашу для Васьки, налив в неё немного кипятка.

Обогреватель Поэт расположил прямо перед собой и направил горячую струю воздуха на себя. Минут через десять столбик комнатного термометра стремительно пополз вверх. Васька разлёгся у Поэта на коленях и сказал : "Мур-р-р !", что означало у Васьки высшую степень удовлетворения.

Творческая работа закипела с новой силой.

Поэт так увлёкся ею, согретый горячей струёй воздуха из обогревателя, что не замечал времени. У поэмы "Как я провёл лето" словно выросли крылья. Глава мелькала за главой.

Выйти из состояния творческого экстаза и поднять голову Поэта заставил запах гари, появившийся в комнате. Поэт глянул на часы. С момента, когда он включил обогреватель, прошло ровно два часа. Поэт понял, что за это время обогреватель успел сжечь не одну тонну пыли, витавшей в воздухе. Запах гари был довольно сильным и неприятным. Это был минус. Но зато в комнате стало тепло. Это был плюс.

"Как ты полагаешь, мой младший брат Василий, стоит ли нам выключить обогреватель, снова обрекая себя на ледниковый период, или, не обращая внимания на гарь, как на несущественное неудобство, по-прежнему оставить обогревателю возможность согревать наши бренные телеса, не давая им впасть в анабиоз ?" - с такой заковыристой речью обратился Поэт к коту. Кот на речь Поэта сказал в ответ :"Мур-р-р !" Поэт согласился с котом и выключать обогреватель не стал.

Творческая работа продолжила своё кипение.

Поэт склонил голову, как кони, запряжённые в колесницу Фаэтона, и неистово помчал на Олимп в гости ко всем девяти Музам, среди которых самой почитаемой им была Эвтерпа.

Покинуть Олимп Поэта снова заставил запах гари и появившийся заодно с ним сизый дым, наполнивший комнату.

Поэт, только что побывавший на Олимпе, где общался с музами и самим Аполлоном, вскинул лохматую как у Зевса голову, сбросил с плеч эгиду в виде бабушкиной шубы и недовольно пошевелил ноздрями.

Запах гари был уже вполне привычным, даже несмотря на то, что он существенно усилился, но сизый дым, который висел над диваном и фикусом, как над Бастилией во время её штурма, немного удивил Поэта.

" Кажется, обогреватель решил испытать нас на прочность, - обратился Поэт с новой речью к Ваське - но не на тех напал ! Мы видывали и не такое ! Не станем же мы из-за такой пустяковины, как дым над полем боя, прекращать штурм поэтических высот ? Как ты полагаешь, мой друг ?" На эту не менее, чем предыдущая, заковыристую речь кот снова сказал в ответ :"Мур-р-р !"

Поэт, расценив ответ как одобрительный, перестал шевелить ноздрями и работа закипела.

Он снова впрягся в колесницу и помчал что было сил к Олимпу, навёрстывая упущенное на разговоры с Васькой время. Главы поэмы "Как я провёл лето" летели, летели одна за одной, мощно махая крыльями, однако запах гари и сизый дым почему-то развеять своим маханием не смогли. И Поэт даже собственные строки в застилавшем глаза дыму, а точнее сказать, в чаду уже ясно не различал.

Это обстоятельство заставило его в очередной раз встряхнуть львиной гривой своих волос и поднять голову. Глаза его, в которых ещё витал пламень вдохновения, встретились с глазами Васьки. В глазах у Васьки Поэт заметил слёзы. Да и у него самого глаза были полны слёз. Их разъедал удушливый чад.

Не задавая больше лишних вопросов коту, Поэт решительно встал и гневно выключил обогреватель.

"Довольно испытывать наше терпение ! - возмущённо и гордо сказал он при этом потерявшему всякий стыд обогревателю - Лучше замёрзнуть, чем задохнуться !"

И тут он вдруг вспомнил про чайник, который оставил на плите в кухне.

Это воспоминание посеяло в душе поэта новую творческую идею. Поэта просто осенило. Осенённый идеей, он подскочил, как ошпаренный, и направил свои стопы в кухню, благо она примыкала к комнате, где Поэт покорял Олимп. За Поэтом последовал кот.

Картина, представшая перед Поэтом на кухне, в корне перевернула его негативное отношение к обогревателю.

Как оказалось, вместе с поэтической работой, кипевшей не один час, на плите всё это время кипел и чайник. Но в отличие от поэзии время кипения чайника, даже если он полон до краёв, ограничено. Поэтическая работа может кипеть сколько угодно, а чайник, увы, кипеть бесконечно не может. Он давным-давно, судя по виду, не только выкипел, но и начал плавиться.

В сизом дыму Поэт смог рассмотреть, что бедняга чайник по-прежнему стоял на включённой плите, но при этом он стал угольно-чёрным, как эфиоп, хотя всегда был ярко оранжевым в белый горошек. Носик его отвалился и лежал на дымящем половике, одна половина которого уже истлела, а другая только собиралась тлеть.

Поэт почесал пером за ухом и вопросительно посмотрел на Ваську. Васька в ответ посмотрел на Поэта и вдруг сказал нечто такое, что Поэт разобрать до конца не смог, но очень похожее на фразу :"Ну и растяпа же ты, хозяин ! Просто шляпа ! И чему тебя только музы на Олимпе учили ?"

Половичок Поэт, потушив его, аккуратно свернул и выбросил вместе с чайником. Ваську накормил сметаной. Стакан чая, ничтоже сумняшеся, заменил стаканом портвейна. Обогревателю принёс свои самые искренние извинения. Таким образом никто в накладе не остался кроме Эвтерпы, которая так и не увидела поэмы "Как я провёл лето" в её завершённом виде - с прологом и эпилогом.

Однако за этим, уверяю вас, друзья, когда Поэт протрезвеет, дело не станет !

***


56. О  ПЕСНЕ  "СОЛОВЬИ"  НА  СТИХИ  ФАТЬЯНОВА

Эти стихи, ставшие песней - поистине одно из самых потрясающих явлений в песенной культуре ушедшего века. Когда " Соловьи" исполняет хор Александрова, кажется, даже камни могут заплакать. Слушать эту песню в исполнении этого великого хора - это значит не только испытать величайшее эстетическое наслаждение, это значит прикоснуться к некой обжигающей сердце истине. Помните, блоковские строки :

"Тащитесь, траурные клячи,
Актёры , правьте ремесло,
Чтобы от истины ходячей
Всем стало больно и светло"

И так вот больно и светло становится от этой песни. По силе воздействия на душу она сравнима с лучшими церковными песнопениями. Эта песня и есть потрясающая молитва. И только за создание этой песни её авторам - поэту Алексею Фатьянову и композитору Василию Соловьёму-Седому вечная память и слава в веках !

P.S.

Очень люблю песни на стихи Алексея Фатьянова. Люблю их с того момента, когда впервые услышал - с юности. " Тишина за Рогожской заставою... ", "В городском саду играет духовой оркестр",  " Когда весна придёт, не знаю..." и многие другие.

Поразительные песни - искренние, проникновенные - разве можно их не любить ? Песни, очаровавшие не только меня. Песни, ставшие народными при жизни автора - редкий случай. Не бывает, наверное, на Руси застолья, дружеской встречи, когда поются песни, чтобы не была спета хоть одна песня Фатьянова.

И тем более странно, что, как я узнал, при жизни автора почти не выходили книги его стихов - только одна книжка. Обходили стихи Фатьянова вниманием и редактора литературных журналов. Я всегда хотел полнее ознакомиться с творчеством Алексея Фатьянова и не мог по этой причине. И я очень благодарен тем, кто разместил в Интернете стихи поэта и здесь, на сайте Стихи.ру. Спасибо !

И ещё два слова о моём впечатлении от прочтения стихов Фатьянова. Говорят о Фатьянове : поэт-песенник, тем самым как бы умаляя поэта. Фатьянов - прежде всего Поэт, отличный Поэт. Без его стихов нельзя представить русскую поэзию во всей её полноте. Лучшие стихи Поэта так органично вписываются в золотой фонд русской поэзии 20-го века, дополняя и обогащая её самобытными образами, мыслями и интонациями.

***


57. ПРОТОКОЛЫ  ПОЛЯРНЫХ  МУДРЕЦОВ

ЗАСЕДАНИЕ № ? ( протоколы заседаний сильно изъедены мышами и порой мелкие буквы и цифры не разобрать )

" А вот и я !" - воскликнул, как весельчак-клоун в чеховской "Каштанке", Серёжа Черепахин, вваливаясь в дверь "Колбы" ( наш литературный клуб в посёлке Полярный ) и производя тем самым невообразимое ликование.

Все поэты вскочили со своих мест, а кто-то даже захлопал от радости в ладоши и воскликнул : "Ура !!!" Как будто и не было разлуки - всё та же замурзанная ушанка, всё так же из кармана фуфайки торчит гаечный ключ. Серёжа Черпахин ( председатель "Колбы" и наш поэтический гуру ) словно дьяк, вылезший из солохина мешка в "Ночи перед Рождеством", целый и невредимый снова с нами ! Заседание "Колбы" начинается !

Ах,"Колба", "Колба" ! Права поговорка : "От тюрьмы да сумы не зарекайся !" Ведь нашу "Колбу" чуть было не упекли в тюрьму. Да-да, друзья ! А дело было так.

Один из лучших поэтов уважаемого поэтического сайта, чьё имя слишком хорошо известно, чтобы его называть, опубликовал прекрасное стихотворение. Называется оно очень поэтично : "Сероглазый Сентябрь". "Сероглазый король" Ахматовой на этом фоне выглядит несколько, сами понимаете, старомодно. И начинается это прекрасное стихотворение такими замечательными строками :

Сероглазый Сентябрь ворвался во двор,
Юбку дамы шутливо раздул, как шатёр...

Стихотворение вызвало у нас нешуточный интерес, особенно эти строки про юбку-шатёр. И вот один из поэтов, к сожалению, ещё малоопытный, Петя Бызов тут же сгоряча написал стихотворный ответ-экспромт :

СЕРОГЛАЗЫЙ ПРОКАЗНИК

Был Сентябрь сероглаз,
Юбка дамы - шатёр,
Он нашёл туда лаз
И родился монтёр.

Петя, ещё не вполне остывший после минуты вдохновенного труда, тут же послал этот ответ автору " Сероглазого Сентября". Автор, получив петин ответ, страшно обиделся не только на Петю, но и на всю "Колбу". Он пригрозил подать на нас в суд и вообще, как он выразился, "прикрыть всю лавочку". Нам стало грустно. Ведь если "Колбу" закроют, то где же мы будем учиться поэзии ?

На внеочередном заседании клуба мы, строго поговорив с Петей, обязали его восстановить добрые отношения с автором "Сероглазого Сентября". Петя, не спавший ночь после страшных угроз, незамедлительно так и поступил, принеся свои извинения и Автор ( пишу это слово с большой буквы намеренно ) великодушно Петю простил. Умение великодушно прощать - черта истинного поэта. Поучительная для любого из нас история !

ЗАСЕДАНИЕ № ? ( снова цифра неразборчива )

Достойное внимания стихотворение нашли мы нынче, порывшись в интернете. Его автор - юная Элена Н. Называется оно: " Ты возьми меня как скрипку " Это стихотворение так взволновало нас, пленив лишь одним своим названием, что мы не смогли удержать Пегаса. Слово поэты предоставили мне. Итак, мой, а точнее ( в нём приняли участие все ) наш экспромт :

ИЗ МУЗЫКАЛЬНОГО ОПЫТА

Девушка с прелестною улыбкой
Написала трогательный стих :
"Милый, ты возьми меня, как скрипку !"
Я, прочтя, ответил в тот же миг.

Видя Вашу юную улыбку,
Так скажу, чтоб не обидеть Вас :
Жаль, что та, кого берёшь, как скрипку,
Превратится вскоре в контрабас.

Ну что ж, как говорится, лиха беда начало !
Над Полярным и над "Колбой" бушует циклон "Каллиопа", а значит, скоро весна !


ЗАСЕДАНИЕ № 1836... ( дальше цифры неразборчивы )

Сегодняшнее заседание мы начали с того, что пробежали по анонсам различных поэтических сайтов и наше внимание привлекло стихотворение Серафима В., посвящённое памяти Владимира Высоцкого.

Оно написано прекрасно, как почти все стихи современных поэтов. Однако есть и несуразности. Стихотворение повествует о том, чего на самом деле никогда не было.
Вроде Владимир Высоцкий был без ума от Парижа и страшно им восхищался.

Особенно это стихотворение своим несоответствием фактам удивило старого полярника Ивана Прохоровича Чебыкина. Иван Прохорович был знаком с Владимиром Семёновичем Высоцким и даже однажды ездил с ним в Париж. Он располагает иными фактами, которым был лично свидетель. Эти факты он и изложил в открытом письме Серафиму В. Сначала мы даём вам, друзья, отрывок из стихотворения Серафима В., а за ним предоставляем слово Ивану Прохоровичу. Итак :

ПАРИЖ ВОЛОДИ ВЫСОЦКОГО
Серафим В.


По ночам ты бродил вдоль Сены,
Сходя с ума от ее красоты.
Тебя встречали парижские стены
И люди, спешащие без суеты.

Париж... О, Париж... Твой Париж, Бога ради!
Там были ночи твои коротки
И там любила Марина Влади
Твои языкастые песни-стихи.... и т.д.

Письмо Ивана Прохоровича :

Дорогой Серафим !

Внимательно прочитал Ваше стихотворение несколько раз и был озадачен тем, что Вы описали в нём то, чего не было.

Я был знаком с Владимиром Семёновичем. Я с ним познакомился во время одной его поездки в Париж. Я ехал туда в качестве эксперта по вопросам сантехники ( мы обменивались тогда опытом с парижскими коллегами по устройству общественных туалетов ), а он ехал делать предложение французской актрисе Марине Владимировне Поляковой-Байдаровой или, по-французски, Марине Влади.

Мы сошли в Париже и я даже некоторое время нёс Владимиру Семёновичу его чемодан, т.к. у него сильно прихватил живот ( он в поезде скушал какой-то не очень свежий пирожок, что ему дал то ли Туманов то ли Любимов, когда его провожал ).

Этим пирожком он угощал и меня, но я благоразумно отказался ещё в Москве, а уже откусил немного в Париже или когда мы к нему подъезжали ( я точно не помню ).

В Париже мы надолго засели в общественном парижском туалете, так что Парижа ни я, ни Володя почти не видели. Да и вообще Володя был сильно Парижем недоволен. Сказал ( я хорошо помню ), что это паршивый городишко, не чета, мол, нашему Большому Каретному и презрительно назвал его Парижск.

И когда мы с ним сидели в этом самом парижском туалете, он взял у меня фломастер и написал им много всяких нехороших слов прямо на дверях кабины, которые я здесь приводить не буду, чтобы не оскорблять Вашего поэтического слуха.

На следующий день я встретился с Володей и Мариной ( уже после предложения ). Володя был оживлён и радостен ( понос прошёл ). Мы поднялись на Эйфелеву башню. Причём Володя нёс Марину туда на руках почти всю дорогу и только в самом конце дал Марину мне и я нёс её уже последние несколько пролётов. Там, на башне, Володя не преминул плюнуть на головы беспечных парижан. Парижане грозили ему кулаками, а Марина от души хохотала.

Когда мы прощались, я нарочно, как бы предчувствуя написание Вашего стихотворения, спросил Володю : "Ну как нравится тебе Париж ?" И Володя, если бы Марина не закрыла ему вовремя рот, наверное, плюнул бы в рожу и мне.

Да и кому может понравиться эта европейская клоака, называемая Парижем ? Если бы Вы, Серафим, там побывали, она бы и Вам не понравилась : смог, кучи мусора, кругом стаи тараканов, сумасшедшие цены и одни шансоньетки ! В стриптиз баре, где было невыносимо холодно, стриптизёрша, не желая на холоде раздеваться, пыталась стащить нижнее бельё с меня. А когда я, обезумев от страха, дрожащими руками стал натягивать его на прежнее место, она меня обокрала. Все стриптизёрши там - замаскированные цыганки. Парижане-мужчины люди бледные и худосочные, а правое плечо у них почему-то ниже левого.

Когда мы с Володей вернулись в Москву, мы словно очнулись от кошмара.
Володя сказал, что заберёт Марину из Парижа и больше в Парижск ни ногой. Сказал буквально следующее : "Ах, милый Ваня, мы с тобой в Париже нужны как в русской бане лыжи !" Потом мы с Володей зашли в московский общественный туалет и там уже отвели душу.

Вот так всё было, а не так, как Вы, Серафим, описали. В Париже Вы, наверное, и не были. Признайтесь ?

А стихотворение Ваше мне, в принципе, очень понравилось. Если отбросить в нём восхищение перед Парижем.

Дата. Подпись.

Странно, друзья, что прошло время, а Серафим нам так и не ответил. Может быть, не поверил Ивану Прохоровичу и решил, что он его разыгрывает ? Жаль !

***


58. АДАМ  ЛЮДВИГОВИЧ  ИРИСКИН  И  ЕГО  ТЕЛО

По настоятельному требованию жены Евы, покорившись её непреклонному волевому решению, полубог, избранник судьбы, небожитель, проще говоря - преуспевающий бизнесмен, успешный предприниматель и процветающий банкир Адам Людвигович Ирискин оторвал своё грузное, далеко уже не спортивное тело от кресла в роскошном кабинете и отправил его вместе с женой и детьми в дорогостоящий тур на великолепном, лучшем среди судов подобного класса, круизном лайнере по Средиземному морю и Атлантике.

Таким образом, ранним утром в день отъезда тело Адама Людвиговича, привыкшее беспрекословно подчиняться воле своего хозяина, как хозяин привык подчиняться непреклонной воле своей жены, послушно надело белые шорты, белую футболку с цветастым изображением американского флага, белую панаму в виде капитанской фуражки, зеркальные очки, ноги обуло в удобные летние сандалии - всё, что было куплено за пару дней до этого события в магазине "Luxury Shop" - село в автомобиль марки "Mercedes-AMG Project One" и вместе с женой и с детьми отправилось в аэропорт.

Сам же Адам Людвигович остался в кабинете, так как безотлагательные проблемы, требовавшие его участия в них и их решения, никуда его не отпустили и отпустить не могли.

Подумайте сами, друзья, могли ли отпустить в какие-то там легкомысленные атлантические туры и круизы Адама Людвиговича такие насущные и важнейшие вопросы, как :

1. привлечение денежных средств физических и юридических лиц во вклады и депозиты
2. открытие и ведение банковских счетов физических и юридических лиц
3. осуществление расчётов по поручению физических и юридических лиц, в том числе банков-корреспондентов, по их банковским счетам
4. инкассация денежных средств, векселей, платёжных и расчётных документов
5. купля-продажа иностранной валюты в наличной и безналичной форме
6. привлечение во вклады и размещение драгоценных металлов

и многие-многие другие вопросы, которые решал и за которые отвечал прежде всего Адам Людвигович, а не его тело ? Могли ли, я вас, друзья, настоятельно спрашиваю, отпустить эти сложнейшие и важнейшие вопросы от себя Адама Людвиговича ? И отвечаю за вас : никак нет, не могли !

Итак, тело Адама Людвиговича благополучно с домочадцами отправилось странствовать в шортах, футболке и сандалиях по миру, а сам Адам Людвигович, то есть, уточню, тот компонент его существа, который именуется "душой", принялся изучать отчёты о положении акций на крупнейших мировых биржах Лондона, Нью-Йорка, Франкфурта, Токио, Гонконга и Торонто.

Позвольте, друзья, дать вам краткое описание главных составных частей тела Адама Людвиговича.

В состав тела входили : а) две ноги, прикреплённые к нижней части тела, при помощи которых тело передвигалось по кабинету, б) две руки, при помощи которых тело нажимало на кнопки клавиатуры, в) голова, о которой скажем отдельно.

О голове следует сказать, что она также имела свои важные составные части : а) рот, при помощи которого пился бразильский кофе, курились кубинские сигары и раздавались команды подчинённым. б) глаза, при помощи которых изучались биржевые сводки. в) уши, при помощи которых слушались доклады об экстренных новостях с бирж, о положении дел в собственном банке, других банках и т.п. г) нос, при помощи которого легко можно было определить, какая сделка выгодна, а какая нет. д) глаза, при помощи которых отыскивались на столе необходимые бумаги.

Некоторые части головы также имели свои мелкие составные части. Рот, например, имел в своём составе губы и язык. Но на описании этих и других чересчур мелких частей тела мы останавливаться не будем. Вы и сами поймёте их назначение по ходу нашего рассказа.

Позвольте, друзья, сказать несколько слов и о душе Адама Людвиговича. Это тоже важно, чтобы вы точнее смогли понять смысл нашей истории.

Душа по замыслу богов, сотворивших Адама Людвиговича, являясь существеннейшей частью его, была помещена в тело. Именно она, душа, руководила всеми внешними ( подчёркиваю !) механическими манипуляциями, которые совершало тело.

Но что было самым замечательным в этой комбинации : душа и тело могли в случае надобности отделяться друг от друга и жить как бы самостоятельной жизнью, хотя душа, отделившись от тела, всё равно продолжала определённым образом его курировать и на него влиять.

Как это происходило мы вскоре увидим, если проявим немного терпения и последуем дальше за героями нашего рассказа, вернувшись к туру по морям и океанам.

Путешествие обещало быть необычайно интересным. В перечень мест, которые предполагалось посетить, входили Афины, Рим, Барселона, Бордо, Биарриц, остров Тенерифе, Ниагарский водопад и многие другие заманчивые города и места, о которых простой смертный даже и мечтать не может.

Автомобиль "Mercedes-AMG Project One", доставив пассажиров в аэропорт, возвратился вместе с водителем в гараж, а жена и дети, потащили тело Адама Людвиговича, схватив его за обе руки, сначала по зданию аэропорта, а затем по трапу в салон самолёта класса "Boeing 777".

Тело послушно следовало за детьми и женой и в конце плюхнулось на удобное сидение возле иллюминатора.

"Адам, как ты находишь салон самолёта ? Он великолепен !" - обратилась к телу Адама Людвиговича его жена, сев рядом - Как я рада, что мы, наконец-то, выбрались на полноценный летний отдых ! Я уже предвкушаю все красоты, которые мы увидим. Особенно жду встречи с Парфеноном в Афинах и Ниагарским водопадом. А ты, Адам, что ждёшь ты ?"

Рот Адама Людвиговича открылся и язык начал шевелиться, в результате чего полилась речь :"Дорогая ! Я очень рад, что тебе нравится салон, мне тоже, особенно сиденье. Я жду гамак на пляже Саус Бич в Майями."

"Дорогой, ты как всегда изволишь шутить !" - рассмеялась жена и занялась детьми.

Самолёт побежал по взлётной полосе и оторвался от земли. Все пассажиры, как один, восторженно захлопали в ладоши, в том числе жена и дети Адама Людвиговича. Дети просто визжали от восторга. Чтобы не нарушать всеобщего ликования, ладоши Адама Людвиговича начали равномерно бить друг о друга, производя звуки, очень напоминающие аплодисменты. Эти движения были привычны для ладош. Так они обычно поступали и раньше, когда акции биржевых копаний, которые прибрёл Адам Людвигович, резко начинали расти.

В порту Пирей тело Адама Людвиговича, влекомое за руки женой и детьми, проследовало по трапу круизного лайнера "Harmony of the Seas" на его палубу.

"Дорогой, какой чудесный теплоход ! А вид с него на море, на порт просто восхитителен ! Посмотри, как сверкает морской горизонт, а это бездонное синее небо, эти облака, эти чайки - как всё восхитительно ! Я просто балдею ! А ты, как ты, Адамчик, ты рад ? - крутя головой направо и налево и не имея даже секунды, чтобы отвлечься от того, что так захватило её, спросила тело Адама Людвиговича его жена Ева.

" Дорогая, я очень рад, что тебе нравится этот вид. Мне он тоже нравится и, надеюсь, что кровать в каюте мне понравится тоже." - задвигавшись во рту, произнёс язык. Руки Адама Людвиговича обняли жену, а губы чмокнули её в щёчку.

Дети радостно бегали по палубе, уже успев познакомиться с другими детьми. Подбежав к телу отца дети спросили :" Папа, а на этом теплоходе есть бассейн и спортивный зал ? Ты с нами пойдёшь поплавать и поиграть ?"

"Разумеется, дорогие !" - ответил рот Адама Людвиговича, придав губам форму улыбки. И дети убежали.

В Афинах, стоя перед Парфеноном в лучах заходящего солнца, все члены семейства - тело Адама Людвиговича, жена Ева и дети - оцепенели от красоты открывшегося зрелища.

Лучи солнца скользили по резным мраморным колоннам, по барельефам фриза, заставляя сверкать золотом выступающие части резьбы и оставляя глубокие тени в местах для них недоступных. Это контрастное сочетание света и тени на резьбе величественного храма и небо в тяжёлых вечерних облаках, словно тоже изваянных резцом Фидия или Поликлета, так гармонично служившее фоном - всё это создавало невероятно красивую картину.

Дети, прижавшись друг к другу, молча, как афинские воины-гоплиты во время Марафонской битвы, смотрели на Парфенон, на вечерние облака, на солнечный диск, наполовину уже скрывшийся за ними. Ева обронила лишь два слова :"Как красиво ! Адам, это невероятно ! Ты сделал фото ?"

"Разумеется, дорогая ! - ответило тело Адама Людвиговича - Ещё тогда, когда гид сказал, что фотографировать не запрещено." "Ты вечно шутишь ! - воскликнула жена - Нужно сделать фото сейчас, пока солнце не зашло за тучу ! Дай мне фотоаппарат !"

В Риме, в Барселоне, в Бордо, на острове Тенерифе и возле бешено клокочущего Ниагарского водопада ситуация повторилась. Жена Адама Людвиговича и его дети поминутно вертели головой направо и налево, щёлкали затвором фотоаппарата, восклицали в восторге : "Ай ! Ой ! Как красиво ! Невероятно ! Неужели такое возможно ! Папа, а тебе нравится ?"

Тело Адама Людвиговича во всех этих невероятно красивых, диковинных местах очень точно, как механизм, копируя восторг домочадцев, тоже выражало жестами знаки своего восхищения и язык во рту, начиная механично шевелиться, тоже что-то произносил в соответствии с тем, что от него требовали.

Три недели пролетели, как один день. Семейство загоревшее, отдохнувшее, полное впечатлениями и, как выразился поэт - "пространством и временем", вернулось домой.

Жена, чуть передохнув, тут же отправилась к косметологу. Дети убежали во двор играть в футбол.

Тело же Адама Людвиговича, выполнив всё, что от него требовали жена и дети, вернулось в кабинет и встретилось с самим Адамом Людвиговичем, то есть с тем компонентом его существа, который, повторюсь, именуется "душой". Ведь душа Адама Людвиговича этот кабинет пусть и незримо для всех окружающих - для сослуживцев, для жены и детей - ни на секунду, как мы уже, друзья, знаем, покинуть не могла и не покидала. А чтобы она имела возможность не покидать этого кабинета даже в том случае, когда тело кабинет покинуло, современными средствами связи придуманы очень удобные приспособления в виде мобильного телефона, ноутбука и тому подобное.

Душа Адама Людвиговича, не покидавшая кабинета все три недели путешествия тела по морям и океанам, так была в момент встречи с собственным телом занята текущими банковскими делами и особенно положением дел на крупнейших мировых биржах Лондона, Нью-Йорка, Франкфурта, Токио, Гонконга и Торонто, что возвращения тела почти не заметила.

Тело, наконец-то соединившись с душой в любимом кресле, любезно попросило секретаршу приготовить чашечку кофе и принести сигары. При этом душа даже не полюбопытствовала узнать у тела, где тело было и чем занималось все эти три недели.

Секретарша быстро выполнила просьбу и с обаятельной улыбкой услужливо подала сигары и кофе.

Тело привычно затянулось дорогой сигарой и приложилось губами к чашечке с кофе.

Вечерело. За окном кабинета солнце садилось за шпиль небоскрёба, но ни душе Адама Людвиговича, ни его телу до этого акробатического номера небесного светила не было никакого дела.

Акции стремительно росли !

***


59. ПОДРАЖАНИЕ  ОМАРУ  ХАЙЯМУ

Простите, мои дороги читатели, что в цикл сугубо прозаических опусов я разместил опус отчасти поэтический. В этом поступке нет никаких скрытых мотивов, никакого лукавства. Я поступил так только с одной целью - несколько разнообразить бескрылый, лишённый возвышенности и полёта текст, лирическим, как это принято называть, отступлением. Приём избитый, но верный. Попробуем !

Чтоб несчастья не стали подобием пут,
Увеличивай сумму счастливых минут.
Не гонись за особенным счастьем, будь скромен.
Глянь - настало ненастье, а птицы поют !

Чтоб обузой не быть для себя и людей,
Улыбайся почаще, учись у детей.
Если ум твой мешает тебе веселиться,
Притворяйся глупцом, скрой, что ты грамотей.

Оттого, что не вечны мы, ты не грусти.
Смерть, возможно, - привал лишь на трудном пути.
Если б не было смерти, мы б прокляли Бога.
Лишь Сизиф должен камень свой вечно нести.

Тёмной ночью и днём, в мастерской, на пирах
Нас незримо упрямый преследует враг.
Он живёт только в мыслях. Не думай - исчезнет.
Он всего лишь мираж и зовут его "страх".

Если мы заболеем, нас шлют к лекарям.
Если очень устанем - то к тёплым морям.
Благодарно я выслушал ваши советы,
Но ни шагу при этом не сделал к дверям.

Что зовём мы любовью, увы, не  любовь,
А напиток хмельной, распаляющий кровь.
Опустеет бутыль и её мы бросаем,
Лишь развеется хмель - ищем полную вновь.

О, не требуй от жизни, чего у ней нет :
Вечной дружбы, любви, сил на старости лет.
Годы наши летят. Будь к тому равнодушен,
Как богач разорившийся - к горстке монет.

Коль солжём мы кому-то, то это не грех.
Быть правдивым нельзя в изолгавшийся век.
Как чужой монастырь, мир устав наш не примет.
Лишь себе ты не лги, если ты человек.

Я на рынок пришёл, там я встретил обман.
В храм пришёл, мне сказали, что я - лишь баран.
Где бы я ни бывал и куда не пришёл бы,
Норовили повсюду залезть мне в карман.

Глупо : случай на эту нас землю занёс.
Глупо : жизнь - лишь состав, что идёт под откос.
Глупо : честные бедствуют, воры жируют.
Глупо всё на земле, но не вешать же нос !

Я пишу эти строки в счастливейший миг,
Потому что поит меня чистый родник,
Потому что дышу я, не слыша дыханья,
И лицо озаряет мне солнечный лик.

Я, Владимир Привалко, родился на свет,
Рос, учился, влюблялся, потом стал поэт.
Я люблю эту жизнь, а за что, сам не знаю.
Может быть, лишь за то, что другой больше нет.

***


60. НА  ЗОЛОТОМ  КРЫЛЬЦЕ  СИДЕЛИ....

Скучно ! Что нам делать, друзья, когда рядом нет ничего подходящего для ярких впечатлений ? А ничего ! Нужно, как обычно, надеть на себя рыцарские доспехи, оседлать Росинанта и выбраться на свет Божий. Мы так и поступим - выберемся во двор.

А двор у нас замечательный. Гляньте !

Он весь порос кустами акаций и густой травой, которую ещё не успели обрить газонокосилками. Его лужайки и клумбы с цветами так нежно, как пелёнкой мать - своего первенца, в знойные дни укрывают невесомой тенью липы, клёны, берёзы и тополя. В некоторых дальних уголках его, скажу по секрету, я даже находил земляничные угодья.

Если поднять голову и прислушаться к доносящимся отовсюду ариям, то опытному дирижёру можно разобрать, что первым голосом в них ведут свои партии воробьи, стрижи и ласточки, а вторым - подпевают галки, грачи и вороны. И, как глашатаи, звонкими криками о том, что этот мир огромен и прекрасен, все концы нашего двора оповещают дети.

Но, что ещё очень важно для нас, друзья, так это то, что над двором не навис пока тяжёлым дамокловым мечом строгий рескрипт городского начальства о необходимости, в связи с карантином, держаться друг от друга на расстоянии не менее полутора метров и о недопустимости собираться в группы, состоящие более чем из двух человек.

И вот по этой причине, пользуясь счастьем неограниченной свободы, на большой и удобной скамье, что стоит у крыльца подъезда одного из красивых домиков, окружающих двор, уютно с самого утра расселись придворные фрейлины, чтобы обменяться последними новостями.

Давайте незаметно подкрадёмся к фрейлинам, спрячемся за стволом старого клёна и послушаем, о чём они там так степенно толкуют.

А толкуют они о делах важных, покрытых тайной для непосвящённых, и известных, как придворным фрейлинам, только им одним.

"Как тебе нравится, Степановна, невестка Корнеевны ? - обратилась одна фрейлина к другой фрейлине, при этом остальные фрейлины, замолчав, насторожились - Мало того, что она прибрала к своим рукам её сына, отняв его у бедной матери, так она же прибрала заодно и её дачу. А какой дворец она там построила ! Говорят, в два этажа ! И всё там в коврах, всё в хрусталях ! "

"В три этажа дворец, Петровна, в три ! И всё это богатство она себе присвоила. Мужу и свекрови ничего не оставила. - незамедлительно, хорошо зная предмет, ответила фрейлине Петровне фрейлина Степановна - И ей всё мало, всё мало !"

На этом диалог, содержащий в себе секреты государственной важности, касающиеся Корнеевны и её невестки, был временно окончен в виду того, что мимо скамейки в этот момент торопливо, с опущенной головой, прошла молодая девушка и скрылась в дверях подъезда. Фрейлины значительно переглянулись между собой и затеяли новый диалог.

"Галину-то замуж никто не берёт !" - с торжеством в голосе обратилась фрейлина Матвеевна к фрейлине Моисеевне. При этих словах остальные фрейлины замолчав, насторожились.

"А кто ж её возьмёт ? - заключила фрейлина Моисеевна и резонно добавила - Ей же в августе будет уже двадцать шесть ! Она перестарок. Кто ж возьмёт перестарка ? Только разведённый, да и то не каждый - ещё подумает."

"Не двадцать шесть, а двадцать семь ! - авторитетно возразила фрейлине Моисеевне фрейлина Захаровна - Двадцать семь ! Не спорьте !"

Но спор всё же разгорелся и спор нешуточный. В этом горячем споре о том, сколько лет исполнится в августе девице-перестарку Галине, мнения фрейлин разделились. Причём разделились, к несчастью, поровну. Одна половина фрейлин настаивала , что перестарку Галине исполнится двадцать шесть лет, а другая половина, в которую входила самая авторитетная фрейлина Захаровна, утверждала, что двадцать семь.

В конечном счёте, авторитет сыграл решающую роль и точка зрения, что девице-перестарку Галине в августе исполнится двадцать семь лет, окончательно восторжествовала.

В это время во двор въехал легковой автомобиль зарубежной марки.

Фрейлины с огромным аппетитом стали поедать его глазами.

"Вот вам, пожалуйста, ещё один проходимец ! На какие доходы этот аферист купил такую дорогую машину ? "- как сало на сковороде, зашипели возмущённо все фрейлины одновременно.

-" Так у него ж богатющая любовница. Она содержит книжный магазин на Прорезной !"

-"Не книжный магазин, а мясную лавку ! Вы, Савельевна, вечно не в курсе, а говорите. Кто сейчас книгами торгует ? Мясную лавку содержит и не на Прорезной, а на Садовой !"

-"Я сказала не книжный, а лыжный" - обиделась фрейлина Савельевна, утерев нос платком.

"Не лыжный, а "Спорттовары". Там спортивные костюмы для лыжного спорта  продаются" - авторитетно поправила обеих фрейлина Захаровна и строго посмотрела на идущего через двор мальчика с футляром для скрипки.

"Из того вон дома вундеркинд ! Сопли не обсохли, а он уже себя великим скрипачом возомнил !" - язвительно прокомментировала появление мальчика фрейлина Кондратьевна.

"Уличный музыкант. Едва смычок в руках выучился держать, а уже куда там, стоит на перекрёстке, пиликает. И что вы думаете - проходила мимо и нарочно заглянула в футляр, что он перед собой открытым кладёт, а там денег куча !" - возмущённо подхватила комментарий фрейлины Кондратьевны фрейлина Лукьяновна.

Вся скамейка при этих словах пришла в невообразимое оживление. Огромная денежная куча, живо представившаяся воображению каждой из фрейлин, была той самой спичкой для бочки с порохом, которая произвела взрыв. Но...но, увы. Пожар разгореться не успел.

Тёмная туча, выползшая неожиданно для всех фрейлин у них из-за спины, потушила в один миг первые языки пламени.

Ливень, начавшийся внезапно, вместе со сверканием молний и раскатами грома вынудил фрейлин искать укрытия.

И они, к моему огорчению, разошлись, кто куда. А мне так хотелось узнать все подробности о размерах денежной кучи, а главное, о том, как эта куча будет реализована в жизни горе-скрипача ?

Пойдут эти средства на покупку дачи, магазина "Спорттовары" или импортного автомобиля ? - вот что осталось для меня невыясненным.

Я вышел из-за клёна, сел на привязанного невдалеке Росинанта, слегка пришпорил его и он неторопливо под освежающими струями летнего ливня понёс меня на поиски новых этнографических сюжетов и приключений.

***


61. БРОНЕНОСЕЦ В  ПОТЁМКАХ

Июль закончился, начался август.

Порой шепелявили тёплые, с радужными пузырями на лужах, грибные дожди, порой из-за туч молчаливо выглядывало улыбчивое августовское солнышко.

Ночь сменял день, день сменяла ночь. Дни были ещё довольно длинными, а ночи короткими.

Петухи возвещали о наступлении рассвета хриплыми спросонья голосами. А когда утро, как принято выражаться у поэтов, начинало русые косы зари расчёсывать  гребнем елового леса, когда подсолнухи медленно, будто с похмелья, поднимали навстречу восходящему солнцу свои тяжёлые головы, - из круглого чердачного окошка один за одним радостно выпархивали голуби и белоснежным веером разлетались над крышей, оповещая мир о рождении нового дня.

Моя тётушка, словно бессменный капитан плывущей навстречу судьбе среди белорусских лесов и полей бригантины, на которой мачту заменяла труба, а палубу - дощатый ганок (крыльцо), растапливала печь и возилась в кухонном кубрике.

Я, её не вполне прилежный матрос, в это время ещё лениво потягивался в кровати, досматривая утренние сны и сетуя на то, что рассвет приходит гораздо раньше, чем эти сны заканчиваются.

Новый день набирал обороты.

И вскоре у нас в руках, как у крестьянки и рабочего на скульптуре Мухиной, появлялись серп и молот, а затем то, что не смогла до конца отразить в скульптуре Мухина : грабли и вилы, коса и топор, лом и лопата, коромысло и вёдра, ухват и кочерга.

За работой время летело незаметно.

В конце дня в результате нашего творчества на лугу красовался исполинский стог, а в сенях - корзины : одна - полная слив, груш и яблок, другая - грибов, третья - лесных орехов.

Наступал долгожданный час ужина. На стол ставилась сковорода, или, по-белорусски, патэльня, с жареной картошкой. Рядом со сковородой тётушка торжественно водружала бутыль домашнего вина из бузины.

Мы могли себе это позволить : прощаясь с уходящим днём, выпить два-три неполных бокала доброго вина и закусить его картошкой с малосольным огурчиком.

И хотя на нашей бригантине экипаж состоял только из двух человек - капитана и матроса, мы, садясь вечером за ужин, обычно на всякий случай заготавливали ещё один, третий прибор. И на то была своя особая причина.

Неподалёку от нашей бригантины, в деревне по соседству, держали курс навстречу судьбе ещё пару десятков бригантин подобных нашей - с трубами вместо мачт и дощатым ганком вместо палубы.

На одной из таких бригантин одиноко странствовал по жизни непутёвый капитан, растерявший в житейских бурях всю свою команду, которая сбежала от него, не выдержав его распутства.

Звали этого удивительного капитана Завадский. Имени его я даже не знаю, потому что по имени его никто никогда не называл.

Удивительным этот капитан был потому, что обладал одним уникальным свойством, которое объяснить законами естествознания я не могу.

Стоило только где-нибудь кому-нибудь открыть бутыль любого алкогольного напитка, как немедленно, в ту же минуту, если не секунду, на пороге появлялся Завадский. То есть внезапно и, как правило, без стука открывалась входная дверь и в дверном проёме появлялись сначала аршинные усы, за ними появлялась красная припухшая физиономия, а затем и вся длинная, нескладная фигура Завадского.

Как ему удавалось мгновенно почуять, что неподалёку из бутылочного горлышка течёт винная струя, мне было совершенно непонятно. Я приписывал это свойство его аршинным усам и даже выразил своё изумление в таких поэтических строках :

Лишь сели с тётей выпить чарку,
Вдруг в дверь - усы : Завадский, сам !
Да, позавидует овчарка
Таким чувствительным усам !

Вот и в этот раз не успели мы с тётушкой сесть за стол и поставить на него бутылку вина, как в иллюминаторе окна замаячила долговязая, хорошо знакомая нам фигура.

Фигура шла, сильно шатаясь, как будто её бросали из стороны в сторону волны шторма. Так, наверное, качался во время первой русской революции на черноморских волнах знаменитый корабль, вошедший в историю под названием "броненосец "Потёмкин"". И я, немного перефразировав это название, чтобы придать ему новый смысл, придумал Завадскому кличку, которая прочно приклеилась с моей лёгкой руки к нерадивому капитану : "Броненосец в потёмках".

"Завадский ! - глянув в окно, усмехнулась тётушка - Где-то уже набрался !"

"Он самый ! "Броненосец в потёмках" и сильно потрёпанный штормом !" - вторил ей я.

Мы с тётушкой озабоченно переглянулись. И нашу озабоченность можно легко понять.

Дальнейший ход событий предугадать было нетрудно.

Через пару минут без стука откроется входная дверь. Затем в дверном проёме появятся аршинные усы. И усы нужно будет, следуя установившейся в этих краях традиции, приветливо усадить за стол. А так как эти усы кроме водки и вина не признают никаких других напитков, то вскоре наша бутыль, которой бы нам с тётей хватило надолго, будет пуста.

Вот она и проблема, возникшая пред нами. Ведь запас бутылей в нашем трюме не так велик, а пора сенокоса ещё не закончилась. Из этого следует, что если мы не придумаем, как перехитрить аршинные усы, то рискуем остаться без вина до окончания уборочной страды.

Я глянул в окно. Усы неторопливо плыли по ромашковому лугу и были ещё далеко. У нас оставалось время для принятия решения. И решение пришло. Меня осенило !

Помня о том, что нерадивый капитан наотрез отказывается от любых напитков, кроме алкогольных, я предложил перелить вино из бутыли в кувшин для компота, а компот перелить в бутыль и, закрыв её пробкой для маскировки, временно припрятать в буфете. Так мы быстро и сделали.

Вскоре дверь без стука распахнулась и в дверном проёме, как и следовало ожидать по сценарию, появились усы. Мы с тётей переглянулись, радуясь своей затее.

Усы по всем законам морского этикета слегка уже осипшим на солёных ветрах басом провозгласили слова приветствия. Мы ответили взаимным приветствием и пригласили усы разделить с нами наш скромный ужин.

Усы охотно приняли приглашение и, усаживаясь, едва с грохотом не опрокинули стул.

Итак, на столе стояла сковорода с картошкой и яичницей, тарелка с солёными грибами, маринованные огурцы, помидоры и кувшин с домашним вином, замаскированным под компот.

Мы поставили перед усами тарелку с картошкой, а затем налив себе из кувшина вина, замаскированного под компот, предложили этот псевдо компот и усам.

Усы, как мы и рассчитывали, потеряв бдительность после очередного шторма, от вина в виде компота наотрез отказались.

Тётушка тут же открыла буфет и достала из него заготовленную нами бутылку с компотом, замаскированным под вино.

Этого псевдо вина, а точнее - компота, она любезно и налила полный бокал усатому капитану.

Все дружно чокнулись, провозгласили тост за успех сенокоса и выпили.

Наши с тётушкой груди приятно согрел винный алкоголь, а вот грудь капитана... грудь капитана обожгло тяжкое сомнение.

"Вино какое-то слабое у тебя, Даниловна. Что-то не то..." - посетовал капитан, закусывая псевдо вино, то есть компот из смородины, черники и клюквы солёным огурцом.

"Хорошее вино. Зря напраслину возводишь ! - обиженно проронила тётушка - Молодое просто, ещё не набрало силу. Пей на здоровье, не сомневайся !"

Мы налили по второй. Дружно чокнулись, выпили.

"Нет, что-то не то ! Не то ! Не набрало силу ! - удручённо, мотая из стороны в сторону головой, просипел капитан - Хотя на вкус довольно приятное, не спорю !"

"Ну вот видишь, приятное вино, сам сказал" - улыбнулась тётушка - Ну что, по третьей ?"

Мы налили по третьей. Провозгласили тост за бульбу, за урожай, за здоровье. Выпили. И затянули песню, в которой говорится о том, как Ясь косил конюшину и посматривал на дивчину.

Таким образом вопиющая несправедливость хотя бы отчасти была восстановлена. Мы с тётей слегка захмелели, а капитан чуть-чуть протрезвел. И в этом отношении тепло, согревающее грудь капитана, мою и тётушкину примерно уравнялось.

Отплывая, "броненосец" по всем законам морского этикета салютовал нам двумя гудками - один из которых был коротким, а другой подлиннее.

Первый гудок состоял из стандартных слов прощания : "Спасибо, Даниловна ! Извини, ежели что не так! И ты, малец, извини. Бывайте ! До свиданья !"

А второй - содержал слова тягостного сомнения :" Что-то не то с вином, Даниловна !.. Нет, не то !.. сильно молодое ! Ещё ему бродить и бродить ! А на вкус так вроде ничего, на вкус хорошее..."

И уже, стоя в сенях, "броненосец" всё причмокивал языком, словно пробуя вино на вкус, шевелил усами и качал в сомнении головой : "Сильно молодое ! Ещё бродить и бродить !"

Наконец, когда дверь за ним закрылась, мы с тётушкой, не в силах больше сдерживать смех, расхохотались.

В иллюминаторе нашего окна ещё долго было было видно, как в потёмках августовского вечера "броненосец" с аршинными усами, слегка покачиваясь на волнах житейских штормов, медленно уплывал по ромашковому лугу вслед солнышку, уходящему за остроконечный силуэт лесных чащоб.

***


62. ЦАРЬ  ПРИРОДЫ

Продолжаю, дорогие друзья, печатать опусы, найденные мною во время уборки мусора в нашем поэтическом клубе "Колба" ( А.Блок - наоборот ). Этот очерк, написанный чрезвычайно неровным почерком, я разбирал около часа, но не пожалел об этом, так как идеи, в нём высказанные, отчасти разделяю. Название, как обычно, придумал я сам. Итак :

ЦАРЬ  ПРИРОДЫ

Говорят, что человек Венец Творения, потому что якобы некто, кого называют Богом, сотворил человека по Своему образу и подобию. Ещё человека называют Царём Природы. Всё это полная чепуха и чистой воды враньё. Человек не только не Венец Творения и не Царь Природы, а самое последнее рабское создание, какое себе только можно вообразить, и никакой его сотворил не Бог, а мама с папой, такие же безмозглые и жалкие, как и он сам.

Допускаю и очень-очень хочу в это верить, что человека, подлинного человека, а не его смехотворную карикатуру, которого искал Диоген Синопский, ходя по Афинам с зажжённым фонарём, Бог таки сотворил, но вот куда этот самый единственный в своём роде человек запропастился, ни Диоген, ни я доискаться так и не смогли.

Вы сочтёте эти мои слова чересчур оскорбительными и кое-кто из вас, я уверен, даже настрочит на меня донос за них и пожалуется администрации того сайта, где я их, возможно, когда-нибудь опубликую. Я это, уважаемые господа, всё предвижу, но кривить душой не стану и скажу открыто то, что думаю. Я так раньше поступал и впредь поступать буду - то есть, что у меня на уме, то и на языке. Можете хоть Священной Инквизиции на меня жаловаться, но сгореть от стыда для меня ещё страшнее, чем на костре инквизиции.

Чтобы вы окончательно успокоились и не сочли меня трепачом, я вам расскажу один маленький эпизод, который произошёл со мной лично и после которого я совершенно разочаровался в человеке, хоть и сам некоторым образом им являюсь. Говорю "некоторым", потому что после этого эпизода быть человеком я больше не желаю. Готов быть кем угодно, хоть фонарным столбом, хоть чучелом на огороде, хоть ржавой кочергой, хоть поварёшкой, но только не человеком. Вот этот эпизод, извольте послушать.

Итак, переходил я границу. Не стану уточнять какую : польскую, румынскую, финляндскую или какую иную. Это значения не имеет, да я уже и не помню, ну, положим, пусть финляндскую. Ясно помню только, что очередь была длинная. Все стояли со своими чемоданами, баулами, рюкзаками и дорожными сумками и по мере продвижения к блок-посту, где происходил таможенный и пограничный досмотр, тянули их за собой.

Я тоже стоял с большим чемоданом. День был летний и очень жаркий. Все эти, с позволения сказать, Цари Природы и творения Божии только и делали, что утирали пот со лба, так как стояли под открытым солнцем и потели при этом ужасно. Туалет был один на всех и находился у блок-поста. И возле него, туалета, тоже скопилась огромная очередь - жара принуждала пить много жидкости. Естественно, что не вся эта жидкость выходила в виде пота, а часть этой жидкости нужно было удалять сами понимаете как и куда.

Я и сам только этим и занимался, что утирал льющийся обильно со лба пот и хлебал минеральную воду. Хорошо, что я ей запасся. Потому что на границе киосков и магазинов не было, а были только злющие пограничники, которые тоже страдали от жары.

Двигалась очередь очень медленно и я этим обстоятельством воспользовался, чтобы задать себе свой сакраментальный вопрос :"Является ли человек Царём Природы, Венцом Творения или чем иным ?"

Ответ, что никаким Царём Природы и Венцом Творения он не является напрашивался сам собой. Тем более - творением Божиим, созданным по Его образу и подобию. Я не могу себе представить, чтобы Бог стоял с чемоданом где-нибудь на финляндской границе и пил минеральную воду, утирая пот со лба, чтобы попасть к себе домой на облака, а Его при этом ощупывали с ног до головы и пристально рассматривали фотографию в паспорте, сличая бороду на фотографии с Его собственной.

"Так кем же тогда человек является ?" - такой вопрос я себе задавал и ответа всё не находил.

Наконец, очередь моя подошла к самому блок-посту и я полез за паспортом в карман. В кармане паспорта не оказалось. Я полез в другой, но и там его не было. У меня началась такая паника, что дополнительно к поту от жары, меня прошиб пот от страха, что паспорт я потерял.

Дрожащими от волнения руками я раскрыл чемодан и вывернул из него наружу, на асфальт, всё что в чемодане находилось : штаны, рубахи, галстуки, запасные кроссовки, бутылку коньяка, бритву, туалетную бумагу и много всякой дребедени и к своей огромной радости паспорт всё-таки нашёл. Он оказался, простите за нескромность, в трусах, в специальном потайном кармане, который мне пришила туда жена. В этом кармане я хранил и деньги, и паспорт, и билет на поезд Санкт-Петербург - Москва. Уточню, что от Москвы мне ещё предстояло добираться до дома в посёлок Сусанино Костромской области.

Когда я залез в этот самый потайной карман и обнаружил в нём паспорт, я так обрадовался, что расцеловал его ( уточняю - не карман, а паспорт ) и во всё горло запел :"Гром победы, раздавайся ! Веселися, храбрый Росс!", а из глаз моих фонтаном брызнули слёзы.

Цари Природы и творения Божии, стоявшие в очереди рядом со мной и наблюдавшие эту сцену, видя мою радость, моё мокрое от счастливых слёз лицо, которое я обтирал трусами, заменившими мне в этот торжественный момент носовой платок, тоже возликовали, обрадовавшись за меня, и даже от радости зааплодировали, что свидетельствует о том, что ещё не всё потеряно. Как выразился писатель Булгаков :"И в их сердца порой стучится милосердие"

Сердце моё бешено колотилось от пережитого стресса так сильно, что мне казалось, что его стук был слышен даже в Костромской области, в Сусанино.

Дрожащими руками я стал обратно запихивать в чемодан вещи, которые из него вывалил, но запихать не смог. Всё дело в том, что, когда я его спокойно упаковывал в номере гостиницы, я все вещи складывал аккуратно и потому они поместились в чемодане, хотя и с трудом. Теперь же, засунутые в чемодан как попало, они в нём ни за что не хотели помещаться. Почти половина вещей в чемодан обратно не влезала, как я ни старался их туда впихнуть. Остались валяться на асфальте джинсы, пару футболок, дождевик, одна кроссовка, таблетки от головной боли, раскатившиеся вокруг, сувениры, купленные для жены и детей, и ещё кое-что менее значимое для меня, но и такое, что бросить в Финляндии, не довезя до Сусанино, было бы жалко. Всё это я запихал в кулёк, который мне презентовала одна сердобольная женщина, стоявшая рядом в очереди.

Бесконечно счастливый, что самое дорогое, что есть у меня в данный момент на свете - то есть мой заграничный паспорт - со мной и крепко зажат в моей руке, я подошёл к блок-посту. В этот момент глаза мои, почти полностью просохшие от счастливых слёз, опустились случайно вниз и взгляд упал на асфальт.

По асфальту ползла улитка. Она ползла как раз из Финляндии в направлении Сусанино. Как я понял, она тоже, как и все мы, то есть стоящие в очереди Цари Природы и творения Божии, переходила границу. Как и все мы, она тащила на себе что-то вроде чемоданчика или рюкзачка.

Улитка ползла неспешно и тем не менее безостановочно и беспрепятственно. Ни один из пограничников не потребовал у неё паспорта, ни один из таможенников не ощупал её карманов и не просветил рентгеновским лучом её рюкзачок.

Помимо улитки, целенаправленно двигавшейся в направлении Сусанино, границу также пересекали, летая беспорядочно из Финляндии в моё Отечество и обратно, навозные мухи, свирепо кусавшие всех Царей Природы без разбора, начиная от тех, что становились с чемоданами в конец очереди и заканчивая пограничниками, при этом, как и улитка, не предъявляя никаких паспортов и не проходя таможенного контроля.

Пренебрегая мухами, с нескрываемой завистью я смотрел только на улитку, на то, как она уползала со своим изящно завитым перламутровым рюкзачком всё дальше и дальше, и уже была где-то там, где закончилась Финляндия и началась страна, в которую меня пока не пускали, потому что бутылка коньяка в моём чемодане вызвала подозрения  и недовольство у таможенников. Пока я доставал бутылку и таможенники её внимательно осматривали и жадно обнюхивали, улитка, спокойно перейдя границу, скрылась из вида.

И вот в этот самый момент меня как током прошибло и сошло озарение. Я всё понял и наконец нашёл ответ на свой сакраментальный вопрос :"Кто есть человек ?"

Я понял, что человек - это просто оживший персонаж довольно нелепого, но при этом невероятно смешного анекдота. А вот на вопрос, кто этот анекдот придумал, зачем и когда, я ответить не успел, так как бутылку коньяка у меня, конфисковав, отобрали, но к паспортному контролю всё же допустили. Так что на эти вопросы я попробую найти ответ в другой раз, когда буду проходить паспортный контроль.

***


63."НЕПРИСТУПНАЯ  КРЕПОСТЬ"

В укромном месте, в самом углу большого двора, там, где никто никогда из взрослых обычно не появляется или появляется чрезвычайно редко и где можно надёжно укрыться от их строгих глаз, небольшая группа мальчишек дошкольного возраста, то есть примерно пяти-шести лет, проводила увлекательный опыт.

Мальчишки раздобыли, а точнее, украли у недавно родившей кошки одного из её котят и бросили его в ржавую бочку, наполненную дождевой водой, так как эта бочка стояла под крышей сарая и вода набиралась в неё каждый раз после дождя, которые тем летом шли особенно часто.

Мальчишки, их было пятеро, с интересом наблюдали за барахтающимся в воде слепым котёнком. Котёнок был ещё совсем беспомощным, но всё-таки слегка помогал себе лапками, чтобы не утонуть и выплыть на поверхность. Однако когда ему это удавалось сделать, мальчишки тыкали в него прутиками, чтобы он снова погрузился в воду.

И вот, когда сил у котёнка совсем уже не осталось и он, покорившись злой судьбе, окончательно пошёл ко дну, один из мальчишек, стоявший за спинами своих товарищей и не принимавший никакого участия в опыте, а лишь с ужасом наблюдавший за ним, выхватил котёнка из воды и пустился с котёнком бежать, да так быстро, что участники опыта, бросившиеся в погоню, смогли догнать его не сразу. А когда они догнали его, мальчишка, одной рукой прижав котёнка к груди, второй взял с дороги камень и замахнулся им, подняв камень над головой. Увидев такое, мальчишки остановились и отступили.

В детской среде не очень часто, но порой всё же найдётся ребёнок внешне похожий на всех остальных детей и в то же время чем-то сильно от них отличающийся. Отличие это заметно не сразу и проявляет себя только в поведении.

Этот не совсем обычный ребёнок, даже участвуя в детских забавах и играх, ведёт себя менее активно, чем остальные дети.

Победы, престиж, первенство ему не очень важны. Нечестные приёмы, которыми другие дети украдкой пользуются, чтобы достичь успеха, он не приемлет. Он равнодушен к тому, что составляет предмет повышенного внимания у его сверстников.

Например, если это мальчишка, то, когда его друзья гурьбой подбегают к автомобилю  оригинальной марки, заехавшему во двор, и с любопытством его рассматривают, он остаётся стоять в стороне. В то же время он с восхищением заглядывается на грозовые облака, собравшиеся над головой, или на те же облака, мягко тающие на горизонте и причудливо освещённые лучами вечернего солнца.

Он бережно обращается не только с животными, но и с насекомыми. Более того, он утверждает, потому что сам в это искренне верит, что и деревьям больно, если в кору их воткнуть перочинный нож.

Стоит ли упоминать, что такие предметы из состава воинского арсенала, без которых даже до весьма зрелых лет не могут обойтись его товарищи, как-то : рогатки, самострелы, арбалеты, петарды, взрывчатки, ракетницы, способные напугать не только дворовых кошек и собак, воробьёв и ворон, но даже и прохожих на улице, вообще изначально не входят в круг его интересов.

Достигнув того возраста, когда между противоположными полами пробегают первые искры взаимного притяжения, этот, так сказать, нетипичный мальчик по-прежнему продолжает вести себе иначе, чем большинство его ровесников.

Он стыдится любых мальчишеских разговоров, в которых обсуждается вопрос о возможности и даже необходимости отношения к девочкам, как к предмету, предназначенному только для получения чувственного удовольствия.

Однако следует подчеркнуть особо, во избежание недоразумения, что этот нетипичный мальчишка способен влюбляться в девчонок, и влюбляться очень сильно. Что же плохого в том, друзья, что юношеская любовь его, отчаянно сопротивляясь тёмным призывам инстинкта, носит характер платонический ?

Чем это упорное сопротивление можно объяснить ?

Возможно какой-то внутренней чистоплотностью, врождённым отвращением к любой грязи, как физической, так и нравственной ? А может быть, неким романтическим мироощущением, в котором он отвёл себе по отношению к девчонкам роль рыцаря, этакого Айвенго - мироощущением, сложившимся в  нём под воздействием романов Вальтера Скотта или приключенческой литературы в духе сочинений Томаса Майн Рида, Жюль Верна, Джека Лондона или Марка Твена ? Не знаю, затрудняюсь однозначно ответить на этот вопрос.

Можно только с уверенностью сказать, что этот нетипичный, странный ребёнок, в данном случае мы ведём речь о мальчике, с самых ранних лет начинает осознавать своё отличие от друзей-мальчишек. Отличие это лежит, как мы понимаем, в плоскости нравственной. По причине чего и возникла та ситуация, о которой было рассказано в начале повествования.

И уже в начале жизненного пути он сталкивается с определёнными трудностями, состоящими в том, что, отстаивая свои нравственные принципы, он неизбежно, рано или поздно вынужден вступать в конфликт со своими друзьями, для которых нравственные принципы, им исповедуемые, непонятны и являются попросту пустым звуком. В этих конфликтах с товарищами чаще всего он совершенно одинок. На его стороне правда - не сила. И он поэтому нередко терпит в бою за свои идеалы если не нравственное, то физическое поражение.

Но, друзья, довольно слов на эту тему. Общую характеристику нетипичным представителям рода человеческого, которые становятся отчасти изгоями общества или, если не изгоями, то некими "иванушками-дурачками", мишенями для шуток и насмешек, я вам в силу своих ограниченных способностей психолога дал и надеюсь на то, что вы поняли, что я хотел сказать, как ни путана была моя речь.

А теперь я хочу вам описать один довольно забавный случай, который произошёл с этим самым нетипичным мальчишкой, о котором шла речь в самом начале рассказа, тогда, когда он немного повзрослел. Ах, да, забыл вам, друзья, его представить. Звали его Артём.

После успешного окончания университета Артём был в качестве молодого, но перспективного специалиста принят на работу в большой и солидный проектный институт.

Институт располагался в многоэтажном высотном здании и гудел, как улей. Сотни специалистов - молодых и старых - работали в нём денно и нощно ( если в этом была необходимость ), занимаясь выполнением серьёзных заказов для различных отраслей промышленности.

Работа в институте была организована таким образом, что специалисты были собраны в группы по 10,15,20, а то и более человек и расположены в больших помещениях, похожих на залы. Работали они за столами с компьютерами, за чертёжными досками вплотную друг к другу, как одна большая семья.

Расположение работников института в непосредственной близости друг от друга в конце концов до такой степени стёрло границы личного пространства, сужая его до размеров пары квадратных метров, что поневоле личное пространство каждого становилось частично и личным пространством всех остальных.

Артём, попав в эту экзотическую среду, немного даже растерялся, но вида не подал.

В помещении, где он работал за чертёжной доской, находилось помимо его ещё около двадцати женщин. Мужчин кроме него в данном коллективе не было. Женщины тем не менее справлялись с работой прекрасно и за работой, не прерывая её, вели свои женские разговоры, решая в них различные насущные вопросы.

Жанна, к примеру, была озадачена ( и озадачивала этим всех остальных ) проблемой размена квартиры, так как уже около трёх лет всё собиралась разводится с мужем. Элла, наоборот, найдя себе нового мужа с тремя детьми, подыскивала соответственно количеству членов образовавшейся семьи и квартиру, так как квартира ей нужна была немаленькая. У неё самой от первого брака было уже двое детей. У Веры сильно потели стопы ног и она охотно демонстрировала эту свою ужасную проблему подругам и любому желающему. Валентина никак не могла подобрать губную помаду. Тамара страдала от мигрени. Лиля - от неразделённой любви. Ника - от ухажёров, которые не давали ей житья и по её клятвенным заверениям даже залезали к ней по ночам в окно.

Всех женщин при огромном разнообразии интересов и проблем объединял один общий интерес - интерес к одежде.

Каждый день кто-нибудь из них приходил в новой юбке, кофточке, блузке, туфлях, шляпке и т.д. и все они, забыв о работе, часами с упоением обсуждали части  женского туалета и не только обсуждали, но и примеряли эти части прямо в присутствии Артёма.

Поначалу, когда в их коллективе только появился скромный и симпатичный молодой парень, они испытывали известное чувство неловкости перед ним, когда каждой срочно хотелось примерить новенький модный итальянский кружевной бюстгальтер.

Они с улыбкой просили Артёма на минуточку выйти. Затем, немного к нему привыкнув и заметив, что молодой человек не страдает излишней любознательностью, просили только слегка отвернуться. В конце концов перестали даже и об этом просить. Просто, примеряя бюстгальтер, сами поворачивались к Артему спиной. А однажды некоторые самые смелые из женщин, когда увидели, что он с увлечением что-то чертит, вообще перестали утруждать себя ненужными реверансами и примеряли бюстгальтер, обнажая грудь прямо перед ним, и даже немного втайне досадовали, что ему это увлекательное зрелище совершенно безразлично.

Однако, так плохо думая об Артёме, они глубоко заблуждались. Артём был нормальным мужчиной и красота женской груди была ему небезразлична. Поднять глаза, чтобы роскошной женской грудью любоваться, не позволяло ему чувство стыдливости, которого он тоже - такой вот сложный был у него характер - немного стыдился.

Нетипичное поведение застенчивого симпатичного молодого парня не могло, разумеется, остаться незамеченным и не оценённым по достоинству в женском коллективе. В связи с этим некоторые из женщин прониклись к Артёму чувством симпатии похожим на очень сильно подогретое любопытство, а одна из них по имени Алиса Аркадьевна прониклась даже чувством симпатии, переходящем границы сильно подогретого любопытства и доходящим до желания завоевать любопытство взаимное.

Это желание охватило её целиком и стало чем-то вроде спортивного интереса. Алиса Аркадьевна никак не могла успокоиться из-за того, что Артём всё чертит и чертит, когда она прямо перед ним примеряет бюстгальтер и обнажает при этом свою действительно роскошную грудь, чертит и не поднимет глаз, а если случайно и поднимет, то не ахнет от изумления, а лишь с ещё большим усердием продолжает затачивать карандаш.

Изумление от вида её роскошной груди и всей её роскошной фигуры в глазах именно Артёма желала увидеть Алиса Аркадьевна, так как изумление других мужчин института было уже для неё привычно и хотя и приятно, но давно не ново и порядком наскучило.

Таким образом в бесцветной, однообразной до одури суете рабочих буден появилась у неё заветная цель : всецело завоевать внимание привлекательного, но чересчур застенчивого и, судя по всему, целомудренного юноши, вынудить упрямца потерять покой и сон и заставить пасть распростёртым в прах перед красотами её женских прелестей.

Будучи женщиной целеустремлённой, опытной и пока ещё не знавшей поражений в делах подобного рода, Алиса Аркадьевна, не откладывая дел в долгий ящик, немедленно пошла в наступление.

Весь женский коллектив сразу же раскусил её намерения и с огромным интересом стал следить за ходом операции, предвкушая скорое падение неприступной крепости под названием "Артём".

Мужчины, все как один неравнодушные к женским прелестям Алисы Аркадьевны, тоже внимательно стали следить за этим интригующим сюжетом, разнообразившим скучное и равномерное течение институтской семейной жизни. Часть из мужчин ( в основном пенсионного возраста ), пресытившихся любовными перипетиями, следила за разворачивающейся на их глазах драмой с бескорыстным интересом, а часть, ещё не охладевших к дарам Афродиты, с чувством ревнивой зависти.

И только сама "неприступная крепость" в силу своей наивности и неопытности в амурных баталиях, ничего не подозревала и не догадывалась о том, какие чёрные тучи сгущаются над нею.

Алиса Аркадьевна находилась в самом расцвете могущества женской красоты - ей было чуть более сорока лет. Артёму исполнился 21 год. Он хотя и был довольно рассеянным юношей, всё же, пусть и не сразу, заметил знаки внимания, оказываемые ему красивой и обаятельной сотрудницей, но принял эти знаки внимания за проявление доброты её сердца и отнёсся к Алисе Аркадьевне с ответным чувством благодарности, как внимательный и любящий сын к матери.

Увидев такое к себе благодарное сыновье отношение со стороны предмета её чистосердечных, однако не вполне материнских вожделений, Алиса Аркадьевна была слегка разочарована, совсем другого отношения к себе она добивалась, но не опустила рук. Она просто решила переменить тактику.

Теперь помимо подарков в виде небольших сувениров, которыми её прекрасные, утончённые и ухоженные руки щедро ко дню рождения и к мужским праздникам осыпали Артёма, помимо изысканных комплиментов, ему адресованных, комплиментов, заученных на зубок и бережно хранимых ею в памяти ещё со школьной скамьи, Алиса Аркадьевна в дополнение ко всем приёмам, хорошо проверенным ранее в сражениях за власть над упорными мужскими сердцами, отважилась, наконец, использовать самый неотразимый приём.

Заметив, что юноша мягок сердцем и очень щепетилен при исполнении любых поручений, ему данных, она решила этим воспользоваться, а верные подруги её, до колик в желудке заинтригованные подкопом, неустанно и энергично производимым день за днём, под кодовым названием "штурм неприступной крепости", всячески ей в успешной реализации её плана помогали.

Предварительные действия для окончательного успеха этого плана были уже Алисой Аркадьевной с избытком произведены и осталось совершить последнее действие. Поставить, так сказать, окончательную, завершающую триумфальную точку во всей операции, а затем полюбоваться самой и предоставить возможность полюбоваться скептикам, как будет выглядеть падшая и превращённая в жалкие руины "неприступная крепость".

Весь женский коллектив, затаив дыхание и напрочь забыв о работе, жил предвкушением развязки.

И вот однажды Алиса Аркадьевна не пришла на работу. Сотрудников отдела, где она работала, естественно, встревожил вопрос о причине её неявки. И вскоре выяснилось, что Алиса Аркадьевна сильно простужена, болеет, находится дома и нуждается в помощи, так как после развода с мужем, проживает одна и помочь ей некому.

Прошла уже неделя с момента начала болезни, а Алиса Аркадьевна всё ещё находилась на больничном и коллектив принял решение отправить к ней кого-нибудь из своего числа, чтобы подбодрить её и передать свежие фрукты, шоколад и другие продукты, способствующие скорейшему выздоровлению.

Частный дом, в котором жила Алиса Аркадьевна, находился в пригороде и добраться до него было не так-то просто. Все члены коллектива были людьми, как мы уже описали, обременёнными различными проблемами и потому выбор, кому исполнить роль визитёра от лица коллектива, выпал на Артёма, как на самого энергичного и свободного от серьёзных проблем человека. Да он и сам сразу же предложил эту роль исполнить, так как относился к Алисе Аркадьевне с большим уважением и чувствовал себя перед ней после комплиментов и подарков, от неё полученных, в неоплатном долгу. Этот долг давно тяготил его, а тут выпала такая прекрасная возможность хотя бы частично его погасить.

Не каждый сын способен так уважать мать, как Артём. И хотя Алиса Аркадьевна не была ему родной матерью, но доброты, которую вмещало его сердце, хватило бы и на несколько матерей. Какие бы сплетни ни распускали о нем в институте ревнивые завистники и недоброжелатели, но того, что он был человеком порядочным и добрым, отрицать даже и они не могли.

Таким образом Артём с большой сумкой, нагружённой всевозможными продуктами, купленными в складчину, отправился вечером после работы проведать Алису Аркадьевну, которую об этом визите решили заранее не предупреждать, чтобы визит от имени всего коллектива стал для неё неожиданным приятным сюрпризом.

Дело было летом. Когда Артём выехал с места работы, было светло, но пока разыскал дом Алисы Аркадьевны, времени ушло порядком и начинало уже смеркаться.

Алиса Аркадьевна, когда Артём вошёл в калитку, поливала из лейки цветы в садике около дома и была одета в элегантное чёрное шерстяное трико, очень плотно облегавшее её тело и выгодно подчёркивавшее его неотразимую для взора любого мужчины роскошную красоту. Стал ли визит Артёма для неё неожиданностью или кто-то предательски её об этом визите предупредил, неизвестно, однако, как видим, к нему она приготовилась во всеоружии.

Её густые волосы собраны были в аккуратную причёску. Ресницы и без того длинные ещё больше удлинял умело наложенный макияж. Губы алели, как лепестки азалий. Ногти отливали перламутром. Впечатление тяжело болящей она никак не производила. Скорее производила впечатление цветущей женщины гораздо моложе своего возраста.

Увидев, что Алиса Аркадьевна нашла в себе силы поливать цветы, Артём искренне обрадовался. "Значит дело пошло на поправку !" - решил он про себя и передал Алисе Аркадьевне сумку с подарками и самые тёплые пожелания скорейшего выздоровления от лица коллектива. От себя же лично он подарил Алисе Аркадьевне букет роз и при этом немного смутился, так как роз в саду было изобилие.

"Эх, зря я розы купил ! Это ж так банально дарить цветы, да и роз тут полно. Как неловко получилось ! Лучше бы купил крем для лица или духи. Сколько она мне всего подарила, а я..." - пронеслось у него в голове.

Затем он с выражением в голосе прочитал стихотворение, сочинённое коллективом в честь Алисы Аркадьевны и призванное поднять её боевой дух, и хотел уже было уходить, посчитав миссию выполненной, но Алиса Аркадьевна наотрез отказалась его отпускать, встав перед ним грудью в прямом и в переносном смысле слова и заградив дорогу к выходу.

"Нет, нет, Артёмчик ! Такого красивого мужчину а не отпущу голодным. Зайди на минутку в дом, ты ведь не был ещё у меня в гостях !" - с обворожительной улыбкой кокетливо пропела Алиса Аркадьевна, и, слегка прикоснувшись к Артёму бедром, обтянутым трико, прошла с ним в двери дома. В тот же миг дурманящий наркоз дорогих французских духов ударил ему в голову и до умопомрачения сладко защекотал в носу и в гортани.

Стол, хоть Алиса Аркадьевна ничего не знала о неожиданном визите гостя, был отменно сервирован. И венчали сервировку две бутыли : водка и вино.

Артёму было страшно неловко, что он заставил Алису Аркадьевну тратить на него силы и время. Это чувство неловкости лишь усилило прежнее чувство долга перед ней за все её предыдущие добрые слова в его адрес и подарки.

Как поступить наилучшим образом он, растерявшись, сразу решить не смог и поэтому покорно сел за стол, но есть решил скромно, дабы она не подумала, что он приехал только ради того, чтобы набить живот.

Алиса Аркадьевна налила ему стограммовую рюмку водки, а себе в бокал вина. И произнесла красивый поэтический тост о корабле, которому предстоит большое плавание.

Артём редко пил алкогольные напитки, а водку вообще никогда до этого не пил, но, чтобы не обидеть Алису Аркадьевну, одним махом опрокинул в себя содержимое рюмки  и закусил малосольным огурцом. В голове его через минуту слегка зашумело.

Алиса Аркадьевна заботливо наложила ему полную тарелку салата оливье и добавила к салату кусок запечённой курицы.

Артём чувствовал себя всё ещё неловко. Больная женщина, которой нужно лежать в постели, только-только перенесшая пневмонию, обхаживает его, а он пользуясь её добротой, потерял чувство меры и всё ест, ест и ест.

Пока он так размышлял и хмурился недовольный своим поведением Алиса Аркадьевна снова налила ему водки, себе вина и произнесла тост за них обоих. Отказать Артём не мог и снова опрокинул в себя горький напиток, закусив его огурцом и в голове его зашумело ещё сильнее.

Однако, хотя его мысли начинали путаться, он всё-таки не престал осознавать, что засиделся, что за окном уже темно, что скоро вообще наступит ночь и что ему пора, давно пора уходить, но обидеть женщину, так его обласкавшую, он не мог и по этой причине выпил и третью рюмку. Переведя дыхание, он хотел было встать, чтобы попрощаться, но Алиса Аркадьевна грациозным жестом пресекла его намерение и включила мелодичную музыку, напоминающую отдалённый шум прибоя, потушила верхний свет и зажгла неяркий бра.

"Ей уже давно пора отдыхать, она уже и свет потушила, а я всё ещё сижу. Она же больна и к тому же гораздо старше меня. Она выпила и потому ей кажется, что она здорова. Если даже я устал и хочу спать, то каково ей ? Что она обо мне подумает и что я скажу завтра коллективу ? Что я последняя свинья ? Приехал, чтобы нажраться и напиться ?" - так думал Артём в то время, как Алиса Аркадьевна начала под музыку слегка вальсировать по комнате, протягивая к нему руки.

Танцевала Алиса Аркадьевна превосходно. Сразу было видно, что этим искусством она владела не столько потому, что ему обучалась, сколько по природной склонности, обладая тем, что называют "даром свыше". Её лёгкие, невесомые, изящные движения делали её похожей на мотылька, порхающего на весеннем лужке, прежде чем сесть на облюбованный им цветок. Она кружила, не отводя при этом ни на мгновение слегка затуманенного взгляда от Артёма, как бы приглашая его порхать вместе с нею. И руки её едва ощутимо, как крылья мотылька, порой касались то его рук, то его волос.

Артём снова попытался подняться и вдруг с удивлением почувствовал, что ноги не слушаются его.

"Кажется, я пьян ! Что я творю ? Сел на шею больной женщине, наверное, надоел ей до смерти и только чувство деликатности не позволяет ей сказать об этом. Она танцует... Она хочет, видимо, чтобы и я танцевал ? Она приглашает меня потанцевать с ней ? Но я же не умею танцевать вальс. Эх, опозорюсь ! Однако делать нечего. Отказ будет ещё большим позором !" - мысли шевелились туго, с большим трудом, но логическая цепочка, в которой они выстраивались, всё же не рвалась.

Алиса Аркадьевна, порхнув к нему вплотную, с улыбкой молча потянула его за обе руки и он, поддавшись её порыву, тоже, как умел, порхнул и стал неуклюже кружить с ней по комнате, боясь при этом толкнуть её или, чего доброго, на неё упасть. Так они сделали несколько туров вальса.

Однако то, чего он больше всего боялся, произошло. Голова у него сильно закружилась. Закружилась и от вальса, и от алкоголя, и от стыда за своё поведение, и от дурмана французских духов, и от усталости ( ведь он провёл весь день за чертёжной доской ), и ещё неизвестно отчего, и он, потеряв равновесие, упал, повалив при этом Алису Аркадьевну, к счастью, не на пол, а на широкую венецианскую кровать.

При этом Артём свалился ( какой стыд !) прямо на Алису Аркадьевну, на её грудь, ещё не вполне здоровую от простуды, на её живот, символически защищённый лишь тонким шерстяным трико.

Хорошо, что она успела вовремя раскинуть ноги и он ей их не придавил. В этой драматической ситуации Алиса Аркадьевна снова проявила материнскую заботу о нём, нежно и в то же время крепко обняв его руками и для подстраховки охватив  ногами сверху и прижав к себе таким образом, чтобы он не скатился с кровати и не получил травмы.

Артём пришёл в ужас от произошедшего.

Какой позор ! Какой же он мужчина после этого !  В неловкое положение ему в жизни случалось попадать, но в столь смешное и глупое, пожалуй, ещё ни разу.

Хмель в ту же секунду вылетел из его головы.

"Алиса Аркадьевна ! Ради Бога простите ! Я Вас не сильно ударил ? - воскликнул он, вскочив - Простите, что я так засиделся, да ещё и напился ! Мне пора уходить, уже очень поздно, да и Вам надо отдыхать, Вы же ещё не вполне здоровы !"

Артём, собрав всю свою волю в кулак, стал твёрдо на обе ноги, как и подобает мужчине, стал так же твёрдо и непреклонно, как стоял, когда в детстве спасал котёнка, и старательно застегнул пуговицы на рубахе, которые почему-то оказались  расстёгнутыми, заправил рубаху в брюки, которые тоже почему-то оказались расстёгнутыми, и, таким образом приведя себя в порядок, подошёл к двери.

"Спасибо Вам большое за угощение, Алиса Аркадьевна ! Честно признаться, я так вкусно давно не ел. Вы прекрасно готовите ! Спасибо за такой радушный приём. Мне было очень приятно Ваше общество. Вы замечательная женщина и прекрасный человек. Выздоравливайте поскорее !" - сказал он как можно более отчётливо, чтобы Алиса Аркадьевна не подумала, что он пьян, и довольный тем, что нашёл в конце концов правильные, нужные слова, слова не дежурные, а идущие от сердца, которые, может быть, загладят и его бестактность, и его неловкость, и хотя бы отчасти компенсируют боль от травм, которые он, вероятно, нанёс своим падением женщине, сделавшей столько добра ему.

"До свидания, Алиса Аркадьевна ! Все, все в институте с нетерпением Вас ждут ! Что передать коллективу ?" - стоя уже в дверном проёме, спросил Артём.

Алиса Аркадьевна, поднявшись с кровати, поправляла растрепавшиеся волосы и молчала. Затем улыбнулась, подошла к Артёму, пожала ему руку, по-матерински поцеловала в щёку и поблагодарила за визит : "Передай, что я скоро приду ! Мне уже гораздо лучше."

Артём вышел на улицу и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух.

В каком направлении идти, чтобы добраться до автобусной остановки, он не знал. Но знал точно, что, хоть и допустил бестактность - напился и был так неловок в общении, что чуть было не раздавил бедную женщину, - но всё же миссию, порученную коллективом, исполнил, а самое главное, и эта мысль наполняла его сердце радостью, это то, что Алиса Аркадьевна пошла на поправку и что с ней всё будет хорошо.

***


64. ПРИЗНАНИЕ  МУЗЫКАНТА

( быль )

Есть в русском языке слово, от которого, когда я слышу и произношу его, у меня начинает сладко кружиться голова. Слово это - листопад.

Я бреду по осенней аллее. Сквозь кроны вековых лип пробиваются яркие, но уже не такие горячие, как в дни июня, лучи осеннего солнышка.

Ветер слегка качает вершины деревьев. И с них, покидая родные ветки, облетают листья.

Медленно кружась, они падают на дорогу. Я останавливаюсь и смотрю вверх. Я вижу, как снова от ветки оторвался лист и начал в воздухе плавное, неторопливое кружение - свой прощальный вальс, посвящённый Осени. И пока он его совершает, друзья, я, может быть, успею рассказать вам одну историю - историю не придуманную мною, а взятую из жизни.

Когда-то, почти сто лет тому назад, по этой аллее бродил юноша, мечтавший стать музыкантом.

Вероятно, так же, как и меня, его очаровала музыка листопада. В кружении падающих листьев ему, как и мне, чудились прекрасные мелодии. И он страстно захотел переложить эти мелодии на ноты и подарить их людям.

Много труда затратил юноша, чтобы обучиться искусству музыки. Он обладал большим музыкальным даром и не менее большим упорством.

Покинув родной дом и липовую аллею, он поехал в столицу, туда, где мог найти учителей, которые помогли бы ему развить его музыкальный дар.

Он был беден. И ему пришлось ночами работать, чтобы днём на деньги, которые ему платили за тяжёлый труд, учиться.

Годы труда и учёбы дали свои плоды - талантливый, трудолюбивый и настойчивый в достижении поставленной цели юноша превратился в большого мастера - знаменитого на весь мир композитора и дирижера.

Музыке он пожертвовал всем. И музыка щедро вознаградила его за самоотверженность.

Его замечательные музыкальные произведения : сюиты, рондо, фантазии, марши, сонаты, оперы были восторженно приняты самыми утончёнными знатоками музыки во всём мире.

Оркестры лучших театров Милана, Парижа, Вены, Лондона, Санкт-Петербурга, Нью-Йорка и других музыкальных столиц мира охотно включали в свой репертуар его произведения и приглашали его поучаствовать в их выступлениях в качестве дирижёра.

Творческий труд - сочинение музыки и поездки по всему миру с выступлениями в концертах - на многие годы оторвал юношу, юношу с уже поседевшей головой, от родных мест, от дома, где он вырос, от любимой липовой аллеи.

Судьба распорядилась так, что он обрёл свой новый дом на другом конце земли, вдали от родных пенат.

Он нашёл много друзей среди музыкантов, высоко оценивших его музыкальный дар. Много премий и наград, свидетельствующих о его международном признании, получил он, много денег заработал. Авторитет его был непререкаем, успех и слава стали его верными спутниками. Казалось, что так будет всегда.

Но время неумолимо. Ведь за весной и летом неизбежно следует осень, а затем и зима.

Голова юноши совсем поседела, а сердце перестало биться так, как билось в годы молодости. Он тяжело заболел и понял, что болезни ему не одолеть.

Он лежал уже много дней, не вставая, в постели, когда к нему пришёл, чтобы навестить и поддержать, его самый близкий друг-музыкант.

Умирающий юноша попросил друга открыть ящик секретера.

Друг исполнил просьбу.

Седовласый юноша мучительно улыбнулся, помолчал и тихо произнёс : "Видишь, дружище, там в ящике навалено много хлама - это лежат мои награды : дипломы, грамоты, премии, ордена из платины и золота, инкрустированные алмазами, автографы президентов, королей, шейхов, султанов, визитные карточки артистов, художников, писателей, поэтов, письма поклонниц и поклонников... Там лежит очень много всего такого.
Так вот, веришь ли ?, всё это я бы с радостью отдал сейчас за то, чтобы пройти по липовой аллее возле родного дома и послушать музыку листопада, потому что ничего лучше, чем эта музыка, я в своей жизни не услышал и ничего лучше, чем она, ни я и никто другой из музыкантов создать не смог. Веришь ?"

"Верю!" - ответил друг.

Однако, дорогой читатель, время, отведённое мне для рассказа, истекло.

Сорвавшийся с ветки лист только что закончил своё кружение, свой прощальный вальс, посвящённый Осени, и упал на землю около моих ног.

***


65. О ТОМ, КАК Я  ЛОВИЛ  КАРТОФЕЛЬНОГО  ВОРА

Скромные медовый Спас и ореховый Спас миновали. Миновал заодно с ними и яблочный Спас, отмеченный широко - с пирогом из яблок и домашним вином. Таяли последние дни лета.

Подоспела пора уборки самого большого богатства нашего огорода - бульбы, как называют белорусы картошку, что и стало причиной появления насмешливой клички, данной им, - бульбаши.

Бульбеуник, то есть картофельное поле, располагался метрах в трёхстах от нашей хаты, в низине луга, неподалёку от небольшого болотца, в котором я по вечерам поил корову после дневной паствы.

Простите, друзья, что я использую в своём рассказе белорусские словечки, но так вы живее почувствуете колорит и белорусской речи, и этих мест. Паства - так белорусы называют процесс выпаса домашних животных.

Бульба уродила добрая и мы её понемногу, по несколько мешков в день, копали и носили в погреб.

Одно обстоятельство нас сильно настораживало. Помимо нас кто-то ночью тоже повадился выкапывать нашу бульбу. Делал это ночной вор очень грубо, даже не пользуясь лопатой, как мы с тётей определили, осматривая место преступления. Крал бульбу у самого края поля, примыкавшего к сосновому лесу.

Видимо, вор дожидался наступления ночи, прячась в лесу, и, когда мы ложились спать, украдкой выходил из леса и занимался грабежом.

Урожай бульбы был настолько хорош, что этот мелкий грабёж не мог сильно повредить ему, и всё же сам факт того, что кто-то ночью посещает наш одиноко стоящий среди лесов и полей хутор, был нам очень неприятен.

Эти ночные посещения были нам с тётей особенно неприятны ещё и потому, что в это самое время в наших краях завёлся маньяк, нападавший на женщин. В одном из своих рассказов под названием "Внезапно среди ночи" я подробно рассказал о нём.

Так или иначе, нужно было что-то предпринимать. Ситуация сложилась точь-в-точь такая, какую описал Ершов в своей знаменитой сказке "Конёк-Горбунок" Помните ? :

В долгом времени аль вскоре
Приключилося им горе :
Кто-то в поле стал ходить
И пшеницу шевелить.
Мужички такой печали
Отродяся не видали.
Стали думать да гадать -
Как бы вора соглядать.

Разница со сказкой была незначительная. Поставьте вместо пшеницы бульбу, а вместо мужичков - меня и тётю, и сказочный сюжет станет былью.

Трудность обнаружения вора, как и в сказке, заключалась в том, что вор наведывался на наш бульбеуник не каждую ночь.

Готовясь к преступным вылазкам, маньяк - так я себе это живо представлял - затаивался сначала в лесу и, чтобы немного подкрепиться перед нападением на очередную жертву, крал у нас бульбу, пёк её на костре и таким образом поддерживал силы.

Маньяк был хитёр и очень опасен. Милиции выловить его никак не удавалось. Количество жертв неуклонно росло.

Вполне отдавая себе отчёт, на какое опасное предприятие иду, я принял все необходимые меры предосторожности и поступил следующим образом.

Рядом с бульбеуником стоял сеновал, называемый на здешнем наречии пуней. Дверь пуни была обращена в сторону бульбеуника. Через дверные щели, я это проверил, можно было ночью разглядеть и поле, и вора. Конечно, лишь в том случае, если ночь будет лунной. В противном случае поля среди темноты не разглядеть.

Вечером я взял вилы, а заодно и небольшой топорик, который заткнул за пояс, действуя прямо по сказке Ершова, захватил фонарь, одеяло и отправился на сеновал.

Мне повезло. На безоблачном небе светил месяц и вокруг него сияли августовские звёзды, некоторые из которых порой срывались и то тут, то там падали на землю. В конце августа шли метеоритные дожди.

Накануне, по пути после трудового дня в нашу затопленную баньку, я о них сочинил такое четверостишие :

Берёзовый я срежу веник.
В прохладу листьев ткнусь лицом.
И под дождём комет осенних
Дверь бани зазвенит кольцом !

Но я отвлёкся. Шёл я не в баню, а на сеновал. И шёл не шутить, не спать на душистом свежем сене, а подстеречь вора и проколоть ему бок вилами или, если понадобиться, отсечь в жаркой схватке с плеч голову топором.

Расстелив на сене одеяло, я, чтобы не заснуть, включил потихоньку транзистор, прильнул к нему ухом, нашёл приятные мелодии и стал их слушать.

Вилы я, как Стенька Разин - персидскую княжну, положил рядом с собой.

Периодически я сползал с сена и смотрел в дверную щель. Поле было освещено лунным светом. На нём не было ни души.

Я снова прилипал ухом к транзистору и...и не заметил, как заснул.

Когда я проснулся, из всех щелей пуни пробивались яркие солнечные лучи. Транзистор рассказывал об утренних новостях. Кто-то стучал в дверь.

Я протёр глаза, постарался придать себе бодрый вид, и, вынув гвоздь из затвора, открыл дверь.

За дверью стояла тётушка.

"Кто это был ?" - испуганно спросила она.
"Никого не было !" - чётко отрапортовал я.
"Как же не было, если поле изрыто !"
"Не может быть !" - воскликнул я, выскочил из пуни и побежал на поле.

Картина, которую я увидел, поставила меня в крайне дурацкое положение. На поле были явно видны новые ямы. Пока я сладко спал в обнимку с вилами, вор сделал своё чёрное дело.

Как ни стыдно мне было в этом признаться, но я вынужден был сказать тётушке правду, в отличие от нерадивых братьев из сказки Ершова, правду о том, что я малодушно уснул.

Вечером, уже без транзистора, я шёл снова на сеновал. Я шёл исполненный твёрдой решимости загладить свою вину и довести дело до конца - поймать вора или, по крайней мере, так напугать его, чтобы он навсегда забыл дорогу к нашему бульбеунику.

Ночь выдалась снова ясной. Месяц светил ярко. Звёзды дополняли его свет своим миганием и вспышками падающих метеоритов.

Зайдя в пуню, я сел у двери, прильнул глазами к щели и устремил взгляд на картофельное поле.

В сумерках позднего вечера оно казалось мне фантастически красивым. И вся картина - сосновый лес, вставший за полем чёрной зубчатой стеной, болотце с отразившемся в нём ликом месяца, высокое ночное небо, через которое многоцветными гирляндами звёзд пролёг Млечный Путь - всё это заворожило меня настолько, что я под гипнозом волшебной картины снова начал впадать в состояние дремоты.

Чтобы не заснуть, я порой встряхивал головой и обливал её водой из бутыли, которую для этой цели предусмотрительно взял с собой.

Время шло. Я уже начал терять надежду на то, что дождусь вора.

К тому же сильно стемнело. Месяц скрылся за облаками. Видимость ухудшилась.

Вдруг я заметил, что из леса кто-то стал появляться. Я напряг зрение. Нет, мне не померещилось ! Кто-то, я точно не мог разглядеть кто, ползком из леса стал подбираться к полю.

Я тихо приоткрыл дверь пуни и тоже пополз к полю, держа в одной руке вилы. Топор был у меня за поясом.

Вор, я это уже пусть и не отчётливо, но различал, подобрался к полю и остановился в привычном для него месте - на краю поля у леса.

Вор был не мал размером и был не один. Рядом с ним я заметил еще несколько фигур, которые были меньше его. В наступившей тьме, без месячного света я не мог отчётливо разглядеть, кто это, и стал подползать ближе к злоумышленникам. Укрытием мне служила сгустившаяся темнота ночи.

Тьма надёжно скрывала не только меня, она скрывала от моих глаз и воровскую шайку. Подползать ближе было уже опасно. Бандиты могли меня обнаружить первыми, в таком случае эффект неожиданности пропадал.

Я всматривался в темноту, но кроме того, что на краю поля кто-то находился, ничего разобрать не мог. Я не знал, как поступить дальше. Сначала мне пришла такая мысль : вскочить и громко закричать : "Эй, что вы там делаете ? Убирайтесь, иначе стрелять буду !"

Потом я подумал : " А если это бандитов не испугает ? Справлюсь ли я один с целой бандой ? И из чего я буду стрелять ? Никакого ружья у меня и в помине нет. Это смешно ! Вот они ружьём могут быть точно вооружены."

И мне на мгновение представилось ужасное зрелище : утром на поле, как на картине Васнецова "После побоища Игоря Святославича с половцами", лежу я бездыханный на бульбеунике, а рядом со мной лежит несколько окровавленных трупов. У одного из них в боку торчат вилы, у другого - топор. Надо мной склонилась рыдающая тётушка, пытаясь привести меня в чувство, но тщетно : "Глубокая ещё дымилась рана, по капле кровь точилася моя...." От жалости к самому себе и к тётушке я тогда чуть не заплакал.

Но время шло, а я всё лежал и соображал, что делать дальше, однако ничего толком придумать не мог.

И вдруг....вдруг облака расступились, выглянул месяц. Его свет залил поле. И я ясно увидел всю банду, всех до единого. Смутные догадки, о которых я тётушке не говорил, полностью подтвердились. И все сомнения тут же развеялись, никаких сомнений больше не было !

Их было четверо - мама кабаниха и трое её детёнышей-кабанят. Они рыли носами землю, отыскивая картошку, и слегка от удовольствия похрюкивали.....

Утром, сидя за завтраком, мы с тётушкой решали, как лучше поступить. И решили оставить этот инцидент без последствий, а самих правонарушителей никак не наказывать. Более того, сохранить инцидент в глубочайшей тайне, чтобы весть о нём не дошла до деревни и дальше - до охотников, у которых есть настоящие, а не воображаемые, как у меня, ружья.

Итак, бульбу мы с тётей понемногу, как я сказал выше, выкапывали и носили в погреб, и через несколько дней на поле бульбы уже не осталось.

В конце уборки я высыпал несколько вёдер бульбы на краю поля у леса, в том месте, где мама кабаниха из него по ночам выходила со своими чадами, в знак того, что мы - я и они - одной крови, и забота о "братьях наших меньших" является неотъемлемой частью важнейших людских забот на земле.

***


66. О  ВЕРТИНСКОМ

Подлинную поэзию отличает простота слога, ясность мысли, искренность чувств.

Все эти качества присущи стихам Вертинского. На первый взгляд стихи кажутся безыскусными, даже по-детски наивными. Складывается ощущение, что поэт не затратил никаких усилий, чтобы сложить эти строки и они легли на лист сами. И лишь при внимательном рассмотрении начинаешь замечать, что это изящество стиля, музыкальность ритма, яркость и точность образов при минимуме изобразительных средств есть результат большой работы над словом, проявление большого опыта, знаний, культуры и в конечном счёте - большого таланта.

***


67. ФЕТЯ  ПЁДОРОВ

Жил-был в родном городе и рос в родном дворе мальчишка по имени Фетя.

Нет, конечно, такого имени не существует, существует имя Петя. Так, по правде говоря, мальчишку и звали на самом деле.

То есть его, если быть буквально точным, звали Петя Фёдоров. Но шутники-мальчишки из соседнего двора взяли и поменяли первые буквы имени и фамилии. И получилось так : Фетя....ну а что получилось с фамилией, найдёте в названии рассказа.

Мальчишкой Петя или Фетя ( я буду пока называть его так, как его звали дворовые друзья )...да ! так вот, мальчишкой Фетя был хорошим - не драчуном, не задирой, не ябедой. Более того, он был счастливым мальчишкой, даже несмотря на перестановку букв имени и фамилии.

Особенно счастливым был Фетя в дошкольном возрасте, когда являлся воспитанником детского сада.

С самого утра и до позднего вечера, когда мамаши, высовываясь из окон кричат : Витька, Юрка, Женька, Сашка, Ирочка, Наденька, Танечка, домой !, загоняя своих чад назад в квартиры, чтобы накормить их ужином и уложить спать, то есть - целый день, Фетя гонял по двору и занимался всем, чем только ни пожелает его душа.

Играл во все игры, придуманные детской фантазией :

Играл в классики, в горелки, в чехарду, в лапту, в городки, в ножичка, в салочки, в догонялки, в прятки и т.д.

С наслаждением играл он и в игры, придуманные фантазией взрослой : в футбол, в хоккей, в волейбол, в бадминтон, в настольный теннис и во множество других игр.

Обожал Фетя играть даже и в игры, в которые играли девчонки. Прыгал со скакалкой, собирал фантики, закапывал в укромных местах двора "секреты" из разноцветной конфетной фольги, аккуратно накрывая их сверху осколками битых бутылок.

Играл он и зимой, и летом, и весной, и осенью.

Весной, когда снег начинал таять и по всем дорожкам двора бежали ручьи, Фетя пускал по ручьям кораблики из спичек. Летом он делал пищалки из стручков акации. Осенью собирал кленовые листья для гербария. Зимой с удовольствием обламывал сосульки и тут же превращал их в леденцы.

Одним словом, когда Фетя был ещё воспитанником детского сада, он был счастлив. И счастлив был как-то спокойно, ровно, без надрывов и аффектов, которыми нередко сопровождается счастье взрослых. Для счастья не требовалось ничего особенного. Счастье он находил во всём - в утреннем пробуждении, в первом взгляде на свою комнатку. Он был счастлив, что может спрыгнуть с кроватки, побегать, попрыгать. Он был счастлив оттого, что на улице падает снег или наоборот светит солнышко. Он был счастлив, что идёт по улице, бегает по двору, катается на самокате, сидит на скамейке. Чтобы стать счастливым, ему не требовалось исполнение никаких особенных условий. Он был счастлив каждую минуту, счастлив просто так - счастлив тем, что он дышит, видит, живёт. Он был счастлив практически при любых обстоятельствах, то есть был счастлив безусловно. При этом он не сознавал того, что он счастлив, и даже никогда не задумывался над вопросами : счастлив ли он и что такое счастье ? Просто был счастлив и всё.

Когда же он подрос и стал воспитанником школы, счастье начало куда-то потихоньку очень незаметно пропадать.

В школе ему строго внушали мысль, если он получал в дневник двойку или, что ещё ужаснее, единицу, которую первоклашки называли "кол", что счастлив в этом случае он быть не может. За эту двойку мать его бранила, а отец мог даже и наказать.

И Фетя, чтобы его не ругали и не наказывали, стал изо всех сил стараться получать одни пятёрки. Пятёрки в его глазах теперь олицетворяли счастье. Выходило так : получил пятёрку - ты счастлив. Получил кол - ты самый несчастный человек на земле.

Переходя из класса в класс, Фетя из маленького мальчика превратился в симпатичного, вихрастого подростка. И Фетей его уже больше никто не называл, а называли, как положено, Петей. Учительница, вызывая к доске, произносила его фамилию так, как она и должна звучать :"Фёдоров, докажи теорему Пифагора !"

И мы, друзья, тоже будем называть его с этого момента Петей.

Учился Петя хорошо, твёрдо усвоив правило, что от успеха учёбы всецело зависит и счастье. Но чем успешнее он учился, тем, как ни странно, он был менее счастлив.

В старших классах счастье Пети ещё сильнее подтаяло, как снежные сугробы в марте. Условий, при исполнении которых достигалось счастье, становилось всё больше, а самого счастья становилось всё меньше.

Он уже не был счастлив просто оттого, что открыл утром глаза, что впереди целый день. Он не получал радости, когда спрыгивал с кровати, бежал в ванную комнату и умывался чистой водичкой, чистил зубы такой ароматной зубной пастой, что надевал постиранные штаны, рубашку и скакал на одной ножке вниз по лестнице во двор. Оттого, что он просто может идти, бежать, что ноги служат ему, он уже не был счастлив. Он уже не был счастлив, что видит двор, небо, облака, что слышит, как поют птицы и играет радио из открытого окна. Ему не кружили больше голову ни запах асфальта, омытого дождём, ни лучи солнышка, пробивающиеся сквозь мокрую листву деревьев. Для того, чтобы он стал счастлив, теперь, как было сказано выше, должны были исполнится многие условия.

Одно из условий, например, было таким : он был счастлив, если девчонка, которая ему нравилась, отвечала ему взаимностью. А если она оставалась к нему равнодушна, то Петя места себе не находил и даже ночью спал плохо.

Именно в этот сложный для него период жизни, или, как его ещё называют - переходный, Петя впервые испытал состояние, которое можно смело назвать жутким словом "депрессия".

Повзрослев, Петя уже не смеялся поминутно тем заразительным смехом, каким он смеялся в ту пору, когда был воспитанником детского сада. Он стал серьёзен, молчалив и порой мрачен. Даже улыбаться он стал гораздо реже. И приходя в библиотеку, просил дать ему не книжку "Волшебник Изумрудного города" - произведение А.Волкова, а "Преступление и наказание" Ф.М.Достоевского.

Тут-то бес, который совратил главного героя из романа Достоевского, подтолкнув его на совершение тяжкого преступления, понял, что Петя Фёдоров, как и Родион Раскольников, уже полностью в его руках и стал лукаво толкать Петю под руку.

Толкал, толкал и достиг таки своей цели. Петя, страдая от неразделённой любви, принялся яростно сочинять стихи. Он был уверен, сочиняя их, что если ему удастся написать очень хорошее стихотворение, он прославится. А слава принесёт ему счастье. И чем сильнее он прославится, тем больше он будет счастлив. Он смотрел на счастливые лица знаменитых писателей, поэтов, актёров, певцов, сияющие с обложек журналов, и втайне завидовал им.

По двору бегали со счастливыми криками уже совсем другие мальчишки - новые воспитанники детского сада. Бегали, набивая шишки на лбу, получая ссадины на коленках, но от этого не становившиеся менее счастливыми.

Счастливые крики, доносившиеся в окно со двора, Петю только раздражали. Он искал уединения для сочинительства. Теперь его счастье снова попало в зависимость. Оно зависело от того, одобряют ли плоды его поэтического творчества редактора газет и журналов.

Наконец, годы школьной и институтской учёбы закончились. Петя полностью ушёл из-под родительской опеки. Он вырос. Ему, как всем взрослым людям, стали платить зарплату. И его уже называли всё чаще не Петей, а Петром Владимировичем.

В этот новый, взрослый, период жизни счастье его тоже продолжало зависеть от чего-то. Прежде всего счастье зависело от количества заработанных денег, от благосклонности шефа, от успехов карьеры.

Но, что самое странное, даже если денег Пете платили всё больше и больше, а карьера развивалась всё успешнее и успешнее, счастье не только не увеличивалось, а напротив, счастье уменьшалось и однажды уменьшилось настолько, что просто, как говорится, полностью исчезло, испарилось. Счастье испарилось, как снег весной. Оно выкипело, как вода в чайнике. Оно увяло, как роза, прихваченная морозами. Оно, по выражению героя знаменитого кинофильма, стало таким же маленьким, как камень в почке.

Исчезновение счастья не на шутку испугало Петю...о нет, простите, друзья, оговорился !... уважаемого всеми сотрудниками президента и главу правления большой и процветающей фирмы Петра Владимировича Фёдорова.

Затяжная депрессия, вечно дурное настроение, недовольство компаньонами по работе, детьми, женой, и даже государственной Конституцией, хроническая бессонница, мрачные навязчивые мысли - всё это вместе взятое так измучило его, что он не выдержал и пришёл на приём к врачу.

Врач очень внимательно выслушал Петра Владимировича, пощупал пульс, померял давление, изучил кардиограмму и результаты анализов. Словом сделал всё, что мог и что было в пределах его компетенции и врачебного опыта.

Врача ни в чём нельзя было упрекнуть. Он добросовестно провёл обследование, нашёл кучу болячек, выписал кучу лекарств, взял за свои услуги кучу денег, но того, за чем к нему пожаловал Пётр Владимирович, а он пожаловал за счастьем, дать не смог.

Пётр Владимирович остался разочарован и визитом к врачу, и результатом лечения. Он пошёл к другим врачам, но результат повсюду был один и тот же - потерянное счастье врачи вернуть не смогли.

И тогда Пётр Владимирович, будучи человеком начитанным и неглупым, стал догадываться, что счастье, которое он потерял и которое хочет снова найти, не должно зависеть ни от чего, ни от каких условий. Он вдруг понял, что если счастье будет зависеть от условий, то оно неизбежно улетит, как скворец из скворечника с наступлением холодов. И поняв это, Пётр Владимирович сделал первый робкий шаг навстречу потерянному счастью : он просто, без всякой на то видимой причины, улыбнулся.

Друзья, я не буду вас больше мучить !

Скажу честно, что не знаю окончания этой истории, не знаю сумел ли вернуть счастье Пётр Владимирович или нет. Наши жизненные пути, к сожалению, разошлись. Мне очень, очень хочется верить, что вернул. И если вернул не полностью и не стал снова счастлив, как в тот период его жизни, когда он был воспитанником детского сада, то хотя бы вернул частично.

Конец этой истории вы можете придумать сами. Придумайте его таким, каким бы вы хотели его видеть и для героя нашей истории, и для самих себя. И пусть ваша выдумка получит жизненное воплощение. Лично я от всего сердца желаю вам этого !

***



68. ЧУДО-СНЕГОВИК

Вторая четверть стремительно подходила к концу. До Нового года и до новогодних каникул оставались считанные дни.

Шестому "Б", как и другим классам средней образовательной школы №7, предстояло принять участие в зимнем конкурсе "Снеговик года". За победу в конкурсе класс могли наградить летней путёвкой в Сочи, как это было с четвёртым "А" в прошлый раз.

Поехать летом в Сочи - мечта каждого человека на свете, это понятно, но как выиграть конкурс - вот вопрос ?

Для гарантированной победы необходима какая-то новая, совершенно оригинальная идея. Вылепить снеговика и раскрасить его - это не проблема. Проблема удивить Лидку Мухину - главу конкурсной комиссии. Снеговиков за время конкурсов она повидала уже столько, что заставить её ахнуть не так-то просто. И пятерым мальчишкам-скульпторам из шестого "Б", которым класс поручил вылепить такого чудесного снеговика, что заставит Лидку ахнуть от удивления, пришлось сильно призадуматься.

Ребята думали целый день. Думали, думали и придумали.

Придумали они такое :
Во-первых, лепить снеговика под большим секретом от всех, даже от некоторых чересчур болтливых одноклассников и особенно - от одноклассниц. А чтобы никто не видел, как чудо-снеговик будет изготавливаться, сначала поставить на снегу шатёр-палатку павильонного типа, какие ставят летом на берегу реки. Такой палаткой пообещал обеспечить ребят отличник Витя Туманов. В палатке и будет создаваться во время проведения мероприятия чудо-снеговик.

Во-вторых, чтобы Лидка ахнула, внутрь снеговика ( в этом и состоит главная идея !) надо поместить.... живого человека ! Кого ? Ну, например, Котю Вякина.

Надеть на него побольше тёплой одежды, а сверху надеть белую под цвет снега куртку. Хорошенько облепить Котю снегом, придав ему вид снеговика. На голову Коте водрузить ведро с нарисованной на нём смешной рожицей. Вместо носа прикрепить к ведру лампочку, покрашенную в красный цвет. От лампочки провода провести в левую котину руку, в ней же будет находиться и выключатель, чтобы в нужный момент Котя мог лампочку зажечь. В правую руку поместить метлу. Таким образом Котя будет стоять весь облепленный снегом и только руки будут торчать из снежного туловища - одна с метлой, а вторую можно упереть в бок. Белый цвет рукавов куртки и белые рукавицы, присыпанные сверху для маскировки снегом, не позволят Лидке ни о чём догадаться.... Зачем всё это нужно ? А  вот зачем !

Когда Лидка подойдёт для выставления оценки, надо упросить её, чтобы она приблизилась к чудо-снеговику вплотную. Придумать для этого какой-нибудь повод. Ну, скажем, попросить её обвязать снеговика шарфом, приготовленным заранее. Сказать ей умоляющим голосом, что, мол, снеговик замёрз и нуждается в тёплом шарфе. И как только сердобольная Лидка начнёт оборачивать голову снеговика шарфом, дать Коте условный сигнал. И тут чудо-снеговик неожиданно оживёт ! Котя, услышав сигнал, произнесёт :"Спасибо, Лидочка!", включит лампочку, отбросит метлу в сторону и обнимет Лидку. Лидка обалдеет от удивления, расчувствуется и поставит самый высокий балл. Таким образом поездка в Сочи будет обеспечена.

Идея воодушевила своей оригинальностью. Котя сразу же согласился на отведенную для него роль, потому что ему за это пообещали помимо путёвки в Сочи и смартфон.

За день до конкурса решено было провести генеральную репетицию. Для этого на исполнение роли Лидки Мухиной пригласили самую симпатичную девочку в классе Римму Ракитину. Римме по большому секрету раскрыли весь план операции, так и названной ребятами "чудо-снеговик".

Вечером после уроков в классе остались посвящённые в тайну, включая и Римму.

Дверь класса заперли шваброй. Котя надел на себя всё, что ему предстояло надеть перед тем, как он обратится в снеговика, то есть : две пары носков, двое штанов, валенки, тёплую кофту, белую стёганую куртку, рукавицы и ведро на голову с нарисованной на нём фломастером рожицей и красной лампочкой вместо носа. В правую руку Коте дали метлу, левую он упёр в бок.

Римма, изображая ничего не подозревающую Мухину, подошла к "снеговику". Мальчишки умоляющим голосом попросили её повязать на "снеговика" шарф. Римма стала повязывать шарф и в этот момент мальчишки хором произнесли слова, которые служили сигналом :"Мы хотим, чтоб в этот миг ожил чудо-снеговик !"

Котя, услышав сигнальную фразу, включил лампочку, бросил метлу, нежно обнял Римму обеими руками и, склонив голову-ведро ей на плечо, сладким басом произнёс :"Спасибо, Риммочка !" Получилось великолепно - и оригинально, и впечатляюще, но мальчишки сделали Коте замечание, так как следовало сказать не "Риммочка", а "Лидочка". И сцену пришлось повторить несколько раз, чтобы Котя ничего на следующий день не напутал.

После часа репетиций сцена была доведена до последней степени совершенства, до автоматизма. С Коти градом лил пот, Римма раскраснелась, все остались довольны.

В день конкурса занятия в школе отменили. Классы, участвующие в соревновании, вышли на школьный двор. Условия конкурса были громко оглашены. Мухина взглянула на часы и, взмахнув рукой, дала команду начинать. Все участники разбежались по разным углам двора и работа пошла полным ходом.

Ребята обтёсывали лопатами заранее заготовленные снежные горы и ваяли снеговиков - смешных, страшных, забавных, трогательных - самых разных. Школьный двор превратился в скульптурную мастерскую, в которой глиной служил недавно выпавший снег.

В это время шестой "Б" был занят установкой палатки. А когда палатка была установлена, внутрь неё первым зашёл Котя Вякин с большой сумкой в руках и метлой, а за ним с видом заговорщиков зашло пятеро мальчишек - лучших скульпторов из шестого "Б". Девочки остались снаружи. В их задачу входило не задавать лишних вопросов, а только подносить побольше снега к палатке.

На изготовление снеговика отвели два часа. И два часа из палатки не выходил никто. Лишь клубы пара, вылетавшие наружу, свидетельствовали о том, что работа в палатке кипит, как вода в самоваре.

Два часа промелькнули незаметно и на школьном дворе, как на балу у Снежной Королевы, вскоре появилось множество снеговиков, каждый из которых заслуживал отдельного внимания, восхищения и похвалы. В глазах рябило от избытка фантазии, проявленной при их изваянии. Да, трудная задачка стояла теперь перед комиссией : определить, какой из снеговиков лучше, было просто невозможно - каждый был по-своему хорош !

Комиссия во главе с Мухиной шла от снеговика к снеговику. За комиссией следовала большая толпа любопытных. Все прислушивались к словам членов комиссии и, в особенности, к тому, что говорила Мухина. Но Мухина не говорила почти ничего. Она держала в руках толстый блокнот и, подходя к каждому снеговику, что-то молча записывала.

Настала очередь предстать перед строгим взором комиссии и снеговику из шестого "Б".

Снеговик, не отличавшийся изысканностью отделки и проработкой деталей, всё же чем-то вызвал к себе зрительское расположение и невольную улыбку. Особенность снеговика заключалась в его довольно непринуждённой позе и в очень потешном выражении физиономии, нарисованной на перевёрнутом вверх дном ведре, заменявшем снеговику голову.

Комиссия и толпа ребят с минуту придирчиво рассматривали снеговика и уже готовы были идти к следующему снеговику, как вдруг несколько мальчишек обратились к главе комиссии Лиде Мухиной с просьбой повязать вокруг головы снеговика шарф, который они держали в руках.

"Зачем ?" - удивилась Мухина. Мальчишки оживлённо, словно они ожидали именно такой ответ, затараторили, что, мол, снеговик простужен, что он нуждается в заботе, что он так долго ждал этой минуты, что он не перенесёт, если она откажет, и растает от горя.

Мухина пожала плечами, улыбнулась, взяла шарф и подошла к снеговику.

И вдруг произошло нечто такое, чего никто никак не ожидал и даже вообразить в самых смелых фантазиях не мог - снеговик чихнул !

Мухина, а вместе с ней и вся толпа школьников ахнули от неожиданности. Все просто остолбенели. В мёртвой тишине, воцарившейся вокруг,  снеговик снова чихнул. От чихания его голова-ведро покачнулась и немного сползла набок.

Мухина вздрогнула, шарф выпал из её рук.

Мальчишки, просившие повязать шарф, переглянулись и все вместе произнесли нараспев фразу, похожую на магическое заклинание :
"Мы хотим, чтоб в этот миг ожил чудо-снеговик !"

Заклинание подействовало. Снеговик действительно ожил и с ним стали происходить  какие-то просто невероятные вещи.

Он чихнул ещё раз так сильно, что ведро аж подпрыгнуло. Затем чудо-снеговик ловко шлёпнул Мухину метлой. Шлёпнул настолько ловко, что та свалилась в сугроб. И в завершение принялся неистово размахивать обеими руками и бормотать какие-то несуразные слова, из которых можно было только разобрать " Ноги задубели, блин !...Спасибо !...Нашли дурака !..Да ну вас всех с вашим Сочи !" При этом нос снеговика ярко вспыхнул и замигал, как мигалка на милицейской машине.

Мухина выбралась из сугроба и, вскочив, опрометью бросилась бежать.

В толпе раздался смех. Удирая от чудо-снеговика, Мухина уронила свой толстый блокнот с записями и оценками. Он сиротливо лежал на снегу, брошенный и никому не нужный. А снеговик всё чихал и чихал, утирая рукой мигающий нос так, как обычно утирают сопли.

На следующий день в кабинете директора школы, куда были вызваны скульпторы-мальчишки из шестого "Б" и их родители, шло совещание - решался вопрос о том, какой путёвкой наградить изобретателей "чудо-снеговика" ? И судя по тому, как громко кричал директор и вместе с ним Лидка Мухина, речь шла уже не о Сочи. Речь шла, скорее всего, о Мальдивах или даже о Гавайских островах.  Но об этом, друзья, не будучи приглашёнными на совещание, мы можем только догадываться.

***


69.КАК  ОПРЕДЕЛИТЬ ПОДЛИННОГО ПОЭТА ?

В беседах на кухне и на литературных сайтах многие путаются в вопросе : как определить поэта, подлинного поэта ? И даже ссорятся из-за этого. Я и сам в этом вопросе запутался.

Читаешь, бывало, чьи-то стихи перед сном, а потом всю ночь ворочаешься с боку на бок и сон всё не идёт. Выходит, что это были не стихи ? После чтения стихов, я убеждён, спать человек должен, как убитый.... нет, нет, друзья, вы меня неправильно поняли ! Я имел в виду не буквальный смысл этой фразы, я хотел сказать, что после чтения произведений в виде поэзии человек просто обязан спать крепким и здоровым сном.

Итак, перед нами непростая задачка : кто из сочиняющих стихи поэт, кто не поэт ? Признаюсь вам, друзья, что эта недетская задачка волновала меня с самого детства, ещё с того момента, когда я ел одну манную кашу, запивая её грудным молоком.

Мать, чтобы хоть как-то отделаться от неугомонного ребёнка, пристававшего к ней не с обычным для детей вопросом :"Откуда берутся дети ?", на который ответ заранее готов : "их находят в капусте", а с непонятным для неё вопросом "Что есть подлинная Поэзия ?", и потому не знавшая, что ей отвечать, побыстрее сдала меня в детский сад.

Но и детском саду я не успокоился.

"Взять, к примеру, воспитательницу тётю Машу - предавался я размышлениям, оседлав ночной горшок - Судя по тому, как она играет на пианино на утренниках, она, вне всякого сомнения, поэт. Но раз она отругала меня лишь за то, что я со скуки жевал подушку во время "сонного часа", когда мне не спалось ( я никогда не мог уснуть днём, потому что решал свой вопрос ), - она не поэт."

Мои товарищи по детскому саду дурачились, бегали, прыгали, дрались, играли в жмурки, скакали со скакалкой, разбивали носы, надевали трусы шиворот-навыворот... Поэты они или не поэты ? - это их совершенно не волновало. Жизнь била в них ключом. "Как они глупы, как пошлы !- думал я, глядя на них с презрением и сжимая в руках томик с сонетами Шекспира - Как можно  жить, совершенно не интересуясь поэзией ?" Я гордо поправлял колготки и, нахмурившись, отходил в сторону, оставаясь наедине со своим неразрешённым вопросом.

Годы шли, как бессмертный полк. Я вступил в отроческий возраст.

Очень хорошо помню те моменты, когда мои сверстники уже играли в лапту, в шашки, гоняли по крышам голубей, встречались со своей первой любовью, курили первые сигареты и делали первые глотки портвейна, а я одиноко сидел поодаль, словно "Мыслитель" Огюста Родена - на вратах Ада, и мозг мой был парализован всё тою же одною мыслью, занозою застрявшей в нём : "Стихов-то кругом насочиняли миллионы, а как отличить поэта от не поэта ? Как ?"

Наконец, годы отрочества и юности остались далеко позади.

Уже не в колготках, а в добротных брюках от "Москвошея" я работал в НИИ ракетостроения, участвуя в разработке уникального двигателя для ракет с ядерными боеголовками. Однако, склонившись над секретными схемами, я не видел ничего - ни ракет, ни гриба от взрыва ядерной бомбы - ничего, кроме как огненными буквами начертанного перед моим взором вопроса : " Что есть подлинная Поэзия ?"

Минуты бежали - работа стояла. Мои сотрудники с недоумением и осуждением смотрели в мою сторону. Однажды  начальник, в очередной раз застав меня в состоянии оцепенения ( я сидел, держа палец в носу и меланхолично глядя в потолок ), уволил меня. Я стал безработным. Но и это печальное для простого обывателя происшествие меня ничуть не смутило. Я ведь был уверен, что как только решу свой вопрос, то отличным образом всё наверстаю - попрыгаю со скакалкой, поиграю в жмурки, погоняю по крышам голубей, влюблюсь, женюсь, смертельно накурюсь и напьюсь, как только  решу....Но решения я не находил.

Годы летели, как истребители НАТО. У меня уже отросла борода, а "воз", как стоял, так и доныне стоит на месте.

Друзья, вы зададите мне встречный вопрос : "Почему тебя это так волнует, кто из стихотворцев поэт, а кто графоман ? Плюнь ! Лучше послушай последние новости или новогоднее выступление президента."

Согласен с вами ! В новогоднем выступлении президента поэзии гораздо больше, чем в иных стихах. В нём, по крайней мере, есть простор для фантазии, даже для фантастики, в нём столько поэтического вымысла ! Послушав его, можно спать спокойно. Оно так и звучит, как знаменитый речитатив персидских сторожей :"Спите, жители Багдада ! В Багдаде всё спокойно !"

В поэзии всё не так, в ней спокойствия нет. В ней ломаются копья, низвергаются кумиры, разбиваются Икары ! В ней со смехом льются с неба громокипящие кубки, гремят грома и сверкают молнии ! В ней на пьедестал сегодня торжественно возводятся те, кто уже завтра будет беспомощно барахтаться и тонуть в речушке-насмешнице по имени Лета. Но, может быть, так и надо ? Может быть, это и хорошо ?

По крайней мере, это гораздо лучше, чем мозолить уши маской от "ковида" и с ужасом смотреть на соседа в маршрутке, когда он позволит себе недопустимую в наши дни роскошь и неосторожно чихнёт. Это гораздо лучше, чем, спотыкаясь, спешить на вакцинацию.... О да, несомненно !, уединиться где-нибудь в дедовском наследственном имении с гусиным пером в руке и сочинять стихи ( при этом совершенно не имеет никакого значения хорошие или плохие ) - это гораздо лучше !

Так пусть же вопрос "Что есть подлинная поэзия ?" останется открытым и никогда не будет решён ! Пусть над городскими крышами, умытыми ночным ливнем, кружат стрижи, пусть в мире будет мир, пусть поют и смеются дети, а копья ломаются только в поэзии !

Один сочинитель, стихи которого мне, втайне признаюсь вам, очень нравятся, когда-то, уже довольно давно, написал : "На кой мне черт, что я поэт!..и без меня в достатке дряни!"

То есть он имел в виду, что вопрос мой - глупый вопрос.

А кто из сочинителей поэт, кто не поэт, и что есть подлинная поэзия, - это решится само собой. Это решит читатель.

Если после прочтения стихов настроение у него улучшится, как видимость на взлётной полосе,  если тревога сойдёт с его души, как туман с весенних полей, если ему захочется вскочить с дивана, потянуться, расправить плечи и сделать лёгкую гимнастику, если в потухших глазах его снова вспыхнет, как спичка в руке Шерлока Холмса, интерес к жизни, если в голове, как воробьи, зачирикают счастливые, радостные мысли, если день пролетит красиво и стремительно, как стрела Амура, а наступивший сон будет безмятежен, как котёнок, пригревшийся на солнышке, значит стихи были подлинными

Или я не прав, друзья ?

***


70. О  ТОМ,  КАК Я  ПОБЫВАЛ  НА  КОНЦЕРТЕ  МАРИИ  ПАХОМЕНКО

Приехал отдохнуть и подлечиться в санаторий.

Особых проблем со здоровьем у меня не было. Просто сильно почему-то зябли ноги даже в тёплых носках. Вот и решил немного подлечиться. Устроился отлично и лечение шло успешно. В этот же санаторий по счастливой случайности приехала отдохнуть и подлечиться моя любимая певица Мария Пахоменко.

По просьбе отдыхающих она согласилась дать концерт. Я безумно обрадовался возможности увидеть вблизи такую красавицу и при случае выразить ей слова самого искреннего восхищения.

Концертный зал в доме культуры советских времён вмещал человек примерно 400. Кресла для сиденья сгруппированы в нём были в три колонки : правая колонка, средняя и левая. По 12-15 рядов в каждой колонке.

Приобрёл билет на место в средней колонке в "самом первом ряду", как говорил Буратино, чтобы быть поближе к своей любимице во время выступления и получше её разглядеть.

Однако в зале, как я уже успел перед этим убедиться, было довольно прохладно. Может быть, температура была и нормальной, но с моей болезнью - зябкостью в ногах - она мне показалась низковатой. По этой причине я, придя на представление, принёс с собой тёплое одеяло на лебяжьем пуху, что называется "пушинка к пушинке - ни одного пёрышка", и надел тёплые носки, которые мне связала из верблюжьей шерсти мама.

Сев в своё кресло в первом ряду, с радостью увидел, что весь ряд (состоявший из старых советских кресел ), не занят. Кроме меня в нём места никто не купил. Зрители сидели за моей спиной. Это были преимущественно женщины, очень нарядно одетые, с искусным макияжем и с торжественным выражением на лицах, как это и должно быть на концерте. Зал был заполнен наполовину, потому что санаторий был элитный и не слишком большой, вроде санатория им. Серго Орджоникидзе в Кисловодске.

Убедившись, что никто рядом не сядет и вообще весь ряд пуст, я решил не сидеть, а прилечь на кресла ( при росте в 1м.90 см.  пяти кресел мне хватило ), сняв при этом обувь и накрывшись одеялом, и, таким образом, оставшись в спортивном костюме и маминых шерстяных носках.

И вот на ярко освещённую сцену под овации вышла Мария в необычайно элегантном, красиво облегающем её утончённую фигуру, платье, в котором она пела "Школьный вальс" на концерте, посвященном творчеству поэта Михаила Матусовского, в колонном зале Дома Союзов. Вид у неё был цветущий. Зал зааплодировал. Я тоже, лёжа под одеялом, бурно зааплодировал, увидев, наконец-то, так близко, буквально в пяти шагах от себя, предмет своего обожания.

Увидев же меня, лежащего на сиденьях кресел и укрытого пуховым одеялом с ног до подбородка ( торчали только ноги в шерстяных носках ), Мария Пахоменко, когда овации утихли, участливо спросила меня :"Вам что, очень плохо ?"

"Нет-нет ! - заверил я любимую певицу - я чувствую себя отлично и вообще я здоров. Просто у меня зябнут ноги ! "

"Ну тогда хорошо !" - улыбнулась певица и начала петь. Пела она, как всегда, замечательно. А мне под одеялом стало вдруг жарко. Я сбросил его себя и сел, весь мокрый от пота. Пот катил с меня градом.

Заметив это, Мария Пахоменко прервала песню и снова обратилась ко мне с вопросом, мол, всё ли со мной в порядке ?

Я заверил её, галантно приложив руку к сердцу, что всё отлично, хотя осознавал, что беру на себя чересчур много внимания и зрители уже кое-где начинают хихикать, а некоторые даже возмущённо роптать.

Понимая, что я попросту срываю концерт, и чувствуя себя крайне неловко, я готов был провалиться со стыда сквозь землю.

Я обернулся. Позади сидели, как я уже сказал, одни нарядно одетые женщины, среди которых я заметил несколько знакомых лиц. Это были поэтессы с поэтического портала Стихи.ру и прозаики ( тоже женщины ) с литературного портала StoryGo Литератор. От этого мне стало ещё больше не по себе. Я знал крутой норов этих дам и понял, что мне так или иначе, но "достанется на орехи".

Вдруг Мария Пахоменко попросила всех зрителей взять в руки лист бумаги и карандаш или ручку для проведения викторины. Порывшись по карманам, я не нашёл в них ни бумаги, ни карандаша. Тогда я стал, согнувшись в три погибели, шарить по залу, как привидение, в надежде где-нибудь под креслами отыскать хоть какую-нибудь бумагу и карандаш. Но, к моему несчастью, ничего найти не смог кроме губной помады.

Зал, забыв про Марию Пахоменко, следил только за моими похождениями и уже в открытую, что называется, смеялся. Да и сама Мария не сдерживала смеха, тем самым только усиливая во мне чувство неловкости и стыда.

Так ничего кроме помады и не найдя, я, чтобы больше не привлекать к себе внимание, решил не возвращаться в свой ряд, где лежало моё одеяло, а сесть в первом же ряду, но только не в средней части рядов, а в правой. Правая часть рядов мне показалась менее освещённой. Первый ряд в этой части тоже не был занят зрителями. Стыд сжигал меня и я ужасно хотел спрятаться от людских глаз хоть в каком-то уголке.

Сел, однако, на мою беду, весь ряд, состоявший из шести или семи кресел, от моего неловкого толчка при посадке по отлично навощённому полу поехал назад и придавил ноги сидевших сзади женщин-поэтесс.

Поэтессы вскрикнули от боли и, чтобы освободить прижатые ноги, с силой толкнули кресла, на которые я так неловко плюхнулся. И весь ряд моих кресел от этого толчка по отлично навощённому полу, как по льду, поехал вперёд и с треском ударился о сцену. Ударился с такой силой, что Мария Пахоменко едва на сцене устояла.

Я начал отталкиваться от сцены, чтобы вернуть кресла в надлежащее положение, но женщины не давали мне этого сделать и снова толкали мой ряд от себя и он опять, и опять ударялся о сцену, как пиратский корвет о борт атакуемого им корабля.

Никто уже не слушал Марию Пахоменко, все, как на цирковое представление, смотрели только на мои катания. Мария Пахоменко тоже смотрела на них и смеялась вместе со всеми.

Вам не передать, друзья, какой стыд я испытывал. Я понимал, что стал причиной срыва концерта любимой певицы и эта мысль сжигала мне грудь.

Мария Пахоменко, сообразив своей чуткой душой, что продолжать выступление дальше бессмысленно, раскланялась. Зал встал, провожая её аплодисментами. Человек двадцать поэтесс подбежали к сцене с букетами цветов и окружили певицу, выражая ей слова признательности и восхищения, и читая посвящённые ей свои стихи.

Один я с огромным чувством неловкости и стыда стоял сиротливо в стороне, хотя мне тоже очень хотелось подойти к любимой певице. Так и намеревался сделать, когда шёл на концерт. Но всё, что произошло, напрочь лишило меня морального права даже мечтать об этом. Я стоял и только ждал, когда зал опустеет, чтобы забрать одеяло и незаметно улизнуть.

Вдруг Мария Пахоменко, выйдя из кольца почитателей, подошла ко мне. Я весь сжался, как ёж, приготовившись услышать слова упрёка за своё безобразное поведение. Однако вместо этого певица тепло обняла меня и с улыбкой произнесла :"Спасибо Вам ! Ещё никогда так не смеялась ! Вы рассмешили меня буквально до слёз и я Вам очень за это признательна, так как смех - это лучшее лекарство !"

И мы стали смеяться вдвоём да так заразительно и громко, что от смеха я проснулся...

Это был уже третий кошмарный сон, приснившийся мне за ночь. Я действительно был весь мокрый. Кризис моей болезни прошёл. Температура упала. И проклятый грипп с высоченной температурой стал отступать. Жар спал и мне легко и хорошо впервые за время болезни дышалось.

Буквально через несколько дней после этой кошмарной ночи я чувствовал себя, как огурчик, и уже бегал кроссы на стадионе.

***

МОЛОДОЙ  МЕСЯЦ

Случай, о котором хочу рассказать, произошёл в юности и остался в памяти на всю жизнь.

Студентом на летние каникулы приезжал я погостить к своей тётушке.

Прости, дорогой читатель, если повторяюсь и в каком-то из своих рассказов уже повествовал о чём-то подобном и даже начинал его точно таким же предложением. Что поделаешь, мы нередко вынуждены повторяться. Да и что есть наша жизнь, как не сплошной круговорот, в котором всё так или иначе повторяется ? Однако эпизод, составивший основу сюжета данного рассказа, произошёл со мной тогда впервые и больше никогда не повторился.

Жила тётушка в белорусской глубинке, можно сказать, в глуши, жила одиноко в усадебном доме, предназначенном для работников железной дороги. Работа её была и тяжёлой, и ответственной и заключалась в том, что надо было постоянно менять вышедшие из строя шпалы ( в ту пору они были деревянными ), стоять с флажком на переезде, встречая поезда, давать сигнал машинисту при помощи петард в случае внезапного возникновения аварийной ситуации, опускать и поднимать у переезда шлагбаум, вечером зажигать на столбах фонари.

Дом был небольшой, с одной комнаткой, кухонькой, печью и сенями, и стоял, затерявшись среди бескрайних полей и лесов, прямо у железной дороги, метрах в тридцати от неё за еловой посадкой.

Место, как на необитаемом острове, совершенно безлюдное. Расстояние до ближайшей деревни, куда я порой ходил вдоль железной дороги, чтобы купить хлеба и кое-что ещё из продуктов, составляло около километра. По этой причине даже минимальная тревога от суеты, свойственной деревенской жизни в её повседневных трудовых заботах, почти не касалась нашего подворья. Лишь изредка проходящие мимо сельчане, что возвращались по воскресеньям домой из поездки в Полоцк, баловали нас с тётушкой своим обществом, да и то лишь на пару минут, когда в жаркий день просили напиться. Колодец наш отличался особенным вкусом своей кристально чистой воды.

Вообрази себе, дружище, тот поистине удивительный мир, в который я, городской житель, окунался с головой после того, как ставил у порога дорожную сумку по прибытии.

Как правило тётушку, чтобы сообщить ей благую весть, что я снова закатился в гости, в доме я не заставал. Днём она в доме бывала редко. Её можно было найти либо за работой в саду, либо в берёзовом леске с грибным лукошком в руках, либо с ведром в малиннике, либо на лугу с граблями и косой, но чаще всего рядом с коровой среди полей.

Какое это было счастье сбросить с ног обувь и пойти по земле босыми стопами !

Правда, шёл я, поминутно подпрыгивая и спотыкаясь, так как моим городским стопам было непривычно прикосновение острых камешков и колких травинок на пути, и всё же ощущение какого-то древнего, непередаваемого словами наслаждения, ощущение напрочь забытое, как тем первым человеком, что был изгнан из Рая и снова вернулся в него, переполняло меня.

Издали я замечал тётушку, ведущую корову на водопой к омуту в низине луга.

Встречала она меня всегда просто, как Тарас Бульба своих сыновей, без жарких объятий и поцелуев. Была она очень стеснительным человеком. Любая театральщина и спецэффекты ей были чужды. Таков был её характер, воспитанный и закалённый в суровых условиях тех лихолетий, что выпали на долю белорусов в период Великой Отечественной войны.

Мы шли втроём к дому. Тётушка вела корову, а я шёл рядом, тихо радуясь тому, что в лицо мне дует не городской суховей, а влажный, пахнущий свежескошенной отавой луговой ветер, и в ушах стоит не шум от сотен автомобильных шин, а мелодичный, завораживающий душу звон вечерних сверчков и цикад.

В доме я переодевался. Вместо брюк надевал штаны. Вместо рубахи футболку.

И первая же кружка парного молока, и яичница, испечённая в печи, и стакан домашнего винца, и застольная беседа, пересыпанная добродушными шутками, и свежая постель с высокой подушкой и стёганым одеялом, и тиканье ходиков, висящих в углу на стене - всё это начинало действовать на душу исподволь, но мгновенно и магически. Я словно переносился в иную реальность, в мир, где больше не нужно притворяться, заботиться о том, как ты выглядишь, думать о том, нравишься ты или нет, где можно без всякой опаски быть самим собой, таким, каков ты есть, и где тебя принимают и любят именно таким, каков ты есть.

Да-да, не столько даже очарование северной белорусской природы, не столько  вкусный завтрак или ужин, приготовленный в печи, не столько чувство свободы от сброшенных с себя оков городских одежд, а именно это чувство, что тебя принимают и любят таким, каков ты есть на самом деле, и больше не нужно притворяться кем-то другим, как этого требует от своих обитателей город, составляло для меня главную ценность этого мира, в который меня тянуло из года в год, когда выпадал случай город покинуть.

Что бы я ни делал, как бы ни вёл себя, даже если показывал язык машинисту бешено налетающего на нас с тётушкой товарного состава, всё было к месту, всё воспринималось с неизменным добродушием. Лишь изредка, когда я снова пытался перепеть, искусно подражая ему, нашего петуха, тётушка, смеясь, бросала на ходу : "Вовка, не дурей !"

Однако не дуреть, то есть не сочинять на ходу стихи, не прыгать с разбега в стог сена, не отплясывать трепака под струями ливня, не беседовать с воронами на их языке, не пародировать Завадского - знаменитого деревенского пьяницу и забулдыгу, я не мог.

Какое это счастье, быть самим собой и знать при этом, что именно таким тебя принимают и любят ! Пожалуй, нет другого счастья, что было бы выше этого.

В городской жизни я был лишён его.

В ней всюду, на каждом шагу, с самого детства я был вынужден в большей или меньшей степени, так или иначе притворяться, кого-то изображая : то послушного, благовоспитанного сына, которым гордятся родители, то отличника в школе, то успевающего студента, то бесшабашного кутилу в мужской компании, то галантного кавалера в женской - всюду я был вынужден надевать маску, потому что без маски на карнавале городского бытия преуспеть, сделать успешную карьеру и даже просто выжить почти невозможно.

И только здесь, в этом неприметном для горожанина, презираемом им, скромном мире, где на стене тикают ходики, на полу лежат половички, а в печи потрескивают поленья, эта ужасная необходимость быть не собой отпадает начисто. Здесь все остаются всегда такими, какие есть : и кот, лениво развалившийся на солнышке, и мыши, шуршащие сеном на сеновале, и куры, квохчущие у крыльца, и корова, пасущаяся на лугу, и голуби, воркующие на крыше, и воробьи, клюющие семечки подсолнуха в огороде, и яблони, склонившие ветви в саду, и тётушка, хлопочущая у печи, и заодно со всеми я.

Это ощущение цельности и приятие себя таким, каков ты есть, раз именно таким тебя принимают и любят все вокруг, даёт неожиданные результаты и приводит к совершению невероятных поступков, которые мы сами от себя не ожидали.

Мои каникулы незаметно для меня приближались к концу.

В тот день я неторопливо возвращался в наш домик из деревни, куда меня послала тётушка по какой-то надобности.

Вечерело. Заходящее солнце уже коснулось вершин берёз и постепенно опускалось, скрываясь за ними.

Я шёл по узкой тропинке. Справа от меня убегала вдаль железная дорога с синими, красными и зелёными огоньками светофоров. Слева сбегал вниз поросший высокими травами овраг. На самом дне оврага, на скошенном лугу рядами стояли стога, а за ними темнел густой еловый лес.

Жужжали, садясь на цветы, пчёлы и шмели. Травы слегка покачивались на тёплом августовском ветру. Поблёскивая в косых солнечных лучах, пролетали мимо нити паутин. Небо было совершенно чистым, безоблачным. Таким же чистым и безоблачным, какой была в ту пора моя душа.

Я засмотрелся на травы, на цветы, на стога, на берёзы, на небо и остановился, поражённый красотой открывшейся передо мной картины. В лучезарной лазури небесного свода, долго всматриваясь в него, я вдруг заметил тонкий серпик молодого месяца. И этого было достаточно, чтобы я совершил поступок, которого никак от себя не ожидал и который, как я сказал в начале рассказа, запечатлелся в моей памяти.

Не ведая, что совершаю, так как был воспитан в стране, категорически отрицавшей существование Бога и подвергавшей остракизму тех, кто открыто говорил о возможности существования незримых для глаза Высших Сил, я вдруг опустился на колени и, обратив лицо к небу, к молодому месяцу, произнёс такие слова : "Великий Боже, благодарю Тебя за красоту мира, который Ты создал ! Я ошеломлён, я потрясён величием и мощью Твоего творения !"

Прошло с тех пор немало лет. На всю жизнь запомнил я чувство непередаваемого умиления и восторга, переполнившего в тот миг моё сердце.

В рассказе "Над Ангарой" я воспроизвёл этот эпизод, однако, если быть честным, то следует признать, что подобного ощущения восторга, подобного чувства искренней, идущей от всего сердца, благодарности, которое тогда, в тот августовский вечер, всецело поглотив, нахлынуло на меня, с такой силой и полнотой я не испытал больше никогда.

В поэме "Золотая глухомань" я тоже  вскользь упомянул о нём в четверостишии под названием "Молодой месяц". Вот это четверостишие :

На небе месяц тонкий, чистый.
Поэт всё подбирал слова
И хоть был парубок плечистый,
Но закружилась голова.


***


71. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ  СЛУЧАЙ  В  САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

Престранное происшествие случилось со мной, друзья, даже, можно сказать, фантастический случай. Можете верить мне на слово, можете не верить, можете посчитать то, что вам сейчас поведаю, просто игрой воображения - я расскажу, а вы сами решите.

В летний погожий день, в самый разгар так называемых "белых ночей" прибыл я в славный город Петра, иначе именуемый Санкт-Петербургом, а в прежние, такие ещё памятные, но уже, по выражению Поэта, "отзвучавшие в сумрак", года,  именовавшийся Ленинградом.

Прибыл со стороны Финляндии прямо на Финляндский вокзал, да-да, на тот самый вокзал, на который в пломбированном вагоне сто лет тому назад из Германии прибыл невысокого роста лысый, картавый человечек с острой бородкой и коротко стрижеными усами, чтобы потрясти, как грушу, не только Россию, но и весь мир.

В благодарность за эту тряску на привокзальной площади тогда же, сто лет тому назад, питерцы установили ему памятник и назвали город его именем, чтобы имя это никогда в суете буден не позабыть. Памятник с тех пор и красуется на этой площади и я всегда, когда прибывал в город со стороны Финляндии, им любовался.

На памятнике этот лысый человечек средних лет изображён во весь рост стоящим на броневике с протянутой к русскому и мировому пролетариату правой рукой и раскрытым в пламенной речи, обращённой к оному пролетариату, ртом.

Так вот, прибыл я в летний погожий день на Финляндский вокзал, вышел на привокзальную площадь, вскинул по установившейся привычке взгляд в сторону памятника и оторопел.

Нет-нет не пугайтесь, друзья, памятник никуда не делся, как стоял, так и стоит. Но только претерпел существенные изменения, настолько существенные, что дорожная сумка выпала у меня из рук, а сам я едва не лишился чувств.

На броневике вместо знакомой лысой фигуры с воздетой десницей была совершенно другая скульптурная композиция и тоже бронзовая.

Итак, на броневике вместо лысого мужчины в широко распахнутом пальто был изображён сидящий на ночном горшке очень симпатичный, просто ангельского вида, круглолицый мальчик с кудрявой головой. Мальчик, сидя на горшке, как бы мечтательно смотрел перед собой. Видно было - это очень мастерски передал скульптор - что мальчуган тужится, но при этом испытывает чувство удовольствия, свойственное всем детям, когда их садят на горшок.

В полной растерянности и совершенно не понимая, что всё это значит и куда подевался с броневика тот лысый мужчина средних лет, я схватил первое попавшееся такси и помчался в город, домой, предполагая, что я очень устал с дороги, и мне просто надо отдохнуть.

Однако, проезжая на такси мимо Сенатской площади, едва снова не лишился чувств. На ней произошли страшные метаморфозы уже с Медным Всадником.

Вместо величественной бронзовой фигуры Петра Первого, сидящего на бронзовом коне ( Всадник хоть и назван медным, но выполнен из бронзы ) я увидел нечто невообразимое.

Пьедестал остался прежним. Тут всё было без изменений. Изменились только всадник и конь.

Вообразите себе, друзья, такое : всё на том же гранитном пьедестале в виде круто поднимающейся скалы стояла бронзовая лошадка-качалка, такая, на которых качаются дети, а на лошадке сидел бронзовый шалунишка лет пяти-шести с прутиком в одной руке и калачом, который он с аппетитом жевал, в другой.

Я потребовал таксиста остановить машину, бросил ему, не считая, деньги, но гораздо больше той суммы, что таксист назвал, и стремглав побежал к памятнику.

Обошёл памятник несколько раз вокруг, чтобы убедиться, что глаза мне не врут, убедился и обессиленный упал на стриженый травяной газон прямо лицом в траву у подножия гранитной скалы.

Полежав несколько минут, встал и, шатаясь, как шатается всякий, кого ударят поленом по башке, пошёл куда глаза глядят в сторону Невского проспекта и вышел к Мариинскому театру. Предо мной вот-вот должен был открыться памятник Екатерине Великой, но я на него уже не смел поднять глаза, понимая, что вместо величественной фигуры императрицы, увижу новое непотребство. Так оно и вышло.

На пьедестале на правой ножке, приподняв левую, стояла, чуть наклонившись вперед, бронзовая слегка полноватая, но при этом весьма миловидная девочка лет четырёх с пышной причёской и в кружевном платьице - этакий очаровательный бутуз - с сачком для ловли бабочек в руках. Девочка счастливо улыбалась. Создавалось впечатление, что дело спорилось и ловля бабочек, стрекоз и кузнечиков у неё шла успешно.

Пользуясь тем, что вокруг памятника было много скамеек, я сел на одну из них, закрыл глаза и достал валидол. К Казанскому собору, где стоят памятники Барклаю де Толли и Михаилу Илларионовичу Кутузову, идти уже не решился и вы, друзья, должны меня понять.

После того, как таблетка рассосалась, встал и, не оборачиваясь на памятник Екатерине, снова поймал такси и попросил таксиста отвезти меня к зданию городской Администрации.

В дороге спросил таксиста, не заметил ли он странных метаморфоз, случившихся с памятниками ? На это таксист ответил, что ничего особенного он не заметил. "В таком случае, - подумал я  - один из нас сошёл с ума" Кто ? На этот вопрос я и хотел найти ответ у "отцов" города.

Достигнув Администрации, я справился у вахтёра, как мне пройти в кабинет самого высокого начальника ? Вахтёр любезно меня проводил. Выражение моего бледного лица с трясущимися губами, видимо, вызвали у него горячее сочувствие.

В кабинет высокого начальника - возможно, спикера, возможно, ещё более высокого - я влетел, как метеорит, и только в нём перевёл дыхание.

В кабинете за столом сидел человек внешне очень похожий на главного героя кинофильма "Берегись автомобиля !" Юрия Деточкина.

"Юрий Деточкин" встал при моём появлении и любезно предложил мне кресло, поинтересовавшись, что привело меня к нему в кабинет так срочно и без предварительной записи, ибо в это время к нему должна была явиться совсем иная, какая-то иностранная делегация.

Я торопливо и кратко изложил суть своего вопроса.

"А-а-а ! Вы об этом ! - улыбнулся "Деточкин" - Вы не первый, кто задаёт мне эти вопросы. Понимаю Ваше недоумение и охотно отвечу, надеясь тем самым полностью успокоить Вас. Всё дело в том, что на заседании Администрации был поднять вопрос о том, почему всех выдающихся людей, будь то цари, полководцы, поэты, писатели, общественные деятели и так далее, принято на памятниках, им установленных, по какой-то непонятной, но прочно сложившейся традиции, изображать не в том возрасте, который согревает наши сердца."

Я выслушал его слова с вниманием. Затем между нами произошёл следующий диалог. "Деточкин" продолжал :

- Вы ведь не станете возражать, что даже рассматривая семейные фотографии, самые тёплые чувства мы испытываем, когда смотрим на себя, изображёнными в детском и юношеском возрасте, то есть в возрасте, когда мы были наиболее счастливы и вид у нас был цветущий ?

- Да, с этим не спорю. Однако памятник, по моему глубокому убеждению, должен всё-таки изображать человека именно в тот период его жизни, когда он уже совершил свои великие дела, в период, так сказать, когда все таланты свои он уже убедительно предъявил миру.

- Не могу с Вами согласиться ! Я как раз абсолютно убеждён в обратном, что Ленин вряд ли нравился себе тогда, когда облысел, а Екатерина Великая, - когда ни одно из её детских или девичьих платьев не стало на неё налезать.

"Возможно, что и так - уже слабо пытался возразить я - Конечно, детьми, юношами, совсем ещё молодыми людьми мы себе нравимся больше, чем тогда, когда пластические хирурги только разводят руками на наши просьбы сделать с лицом хоть что-нибудь, чтобы оно не пугало прохожих на улице. Но..."

- Никаких "но" ! Когда мы были детьми, мы все без исключения были чище душой и внешне гораздо более привлекательны, чем тогда, когда жизнь прошла по нашим душам своими грязными сапогами, да и мы сами её порядком грязью измазали.
Разве царь Пётр, катавшийся на детском коне-каталке и царь Пётр, создавший Академию наук, это не один и тот же человек ? Один ! Так не лучше ли изобразить его на памятнике чистым ребёнком, а не тем, кто обагрил руки кровью стрельцов, угробил жену, сестру и сына и только после этого взялся за создание Академии ?
Не спорьте, молодой человек, Вы ведь в душе со мной полностью согласны. Вот и городская Администрация мудрым решением постановила изображать на памятниках людей только такими, какими они были, когда не успели ещё измарать своих душ ничем, никакими аморальными поступками.
Сейчас мы попьем кофе, а после Вы сходите к Казанскому собору и полюбуетесь на новые прекрасные памятники, которые мы установили там. Особенно удался скульптору памятник Кутузову. Маленький Миша Кутузов с плетёным кузовком в руках как бы бредёт по лесу в поисках грибов, щурясь от солнечных лучей. А малыш Барклай протягивает ему навстречу белый гриб. Прекрасная скульптурная композиция !

- Простите, Вам не кажется, что представленные в таком виде великие полководцы потеряют всю свою воинственность и величие ? И потом, ведь они народные герои !

- К чему воинственность ? Ворон на огороде пугать ? Да и величие человеческое весьма уязвимо, если разобрать его по косточкам, даже нелепо и смешно. Ваши слова, что "они народные герои", не вполне соответствуют исторической правде. Ведь войско их, всех этих полководцев-дворян, победившее тогда в войне, состояло из их же крепостных рабов. Увы, печальный исторический факт. Одни рабы полегли тогда на полях сражений, другие стали никому не нужными калеками. Вы ведь, несомненно, читали гоголевскую "Повесть о капитане Копейкине", в которой Гоголем с болью об этом сказано? А те рабы, что вернулись после победы домой, так и остались рабами, которыми эти великие полководцы пользовались и торговали, как пользуются и торгуют вещами. Вам разве это неизвестно ?
Нет, именно такими - в виде детишек с лукошками - они выглядят гораздо более привлекательными в исторической круговерти.

Из здания Администрации после дружеской беседы и чашки кофе с пирожными я вышел, словно снова народившись на свет. Улыбка озаряла моё лицо, а сердце напевало :"Спят усталые игрушки, книжки спят. Одеяла и подушки ждут ребят. Даже сказка спать ложится, чтобы ночью нам присниться. Ты ей пожелай :"Баю-бай !"

***


72. ЧУДО  ДЕВИЧЬЕЙ  КРАСОТЫ
1.

В восьмом классе, когда у Тёмы стали пробиваться в виде жиденького пушка усы и борода, он вдруг заметил, что у Риты, что сидит за последней партой в третьем ряду, стройные ноги. Ещё он заметил, что ей очень к лицу белый бант в косе и родинка на правой щеке.

Как этого он раньше не замечал, он понять не мог. До того, как усы и борода слегка не обрамили его веснушчатую физиономию, он абсолютно справедливо считал Риту последней дурой в классе. И не только потому, что она все годы их совместной учёбы в среднеобразовательной школе № 135 выбирала с завидным упорством место за последней партой. Просто она была глупа и никаких особенных доказательств этой аксиомы не требовалось.

Усы и борода всё перевернули с ног на голову.

Теперь Тёма вообще не обращал никакого внимания на то, что Рита глупа. Более того, ему даже стало нравится в ней невинное ( так теперь он называл глупость ) выражение её курносого личика. Он нашёл, что пустое, бездумное выражение огромных карих глаз - это трогательно и нисколько не портит общего впечатления, в котором теперь главное, доминирующее положение занимали невероятно стройные ножки и крылатая походка.

На уроке физкультуры, когда сдавали двухсотметровку, Тёма не мог оторвать взгляда от Риты, бегущей по дорожке впереди всех девчонок.

О, как она бежала ! Это был не бег, это был полёт ! Так летят перелётные птицы, когда улетают осенью на юг. Так летят облака. Так летит по росистому лугу, не касаясь земли лёгкими копытцами, игривая породистая кобылица.

И когда Рита срывала ленточку на финише и пролетала с ней, развевающейся у неё на маленькой прелестной груди, ещё метров десять, не только Тёма, но все мальчишки вместе с преподавателем физкультуры, затаив дыхание, смотрели на это фантастическое, неотразимое по своей завораживающей красоте сочетание юности, силы и грации.

Усы и борода довели дело до того, что Тёма стал спать не так крепко, как он спал до их появления.

Теперь вместо футбольного мяча и хоккейной клюшки, вместо пиратской шхуны в Тихом океане Тёме стали снится огромные карие глаза - пусть бездумные и пустые, но всё же такие прекрасные, стал снится белый бант и, что всего ужаснее, не давали покоя всю ночь и снились до самого утра стройные ножки и крылатая походка.

Впервые в жизни Тёма ощутил странное состояние раздвоения в душе.

Усы и борода вкрадчиво и настойчиво твердили одно и то же :"Как она хороша ! Эта родинка на щеке, эти густая русая коса с белым бантом, эти грациозные движения, напоминающие движения кошки, эти...эти... - она самая красивая девчонка не только в школе, но и в городе, и в целом свете !"

Рассудок, который Тёма не вполне потерял, холодно возражал : "Она глупа, пуста, лжива. С ней не о чем говорить. Она не читает книг. Ей ничего не интересно, кроме мужского внимания. Ей нравится, когда мальчишки то и дело зажимают её по углам. Она делает только вид, что её это возмущает, на самом же деле ей только этого и хочется. Для этого она и носит такую короткую, туго обтягивающую её бёдра, юбку, для этого, когда идёт своей крылатой походкой, так умело ими покачивает. Она просто шлюха !"

Аргументы рассудка были весомы и многочисленны. К ним нельзя было не прислушаться. Однако едва в спор вступали усы и борода, как все эти аргументы рассыпались в прах и не стоили ровным счётом ничего.

Тёма, что называется, потерял покой и сон.

Ходить в школу для него стало пыткой. С одной стороны он втайне от самого себя ждал этой встречи - встречи с ней, с этим непостижимым для него чудом девичьей красоты, с другой - он боялся этой встречи, так как кроме мучений и раздвоения в самом себе, ничего хорошего эта встреча ему не сулила.

Особенно мучительной для него была минута, когда на пути в школу она попадалась ему на глаза. Она шла впереди своей крылатой походкой, а Тёма, забыв всё на свете, забыв зарок не смотреть в её сторону, только и делал, что смотрел на неё, не в силах оторвать глаз. И когда мальчишки, что были смелее и откровеннее его, окружив её в тёмном углу возле туалета, наваливались на неё гурьбой, он, наблюдая эту сцену, ужасно страдал и был противен от этого сам себе.

Усы и борода....Неужели это они так нагадили ему ? И что теперь делать ? Сбрить их ? Но ведь это ещё только жидкий пушок, хотя и довольно сильно заметный. Ну, положим, он сбреет их, что это даст ? Она ж от этого никуда не денется.

2.

Вот она опять стоит у доски. Училка по географии вызвала её, чтобы она поведала классу о реках Сибири.

Ах, какие там реки Сибири ! Она не знает толком, где расположена на карте Волга. Стоит спиной к классу и тычет указкой в Дунай, ища Енисей. Класс смеётся. Училка же сердится, выговаривает ей своё возмущение и выводит в дневнике очередную двойку.

Ей это нипочём. Она-то прекрасно знает, что всё это - смех класса и двойка в дневнике - не имеет в жизни ровным счётом никакого значения. А имеет в жизни значение только её великолепная фигура, туго обтянутые шёлком короткой юбки бёдра и роскошная русая коса с белым бантом у самого пояса, которой завидует почти каждая девчонка в школе.

И снова Тёме предстоит ночь без любимых сновидений - без пиратских шхун, футбольного мяча и теннисной ракетки, потому что усы и борода не желают ни захватывать богатые купеческие караваны, ни поражать великолепным дриблингом футбольных болельщиков, ни укладывать на канвас ринга неотразимым апперкотом самого Мухаммеда Али.

Усы и борода хотят только одного, чтобы она, пусть хоть бы во сне, обратила бездумный карий взор на него, близко, очень близко подошла к нему и...и Тёма просыпался, снова пытался заснуть, но это ему не удавалось...

3.

В начале третьей четверти она вдруг впервые пришла в школу не в короткой юбке, а в длинном платье и платье почему-то слишком просторном, даже безобразно просторном, таком, каких она никогда не носила, по крайней мере последних несколько лет, и, может быть, поэтому мальчишки перестали подкарауливать её у туалета. Может быть, поэтому её освободили от уроков по физкультуре, а учитель физкультуры, молодой специалист, пришедший в школу год назад, тоже, может быть, поэтому вдруг ни с того ни с сего уволился.

Она решила сменить юбку на безобразно огромное платье ? Почему ? Потому что... - не может этого быть !

Тёма не мог в это поверить, посчитав, что это только случайность, сплетни, которыми вечно полна жизнь школы, просто сплетни завистливых подруг. Но что-то в его душе вдруг остыло, перегорело, улеглось и успокоилось. Ему снова стали снится пиратские шхуны и сокровища, спрятанные на одном из островов Тихого океана. А усы и борода вынуждены были попридеражать язычок. Безобразно длинное и просторное платье не располагало к болтовне.

4.

В девятом классе на её месте за последней партой сидела совсем другая девчонка.

Ноги у этой девчонки были самые обыкновенные, а косы не было вообще. Никто на эту девчонку особо не смотрел, разве что училка по географии, что была очень довольна её познаниями и даже ставила её ответы в пример другим.

Она же, та, от которой невозможно было оторвать глаз и во время забега на двести метров, и тогда, когда она стояла спиной у доски или просто шла из школы по улице, - она успешно родила как раз в начале первой четверти.

Ребёнок, как шепотом судачили между собой её подруги, родился вполне здоровым и весил больше четырёх килограммов. Установлением же его отцовства занималась районная Прокуратура и районный Суд.

***


73.ЗОЛОТОНОСНАЯ  ЖИЛА

Всё началось с неудачи.

Переписывая набело поэму, я опрокинул чернильницу. После этого не только листы с поэмой, но и скатерть, и справочник по геологической разведке, и даже банка с тушенкой оказались в чернилах.

Мне стало ужасно обидно.

"Будь проклят тот час, когда я решил сочинять стихи !" - воскликнул я и вышел из дома.

Занималось раннее утро.

Над крышей приисковой котельной разливалось бледно-фиолетовое пятно зари, как чернила по листам моей поэмы, и труба котельной, словно мачта приближающейся пиратской шхуны, смутным силуэтом уже прорисовывалась на фоне рассвета.

Захватив кое-что из принадлежностей геолога, я отправился в тундру.

Я шёл, стараясь не думать о неудачном начале дня, шёл, глядя на красочный наряд весенней тундры, на голубые волнистые сопки вдали, на небесный свод с потухающими звёздами. И по мере того, как Полярный ( посёлок, где я жил ), "Колба"( литературный клуб в Полярном ), моя поэма и залитая чернилами тушёнка становились всё дальше от меня, душа моя всё больше успокаивалась.

Шёл я довольно долго. Места эти были мне хорошо знакомы. В поисках золотоносной жилы я исходил их вдоль и поперёк.

По данным геологической разведки где-то здесь жила и должна была пролегать.
И я её уже давно искал и всё никак не находил.

Наконец, прошагав немало километров, утомлённый ходьбой, я остановился и присел передохнуть. Пёстрый ковёр весенней тундры пышно расстилался у моих ног и тянулся до самого горизонта.

Кто не бывал в тундре весной, тот многое потерял !

Тысячи цветов всевозможных оттенков, сверкая капельками росы, окружали меня. Я залюбовался ими. Но вдруг какой-то особенный и хорошо мне, как приискателю, знакомый блеск среди всеобщей пестроты остановил мой взгляд. Я встал, подошёл к тому месту, откуда он исходил, и наклонился...

Золото !

Золотой слиток - самородок, как принято о них говорить, - лежал передо мной.
Я поднял его, осмотрел и бросил в специальный мешочек. Стал искать дальше и вот снова заметил блеск.... Золотоносная жила ! Я всё-таки нашёл её !

К вечеру мой рюкзак, как мне показалось, даже чуть-чуть резал мне плечо. В нём теперь находились не только инструменты, но и кое-что посущественнее - мешочек с золотыми слитками. Слитки были небольшими - каждый не более 2-3 грамм, но их было несколько десятков. Ну что ж, значит, я недаром трудился все эти месяцы. Начальство останется довольно, а главное, окажется, что наш прииск в Полярном не самый последний в районе. С такими приятными мыслями, точно определив координаты золотоносного участка и пометив его на карте, я возвращался домой.

Подойдя к приисковой конторе, я решил в неё заглянуть, чтобы поделиться своей радостью и просто поболтать с конторскими девчатами. Я к ним давно не заходил.
В помещении конторы было сильно накурено. Девчата сидели в центре комнаты вокруг стола и о чём-то громко спорили. Речь их не отличалась, мягко говоря, изяществом выражений. Увидев раскрасневшиеся лица и пустые бутылки на столе, я понял, что хорошей беседы не получится.

Как секретарь "Колбы", я не поощряю пьянство и совершенно не переношу, когда в помещении курят. Да и  просто запах табачного дыма мне противен. Конечно, и в "Колбе" порой слышен плеск льющегося вина и звон бокалов, однако всё это делается и к месту, и в меру.

Уходить было поздно. Меня заметили и уже приглашали к столу. В ответ я отрицательно покачал головой. После ковра цветов, после запаха весны эта душная, прокуренная комната и нецензурная речь, да ещё из женских уст, неприятно поразили меня.

Ничего не говоря, я подошёл к столу и одним движением смахнул с него всё, что на нём находилось. Девушки остолбенело переглянулись. В наступившей гробовой тишине я поднял высоко над столом мешочек со своими находками и перевернул его. Золотые слитки посыпались сверкающим дождём. Они падали на стол, рассыпались по нему и со звоном летели на пол. Самый большой самородок, с которого я начал свой поиск, упал из мешка последним. Он укатился дальше всех остальных и залетел под диван. Девушки оторопело смотрели то на меня, то на золото. Наверное, они решили, что я пьян ещё больше, чем они.

Наконец, первая рука потянулась к слиткам. Затем вторая, третья, четвёртая...
Я стоял, не шевелясь и не говоря ни слова. Боже, что тут началось ! Девушки, пьяные уже не только от вина, но и от увиденного, стали хватать слитки и запихивать их в карманы штанов и фуфаек. Мне стало смешно. Ну чем не пираты ? !

Одна из девушек, которая мне прежде очень нравилась и нравится доныне, заметив, что самородок улетел под диван, полезла его доставать. И под диваном застряла. Пытаясь вылезти, она била по полу ногами. Я хотел помочь ей выбраться, но только стащил с неё сапоги. Так и не сказав никому ни слова, я вышел из конторы.

Во дворе конторы мне повстречался поэт Серёжа Черепахин. Он шёл усталой шофёрской походкой. Шапка на нём съехала набекрень и широкая, добрая, детская улыбка озаряла его лицо. Он прошёл рядом, даже не заметив меня. " Наверное, выплатили задолженность по зарплате ? - подумал я -  А может быть, снова влюбился ? "

Уже сильно стемнело. Первые звёзды, как самородки, засверкали на синем бархате вечернего неба. Большие и еле заметные, яркие и не очень. " Как и поэты  !" - невольно пришло мне на ум. И на душе вдруг стало легко. Рюкзак не тяготил плечо. До дома оставалось совсем недалеко. Мысль о том, что я скоро упаду на свою кровать и отдохну после трудного, так неудачно начавшегося, но так хорошо закончившегося дня, придавала мне сил.

Нет ! Всё-таки неплохо, что я решил стать поэтом ! Сколько у меня появилось друзей :  и Серёжа Черепахин, и Ирфан Шемсетдинов, и Юрка Пшенянников, и Андрюха Москальцов, и Алёша Цвях, и Витя Трачук, и Дима Паскевич, и Саша Тарновский и...  да разве всех перечислишь ! А "Колба", а наши споры о поэзии и обо всём на свете - разве это не замечательно  ?

Пока я так шёл и мечтал, на Полярный совсем опустилась ночь. Алое пятно зари медленно гасло над крышей приисковой котельной и труба котельной, как мачта уплывающей вдаль пиратской шхуны, смутным силуэтом чернела и таяла на фоне наступающей ночи.

***


74. СКАЗКА  О  ЧУДАКЕ  И  РЫБКЕ

(рассказ чудака-приятеля, пересказанный мною от первого лица и напечатанный с его позволения)

Я был свеж, молод, неженат и проживал в гостинице одного из отдалённых городов Восточной Сибири, находясь в длительной командировке. Возвращался после рабочего дня в свой двухместный номер всегда очень поздно.

Номер мы снимали вдвоём с моим товарищем по работе, но он к моменту, о котором идёт речь, уже уехал ( вернулся из командировки домой ) и я проживал в номере один. Товарищ уехал раньше срока, его вынудили уехать какие-то важные дела. Уточню, что номер был забронирован на двоих до конца командировки, так что никого кроме меня в номере не могло быть.

В тот памятный вечер я вернулся в номер, как всегда, поздно и очень уставшим.

Когда я, едва от усталости попав в скважину ключом и с трудом повернув его, открыл дверь в номер, то услышал, что в ванной комнате шумит вода. Я, разумеется, подумал, что это вернулся мой компаньон. Я обрадовался этому обстоятельству, так как его помощь была мне необходима - работы было ещё очень много и я с ней не справлялся в одиночку. Желая поприветствовать друга, я приоткрыл дверь в ванную комнату, заглянул в неё и остолбенел от неожиданности.

В ванной комнате в таинственном полумраке, стоя на душевом поддоне и повернувшись ко мне спиной, мылась нагая леди, юная, необыкновенно красивого телосложения. Голова девушки была в мыльной пене, при этом её тёмно-русые роскошные густые волосы ниспадали по плечам почти до пояса.

"Красавица, что ты здесь делаешь ?" - воскликнул я, веря и не веря своему счастью. "Жду тебя, дорогой !" - нежно проворковала она и выпрыгнула, как козочка, из поддона мне навстречу, распахнув объятия. Я выронил свёрток с чертежами и обнял её в ответ.

Девушка обвила мою шею руками, прижимаясь ко мне всем своим юным, трепетным телом, осыпая меня горячими поцелуями и не открывая при этом в томной неге лобзаний закрытых глаз.  Я услышал, как она еле слышно прошептала :"Свет зажигать не надо, милый ! Отнеси меня скорее в постель, я замёрзла !"

"Что за подарок судьбы ? - вопрос за вопросом вспыхивали в моей голове - Кто она, эта Венера, словно сошедшая с полотна Сандро Боттичелли ? Ах, кто бы она ни была, какое мне дело ? Разве я своим трудом в три смены не заслужил счастье ? Однако свет зажечь всё же придётся, иначе как мне отыскать в потёмках кровать ( в номере было жутко темно ) ?" И свет вопреки желанию красавицы я зажёг.

Ослеплённая ярким светом вспыхнувшей люстры девушка протёрла глаза, взглянула на меня внимательнее и, отчаянно завизжав,  вдруг наотмашь шлёпнула меня мокрой мочалкой по лицу, разбив дорогие очки в позолоченной оправе. Очки свалились с моего носа и упали на пол.

Невзирая на такой пассаж я, потрясённый её красотой, трепетностью объятий, горячими поцелуями и не в силах сдержать поток нахлынувшей бешеной страсти, не выпускал её из своих сильных рук ( обеими руками я запросто выжимал раз десять двухпудовую гирю ). Однако она, будучи мокрой, со следами ещё не вполне смытой мыльной пены на теле, легко ускользнула от меня и с криком :"А-а-а-а ! Помогите !", сверкая упругими бёдрами и розовыми пятками, выбежала из номера.

Я, как безумец, под действием адреналина потерявший всякую власть над собой, ринулся вслед за ней, но без очков ( у меня близорукость с детства) не смог точно вписаться в дверной проём и, ударившись головой о дверной косяк, рухнул на пол прямо на очки, окончательно их доломав.

Минут через пять всё разъяснилось. Как оказалось, в состоянии крайней усталости я ошибся этажом, а ключ странным образом подошёл к двери.

Придя, наконец, после всех криков и разбирательств в свой номер, я обессиленный упал на кровать. Однако ночью спал дурно, постоянно просыпался и даже, проснувшись в очередной раз, вынужден был выпить пару стопок армянского коньяка, чтобы успокоить взвинченные нервы.

Мне снился один и тот же кошмар. Едва я закрывал глаза, мне начинало сниться, что я поймал в море золотую рыбку, но она, вместо того, чтобы исполнить мои желания, ехидно показала мне плавником в виде человеческой руки фигуру из трёх пальцев.

***


75. БАСКЕТБОЛЬНАЯ  ПЛОЩАДКА

На баскетбольной площадке, недавно открытой и совершенно новенькой, ограждённой по всему периметру высокой металлической сеткой и расположенной во дворе между двумя пятиэтажными домами хрущёвского типа, или, как их называют,"хрущёвками", шёл жаркий бой.

Мальчишки 12-14 лет из дома №8 вступили в принципиальную баскетбольную схватку со сверстниками из дома №10.

Соперничество было давним и поэтому бескомпромиссным и отчаянным. Оно было особенно отчаянным ещё и по той причине, что за игрой следили девчонки, жившие в вышеназванных домах. Девчонки находились в непосредственной близости от поля сражения, стоя у сетки ограждения и опираясь на неё спиной. Роль девчонок сводилась не только к выражению болельщицких эмоций, но и к замечаниям, касавшимся тех моментов игры, когда правила игры нарушались. Во все тонкости баскетбола судьи с косичками, как я заметил, были посвящены основательно.

Погода для баскетбольной схватки, к сожалению, выдалась не вполне подходящая. Стояла середина ноября, солнце пряталось за тёмными, тяжело нависшими снеговыми тучами, на лужах, как треснутые зеркала, сверкал лёд, изо рта валил пар, а прохожие шли по улице в зимних куртках.

Однако, и это следует подчеркнуть особо, на баскетбольной площадке стояла не середина ноября, а середина лета, лета настолько солнечного и знойного, что все баскетболисты, бросив куртки в углу площадки, бегали по ней в одних лёгких кофточках, а иные даже в футболках с коротким рукавом, так что на лицах прохожих, шедших по улице в непосредственной близости от поля битвы и поневоле поворачивавших головы в сторону юных спортсменов, появлялось выражение то удивления, то испуга.

Итак, над баскетбольной площадкой, расположенной между домами №8 и№10 по улице Марата, меланхолично кружили редкие неторопливые снежинки, а на площадке было жарко, как в тридцатиградусную летнюю жару.

"Лёха, пас ! Артур, бросай ! Мазила !" - кричали те, кто участвовал в игре. "Штраф ! Штраф ! Пробежка ! !" - кричали те, кто стоял у сетки ограждения.

Я сидел на скамейке напротив площадки и уже примерно с час внимательно наблюдал за всем, что происходило на ней. Почему я так делал, спросите вы ?

Ну, во-первых, потому, что я и сам был не чужд баскетбольных страстей. Школьником несколько лет посещал секцию ДЮСШ (детской, юношеской, спортивной школы ) и даже был отмечен тренерами, как перспективный игрок. Правда, это было так давно, что даже некоторые тонкости игры я немного подзабыл.

Ну, а во-вторых, я не спешил уходить потому, что от зрелища яростного спортивного состязания мне, как и прохожим на улице, становилось в этот холодный, ненастный день немного теплее.

"Юрка-а-а-а, пошёл ! Да не туда ! Витька, ставь блок !" - кричали те, у кого изо рта клубами валил пар. "Фол ! Трёхочковый !" - кричали те, у кого от волнения раскраснелись щёки, а косички метались из стороны в сторону в зависимости от того, куда летел мяч.

В ключевой момент второго тайма к первому подъезду дома №8 подъехала карета "скорой помощи". Два человека в белых халатах - один с сумкой , а другой с носилками в руках - вышли из неё и прошли в подъезд.

"Сява, держи ! Вадик, отдай Толе !" - кричали те, чьи волосы были мокры, как после купания. "Восемь секунд, восемь секунд ! Нечестно !" - кричали те, у кого русые чёлки растрепались, а глаза сверкали то от ликования, то от возмущения.

И в тот ответственный миг, когда Вадик, решив не отдавать мяч Толе, рискнул и отважился на бросок из трёхочковой зоны, из первого подъезда дома №8 на носилках вынесли кого-то и поместили в "скорую". Дверцы "скорой" захлопнулись и "скорая" умчалась.

Однако всего этого - ни приезда "скорой", ни выноса больного на носилках - гладиаторы на баскетбольном ристалище не заметили. Да и как они могли обратить на такие пустяки внимание, если Толя, раздосадованный тем, что Вадик не дал ему пас, крутил пальцем у виска, а судьи с косичками визжали - кто от негодования, кто от восторга ?

"Зря Толя выговаривает Вадику - анализируя ситуацию, думал я - Вадик ведь, в принципе, поступил верно. Он был свободен, его никто не прессинговал, а в том, что он, бросая из трёхочковой зоны, не попал по кольцу, он не виноват. Хорошей техники броска просто пока нет, но со временем техника появится. А решение было хоть и рискованным, но правильным. Тем более. что преимущество в очках у команды есть." Так я думал, встав со скамейки и подойдя вплотную к площадке, где конфликт между участниками сражения разгорелся не на шутку по поводу новой спорной ситуации.

Спор был таким горячим, что даже судьи с косичками выскочили на площадку, разнимая спорщиков. "Фол ! Штраф ! Двухочковый !" - кричали они.

Однако не только на баскетбольной площадке шла жестокая битва. Не менее жестокая битва шла и на втором этаже дома №10, где со звоном разбитого стекла распахнулось окно.

"Бабник ! Опять таскался всю ночь ! Алкоголик !" - такими эпитетами угощал женский визгливый голос кого-то. Тот, о ком этот голос столь нелестно отзывался, видимо, не остался в долгу. И уже через несколько минут из распахнутого окна женский визг молил о помощи :" Помогите ! Убивают ! Люди-и-и !"

Но и этого драматического эпизода из биографии дома №10 по улице Марата баскетбольная площадка тоже не заметила. Как она могла его заметить, я к вам обращаюсь, друзья, если в этот самый миг Зяма, лучший игрок команды дома №10, выполнял штрафные броски ? Я и сам, услышав крики о помощи, оказать помощь не мог. Ведь Зяма, перед этим не вполне уверенно исполнявший штрафные броски, медлил. Вероятно, волновался, счёт-то был равный и каждое очко стоило дорого. На Зяму с надеждой и тревогой смотрела вся команда.

"Спокойно, Зяма, спокойно ! - мысленно посылал я установку - Возьми себя в руки, не отвлекайся ! Представь себе, что вокруг тебя вообще нет никого и ничего. Ты абсолютно один, как Робинзон на необитаемом острове, и от твоего броска ничего не зависит. Попал, не попал - не имеет никакого значения. Расслабься, сделай несколько вдохов, успокой дыхание !" И Зяма, будто услышав мои наставления, успокоился и бросил. Да ещё как бросил, как Майкл Джордан, как Ларри Бёрд ! Мяч, не коснувшись кольца, красиво, словно горлинка в гнездо, порхнул точно в корзину.

" Молодец, Зяма, молодец ! - вместе с девчонками орал я, орал, схватившись обеими руками за сетку ограждения площадки и прижавшись к ней всем телом, как Пенелопа - к вернувшемуся из долгих странствий Одиссею - Отлично, ребята ! А теперь жёсткий прессинг и надёжная игра в защите ! И держать вон того верзилу, через которого идёт распасовка. Не давать ему принимать мяч ! А чёрт, дали...ну вот, получите двухочковый !"

Игрок из команды дома №8, против которой не скрою от вас, друзья, я болел, так как проживал в доме №10, пошёл выполнять штрафные броски. "Промажешь ! Промажешь ! - мысленно, как тибетский монах мантру, и прижав горячий лоб к сетке ограждения, повторял я, но игрок не промазал.

В момент, когда мяч, метко пущенный умелой рукой игрока вражеской команды, летел по направлению к кольцу, к четвёртому подъезду дома №8 подъехало несколько легковых автомобилей. Из них вышла девушка, одетая в белое подвенечное платье, и парень, одетый в тёмный элегантный костюм. Из остальных машин так же с шумом вышло множество людей и окружили девушку и её жениха. "Горько ! Горько !" - раздались нестройные возгласы. Девушка и парень слили уста в поцелуе. Сцена получилась очень трогательной.

Но и этой трогательной сцены не заметила баскетбольная площадка. Да и как она могла её заметить, если в эту же самую минуту судьи с косичками чуть было не подрались между собой ?

Вражда разгорелась по поводу того, что Зяма был сбит верзилой. Был сбит грубо. За такое нарушение верзилу следовало вообще удалить с поля, но команда нарушителя настаивала на том, что неправ в этой ситуации был Зяма. Мол, Зяма сам хватал верзилу за футболку.

"Какая наглость ! - негодовал я - Как мог Зяма схватить за футболку, если он стоял к верзиле спиной ? Дураку ясно, что это верзила нарушил правила. На удаление фол верзилы пусть и не тянет, но персональное замечание и трёхочковый он заработал, факт !"

Я хотел вмешаться в спор, применив весь свой баскетбольный опыт. Мои аргументы были простыми и убедительными. Однако вдруг откуда-то, как из глубины монастырской кельи, послышалось монотонное, заунывное пение. Я оглянулся в сторону улицы, что находилась, как я уже сказал, неподалёку, метрах в тридцати от баскетбольной площадки. По проезжей части улицы двигался огромный людской поток.

Впереди толпы шёл высокий статный старик, одетый в черную куртку и в чёрное платье до самой земли, скрывавшее его ноги, с фонарём в руках, внутри которого горела зажжённая свеча. За ним шёл молодой парень, который нёс крест с изображением прибитого к кресту человека. Далее следовали женщины и мужчины,  одетые в тёмные одежды. Все что-то несли в руках. Одни несли на длинных шестах чьи-то портреты, другие несли горящие свечи. Выражения лиц у тех, кто нёс портреты, и у тех, кто был изображён на портретах, были одинаковыми - строгими и суровыми.

Когда толпа приблизилась, слова песен стали звучать отчётливее.

"Святый Боже, помилуй нас...Царице моя преблагая, зриши мою беду, зриши мою скорбь...Отче наш, сущий на небеси, не введи нас во искушение.." пели люди в разных концах толпы. И хор голосов, унылый, скорбный, монотонный, долетал до баскетбольной площадки, но баскетбольная площадка не слышала его.

Как она могла услышать этот хор, если сердца учащённо стучали, если лёгкие задыхались от бега, если глаза горели, если яркие оранжевые, жёлтые, синие рубахи, кофточки и футболки промокли от пота до нитки,  если счёт был равный, если Зяма снова стоял перед щитом команды противника, который не собирался сдаваться, стоял с мячом в руках и медлил, медлил, а вся его команда с надеждой смотрела на него, на своего капитана.

"Спокойно, Зяма, спокойно ! Отдышись, не надо торопиться, несколько секунд у тебя есть и судьи, как бы они ни были строги, время, чтобы восстановить дыхание, тебе предоставят. Отдышался ? Теперь насколько раз ударь мячом о площадку, чтобы лучше почувствовать его. Теперь мысленно сделай бросок. Представь, что мяч летит и попадает прямо в корзину. Бросай !"- посылал Зяме наставления я так же, как и его товарищи по команде, не обращая внимания на толпу идущих по улице людей и их пение.

Зяма бросил. И мяч, словно биллиардный шар в лузу, не касаясь кольца, упал в корзину.

"Молодец, Зяма ! " - вопил я, вопили судьи с косичками, вопил мужик, высунувшийся с сигаретой из окна, вопила ворона на дереве, вопила вся Вселенная - Молодец, Зяма, молодец ! Ура-а-а-а ! Мы победили !"

***


76. НА  ТЕЛЕЦКОМ  ОЗЕРЕ

Ничем невозможно удивить только два типа людей : тех, кто очень много повидал и много пережил, и тех, кто настолько туп, что не способен удивляться.

Я не принадлежу ни к первому, ни ко второму типу. По этой причине удивить меня легко.

К тому же, не обладая безупречной памятью, я зачастую удивляюсь предметам, которым имел уже возможность удивляться ранее. А это значит, что каждый новый восход солнца, каждый его первый луч, озаряющий угол моей комнаты, каждый порыв утреннего ветерка, каждая капелька росы на стебельках травинок, каждый крик петуха на рассвете и щебет птиц, и даже каждый глоток ароматного чая, заваренного на цветах зверобоя, чабреца и листьях мяты, пленяют меня до сих пор так же сильно, словно я никогда прежде не испытывал их неотразимых чар.

Что же следует из этого ? Что мне палец покажи и всякий раз я буду смеяться, как дитя, и что ничего содержательного я, как сочинитель, и поведать не могу, раз мне интересны лишь пустяки, затасканные и избитые сюжеты, и такие мелочи жизни, которым, как говорится, грош цена в базарный день ?

Возможно, что и так. Не буду спорить. Моё дело искренне рассказать о том, что захватило, удивило или поразило меня, а как это будет воспринято взыскательным ухом, меня не касается.

Зачем я всё это говорю, спросите вы ? Затем, друзья, чтобы заранее предостеречь вас от разочарования, если вы решитесь уделить моим рассказам минуту своего драгоценного внимания, а меня - от ваших заслуженных упрёков. Я не то чтобы болезненно самолюбив, но не люблю, если меня журят даже и по делу. Моё лицо в таких случаях приобретает кислое выражение, а кислятины я не переношу - ни на лице, ни в пище, ни дружеском в общении.

Ан-2, "Аннушка" или, как его чаще всего в народе принято называть, "кукурузник", мягко ударившись колёсами шасси о посадочную полосу аэродрома и пробежав по ней сотню метров, приземлился в небольшом посёлке среди алтайских гор под названием Турочак.

Аэродром - это звучит чересчур громко для поляны, заросшей луговым разнотравьем, у края которой скромно ютилось небольшое деревянное здание с вывеской, исполненной масляными красками, где печатными буквами было выведено слово "Аэропорт." Тем не менее, совершив полуторачасовой полёт из Новокузнецка, я вместе с восемью другими пассажирами вышел из самолёта и после всех зон турбулентности, в которые постоянно попадал самолёт, сделал грудью первый глубокий вдох.

Ах, до чего же сладостным, до чего освежающим, до чего пьянящим был этот вдох вы даже не сможете себе вообразить,
друзья !

После горячего, сухого воздуха большого города, пахнущего асфальтом, угольной пылью и пирожками с повидлом, после муторной качки и духоты в салоне самолёта этот настой из тысяч луговых трав и цветов с примесью запаха кедровой хвои ударил мне в голову так сильно, что я чуть было не упал в обморок. И пока я со своим саквояжем шёл по траве к зданию аэропорта в голове моей слегка шумело, а в гортани и в лёгких, переполненных озоном, появилось ощущение холодка, как от дюжины конфет с ментолом.

В полёте я скучал. Под крылом самолёта, как в стихах Николая Добронравова, о чём-то пело зелёное море тайги, но вот о чём оно пело, сквозь мутную глаукому крошечного иллюминатора я так и не смог разобрать.

Я впервые за много лет ехал в гости к родным на знаменитое Телецкое озеро - жемчужину Алтая.

Давая озеру самое краткое описание, следует сказать, что расположено оно среди гор высотой от 2000 до 2.500 метров. Длина его составляет 80 километров, ширина 5-6 километров, максимальная глубина около 400 метров. Температура воды даже в знойные дни лета у берегов не превышает отметки в 11-12 градусов, вдали от берега не более 4 градусов. Вода в озере очень чистая и целебная. В озеро впадает 110 горных рек, а вытекает из него всего одна река - Бия. По обе стороны озера у самого истока Бии расположены друг напротив друга небольшие посёлки Артыбаш и Иогач.

В аэропорту я сел на рейсовый автобус до Артыбаша и поехал. Путь до озера проходил вдоль Бии. Так что я, сидя у окна, наслаждался красотой гор, густо покрытых кедровым и пихтовым лесом, и реки, протекающей у их подножия.

Дело происходило в начале июля. День стоял погожий - солнечный и жаркий. Однако в автобусе не было жарко в виду того, что все окна были открыты, хотя он и раскалился на солнце, как сковорода. Многие пассажиры дремали, утомлённые однообразием поворотов на горных серпантинах, но я не спал, а смотрел во все глаза в окно.

Да и как можно было мне уснуть, если я впервые в жизни видел картину столь восхитительную ! Горы Алтая были прекрасны сами по себе, но гор в своей жизни я повидал уже немало. Новизну для меня представляло удивительное сочетание величественных гор и могучей реки. Ширина Бии была не менее 150-200 метров. Её течение было стремительным. Когда автобус сделал техническую остановку и у меня появилась возможность подойти к реке, я поразился кристальной чистоте воды и скорости, с которой она неслась вдоль берегов.

Вода была настолько чиста и прозрачна, что до мельчайших подробностей можно было разглядеть каждый камешек, лежащий на дне. И все они, как под увеличительным стеклом, сверкали и искрились на солнце, словно самоцветы. Я достал со дна один из камешков, но в моей руке он тут же потерял свой магический блеск и оказался обычным куском гранита или базальта.

Время в пути пролетело незаметно. Не успел я насладиться видами вьющейся среди гор дороги, как был уже в Артыбаше, а передо мной в полном великолепии раскинулась гладь одного из красивейших озёр планеты. Я подошёл к нему и постоял на берегу у воды. Озеро от самых моих ног простиралось между гор, покрытых густым мехом таёжного леса, в бесконечную голубую даль. Несколько минут я стоял и очарованно всматривался в эту бесконечную даль, в которой, как дымчатые бледно-синие миражи, еле-еле были различимы горные силуэты. Ветер обдувал мне лицо, солнце золотило ресницы, Я зачерпнул горстью воду, поднёс руку ко рту и сделал глоток. Вода обожгла ледяным холодом горло, но как она была свежа и вкусна !

Я подумал : "Да, земля прекрасна ! Сколько на ней чудес, о которых я ещё ничего не знаю ! " На ум пришли строки :" Гой ты, Русь моя родная ! Хаты - в ризах образа ! Не видать конца и края - только синь сосёт глаза !"

В Артыбаше меня встретили родные. После всех рукопожатий и объятий я пошёл с ними  по мосту через бешено клокочущую Бию в посёлок Иогач, где меня ждала скатерть-самобранка с сибирскими пельменями и прочими угощениями, ждал баян, широкие русские застольные песни и задушевная беседа.

Из разговоров за столом я узнал много интересного о жизни посёлка, о профессии лесоруба и лесовоза, об урожае кедровых орехов, о бане с пихтовыми вениками, о хариусах, которыми славится здешняя рыбалка и о таёжных жителях, из которых самым знаменитым, разумеется, является медведь.

Мой двоюродный брат как бы между прочим вспомнил о своих многочисленных встречах с косолапыми. В рабочих поездках на МАЗе, гружёном кедрами, он их видел не раз.

"Ну и как медведи ведут себя, столкнувшись с человеком ? Не нападают ?" - поинтересовался я.
"Нет ! - рассмеялся брат - Я же нахожусь в кабине и они мне не страшны".
"Но встретиться в тайге с медведем лицом к лицу, честно сказать, я бы не хотел." - с улыбкой добавил он. На этом наш разговор о медведях закончился, так как заиграл баян и все с воодушевлением запели песню "Раскинулось море широко".

Признаюсь откровенно, что приехал я на Алтай не только ради встречи с родными, но и просто затем, что эти края меня давно манили, то есть - за новыми впечатлениями, сюжетами и приключениями, без которых я спать спокойно не могу.

Самым ярким приключением последних дней было моё посещение угольной шахты в шахтёрском посёлке Осинники, где проживает большая часть моей родни по маминой линии. Посёлок этот примечателен помимо шахты "Капитальная", находящейся в нём и являющейся одной из самых больших не только в России, но и в мире, ещё и тем, что здесь несколько лет в юношеские годы жила знаменитая певица Анна Герман, о чём я недавно узнал из интернета.

На шахту меня в качестве экскурсанта сводил муж моей двоюродной сестры, мой тёзка Володя. Он работал бригадиром в лаве. Лавой называется самое главное место в шахте, место, где залегает угольный пласт и непосредственно идёт добыча угля.

Все эпизоды экскурсии мне врезались в память настолько ярко, что теперь, ложась спать, я не имею проблем со сном. О бессоннице и речи быть не может !

Стоит мне лечь в постель и закрыть глаза, как я снова вижу такое : Вот я облачаюсь в шахтёрскую одежду, надеваю на голову каску с прикреплённым к ней фонариком, креплю на поясе аккумулятор и "самоспасатель" и спускаюсь в тесно набитой шахтёрами клети на глубину 800 метров под землю. Это нижний уровень шахты, верхний расположен на глубине 500 метров. Шахта двухуровневая. Клеть спускается неторопливо, минут 20-25, нередко останавливаясь.

Вот я иду по шахтному двору, где ещё есть электрическое освещение, а вот иду по мрачному тоннелю в кромешной тьме, где кроме фонарика на каске, путь мне ничто не освещает. Иду по дощатому настилу, а под ногами, как на болоте, хлюпает вода. В шахте, оказывается, довольно холодно, сыро и сильно сквозит.

Вот я уже иду по лабиринтам настолько тесных и низких коридоров, что мне приходится пригибать голову. Над головой свисают похожие на паутину клочки плесени и стоят на досках корыта с водой. "Это для того, чтобы увлажнить воздух при взрыве угольной пыли, чтобы огонь не распространялся. Корыта от взрыва опрокинутся и вода разольётся."- поясняет Володя.

А вот я уже ползу по узкой щели на животе, вот карабкаюсь на четвереньках - путь до лавы не близок - больше километра. "Это что ! - утешает меня Володя - До самых дальних уголков шахты надо ехать час на электровозе и даже больше. Это десятки километров ! А вообще если всё сложить, то получатся сотни километров подземных дорог."

В одном из коридоров лабиринта ко мне подходит шахтёр, внезапно хватает меня за грудки и требует вернуть отбойный молоток, который я у него якобы недавно взял и не вернул.

Я убеждаю чудака, что я на шахте впервые, что я вообще не шахтёр, что я пришёл на экскурсию, но мои слова воспринимаются с саркастическим смехом. До того момента, когда я получу по морде, остаются считанные секунды. В нашу потасовку вмешивается Володя. Его имя хорошо известно на шахте - он передовик производства. Володино вмешательство позволяет мне предохранить физиономию, слегка уже поцарапанную, от новых травм.

А вот мы в лаве, в забое. Здесь очень низкий потолок для моего роста - высота этой лавы примерно 1 метр 70 см. А мой рост 1 метр 91 см. "Бывают лавы, где нужно работать лёжа, высотой не более 70 см." - уточняет Володя. И мне тут же вспоминается стихотворение Николая Анциферова "Вельможа" :

Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лежа.
Не найти работенки краше,
Не для каждого эта честь.
Это — только в забое нашем:
Только лежа — ни встать, ни сесть...

На приборе, измеряющем количество метана в воздухе, стрелка зашкаливает - количество метана превышает максимально допустимое в два раза. " А как быть ? - риторически рассуждает Володя - Не закрывать же шахту ?" Уточню : метан - взрывоопасный газ. А сочетание метана с угольной пылью сами понимаете, друзья, к чему может привести.  По этой причине курить в шахте, зажигать спички, зажигалки категорически запрещено.

Володя вручает мне отбойный молоток и я вырубаю им уголь. Угольная пыль клубится, застилает глаза, набивается в лёгкие. Дышать становится с непривычки тяжело. Я пытаюсь откашляться, но тщетно.

"Сколько угля надо вырубить и отгрузить одному шахтёру, чтобы выполнить норму ?" - интересуюсь я. "16 тонн за смену" - спокойно отвечает Володя, а у меня волосы начинают шевелиться на голове от этих слов. "Нет, писать рассказы и сочинять стихи пусть и не так доходно, но всё же и приятнее, и безопаснее." - думаю я про себя.

Из всего увиденного и услышанного я ясно понимаю, что работа в лаве - самый главный и самый опасный участок шахтёрского фронта, его передовая линия. Шахтёр, добывающий уголь в лаве, должен обладать прежде всего необычайным мужеством, как Володя. Годами позже  бригаду моего двоюродного брата Коли завалило и все погибли. Коля был в этот день в отгуле. Пережить гибель товарищей он не смог, стал болеть, хотя от природы имел сибирское здоровье, и ушёл из жизни совсем молодым.

В забое никого кроме нас нет. Я кладу отбойный молоток на землю, чтобы откашляться после минутного труда, и сажусь на груду досок и брёвен. Брёвнами при помощи топора и пилы шахтёр должен самостоятельно подпирать нависающую над головой породу, чтобы она не рухнула ему на голову по мере выработки угля.

Всё, хватит ! Кажется, свою норму я выполнил ! В тишине слышно, как по забою бегают крысы. Крысы доедают остатки пищи, оставленной шахтёрами. Слышно, как трещат кедровые опоры. Опоры должны быть из кедра или пихты. Берёза, например, не годится - слаба.

Володя сообщает дополнительные экскурсионные сведения : "По треску опор мы определяем степень опасности. Если опоры трещат сильно - это означает, что выработанную часть лавы надо заваливать, иначе порода неожиданно рухнет сама и завалит нас. Как завалить выработку ? Очень просто ! Опоры выбиваются тросом и выработка заваливается. Если не заваливается при отсутствии опор, ей помогают завалиться - производится специальный взрыв."

Мне уже хочется назад, наверх - туда, где над головой свод небес, а не порода, готовая каждую минуту заживо похоронить меня, где светит солнышко, а не фонарик на каске, где выдают рулады птички, а не отбойные молотки. Но я ничего не говорю о своём желании Володе, я не должен его обидеть и, тем более, показаться трусом.

И снова по тесным коридорам через выработанные участки с обвалившейся местами породой и поломанными под её тяжестью опорами мы идём обратно. Идём, как я уже сказал об этом, в адской темноте и кроме фонарика на каске, слабо освещающего нам путь, ничто нам не светит, простите за невольный каламбур, друзья. Если фонарики потухнут, то мы погрузимся в кромешный мрак. Володя много рассказывает мне о тонкостях своей работы, но я слушаю не очень внимательно. Сильный кашель не даёт мне этого делать.

Из коридорного лабиринта мы выныриваем на "свет Божий" - к тоннелю, где находится транспортировочная лента. Она на специальных вращающихся валиках летит перед нами, унося погружённый на неё уголь. "Поехали ! - говорит Володя, когда лента останавливается - Сократим путь. Запрыгивай ! " Мы запрыгиваем на ленту. Она снова начинает движение, отбрасывая нас назад, так что мы валимся на спину, задирая вверх ноги. Как здорово ехать на ленте, это не хуже аттракциона "американские горки" !

"Спрыгивай ! - кричит Володя. Я спрыгиваю, а лента летит дальше на "опрокид". Если вовремя не спрыгнуть, то ты вместе с углем улетишь в вагонетку и каюк ! Тебя сверху засыплет углём, потом вагонетка повезёт тебя к подъёмнику. И твой труп, может быть, обнаружат уже при разгрузке.

"Важно не заснуть, сидя на ленте, сам понимаешь !" - шутит Володя. Я, конечно, понимаю, что это очень важно.

Мы вернулись на шахтный двор. Сидим на скамейке, ожидаем прибытия клети, что поднимет нас наверх, вместе с другими шахтёрами, закончившими смену. Я весь мокрый от пота, хотя ничего не делал, и мне холодно. Володя советует снять фонарик с каски и поместить под одежду на груди, что я и делаю. Так немного теплее.

Вот я мысленно вижу, как после толчеи при посадке в клеть, так как места в ней хватит не всем, я поднимаюсь наверх. А те шахтёры, что не смогли зайти, будут теперь ждать, когда клеть опустится, чтобы их забрать.

Вот я с наслаждением моюсь под душем в большом зале, где очень много душевых кабин. Кранов в кабинах нет и регулировать температуру воды не надо. Достаточно наступить ногой на специальную педаль и вода льётся комфортной температуры. Моюсь тщательно. Однако смыть угольную пыль с ресниц и бровей до конца невозможно и я понимаю, почему все шахтёры в посёлке такие красивые - с подведёнными чёрной тушью, как у женщин, ресницами и бровями. Теперь и я буду неделю щеголять красивый, как Марсель Марсо, оглашая кашлем округу.

Из душа иду абсолютно голый в раздевалку через помещение, где горит ультрафиолетовая лампа. Если в мои лёгкие и на моё тело попала инфекция, то ультрафиолетом она будет убита.

И вот, наконец, я с Володей и с другими шахтёрами на автобусной остановке протискиваюсь в автобус, чтобы доехать до дома. Все женщины, даже самые пожилые, как по команде встают со своих мест, уступая шахтёрам, возвращающимся со смены, место. Это правило так необычно для меня, но привычно и вполне объяснимо в шахтёрских посёлках.

Сознание того, что я стал очень похож на шахтёра, что побывал в шахте, наполняет меня гордостью и улучшает мой сон.

Но это было неделю назад, а сегодня я на Телецком озере и меня ждут новые приключения !

Пока гости за столом, наевшись досыта вкуснейших сибирских пельменей и осадив съеденное огуречным рассолом и не одной чаркой наливки, пели удалую русскую песню, я решил выйти на свежий воздух, забраться на гору и немного побродить по тайге. Мне не терпелось увидеть вблизи сибирские кедры !

Сибирские кедры !.. Какие деревья на свете могут соперничать с ними в отношении величия, долголетия и гигантских размеров ? Разве что секвойи ?

Я забрался довольно высоко на гору и бродил среди кедров, прикасаясь к их коре руками и пробуя на вкус живицу, стекающую вязкими, янтарными, пахучими ручьями по стволам. У ног моих сновали бурундуки - такие смешные, полосатые, неугомонные. Бурундуки были мне в диковинку. В наших европейских лесах я их никогда не встречал.

Вдруг слева от меня среди зарослей послышался страшный треск ломаемых кем-то веток. Я оцепенел от неожиданности. Производить такой шум и так ломать своим телом ветки может только очень крупный зверь. "Медведь !" - мелькнуло у меня в голове. А что ещё могло в ней мелькнуть после застольной беседы и в следствие алкогольного дурмана в моих мозгах ?

Я не знал, что мне предпринять. Бежать ? Но таёжный житель был уже рядом и должен был вот-вот выйти из кустов. Да и сил бежать уже не было. Я опустился на землю и почти полностью скрылся в зарослях папоротника.

Треск возрастал. Судя по нему, прямо по направлению ко мне двигался огромный зверь. Сердце моё, оглушённое действием алкоголя, билось спокойно. "Будь, что будет !" - думал я и ждал, когда медведь выйдет из зарослей.

И вот медведь стал выходить. Из кустов появились... рога. Я удивился. Медведь не имеет рогов - только лось или сохатый, как его тут величают. Но у сохатого рога другие. "Кто же это ?" - моё любопытство превысило мою тревогу и через несколько секунд оно было удовлетворено.

Из кустов вышла корова ! За ней вышла ещё одна, ещё и ещё... Целое стадо коров вышло из таёжных дебрей и прошло мимо, не обращая на меня никакого внимания. За коровами последовали козы, а в самом конце шествия бежали свиньи с поросятами. Пастуха рядом со стадом не было. Я обалдел !

А ничего удивительного, как выяснилось позже, не произошло.

Когда я вернулся в дом и рассказал о своём приключении, родные от души посмеялись. Они пояснили, что домашних животных здесь, в посёлке, выпускают с началом лета на улицу и в дом больше не загоняют. До самой осени коровы, козы, свиньи предоставлены сами себе. Пасутся, где им вздумается, пьют воду из родников и горных рек или из самого Телецкого озера. "Может быть, оно потому и зовётся Телецким, что из него пьют воду телята с телушками ?" - осенила мою нетрезвую голову забавная догадка.
Утром стада уходят в тайгу, а вечером сами возвращаются в посёлок и обычно в одно и то же место. Хозяйки приходят к своей корове или козе, доят и уходят с молоком домой. Красота !

Выслушав с большим вниманием этот рассказ, я выпил, чокнувшись со всеми, рюмку русской водки, потом снова принялся за пельмени, а после, насытившись пельменями, затянул свою любимую песню, которую тут же хором подхватили все. Можете подхватить и вы, друзья ! Слова в песне такие :

Спят курганы тёмные,
Солнцем опалённые,
И туманы белые
Ходят чередой.
Через рощи шумные
И поля зелёные
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Там на шахте угольной
Паренька приметили,
Руку дружбы подали,
Повели с собой.
Девушки пригожие
Тихой песней встретили.
И в забой направился
Парень молодой.

Дни работы жаркие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу славную,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

***


77. В  ПОИСКАХ  ПРЕКРАСНОЙ  ДАМЫ

Александр Блок и я - родственные души. Это я понял ещё в юности, когда был настолько очарован стихами Блока, что и сам начал сочинять стихи, о чём тут же и признался со всей присущей мне откровенностью :

К такому нежданному шагу
Толкнул меня первым Блок.
И робко с пера на бумагу
Закапала оттепель строк.

Оттепель строк не столько закапала, сколько полилась Ниагарским водопадом и так обильно, что вскоре тайник под шкафом в коридоре родительского дома был весь забит до отказа тетрадками с моими стихами. Забит до такой степени, что шкаф накренился, и куда прятать стихи, я уже не знал, а прятать был вынужден, так как моей поэтической страсти родители не одобрили, желая видеть меня не литератором, а инженером, учителем или врачом, на худой конец - космонавтом. Космонавты были очень популярны в те героические времена.

Однако остановить меня, как на всём скаку Пегаса, было невозможно никому, даже пресловутой "русской женщине", которая по утверждению Некрасова с лёгкостью могла это сделать. Поверьте, друзья, что войти в горящую избу ей было гораздо проще, чем остановить мою руку, строчащую новый стих ! А если бы "русская женщина", подстрекаемая неугомонным Некрасовым, попыталась мою руку, и меня вкупе с нею, остановить, то не миновать бы ей удара копытом. Никого бы я не пощадил тогда, даже "русскую женщину", при всём моём огромном уважении к ней, так как поэтический бес, меня обуявший, был сильнее меня.

Тема моего сходства с Блоком в том, что нас обоих закружила нечистая сила, точнее - Эвтерпа с Полигимнией, и понесла чёрт-те куда, была бы скучна, если бы я только этой темой и ограничился. Поэтому, чтобы вы, друзья, не бросили чтение, я сразу сделаю важное уточнение, что не только жажда поэтической славы и зуд в правой руке, сжимающей перо, породнили меня и Александра Блока. Мы оба искали и любили красивых женщин !.. Да, да, именно так, вы не ослышались - оба обожали красавиц и Блок это подтвердил такими стихами :

В кабаках, в переулках, в извивах,
В электрическом сне наяву
Я искал бесконечно красивых...

Под этими строками я могу поставить, без раздумий, и свою подпись !

Всё началось с того, что в самом раннем детстве, когда мне было не более пяти лет от роду, я смертельно влюбился. Любовь моя носила, разумеется, платонический характер, но по силе чувства не уступала любви и неплатонической. Что-то подобное, как позже я узнал, испытал Отелло к Дездемоне.

В подтверждение своих слов скажу, что от любви я престал ночью спокойно спать. Вы, конечно, спросите, кто же был объектом моей страсти ? Охотно отвечу. Я без ума влюбился в Мальвину из детского мультфильма "Приключения Буратино", который увидел на широкоформатном экране городского кинотеатра.

Увидев девочку с голубыми волосами, спать спокойно я больше не мог. В ночь после сеанса я подошёл к маме, потянул её за руку и, когда она, проснувшись, испуганно посмотрела на меня, тихо, но твёрдо прошептал : " Мама ! Когда я снова увижу Мальвину ?"

Маму моя влюблённость тогда настолько поразила, что она до сих пор о ней со смехом вспоминает, но мне, друзья, было не до смеха.

Прошло немало лет с того дня. Я за это время успел влюбится ещё раз десять или двадцать, но Мальвина из моего сердца никуда не ушла.

И теперь, когда появился интернет, моя жажда встречи с возлюбленной была полностью утолена. Я нашёл в YouTube мультфильм "Приключения Буратино" и снова увидел её - ту, что лишила меня когда-то сна и покоя. Не скажу, что чувство моё после долгожданной встречи вспыхнуло с новой силой. Однако и равнодушным я отнюдь не остался. Утирая от умиления слёзы, смотрел я на Мальвину, приказавшую пуделю Артемону отвести напроказившего Буратино в чулан, и шептал про себя :"Всё то же в Вас очарованье !Всё та ж в душе моей любовь !"

После этого удивительного случая прямого попадания в моё сердце стрелы Амура в столь нежном возрасте последовали один за другим новые случаи аналогичных попаданий в первом, втором, третьем, четвёртом и во всех остальных классах средней школы №7, где я чему-то учился десять лет. Чему я учился, я уже напрочь позабыл, но влюбляться в прекрасных одноклассниц я научился превосходно.

Помимо одноклассниц я влюблялся во всех красивых девушек, на которых падал мой взгляд. Я влюблялся в гимнасток, улыбающихся со страниц спортивных газет, в кариатид на фасадах домов, в контролёрш в троллейбусах, в продавщиц в булочных, даже влюбился в нашу дворничиху - словом во всех, в ком мой взыскательный, как у Блока, вкус находил "берег очарованный и очарованную даль".

При этом большого значения вопрос, ответит ли мне предмет моей любви взаимностью или не ответит, для меня не имел. Как и Александр Блок, я ставил перед собой главным образом задачу найти бесконечно красивую красавицу, такую, которую можно смело назвать Прекрасной Дамой.

Не имел также большого значения для меня и возраст Прекрасной Дамы, её социальный статус и уровень материального достатка. Имело значение, опять-таки по определению Блока, прежде всего её "прекрасное лицо". Имели немаловажное значение вдобавок к "прекрасному лицу" также и ноги Прекрасной Дамы, её фигура и походка.

Вооружившись терпением, как советовал своей жене отец Фёдор, отправившийся вдогонку за 12 стульями, я начал поиски Прекрасной Дамы, то есть самой прекрасной из "прекрасных" - единственной, неотразимой и неповторимой. Поиски шли не один день, шли поначалу успешно и вскоре можно было подводить предварительные итоги.

Таких Дам, претендовавших на роль "прекрасных" и отвечавших всем требованиям моего вкуса, оказалось в итоге немало. Когда я садился за письменный стол и их пересчитывал, то пальцев на двух руках не хватало. Более того - список Прекрасных Дам рос неуклонно и, в конце концов, достиг таких размеров, что я в нём окончательно запутался, тем более, что в этот список входили не только отечественные Прекрасные Дамы, но и Прекрасные Дамы зарубежные.

Итак, помимо Мальвины в него после проведённого мною исследования входили :

а) Прекрасные Дамы отечественные : Людмила Чурсина, Элина Быстрицкая, Юлия Борисова, Ирина Алфёрова, Нинель Мышкова, Татьяна Самойлова, Зинаида Кириенко, сёстры Вертинские, Мария Пахоменко, Светлана Светличная, Светлана Савёлова, Людмила Сенчина, Наталья Кустинская, Надежда Чепрага, Лариса Белогурова, Мария Шукшина....на этом пока перечисление Дам закончу, так как список чересчур длинен.

б) Прекрасные Дамы зарубежные : Мерилин Монро, Марлен Дитрих, Мишель Мерсье, Марина Влади, Брижит Бардо, Софи Лорен, Орнелла Мути, Ромина Пауэр, Моника Белуччи, Натали Портман, Катрин Денев, Памела Андерсон ... и здесь список не менее длинен.

Если учесть ещё и то, что количество красавиц пополнялось непрерывно - они прибывали буквально вереницами со всевозможных конкурсов красоты, таких как "Мисс Азия", "Мисс Африка", "Мисс Латинская Америка", "Мисс Европа", "Мисс Вселенная" и прочих "Мисс", то можете себе, друзья, вообразить всю грандиозность задачи, которую я перед собой поставил.

Когда я пересчитал Прекрасных Дам, в мой список вошедших, и добавил к ним тех кандидаток, кто должен был быть в него по праву включён, но из него выпал в виду того, что моя голова пошла кругом, то оказалось, что Прекрасных Дам не меньше, чем семечек в арбузе.

Это обстоятельство сильно меня озадачило. "Как же так ? - размышлял я, утирая пот со лба после подсчёта - Прекрасная Дама, по Блоку, должна быть одна, а у меня их оказалась целая дивизия. И что теперь мне делать ? Почему так вышло ? Либо все эти Прекрасные Дамы не Прекрасные дамы, иными словами - они липовые, либо критерий красоты у меня чересчур снисходительный."

Я сделал критерий максимально строгим и стал укорачивать список, придираясь к мелочам и убирая из списка тех Прекрасных Дам, у которых находил хоть малейший изъян.

Так Татьяну Самойлову я вынужден был из списка исключить из-за того, что она курноса. Софи Лорен исключил из-за того, что у неё непомерно узкая талия и она может переломиться в любой момент и как ещё не переломилась, остаётся загадкой. Марлен Дитрих я исключил из-за того, что она слишком серьёзна и редко улыбается, а Мерилин Монро исключил по обратной причине - она только и делает, что скалит зубы.

Из него в конце концов выпали : Людмила Сенчина ( по той же причине, что и Татьяна Самойлова ), старшая из сестёр Вертинских ( достаточно и одной - решил я, пусть отдувается за двоих ), Светлана Светличная ( из-за фривольного поведения в "Бриллиантовой руке" ), Наталья Кустинская ( чересчур располнела ). Я даже не пощадил Натали Портман и Катрин Денев, но список всё равно оставался длинным.

Прекрасная Дама, та самая, по Блоку - "бесконечно красивая", должна быть, повторюсь, одна, а их у меня их набралась пусть уже и не дивизия, но целый батальон. Отчаяние охватило меня.

Тогда я решил пойти другим путём, как сказал классик революции. Я решил не мучить себя поисками, а использовать Прекрасных Дам, избранных гениальными поэтами в качестве таковых.

Начал я, само собой разумеется, с Прекрасной Дамы самого Александра Блока. С поиском Прекрасной Дамы у Блока всё обстояло тоже прекрасно. Он отыскал её почти сразу и, как всем известно, ею стала Любовь Дмитриевна Менделеева.

Я раздобыл все портреты Любови Дмитриевны Менделеевой и внимательно их изучил.

Выбор Блока показался мне странным. Шея у Любови Дмитриевны была не лебединой. Нос был несколько крупноват. Рядом с Людмилой Чурсиной и Элиной Быстрицкой, не говоря уже о несравненной Мишель Мерсье, она сильно проигрывала.

После этого я переключился на Маяковского и чуть не поперхнулся чаем, когда с обложки книги стихов Маяковского о любви под названием "Про это !" на меня устремила взор любовь всей его жизни и бессменная муза, которой он посвятил почти всё, что написал - Лиля Уриевна Каган, по мужу Брик.

Я не вправе обижать Маяковского, друзья, которого, как поэта, очень ценю и поэтому не стану описывать своего впечатления от вида его музы. Но если вы отыщете в интернете эту обложку с лицом Лили Брик, то вы меня поймёте. Отыскивая, будьте предельно осторожны - не ешьте бутерброд и не пейте чай.

Однажды Маяковский о себе написал так :"Вы видели самое страшное - лицо моё, когда я абсолютно спокоен ?". Он был прав, так сказав, однако сильно преувеличил. Лицо его музы в тысячу раз страшнее !

А тут ещё и Ахматова подлила масла в огонь, дав лилиному портрету такое описание : "Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице – наглые глаза."

Потерпев фиаско с Прекрасными Дамами Блока и Маяковского, я ухватился, как за палочку-выручалочку, за Прекрасных Дам самого любвеобильного и взыскательного в вопросах женской красоты поэта, её вдохновенного певца. Вы догадались, конечно же, друзья, кого я имею в виду ? Я имею в виду Сергея Есенина.

Я накинулся на фотографии всех жён и всех возлюбленных Сергея Есенина, как пират накидывается на сокровища.

У меня и тени сомнения не возникало в том, что единственная Прекрасная Дама, к ногам которой Есенин щедро бросит, как роскошный букет, целый ворох превосходных стихов, ей посвящённых, поистине будет прекрасна !

Каково же было моё удивление и разочарование, когда с фотографий на меня устало и буднично глянули обычные женские лица, ничуть не прекраснее тех, что я вижу каждый день в вагонах метро. Я бы даже не назвал эти женские лица красивыми. По-своему привлекательными - да, но не более того.

Ни Анна Сардановская, ни Лидия Кашина, ни Анна Изряднова, ни Надежда Вольпин, ни Маргарита и Евгения Лившиц, ни Анна Берзинь, ни Нина Грацианская, ни Екатерина Эйгес, ни Нина Свирская, ни Зинаида Гейман, ни Галя Бениславская, ни Зинаида Райх, ни Айседора, да-да, ни даже Айседора Дункан не могли похвастаться неотразимой внешностью. Забракованная мною Катрин Денев заткнула бы их всех вместе за пояс.

Лишь одна Августа Миклашевская, которой Есенин посвятил цикл великолепных стихов под названием "Любовь хулигана", полностью отвечала всем прихотям моих самых строгих придирок.

С удвоенным вниманием я стал рассматривать фотографии Августы, почуяв, что напал на след. Целых семь стихотворений посвятил Августе Есенин - это не шутка ! И среди них есть такие строки :

По-смешному я сердцем влип,
Я по-глупому мысли занял.
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях.

Всё утро, сидя в кресле у камина с увеличительным стеклом, долго и пристально смотрел я на Августу, разделяя есенинский восторг перед ней. Да, Есенин был прав, лицо Августы очень напоминало лица богородиц с икон.

Но вечером, когда я снова взял в руки увеличительное стекло и поднёс его к фотографиям красавицы, мне показалось, что нос у Августы несколько длинен, а глаза неестественно велики. Брови и ресницы слишком уж черны, а взгляд как-то очень грустен. Но и при всех этих недостатках лицо Августы было божественно прекрасно ! В голове у меня зашумело.

Я не знал, что делать дальше. Десятка три-четыре фотографий самых безупречных красавиц лежали в моей папке, озаглавленной "Дело. Поиск Прекрасной Дамы." К этим фотографиям я машинально доложил и фото Августы Миклашевской.

Даже самые утончённые придирки не могли уменьшить количество фотографий в папке до одной, чего я упрямо добивался. А тут ещё и Августа Миклашевская спутала мне все карты... Ах, да, карты ! В голове мелькнула мысль. А что если предоставить решение небесам и покориться их воле ? Если взять и перетасовать фотографии красавиц, как колоду карт, а после вытащить наугад одну - она и будет той самой Прекрасной Дамой, в поисках которой я окончательно зашёл в тупик.

Сложив фотографии в одну колоду наподобие карточной и обратившись за благословением ко всем олимпийским богам, я принялся тасовать колоду. Тасовал так и эдак не менее часа. Наконец, положил колоду на стол, смежил веки и протянул к колоде дрожащую от волнения руку. О, как мне хотелось увидеть на фотографии, на которую падёт выбор самого Юпитера, лицо Людмилы Чурсиной или Августы Миклашевской !

Дрожащая рука моя робко коснулась колоды и затем осторожно извлекла наугад из неё одну фотографию. Фотография, которой суждено было подвести черту моим мучительным поискам, лежала в моей ладони. Я медленно распахнул ресницы. Но что мне открылось ? О, Боги ! Лицо Прекрасной Дамы было с толстым носом, с похожим на корыто, по выражению Бунина, ртом и с выбритым наголо черепом. Мне стало до того дурно, что я чуть не упал в обморок.

Я ведь совсем позабыл, что в папку вместе с фотографиями красавиц положил фотографии Блока, Есенина и Маяковского.

В произошедшем я увидел волю небес и указующий перст судьбы. Небо как бы насмешливо сказало мне : "Оставь свои жалкие и тщетные поиски ! Не там ищешь ! Включи мозги !"

Не там... а где ? Где мне ещё искать ? Я положил фотографии обратно в папку и глубоко задумался.

Думал я очень долго, думал целый вечер до глубокой ночи, и вот до меня стало доходить, что Прекрасной Дамы, той самой, как выразился Блок - "бесконечно красивой" и признанной всеми, в том числе и мною, за "Совершенство" нет и не может быть.

У каждого из нас она своя. У меня - Мальвина из мультфильма. У Блока - Любовь Дмитриевна Менделеева. У Маяковского - Лиля Брик. У Есенина...у Есенина их было ещё больше, чем в моей папке.

И все мои критерии красоты - это лишь мои личные оценки и не более того. О вкусах не спорят и у всех они разные. А значит, что все эти конкурсы по выявлению самой распрекрасной красавицы, королевы всех красавиц - блеф. И потом, подумал я, разве в одних чертах лица и красоте фигуры заключается женская прелесть и обаяние ? Ведь есть ещё и внутренне содержание, есть душа. Есть ещё много таких черт в человеке, которые невозможно даже определить словами, но при этом черт пленительных, завораживающих. Дошедшие до нас изображения легендарной египетской царицы Клеопатры говорят о том, что она не была красива. При этом о её чарах и неотразимом влиянии на мужчин сложены легенды. В неё были влюблены и Юлий Цезарь, и Марк Антоний, и тысячи других героев античности. И была она неотразима именно в общении, а не на своих изображениях.

По-видимому, и в некрасивой, даже отчасти несколько уродливой внешне Лиле Брик было нечто такое при общении, что очаровало не только Маяковского, а очень многих неординарных мужчин, знавших в женщинах толк.

Иными словами, прав Николай Заболоцкий, сказав : "Что есть красота и почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?"

Из стихов Заболоцкого выходит, что красота - это некий огонь, который скрыт в человеке и проявляет себя лишь при общении с ним ? Теперь мне стало ясно, почему мои поиски оказались безрезультатными. Огонь, скрытый в сосуде, невозможно передать при помощи фотографии. Фотография являет нам только сосуд. А огонь - это стихия, которая находится в вечном движении, как сама жизнь. Чтобы согреться от огня и оценить его тепло, недостаточно смотреть на его изображение, надо протянуть к нему озябшие руки.

Сделав это открытие, я взял чистый лист бумаги и записал на нём следующие строки, в которых выразил своё заключительное решение данного вопроса :

ТЫ НЕКРАСИВА ?

Не говори " Я некрасива !" Нет,
Ведь на красивых не сошёлся свет.

Что значит некрасива ? Где канон ?
Я думал сам, что существует он.

Но думать так - мальчишество и блажь.
Где конкурс красоты, там эпатаж.

Ты так чиста, открыта, весела,
Что хочется воскликнуть : Как мила !

Захочешь стать красивой, станешь ей.
Жизнь - это рынок и театр теней.

Но знай, коль красотой затмишь весь свет,
То отвернётся от тебя Поэт.

***


78. ЗА  УШЕДШИМ  ЛЕТОМ  !

Не знаю, как вам, друзья, а мне всегда немного грустно прощаться с летом и последние дни августа вызывают у меня, как выражаются поэты, приступы меланхолии, иначе прозаиками именуемой депрессией.

Нет, я совсем не против прихода осени, даже наоборот, я люблю эту пору года.

Ну. во-первых, потому что любить осень мне положено по моему литературному статусу, так сказать, по чину, раз возомнил себя поэтом.

Осень любят или притворяются, что любят, практически все русские поэты. Исключения редки. В число таких редких исключений можно зачислить, пожалуй, Сергея Есенина, однажды задиристо написавшего так : "Я более всего весну люблю ! Люблю разлив стремительным потоком !.."

Однако и Есенин, противореча сам себе, немало стихов, лучших своих стихов, посвятил осени и неоднократно признавался в любви к ней, откровенно заявив :"О, возраст осени, он мне дороже юности и лета !"

Понять Есенина нетрудно. Он, как и вы, как и я, как и все поэты России, просто был обязан из четырёх времён года отдать предпочтение именно осени, ибо осенью, когда наступает слякотная непогода и на улицу носа не высунешь, людей одолевает скука и поневоле руки тянутся к игрушке души - к томику стихов. Стихи, позабытые и позаброшенные, посланные к чёрту в жаркие, полные всяческих соблазнов летние дни, снова становятся востребованы. А именно это поэту и нужно, так как без читательского внимания, что бы там поэты ни плели в своё оправдание, сочинять стихи и тем более публиковать их, - занятие бессмысленное, глупое и даже весьма вредное.

Ну, а во-вторых, люблю осень, потому что нахожу в ней нечто созвучное своему поэтическому воображению, воплощение некоего философского настроения, некоей идущей из лабиринтов подсознания мысли, априори присущей нашей первоприродной сущности, мысли о том, что всё, что минутно, всё, что бренно....впрочем, простите, друзья ! Я запутался в словах и, кажется, совсем заврался.

Итак, осень я люблю явно, потому что в противном случае останусь без гонорара и поэтической славы, а лето люблю тайно, потому что...потому что просто его люблю !

А как же, простите, могу его не любить ?

Летом день долгий, а ночь короткая. Летом небо такое синее, такое глубокое и по нему летят, как лебединые пёрышки, невесомые облака, насквозь пронизанные горячими солнечными лучами. Летом я целыми сутками, разделавшись с будничными заботами, пропадаю в лесу или на озере. В лесу собираю всякую "вкуснятину" : землянику, малину, чернику и слушаю, как кукует кукушка. На озере загораю, купаюсь, валяюсь на горячем песке и любуюсь серебристыми танцами стрекоз над зарослями камышей.

Теперь вы понимаете, мои дорогие, как трудно мне расставаться с летом ! А расставаться приходится, так как зиму в средней полосе России отменить невозможно. Невозможно отменить метелицу, что ковром шелковым стелется, и вьюгу, что с рёвом бешеным стучит по ставням свешенным.

И вот по этой причине совсем недавно, в начале декабря, испытывая жестокую ностальгию по солнышку и по синему небу с пёрышками облаков, наспех собрал свой дорожный саквояж и купил самую недорогую, "горящую", доступную для поэта моего масштаба семидневную путёвку в Египет, в город Шарм-эш-Шейх. В этом городе вы, друзья, разумеется, бывали уже сто раз и вас я ничем не смогу ни порадовать, ни удивить, описав своё путешествие.

Пусть же хотя бы искренность моего восторга перед неожиданной для самого лета моей встречей с ним, мой английский, вынесенный из школьных олимпиад, и некоторые забавные эпизоды, которые со мной происходили в пути, хотя бы отчасти компенсируют заезженность сюжета.

Для начала пристегните ремни безопасности ! So, let,s go to Egypt !

Огромная птица с оранжевым хвостом, именуемая "BOEING 737-900 ER", охотно проглотив меня вместе с остальными 180-ю пассажирами, заполнившими до отказа её ненасытную утробу, уже начала среди мглы наступающей ночи стремительный разбег перед взлётом.

Вот-вот настанет тот восхитительный миг, за который можно всё отдать ! Миг, когда ты - жалкий червь, рождённый ползать, а не летать, преодолев силу притяжения, по мановению волшебства оторвёшься от земли, оторвёшься легко, без всяких усилий с твоей стороны, как это делают крылатые боги, и поднимешься на такую головокружительную высоту, о покорении которой гениальные изобретатели прошлых веков, такие, как Архимед из Сиракуз, Леонардо-да-Винчи и Кулибин могли только мечтать в самых смелых фантазиях.

И этот миг настал ! Всё, что до этого казалось таким огромным : замёрзшая лужа у моего подъезда, гонорар, обещанный редактором, бюст одной знакомой поэтессы, здание аэропорта, городские кварталы с небоскрёбами, автомобильные пробки и проблемы, проблемы, проблемы - всё в один момент уменьшилось до микроскопических размеров и исчезло из вида !

Наверное, оттого многие пассажиры в салоне радостно хлопают в ладоши при взлёте самолёта, что ушли, пусть и ненадолго, горести и тревоги, возымевшие моду вечно преследовать нас. Так им и надо ! Ну их к дьяволу !

Мне повезло и не повезло одновременно. Повезло, потому что сижу в кресле рядом с проходом и моим непомерно длинным как у Жака Паганеля ногам дан простор. Однако, чтобы заглянуть в иллюминатор, мне приходится максимально вытягивать шею.

Аплодисменты в честь экипажа, так лихо вздыбившего и поднявшего в воздух набитый пассажирами и их чемоданами самолёт, прозвучали и уже стихают. Соседка рядом со мной почему-то не разделяет общего восторга и тайком крестится. Я обращаюсь к ней с вопросом :"Вас что-то беспокоит ?" "Я ужасно боюсь летать !" - признаётся она. Между нами происходит небольшой диалог :

- "Вы боитесь лететь в самолете ? Почему ? Это же так здорово !"
- "Но ведь он может упасть ! Мне всегда кажется, что это произойдёт именно с моим самолётом!"
"Современные самолёты падают чрезвычайно редко. Запас их надёжности настолько велик, что это практически исключено." - твёрдо повторяю я слова, услышанные где-то.
- "О нет, Вы меня не убедите ! Мы летим на такой огромной высоте. Это так страшно ! И потом.. а вдруг произойдёт теракт !"
- "Что бы ни произошло, поверьте, мы долетим благополучно и обязательно догоним его !"
- " Кого Вы собираетесь догнать, молодой человек ?"
- " Как кого ? Лето ! А Вы разве не за этим летите ?" Соседка кивает мне в ответ головой и даже улыбается краями губ.

Да, современный авиалайнер - это не то, что "кукурузник", на котором я колесил над сибирской тайгой. Если закрыть глаза, то кажется, что ты никуда не движешься, а между тем скорость, с которой наш "BOEING" рассекает пространство, равняется примерно шестистам километрам в час.

Но как же можно закрыть глаза ! Наоборот, их следует распахнуть шире и прилипнуть взглядом к иллюминатору. Там происходят чудеса !

Там с невероятным размахом открылся роскошный ювелирный магазин. Там на чёрном бархате ночи кто-то разложил изумительной красоты ожерелья, украшенных рубинами, сапфирами, бриллиантами, яхонтами, изумрудами и самоцветами, которым ювелиры не придумали ещё названия.

Мы летим над ночной Анкарой. Любая женщина, бросив один взгляд на эти дивные украшения, я уверен, в восхищении больше не сможет от них оторвать его.

Но смотрю в иллюминатор почему-то я один. Все пассажиры в салоне, в том числе и женщины, либо спят, либо уткнулись взглядами в смартфоны. Странно. Неужели только те из драгоценностей, которые можно повесить на грудь, надеть на палец или прикрепить к мочкам ушей, их интересуют ? Но ведь драгоценности, что сейчас сверкают и переливаются всеми цветами радуги за окошком иллюминатора, в тысячи раз прекраснее любых, самых дорогих ювелирных изделий, о которых милые дамы так любят порой посудачить и похвастаться друг перед другом.

Анкара и Анталия остались позади. И теперь ничто не мешает мне любоваться ночным небом, усыпанным созвездиями. Орион, как огромная бабочка, раскинул над спящей землёй свои алмазные крылья.

Не на эти ли алмазы глядя, двести лет тому назад наш русский гений задумчиво произнёс бессмертные слова :"Ночь тиха, пустыня внемлет Богу и звезда с звездою говорит !" ?

Уже начинает светать. Позади осталось Средиземное море. Мы летим над горами Синайского полуострова.

С высоты двенадцати тысяч метров горы выглядят игрушечными замками, построенными в песочнице детьми. Кажется, протяни руку, прикоснись к ним и они тотчас рассыплются от прикосновения. Ярко-алые лучи восходящего над горизонтом солнца косо освещают их затейливые конфигурации.

А вот и Красное море синим пожаром заполыхало вдали ! Белый рафинад домиков на побережье - это уже Шарм-эш-Шейх ! Там, там обосновалось убежавшее от меня лето ! Там я врасплох и настигну его !

Друзья, снова прошу вас пристегнуть ремни безопасности ! Нет, ничего страшного не произошло, просто самолёт начинает снижение. Мы подлетаем к аэропорту Шарм-эш-Шейха и под нами стремительно мелькают белые разметки посадочной полосы.

Получение багажа, таможенный и паспортный контроль - всё, всё позади ! Мокрый от пота в своей зимней куртке выхожу из здания аэропорта, поднимаю голову к синему небу, к ярко сияющему надо мной солнышку и радостно произношу всего два слова :"Здравствуй, лето !"

Жаркий ветерок колышет густые вечнозелёные опахала пальм, рассаженных вдоль дороги, ведущей от аэропорта к городу. А там, за чертой пальм, пустыня Синая - только безжизненные камни да песок. И на горизонте, как замершие гребни каменного шторма, бушевавшего здесь миллионы лет тому назад, в мареве утреннего зноя острыми силуэтами встают красновато-охристые горы.

Шарм-эш-Шейх напомнил мне детский конструктор "Лего" - яркий, красочный, немного бутафорский в наивной попытке доказать кровное родство с древней египетской цивилизацией, к которой арабская имеет лишь косвенное отношение : чему-то у неё научилась, что-то из неё заимствовала, переделав на свой лад. Но эта попытка столь упоительна в своей неподдельной искренности, что я поневоле поверил в невозможное, в то, что каменные фараоны стоящие тут и там и следящие за мною изо всех углов, получили свою прописку в Шарме не как чужестранцы, а как его коренные жители.

Номер в моём не очень респектабельном трехзвёздочном отеле сразу очаровал меня. Он так выгодно отличался от моей поэтической берлоги ! Комната была светла, уютна и просторна. Балкон был увит цветами роз и на нём стояло роскошное плетёное кресло, как на картине Константина Коровина "Испанки". Я не придал никакого значения ни поломанной дверце одёжного шкафа, ни потёртому лаку на деревянной спинке кровати, ни отсутствию горячей воды в душе. Всё это не имело никакого значения для мне в сравнении с фонтанирующей в душе радостью от встречи с летом, с настоящим летом и не каким-нибудь, а египетским !

Облачившись в самую простую летнюю одежду - в шорты и в футболку, я поспешил на обед в столовую. И здесь меня тоже всё очаровало !
Выбор блюд был велик и вполне соответствовал размерам моего аппетита. Ведь я ничего не ел с прошлого дня. Особенно приглянулись мне свежие финики и ломтики дынь, которые можно было есть в неограниченном количестве.

А пляж, расположенный в бухте у подножия высоких скал ! А море - спокойное, безмятежное, тёплое, ласковое, с водой родниковой чистоты, но при этом такой солёной, словно повар, его пересоливший, был в кого-то смертельно влюблён ! А коралловые рифы, похожие на подводный разноцветный диковинный лес, а бесчисленное разнообразие рыб всевозможной формы и окраски, принявших меня за своего - видимо, за огромную черепаху, и плавающих безбоязненно прямо у моего носа ! - всё это настолько ошеломило меня в первый день моего приезда, что мне показалось, что я попал в какую-то арабскую сказку наподобие "Тысяча и одной ночи"

И буквально в первые же же дни я встретил Её.... Её, Прекрасную Незнакомку ! Её, о которой писал в своих стихах о любви неоднократно и которой не встречал никогда доселе.

Всякий раз за завтраком, обедом и ужином я отрывал глаза от пластикового стаканчика со "Спрайтом", на дне которого был отражён мой единственный друг, то есть я сам, и, странной близостью закованный, смотрел на то, как она всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, садилась у окна за соседний столик.

Она была само совершенство, гений чистой красоты !

Именно такой всегда представлял её в своих поэтических грёзах, именно она бродила среди берёз в белом сарафане в моем рассказе "Русалка". Стройная, высокая, статная, с непослушной копной пшеничных волос, с очами, впитавшими в себя всю синеву египетского неба.

Я не смог удержаться. Решительно оставил свою тарелку полную недоеденных фиников и сел рядом с ней. Правда, чтобы не смущать её, сделал это как бы невзначай, ненароком и, воспользовавшись приёмом Остапа Бендера, спросил :"Простите ! Это не Вы три месяца назад в Ницце на Голубом пляже потеряли в море колье с изумрудами ?" Она царственно повернула в мою сторону свою точёную головку, откинула русую прядь, открыв прекрасное лицо, и улыбнулась мне в ответ.

Таким образом мы познакомились. Её звали Алина.

Предложил ей прогуляться вечером после ужина по городу. Она согласилась.

О вечерний Шарм-эш-Шейх ! Ты и есть тот праздник, который отныне всегда со мной ! Пёстрая толпа туристов разодетых каждый во что горазд растекается по узким руслам твоих запутанных улочек. Роскошные пятизвёздочные отели, огромные магазины, мелкие торговые лавки, летние кафе и рестораны, кальянные с высокими мягкими подушками, на которых вальяжно возлежат любители погрузиться в состояние кайфа, всевозможные скульптуры, эмблемы, символы, сомнительные притоны и полицейские боксы - всё сплелось до утра воедино в неудержимом карнавале во имя романтического настроения и опустошённого от лишнего груза кошелька. И всюду огни ! Целое море огней : огни реклам, огни телеэкранов, огни супермаркетов, банков, аптек, огни фонарей, факелов и свечей, огни сигарет, огни восхищённых глаз и влюблённых сердец - огни, огни, огни ! Сколько пищи для глаз ! Но и для уха её не меньше ! Человечий гомон, в котором почти всюду слышна русская речь, переплетается со звучанием однообразно-протяжных арабских напевов, европейской эстрады, с криками торговцев и с раздающимся в урочный час из громкоговорителей призывом муэдзинов к вечерней молитве.

Я шёл с Ней рука об руку. Впитывал ноздрями запах Её духов и аромат Её молодого, знойного, упругого тела. Слышал лёгкое шуршание её шелковистых волос, её воздушного летнего платья. Был очарован, потрясён нашей встречей, Был, как мне казалось, влюблён в Неё, влюблён в этот вечер, в этот город, в лето и потому рассказывал ей о самом сокровенном, о том, что волновало меня днём и ночью - о Поэзии. Особенный акцент в своём рассказе я сделал на технике стихосложения. Более часа я посвятил этой теме, будучи уверенным, что моя Прекрасная Спутница позабудет всё на свете, пленённая красотой открывшейся перед Ней поэтической Вселенной. Не скрою : так хотел завоевать Её расположение, Её сердце. Ибо, когда влюбляется поэт, то влюбляется бог неприкаянный и хаос опять выползает на свет, как во времена ископаемых.

Но ошибся. Моя Прекрасная Спутница слушала меня не очень внимательно, никак не могла отличить ямба от хорея и поминутно озиралась то направо, то налево. Я не мог не заметить, что моя лекция Ей наскучила и что Её интересует нечто совершенно другое.

Наконец, окончательно сбитый с толку Её невниманием к Поэзии, я буквально на несколько секунд отстал от Неё, чтобы подтянуть спадающие шорты. За время моего усердного рассказа мне показалось, что даже немного похудел. И в этот момент, когда она осталась без присмотра, к Ней, как чёрт из табакерки, подскочил симпатичный молодой араб и, оскалив в улыбке жемчужные зубы, спросил : "Ты Наташа ?" К моему недоумению и изумлению она с ответной улыбкой утвердительно кивнула ему головой. Араб по-свойски, словно это был давний знакомый, взял Её за руку и они вдвоём тут же затерялись в толпе.

Я просто остолбенел от случившегося. То есть буквально минут этак на десять превратился в каменный столб, неподвижно оставшийся стоять посреди потока прогуливающихся туристов.

Сказать, что был удивлён, озадачен, потрясён, значит ничего не сказать. Прежде всего два вопроса волновали меня, стуча молотком у виска.

Первый вопрос, который я беспрестанно задавал себе и не находил на него ответа, звучал так : "Почему Алина отозвалась на имя Наташа ? Между именами Алина и Наташа разница не меньше, чем между именами Порфирий и Володя."

Второй вопрос был для меня не менее загадочным : " Почему первый встречный, какой-то незнакомый араб оказался Ей интереснее, ближе, роднее, чем русский поэт, интереснее и ближе настолько, что Она даже не посчитала нужным махнуть мне на прощание рукой ? И куда Она с ним так стремительно умчалась ?"

На оба эти вопроса ответа я не находил. На следующий день в столовой я избегал её и садился за самый дальний от неё столик.

Думал, думал и только в самом конце моего пребывания в арабской сказке, неоднократно встречая её по вечерам в закоулках Шарма идущей за руку с разными молодыми арабами, я, наконец, при всей своей недогадливости понял, что "Наташа" - это не имя, это профессия.

Да, друзья, именно так и есть : "Наташа" - это профессия некоторых прекрасных на вид русских девушек, приехавших в Шарм не только, как я, на встречу с летом, но и чтобы немного развлечься с молодыми арабами и кое-что заработать : бусы из магазина бижутерии, пару сотен арабских фунтов или что-то ещё, о чём ведает только врач венеролог.

Бог с ней, с моей несбывшейся мечтой, с моей рассыпавшейся в прах Прекрасной Незнакомкой ! "Отвернув к другому ближе плечи и немного наклонившись вниз, ты мне скажешь тихо :"Добрый вечер !", я отвечу :"Добрый вечер, мисс!" И ничто души не потревожит, и ничто её не бросит в дрожь..."

Полдневный час. День, как всегда, солнечный и знойный. Небо синее и бездонное, как мечта поэта. На море штиль. Несколько яхт пришвартовались вблизи берега у коралловых рифов. Любители дайвинга неторопливо и старательно надевают на яхтах водолазные костюмы и погружаются в морские пучины. Там их ждут чудеса : золотые рыбки, электрические скаты и коралловые рощи, в которых легко заблудиться без компаса.

Лежу на мягком тюфяке топчана и, прищурив глаза, наблюдаю, как облачко, похожее на слоника вот уже около часа догоняет облачко, похожее на Пегаса. Интересно, догонит или нет ? При этом слушаю рассказ моей новой Прекрасной Незнакомки, расположившейся на соседнем топчане. Мы с ней познакомились пару минут назад и быстро сошлись. Она, как и я, обожает лето и арабские сказки.

Она с восхищением рассказывает мне, как прошлой ночью поднялась на гору Синай, где герой еврейского и арабского эпоса Моисей получил от Бога скрижали. Подъём был довольно долгим - более четырёх часов. Было очень ветрено и холодно и поэтому всем поднимающимся выдали покрывала из верблюжьей шерсти.

Стараясь не пропустить ни слова, слушаю её рассказ. Рисую в воображении богатыря Моисея, как он, обратив лицо к небу, поднимает руки и в них ложатся тяжёлые каменные плиты с начертанными на них текстами Заветов. Решаю для себя, что в следующий мой приезд в Шарм-эш-Шейх, если он состоится, обязательно поднимусь на эту гору, чтобы с высоты обозреть синайские просторы и встретить рассвет.

Моя новая знакомая верит в реальность легенды. Очень хорошо понимаю её. Я и сам обожаю сказки, мифы и легенды.

В детстве верил в существование блюдечка с яблочком, на котором, когда яблочко по нему покатится, можно увидеть всё что угодно - весь мир. Так оно и произошло. Наши смартфоны и стали воплощением этого чудесного блюдечка.
Верил, что в игле находится жизнь и смерть Кащея. И это обстоятельство нашло своё воплощение. От иглы зависит теперь и наша жизнь. Всех нас поголовно нынче колют иглами, хоть мы и не Кащеи. А зачем, с какой скрытой от нас целью - чтобы сохранить жизнь или наоборот ? Сказки не ложь и к ним стоит прислушаться.

Ах, сколько ещё замечательных экскурсий предлагают моему вниманию гиды ! Как была бы мне интересна поездка в Каир с посещением знаменитого археологического музея и пирамид. Как была бы интересна экскурсия по пустыне на квадроцикле или на верблюде. Но всё это откладываю на потом. В моём распоряжении только семь дней. А объять необъятное невозможно.

Мне нравятся здешние воробьи и галки ! Стоит только зазеваться в столовой - они тут же подлетают к тарелке и беззастенчиво крадут с неё всё, что на ней лежит. Мне не жаль. Пусть крадут ! Даже рад, что им тепло круглый год и еды навалом.

Ещё мне нравятся здешние кошки. Их столько кругом ! Вспомнил есенинское стихотворение :"Ах, как много на свете кошек ! Их, наверно, не счесть никогда ! Сердцу снится душистый горошек и звенит голубая звезда." Каждый вечер и мне здесь звенят голубые египетские звёзды и, наверное, будут снится, когда уеду.

Беру из столовой после ужина немного мяса, чтобы покормить кошек в городе. Кошки уже знают меня и стремглав бегут ко мне, едва услышат :"Кис-кис !"

Арабы очень бережно относятся к кошкам и не обижают их. По-видимому, эта традиция перешла к арабам от древних египтян, для которых кошка была священным животным. Я попытался дать арабу, кормившему кошек, денег, чтобы он купил кошкам еды. Но араб отказался взять деньги. Он объяснил мне, что в Коране сказано, что он сам лично должен проявить милосердие к животным, без посторонней помощи. Только такой его поступок будет угоден Аллаху. После этих слов я полюбил Коран.

Много удивительного и чудесного повидал я во время нашей с летом семидневной встречи и чтобы рассказать обо всём, мне нужно будет потратить так же много слов, а многословие утомительно для ушей. И потому, щадя ваши уши, друзья, заканчиваю свой рассказ... Ах, да, чуть было не позабыл ! Ещё буквально пару слов о поразившей меня красоте египетских закатов :

Вообразите на нежнейшей лазури, лёгкие, наподобие смежающихся ко сну ресниц огромного ока, дымчато-розовые облака. На вершине потемневших гор широко раскрытым веером - черные силуэты пальм. А над пальмами - молодой месяц, точно венец утаённого от людских глаз небесного минарета. Добавьте к этому тёплый ветерок, словно дыхание Шахерезады, веющий в лицо... Поневоле воскликнешь : "Аллаху акбар !"

Я пытался воспеть эту картину с месяцем в стихах, но ничего не получилось, как и в случае, описанном в "Золотой глухомани ":

На небе месяц - тонкий, чистый.
Поэт всё подбирал слова
И хоть был парубок плечистый,
Но закружилась голова...

Ну вот и всё.

Друзья ! Если мой рассказ разочаровал или утомил вас, простите меня так же великодушно, как могут прощать только поэты поэтов,

Время моего общения с египетским летом незаметно подошло к концу и уже скоро-скоро, буквально этой ночью, могучая птица по имени "BOEING 737-900 ER" поднимет меня в воздух и понесёт обратно в наши северные широты, в мир метелей и вьюг, льдов и снегов, опушённых инеем лесов и заваленных сугробами тропинок, шуб и валенок, саней и лыж, понесёт навстречу вам, друзья, навстречу новым поэтическим фантазиям и Прекрасным Незнакомкам !

***


79.О  ЧАЙКОВСКОМ

Слушал адажио из балета "Щелкунчик" и подумал, что Чайковский - это некий связной,  некий  проводник между Богом и миром людей, как  высоковольтный провод, идущий от генератора. Какую мощь, какой силы напряжение мог передать и выразить этот на вид совсем не богатырской стати человек, посланный Богом нам, чтобы мы ни секунды не сомневались в божественной природе жизни и нашей вечной души.

***


80. КУЗНЕЧИКИ  И  ЦИКАДЫ

Середина зимы. Улица, фонарь, аптека, ветрено, сыро, холодно... Брррр! Лезут в голову жуткие стихи Блока :

И, встретившись лицом с прохожим,
Ему бы в рожу наплевал,
Когда б желания того же
В его глазах не прочитал...

Где скрыться от непогоды, от мокрого снега, от ледяной глади канала, от хмурых пешеходов на улице, от всех, кто готов нас укусить за то, что им плохо ?

Чего проще ! Давайте, друзья, отправимся куда-нибудь в прогретые солнышком цветущие летние луга.

"Но где их взять зимой - прогретые солнышком цветущие летние луга ?" - спросите вы.

Действительно, в разгар зимы их в наших широтах нет. Чтобы нам снова погреться на солнышке, нужно купить тур в южные страны, ну скажем, в Египет, в ОАЭ, в Таиланд. Если денег много, можно отправиться на морском круизном лайнере в Аргентину или в Бразилию. Там карнавал, там лето. Но денег пока нет, а проблемы есть.

Эх, если бы у нас был волшебный цветик-семицветик ! Мы бы тотчас оборвали лепесток и произнесли слова заклинания :"Лети, лети, лепесток, через запад на восток....", а в конце бы добавили своё пожелание :" Сделай так, лепесток, чтобы проблемы ушли, чтобы в распахнутом окошке засияло июльское солнце, чтобы из окошка пахло резедой, чтобы настроение у нас было таким, что лучше не бывает !"

Да вот беда, цветика-семицветика у нас нет. А может быть, всё же есть ? Не совсем волшебный и всемогущий, но есть ? И он нас не раз уже выручал. Выручит и в этот раз !

Итак, давайте для начала плюнем на проблемы ( Как ? Слюной, по совету Остапа Бендера ), сядем поудобнее в уютное кресло или расположимся на любимом диване, закроем глаза и ясно, до иллюзорной точности воспроизведём всё, что желаем получить ( в данном случае - лето ), в своём воображении. Давайте сделаем это вместе, не медля ни минуты, прямо сейчас !

Эй, цвей, дрей ! Ну вот мы с вами уже бродим по цветущим летним лугам ! Тишь, гладь, Божья благодать кругом ! Трава по пояс и даже выше. Трава укрывает нас с головой, как в других стихах того же Блока :

В густой траве пропадешь с головой.
В тихий дом войдешь, не стучась...
Обнимет рукой, оплетет косой
И, статная, скажет: "Здравствуй, князь.

Вот здесь у меня — куст белых роз.
Вот здесь вчера — повилика вилась.
Где был, пропадал? что за весть принес?
Кто любит, не любит, кто гонит нас?"

Однако в этих прекрасных стихах помимо травы есть и немало каверзных вопросов. Ну и хитрец же этот А.А.Блок ! Так и норовит застать читателя врасплох. Сначала в траву уведёт, косой оплетёт, а потом припечатает вопросами, на которые нет готовых ответов.

Где я пропадал ? Да, честно сказать, уже точно и не припомню. Ах, да ! Был вот полчаса назад на кухне, жарил на ужин яичницу. Перед этим ботинки носил на починку в мастерскую. Перед этим ходил к дантисту. Проблем не решил, но кошелёк облегчил. Перед этим умолял редактора заплатить гонорар в долг. До всего этого лежал в постели и долго думал :" Вставать ? Не вставать ?" Всё. Дальше не помню ничего.

Что за весть принёс ? Весть, что если перейти на одну манную кашу, то зубы в принципе вообще не будут нужны и дантист останется с носом. Ещё весть, что в долг никто платить не хочет, даже редактор. И последняя весть, что если спать, спать и не просыпаться, то и проблем не возникает.

Кто меня любит ? Вопрос сложный. Даже затрудняюсь на него вообще ответить.

Но если хорошенько подумать, то могу не очень уверенно сказать, что больше всего меня любит мой кот Тимка. Когда возвращаюсь домой, он всегда встречает меня у двери. Значит ждёт, значит скучает, значит, наверное, любит. Потом, когда сажусь у "компа", запрыгивает мне на колени и ни за что не хочет слезать. Потом, когда уже ложусь в постель, лезет ко мне под одеяло и выгнать его невозможно. Он очень сердится даже если ворочаюсь во сне и начинает кусаться. Дрыхнет рядышком до утра, греет мне спину и ничего у меня никогда не просит кроме "Китикета" Да, пожалуй, так никто меня не любит и не любил, ни одна женщина.

Кто ещё любит ? Ну, самые родные люди, наверное. Кто ещё ? Инспектора по газу, по электричеству, по воде. Они мне всегда аккуратно в конце месяца звонят и с любовью справляются о последних показаниях счётчика. Любят меня и операторы банка, клиентом которого я являюсь. Они мне чуть ли не каждый день с любовью в голосе предлагают новые льготные и выгодные банковские услуги, от которых я, правда, всегда отказываюсь. Больше, пожалуй, влюблённых в меня, как был влюблён Папандопуло в своего атамана Гришу, не имеется.

Кто меня гонит ? Никто.

Даже тогда, когда изливаю на собратьев по поэтическому цеху яд своих эпиграмм, они относятся ко мне снисходительно, понимая, что это делаю не столько из-за своего плохого к ним отношения, сколько из-за дурного характера, перешедшего ко мне генетически по наследству от прабабки - страшной склочницы. Прабабка ещё в ту пору, когда она была жива и переругалась со всеми соседями по коммунальной квартире, сделала пророчество о том, что её правнук перещеголяет её в отношении страсти к насмешкам. Она так и написала в завещании :"Завещаю вам кукиш с маслом и своего правнука, который будет трепать, как балалайку, нервы всем, у кого они есть."

Ну, кажется, на вопросы Александра Александровича я с горем пополам ответил. А теперь будем нежится на летних лугах, друзья !

А знаете, что больше всего люблю на летнем лугу - больше синего купола неба над головой, больше весёлого порхания бабочек и стрекоз, больше паутинок с капельками утренней росы, больше стремительно пролетающих прямо у моего лица ласточек, больше запаха луговых трав и цветов - клевера, полыни, зверобоя, чабреца, иван-чая и других благоуханных жителей русских равнин ?  Угадайте ! Ни за что не угадаете ! Больше всего на летнем лугу я люблю пенье кузнечиков !

Вы не ослышались, друзья. Вижу, как вы усмехаетесь и хотите мне возразить, что кузнечики не птицы и петь они не могут. Да, это так. Хотя летать всё же кузнечики умеют, что их немного делает похожими на птиц. Однако, если осторожно поймать кузнечика и рассмотреть его, можно убедиться в том, что у него нет голосовых связок. Всё, что может сделать кузнечик, заявляя о своём присутствии на летнем лугу, это умело двигать задними ножками и водить ими по крылышкам, как водит смычком по струнам скрипач. Образно выражаясь, кузнечик - это крохотный, изящный, одетый в элегантный зелёный фрак с высоко поднятым жабо, Страдивари летних лугов, опушек и полян !

Звук, который при священнодействии кузнечика раздаётся, это и есть его, кузнечика, ответ на все вопросы Блока, его неповторимое соло, его восхитительная ария, его торжественный гимн, его триумфальный жест, его бескорыстный подарок и летнему лугу, и мне с вами, и всему нашему огромному и прекрасному миру.

О, как она задушевна эта ария, помноженная та тысячи подобных арий, ведь зелёных скрипачей на летних лугах не счесть ! Концерт из тысяч и тысяч арий - это уже целая скрипичная симфония, она подобна шуму морского прибоя.

Волны, состоящие из великого множества пропитанных солнечными лучами и напоённых ароматом луговых трав сольных скрипичных арий, набегают отовсюду. Они начинают свой разбег где-то у черты горизонта, там, где луга тонут в безбрежной синей дали. Они бегут, бегут, сливаясь при этом друг с другом, и, наконец, достигнув нас, погружают в пучину умиротворения, блаженства и покоя.

Давайте, друзья, на несколько минут предадимся их целебному для нашей души гипнотическому воздействию : глядя в синюю бездну летнего неба, послушаем бесхитростный, но при этом такой упоительный в своей гениальной простоте, вечный, как сама Природа, концерт кузнечиков !

Мягкую луговую травку при этом нам заменит любимый диван. Теплый летний ветерок нам может отчасти заменить вентилятор с подогревом. Все остальные детали пусть дорисует наше воображение, а Велимир Хлебников нам поможет : "Крылышкуя золотописьмом тончайших жил, кузнечик в кузов пуза уложил прибрежных много трав и вер. «Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер. О, лебедиво! О, озари!"

Но у кузнечиков, скрипачей средней полосы России, есть конкурент - это крымская, кавказская, средиземноморская цикада.

Занесло меня как-то раз в гости к Максимилиану Волошину, в посёлок под названием Коктебель. Волошина там уже, правда, я не застал. Слишком я опоздал с визитом. Прах поэта был погребён давным-давно на вершине невысокой горы неподалёку от посёлка. Дань почтения поэту я отдал тем, что убрал кучи мусора, разбросанного вокруг его могилы, да положил на неё букет из степной полыни. Но речь не об этом.

В одном из лучших своих стихотворений "Дом поэта" Волошин упомянул цикад. Вот эти строки :

Дверь отперта. Переступи порог.
Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.
В прохладных кельях, беленных известкой,
Вздыхает ветр, живет глухой раскат
Волны, взмывающей на берег плоский,
Полынный дух и жесткий треск цикад.

Являясь страстным поклонником скрипичного концерта кузнечиков, я и приехал в Коктебель за тем, чтобы, помимо прочего, услышать цикад. И услышал. В первую же ночь. Никогда мне не забыть этой ночи !

Небольшой домик, который я снял на время пребывания в Коктебеле, представлял из себя дощатую постройку с тонкими стенами и с окошком, обращённым в сторону коктебельской степи.

День своего приезда я целиком потратил на купание в море, в заливе, который иногда называют Голубой лагуной. Плавал метрах в ста от берега и любовался красотой вида, открывшегося передо мной. Справа от меня возвышался величественный Карадаг, у подножия которого я и купался, а слева, вдали, замыкал окоём мыс Хамелеон, очень удачно названный так, потому что мыс действительно похож на это существо. Издали казалось, что огромный хамелеон подполз к морю и пьёт из него воду.

Климат в Коктебеле сухой и жаркий. Именно такой был мне необходим, чтобы подлечить сильно простуженные зимой бронхи. Для увеличения эффекта я собрал в степи целый мешок полыни и, греясь на горячем пляже, периодически дышал её горьким и свежим ароматом, засовывая голову прямо в мешок.

Вечером, когда красный солнечный диск ушёл за гребень Карадага, я вернулся в свой домик и, сморённый усталостью, быстро уснул. Проснулся среди ночи от непонятного, очень сильного, но при этом мелодичного звона. Я вышел из домика и обомлел. Надо мной в необъятном просторе июльской ночи пламенел мириадами звёзд Млечный путь. Чёрные силуэты кипарисов, как часовые на вахте, величественно окружали меня со всех сторон, охраняя мой покой. Лёгкий и уже не такой жаркий, как днём, ветерок освежал дыхание. Но не это заставило меня застыть в изумлении.

Звон, издаваемый тысячами невидимых музыкантов, гремел отовсюду. Звон такой силы, что мне показалось, что мои ушные перепонки вот-вот лопнут. Сначала этот звон даже напугал меня, но когда я к нему привык и перестал его пугаться, я различил в его кажущемся однообразии множество оттенков, как дирижёр различает в звучании огромного оркестра каждый отдельный, даже самый тихий инструмент, ведущий свою, пусть и не главную, но необходимую в общем музыкальном строе партию.

Через некоторое время симфония невидимых ночных музыкантов настолько захватила меня, что я вынес из домика кресло, сел в него и, закрыв глаза, с наслаждением предался чарующему воздействию этой симфонии. И не заметил, как заснул.

Проснулся утром от того, что хозяин домика тормошил меня за плечо. Он справился, всё ли со мной в порядке и нет ли каких проблем у меня. Я с улыбкой объяснил ему, почему я провёл ночь не в постели, а в кресле во дворе.

На мой вопрос о незримых музыкантах хозяин ответил, что симфония, так захватившая и усыпившая меня, есть результат ночной жизнедеятельности цикад. Именно тех самых цикад, которых упомянул в "Доме Поэта" Волошин. Днём, когда очень жарко, цикады не так активны, а вот ночью всерьёз берутся за дело.

Я поинтересовался у хозяина, как мне разыскать цикаду и как она выглядит ? Хозяин лишь пожал плечами. Он сказал, что живёт в Крыму не так давно и сам ни разу не видел цикад.

Интернета тогда не было и мои попытки разобраться с этим вопросом зашли в тупик. Однако желание воочию увидеть цикаду лишь окрепло.

Раз за разом я бродил вечером по степи, среди оглушительного звона, рылся в зарослях полыни, но так и не сумел найти ни одной цикады. Самое удивительное, что когда я приближался к тому месту, откуда сильнее раздавался звон, цикады тут же в этом месте замолкали, словно видели моё приближение.

Лёжа среди ночи в постели у раскрытого окна и слушая цикад, я думал : "Если так элегантен, так красив кузнечик в своём изысканном зелёном фраке - скромный скрипач наших северных лугов, то сколь прекрасна должна быть цикада, производящая симфонию такой мощи !"

Однако моё пребывание в Крыму заканчивалось, а встреча с цикадой всё ещё не состоялась. Но неожиданно мне повезло.

В самые последние дни перед отъездом я с экскурсией посетил Новый Свет. Я шёл с толпой туристов по Голицинской тропе к гроту, где Голицин производил своё знаменитое вино "Белый мускат Красного камня". Кругом нас негромко звенели цикады. И вдруг один из идущих воскликнул : "Смотрите ! Цикада !" Он протянул руку и пальцем указал на ветку кипариса.

Я тут же подбежал к нему и стал всматриваться в то место, куда указывал палец. Но ничего не увидел. "Где же цикада ? - переспросил я - На ветке ничего нет !" - "Да вот же она ! Вот !"

Я напряг зрение и всё равно ничего на ветке не заметил.

Толпа туристов уходила дальше по тропе, тот, кто указал на цикаду, тоже уходил вместе с толпой, а я стоял у кипариса и отчаяние охватывало меня. И вдруг случайно я разглядел на ветке большую серую муху. Обычную серую муху, какие летом, залетев в окошко, кружат по комнате, только раза в два больше. Это и была цикада. Не удивительно, что отыскать её так трудно. Серая, неприметная, она совершенно сливается и с корой кипариса, и с блекло-зелёной хвоей можжевельника, и со степной травой.

Я смотрел на цикаду с чувством некоторого разочарования. Совсем не такой я себе представлял музыканта-виртуоза, чаровавшего меня по ночам своим исполнительским искусством. Но ведь и Паганини не отличался особенной красотой. И если бы не крупные черты лица и не горбатый нос, то скульпторам, его изображавшим, пришлось бы туго. Скульпторы не любят заурядной внешности.

Цель, с которой я посетил Коктебель, была достигнута. Бронхи я вылечил, в море накупался, с цикадой встретился. Пора возвращаться домой. Да и Блок к тому же призывает в конце своего чудесного стихотворения :

Как бывало, забудешь, что дни идут,
Как бывало, простишь, кто горд и зол.
И смотришь — тучи вдали встают,
И слушаешь песни далеких сел...

Заплачет сердце по чужой стороне,
Запросится в бой — зовет и манит...
Только скажет: "Прощай ! Вернись ко мне !" -
И опять за травой колокольчик звенит...

"Вернись ко мне !" - говорит мне родная сторона, мой Тимка, которого я оставил на попечение добрым людям, моя чернильница. Я не люблю современных авторучек : "Я человек не новый, что скрывать ! Остался в прошлом я одной ногою !" Я пишу стихи только гусиным пером, обмакивая его то в холодную родниковую воду, то в раскалённую вулканическую магму. Пусть хоть так я стану похожим на настоящего поэта.

Ну что, друзья, вы ещё не устали лежать на диване с закрытыми глазами ? Если нет, давайте бегло мысленно пролетим по материкам и континентам.

В африканской саванне отыщем тысячелетний баобаб, в тени которого, прячась от полдневного зноя, расположилось небольшое стадо слонов.

В джунглях Непала, плутая среди лиан, сделаем остановку возле полуразрушенного храма, у подножия статуи Будды. Будда с неизменной улыбкой смотрит в Вечность, а в его каменной ладони свернулась в кольцо и изящно приподняла головку королевская кобра.

В Японии посидим на тростниковом коврике в саду камней, полюбуемся цветущей сакурой и полной луной, что взошла над Фудзиямой... ну и довольно !

Всё хорошо, что хорошо кончается ! Окончилось и наше воображаемое путешествие среди трав цветущего летнего луга.

"И опять за травой колокольчик звенит !"


***


81. БАРОН  ГЕНРИХ  ДЕ  МОНФОР

Часть 1

Великолепный, проведённый с необычайной торжественностью и пышностью рыцарский турнир, собравший цвет аристократии и лучших рыцарей королевства, для юного наследника рода Монфоров барона Генриха де Монфора закончился его полным триумфом.

Победив в заключительном поединке неотразимым ударом копья грозного Вистана  д.Обиньи по прозвищу Могучая Десница, барон заслуженно и щедро был одарен самим королём и королевой.

Король наградил барона за столь впечатляющую победу породистым арабским скакуном и резной шкатулкой из красного сандала, полной золотых соверенов. Но ещё большее вознаграждение получил Генрих от королевы. Королева одарила юного героя перчаткой со своей руки и очаровательной улыбкой.

Такой чести от королевы не удостаивался до сей поры никто из рыцарей. Отныне на гербе рода Монфоров в дополнение к орлу, терзающему змею, должна быть изображена и Перчатка Королевы. С этой мыслью, переполнявшей гордостью его сердце, барон возвращался в своё родовое поместье.

О бароне следует сказать, если оставаться предельно кратким ( хотя после столь блистательной победы его биография заслуживает быть занесённой в летописи королевства ), что он являлся единственным наследником рода Монфоров. И наследником, как мы уже убедились, достойным величия этого прославленного рода, чьё начало уходит корнями в глубь веков и сплетается там с именами патрицианских родов древнего Рима.

Барон потерял родителей во младенчестве.

Отец его так же, как и сын ( эта страсть, по-видимому, передалась сыну от отца по наследству вместе с замком ), был отчаянным рубакой, пылким обожателем и непосредственным участником рыцарских турниров, на одном из которых он получил тяжёлое увечье, ставшее причиной его смерти.

Мать, тяжело перенёсшая гибель горячо любимого супруга, заболела и вскоре умерла, оставив маленького Генриха на попечение своей родной сестры.

Сестра, старая дева, уделяла мало внимания подрастающему племяннику, так как сама была не вполне здорова.

Возможно, по этой причине Генрих не изведал в необходимом количестве того сердечного тепла, в котором нуждается каждый ребёнок, чтобы его психика сформировалась гармонично. Генрих получил блестящее образование - он знал назубок историю своего рода и прекрасно владел любым оружием, но сердцем он был чёрств, а поступками развратен.

Помимо рыцарских турниров в число его любимых развлечений входила охота на диких кабанов, медведей, оленей, туров и охота на красивых деревенских девушек.

Дикие животные, опасаясь метко разящих стрел барона, бежали в соседние леса, а девушки из ближайших деревень, заслышав издали топот копыт его коня, в панике разбегались кто куда. В противном случае их ждала скоротечная любовь, от неистового проявления которой не было никакой защиты и от последствий которой многие из них уже носили под сердцем ребёнка.

Барона нисколько не заботило то обстоятельство, что в лесах его поместья кабанов, медведей, оленей и туров почти не осталось. Он беззастенчиво совершал набеги в леса соседей, ему не принадлежащие, где кабаны, медведи, олени и туры ещё водились, пользуясь в качестве защиты от справедливого гнева соседей покровительством своего сюзерена.

Ещё меньше заботил его панический страх деревенских красоток, так как свою любовь, проявленную к ним, пусть и без взаимности с их стороны, он почитал за высокую честь, им оказанную.

В результате всего этого в окрестных деревнях практически не осталось красивых девушек, им так или иначе не обласканных, и барону уже нередко приходилось утолять свою любовную страсть с девушками не столь красивыми, а порой даже и с откровенными уродками. Но и это обстоятельство не могло его охладить, так как запас любовной страсти, заключающейся в его юном сердце, был неистощим.

Каково же было удивление барона, когда однажды в азарте погони за оленем, он наткнулся в лесу на девушку, никогда им до этого не встречавшуюся и при этом необычайно красивую. Пастушка, на которую наткнулся барон, была настолько красива, что он опешил. Ему показалось, что перед ним ангел. Барон, забыв об олене, слез с коня и подошёл к девушке, которая в отличие от других девушек не побежала от него с криком, а лишь тихо опустила перед его пронзительным взором свои глаза.

"Как зовут тебя, красавица ?" - только и промолвил Генрих, хотя во всех подобных случаях никогда не задавал девушкам такого вопроса, а просто торопился утолить свою страсть.

"Эмма" - тихо ответила девушка.

- "Сколько тебе лет ?"

"Пятнадцать" - не поднимая глаз, так же тихо, но при этом не теряя самообладания, ответила девушка.

Генрих замолчал, не зная, что ещё сказать, и только, не отрываясь, смотрел на прекрасное лицо незнакомки.

Девушка была необычайно хороша собой. И при этом, что было удивительно для Генриха, красота её не пробуждала в нём привычную плотскую страсть, наоборот, она как бы обволакивала его сознание никогда до этого не испытанным им ощущением умиротворения и покоя. Того умиротворения и покоя, которого ему так недоставало, когда он был ребёнком.

"Где твой дом, Эмма ?"- наконец, выйдя из оцепенения, спросил Генрих.

"Здесь, неподалёку, вон в той деревне" - всё так же, не поднимая глаз, ответила
девушка.

"Не хочешь ли служить у меня ? Я щедро заплачу тебе, я очень богат" - пытаясь заглянуть девушке в глаза, снова спросил Генрих. Девушка отрицательно покачала головой. "Мой батюшка хворает и нуждается в моей помощи. Я не могу оставить его" - тихо, но твёрдым голосом ответила она.

"Подумай хорошенько !" - сказал Генрих, продолжая не отрываясь смотреть на прекрасные девичьи черты.

Ничто не мешало ему взять немедленно то, что он обычно привык брать, встречая в лесу понравившихся ему деревенских девушек. Они были с Эммой в лесу одни. Лишь небольшое стадо коз, пасшееся рядом, стало свидетелем их разговора. Нет, ничто не мешало и ненасытный зверь плотской страсти, которому Генрих никогда не перечил, как случалось обычно в таких случаях, пытался уже издавать хищное урчание где-то чуть ниже области солнечного сплетения.

Но впервые в жизни Генрих, повинуясь какому-то необъяснимому чувству, накинул на алчную пасть этого зверя крепкую узду и не дал пасти раскрыться.

"Подумай, Эмма ! Я приду за ответом !" - только и сказал он, запрыгнув на коня, и, не оборачиваясь, поскакал по лесной тропинке.

Часть 2

Вернувшись поздно вечером в замок с добычей в виде затравленного волка, Генрих приказал слуге подать ему вина и задумчиво опустился в кресло у камина.

Образ прекрасной девушки, повстречавшейся ему в лесу, не выходил из его головы.

Прошла ночь, миновал день. Однако ни вино, ни  ни охота, ни новый великолепный арбалет, за который он отдал бешеные деньги оружейному мастеру, ни Перчатка Королевы, хранимая им на груди под панцирем доспехов - ничто не могло отвлечь его мыслей от образа деревенской красавицы.

Прошло ещё несколько дней и, наконец, Генрих понял, что он влюблён. С ним произошло то, что никогда с ним прежде не случалось. Это состояние было для него так непривычно ! От того, что где-то неподалёку живёт Эмма, от одной только мысли о ней ему становилось и бесконечно хорошо, и отчего-то нестерпимо мучительно.

Как быть с этим дальше ? - вот вопрос, на который он не мог пока найти ответа.

Между ним и Эммой стояла непреодолимая преграда. Он потомок древнего, увенчанного славой рода, герой рыцарских сражений, получивший награду из рук короля и королевы, желанный и выгодный жених для невест самых аристократичных фамилий Англии. А она... а она просто та, без кого он уже не может представить своей жизни.

И вот после одной невыносимо мучительной, бессонной ночи Генрих принял твёрдое и окончательное решение.

Часть 3

Проявив упорство и терпение в достижении своей цели, Генрих дождался таки благоприятного случая. Неподалёку от того места, где он встретил Эмму впервые, он снова встретил её. Она лишь слегка вздрогнула, когда он неожиданно вышел из засады, и подошёл к ней.

"Здравствуй, Эмма ! - глядя страстным взглядом ей в глаза, которые она уже не отводила, твёрдым, но тихим голосом сказал он - Я пришёл, как и обещал. Я пришёл за ответом. Согласна ли ты служить в моём замке ?"

" Нет, господин ! Я благодарна Вам за Ваше предложение, но это невозможно." - как и при первой встрече ответила девушка.

Немного подумав, Генрих с дрожью в голосе, которой сам не ожидал от себя, медленно и тихо произнёс :" Тогда не согласишься ли ты стать моей женой ?"

"И это невозможно, господин." - услышал он в ответ.

"Я потомок древнего рода ! - сверкнув глазами, в которых помимо любовного огня вспыхнули искры удивления и гнева, воскликнул Генрих - Сам король знает меня ! Я богат и знатен. Став моей женой ты навеки забудешь нужду и унижения. Ты будешь носить роскошные наряды. Жемчуга, алмазы, изумруды украсят твои руки, шею и грудь. Ты будешь кататься в роскошной карете, запряжённой породистыми лошадьми. Все твои прихоти будут выполнять сотни слуг, что бы ты ни пожелала. Ты будешь есть лучшие яства, какие только есть на свете, из золотых блюд. Ты будешь проводить время в праздности и увеселениях. Твоим обществом станут самые родовитые аристократы Англии, а не грязные крестьяне из твоей деревни.  Неужели ты откажешь мне ?"

"Я обручена, господин. Я дала слово и не могу нарушить данной мною клятвы." - произнесла девушка.

При этих словах Генрих посмотрел на кисть её правой руки и увидел на безымянном пальце серебряное кольцо. Для любого деревенского парня всего этого было бы достаточно, чтобы понять бессмысленность дальнейших просьб и убеждений - для деревенского парня, но не для потомка прославленного рода, чьё начало уходит корнями в глубь веков и сплетается там с именами патрицианских родов древнего Рима.

Ни твёрдо произнесённые слова девушки, ни кольцо не смогли охладить пыла юного барона. Отказ столь решительный, к которому он был совершенно не готов, так как был абсолютно убеждён в обратном, серебряное кольцо на безымянном пальце лишь сильнее разожгли в нём решимость добиться своего, так как он всегда привык добиваться своего и не знал пока на своём жизненном пути неудач и поражений.

В голове Генриха помутилось. И в этот момент столь укоренившийся в нём и давно ставший привычным образ действий, когда он терял контроль над своими желаниями, давая им полную волю, привел к тому, что Генрих позабыл о данном себе слове и о чистоте своих намерений. Зверь, живший в нём, на пасть которого он надел железную узду, встретив Эмму, почуяв ослабевшую волю хозяина, яростно рванулся и в один миг разорвал все путы.

"Ты не хочешь стать моей женой ? Ты отказываешь мне ? Ты станешь ею, станешь прямо сейчас !" - воскликнул барон, вплотную подойдя к девушке. Холодный, злобный, хищный блеск, похожий на блеск кинжала, которым победитель рыцарских турниров хладнокровно добивал свою добычу на охоте, вспыхнул в его глазах. Тепла и нежности, с которыми Генрих смотрел на Эмму при их первой встрече, не было в них и в помине. Только голод желания, требующего немедленного утоления, остался там.

Эмма попыталась оттолкнуть барона, но эта слабая попытка девушки, значительно уступавшей ему в физической силе, доставила зверю, освободившемуся от пут, ещё большее наслаждение обладания своей беззащитной жертвой.

Долго и яростно утолял страсть хищный зверь, пока, наконец, вполне насытившийся и утомлённый не вернулся в своё логово, расположенное чуть ниже солнечного сплетения.

И лишь после того, как затих зверь в логове, человеческое сознание с остатками разума и сострадания вернулось к Генриху. Встав над распростёртым на земле телом Эммы и посмотрев на её лицо с неподвижно застывшим взглядом, направленным куда-то  в бездну неба, Генрих понял, что Эмма мертва.

Ледяной холод пробежал по спине Генриха, когда он ясно осознал, что он совершил.

Подняв тело Эммы с земли, Генрих положил его на лошадь, привязанную неподалёку, накрыл плащом, сел на коня и поскакал к замку.

Часть 4

Произошедшее потрясло Генриха.

Той частью своей раздвоенной души, которая не до  конца подчинялась власти зверя, жившего в нём, и сохраняла относительную свободу суждений и нравственных оценок, он понимал, что ужасный поступок, им содеянный, навсегда лишил его надежды на обретение подлинного счастья, так как счастье невозможно без состояния внутреннего покоя. А покой он отныне потерял навсегда.

После страшной, бессонной ночи, едва взошло солнце, Генрих уже ехал в закрытой карете к небольшой церкви, расположенной на окраине его владений. Рядом с ним в белом платье, в котором когда-то шла под венец матушка Генриха, лежала Эмма. Глаза её были закрыты. Казалось, что она крепко спала, так по-прежнему свежо было её юное прекрасное лицо. Выражение не ужаса от пережитого, а умиротворения и как бы сожаления о чём-то запечатлелось на нём. Смерть ещё не успела наложить на него своей неизгладимой, роковой печати тления.

В церкви священник совершил печальный обряд отпевания.

Могильщики внесли тело Эммы в помещение фамильного склепа. Перед тем, как закрыть крышку саркофага, куда они положили тело Эммы, Генрих снял с безымянного пальца её руки серебряное кольцо и надел на его место свой перстень.

Лучшему городскому скульптору он заказал изваять из каррарского мрамора ангела со скорбно склонённой головой и опущенными крыльями и установил ангела над саркофагом.

Часть 5

Вернувшись в замок, барон заперся в своих покоях и почти месяц не выходил из них, даже слуг, приносивших ему еду, лишь изредка впускал он к себе.

Наконец, когда вышел он из покоев, слуги были поражены перемене, произошедшей с ним.

Барон сильно исхудал. От его цветущего, бравого, самоуверенного вида ничего не осталось. Это был почти старик, хотя барону не исполнилось и двадцати лет. В некогда буйной шевелюре тёмных, слегка вьющихся волос местами сверкала седина.

Не только внешне, но и внутренне сильно изменился барон. Голос его стал тих. Глаза утратили прежнюю живость. Весёлость и буйство, свойственные прежде его характеру, сменили задумчивость и печаль.

Слуги, привыкшие беспрекословно исполнять его приказы, так как за их неаккуратное исполнение прежде всегда следовала мгновенная вспышка  гнева и жестокое наказание, никак не могли понять, что им ждать теперь от человека, который ничем не был похож на их прежнего господина. И каково же было их удивление, когда барон, едва заговорил после затворничества, спросил их, как они провели всё это время, пока он был затворником, были ли они сыты и не нуждаются ли они в чём-либо ? Первым своим приказом барон увеличил им жалование. Часть слуг он, щедро вознаградив, отпустил домой, оставив в замке лишь тех, кто сам пожелал остаться.

Имели место и другие случаи, родившие немало пересуд и подтвердившие то обстоятельство, что в характере Генриха произошёл какой-то надлом.

Однажды, скача на лошади по лесу, он повстречал юную девушку, собиравшую цветы. Увидев подъехавшего к ней всадника и поняв, что это барон Генрих де Монфор, девушка замерла в ужасе, зная по слухам, что может сулить ей эта встреча.

"Не бойся меня ! - обратился к ней Генрих - Ты собираешь цветы, чтобы подарить их любимому ?"

"Нет, господин ! Я собираю лекарственные травы. Моя матушка заболела, а денег на лекаря и на лекарства у нас нет." - с трепетом в голосе ответила девушка.

Генрих протянул ей горсть золотых монет. "Возьми ! Этих денег вам с матушкой хватит на лечение - сказал он и добавил - Помолись обо мне !"

В другом случае, став невольным свидетелем разговора слуг о том, что одна очень добрая и хорошая деревенская девушка не может выйти замуж за любимого ею парня лишь по той причине, что очень бедна и родители жениха категорически против их союза, Генрих принёс резную шкатулку из красного сандала, наполненную золотыми соверенами, и попросил передать шкатулку этой девушке в качестве приданого.

Спас он и сына мельника, приговорённого к смертной казни за преступление, которого  не совершал, чтобы наказания избежал настоящий преступник, бывший сыном градоначальника.

Эти и другие бескорыстные, добросердечные поступки Генриха, разносимые молвой окрест, изменили в лучшую сторону отношение к нему простых людей, но вызвали поначалу недоумение, а затем и раздражение людей знатных.

Никто не знал истинной причины перемены, произошедшей с бароном, так как исчезновению Эммы не придали в убогой деревушке, где она жила, большого значения. Нищий отец её вскоре после исчезновения Эммы умер и заботится о поиске пропавшей девушки было некому.

Часть 6

Между Англией и Францией началась война и барон Генрих де Монфор получил приказ от короля выступать в поход.

Он надел доспехи, те, что не надевал много лет со дня последнего рыцарского турнира, того самого триумфального турнира, на котором был обласкан королевой, и на боевом коне в сопровождении воинской дружины покинул замок.

Около десяти лет не было о нём ни слуху ни духу. Война шла с переменным успехом и в конце концов закончилась перемирием. Слуги со дня на день с волнением ожидали возвращения своего господина.

И вот однажды во дни осенней непогоды и распутицы в ворота замка въехал экипаж, из которого вышел облачённый в тёмный плащ и в запылённые латы рыцарь. Лицо рыцаря было изувечено шрамами. Он сильно хромал и только с посторонней помощью смог подняться по ступеням парадного крыльца. Слуги, вышедшие встречать экипаж, молча расступились перед ним, почтительно склонив головы. В седовласом, покалеченном человеке, устало прошедшем сквозь строй встречающих, почти невозможно было узнать хозяина замка - барона Генриха де Монфора. Но это был он.

Часть 7

Любимому и преданному слуге рассказал Генрих о своих приключениях на полях сражений.

Рассказал о том, как не раз был на краю гибели. Рассказал о жестоком сражении при осаде неприступной крепости, в котором едва не лишился ног. Рассказал о своём пленении и о тех нечеловеческих пытках и страданиях, которые ему довелось претерпеть в плену. Много военных историй, от которых стыла в жилах кровь, рассказал он. И в конце каждого рассказа он повторял одни и те же слова :" Своему чудесному спасению я обязан кому-то, кто молился обо мне. Я всегда, когда Смерть смотрела мне в глаза, чувствовал это незримое заступничество, так как ничем иным не могу объяснить того, что остался жив в то время, когда мои товарищи вокруг меня погибали. Я должен был погибнуть вместе с ними. Я был ещё более, чем они, безрассуден и отчаянно смел бою, я не щадил себя и рвался в самое пекло. Я порой даже сознательно искал смерти, но какая-то неведомая мне сила охраняла меня. Я не знаю, кто это был, но чувство, что у меня есть незримый заступник, не оставляет меня. Как хотелось бы мне знать : кто это ?"

"По-видимому, это Ваш ангел хранитель, господин" - ответил слуга.

"Нет ! - задумчиво покачал головой Генрих - Ангел хранитель давно отвернулся от меня после одного страшного преступления, совершенного мною в молодости. Я сам отверг его заступничество тогда. Молится обо мне кто-то другой. Но кто ?"

"Возможно, это Ваша матушка молится о Вас на небесах, господин ?" - неуверенно произнёс слуга.

"Нет ! - снова покачал головой Генрих - Моя мать сошла с ума и умерла, когда мне не исполнилось и года. Молится обо мне кто-то другой."

Часть 8

После всего, что довелось испытать ему на войне, здоровье Генриха от природы крепкое сильно пошатнулось. Однако вместо того, чтобы укреплять силы, он не берёг и то небольшое здоровье, которое у него ещё оставалось.

Огромное богатство своё он так же не берёг, раздавая деньги беднякам. Простые люди, крестьяне из окрестных деревень, некогда панически боявшиеся только одного  его имени, теперь безбоязненно приходили к нему с просьбами о помощи и защите. И Генрих внимательно выслушивал просьбу каждого и никогда не отказывал в помощи никому. Слухи о его благотворительности распространились далеко за пределы его владений.

Такая расточительность в конце концов привела к тому, что от былого богатства Генриха, накопленного многими поколениями его предков, не осталось почти ничего. Но всё равно он продолжал щедро раздавать деньги, помогая нуждающимся в них бедным людям.

Он вёл очень уединённый, почти монашеский образ жизни. Увлечения молодости - охота и любовь - давным-давно были им забыты. Общество людей, окружавших его, было невелико. Из сотен слуг, некогда служивших ему, в замке осталось лишь несколько человек, среди которых была девушка по имени Люсия.

Люсия была гораздо моложе Генриха. Она была привлекательной и добросердечной крестьянской девушкой. При этом она была хорошей служанкой - аккуратной, верной и преданной. Однако Генрих чувствовал, что в её усердии кроется нечто большее, чем просто желание услужить, нечто большее, чем просто привязанность к нему, своему господину. В те дни, когда он особенно сильно страдал от полученных на войне ран, она ни на минуту не отходила от него и не только заботливыми руками, но и теплом своего сердца - участливым словом, искренним сопереживанием - облегчала его страдания.

Генрих, понимая, что Люсия тратит молодость на него - уже немолодого калеку - предложил ей однажды покинуть замок и вернуться к родным, выйти замуж, завести семью, дав ей при этом деньги размером в целое состояние. Но Люсия горько расплакалась, услышав это предложение. И Генрих никогда больше не возобновлял его.

Он и сам чувствовал, что в его отношении к Люсии было нечто гораздо большее, чем благодарность за её верную службу и искреннюю к нему привязанность. Он гнал от себя это растущее чувство и не мог прогнать. Он понимал, что полюбил Люсию, но боялся себе в этом признаться.

Часть 9

Со дня возвращения Генриха с войны прошло несколько лет.

Та разительная перемена, которая произошла с ним после после его месячного затворничества, когда пропала Эмма, после страданий, перенесённых им на войне, стала ещё более разительна.

Он до неузнаваемости изменился физически : исхудал до такой степени, что кисти его рук казались прозрачными насквозь. Щёки его впали, волосы почти полностью побелели. И только глаза - спокойные, внимательные, излучавшие некий свет - выдавали напряжение духовной работы, происходившей в нём. Он всё более и более становился похож на бродячих монахов, иногда заходивших в его замок. И хотя Генрих не покидал замка, образ жизни его ничем не отличался от монашеского.

Жил он уже не в здании замка, а в небольшом доме, расположенном рядом с замком и служившем до этого хозяйственной постройкой. Большую часть дня Генрих проводил в чтении старинных книг и в молитвах. Кроме Люсии слуг у него не осталось, так как денег на содержание большого количества слуг у него не было. Не было и самой потребности в слугах, так как та жизнь, которую он вёл в ранней молодости - лёгкая, беззаботная, полная всяческих празднеств и увеселений, канула в прошлое безвозвратно.

Однако эту жизнь нельзя было назвать полностью затворнической и одинокой не только потому, что рядом с ним неотступно находилась Люсия. У подворья его домика всегда толпились и сидели на скамейке люди. Слух о чистоте и святости его жизни, о его доброте и бескорыстии, и даже о чудотворных, целительных для тела и души способностях разнеслась повсюду, по всей Англии.

К нему приходили не только простолюдины : жители деревень, посёлков и городов - крестьяне и ремесленники, к нему за добрым советом и помощью обращались даже представители его сословия. И он не отказывал никому и не брал за оказанную помощь ни гроша.

Его домик стал своего рода Меккой для всех страждущих, центром паломничества. Сам король, тяжко захворав, однажды навестил его и провёл в его домике целый час и после этого приезжал неоднократно. Чудесное исцеление короля ещё больше подогрело и без того громкую славу Генриха как целителя и святого. Церковники завидовали ему и всячески старались опорочить, называя шарлатаном и слугой дьявола, но как ни чернили его доброе имя, ничего поделать с растущей славой Генриха не могли. Она только крепла.

Доброй славой пользовалась и девушка, неотступно находившаяся рядом с Генрихом, девушка по имени Люсия. И нередко, когда Генрих, испытывая сильную физическую слабость, не был уже в состоянии принять всех гостей, люди обращались с просьбой о помощи к Люсии.

Часть 10

Люсии исполнилось девятнадцать лет. Она была очень хороша собой. Её лучезарные глаза и улыбка, неизменно озарявшая лицо, её русые волосы, заплетённые в косу, её лёгкая походка и быстрые, заботливые руки - весь её облик производил сам по себе неотразимое впечатление.

К ней пытались свататься видные парни из окрестных деревень, зажиточные и вполне привлекательные юноши из города, но она с улыбкой неизменно и без колебаний отказывала каждому. Причина, почему она так поступала - ведь все девушки её возраста торопились выйти замуж - была никому неизвестна. И в конце концов общее мнение пришло к заключению, что она хочет остаться девственницей и достичь святости, как и её господин.

Так они и жили - Генрих и Люсия - в небольшом домике около замка, разделённом на две половины - для неё и для него, и одной общей комнаты, в которой они встречались только днём и принимали гостей.

Часть 11

В один из дней Генрих почувствовал особенно сильную слабость. Дали знать себя тяжёлые раны. В этот день он не смог даже, как обычно, выйти к своим посетителям. Не смог он сделать этого и в последующие дни. Запас трав, из которых Люсия готовила лекарственные настои для Генриха, исчерпался и она пошла за пределы замка в лес, где эти травы можно было отыскать. Она ушла рано утром. К обеду она не вернулась. Не вернулась она и к вечеру. Генрих сильно встревожился и вечером этого же дня обратился к жителям окрестных деревень оказать ему помощь в поисках Люсии.

Поиски продолжались весь вечер и всю ночь. Крестьяне с горящими факелами в руках бродили по лесу, ища следы пропавшей. Утром Люсия была найдена.

Её бездыханное тело нашли в овраге, в густых зарослях шиповника. Она лежала на земле, раскинув руки. Одежда на на ней была изорвана так, словно дикий зверь терзал её. На одежде были видны красные пятна. Но это были не только упавшие с кустов ягоды шиповника, это были капли крови. Взгляд широко открытых глаз Люсии был устремлён куда-то в синий купол неба.

Часть 12

После того, как тело Люсии было доставлено в замок, о случившемся были оповещены её  отец и мать.

Люсию погребли на погосте около церкви в  деревне, где она родилась и выросла.  Сотни людей со всей округи прибыли, чтобы простится с ней.

Генрих не проронил ни одного слова ни тогда, когда тело Люсии было доставлено в замок, ни во время погребальной процессии. Лишь лицо его и без того бледное, стало ещё бледнее. В глаза же ему, чтобы увидеть их выражение, никто не смотрел, так как не смел в них заглянуть.

Часть 13

В тот день, когда найденное тело Люсии было доставлено в замок, Генрих послал в город за скульптором, чтобы тот снял с лица Люсии посмертную маску.

Скульптор вскоре прибыл. Он наложил на лицо Люсии жидкий гипс, дал гипсу застыть, снял отпечаток и сказал, что через пару дней принесёт готовую маску.

Скульптор не нарушил обещания и через два дня зашёл в домик к Генриху и положил на стол свёрток. Получив деньги за работу, он тотчас удалился.

Генрих подошёл к столу и, дрожащими руками развернув свёрток, вынул из него маску и оцепенел.

Маска изображала не лицо Люсии. Маска изображала лицо совершенно другой девушки. Генрих всмотрелся внимательнее. Никакого сомнения у него не осталось - это было лицо... Эммы ! Всё то же выражение покоя, умиротворения и как бы сожаления о чём-то было на нём, то самое выражение, которое осталось последним впечатлением в памяти Генриха о Эмме, когда он надевал на безымянный палец её правой руки свой перстень.

В ужасе поначалу отпрянул Генрих от маски, а затем упал перед ней на колени и зарыдал.

К вечеру он почувствовал сильную боль в груди. Полный бокал горячего вина не принёс облегчения.

Через два дня Генриха похоронили в его фамильном склепе рядом с саркофагом, над которым склонил голову и опустил крылья, как бы осеняя его, ангел, изваянный из каррарского мрамора.

Крестьяне из окрестных деревень, горожане и даже жители некоторых самых отдалённых уголков королевства с искренней горечью в сердце оплакали кончину доброго своего господина, мудрого наставника, бескорыстного защитника и благодетеля, подвижника благочестия, достигшего святости при жизни, барона Генриха де Монфора.

***


82. САНЬКИН  ЗАБЕГ

Перед самым стартом на соревнованиях по бегу на 5 километров Санька не удержался и сходил в студенческую столовку.

Собственно говоря, ничего такого особенного Санька там и не ел, кроме борща на первое и овощного рагу на второе. Запил он свой завтрак стаканом компота, вот и всё.

Соревнования были престижными и Саньке прочили на них победу. Сам он в ней и не сомневался. Несколько лет упорных тренировок дали обильные плоды.

Институтские соревнования он легко выиграл. Выиграл и городские, и областные. И теперь настал черёд республиканских, после победы на которых перед Санькой открывались заманчивые перспективы.

Его тренер Василий Васильевич или Вась Вась, как его с любовью называли юные спортсмены институтской секции по бегу, был очень доволен санькиными успехами и взял Саньку под свою особую опеку.

Он составил Саньке отдельный график тренировок, заставлял его тренироваться сверхурочно, и даже перечень продуктов, которые Санька обязательно должен был употреблять каждый день, Василий Васильевич написал на отдельном листе, снабдив этот перечень особыми пометками в виде строгих наставлений и правил, и дал этот перечень Саньке.

В числе очень строгих правил было и такое, самое строгое : перед стартом на соревнованиях много не есть и не пить ! Пища должна быть сухой. Можно, если невтерпёж, съесть небольшой кусочек хорошо проваренного куриного филе с хлебом.

Санька всегда твёрдо придерживался указаний Вась Вася, что и привело его к отличным результатам. Его успехами заинтересовались тренеры юношеской сборной страны и даже тренер олимпийского резерва.

Дальнейшая санькина спортивная судьба зависела теперь от предстоящего забега, старт которого должен был состояться ровно в 11 часов по местному времени на городском стадионе.

Утром, в день забега, Санька выполнил все указания Василь Василича. Сделал лёгкую разминку, осмотрел еще раз кроссовки, почти ничего не ел и не пил.

Но по пути на стадион не удержался.

Чувство голода, преследующее Саньку постоянно, как злой дух, оказалось сильнее. И Санька, проходя мимо студенческой столовки и поколебавшись минуту, не смог оказать этому подлому чувству должного сопротивления.

Он быстро, так чтобы никто его не заметил, юркнул в двери столовки и слегка подкрепился, съев с аппетитом то, о чём я сказал в начале рассказа.

Стадион шумел в предвкушении старта. Зрители на трибунах, спортсмены, тренеры - все были радостно возбуждены и не скрывали своего праздничного настроения.

Долгие и волнительные минуты перед стартом истекли, юноши выстроились в один ряд на линии с надписью "СТАРТ". Выстрел раздался, забег на 5 километров начался.

Саньке предстояло пробежать чуть более 12 кругов по стадиону, так как длина беговой дорожки на стадионе составляет 400 метров.

Санька бежал легко и красиво, как юный олень, слегка откинув голову на поворотах и сразу же далеко оставив своих соперников за собой.

Мысль о блестящих перспективах в случае победы и присутствие на стадионе прекрасной однокурсницы придавали ему сил.

Первые два круга Санька пробежал, опережая график своего же рекорда. Василий Васильевич каждый раз, когда Санька пробегал мимо, кричал ему, сколько секунд Санька потратил на круг и вдобавок - слова ободрения : "Отлично ! Держи этот темп !"

Но во время прохождения третьего круга Санька вдруг понял, что совершил роковую ошибку, когда не оказал должного сопротивления соблазну и зашёл в столовку.

Предстояло пробежать ещё 9 кругов - больше 3.5 километров. Необходимо было держать взятый темп и даже немного его наращивать, как того требовал тренер Вась Вась, но Санька думал о другом. Он думал только о том, далеко ли от стадиона туалет и успеет ли он до него добежать без неприятных последствий, если побежит туда немедленно, сейчас же.

Однако бежать к туалету Санька не имел права. В этом случае все его мечты, все его надежды и планы на успешную, завидную для других мальчишек карьеру рушились.

"Хоть бы кусты какие-нибудь росли рядом с беговой дорожкой, хоть бы деревце посадили, сволочи !" - лихорадочно и со злобой думал Санька, завершая третий круг, и пробегая мимо Василия Васильевича.

Ситуация становилась критической. Борщ и овощное рагу требовали своего немедленного выхода наружу.

Санька бессознательно взвинтил темп.

В его обезумевшей от отчаяния голове маячили уже не блестящая карьера, не золотая медаль, не восхищённые глаза прекрасной однокурсницы, а как самая вожделенная цель представлялся туалет со свободной кабинкой, туалет, в который он пулей залетит, едва только забег закончится.

Но чтобы добежать до туалета Саньке предстояло ещё преодолеть дистанцию в 3.000 метров.

Пробегая на четвёртом круге мимо Василия Васильевича, Санька обжёг его ошалелым взглядом и, чтобы поделиться с тренером своей бедой и хоть в какой-то форме получить от него помощь, хлопнул себя рукой по заду.

Василий Васильевич, совершенно неправильно истолковав санькин жест и решив, что этим жестом Санька спрашивает его, не взвинтить ли темп ещё, крикнул вдогонку :" Давай, Санька !"

На шестом круге у Саньки на лбу появилась холодная испарина дополнительно к поту, который и так заливал его лицо.

Борщ и овощное рагу больше ничего не хотели слушать и предупредили Саньку в последний раз, что если он немедленно не предоставит им возможности выйти из заточения в кишечнике, то они сейчас же, сию секунду, возьмут на себя всю ответственность за принятие такого решения.

Пробегая 11-й круг, Санька, полными злобы и ужаса глазами снова глянул на Василия Васильевича и ещё отчаяннее ударил себя рукой. На что Василий Васильевич, радостно наблюдая великолепный санькин бег с опережением всех мыслимых и немыслимых рекордов, крикнул :"Молодец, Санька ! Давай ! Давай ! "

Того же самого " Давай !" требовали от Саньки все вокруг : и зрители на стадионе, и прекрасная однокурсница, и борщ с овощным рагу.

Все, все, как сговорившись, настойчиво требовали от Саньки одного : "Давай, Санька ! Давай !" !

И Санька дал !

На финише он показал свой лучший результат, но только этим не ограничился. Дистанцию от финишной черты до вожделенной кабинки, о которой речь шла выше, равную примерно ста метрам он пролетел, как ветер, и если бы у дверцы кабинки стоял судья с секундомером, то, возможно, был бы зафиксирован феноменальный результат и даже мировой рекорд, установленный в Берлине непревзойдённым Усейном Болтом, пал бы, поверженный в прах !

Устанавливая свой потрясающий мировой рекорд Усейн Болт бежал со скоростью, превышающей 44 км. в час, Однако кепки с судей, стоявших у финишной черты, когда Болт пробегал мимо них, ветром не сдуло. А вот когда пролетал мимо судей Санька, кепки с них слетели и долго ещё катились вдоль беговой дорожки, как соломенная шляпа на гравюре Утагава Хиросигэ, сорванная ветром с самурая.

Поздравим, друзья, Саньку с этой блестящей победой и пожелаем ему новых спортивных достижений !

P.S.

Считаю своим долгом проинформировать вас, мои дорогие читатели, что секрет своего успеха Санька решил не афишировать и даже скрыл его как от Вась Вася, так и от прекрасной однокурсницы. Чтобы не мешать Саньке и в дальнейшем делать головокружительную карьеру и избавить, если секрет откроется, от возможной конкуренции, убедительно прошу и вас хранить секрет в тайне.

***


83. "ГОРЬКО !"

На втором этаже старинного дома с грифонами и растительным орнаментом на фасаде в квартире номер 4 было людно и шумно.

Среди прочих возгласов, раздававшихся за длинным столом, за которым сидели гости, чаще других слышался возглас "Горько ! Горько!", после которого высокий стройный парень в сером костюме с цветком в петлице и девушка в кисейном белом платье и с кисейной белой фатой на голове смущённо вставали и целовали друг друга.

Необычайная атмосфера нежности, счастья и любви, наполнившая квартиру, лилась через край. Ей было так тесно в этой немаленькой даже по современным меркам квартире, что она то и дело выплёскивалась наружу. И все вокруг - соседи по лестничной клетке, жители соседних домов и даже воробьи, галки и вороны во дворе поневоле окунались в эту удивительную атмосферу и, казалось, так же упивались ею, как и участники свадебного торжества.

На то, чтобы атмосфера эта обладала таким магнетизмом, повлияло прежде всего одно важное обстоятельство : почти все участники мероприятия, за исключением немногих, были людьми очень молодыми. Большинству из них едва перевалило за двадцать. Даже родители жениха и невесты были ещё относительно молоды. Именно эта энергетика молодости, свежести, дружелюбия и делала такой, казалось бы, заурядный сюжет, как свадьба, столь притягательным и чарующим.

Видимо, по этой причине соседи, обычно очень ревниво следившие за соблюдением тишины и порядка, не бросили за весь день ни одного упрёка виновникам торжества. Более того, они даже сочли необходимым зайти в квартиру, откуда доносился шум и двери которой были широко распахнуты, чтобы полной грудью вдохнуть глоток свадебного озона и воздать заодно с цветами дань своего самого искреннего восторга молодожёнам.

Каждого, кто заходил в квартиру, тут же радушно усаживали за стол и наливали ему полный бокал шампанского. Летний день только начинал склоняться к закату. Веселье было в самом разгаре. Улыбки не сходили с лиц. Фотоаппараты щёлкали поминутно, стараясь не упустить ни одного счастливого мгновения.

Во время этой очаровательной свадебной вакханалии, происходившей в квартире номер 4,  в доме, располагавшемся напротив, происходило торжество не менее масштабное. Молодая супружеская пара заселялась в почти такую же по размерам и планировке квартиру.

У подъезда стоял грузовой фургон, из которого рабочие в зелёной униформе аккуратно вынимали и ставили на расстеленную на асфальте бумагу части мебельного гарнитура : диваны, шкафы, кресла, стулья, столы и многое другое. Что именно ? - этого никак нельзя было разобрать, так как вещи находились в картонных коробках. Коробок собралась целая армия. Молодые супруги заботливо сновали между коробками, следя за выгрузкой, и то и дело обращались к рабочим, прося их, чтобы они производили разгрузку как можно бережнее.

Часть разгружённых вещей рабочие уже заносили в подъезд, не мешая при этом другим рабочим выносить из купленной квартиры оставшийся в ней от прежних хозяев всевозможный хлам. Это были всё те же кресла, стулья и столы.

В отличие от вещей, заносимых в подъезд, вещи которые выносили, были в ужасном состоянии. Всё это было допотопное старьё, годное лишь для музея под названием "Цивилизация, канувшая в Вечность".

Рабочие несли хлам к мусорным контейнерам в углу двора. Часть хлама они бросали в контейнеры, часть складывали рядом с ними. Крупные предметы - шкафы, диваны -  затаскивали на кузов грузовика.

Одно торжество не мешало другому. Свадьба шла своим чередом, заселение в квартиру - своим. Однако оба эти торжества имели между собой общую деталь. Оба они свидетельствовали о том, что жизнь продолжается, то есть на смену чему-то отжившему свой век приходит нечто новое по законам цикличности и сохранения энергии.

В квартире номер 4 веселье достигло апогея, дойдя до черты, когда появляется потребность встать не только для того, чтобы крикнуть "Горько !" и произнести вдохновенный тост за молодых, а просто чтобы выпрямить спину и размять ноги.

Подруги окружили невесту и увели её на кухню посекретничать. Часть гостей приступила к танцам, часть что-то оживлённо обсуждала. Большинство же вышло во двор для перекура.

Жених ( его звали Гена ) тоже вышел с большинством во двор и закурил. Затягиваясь сигаретой, он с интересом наблюдал за процессом заселения в доме напротив и выноса хлама из него.

Помимо всякой всячины, которую выбрасывали в мусорные контейнеры рабочие, его внимание привлекла гора фотографий, сваленных кучей возле одного из контейнеров.

Докурив сигарету, Гена ради любопытства решил посмотреть на эти фотографии и подошёл к ним.

Фотографии, как он сразу понял, являли собой семейный фотоархив, документально запечатлевший чью-то жизнь.

Первая же фотография, лежавшая на самой вершине кучи, поразила Гену настолько, что он даже не услышал, как кто-то позвал его из окна квартиры, где праздновалась свадьба.

Фотография была оформлена изысканно и с любовью. Она находилась под стеклом и в рамочке с золотым тиснением. По тому, как она потускнела, да и по некоторым другим деталям Гена определил, что ей немало лет. На ней были изображены ( странное совпадение, однако не мог же это кто-то специально подстроить ? ) тоже жених и невеста. Молодой статный парень с залихватскими усиками, облачённый в китель с аксельбантами, стоял рядом с улыбчивой красивой девушкой в подвенечном платье, нежно обняв её рукой. Лица жениха и невесты излучали бесконечное счастье. Фотография документально свидетельствовала о том, как искренне и сильно они любили друг друга.

Гена поднял с кучи ещё несколько фотографий. Фотографии отображали последующие этапы жизни влюблённых.

Вот эта же улыбчивая девушка, освещённая яркими солнечными лучами, стоит на пороге роддома, бережно держа в руках  небольшой, состоящий из пелёнок, пакет. "Видимо, первенец" - подумал Гена. А вот фотография, где она же, но слегка располневшая, в летнем сарафане сидит за столиком уличного кафе на фоне моря рядом супругом, тоже возмужавшим и облачённым не в китель, а в белый летний костюм. Лица их открыты и веселы. Рядом с ними сидят вихрастый мальчик лет семи и миловидная девочка лет трёх. Внизу фотографии Гена разобрал надпись :"Гагра"

"Гена !Гена ! Гости ждут !" - кричал настойчиво кто-то из окна, но Гена, рассматривая фотографии, не слышал этого крика. Он поднимал и поднимал с кучи новые фотографии, словно пытаясь найти что-то, что занимало его.

Фотографии раскрывали перед его взором чей-то жизненный путь и, судя по количеству фотографий, путь долгий, и то, что открывалось ему, всецело поглотило его внимание.

По фотографиям Гена мог наблюдать, как изменялись герои свадебного фото. Увы, перемены не красили их.

Рассматривая одну из фотографий, Гена уже с большим трудом догадался, что это они. На фотографии тучная женщина в спортивных штанах, ещё больше подчёркивавших безобразие её толстых ног, стояла рядом с таким же тучным мужчиной. Рядом с ними стояли маленькие мальчик и девочка (внуки - догадался Гена ). Вся группа стояла в саду на фоне небольшого дома коттеджного типа ( видимо, отдых на даче - продолжил свои догадки Гена ). Не только разительной внешней переменой, произошедшей с улыбчивой красавицей и её женихом, поразила Гену эта фотография. Она поразила его своей мрачностью. Лица взрослых были хмуры, недружелюбны и, казалось, чем-то недовольны, хотя корзины, стоявшие у их ног, доверху наполняли дары сада. И только лица детей были светлы.

Гена стал рыться в куче, доставая из неё всё новые и новые фотографии, в надежде отыскать такую, где парень с усиками и улыбчивая красавица - персонажи его невольного исследования, пусть и постаревшие, излучали бы малую толику того тепла и любви, которыми была преисполнена их свадебная фотография. Но такой фотографии найти ему не удавалось.

Изредка попадались ему фотографии, где обрюзгшая старуха и не менее обрюзгший старик - одни или в окружении детей и внуков - обнимали друг друга и даже улыбались. Но той искренности, открытости, чистоты, а главное тех лучей счастья, солнечным потоком лившихся с фотографии свадебной, и в помине не было на их лицах. Было выражение равнодушия, усталости, угрюмого раздражения и тупости. Этого было в достатке.

А потом попалась и вовсе жуткая фотография : согбенный старец с потухшим взглядом примостился в инвалидном кресле. Седая как лунь подруга его, тяжело сложив на коленях руки, сидит рядом с ним. Лица их не выражают ничего, кроме глубокого презрения к жизни.

Гена машинально потянулся рукой к куче, всё ещё надеясь что-то важное для себя в ней отыскать, но не успел. Подошедшие рабочие вывалили на фотографии строительный мусор и куча, погребённая под ним, исчезла из вида.

"Генка ! Иди быстрее за стол ! Все уже собрались !" - наконец, услышал он крик из окна.

Он аккуратно положил на землю фотографии, которые держал ещё в руках, и пошёл обратно к дверям своего подъезда.

"Но почему никто из детей, никто из внуков не забрал эти фотографии ? Почему никто не забрал хотя бы прекрасную свадебную фотографию, где их родители, их бабушка и дедушка такие молодые, такие красивые, такие счастливые ?" - Гена шёл неторопливо, не так, как того требовал голос из окна. Мысли мешали идти.

"Нет памяти о прошлом и о том, что будет, не будет памяти в веках, что будут после нас - вспомнились ему где-то прочитанные слова - Молодость, счастье, любовь, семья, дети, внуки...неужели всё это иллюзия, обман, чья-то хитрая уловка ? Молодость этой красивой пары на свадебной фотографии в конце концов закончилась уродливой, немощной старостью. Старики стали всем в тягость. Теперь и гнёздышко, которое они когда-то, когда были молодыми, старательно свили, продали их внуки, а всё, что напоминало о них, безжалостно выбросили на помойку новые хозяева. Неужели и меня это ждёт ?"

Гена вошёл в комнату, в которой за столом снова было тесно и шумно и сел рядом со своей молодой, прекрасной, счастливой невестой.

"Горько !Горько ! Горько!" - слаженным речитативом раздались голоса.

"Да, действительно горько ! - продолжая пребывать под впечатлением от фотографий, подумал Гена - Очень горько !"

"Генка, ты чё, заснул ? Проснись !" - шепнул ему на ухо друг, исполнявший роль шафера.

Гена тряхнул головой, как бы пытаясь выбросить из неё что-то, что начинало сильно мешать ему в атмосфере счастья и любви, встал и нежно поцеловал девушку в кисейном белом платье и с кисейной белой фатой на голове.

***


84.  ЛЯГУШКА-НЕ-ЦАРЕВНА

После того, как манная каша в очередной раз, закипев, выбежала из кастрюли, залила плиту и наполнила кухню запахом гари, Сява понял, что ему пора жениться.

К этому его подталкивали родственники, сотрудники по работе на асфальтоукладочной машине и мысль о том, что все его друзья давным-давно женаты, а некоторые уже по нескольку раз.

Сява понимал, что жениться - не лапоть обуть, однако он понимал и то, что долго выбирать - женатому не бывать. Да вот только как отыскать подходящую невесту - их кругом тьма, глаза разбегаются ? Выручили русские сказки. Будучи любителем русских сказок и вообще любых сказок ( только их он запоем с самого детства и читал ), Сява решил не заморачиваться, а поступить так, как поступил Иванушка в сказке "Царевна-лягушка", когда, закрыв глаза, пустил из лука стрелу и попал в лягушку, оказавшуюся Царевной.

Таким образом, весенней гулкой ранью, когда кругом вовсю цвела черёмуха, цвела сирень, Сява вышел во двор, подобрал с земли первый попавшийся под руку увесистый камень, зажмурился, трижды обернулся вокруг себя и что было мочи швырнул камень в сказочное пространство.

Буквально через мгновение раздался звон, похожий на звон разбитого стекла. Сява открыл глаза и осмотрелся.

В замызганной хрущёвке, что стояла как раз напротив его избы, на третьем этаже было, действительно, выбито стекло в окне. Хрущёвка эта в народе пользовалась недоброй славой. В ней текла крыша, тёк водопровод и не работала канализация. По этой причине в народе за ней прочно закрепилось название "Титаник".

В разбитом окне Сява заметил молодую лягушку, которая приветливо махала ему кулаком.

"Слава Перуну ! - подумал радостно Сява - что не в купеческий двор попал и не в боярский, а именно в лягушиное болото ! Однако, странно, почему лягушка совершает приветствие, размахивая кулаком, да ещё и с таким злобным выражением лица ? Странно, очень странно !"

Сява решил не спешить с ответом на этот вопрос, а подождать. Ждать пришлось недолго. Через минуту из лягушкиного подъезда вышел добрый молодец очень похожий на Майка Тайсона в период расцвета его боксёрского таланта, только белокожий, чуть выше ростом и шире в плечах.

Добрый молодец неторопливой походкой подошёл к Сяве, достал из мятых штанов пачку сигарет и закурил.

"Ну и что дальше ? - спросил он Сяву, пуская кольца дыма, и при этом вдруг стал похож уже не на Майка Тайсона, а на Николая Валуева - Что дальше ?"

"Вы кто ? Кощей Бессмертный или Змей Горыныч ? - с недоумением спросил трансформера-добра молодца Сява - А где лягушка ?"

"Странно всё это - продолжал размышлять он - Вместо лягушки вышел почему-то Майк Тайсон, который превратился в этого дурака Валуева. Или это лягушка так чудит или я чего-то ещё не понимаю в русских сказках ?"

"Где лягушка ? - усмехнулся Майк Тайсон, превратившийся в Валуева - Сейчас покажу !"

Сказав это, он дал Сяве щелчок, как работник Балда в сказке Пушкина "О попе и его работнике Балде". Щелчок оказался не менее впечатляющим, чем в пушкинской сказке, так как Сява после этого щелчка очнулся не в тридевятом царстве, а в карете под названием "скорая помощь".

Очнувшись в карете, Сява увидел склонившегося над собой кудесника в белом халате и смутно, как сквозь туман, услышал такую речь :

"Живой ! - промолвил кудесник в белом халате, держа Сяву за руку в том месте, где измеряют пульс. "Нашатырь ! - скомандовал он другому кудеснику, после чего Сява почувствовал возле носа настолько резкий и неприятный запах, даже неприятней, чем запах сгоревшей манной каши, что неистово замотал головой.

"А где лягушка ?" - немного придя в себя, вопросил он у кудесников.

"Кажется, помимо сломанной нижней челюсти и травмы черепа ещё и серьёзное сотрясение мозга. Нужен рентген ! - не отвечая Сяве на его вопрос про лягушку, промолвил второй кудесник и скомандовал кучеру кареты - В Склифосовку !"

В Склифосовке Сяву осмотрел ещё один кудесник, судя по внушительному виду, очень важный.

"Где Царевна ?" - не унимался Сява, вопрошающе глядя на важного кудесника.

Важный кудесник, как и два предыдущие из кареты, ничего не ответил Сяве, а только слегка нахмурился, рассмотрев рентген, и начал что-то быстро строчить на листе бумаги.

Через месяц Сява наконец вышел из Склифосовки на вольную волюшку, но ещё две недели посещал с 8-ми до 12-ти районный лазарет, где ему делала перевязки старенькая лягушка, очень внимательная, очень добрая и очень заботливая.

"Врут русские сказки ! - размышлял Сява, пока старенькая, добрая лягушка меняла ему бинты на голове - Понятно, что не все лягушки Царевны и Иванушке просто сильно повезло, что он попал именно в Царевну. А мне попалась не Царевна, а самая обыкновенная лягушка, и даже не лягушка, а жаба. Да, собственно говоря, если и искать в жёны лягушку, то лучше всего искать её не в болоте, а в лазарете, и не молодую, а старую. Старая и умнее, и добрее. Она и кашу приготовит, и слово доброе скажет, как эта, что мне бинты меняет. Жениться, выходит, надо или на старой лягушке или вообще не жениться."

Пока Сява так размышлял, старенькая лягушка закончила перевязку, погладила Сяву по голове и ласково сказала :" Не переживай, сынок ! Всё хорошо, даже рубцов не осталось. Бинт можешь через пару дней сам снять. Будь здоров !"

"Спасибо, матушка !" - ответил Сява, отвесил поясной поклон и пошёл домой.

"Не судьба мне, видно, жениться - продолжал он размышлять, неторопливо идя по дороге - Да и на кой ляд жениться ? В конце концов, можно заменить кашу макаронами по-флотски."

Проходя мимо книжного лотка, он увидел среди множества книг огромную, красочно оформленную книжку под названием "Сказки народов Востока. Тысяча и одна ночь". Забыв о недавних приключениях, он несказанно обрадовался, подошёл к лотку и, немного полистав книжку, без колебаний достал из дорожной сумы мошну и протянул лоточнику несколько необходимых для совершения покупки алтынов.

***



85. ПРИДУРОК

На троллейбусной остановке в ожидании троллейбуса скопилась толпа людей.

Троллейбуса почему-то долго не было. Вероятно, где-то, как это нередко случалось на данном маршруте, произошёл обрыв провода, а может быть, какая-то иная причина задержала троллейбус.

Стоял пасмурный майский день и лица людей под стать погоде тоже были хмуры. Кто-то хмурился, потому что опаздывал по важным делам, кто-то хмурился, потому что устал долго пребывать в состоянии неопределённости, а кто-то хмурился, потому что это вошло у него в привычку.

Находившиеся на остановке люди были людьми взрослыми и вели себя, как и подобает взрослым, то есть с сознанием необходимости защищать свои права на "место под солнцем". При виде наконец-то показавшегося вдали троллейбуса они стали тесниться, выбирая позицию поудобнее, чтобы первыми войти в троллейбус и сесть на свободное сиденье или, по крайней мере, расположиться в салоне таким образом, чтоб не оказаться зажатыми со всех сторон.

Среди этой толпы взрослых людей был один человек совершенно несознательный и поведение его никак не вписывалось в стереотип поведения взрослого человека по той простой причине, что это был ребёнок лет шести.

Ребёнок стоял рядом с мамой и вёл себя так, что раздражал всех вокруг.

В отличие от взрослых, демонстрировавших солидное спокойствие в ожидании троллейбуса, ребёнок вёл себя очень беспокойно. Он то выкрикивал что-то, беспричинно заливаясь смехом, то тянул маму за руку, приставая к ней с глупыми вопросами, то, когда мама делала ему замечание и одёргивала его, пытаясь успокоить и заставить вести себя культурно, принимался громко кричать.

Было очевидно, что мама от него очень устала. Начинали уставать от него и все, кто стоял рядом с ним и наблюдал его безобразные выходки. Ему уже сделал замечание один очень интеллигентного вида старик в очках, покачав при этом головой и высказав слова высоконравственного содержания. Однако на очень мудрые и правильные слова, способные отрезвить самую горячую голову, ребёнок, внимательно посмотрев на старика снизу вверх, лишь показал язык и спрятался за мамину спину.

"Как тебе не стыдно !" - пытаясь хоть как-то остепенить зарвавшегося хулигана, строго сказала мама и довольно сильно шлёпнула ребёнка ниже спины. После шлепка ребёнок в ответ ударил маму по руке, стал визжать и даже заплакал, размазывая слёзы по лицу.

"Придурок !" - с чувством глубокого возмущения негромко, но так, что это услышали другие, сказала очень симпатичная девушка с искусным макияжем на лице и длинными чёрными ресницами и отошла в сторону. Оценку, данную ею, разделили, видимо, все взрослые люди в толпе, раз никто не возразил.

Итак, вдали, как было сказано, показался долгожданный троллейбус.

Когда троллейбус подошёл и двери его открылись, толпа хлынула к дверям и образовалась "пробка".

В жуткой толкотне интеллигентному старику в очках стало, надо полагать, очень некомфортно, потому что он, позабыв свои же недавно сказанные правильные слова и моральные максимы, вдруг выдал гневную тираду, состоящую из слов настолько далёких от морали, точнее говоря, нецензурных, что вставить их в наш рассказ никак не представляется возможным.

Симпатичная девушка с искусным макияжем на лице и длинными чёрными ресницами после того, как по её макияжу и ресницам прошлась своей сумочкой другая симпатичная девушка, тоже произнесла фразу весьма нелитературного содержания.

Шум и гвалт у дверей троллейбуса сделался невообразимый. И всё же кое-как пассажиры стали проникать в троллейбус и без того, кстати сказать, переполненный.

И вдруг среди этого шума и гвалта раздался резкий короткий возглас, поразивший своим решительным командирским тоном одновременно все уши :"Стойте !"

"Стойте ! - закричал ребёнок, тот самый, которого окрестили словом "придурок" - Стойте !"

Следует подчеркнуть однако, что не столько смысл этой короткой фразы поразил всех, сколько именно непоколебимая решительность властного командирского тона заставила людей остановиться у дверей троллейбуса и пропустить к ним маленького шестилетнего человечка.

Именно так, таким тоном, решительным и твердым, в июне 1941 года заявила свой протест наступающим передовым частям германского вермахта Брестская крепость. Именно так, таким тоном, решительным и твёрдым, в 490 году до нашей эры союзное войско афинян и платейцев под руководством Мильтиада заявило свой протест наступающему и значительно превосходящему его по численности войску персов.

"Стойте !" - грозно закричал протискивающимся в троллейбус, немилосердно толкающим при этом друг друга и забывшим о всяком культурном поведении взрослым людям шестилетний полководец. И, что самое удивительное, взрослые люди все, как один, повиновались его приказу и расступились перед ним.

И тогда ребёнок наклонился над ступенькой троллейбуса и поднял какую-то почти незаметную для глаза взрослого человека вещицу, какой-то очень маленький оранжевый шарик, находившейся на ступеньке. Он бережно положил шарик на ладонь и слегка подул на него. Оранжевый шарик ожил, побежал по ладони, затем раскрыл крылышки и взлетел. Как оказалось, это была обычная божия коровка.

После того, как шарик, взлетев, благополучно скрылся в просторах небес, ребёнок взял маму за руку и вместе с ней протиснулся в троллейбус. Следом за ним протиснулись и другие пассажиры. Двери закрылись и троллейбус поехал.

***


86. ИГРА  В  КУКЛЫ

Кудрявая миловидная девочка примерно шести-семи лет от роду, похожая на тех ангелочков, которых изображают на рождественских открытках, но только без крылышек, сидела на полу и играла с куклами. Одну из кукол в нарядном синем платьице и с такими же белокурыми кудряшками, какие украшали и её головку, девочка усадила на подушечку. Другую куклу, имевшую вид клоуна и сильно потрёпанную, она поставила напротив.

Кукла в виде клоуна, едва держалась на ногах, так как одна из ног была когда-то оторвана и потом пришита, но пришита не совсем на своё место и поэтому вид у клоуна был такой, словно он хотел вот-вот упасть. Чтобы клоун не упал, девочка подпёрла его сзади плюшевой обезьянкой.

Аккуратно расчесав куклу в синем платьице и поправив на платьице оборки, девочка подняла кукле правую руку. В руку она попыталась вставить огрызок карандаша, но карандаш выпал и как девочка ни старалась, ей долго не удавалось добиться того, чтобы огрызок держался в руке. Наконец, она догадалась прилепить огрызок пластилином.

После того, как куклы - та, которая была в нарядном синем платьице и с огрызком карандаша, и та, которая была в клоунском колпаке, с красным носом и с хромой ногой - были установлены как следует, девочка приняла строгий вид и начала, картавя, лепетать, обращаясь к клоуну :

"Ты почему пришёл снова так поздно ? Посмотри, сколько грязи ты принёс ! Где ты таскался ? Опять с дружками пиво пил ? Мне всё это смертельно надоело ! Завтра же ухожу от тебя, нет, сейчас ! Я вышла замуж за идиота ! За что мне это ?"

После такой тирады, произнесённой не вполне членораздельно, однако очень уверенно, как дети  произносят стихи под новогодней ёлкой, чтобы получить подарок от Деда Мороза, девочка взяла в руки клоуна и стала его шлёпать огрызком карандаша по спине, по тому месту, где была пришита хромая нога.

Затем, вернув клоуна на место, девочка залепетала снова, изменив голос и придав ему жалостливые нотки :

"Я больше не буду ! Я буду хороший ! Не уходи от меня, пожалуйста ! А если уйдёшь, то оставь мне машину, диван и телевизор, а всё остальное можешь забирать."

Закончив эту оправдательную речь, произнесённую за клоуна и очень жалостным голосом, девочка снова взяла клоуна в руки и стала шлёпать его по спине огрызком, приговаривая :

"С какой стати я тебе должна оставить машину, если это я её купила ? И вся обстановка куплена за мои деньги и за те, что дали мои родители. Ты меня никогда не любил !"

И тут девочка взяла в руки куклу в синем платьице и стала утирать ей лицо так, как будто утирала слёзы.

"Я подаю на развод ! Ты этого хотел и ты этого добился. Кому я поверила ? Идиоту, пьянице и бабнику ? Ты отравил мне всю жизнь ! Я тебя ненавижу !"

Девочка протянула руку к клоуну, намереваясь, по-видимому, снова отшлёпать его огрызком, но в это время кошка, сидевшая на диване и наблюдавшая за  сценой экзекуции, опередив девочку, спрыгнула с дивана, зубами схватила клоуна и утащила его под диван.

"Так тебе и надо ! - строгим голосом пролепетала малютка - Пусть тебя съест кошка ! Ты это заслужил !"

Таким образом наш рассказ про игру в куклы подошёл к концу.

Кошка трепала клоуна под диваном. Девочка утирала своей любимице в синем платье слёзы. За окном лил осенний дождь. Папа и мама девочки на кухне курили кальян и слушали песни Моргенштерна.

***


87. МЫСЛИТЕЛЬ  СОЧИНСКОГО  РАЗЛИВА

В самый разгар пляжного сезона, а точнее, в конце июля, на синем почти безоблачном небе, поднявшись в зенит, сияло жаркое солнышко. Понятное дело, что раз солнышко добралось до макушки своего дневного пути, то наступило время полдня.

На сочинском пляже, где Жека загорал с самого утра со своей благоверной, то есть с законной супругой по имени Маша, стало безлюдней и пустынней. Отдыхающие потихоньку уходили на обед, закрывая зонтики, под которыми спасались от неумолимо палящих солнечных лучей, и собирая подстилки, на которых мяли бока.

И теперь Жека мог видеть не людские спины - белые, как у изделий из сырого теста, только что приготовленных для печи, или аппетитно-кирпичного цвета, как у тех же изделий, но долго в печи находившихся, - теперь он мог во всей красе увидеть море.

Ни пузыри на красных облезлых спинах, ни зонтики всех цветов радуги, ни продавцы пахлавы, чурчхелы, семечек, кукурузы, мидий и креветок - ничто больше не заслоняло моря и море в благодарность за это, как легионеры-триумфаторы после победоносного похода идущие по Риму с высоко поднятыми штандартами, казалось, ещё выше вздымало пенистые гребни ослепительно сверкающих на солнце волн.

Жека, лёжа на животе и подложив руки под подбородок, с увлечением наблюдал, как волны, перекатываясь и догоняя друг друга, откуда-то издалека, от линии горизонта приближаются к берегу. В их строе, на первый взгляд случайном и сумбурном, как Жека заметил, не было беспорядка. Ни одна из волн не преграждала путь другой волне. Их движение было подчинено какому-то ритму и строго согласовано.

Тысячи, а может быть даже миллионы волн - разве их сосчитаешь ? - на всём огромном просторе моря совершали непрерывное, полное загадочной жизни действо. А солнце, яркими лучами освещая его с зенита, делало это действо особенно впечатляющим и торжественным. Волны переливались, искрились, вспыхивали и сверкали, как непрерывно дробимые под ударами незримого молота самоцветы. Охватить взглядом их все сразу было невозможно.

Жека на минуту зажмурился, дав глазам передышку, и стал наблюдать за движением одной из волн.

Эта волна была чуть выше других волн, что двигались рядом с нею. Жека заметил её ещё вдали и не упускал с этого момента из вида.

Волна, как живая, непрерывно меняла свои очертания, но при этом имела все черты ( Жека задумался, вспоминая подходящее слово, и, наконец, вспомнил его )... ин-ди-ви-ду-аль-ности. Она не сливалась ни с какой другой из волн. Её пенистый гребень пусть и приобретал каждое мгновение иную форму, становясь пышнее и гуще, принадлежал всё же только ей одной.

Жека даже приподнялся, наблюдая за жизнью этой бесшабашной волны, осмелившейся возвыситься над остальными волнами.

Добежав до береговой черты, волна собрала последние силы, поднялась, как казалось, ещё выше и с грохотом, разлетевшись на множество сверкающих на солнце капель, разбилась о гальку. Пенистые остатки её отхлынули назад. И тут же на её месте вздыбилась другая, шедшая за нею, волна и так же с грохотом, разлетевшись на водяные осколки, разбилась и в виде шипящей пены отхлынула в море, уступив в свою очередь место следующей волне.

"Вот была волна и нет волны. И той, что шла следом за ней, тоже нет. И все другие волны, так же разобьются и исчезнут. Не волны, а просто какие-то камикадзе !" - подумал с улыбкой Жека.

"Но постой  ! - продолжил он шевелить мозгами - Постой ! Волна была, как бы жила, потом разбилась и как бы исчезла, то бишь умерла. Той волны, за которой я наблюдал, больше нет. А куда она делась ? Она что, вообще исчезла ? Нет, она просто вернулась в море. Она и была ( Жека, соображая, напряг все свои извилины )... морем, его, ну, что ли частью, принявшей вид волны, она морем же и осталась. Так ведь? Вроде так ! Получается, что волна никуда не исчезла ? Тогда что же исчезло ? Ведь волны-то, за которой я наблюдал, больше нет ? Выходит, раз она вернулась в море, то просто изменилась её форма, вот и всё, а сама она, волна то есть, как была, так и осталась, но уже в виде моря. Так получается ? Так ! Хм, интересно..."

От этих удивительных мыслей, посетивших его голову впервые, Жека даже немного растерялся.

"Постой, постой ! - продолжали лезть в голову странные мысли - Получается, что море, производя волны, меня обманывает. С одной стороны волны вроде бы есть. Они бегут по поверхности моря и я их вижу. Да что там - они даже иногда переворачивают лодки, топят корабли. О них поэты сочиняют стихи вроде этих - тут Жека снова напрягся, пришпорил память и вспомнил из школьной программы стихи Пушкина :

Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна.
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!

С другой стороны, как я теперь понял, никаких самостоятельных, отдельных от моря волн нет. Волны -  это как бы ( Жека задумался, подбирая образ для сравнения )...это как бы морщины моря. Море сморщилось - вот тебе получи волны, море разгладило кожу - волны пропали. А раз волны - часть моря, а море вечно, по крайней мере живёт миллиарды лет, то из этого всего выходит, что и для волн как таковой смерти нет ! Так выходит ? Выходит, что так."

Пока Жека углублялся в эти странные мысли, обеденное время прошло. Солнце покатилось вниз по дуге своего дневного пути, миновав высшую её точку, и пекло уже не так сильно. Отдыхающие возвращались на пляж и вскоре море исчезло за их пёстрыми зонтами и загорелыми спинами, как исчезает сцена после представления за занавесом в театре.

Однако странные мысли о волнах никуда из жекиной головы не ушли и продолжали хоть и трудно, неповоротливо, но настойчиво в ней шевелиться.

"Постой, а чем я отличаюсь от волны ? - развивал дальше свои философские рассуждения  Жека - Я так же, как она, всё время изменяюсь. Был маленьким пацанёнком, потом стал юнцом, потом школьником, потом студентом, потом ещё было много чего, теперь мне сорок два года. И когда меня встречают на улице друзья детства, школьные друзья, они меня не узнают, так я изменился. То ли ещё будет ! Превращусь в такого же старика, как вот этот, который всё ходит по пляжу и настырно предлагает свежую ежевику. И внутри себя я изменился. И дальше буду меняться. И может, что не дай Бог, конечно, в маразм впаду, как этот самый старик со своей никому не нужной ежевикой. Пивка бы выпить, а он ежевику суёт ! Словом, доживу до старости, потом помру. Но когда помру, тело ж моё никуда не исчезнет. Как там где-то сказано :"Из  праха создан, в прах и обратишься" Всё как у волны ! Она тоже из морской воды была создана, морской водой и останется. Так и я - из чего создан, тем снова рано или поздно стану, вернусь, так сказать в первоначальное состояние. И душа моя из чего была создана, к тому так же, видимо, и вернётся. Значит, для меня, как и для волны, смерти нет ? Но так и абсолютно всё в мире, рано или поздно для видимости исчезнув, никуда на самом деле не исчезнет. Это как в калейдоскопе. С каждым поворотом узоры меняются. Исчезает один узор, возникает другой, а камешки, из которых узоры складываются, остаются-то всё те же ! Блин, интересная штука выходит... выходит, что смерти, как таковой, вообще нет, а есть мир, в котором всё непрерывно каждое мгновение изменяется, как бы исчезает, никуда при этом не исчезая."

Конечное заключение долго и тяжело шевелившихся в голове мыслей поразило Жеку не на шутку. Он даже поднялся с двуглавого орла, изображённого на полотенце, на котором лежал, и сел.

"Смерти нет ! Вот те раз ! Получается, что в этом попы не врут ?" - Жека стал тормошить жену, лежащую неподвижно на спине с раскинутыми в стороны руками под лучами вечернего солнца.

"Маша ! Тут такая история со мной вышла. Смотрел на волны и мне интересные мысли в голову пришли, что ни волн нет, ни нас нет, а главное, что смерти нет ! А хочешь, расскажу, почему нет ? "

Супруга, лежавшая с закрытыми глазами и с листиком акации на носу, разлепила один глаз : "Слушай ты, мыслитель, ты часом не перегрелся ? Если тебя нет, кто тогда мне солнце загородил своим пузом ? Сходи лучше за пивом. На вот !" И супруга подала мужу кошелёк.

Жека с тоской посмотрел на жену и подумал :" Волны-то волнами, с ними всё ясно, а что осталось от той тоненькой, симпатичной, застенчивой и робкой девочки, на которой я двадцать лет назад, влюбившись, женился ? Практически ничего. Получается, что и её, той, что была, больше нет."

После этого он покорно взял кошелёк и, разминая на ходу замлевшую ногу и обжигая стопы о раскалённую гальку, пошёл в направлении пляжного ларька, украшенного вывеской "Пиво на разлив"

***


88. КОРОЛЬ  УМЕР,  ДА  ЗДРАВСТВУЕТ  КОРОЛЬ  !

Шёл сегодня поздним вечером и смотрел на звёздное небо. Вечерние облака разошлись, небо полностью очистилось и тысячи звёзд, больших и малых, целые гирлянды созвездий пламенели над моей головой в небесной бездне. И это всё были целые миры, колоссальные Галактики, по сравнению с которыми наша планета земля просто смехотворно мала, как песчинка на берегу океана. И пришли мне опять в голову полузабытые, истёртые, как гривенник, совершенно не оригинальные, как холодный душ, уже когда-то не раз посещавшие и мою голову, и головы других любителей пофантазировать мысли. Стало мне снова смешно всё, что затевают люди, смешно, как кривлянье клоуна в цирке - смешны все человеческие проделки, вся человеческая так называемая история, все земные короли и принцы, эмиры и шейхи, султаны и раджи, президенты и премьер-министры, главы мега корпораций и владельцы футбольных клубов, депутаты дум, сеймов, парламентов и меджлисов, мэры столиц и префекты департаментов, великие полководцы и лауреаты нобелевских премий. Как все мы ничтожны и смешны, когда смотришь на звёздное небо, как ничтожно смешна наша жизнь - такая суетная, беспомощная, безнравственная, полная глупейших планов и поступков и неизвестно зачем нам данная на краткий миг на лоне Бездны и Вечности. И, подумав об этом, я не выдержал и засмеялся, засмеялся так громко, что встречные прохожие в страхе шарахнулись от меня, решив, наверное, что я сумасшедший.

***


89. СМЕРТЕЛЬНЫЙ  НОМЕР

Давненько так не штормило !

Да, судя по всему, планета опять попала в зону турбулентности. Человечество трясёт, как французских гренадёров на Аркольском мосту, как битком набитый пассажирами трамвай, когда он подъезжает к рынку "Привоз" в Одессе, как соседские мальчишки трясут спелую грушу в моём саду.

Нет никаких сомнений в том, что идёт основательная усушка и утруска всего человечества. Мы находимся либо накануне грандиозного шухера по выражению адъютанта пана атамана Грициана Таврического, либо каких-то невероятных, сказочных событий, как предрёк королевский герольд в фильме "Золушка", снятом по сценарию Евгения Шварца. К слову сказать, замечательный фильм !

Пройдёт время - много ли, мало ли времени пройдёт, кто его знает ? - снова всё успокоится, и прохожий снова улыбнётся прохожему, улыбнутся, как один, все люди на планете, улыбнёмся и я, и ты, мой дорогой читатель и друг, и хорошее настроение не покинет больше нас. И те, кто после усушки и утруски уцелеют ( уверен, что мы с тобой, дружище, окажемся в их числе ), откупорят бутылочку Абрау-Дюрсо и задумчиво произнесут слова Поэта :"Ну кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался ? Их было мало с опытной душой, кто крепким в качке оставался" И то так - мало, очень мало было среди нас разумных, холодных голов, но при этом горячих сердец.

Вспомнился мне один фантастический эпизод, коего был самолично свидетелем, эпизод, что чем-то, хотя он и не имеет такого исторического масштаба, символически очень похож на то, что происходит ныне.

Шло представление в цирке. Шло на ура ! Всё было великолепно и зажигательно. Воздушные гимнасты выделывали в воздухе невероятные трюки, танцовщики на лошадях прыгали сквозь охваченные пламенем обручи, акробаты сооружали египетские пирамиды из собственных тел, а от шариков и булав в руках жонглёров рябило в глазах. И вот настало время самого невероятного трюка, который был гвоздём программы и которого с нетерпением, как всегда, ждали зрители.

На арене рабочие за считанные минуты соорудили металлическую клетку, в которую выпустили львов. За львами в клетку вошёл дрессировщик. Львы были отлично выдрессированы. Чего только они не творили ! Все их проделки я описывать не стану, а остановлюсь на последнем номере. Этот номер венчал не только программу выступления львов, но и всего представления.

Львы, кроме одного, покинули после удара хлыста дрессировщика клетку, а этот единственный лев, сидящий на посеребрённой тумбе, раскрыл свою огромную пасть. Конферансье объявил смертельный номер :" Голова человека в пасти льва !" Забила барабанная дробь, зал замолк. Некоторые зрители ( в основном это были женщины ) прикрыли глаза руками, и смотрели через щёлочку сквозь пальцы, некоторые даже и вовсе отвернулись. Но мороз по коже пробежал у всех зрителей без исключения, хотя они и знали, что лев дрессированный и глупостей не наделает, и всё же...

Дрессировщик поклонился залу, отбросил в сторону хлыст, решительно подошёл ко льву и смело положил в его огромную зубастую пасть, прямо на язык льва, свою отчаянную голову. Барабанная дробь стихла. И тут произошло нечто ужасное. Лев сомкнул челюсти.

Зал ахнул от неожиданности. Раздались крики, ахи и охи. Мороз оледенил спины. Все привстали со своих мест. Кто-то закричал :"Скорую !" Кто-то закричал :"Милицию!" Кто-то онемел, не зная, что кричать.

Однако лев был всё же не дурак. Прекрасно понимая, что его ждёт, если дрессировщик вернётся к жене и детям без головы и, будучи дрессированным, он сомкнул челюсти не до конца. Так что дрессировщик даже не получил повреждений и пытался руками разомкнуть пасть. Усилия дрессировщика оказались тщетными. Лев словно окаменел и челюсти разжимать не спешил.

К клетке прибежали рабочие со шлангом, прибежал и главный бухгалтер цирка, и даже директор. Однако никто не знал, что делать. Поливать льва водой из шланга было опасно. В этом случае лев, приняв душ, напоследок мог запросто закусить головой дрессировщика.

Тогда решили вызвать клоуна. Клоун был любимцем публики, он был невероятно остроумен. На него и оставалась вся надежда.

Клоун пришёл, задумался на несколько секунд, видимо, принимая какое-то решение, наконец, поднял голову с улыбкой, которая никогда не сходила с его лица, и начал изощряться в остроумии.

Остроты его состояли из коротких анекдотов в одну строку и были невероятно смешны. Зал просто от смеха хватался за живот. План клоуна стал понятен. Он решил рассмешить льва, чтобы тот, рассмеявшись, раскрыл пасть, как ворона клюв в басне Крылова, и голова дрессировщика оказалась на свободе.

Однако рассмешить льва клоуну никак не удавалось. Зал хохотал, лев оставался невозмутим. Чего только ни плёл клоун ! В конце концов он перешёл на цитаты из комедийных кинофильмов и смешные до колик афористические выражения прошлых эпох.

Начал он с того, что голосом младенца пролепетал :"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью !" Зал покатился со смеху. Даже дрессировщик, чья голова была не видна, оставаясь в пасти, тоже, было видно, рассмеялся, так как ноги его пришли в движение и стали судорожно дёргаться. Лев остался серьёзен.

После этой необычайно смешной фразы, способной рассмешить даже мёртвого, тем же голосом, напоминающим детский лепет, клоун затараторил :" Любовь, комсомол и весна !, Пятилетку досрочно !, Пролетарии всех стран, соединяйтесь !, Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем !" Зал хохотал. Лев только хмурился.

Клоун продолжал :"Зачем вы девушки красивых любите ?, Парней так много холостых, а я люблю женатого., Я готов целовать песок, по которому ты ходила !" Зал хохотал. Лев, как говорится, даже бровью не повёл.

Клоун не унимался : "Завтра будет лучше, чем вчера !, "Спартак" - чемпион !, Денег нет, но вы держитесь !, Мы строили, строили, и, наконец, построили !, В голове моей опилки, не беда!" Зал рыдал от смеха. Лев ни гу-гу.

Отчаявшись, клоун достал из рукава козырного туза - самую убойную шутку :

"Дружба народов !" - торжественным басом, высоко, как трубач, задрав подбородок, грянул он в купол цирка. Эхо многократно повторило: "уродов... родов... вдов..." Зал неистовствовал. Лев словно окаменел.

Клоун уже утирал пот со лба, вспоминая самые смешные фразы, и понял, что их неисчерпаемый запас подошёл к концу. В растерянности клоун взялся за голову, благо, она была не в пасти льва. И тут его осенило. Он запел Гимн.

Зал встал при первых же словах Гимна. Смех затих, лев насторожился. Клоун воспрянул духом и с особенным воодушевлением под звуки оркестра, который сопровождал его пение, пропел фразу из припева :"Пре-е-е-едками данная му-у-удрость народная...", пропел её так искренне, так нежно, что зал, расчувствовавшись, пустил слезу. А лев...лев вдруг расхохотался.

Лев хохотал, хохотал неистово, хохотал, не унимаясь. Он хохотал так, что пришлось вызывать фельдшера, чтобы его успокоить. И только после того, как фельдшер ввёл ему шприцем успокоительное лекарство, затих.

Наблюдая эту сцену, зал даже не заметил, что дрессировщик давным-давно вынул голову из пасти и пошёл в кассу получать премиальные за свой потрясающий трюк. Никто так в итоге и не понял, было всё это проделано им умышленно или это была лишь импровизация.

Мне же осталось неясно всего одно обстоятельство : что рассмешило льва в этой фразе про мудрость народную ? Разве народ не мудр ? Разве среди народа водятся глупцы и водятся в таком изобилии, что это рассмешило даже льва ?

А ты как полагаешь, дружище, что в данной фразе смешного ? Лично я ничего смешного в ней не нахожу. Народ мудр, ещё как мудр ! Да и как же народ может быть не мудр, если в каждом доме стоит телевизор, если каждый вечер народ смотрит новостные программы и прекрасные познавательные шоу в духе "Беременна в 16", "Адская кухня", "Обмен жёнами", "Битва экстрасенсов", "Папа попал", "Поле чудес в стране дураков" и другие не менее прекрасные, которым нет числа ? Это как раз лев глуп, потому что телевизора и в глаза не видал, всю жизнь с самого рождения пропадал в африканской саванне, пока его наконец-то не выловили и не привезли в цирк, где немного образовали дрессировкой.

В заключение хочется лишь сказать, что худа без добра не бывает, и в жизни, что похожа на зебру, за чёрной полосой непременно последует белая. Поэтому сохраняя спокойствие, как сохранял его дрессировщик, чья голова находилась в пасти льва, подождём и мы до лучших времён.

P.S.

Друзья ! После того, как я всё тщательно расследовал, реакция льва мне стала отчасти понятна. Ему, родившемуся и выросшему среди дикой Природы, не уразуметь особенностей современной цивилизации. Лев, чтобы жить и выживать, должен по назначению пользоваться собственной головой. Дикая Природа - не сахар. Не научишься думать в ней самостоятельно - погибнешь. Лев не позволит никому, даже телевизору, руководить собою, особенно если он вожак прайда. Почему же люди так не поступают ? Мало того, что люди разучились думать собственной головой, так они ещё добровольно суют её кому попало в пасть.

Иными словами : чтобы слова о "мудрости народной" соответствовали жизненной ситуации, в этой ситуации должны произойти существенные, кардинальные перемены.

По-видимому, именно эти мысли о нелепом применении человеком вообще и дрессировщиком в частности своей головы и привели к тому, что у царя Природы начался приступ саркастического смеха.

***


90. БЕСЕДА  С  КОТОМ  О  ЯДЕРНОЙ  ВОЙНЕ

В некоторых жизненных ситуациях, когда я попадаю в безвыходный тупик в своих размышлениях касательно вопроса, меня занимающего, я обращаюсь за советом к тому, кто более мудр, чем я.

В виду того, что я полагаю ( хотя, возможно, и ошибочно ), что я достаточно мудр, обращаться мне за советом не к кому, так как существ, мудрее чем я ( я живу в очень-очень небольшом городке ), отыскать вокруг себя я зачастую не могу, за исключением, разумеется, мудрецов ушедших эпох, чьё творческое наследие в виде книжных фолиантов в изобилии хранится у меня на книжных полках.

Единственным существом, которое, верно сопровождая меня по жизни, достойно моей мудрости, является мой кот Тимур или Тимка.

Вы, друзья, улыбнётесь, услышав такое и решите, наверное, что я вас разыгрываю или иронизирую. Отнюдь ! Я говорю это более чем серьёзно и за свои слова готов отвечать вплоть до вызова на дуэль того, кто попытается их оспорить. Дуэль, разумеется, бескровную, чисто интеллектуальную, в которой оппонентом обидчика будет выступать сам Тимка.

На каком основании, спросите вы, я осмелился приписывать мудрость коту, если кот даже не владеет человеческим языком ? Охотно объяснюсь !

Змея тоже не владеет человеческим языком, но при этом стала символом мудрости во многих религиях, в частности - в христианской.

Ворон так же не владеет человеческим языком, и кроме раскатистого "Кар-р-р!" ничего толком сказать не может, однако в древних былинах и преданиях ему отведена роль провидца, предсказателя судеб. Существует с давних пор устойчивое выражение на этот счёт : "вещий ворон". Описаны и документально представлены в видео роликах случаи, свидетельствующие о том, что вОроны способны говорить человеческим языком. Я сам являюсь очевидцем таких случаев. Так что не будем заниматься шапкозакидательством, мои дорогие, и считать человека самым умным существом на свете.

Главным же доказательством мудрости человека или иного существа, в частности - моего Тимки, является его поведение. Поведение есть та лакмусовая бумажка, при помощи которой мы можем распознать мудр тот или иной обитатель планеты земля или он глуп. Полагаю, что вы, друзья, не станете возражать против данной аксиомы.

Все философы сошлись во мнении, что тот, кто умеет сохранять спокойствие при любых, даже самых сложных жизненных обстоятельствах, и есть истинный мудрец.

Величайший мудрец древности Будда говорит именно об этом :"Нет счастья, равного спокойствию". То есть "счастье" и "спокойствие" слова синонимы. Но ведь сохранять покой в душе невозможно без самообладания. А самообладание невозможно без мудрости.

Поведение моего Тимки не может не вызывать восхищение. Такое поведение свойственно только мудрейшим из мудрейших. Если Тимка сыт и находится в тепле, он абсолютно спокоен. Теряет он спокойствие лишь когда голоден. В остальных случаях он спит. Покушав и поиграв с канцелярской резинкой - самой любимой своей игрушкой, он устраивается поудобнее где-нибудь, чаще всего в кресле, и дрыхнет.

Играет он, как разумное, мудрое существо. Судите сами :

Если в нём пробуждается желание немного согреться и поиграть, он находит свою резинку, приносит её к моим ногам и скребёт лапой мою ногу, чтобы я принял участие в его забаве. Он как бы просит, чтобы я взял резинку и забросил её подальше, ну, скажем, в угол комнаты. Тогда Тимка стремглав бежит за резинкой и, взяв её зубами, несёт обратно к моим ногам и снова скребёт меня лапой, если я отвлёкся от игры. Я снова беру резинку и забрасываю её подальше. Тимка опять несёт её к ногам. И так до тех пор пока ему не надоест. Когда же он наиграется, он несёт резинку к своей миске с едой и аккуратно кладёт резинку в миску, а сам ложится мне на колени. Таким образом резинка хранится им в надёжном, одном и том же месте. Скажите после этого, что он не разумен ?

А теперь сравните поведение Тимки с обычным поведением любого человека. Человек, даже если он сыт, редко бывает спокоен. Человеку всегда чего-то недостаёт. Живёт человек в постоянной суете, в спешке. В отличие от Тимки, который играет с вполне реальным объектом, человек вечно пребывает в погоне за каким-то призраком, существующем лишь в его воображении. Настичь и схватить этот призрак, как Тимка - резинку, человек, естественно, не может. Это его страшно раздражает, настроение у него портится и своим дурным настроением он терзает не только себя, но и самых близких себе людей. И так происходит в жизни человека от рождения до самой смерти.

Своему глупому поведению человек придумал тысячи оправданий. Даже великий Поэт оправдал суетную человеческую сущность и безобразное поведение людей такой, ставшей расхожей, поэтической строкой :"И вечный бой, покой нам только снится !" Ну разве не смешно это слышать ? Какой ещё "бой" ? За что бьётся человек, если самым главным его врагом является он сам ?

Понимая это, другой не менее великий Поэт внёс уточнение : "В бури, в грозы, в житейскую стынь, при тяжёлых утратах и когда тебе грустно, казать улыбчивым и простым - самое высокое в мире искусство !" Но это лишь уточнение, хотя и существенное.

Итак, в виду вышесказанного, всякое сомнение в возможности кота быть не менее мудрым, чем Сократ, Аристотель и даже сам Иммануил Кант, должно отпасть автоматически и тратить времени на спор в этом отношении я больше не буду, а перейду к существу вопроса.

Вопрос же, который меня занимает ( сейчас это самый модный вопрос ) кратко можно сформулировать так :" Возможна ли ядерная война в наши дни, следует ли мне её бояться и что делать, если она разразится ?"

Этот вопрос я задал Тимке, который покоился на моих коленях. Тимка выслушал внимательно мой вопрос и немного, буквально пару секунд, подумав, мне ответил.

Ответил он в свойственной ему спокойной манере, ответил одним словом, но это слово заключало в себе столько мудрости, что я, как всегда, был поражён.

Тимка поднял голову с моих колен, сказал "Мур-р-р !" и снова положил голову мне на колени. Переведя его ответ на человеческий язык, я всё понял и вопрос мой отпал. Вот, друзья, этот перевод :

Хозяин ! Ты ведь сам знаешь, что ничего страшнее самого страха в мире нет. Страх - это и есть самый главный враг на твоём пути к счастью, которое ты неустанно ищешь. Ни ядерная война, ни какое-то иное катастрофическое событие не причинят тебе столько бед, лишая тебя спокойствия, а значит и счастья, как страх. События приходят и уходят, а страх живёт в тебе всегда. Уничтожь свой страх на корню. Избавься от него, как от лишнего груза должен избавится пловец, если он хочет достичь берега в бурном море.

Помни о том, что нет ничего вечного. И твоя, и моя жизнь рано или поздно должны закончится. Зачем же печалиться о том, чего избежать никто не в состоянии ?

Прервётся ли жизнь естественным образом от старческой немощи, или от тяжёлой болезни, или от несчастного случая, или от ядерного взрыва - она неизбежно прервётся.

Теперь подумай, что бы ты выбрал : мгновенную смерть или долгую и мучительную ? Ответ очевиден.

Ты не раз был свидетелем, как мучительно умирают от тяжёлых болезней люди и мои собратья - коты, старые и совсем молодые. Ты ведь хочешь этого избежать, не так ли? Ну, а раз так, то чего ты боишься ? Почему ты боишься ядерного удара, мой милый хозяин ? Разве твой страх порождён мудростью ? Увы, он основан на заблуждении.

Если ядерный удар неизбежен, и всемирная ядерная война разразится, в которой, как известно, победителей не будет, а здоровая, благополучная жизнь на земле после такой войны станет абсолютно невозможна, то что следует тебе сделать, как ты полагаешь ? Верно ! Не следует в этом случае хватать дорогие вещи, документы, деньги и совершать ещё массу суетливых движений, не следует бежать в убежище. Наоборот, лучше всего находиться в том месте, куда будет нанесён ядерный удар и быть при этом абсолютно спокойным, как всегда спокоен я, твой верный кот. Смерть наступит мгновенно. Чего лучшего желать ? О мгновенной и безболезненной смерти просит Бога каждый разумный человек. Вспомни строки знаменитого стихотворения Ивана Тхоржевского :" Лёгкой жизни я просил у Бога. Лёгкой смерти надо бы просить !"

И ещё помни, хозяин, помни самое главное, что жизнь твоя, как и моя, как и любая жизнь, как и любое событие в мире, предопределена и ничего случайного в ней произойти не может, и то, что должно произойти, произойдёт неизбежно. Прими всё происходящее, что ты предотвратить не в состоянии, с мудрым спокойствием. Не пытайся переделать жизнь, которая не тобой устроена, по своему усмотрению - не взваливай на себя решение непосильной задачи. Если ты захочешь поднять груз в двадцать килограмм, ты легко это сделаешь, но если ты попытаешься поднять штангу весом двести килограмм, ты надорвёшься.

Прости, хозяин, что я говорю тебе избитые, скучные, тривиальные истины, но ты сам вынудил меня к тому.

Итак, будь всегда спокоен и радостен, хозяин. Ваш великий человеческий мудрец Будда, хоть он и не мудрее любого уличного кота, тысячу раз прав :" Нет счастья, равного спокойствию".  Поэтому выпей чаю с булкой, съешь любимую шоколадку и спокойно ложись спать, а я лягу рядом. Утро вечера мудренее ! Мур-р-р-р-р.

***


91. ЗАГАДОЧНЫЙ  СОН

Когда-то, уже довольно давно, ещё на заре моего творческого пути, когда я, обмакнув в чернильницу перо, впервые мечтательно посмотрел в земные дали и написал свой первый стих, а потом, забыв обо всём на свете, день за днём и год за годом только дышал и жил стихами, мне приснился сон довольно странного содержания. Хочу с вами, друзья, им поделиться в надежде, что вы поможете мне разгадать его загадочный смысл. Прошу у вас пару минут вашего внимания.

Мне снилось, что я нахожусь в заточении в концлагере, наподобие Бухенвальда или Освенцима. Лагерь этот отличался от названных лагерей некоторой особенностью. В нём не было бараков и представлял он из себя огромное поле, поросшее травой, по которому бродили тысячи людей. Поле - этим лагерь напоминал вышеуказанные лагеря - было окружено колючей проволокой с вышками для надзирателей, чтобы никто из заключённых не смог из лагеря убежать.

Все люди, бродившие по полю, собирали для какой-то цели траву. Я с недоумением спросил одного из собиравших, зачем он и все остальные это делают ? Собиравший траву с удивлением посмотрел на меня и сказал :"Как, разве ты этого не знаешь ? Глянь, видишь, вон там стоит небольшое здание ? Там выход из лагеря на свободу. В здании заседает комиссия. Каждый заключённый должен будет предстать перед ней. Если комиссия определит, что заключённый сумасшедший, его выпустят на свободу. В противном случае, если его сочтут нормальным, он будет немедленно казнён. Заключённые собирают траву, чтобы прикинуться сумасшедшими. Собирай и ты, если не хочешь погибнуть, и становись в общую очередь на комиссию."

Действительно, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что у входа в здание стоит длинная очередь из заключённых. Я собрал травы и стал в эту очередь.

Став в очередь, я был немало удивлён тем, что все в ней стоявшие ели собранную траву. "Зачем вы едите траву ?" - спросил я их. "Так нам будет проще убедить комиссию, что мы сумасшедшие" - ответили мне.

Я попытался есть траву, но она была настолько неприятна на вкус, что меня затошнило.

Очередь медленно двигалась и наконец я вместе с ней попал в здание. Через некоторое время я уже настолько близко подошёл к комнате, где заседала комиссия, что мог видеть то, что в комнате происходило.

А происходило следующее. Заключённый, чья очередь наступала войти в комнату, входил в неё. В комнате стоял длинный стол, вроде того, что изображен на фреске Леонардо да Винчи "Тайная вечеря". За столом лицом к вошедшему, как апостолы Христа на фреске, сидели люди. Люди были в белых халатах. Вошедший в комнату ещё лихорадочнее начинал есть траву, запихивая её в рот горстями. Члены комиссии внимательно и изучающе смотрели на него, о чём-то перешёптывались и вскоре выносили заключение :"Это не сумасшедший, а притворщик. Казнить его !" И заключённого, вместо того, чтобы отпустить, на что он надеялся, жуя траву, уводили на казнь. Как я успел убедиться, ни один из стоявших передо мною в очереди, не был отпущен на свободу, все были казнены. О том, что дверь с надписью "Выход на свободу", которая располагалась за спиной восседавших в комиссии, ни разу не открывалась, указывало то, что вся она была обильно покрыта пылью и затянута паутиной.

Когда наступила и моя очередь войти в комнату, я снова попытался есть траву, но меня затошнило ещё сильнее и я решил :"Нет ! Пусть казнят, но есть эту дрянь я не стану !" Решив так, я вошёл в комнату и предстал перед комиссией.

"Ешь ! Ешь траву ! - шептали мне сзади - Ешь, иначе тебя казнят !" Но я был непреклонен в своей решимости.

Члены комиссии, сидевшие за столом, подняли головы и пристальным, холодным взглядом посмотрели на меня. От этого взгляда мороз пробежал по моей спине. Я приготовился к худшему. Наступила пауза.

Вдруг один из членов комиссии, сидевший в центре стола, воскликнул :" Ба ! Этого я знаю ! Он сочиняет стихи ! Это сумасшедший !" Все остальные члены комиссии, переглядываясь между собой, одобрительно закивали головами :"Да-да, это сумасшедший, сумасшедший !"

Дверь с надписью "Выход на свободу" широко распахнулась. Через неё я вышел на свободу и в это же мгновение проснулся.

P.S.
Что бы это всё значило, друзья ? Весьма странный сон. До сего дня я не смог разгадать его смысла. Может быть, в нём и нет никакого смысла ?

***


92. ТАИНСТВА  ЛЮБВИ

"Бог помочь вам, друзья мои,
В заботах жизни, царской службы,
И на пирах разгульной дружбы,
И в сладких таинствах любви..."
              (А.С.Пушкин)

Как бы, друзья, так вам поведать эту жуткую любовную историю, чтобы не оскорбить ваших ушей и не задеть самых нежных струн вашего сердца, дабы их не порвать ? Попробую поведать кратко и без излишних живописных подробностей.

Маяковский свою знаменитую поэму "Облако в штанах" начал словами :"Это было, было в Одессе". Я же начну иначе :"Это было, но где и с кем, умолчу" Умолчу, потому что любой из вас может мой рассказ принять на свой счёт и тогда мне не поздоровится. Особенно обозлиться на меня могут женщины, но и мужчины не погладят по головке. Рассказать всё же придётся, так как история эта быль, не дающая покоя самому близкому моему другу, коль до сих пор снится ему в кошмарных снах. Он мне её однажды за бутылкой портвейна и поведал в надежде таким образом избавиться от мучительного воспоминания. Итак, помоляся Зевсу Громовержцу и девяти музам вкупе с Аполлоном, не без внутреннего волнения начинаю свой рассказ.

Небольшая ремарка. Друзья, надеюсь, вы не рассердитесь, если имя моего друга и главного героя истории я изменю ? Не рассердитесь ? Ну и отлично ! Назовём его, скажем, условным именем Велимир. Всё остальное в этой истории я оставлю без изменений и расскажу её так, как рассказал мне сам Велимир, то есть правдиво и с той долей щемящей самоиронии и убийственного сарказма, которые ему всегда свойственны, а за бутылкой портвейна свойственны особенно. Рассказывать я буду не от первого лица, как эта история была поведана мне, а в третьем лице. Так мне будет сподручнее.

Что мне сказать о моём лучшем друге, давая ему характеристику ? Скажу кратко и только то, что имеет непосредственное отношение к нашей истории. Велимир принадлежал тогда, когда история случилась ( и  принадлежит по сей день ), к породе мужчин, которые не страдали и не страдают излишним интересом к противоположному полу в смысле любовном, а если точнее выразится - эротическом. Внесу уточнение, чтобы вы меня, друзья, правильно поняли и образ Велимира не был представлен в невыгодном для него свете, а именно : как и все нормальные мужчины в девушек и женщин Велимир порой влюблялся, но сходится с ними не спешил. Не спешил, потому что был человеком творческим, был не чужд поэтических потуг, то есть был поэтом, хоть и непризнанным (пока), и очень дорожил своей внутренней свободой, которая ему была крайне необходима, чтобы создать поэтические шедевры, которые бы прославили имя его на века.

Вот по этой причине он довольно сильно годам к 20-ти ( с хвостиком ) отстал от своих сверстников в плане познания, как выразился наш великий Поэт, "таинств любви" и, понимая это, слегка впадал в смятение, когда оказывался с представительницами противоположного пола в ситуациях, носящих откровенно интимный характер. А оказываться в таких ситуациях ему приходилось и довольно часто, так как был Велимир юношей весьма симпатичным и вообще был человеком интересным и поэтому представительницы противоположного пола его в покое не оставляли.

И вот однажды одна из таких представительниц, его сверстница, в отличие от Велимира времени на познание "таинств любви" не терявшая, смертельно в Велимира влюбилась, влюбилась настолько смертельно, что задумала Велимира лишить девственности, в эти самые "таинства" посвятить и смертельно влюбить таким образом в себя.

Упуская целый ряд событий, предшествовавших тому, как этой влюбившейся в Велимира коварной, но при этом шикарной девице, заставлявшей сильнее биться мужские сердца, удалось обманом завлечь Велимира к себе в квартиру, остановимся на самом главном.

Собственно говоря, уловка её была проста. Работала она вместе с Велимиром в одном офисе и после окончания рабочего дня с неотразимой улыбкой на прекрасном лице попросила Велимира помочь ей донести до дома тяжёлую сумку. Отказать Велимир не мог и в этом и состоял коварный план обольстительницы.

Когда они, Велимир и Тамила ( так звали влюблённую девицу ), вошли в её дом, она тут же и с той же неотразимой улыбкой пригласила Велимира разделить с нею её скромный ужин. Велимир не стал упрямиться, так как был голоден да и девица ему, как и всем мужчинам в офисе, очень нравилась, хотя некоторое подозрение относительно чистоты её намерений в его поэтическую душу закралось. Заботиться ли она о том, чтобы он был сыт, или что-то иное у неё на уме ? - этот вопрос его смутно тревожил.

После довольно изысканно и вкусно приготовленного ужина, после бутыли шампанского Тамила пригласила Велимира в комнату и попросила почитать стихи, на что Велимир, обрадовавшись возможности наконец-то обрести слушателя, немедленно и с большой охотой согласился. Он искренне, забыв о всякой предосторожности и тревогах, начал читать последние и самые лучшие свои стихи, захлёбываясь от волнения и восторга, так как его стихи ему самому нравились и дело их признания литературной общественностью было, как ему казалось, не за горами. Глаза его при чтении зажглись пламенем вдохновения и, сам того не зная, он стал прекрасен. Прекрасен, как поющий Орфей, как Бетховен за роялем, как Пётр Первый в разгар Полтавского сражения. Лицо его и без того красивое стало ещё краше и Тамила, увидев его лицо в таком состоянии, влюбилась в Велимира ещё сильнее и окончательно потеряла контроль над собой.

Прослушав с десяток стихов, она от восхищения или по иной причине ( дело происходило летним вечером ) вдруг заявила, что ей стало невыносимо жарко и что ей необходимо принять душ. Велимир с сожалением прервал чтение. Тамила ушла мыться. Пока она мылась он перебирал в памяти, что ей ещё почитать, чувствуя, что, наконец, обрёл ценителя поэзии. Тамила вышла из душа, обернувшись в полотенце. Однако её красивые стройные ноги полотенце скрыть не могло. И Велимир, позабыв о стихах, невольно ими залюбовался.

Тамила предложила и Велимиру принять душ, чтобы освежить силы для дальнейшего чтения стихов, и вручила ему шампунь, полотенце и зубную щётку с зубной пастой.

Велимир мылся в душе и старался думать только о стихах, но и мысли о красивых ногах Тамилы его тоже не оставляли, и, в конце концов, полностью вытеснили стихи.

Внезапно незапертая дверь в ванную комнату распахнулась и Тамила вошла в неё. Велимир немного растерялся, ведь он впервые предстал перед Тамилой совершенно без всякой одежды, но, как он заметил, Тамилу это обстоятельство нисколько не смутило. Она с улыбкой предложила Велимиру потереть спину и потёрла очень уверенно, массируя мочалкой и спину, и даже ниже спины.

После того, как Тамила, помассировав его мочалкой и всё так же неотразимо улыбнувшись, вышла из ванной комнаты, Велимир оказался в состоянии полной растерянности близкой к панике и не понимал, что ему теперь делать. Одно он ясно понимал, что чтению стихов, к сожалению, пришёл конец и ситуация, которой он опасался, оставаясь с представительницами противоположного пола тет-а-тет, зашла настолько далеко, что отступать некуда. Бежать поздно, а как действовать дальше, он толком не знал и больше всего приходил в ужас от мысли, что Тамила незнание его обнаружит. Ну, что ж, раз так сложилось, решил он, то чему быть, тому не миновать и будь, что будет. Бог, как говорится, не выдаст - свинья не съест. И полный мужественной отваги не ударить в грязь лицом, обернувшись полотенцем наподобие бедуина, он вышел из ванной комнаты навстречу неотвратимой судьбе.

Пока он мылся, размышляя о неотвратимом, сильно свечерело. Войдя в комнату Велимир обнаружил, что диван, на котором он сидел с Тамилой, читая ей стихи, разложен и застелен простынёй. На простыне лежат две подушки. Люстра, великолепная хрустальная люстра, изготовленная из богемского стекла и освещавшая комнату до того, как он пошёл мыться, потушена, а вместо неё на журнальном столике неярко горит одинокая свеча. Тамила уже без полотенца, то есть в чём мать родила, стоит у окна и смотрит на ночное небо.

Друзья, я не буду утомлять вас описанием тех всем давно хорошо известных ощущений, которые, оказавшись в подобной ситуации, испытывают представители обоих полов. Признаться, они уже порядком набили оскомину, эти ощущения. В них нет, разумеется, ничего плохого, но они новы и интересны только тем из читающих эти строки, кто ещё не достиг переходного возраста. По этой причине в прежние доперестроечные времена на афишах фильмов, заключавшими в себе элементы эротического содержания, писали петитом фразу "Детям до 16 лет фильм запрещён", не допуская детей к просмотру соблазнительных сцен, чтобы дети не получили моральной травмы, отчего фильм вызывал повышенный интерес именно у детей от одного года до шестнадцати лет. Являясь представителем того самого доперестроечного поколения и воспитанный в духе пуританской коммунистической морали я так же прошу детей от одного года до шестнадцати лет прекратить на этом месте чтение моего рассказа. Тем же из читателей, кто перевалил за этот переломный возраст в шестнадцать лет, разрешаю чтение продолжить.

Итак, Тамила стояла у окна, когда Велимир, завёрнутый в махровое полотенце с изображением египетского фараона  Рамзеса Одиннадцатого, вошёл в комнату.

В отличие от Велимира, потерявшем, как было сказано выше, время, предоставленное ему Природой для постижения "таинств любви", Тамила не только отлично в этих "таинствах" разбиралась, она была в этой области человеческих знаний, что называется, академиком.

Помимо опыта, довольно изрядного, который у неё уже к этому моменту накопился, она немало часов уделила изучению теории науки любви, подробно изложенной в брошюрах и книгах, в частности, в книге под названием "Камасутра". Эту замечательную книгу одолжила ей подруга на пару дней, но Тамила задержала у себя книгу на целый год и за год заучила текст и всё, что в этой книге было написано и изображено, наизусть.

Влюбившись в Велимира, юношу весьма привлекательного, утончённого и высокоинтеллектуального, как нынче принято выражаться, продвинутого, Тамила ни на секунду не сомневалась, что и он знаком с содержанием "Камасутры", и в этом состояла её главная ошибка.

Велимир не только "Камасутры" никогда не держал в руках, он и девушек то целовал только в офисе, когда поздравлял их с днём рождения или с Международным женским днём "8-е Марта", да и то целовал платонически, как младший брат старших сестёр.

Одним словом, войдя в комнату и увидев Тамилу во всей её соблазнительной девичьей наготе, Велимир окончательно понял, что момент его расставания с невинностью наступил и с этим ничего поделать нельзя. Поняв это, он сбросил с себя полотенце и...( на этом моменте прошу вас, друзья, сосредоточится и включить максимально своё воображение, ибо момент этот является кульминацией нашего рассказа ) уже без полотенец Велимир и Тамила, как того требует матушка Природа, подошли друг к другу настолько близко, что молодые разгорячённые тела их соприкоснулись.

Голова у Велимира впервые в жизни закружилась не только от стихов, но и от близости прекрасной в своей наготе девушки. У Тамилы голова закружилась ещё сильнее, но тем не менее она не потеряла способности действовать, как задумала заранее.

Вдохновлённая "Камасутрой", она нежно обвила шею Велимира руками и, прошептав :"Я хочу так !", обвила заодно и его талию ногами, повиснув на нём, как кенгурёнок на кенгурихе. Беда заключалась лишь в том, что кармана на животе у Велимира, как у кенгурихи, чтобы усадить туда Тамилу, не было. А так как культуризмом он сроду не занимался, отдавая предпочтение занятиям чисто интеллектуальным, сочиняя трилогию "Песнь эльфа" ( которая по его замыслу должна была войти в мировую поэзию, как отмычка входит в скважину замка ), и в акробатике так же был не силён, то висящая на нём Тамила причинила ему массу неудобств.

Повиснув на Велимире и прижавшись к нему в любовном экстазе довольно плотно, Тамила совершила ещё одну непростительную оплошность - она начала, то приподнимаясь, то опускаясь, раскачиваться на нём, наподобие тех чёртиков на пружинках, что автолюбители ставят перед лобовым стеклом в автомобилях. Зачем она это делала, Велимир узнал только гораздо позже, когда ознакомился с текстом "Камасутры", но в тот момент, не будучи посвящённым в таинства любовной науки, он растерялся, так как весила Тамила не менее 60-ти килограммов.

Гантели, которые Велимир порой использовал, делая утреннюю гимнастику, весили по 2 килограмма каждая. Теперь вы понимаете, друзья, какую непосильную для него физическую нагрузку создала Тамила, на нём повиснув.

Спасло Велимира в этой ситуации от полного фиаско лишь то, что он стоял как раз под вышеупомянутой богемской люстрой. Когда Тамила, приподнимаясь и раскачиваясь, сотрясла его особенно сильно и он почувствовал, что падает, он ухватился руками за люстру и тем самым сумел восстановить равновесие, но, к сожалению, ненадолго.

Очередное сотрясение поставило точку его отчаянным попыткам не свалиться под грузом висящей на его шее и при этом неистово качающейся штанги весом в добрых 60 килограммов.

Допустила ли вошедшая в любовный раж Тамила какую-то роковую ошибку, нарушив рекомендации "Камасутры", или по причине физической неподготовленности творческого человека к любовным испытаниям, но хрустальная люстра богемской работы, стоившая немалых денег, за которую Велимир ухватился, не выдержала нагрузки общим весом в 140 килограммов, оборвалась и рухнула прямо им на головы.

Какой степени тяжести травмы получила Тамила мы, друзья, уже не узнаем, так как после того, как её увезла "скорая", Велимир с ней больше не виделся. На следующий день после этого инцидента он подал заявление об увольнении и сменил место работы. Раны на голове его зажили быстро, хотя незначительные шрамы от ран всё же остались. И когда девушки спрашивают его о причине этих шрамов, он уклончиво отвечает, что это последствия пребывания в рядах армии, где он служил артиллеристом. Так или иначе эпизод этот оставил в его памяти неизгладимый след.

След этот оказался настолько серьёзным, что не даёт покоя моему лучшему другу до сих пор. Велимир казнит себя за то, что мало времени уделял изучению науки под названием "таинство любви", он казнит себя за то, что, увлекшись стихами, обошёл вниманием "Камасутру", он казнит себя за то, что не посетил Тамилу в больнице, он казнит себя за то, что не возместил ей убыток от потери дорогой и уникальной люстры, доставшейся Тамиле по наследству от прабабки -  фрейлины Её Императорского Величества. Я пытался успокоить моего друга, говоря, что всё, что ни делается, всё делается к лучшему, но мои слова на него, увы, не подействовали.

Что мне сказать вам, мужчины, в заключение ? Скажу одно : занимайтесь своей физической подготовкой, если не хотите попасть впросак, затевая любовные игры. Штанга весом в 60 килограммов - это тот минимальный вес, с которым вы должны работать на тренировках. Желательно выжимать её не менее 20 раз без страховки. Ещё лучше работать со штангой весом в 80-90 килограммов и со временем перейти на вес в 100-120 кг. Таким образом безопасность ваша будет гарантированно обеспечена в случаях, когда вы останетесь с красивыми и влюблёнными в вас девушками наедине.

***


93. ВИТЬКИНО  "ЗАЧЕМ  ?"

Витька стоял на утренней службе в сельской церкви, куда его приучила ходить когда-то бабушка, и пел вместе со всеми прихожанами Символ Веры.

Последние слова этой молитвы - " чаю воскресения мертвых и жизни будущего века" - как всегда оставили в голове множество вопросов, которые давно не давали Витьке покоя : " А все ли чают этого воскресения ? Может быть, кто-то и не чает ? Может быть, кому-то это воскресение вообще ни к чему ? Воскреснуть, чтобы с самых первых дней жизни бояться вечно пьяного отца, слышать ругань матери, плач младшей сестрёнки, потом зачем-то ходить в школу, чтобы через восемь лет мучений и скуки окончить в городе ПТУ и работать на МТС шофёром - возить на поле навоз, а с поля картошку ? И почему меня никто не спросил, чаю я лично этого самого воскресения или нет ?"

Служба закончилась, прихожане разошлись из церкви и направились кто куда - кто на свой огород, кто в пивную, кто на свиную ферму. Витька не пошёл никуда, потому что у него сегодня был выходной. Он сел на деревянную лавочку в старом заброшенном парке около церкви и глубоко задумался.

"Хорошо бы спросить у самих мёртвых, чают ли они воскресения ? - думал Витька -  Но как это сделать ? Мёртвых закопали, чтобы они не проболтались о своих чаяниях, сверху ещё и большую кучу земли насыпали, а некоторых, особенно ретивых болтунов, и гранитной плитой придавили."

Витька встал со скамьи и пошёл в направлении сельского кладбища.

Дойдя до кладбища, он постоял у часовни, окинул могилы взглядом и снова подумал : " Ну вот, все они тут, целый город ! Тут их раз в несколько больше, чем тех, кто жив и болтается сейчас по селу, мозоля глаза. Все тут. Лежат, чают воскресения. А может, не чают ? Может, им вообще так спокойнее и если им предложить воскреснуть, то они пошлют тебя куда подальше ?"

Ночью, лёжа в кровати, Витька долго не мог уснуть.

Всё те же думы не давали ему покоя : " Вот сейчас засну, а утром опять просыпайся, тащись на работу. Чини там постоянно глохнущий мотор своего МАЗа, потом по грязи, по дождю кати на поле. Стой там, жди, мёрзни, пока тебе не навалят полный кузов мокрой, грязной картошки. Вези её в хранилище на просушку. И так раз десять, двадцать за день.
Зимой развози эту картошку и всё, чем хранилище набито, по рынкам и магазинам в город. Весной сев. Опять вози зерно, навоз, картошку и всякую дребедень туда-сюда. И так день за днём, год за годом, всю жизнь. И вот для всего этого надо утром просыпаться ? Зачем ?"

Утром, проходя мимо кладбища по дороге на работу, Витька снова думал :" Село очень древнее. На въездном памятном знаке написано, что ему 800 лет. И кладбище тоже очень древнее. Есть могилы, которым сотни лет.

А в самом дальнем углу есть вообще такие заброшенные, древние могилы, которым, наверное, столько лет, сколько селу ? Кто знает, сколько им лет. Стоят грубые каменные кресты, заросшие мхом, а надписи на них давным-давно стёрлись. Есть одна могила, в которой, говорят, похоронен святой монах. А что, если раскопать её да и спросить у святого, чает ли он воскресения ? А может, его уже и нет в могиле, может, он воскрес ?"

Витька натянул на самые уши картуз и поднял воротник, чтобы беспокойные мысли оставили его, но мысли не отступали.

Вечером он взял лопату, фонарик и пошёл на кладбище.

До самого дальнего угла кладбища Витьке пришлось добираться через лес из кустов бузины и зарослей крапивы.

Столетние берёзы и липы так плотно смыкали здесь свои огромные, могучие кроны, что лучи августовского солнца почти не проникали сквозь них. Наркотически остро пахло сыростью болотных трав и падью прошлогодней и новой листвы.

Возле полуразрушенного камня, отдалённо напоминавшего крест, покрытого мхом и увитого хмелем, Витька остановился, воткнул в землю лопату, закурил и осмотрелся.

По зыбучему песку вечернего неба, словно бурлаки на репродукции знаменитой картины, что висела когда-то в школьном классе, медленно брели тяжёлые облака. Где-то вдали невыносимо однообразно, как больной зуб, ныла циркулярная пила да с лютой злобой, осатанев от голода, иглами со всех сторон налетали и кололи комары.

Витька оборвал траву на едва заметном холмике у креста и принялся копать.

Начинало смеркаться. Ещё сильнее потянуло сыростью болота и холодом ранней осени.

Витька яростно, с затаённой ненавистью, словно мстил кому-то за что-то, копал и лихорадочно думал : " Сейчас, сейчас я всё узнаю ! Если святой воскрес, значит в гробе его не будет. А если он там, он мне и ответит на все эти проклятые вопросы, которые не дают спокойно жить. Так или иначе, но ответит. Главное, мне их ему задать !"

Наконец, лопата стукнула о что-то твёрдое. Витька, стоя почти по самые плечи в яме, стал копать ещё яростнее.

" Что ты тут делаешь, парень ?" - вдруг услышал он над собой резкий, недружелюбный голос, заставивший его вздрогнуть.

"Всё ! - мелькнуло в витькиной голове -  Уже ничего не спрошу и не узнаю !"

Он поднял голову и обернулся. Над ним, у самого края ямы, стояли три человека : кладбищенский сторож и два милиционера.

Ночь Витька провёл в милицейском участке, в городе, куда его, как опасного преступника, с шиком доставили в закрытом фургоне автозака, и где он долго подписывал какие-то бумаги, рассказывал свою скучную и короткую биографию, беседовал со следователем, а потом в камере СИЗо вместе с двумя типами, которых видел впервые в жизни, играл замусоленными картами в буру.

И в голове его всё так же вертелся этот жуткий, не дающий покоя ни днём, ни ночью вопрос : " Чаю воскресения мертвых !? А зачем воскресать ему, Витьке, сельскому рабу, батраку на чьих-то плантациях, не видевшему ничего хорошего, кроме загнанных тяжёлым крестьянским трудом матери и отца, кроме злой соседки, обругавшей его только за то, что он подобрал несколько яблок с её яблони, свесившей свои ветки на дорогу, кроме драк до крови на танцах по воскресеньям, кроме грубых до животной жестокости сельских мужиков, ведущих бесконечные, однообразные разговоры о картошке и рыбалке, об охоте да выпивке.

Воскреснуть, чтобы увидеть, услышать и пережить всё это снова ? Зачем?"

***


94. В  ОБЪЯТИЯ  К  БУЛАТУ  ОКУДЖАВЕ !

(быль)

Каких только героических поступков я не совершал в своей жизни ! Впрочем, я ли один таков ? Кто без греха, пусть бросит в меня первый камень !

Не знаю, как это случилось, но вместо того, чтобы стать приличным человеком, как того желали родители, я, увлекшись сочинением стихов, стал поэтом. Чтобы родители ничего не заподозрили, я формально окончил Академию художеств и получил диплом архитектора, но сути дела это не изменило. Ничто, кроме стихов, меня не интересовало всерьёз. И когда преподаватели меня хвалили в Академии за мои студенческие проекты, и позже, когда я работал архитектором в НИИ - за новаторские идеи, я всех попросту  дурачил. Повторяю, свою душу я отдал поэзии, а всё остальное, помимо души, - архитектуре и прочим вещам.

Таким образом годам к двадцати пяти, тридцати у меня собралось несколько тетрадей, старательно исписанных красивым почерком, со стихами, о существовании которых, повторяю, ни родители, ни сотрудники не подозревали, считая меня человеком вполне нормальным. Удавалось мне всех водить за нос благодаря наследственности, так как моя бабка по отцовской линии была белорусской партизанкой в отряде "За Родину!" (командир отряда Маханьков) и била фашистов в Ушаче-Лепельской зоне Витебщины до тех пор, пока не попала в плен. Побывала она даже в Гестапо, но и там ей удалось выкрутиться. Я пошёл в неё.

Итак, накопив кучу стихов лирического содержания, я понял, что пора мне ими  хоть с кем-нибудь из поэтов поделиться, чтобы услышать слова восхищения или, на худой конец, одобрения. Но поэтов в моём обиходе не было и в помине, меня всюду окружали только прозаики самого пошлого толка.

Однажды явился мне Борис Пастернак ( правда, во сне ), который очень благосклонно говорил о моих стихах, но когда я проснулся, он исчез и, сколько я ни пытался снова его увидеть, больше  не приснился. Однако пусть это был только сон, я ещё больше укрепился в намерении встретиться с каким-нибудь поэтическим авторитетом и поговорить о поэзии.

Стал я перебирать имена живших на тот момент в России сколько-нибудь значимых и уважаемых мною поэтов, но на мелководье, которое в 90-е годы образовалось в полноводной некогда реке русской поэзии, таких было немного, буквально с "гулькин нос".

С Пушкиным, Лермонтовым, Грибоедовым, Тютчевым, Фетом, Блоком, Есениным, Заболоцким - очень уважаемыми мною поэтами - встреча была возможна только во сне.

С Твардовским и Рубцовым на встречу я тоже сильно опоздал, так как тогда, когда я только начинал сочинять свои первые строки, они уже "ушли, как говориться, в мир иной" по выражению Маяковского.

Из поэтов мною так или иначе ценимых и уважаемых оставалось в реальной жизни всего несколько имён. Любил я и очень уважал Юлию Друнину, но и она, не вынеся перестроечного безобразия, покинула сей мир, чтобы лечь рядом с любимым мужем Алексеем Каплером на кладбище в Старом Крыму.

Погадав на кофейной гуще, я решил остановить свой выбор на Булате Окуджаве. Почему на нём ? Теперь уже и не помню, почему. Наверное, потому что он был грузин ( люблю этот народ ), играл на гитаре и в его исполнении очень нравилась мне песня об Арбате :"Ах, Арбат, мой Арбат, ты моё Отечество и т.д." Вы её, эту знаменитую песню, друзья, хорошо знаете.

Собрав свои поэтические тетради, сел я в поезд в плацкартный вагон и поехал в Москву на Арбат в гости к Булату Окуджаве.

Дело было в начале февраля в середине 90-х годов. Не знал я точного адреса Окуджавы и, вообще, не знал даже того, ждёт ли он меня и впустит ли за порог, если меня на нём увидит. Сел и поехал в дни довольно лютых февральских метелей и морозов. Помню, что вагон, в который я сел, был почти пустой и никто не мешал мне думать о поэзии и мысленно подбирать стихи, которые я прочту Окуждаве, как только он мне откроет дверь.

Приехал я в Москву ранним утром и целый день был у меня в запасе. Встречу с Окуджавой решил я отложить на вечер, хотя и помнил завет Винни-Пуха :"Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро" Но соблазн побродить по Москве, которую я очень любил и люблю по-прежнему, был настолько велик, что я первым делом рванул на Красную Площадь, на улицу Горького, на Пушкинскую, в Лаврушинский переулок - в Третьяковку. Быть в Москве и не посетить Третьяковку для меня значило всё равно что купить шоколадку и тут же не съесть её.

В Третьяковке я, не тратя попусту времени, пошёл в самые любимые залы - к Брюллову, Саврасову, Левитану, Нестерову, Шишкину, Сурикову, Айвазовскому, Васнецову, Врубелю, Кустодиеву.

Позвольте мне, друзья, сделать небольшое лирическое отступление и сказать пару слов о любимых художниках и картинах. Начнём хотя бы с Василия Ивановича Сурикова.

Суриков - что за странный художник ! Сюжеты - один мрачнее другого, а живопись при этом просто волшебство какое-то. Вот "Боярыня Морозова". Сюжет - сплошная драма, трагедия и грусть. Везут несчастную, но гордую и несгибаемую женщину в Боровск, в монастырь, в заточение, где вскоре уморят голодом. Взгляд боярыни - застывший пламень безумия. Толпа народа, её провожающего - образчик всё той же человеческой комедии. Грустная картина. Но живопись просто фантастически красива. Какое половодье красок ! Возможно ли ещё на палитре такое самое причудливое смешение их, которое не нашло своего воплощения в этой великой картине ?

А снег, как написан снег ! Он абсолютно живой : рыхлый, мокрый, тяжёлый и грязный там, где истоптан сотнями подошв и вдавлен полозьями саней, при этом - лёгкий и белый, как лебединый пух, на крышах церквей, на карнизах домов.

Он настолько живой, что кажется, если  с разбега запрыгнуть в раму картины, то сразу утонешь в нём по колено, промочив ноги. И при этом какое множество оттенков всех цветов радуги, слегка приглушив их, использовал Суриков, написав этот великолепный снежный ковёр !

А вот ещё один шедевр - "Утро стрелецкой казни".

Сюжет - один мрак, даже не хочу пересказывать его, а живопись, словно самоцветы из ларца переливаются, да ещё как дивно переливаются : неярко, сдержанно, сразу и не заметишь - присмотреться надо.

Но одна из самых дивных картин, перед которой я замер, как заворожённый, с юных лет и никак не могу отойти от гипноза - "Видение отроку Варфоломею" Михаила Нестерова. Сам Врубель позавидовал, сказал Нестерову : "Написав такое, Михаил Васильевич, грех на судьбу жаловаться !" За подобную похвалу от скупого на похвалы Врубеля можно всё отдать. Валентина Серова, к примеру, с которым был хорошо знаком, Врубель не похвалил ни разу, ни одной его картины по свидетельству Константина Коровина.

Да-а-а, "Видение отроку Варфоломею". "Есть же чудеса на свете !" - как говорил кузнец Вакула, посадив чёрта в карман и осматривая залы Зимнего Дворца.

"Видение отроку Варфоломею"...Боже мой, что за живопись, что за удивительные, утончённые сочетания цветов ! Как эти цвета умело, мастерски подобраны, как камешек к камешку в ожерелье. Ни один не выпадает из симфонии, нигде не дал промаха Нестеров. И какая тончайшая графика линий ! Как тонко, с каким мастерством прорисована и прописана каждая травинка, каждый цветок на переднем плане картины ! А вот ещё чудо - руки монаха, держащего ларец. Весь он скрыт монашеским одеянием, видны только кисти рук, но как написаны эти руки ! Они не просто написаны, они вылеплены мазками и какая тонкая пластика ! За одни только эти кисти, за то, как они написаны, готов в пояс поклонится Нестерову.

Смотрю на картину и будничные, суетные, мелкие, как речная плотва, мысли уходят из головы. В наступившей тишине я словно начинаю слышать негромкую мелодию, некий дальний колокольный звон - это звенят краски. Взглянем вместе, друзья !

Вот, скажем, это бледно-зелёное пятно в центре картины. Для неискушённого зрителя - это просто изображено капустное поле вдали, на околице деревни. А для меня - это изумруд в золотой оправе. И как он необходим здесь, как почувствовал и как точно расположил его Нестеров именно там, где его так недоставало, чтобы оживить и дополнить этим драгоценным камнем серебристо-матовые нефриты, опалы и агаты - самоцветы осеннего пейзажа.

А сколько находок в деталях ! Несть им числа ! О них можно говорить и говорить часами. О листочках на берёзке и рябинке, прописанных с такой любовью. О синичках, порхающих среди ветвей в тепле погожего осеннего дня. О тусклом блеске изгиба реки, неожиданно, как потревоженный сонный уж, мелькнувшей в нижнем левом углу картины.

Внимательно подсмотрел эти важные жизненные детали пристальный взгляд живописца, сохранил в памяти и мастерски перенёс в час творческой зрелости на своё гениальное полотно.

Так и хочется, перефразируя Пушкина, с восхищением воскликнуть : "Ай да Нестеров ! Ай да сукин сын !" Не этим ли виртуозным мастерством вдохновлённый через несколько десятков лет совершит в воздухе свою знаменитую петлю другой Нестеров - великий русский лётчик, навеки вписав своё имя в историю мировой авиации ?

И к какому уголку картины ни присмотрись - всюду законченный в своей гармонии сюжет и в тоже время все они вместе создают единую мелодию, единый образ, выражают единую глубокую, проникновенную, таинственную мысль, разгадывать которую можно всю жизнь да так и не разгадаешь, в чём состоит тайна этой картины, околдовавшая душу.

Но пока стоял я очарованный Нестеровым, незаметно подкрался вечер. Пора было уже идти к Окуджаве. И я пошёл, пошёл по Арбату, не зная точно адреса, куда идти. Пошёл наобум.

Арбат в то время ещё не «офонарел». Фонарей, что его ныне так ярко освещают, в ту пору не было. Однако это не затрудняло мне путь. Огней было кругом предостаточно, а особенно запахов. Из одного угла пахло жареным кофе, из другого - чебуреками, из третьего - грильяжными конфетами.

Я купил бутылку пятизвёздочного грузинского коньяка ( не с пустыми же руками идти к поэту, да ещё и к грузину ), свернул в первую подворотню ( именно здесь, так мне почему-то показалось, живёт Окуджава ), зашёл в подъезд старинного дома и решительно постучал в дверь.

За дверью послышался дребезжащий старушечий голос :"Кто там ?" Я зычно спросил :"Окуджава здесь живёт ?" Но старуха ничего мне не ответила. Выйдя из этого подъезда, я зашёл в другой и снова, решительно постучав, задал свой вопрос. Но и на этот раз дверь мне не открыли и даже пригрозили вызвать милицию.

А на улице в это время мела метель. Я ходил от дома к дому, из подъезда в подъезд, но Окуджава, как сквозь землю провалился. Нигде его не было. Я решительно стучал в двери кулаком, однако на мой вопрос про Окуджаву меня или не понимали, или посылали к чёрту, но дверь так никто и не открыл.

Время шло, я основательно продрог и устал, рука болела от стука по дверям. Наконец судьба сжалилась надо мной и кто-то, не открывая дверь по установившейся на Арбате традиции, сказал мне, что Окуджава давно на Арбате не живёт и в данный момент проживает в США.

В США ехать было мне не с руки. В кармане моём лежал билет на обратный поезд, до которого оставалось совсем немного времени.

Зайдя в вагон, я первым делом  откупорил бутылку коньяка и выпил её на пару с соседом по купе, после чего завалился спать.

Во сне явился мне Пастернак.  Примостился на соседней полке и что-то говорил о стихах, но что, разобрать я не мог, так как вагон сильно мотало из стороны в сторону.

А с Окуджавой я всё же встретился, но произошло это гораздо позже. Встретились мы летом на пороге третьего тысячелетия. Снова занесло меня в Москву на Арбат. Здесь на Арбате мы и встретились : Окуджава, бегущий куда-то с вложенными в карманы руками, и я с туристическим рюкзаком за плечом, но  поговорить о стихах нам не удалось. Почему ?  По одной простой причине. Потому что он, как вы уже, наверное, догадались, друзья, бежал по гранитному пьедесталу, а сам был отлит из бронзы.

***



95. "ЗОЛОТОЙ  РЕБЁНОК"

1.

В тот очень трогательный момент, когда Ираида Ильинична, прижав своего годовалого сына Ростика к груди, как всегда целовала его в румяную щёчку и произносила слова :"Мой золотой ребёнок!", у всех женщин, что были свидетелями этой сцены, начинало пощипывать глаза.

Да и кто бы не растрогался при виде проявления столь нежной, столь искренней, столь самозабвенной любви ? Только каменное сердце и осталось бы равнодушным. Но у всех подруг Ираиды Ильиничны в груди бились не каменные, а настоящие, живые сердца.

Да, следует лишний раз подчеркнуть, что репутация Ираиды Ильиничны, как жены и матери, была безупречной. Настолько безупречной, что даже её ближайшие подруги, желая этот факт опровергнуть и втайне её репутации завидовавшие, всё же вынуждены были признать, что такая репутация возникла не на ровном месте. И когда они, сплетничая между собой, вспоминали о Ираиде Ильиничне, то неизбежно приходили к единодушному согласию, что все те качества, за наличие которых Ираида Ильинична и заслужила свою высокую репутацию, действительно являются редкими даже в их среде - среде исключительно добропорядочных женщин.

Ох уж эта безупречная репутация ! Что бы только ни отдала любая из женщин на престижном предприятии, где работала Ираида Ильинична, чтобы заслужить её !

Много, очень много там было претенденток на звание "идеальной женщины, работницы, жены и матери". Но, как говориться, не по Сеньке шапка. Где-нибудь да и обнаруживался у каждой из претенденток какой-нибудь изъян, мешавший формированию безупречной репутации.

Одна из претенденток, дама во всех отношениях положительная, имела слишком взрывной темперамент и, отстаивая своё мнение, спорила с начальством, тем самым создавая у него не самое лестное о себе мнение. Другая любила кокетничать с мужчинами и вела себя с ними более раскрепощённо, чем того требовали строгие каноны, соответствующие понятию "безупречная репутация". Третья не знала меры в еде и когда садилась в обеденный час в столовой за стол, то вызывала невольную насмешку у окружающих обилием блюд, которые поедала с огромным аппетитом. Четвёртая всё никак не могла ужиться со свекровью. Пятая была болтлива, а шестая наоборот - чересчур замкнута и серьёзна. Седьмая одевалась без вкуса. Восьмая одевалась хоть и по моде, но слишком вызывающе. Девятая... однако довольно примеров ! И без них ясно, что безупречная репутация с потолка не падает.

2.

Ираида Ильинична, каждую секунду помня о своей безупречной репутации, делала всё необходимое, чтобы её не потерять и упрочить.

Среди всех замечательных качеств Ираиды Ильиничны, которые перечислять было бы слишком утомительно, так их было много, выделалось одно : её безграничная, самозабвенная, жертвенная любовь к своему ребёнку. Когда он родился и был принесён из роддома, счастье Ираиды Ильиничны, казалось, не имело предела. Она то и дело пеленала его, обнимала, целовала и при этом не переставала восхищённо восклицать :"Кукла ! Моя кукла !" И после, по прошествии нескольких лет, когда ребёнок подрос и уже начал ходить, она, вспоминая эти самые первые дни его появления на свет, говорила подругам :"Принесли ребёнка из роддома, положили на кровать. Я смотрю, а он кукла, ну просто кукла !" При этих словах Ираида Ильинична всплескивала руками и поднимала глаза к небу, как бы благодаря того, кто находится на небе и руководит жизнью на земле, за бесценный подарок. И все, смотревшие на Ираиду Ильиничну, на то, как она всплескивает руками, понимали, насколько глубоко её чувство.

Это чувство к ребёнку, так похожего при рождении на куклу, затмило в Ираиде Ильиничне все другие чувства. Все чувства отошли как бы на второй план : и чувство к мужу, и чувство к престарелой матери, что жила с Ираидой Ильиничной в качестве приживалки, и чувство к работе, которую Ираида Ильинична очень любила - словом, все, все чувства должны были уступить место этому безграничному чувству любви к родившемуся ребёнку-кукле.

Время шло и впечатление, что Ираида Ильинична полностью и безраздельно посвятила свою жизнь ребёнку-кукле и принесла себя ему в добровольную жертву, только усиливалось. Нет-нет, друзья, не подумайте худого. Ираида Ильинична по-прежнему продолжала заботиться и о муже, и о матери, и о работе - о работе особенно, так как именно на работе и сформировалась её безупречная репутация, но все эти заботы были подчинены теперь одной, главной заботе - заботе о Ростике.

Надо всё же ради объективности заметить, что эта жертвенная любовь не была совсем бескорыстной. Ираиде Ильиничне необходимо было всегда видеть и чувствовать, что и кукла-ребёнок отвечает ей таким же взаимным безграничным чувством. И градус этого ответного чувства, который не только хорошо ощущала, но и умело поднимала Ираида Ильинична в ребёнке-кукле - "золотом ребёнке", как его в начале нашего рассказа она образно назвала - согревал её сердце и был той духовной поддержкой и пищей, без которой она обойтись уже не могла, без которой белый свет ей был, как говорится, не мил.

3.

Муж Ираиды Ильиничны - человек далеко не столь, как она, безупречной репутации и даже напротив - с репутацией весьма небезупречной, так как имел характер амбициозный и вздорный, был, мягко говоря, слегка ошарашен переменой, произошедшей в Ираиде Ильиничне после рождения Ростика. О прежней любви к нему со стороны жены, как он успел не раз убедиться, уже не могло быть и речи. Жену словно подменили. Она не только не уделяла ему того внимания, которого он заслуживал, отдавая внимание Ростику, она и от него требовала всё внимание уделять родившемуся сыночку.

Борислав Андреевич - так звали мужа - на жену от произошедшей в ней перемены довольно сильно рассердился. Даже нет, не рассердился - это очень мягко сказано, а был глубоко оскорблён этим фактом. Как же ему не быть оскорблённым, если он для того и женился, чтобы жена любила именно его, а не какую-то куклу в виде ребёнка, пусть даже эта кукла и появилась на свет при его самом непосредственном участии.

На весах значимости в отношении внимания, которого каждый заслуживал, он, Борислав Андреевич, в его собственном представлении значительно перевешивал ребёнка-куклу, то есть своего малолетнего сына. Судите сами, друзья.

У Борислава Андреевича была огромная библиотека - предмет его гордости, где каждая из книг имела множество закладок, свидетельствовавших, что была внимательно прочитана. На этом основании он считал себя чрезвычайно умным человеком, что нередко доказывал окружающим, ошеломляя их своей колоссальной эрудицией. Кроме того он прекрасно играл в шахматы и стал первым шахматистом, завоевавшим титул "мастера спорта" по шахматам в городе. Он окончил ВУЗ на "отлично" и кругом все знали, что на "отлично", потому что свои достижения Борислав Андреевич не только ни от кого не скрывал, но любил о них поговорить. И вот, имея столько достоинств, вдруг он, Борислав Андреевич, в глазах жены утратил прежний авторитет лишь только по причине появления на свет вечно плачущего и писающего под себя наглого, не умеющего даже толком говорить существа.

Одним словом, определения жены "золотой ребёнок", данного Ростику, Борислав Андреевич не разделил и придерживался противоположного. Свою точку зрения на этот счёт жене он благоразумно не высказывал, но ребёнку-кукле всё же не то чтобы сознательно, а скорее подсознательно начал, не афишируя этого перед женой, при каждом удобном случае слегка мстить.

Как это происходило ? Очень просто. Вот один из примеров.

Однажды, когда наглый ребёнок-кукла, уже успевший напроказить в детском саду, в очередной раз заупрямился и не стал есть суп, который приготовила Ираида Ильинична, Борислав Андреевич, поддавшись вполне понятному возмущению, схватил негодяя за шиворот и, притащив в ванную комнату, начал поливать его голову холодной водой. В другие разы особенное удовольствие доставляло Бориславу Андреевичу следующее наказание для нахала. Он за какую-нибудь проказу, подобную выше описанной, ставил его лицом к стене и заводил будильник минут на пятнадцать.

Все эти экзекуции над малолетним сыном Борислав Андреевич, к чести его следует сказать, совершал несознательно, а спонтанно, под влиянием эмоций, к которым был склонен.

Сознательно же он уделял сыну немало отцовского внимания. Например, едва Ростику исполнилось шесть лет, упорными занятиями добился того, что Ростик решал уравнения с одним неизвестным. И когда в дом являлись гости, Бориславу Андреевичу было лестно, задав сыну задачку вроде такой :"Пять плюс икс равно восемь. Чему равен икс ?", услышать от сына в ответ :"Трём !".
Лестно, потому что гости приходили в восторг не только от Ростика, но и от него, Борислава Андреевича, понимая, что вундеркинд может родиться только у особенного, гениального отца.

Внимание выражалось и в том, что игрушки Борислав Андреевич тоже Ростику покупал и довольно дорогие, и, вообще, денег на него, будем справедливы, не жалел. Таким образом никто бы не смог его упрекнуть в недоброжелательном чувстве по отношению к сыну, даже жена. И то обстоятельство, что он бывал порой с сыном резок и громко на него кричал, страшно выпучив при этом остекленевшие от злобы глаза, сжимая побледневшие губы и играя желваками скул, можно было легко объяснить необходимостью воспитательного процесса. Принцип "кнута и пряника" в этом процессе пока ведь никто не отменял.

Подводя итог сказанному об отцовском внимании, ещё раз подчеркнём, друзья, что таковое внимание имело место, хотя, чтобы до конца оставаться откровенным, следует подчеркнуть и то, что именно его-то - отцовского внимания - Ростик после случая с ванной боялся больше всего на свете.

Ираиду Ильиничну регулярные вспышки бешеной злобы мужа по отношению к предмету её жертвенной любви, то есть к Ростику, настораживали, но наблюдая, как в других случаях Борислав Андреевич заглаживает свою вину проявлением подлинного неравнодушия в виде решения задач с одним неизвестным и покупок дорогих игрушек, она эти вспышки ему охотно прощала, хотя иногда и делала строгие выговоры.

Так Ростик и рос, находясь как бы между льдом и пламенем, молотом и наковальней. С одной стороны он был обогреваем жертвенной, хоть и не совсем бескорыстной любовью матери, а с другой - охлаждаем жёсткими и довольно нетрадиционными методами воспитания со стороны отца.

4.

Выйдя из детского сада, Ростик поступил на обучение в школу.

Учился в школе Ростик очень хорошо с первого класса. У него была неплохая память и был он довольно сообразительным мальчиком. Поведение его тоже не вызывало со стороны учителей нареканий. Ираиде Ильиничне всегда было приятно слышать о нём добрые слова на родительских собраниях. Только к таким словам она и привыкла, потому что других никогда за десять лет обучения Ростика не слышала.

Обладая безупречной репутацией, Ираида Ильинична и своего "золотого ребёнка" тоже хотела видеть таким же безупречным, как сама. И "золотой ребёнок" не подводил маму, переходя из класса в класс с отличными оценками. В тех же случаях, когда оценки опускались ниже отличных, Ираида Ильинична делала ребёнку очень серьёзное замечание и даже говорила, что повесится, если оценки не будут отличными. Так и говорила ему, увидев в дневнике плохую оценку :" Двойка ? Сынок, как же так ? Если ты будешь плохо учиться, мне останется только повеситься !" и Ростик в страхе за маму делал всё, чтобы оценки поднимались до отличных. Ведь он очень любил маму и приходил в ужас от мысли, что её не станет. Мама тоже очень любила Ростика и приходила в ужас от мысли, что когда-нибудь он вырастет и, не дай Бог, полюбит кого-нибудь другого - не её. Ведь любовь её была жертвенной. А любовь такого рода стоит дорого, очень дорого, настолько дорого, что вернуть плату за такую любовь не представляется возможным, кроме как ответить на жертву соразмерной жертвой.

5.

Как мы понимаем, друзья, слова о самоубийстве носили чисто воспитательный характер и угроза такого рода никогда не могла быть осуществлена. Это был как бы некий дополнительный "рычаг" в механизме управления Ростиком, "рычаг", дающий твёрдую гарантию того, что он в своём развитии будет, взрослея, оставаться в тесных рамках того идеального образа, который обозначен понятием "золотой ребёнок", оставаться для его же пользы.

Но всё же угроза была сильной, из числа тех, сильнее которых придумать уже ничего нельзя, и во всех случаях подобных угроз сердце Ростика от страха сжималось и давало свои первые в жизни перебои.

Такого рода "рычаги" в целях приведения Ростика в соответствие с любимым образом "золотого ребёнка" применялись, к счастью, только в исключительных случаях, таких, как двойка за контрольную работу, и были в арсенале Ираиды Ильиничны не основными.

Основным являлся другой приём, которым Ираида Ильинична пользовалась часто, можно сказать, ежедневно и при помощи которого она умело управляла не только впечатлительным Ростиком, но и взбалмошным психопатом мужем. Приём состоял в следующем. Она искренне жаловалась на плохое самочувствие, которое, действительно, было не очень хорошим.

Нередко на виду у них она жалобным голосом и со страдальческой улыбкой на губах говорила им как бы невзначай, что её мучает боль, очень сильная боль, нестерпимая боль. И этого было достаточно, чтобы очередной припадок бешенства у Борислава Андреевича немного стихал, а Ростик бросал любое занятие и со страхом и состраданием подходил к ней и нежно обнимал её.

Заметив безотказное действие этого простого приёма, Ираида Ильинична применяла свою уловку даже чаще, чем того требовала ситуация.

На мужа, патологического психопата, приём действовал слабовато, а вот на Ростика с его очень хрупкой и ранимой психикой - неотразимо. Ростик находился под чарами этого приёма, как под гипнозом, с самых ранних лет и до того момента в его жизни, на котором мы прервём свою повесть о "золотом ребёнке". Хотя, следует уточнить, что и после этого момента, на котором повесть прерывается, ещё долгие годы страдальческая улыбка матери и её жалобный голос, вызванные нестерпимой болью, как одно из самых сильных впечатлений жизни, неизгладимой печатью оставались лежать на его впечатлительной душе.

6.

Описанный приём пусть и не был оригинальным, но, как мы заметили, был очень эффективным.

Под его воздействием Ростик, взрослея, не только в своём поведении ни на йоту не отклонялся от образа "золотого ребёнка", но даже в мыслях своих он от него боялся отклониться. Всё, буквально всё в нём, весь его психический склад формировался и был, в конечном счёте, сформирован в строгом соответствии с любимым Ираидой Ильиничной образом.

Не очень хорошим следует признать лишь то обстоятельство, что природные и совсем не худшие задатки Ростика, задатки, делающие мужчину мужчиной, такие, как мужество и воля, при таком воздействии уродливо деформировались. Но жертвенная любовь не боится впадать в крайности, добиваясь поставленной цели.

Так древние китайцы, чтобы стопы у девушки оставались крошечными, как у ребёнка, когда девушка повзрослеет, заключали стопы в тесный фарфоровый сосуд при рождении. Не беда, что девушка не могла, когда вырастала, нормально ходить. Главное, что стопы были крошечными, как у истинной аристократки.

7.

Картина воспитания Ростика в духе соответствия его образу "золотого ребёнка" была бы несправедливо обеднена и искажена, если бы мы, её живописуя, не упомянули о красках солнечных. А таких красок было немало !

Как бы там ни было, какие бы коллизии ни случались порой, в детские годы Ростик был счастлив.

Жертвенная, безграничная материнская любовь в детстве его согревала, согревала ласково и при этом не обжигала, а несколько двусмысленное отцовское внимание - то обжигающее, то леденящее - если и доводило до слёз, всё же не носило ещё характера слишком уж откровенной и преднамеренной жестокости.

Итак, это аксиома, не требующая доказательств, - в детские годы Ростик был очень счастлив.

Как и все дети во дворе, где он рос, с утра и до позднего вечера он полный воодушевления и восторга впитывал в себя всю прелесть и красоту этого мира, радуясь небу, ветру, солнцу, облакам, ливням, звёздам, деревьям, цветам, бабочкам, стрекозам, зиме и лету, осени и весне, не пропуская ни одной игры и ни одной весёлой детской забавы.

Серьёзных претензий со стороны матери к нему ещё не было и не могло быть, так как он полностью соответствовал образу "золотого ребёнка" ( отклоняться от него он начал позднее, когда стал взрослеть ), а кто ещё, как не "золотой ребёнок" заслуживает счастья ?

Да и о каких претензиях могла идти речь, если воля родителей была для него, что называется, священна и подчинялся он ей беспрекословно ? По этой причине в школьном табеле его в графе "поведение" всегда, из года в год, класс за классом, стояла только одна оценка - "отлично".

8.

Как мы уже убедились, друзья, жертвенная любовь ни в чём не знает границ.

Ираида Ильинична, беззаветно любя Ростика в образе "золотого ребёнка", ничего не жалела для него. Все свои силы, все таланты, все заработанные на престижном предприятии деньги она отдавала Ростику.

В этом ведь состояло её подвижничество, её главное достоинство среди множества других достоинств, её жертва, которую она глубоко чувствовала, которую высоко в себе ценила, которой втайне гордилась, и мысль, что таких, как она, матерей, способных принести себя в жертву, больше нет на свете, доставляла ей неизъяснимое наслаждение и составляла смысл её жизни.

Она и одевала, и обувала, и кормила Ростика наилучшим образом, и любую его просьбу исполняла неукоснительно, если возможности ей позволяли просьбу исполнить.

Всем, всем, что имела и чем владела Ираида Ильинична, она делалась с Ростиком. И сердечной теплотой, и лаской, и хорошим, весёлым настроением своим, которое в молодые годы никогда не покидало её, она тоже щедро делилась с ним.

Ах, если бы только это настроение никогда не покидало её, даже в тех случаях, когда Ростик не вполне вписывался в образ, ею любимый, если бы....Но, увы, этот идеальный образ, образ "золотого ребёнка" настолько прочно укоренился в её сознании, что получил над нею какую-то магнетическую силу и преодолеть в себе магнетизм этой силы она была не в состоянии.

Что и говорить, друзья, жертвенная любовь вещь очень и очень дорогостоящая. С одной стороны она не может не вызывать у нас восхищение, а с другой...о другой мы поговорим отдельно. Для этого мы и начали свою повесть.

9.

Ростик рос, ничего о дороговизне маминой любви, представляющей из себя самозабвенную жертву, и о ревностном к себе отношении отца, замаскированного под искреннюю заботу о нём, не подозревая. Сам он любил и маму, и отца просто, незатейливо и искренне, не принося себя при этом в дорогостоящую жертву, как мама, и не маскируя недобрые чувства, придавая им вид любви, как отец. Родителям он беззаветно верил и если бы ему кто-то сказал, что в их отношении к нему кроется подвох, он бы счёл такие слова гадкой и оскорбительной клеветой.

Годы шли. Из детского и отроческого возраста Ростик перешёл в возраст юношеский, но всё так же его поведение, как и в детстве, определялось желанием матери видеть в нём того самого "золотого ребёнка", "ребёнка-куклу", которого она, принеся из роддома, бесконечно полюбила, ради которого жила и которому себя принесла в жертву.

Годы шли, шли неуклонно. Ростик вырос, блестяще окончил школу, окончил институт и начал сам зарабатывать деньги. Он достиг уже возраста вполне зрелого, хотя ещё и очень молодого мужчины, и его давно звали все вокруг не Ростик, а Ростислав, порой Ростислав Бориславович, но всё так же родители оставались для него истиной в последней инстанции и тем авторитетом, выше которого может быть только господь Бог. Даже на несправедливые упрёки с их стороны он не смел возражать, а если и осмеливался, то всегда подбирал слова так, чтобы ничем маму и папу не обидеть.

10.

Золотой ребёнок, золотой ребёнок... Как непросто им быть ! Оказалось, что для этого следует кое от чего в себе самом отказаться, кое что в себе самом принести в жертву тем, кто пожертвовал собой ради тебя.

Не знаю, как вы, друзья, а я на такую жертву был бы неспособен. Я слишком ценю свою личную свободу, и вообще чересчур горд и никому не отдам своего пути, никому не позволю руководить собою на нём, пусть этот путь и будет изобиловать множеством ошибок и падений. Для этого, так мне кажется, я и родился на земле, чтобы пройти свой путь, сделать свои ошибки. Я всегда хочу оставаться самим собой, пусть упрямое желание это будет стоить мне и болезненных травм, и больших разочарований. Пусть ! Но я остаюсь непреклонен в своей решимости.

Зачем я это говорю ? Говорю просто так, к слову. Видимо, слишком близко к сердцу принял я историю Ростика. Слишком грустной мне она показалась несмотря на то, что родительская забота и любовь по отношению к нему были безграничны и, может быть, даже беспримерны.

Продолжу эту историю. Осталось совсем немного рассказать, чтобы поставить в истории последнюю, завершающую точку.

11.

Итак, чтобы соответствовать образу "золотого ребёнка", Ростику приходилось многое в себе из своих природных качеств подавлять и это усилие по подавлению в себе самого себя вошло у него в привычку и, к сожалению, сыграло с ним однажды злую шутку.

Ростику, "золотому ребёнку", стукнуло уже тридцать лет, а он всё ещё был не женат. Он и хотел жениться, и были девушки, которые ему нравились, с которыми он дружил и встречался, но что-то мешало ему во время этих встреч. Чего-то недоставало, чтобы эти встречи носили характер серьезных намерений, решительных действий.

Видимо, привычка жить и любить в соответствии с образом "золотого ребёнка" в какой-то степени подавляла в нём даже силу природных инстинктов.

Ростик любил девушек и встречался с девушками нерешительно, как бы с оглядкой на маму и папу. Он как бы всегда, даже во время своего интимного общения с девушками, мысленно спрашивал маму, а правильно ли он поступает ? И мама, как правило, мысленно строго отвечала ему :"То, что ты делаешь, нехорошо. Так "золотой ребёнок" не может и не должен поступать !" И у Ростика всё внутри словно перегорало после таких мысленных слов матери, и на любимую девушку он начинал смотреть подозрительно. Уж не замыслила ли она осуществить коварный план  и ту любовь, которую он обязан отдавать матери, присвоить себе ?

Однако природный инстинкт на то и природный инстинкт, чтобы разрушить даже самый сильный гипноз. В противном случае какой же он, к чёрту, природный инстинкт ?

Пришёл момент, когда Ростик влюбился, влюбился не на шутку, влюбился настолько сильно, что осмелился объявить родителям, что он хочет жениться. Возникла эта влюблённость, правда, не на ровном месте. Мать сама указала Ростику на девушку, которая ей нравилась, так как была эта девушка из уважаемой ею, весьма благополучной и обеспеченной семьи. Вот мать как-то раз полушутя, полусерьёзно и посоветовала Ростику обратить на благополучную и обеспеченную девушку внимание.

Ободрённый поручением, данным самой мамой, Ростик предложил девушке прогуляться вечером по родному городу. Девушка и вправду была очень привлекательна и характер у неё был мягкий, уступчивый. Погулять она согласилась. Они погуляли и Ростик ей понравился. Ростик и не мог девушке не понравится. Как мужчина в образе "золотого ребёнка" может кому-то не нравиться ? Девушка ведь была молода и мало знала жизнь. Она и сама ещё была ребёнком по сути. Не "золотым ребёнком", внесу уточнение, а просто ребёнком в силу своей неопытности.

Встреча последовала за встречей. Девушка на влюблённость Ростика ответила взаимным не менее сильным чувством. Мать Ростика, казалось, не возражала против свадьбы и Ростик с трепетом сделал девушке предложение. Девушка с трепетом согласилась. День росписи в ЗАГСе и день свадьбы были определены окончательно.

Оставшиеся до росписи в ЗАГСе и свадьбы дни Ростик и его невеста проводили в романтическом общении. Гуляли вечерами по городу, заходили в кафе, сидели в отдалённых местах парка, читали друг другу любимые стихи, говорили только о возвышенном, строили прекрасные планы, заключали друг друга в объятия и целовались.

Однажды Ростик привёл девушку и уже почти жену в гости к родителям. Мама Ростика встретила их тепло, накрыла стол и поставила чайник на плиту. Всё было великолепно. Лишь одна небольшая деталь в поведении матери несколько озадачила Ростика. Ему показалось, что мама не вполне искренне радовалась их приходу и нежности, проявляемой им по отношению к невесте. Ему даже показалось, что эта нежность её чем-то раздражала. И хотя раздражение своё мама тщательно пыталась скрыть, но от внимательного взгляда Ростика особенно чуткого тогда, когда речь шла о маме, раздражение это не ускользнуло. Ростик постарался не придавать своему наблюдению большого значения, но всё же некоторое беспокойство ледяным холодком повеяло в его душу.

12.

День росписи в ЗАГСе и день свадьбы наступили одновременно, так как сразу после росписи была сыграна и свадьба.

После свадьбы, что отпраздновали сначала в ресторане, а затем в доме невесты, Ростик с женой пошёл поздним вечером провожать своих родителей, то есть маму Ираиду Ильиничну и папу Борислава Андреевича, домой. Благо, родительский дом находился неподалёку. Шли молча. Ростик впервые в жизни, провожая домой мать, держал за руку не её, а руку другой женщины - своей молодой и красивой жены.

Настроение у него было праздничным. Выпитое на свадьбе вино и ощущение тепла от присутствия рядом с ним прекрасной девушки, ставшей его женой, приятно кружили голову. Фонари ярко и весело освещали пустынную в поздний час улицу. Луна и звёзды горели ещё ярче фонарей. Ночной ветерок после жаркого дня освежал дыхание. Сердце билось слегка учащённо от сознания того, что ему предстоит провести ночь не в одинокой постели, а рядом с той, кого он так искренне полюбил. Всё шло своим чередом : Ираида Ильинична и Борислав Андреевич шли рядом, держа друг друга под руку, Ростик тоже шёл рядом со своей женой, держа под руку её.

Дошли до подъезда, остановились. Начали прощаться. И вдруг Ираида Ильинична с раздражением и обидой, совершенно не соответствующей моменту, захлёбываясь от волнения и скрытых в горле слёз, воскликнула :"Всё ! Я вам больше не нужна !"

Ростик остолбенел от такой неожиданности и внезапной после этих слов матери, пронзившей его сердце боли. Молодая жена его восприняла выходку Ираиды Ильиничны совершенно иначе - без боли и даже с улыбкой :"Ну что Вы, Ираида Ильинична ! Наоборот ! Теперь мы родные люди и будем встречаться постоянно ! Я люблю Вас !"

Но Ираида Ильинична не услышала ответа невестки на свою реплику. Она, резко развернувшись, забежала в подъезд. Борислав Андреевич, нахмурившись и опустив голову, медленно последовал за ней.

13.

Ранним утром, проснувшись после ночи, проведённой с молодой женой, Ростик, стараясь не разбудить жену, торопливо оделся и с большой тревогой на сердце быстрыми шагами, почти бегом, устремился к родительскому дому.

По мере приближения к дому тревога нарастала и когда он зашёл в подъезд и поднялся на этаж, где находилась родительская квартира, сердце его уже бешено колотилось от нехороших предчувствий.

Превозмогая страх, он постучал в дверь. Никто её не открыл. Он постучал сильнее, с такой же силой, с какой колотилось его сердце. Дверь открыл отец. Ростика поразило выражение его лица, поразило настолько, что во рту у него пересохло.

"Иди, посмотри, что ты сделал с матерью !" - только и сказал Борислав Андреевич, злобно сверкнув глазами.

Ростик, не снимая обуви, побежал в спальню. Мать сидела на кровати, прислонившись спиной к стене. Голова её тряслась, волосы были растрёпаны, глаза, полные слёз, смотрели куда-то в пространство.

Было видно, что она за ночь так и не смыкала глаз и просидела в этом положении всю ночь пока Ростик наслаждался объятиями и поцелуями со своей женой. Ужас охватил его. Ужас и чувство бесконечной вины перед той, что отдала ему всю себя, всю до капельки, пожертвовав собой ради него - неблагодарного, жестокого сына, недостойного называться не только "золотым ребёнком", а просто хорошим человеком.

"Мамочка, прости меня ! Милая, прости ! Я сделаю всё, что ты скажешь, только живи, не умирай !"

Ростик припал головой к материнским рукам, содрогаясь от слёз. Но Ираида Ильинична даже не пошевелилась. Голова её всё так же тряслась, а глаза смотрели бессмысленно куда-то вдаль. Борислав Андреевич стоял рядом и Ростик, оглянувшись на него, увидел на его лице всё то же привычное для себя выражение злобного упрёка.

Припав к матери, к её ногам, Ростик просидел очень долго, ожидая, что мать простит его и её руки коснутся его головы и начнут, как в детстве, ласково гладить её. Но мать сидела неподвижно. Это значило, что вина его была настолько велика, что он не заслуживал прощения.

Наконец Ростик встал. Он ясно осознал, что ему необходимо сделать, чтобы заслужить прощение.

В этот же день он подал документы на развод и вскоре в его паспорте стояла печать, свидетельствующая о том, что он по-прежнему холост. Но это было не самое главное. Главное, о чём свидетельствовала печать, было то, что он по-прежнему всё тот же "золотой ребёнок", достойный беззаветной и жертвенной материнской любви, любви уникальной и единственной в своём роде, любви, которая горы может свернуть, а не то что рога природному инстинкту.

На этом, друзья, мы и закончим повествование, не зная только, радоваться нам за Ростика или огорчаться ? Наверное, всё-таки следует радоваться. Радоваться тому, что существует на свете такая материнская любовь, которой ещё не придумано названия и исследование которой ещё предстоит совершить психологам и философам, чтобы до конца понять глубинные истоки и сокровенный смысл этой небывалой любви.

***



96. ВЕЧЕР  БЛИЗ  ДИКАНЬКИ

(быль)

Эх, хотел бы я так же владеть словом, как Паганини смычком ! Чтобы буквально с первых же строк рассказа читатель, разинув от изумления рот, не мог от строк глаз оторвать и прочитал рассказ до конца, а после прочтения ещё долго бы сидел с открытым ртом. И даже на следующий день всё никак не мог рта закрыть и снова сел бы перечитывать изумившее его повествование.

Как бы так научится писать - непринуждённо, легко, завораживающе увлекательно ? Не один день, наверное, да и не один год придётся потратить, чтобы настолько искусно отточить перо.

Снимаю шляпу перед Чеховым, Толстым, Буниным, Эдгаром По, Артуром Конан Дойлем - они так отточили перо, что мама не горюй ! Таким пером не то что рассказы писать, хирургические операции можно делать по пересадке сердца ! Сто и больше лет прошло с момента, когда они взрастили в литературных теплицах благоуханные цветы своих произведений, а розы, гиацинты и азалии, ими посаженные, до сих пор не увяли и источают пьянящий нас аромат.

Снимаю перед гениями шляпу, други, и остаюсь с непокрытой головой до конца дней своих и не надену на голову шляпы даже во дни жестокой непогоды, как, например, сегодня, когда с самого утра лепит в лицо косой, противный дождь. Кесарю кесарево, а Антону Павловичу Чехову и Артуру Конан Дойлю - моя, снятая с головы, фетровая шляпа, доставшаяся мне по наследству от прадедушки Игнатия Игнатьевича - искусного портного, жившего в конце 19-го и начале 20-го веков на хуторе Старынка близ Полоцка.

А вот вам, дорогие мои, и один примечательный сюжетец в связи с этим. Не соперник я, разумеется, Николаю Васильевичу Гоголю, но всё же рискну вам кое-что забавное поведать и вас немного развлечь.

Случилось это уже давненько. Время летит, как известно, нас не спрашивая и довольно быстро. Не успеешь оглянуться - вроде бы ещё только вчера сочинил первый стишок - а тебя уже представляют к Нобелевской премии под названием "вторая молодость" или, что ещё того хуже, "старость". И послал бы эту премию подальше, возопив в отчаянии : " Забирайте к чертям свинячим вашу премию, верните мне назад  молодость первую !", ан не тут-то было.

Да, так вот как-то пригласили меня мои хорошие друзья в гости на Украину (или в Украину ? - не знаю, как правильно сказать), чтобы предался я очарованию украинской ночи, узнал её во всей красе. Они так мне и заявили, когда я общался с ними по скайпу : "Знаешь ли ты украинскую ночь ? Нет, ты не знаешь украинской ночи ! Божественная ночь ! Очаровательная ночь ! Приезжай, не пожалеешь !"

Услышав такое, как я мог усидеть дома в своём Заполярье ? Никак не мог ! И я помчался к друзьям на Украину.

Жили мои друзья на самом северо-востоке Украины неподалёку от станции Плиски, что близ Конотопа, примечательной тем, что когда-то, в бытность Российской империи, рядом с ней на Ивановском хуторе находилось имение художника Николая Николаевича Ге. Здесь и сам Ге писал свои выдающиеся картины, став классиком русской и мировой живописи, и его друзья художники, приезжая к нему погостить, тоже писали шедевры.

Самый знаменитый из шедевров, на Ивановском хуторе созданных, принадлежит, пожалуй, кисти Врубеля - это его восхитительная "Сирень". Приехал Врубель как-то раз весной к Ге и так захватила Михаила Александровича красота буйно цветущей повсюду сирени, что он, даже не успев подать Ге руки при встрече, тут же, не сходя с места, выхватил из пенала кисти, как гусар саблю из ножен, и одним махом написал свой шедевр.

Я приехал к друзьям не весной, когда цветёт сирень, а в самом начале сентября. И план у нас был такой. Мы решили "упасть на хвост" уходящему лету и догнать его где-нибудь в районе Лазурного - посёлка на берегу Чёрного моря. Там, как нам посулила реклама, находился кемпинг, прекрасно оборудованный для отдыха автолюбителей, под названием "Карабас-Барабас".

Сели мы в легковую машину и помчались на юг.

Путь наш пролегал через Сумы и далее шёл на Полтаву. Скажу откровенно, что дороги в этих местах не очень-то балуют владельца легкового транспорта : одни рытвины да ухабы.

Быстрой езды, которую, как известно, любит русский человек, у нас не получилось. Пытались мы было рвануть, но вскоре поняли, что можем оставить на дороге колёса, как это вышло у одного незадачливого водителя, что вихрем промчался мимо нас в направлении Полтавы, как Карл 12 в 1709 году. Чуть позже, уже под Полтавой, мы догнали кибитку этого сорвиголовы, сиротливо стоящую на обочине без переднего колеса, а его самого угрюмо сидящего на этом колесе с гаечными ключами в руках.

И вот по этой самой причине - отсутствию всякой возможности достичь скорости, превышающей скорость черепашью, мы сильно сбились с временного графика, который себе установили.

Выехав ранним утром, мы твёрдо рассчитывали к вечеру добраться до конечного пункта - до "Карабаса-Барабаса", а добрались поздним вечером только до степных угодий полтавских равнин. Одна радость нам согревала сердце, что места эти знамениты на весь белый свет, знамениты благодаря длинноволосому чудаку с насмешливым взглядом по имени Гоголь.

Украинская ночь уже опустилась на землю и плотно укрыла её от края до края своей огромной, непроницаемой для сияния небесных светил свиткой осеннего тумана.

Видимость на дороге ухудшилась. Очи наши начинали слипаться от долгой тряской езды, от усталости и вопрос :"Где бы найти приют для ночлега ?" встал перед нами во весь рост и требовал ответа, но, как назло, ни одного указателя на дороге, ни одного знака, что где-то поблизости есть постоялый двор, мы не повстречали. Самым большим населённым пунктом, к которому мы подъехали, когда совсем стемнело, была Диканька. Да, да, та самая Диканька, от которой двести лет тому назад кругом пошла голова у русской литературы.

Пошла от Диканьки голова кругом и у нас, настолько извилистой оказалась в ней её центральная улица : поворот за поворотом - то вправо, то влево, то вверх, то вниз. Остановили мы свою бричку под названием "опель кадет" неподалёку от сквера, где стоял памятник Гоголю, и стали справляться у редких прохожих, нет ли поблизости корчмы или постоялого двора. "Есть !" - ответил один из них и указал на двухэтажный дом в конце улицы.

Роль бурсака-парламентёра, способного уговорить хозяйку постоялого двора, чтобы та впустила на ночлег, мои друзья поручили исполнить мне. Я расчесал гребнем чуб и пошёл.

Было тихо кругом. В померкшем небе кружили чёрные, как души преступников, летучие мыши. Они бесшумно выныривали из глухой тьмы, низко проносясь прямо над моей головой, и снова ныряли во тьму.

Зайдя в калитку, которая не была заперта, я подошёл к парадным дверям дома и постучал. На  стук никто не ответил. Я постучал громче - тишина. Окна дома были темны. Я заглянул в них, но ничего за окнами не увидел, так как окна были изнутри занавешены шторами. Я постучал в окно - никаких признаков жизни. Всё это мне показалось странным.

Я обошёл дом. За домом был яблоневый сад. В глубине сада я заметил небольшое строение, напоминающее сарай, в окошках которого горел свет. Это меня обрадовало. Я подошёл к сараю, толкнул дверь и зашёл внутрь.

Привыкнув к электрическому свету, который после темноты украинской ночи ослепил мне глаза, я окинул взглядом помещение сарая. Сарай по углам был завален всевозможным хламом, а пол был уставлен корзинами полными груш, слив и яблок. В углу сарая стояла газовая плита, у которой довольно неопрятно одетая старуха большой деревянной ложкой мешала в зелёном тазу, кипящем на плите, какое-то пахучее варево. Рядом со старухой на корзине с яблоками сидел мальчуган лет пяти со смартфоном и как зачарованный смотрел на его экран. Никто из них не глянул на меня, когда я, войдя, поздоровался, и не ответил мне на слова приветствия.

Кратко, но стараясь при этом быть предельно вежливым, я изложил причину моего визита. Старуха слушала меня, так и не повернув в мою сторону головы.

"В гостинице мест нет, все места заняты" - наконец, сказала она недружелюбным тоном и всё так же не глядя в мою сторону.

Я взмолился : "Нас устроит самый скромный угол ! Мы очень устали, постояльцы мы неприхотливые. Неужели не найдётся для нас местечка ?" Во всё время беседы старуха стояла неподвижно, как каменная, и только мешала деревянной ложкой своё варево.

"Хорошо - наконец, сказало она - Хорошо, я впущу вас." И, помолчав, добавила : " Хорошо, я впущу вас, только положу всех в разных местах."

После этих слов мурашки побежали у меня по телу. И вы, друзья, отлично понимаете почему. Катать на своей спине неопрятную старуху, летая вместе с ночными мышами над Диканькой, - ну уж нет, увольте ! Я уже имел однажды неосторожность усадить себе на шею одну смазливую девицу, которая чуть не оставила меня без квартиры.

Пулей выскочил я из сарая, описал друзьям своё приключение и мы, покинув Диканьку, поехали дальше, не теряя надежды отыскать местечко погостеприимней.

Отъехав от Диканьки на пару вёрст и заехав в какое-то небольшое селение, название которого напрочь выпало из моей памяти, мы решили в нём остановиться, так как сил ехать дальше уже не было.

Селение спало. Фонари кое-где горели, но так слабо, что лучше бы они не горели вовсе и не выдавали нашего присутствия. Искать гостиницу было бессмысленно в такой глуши. Ни в одной из хат, мимо которых мы проехали, не горел свет. Наконец, безрезультатно поколесив по тесным и кривым улицам, возле строения с претензией на архитектурные изыски в виде двух колонн дорического ордера, украшавших его фасад, на каком-то подобии автомобильной стоянки мы рискнули припарковаться.

Мои друзья приняли  решение спать прямо в салоне автомобиля. А я, заметив стоящую в сквере напротив строения одинокую скамейку, решил примоститься на ней, прямо на свежем воздухе.

Я снял с себя новенькие кроссовки фирмы Adidas и поставил их рядом со скамейкой. Новенькую сумку той же фирмы поставил в изголовье. Расстелил на скамейке спальник. На одну половину спальника лёг, второй укрылся, вдохнул полной грудью свежий ночной воздух и тут же заснул.

Однако не успели как следует закружить мою голову первые сновидения, как звуки чьих-то голосов опять вернули её в состояние бодрствования.

"Ой на поли та й женци жнуть ! А по-пид горою яром-долыною козаки йдуть !" - раздавалось неподалёку. Я приподнял голову и всмотрелся во тьму. Две фигуры, сильно шатаясь из стороны в сторону, плелись на противоположной стороне улицы и распевали во всё горло удалую казацкую песню. Проводив их взглядом, я смежил веки и снова отправился в царство Морфея. Но не суждено было мне там надолго задержаться. Яркий свет автомобильных фар, направленный прямо в глаза, заставил меня вскочить.

"Дыканьська полиция !" - отрапортовал бравый голос над моим ухом - Предъявить, будь ласка, докумэнты ! Шо вы тут робытэ ?"

"К "Карабасу-Барабасу" еду !" - туго соображая со сна, пролепетал я и протёр глаза.

Передо мной стояло три парубка и одна дивчина, одетые в полицейскую форму. Я сел на скамейке и хотел было обуться, но кроссовок у скамейки не было, исчезла и сумка фирмы Adidas. От всего этого я опешил. Злость и раздражение разобрали меня не на шутку. Накинув на плечи спальник, я босиком поплёлся к машине в сопровождении полиции за документами.

Я шёл и лихорадочно соображал, как выйти из ситуации, понимая, что в моём лице диканьская полиция нашла лакомый кусок для себя и так просто от меня не отцепится. И тут я вспомнил, что у одного из моих друзей в Киеве есть приятель-юрист, который может нам помочь правильно сориентироваться в создавшейся ситуации. Даже вспомнил, что зовут его Пётр Алексеевич.

И я, обратившись к своим друзьям в машине, сказал спокойно, однако самым решительным, безапелляционным тоном :" Так ! Мне это надоело ! Парни, звоните немедленно в Киев Петру Алексеевичу ! Он всё это быстро разрулит !" Затем я повернулся к полицейским и не менее решительным твёрдым голосом отчеканил :" Назовите Ваши фамилии и точный адрес вашего участка ! Сейчас с вами разберутся !"

Слова мои произвели самый ошеломительный эффект.

"Зачем сразу Петру Алексеевичу ! Не надо ! Всё нормально ! Можете ехать ! Счастливого пути !" - примирительным тоном сказали парубки в полицейской форме, утеряв в одно мгновение весь свой бравый вид, и пропали во тьме.

Я удивился действию своих слов, никак не ожидая, что они подействуют настолько быстро. Что такого страшного содержали в себе мои слова, что они так напугали бравую диканьскую полицию ? И тут я вспомнил, что недавно в Украине прошли выборы президента и Пётр Алексеевич - это его имя, которое у всех на слуху. Мне стало смешно. Выходит, чтобы обуздать нечистую силу на Украине, совсем не надо читать старинных молитв. Достаточно произнести имя президента.

Эх ты, наивный философ Хома Брут ! Когда ведьма пыталась оседлать тебя, стоило тебе только сказать : " Так, старая вешалка, угомонись, иначе позвоню Петру Алексеевичу !" и ведьму бы как ветром сдуло !

Утром, неплохо отоспавшись, по рытвинам и ухабам мы продолжили путь к "Карабасу-Барабасу" и к ночи благополучно, не потеряв при этом ни одного колеса, до него добрались.

Вопреки обещаниям рекламы никакого "Карабаса-Барабаса" нигде мы не нашли. С окончанием летнего сезона кемпинг прекратил существование. Но это нисколько не испортило нам отдыха. Мы поставили палатку на самом берегу моря. Досок для костра от разваленных хибар, что недавно служили кемпингом, кругом было хоть отбавляй.

Одиноко стоящая на самом берегу моря палатка, чистое тёплое море, погожие дни ранней осени, стаи улетающих к югу птиц, безлюдье - что ещё нужно для полного релакса, друзья ? Как здорово мы отдохнули !

На утраченные кроссовки и спортивную сумку фирмы Adidas я махнул рукой, сказав про себя : " Пусть они останутся самой большой потерей в моей жизни на этом её этапе."

***



97.ЕСТЬ  ТОЛЬКО  ОДИН  ВЫХОД

Мне интересно наблюдать за миром людей, интересно наблюдать даже за тем, как этот мир всё больше и больше напоминает палату в доме сумасшедших. Мне только немножко не по себе от мысли, что я заперт в этой огромной палате размером с земной шар и выйти из неё нет у меня возможности, кроме одной - создать  прекрасный, гармоничный мир в самом себе и оградить его максимально от внешнего агрессивного воздействия.

***


98. КАК  Я  РАД,  ЧТО  НЕ  ОПОЗДАЛ  !

Это отрывок из бесед с моим так рано ушедшим в монастырь другом, в которых он высказывал мысли, для него теперь, когда он стал монахом, совсем не свойственные. Название отрывку, имеющее условный характер, дал я сам. Итак :

Как я рад, дружище, что являюсь очевидцем и современником происходящего. Наконец-то человечество подошло вплотную к осуществлению своей тайной и самой заветной цели - самоуничтожению. Тысячи и тысячи лет были потрачены на развитие науки и техники. И вот они созданы - эти чудеса техники : промышленные предприятия, отравившие природу настолько, что жители Поднебесной уже не снимают противогазы, даже ложась в постель, ракеты и ядерные бомбы, способные за полчаса поставить точку в человеческой истории. Ничто, ничто не мешает теперь людям истребить себя. И они уже находятся буквально в полушаге от этого и это неизбежно, рано или поздно, произойдёт, а иначе, зачем всё вышеназванное с таким упорством и трудом создавалось ? И когда это произойдёт, всё начнётся сызнова. Жизнь снова зародится в воде. Из воды жизнь выйдет на сушу. Произойдут динозавры. Произойдут мамонты. Произойдут обезьяны. Из обезьян в долгом процессе эволюции произойдёт "Homo sapiens". И, произойдя, он снова начнёт развивать науку и технику, чтобы осуществить эту свою тайную и самую заветную мечту - самоликвидироваться. И так цикл за циклом до бесконечности. Потрясающе ! Правда, мне не совсем понятно, зачем ? Кто мне сможет это объяснить ?

***



99. ЗЫКОВ, НЕСИ АВАНС  !

В перестроечные времена, когда развал государства уже начался, но начался исподволь, совершенно незаметно для неискушённого зрителя и был похож на разбег санок с горки,  закончившийся тем, что санки со всего разбега врезались в угол забора, а мальчишка, ими неумело управлявший, улетел с головой в сугроб, - в эти приключенческие времена, идеально подходящие для флибустьеров и авантюристов, я решил покончить со своим прошлым архитектора-проектировщика и перейти в мастерскую по изготовлению архитектурных макетов.

Работа эта гораздо лучше оплачивалась и была для меня интереснее, чем работа архитектора. Архитектор в те времена был буквально скован по рукам и ногам. Всевозможные ГОСТы и СНИПы, как кандалы, не давали воли для проявления его буйной фантазии. Не давала возможности развернуть орлиные крылья архитектору и вечная нехватка средств, выделяемых на проектирование, и слабые строительные возможности, и многое другое, о чём упоминать не буду, чтобы ты не зевнул от скуки, мой читатель.

В макетной мастерской подобрался небольшой, но очень дружный коллектив, состоявший из бывших архитекторов.

Нас было четверо. Трое работали, не покладая рук и не щадя живота своего. Четвёртый работал, спустя рукава. Это был неистощимый шутник и балагур, доводивший нас своими шутками порой до слёз. В нашей работе, довольно напряжённой, такой человек, поднимавший настроение, был необходим, как воздух, и потому мы ему прощали его лодырничанье. Не спешили мы расстаться с ним и по иным причинам. Главная причина состояла в том, что этот проныра умел найти выгодные заказы и умело обращался с заказчиками. Одно дело - изготовить макет, другое ( не менее трудное ) - получить за него обещанные деньги. С деньгами расставаться не любит, разумеется, никто. Архитекторы тоже не являлись исключением из общего правила.

Однажды мы делали сложный макет архитектору по фамилии Зыков.

Сотрудничать с Зыковым - себе дороже. Это был страшный придира. Небольшого ростика, с высохшим, как осенний лист, вечно хмурым лицом ( я ни разу не видел, чтобы он улыбался ), этот ужасный педант просто высасывал кровь и тянул из нас жилы. Всё ему было не так, да не этак. Уж как ни старались мы ему угодить, но он вечно оставался чем-то недоволен. Воображаю, как он замучил своих домочадцев. Он был женат. Не завидую его жене. С кожей, пожелтевшей, как у китайца, от какой-то болезни, он мог довести до желтизны любого.

Скуп он был тоже необычайно, как бывают скупы мужчины, которых природа обидела ростом и выразительной внешностью.

Мы никогда не начинали работы, не получив аванс. Это правило было нами заведено после нескольких случаев обмана. С Зыковым мы нарушили это правило. Он каким-то образом сумел нас убедить начать работу, обещая доставить аванс буквально завтра. Нашего балагура, нашей "палочки-выручалочки", когда мы принимали заказ, не было в мастерской в тот момент и мы,  поверив на слово Зыкову, что называется, "прокололись".

Половина макета была уже сделана, а аванс Зыков всё не приносил, кормя нас вечными "завтраками".

И вот однажды, когда он явился в очередной раз без аванса, произошёл такой эпизод.

Наш балагур был в мастерской и в отличной форме. От него мы ждали помощи. И он её оказал в своём коронном стиле.

Зыков, стоя над макетом, как обычно, выражал своё недовольство чем-то, хотя повода для этого не было. Макет был выполнен превосходно. Зыков придирался, мы понимали это, намеренно, чтобы лишить нас моральной возможности требовать обещанный аванс.

Внезапно за окном раздались детские голоса. Дети что-то неразборчиво скандировали. Звуки детских голосов усиливались. Мы прекратили работу и стали прислушиваться. Оторвал взгляд от макета и стал прислушиваться к детским голосам и Зыков.

Дети все скандировали и скандировали, но что, разобрать было невозможно.

Наконец, Зыков с недоумением и любопытством произнёс вслух :"Что это они там скандируют ?"

"Как ? Вы разве не слышите ? - спокойно ответил ему наш балагур - Прислушайтесь внимательнее ! Всё ведь отчётливо слышно !"

Зыков подошёл ближе к окну и приложил к нему ухо. Постояв так с минуту, он пожал плечами :"Ничего не могу разобрать ! Слышу только, что вроде о чём-то кого-то просят ?"

"Вот именно, вот именно просят, и не просят, а умоляют ! - подхватил наш балагур - Прислушайтесь ! Зыко-о-ов, неси-и-и аванс ! Зыко-о-ов, неси-и-и аванс !"

Произошло чудо. Зыков впервые в жизни улыбнулся. Все ахнули, увидев, как губы его растянулись в улыбке. Самое поразительное, что лицо его от улыбки словно преобразилось и стало даже по-своему очень привлекательным. Видимо, когда он делал предложение своей жене, он точно так же улыбнулся, раз она не смогла ему отказать.

С этой улыбкой он вдруг вышел из мастерской. Через час аванс лежал у нас на столе.

***


100. ИСПОВЕДЬ  ИЗГОЯ

Я не сделал никогда никому ничего плохого. Как бы оскорбительно ни поступали со мной, я никогда никому не мстил и кроме сдержанного рыдания, ничего никогда не вылетало из моего молчаливого рта.

Я не люблю многословия, я молчун. Характер у меня спокойный, добродушный и флегматичный от самого дня моего появления на свет. Даже внешность моя такова, что во мне невозможно отыскать острых углов. Как ни старайтесь, но острых углов во мне вы не отыщете.

К моему единственному недостатку можно отнести только мой небольшой рост. Да, ростом я невелик. Однако этот недостаток вполне компенсируется и моим, как сказано выше, добродушием, и моей невероятной выносливостью и силой, что не уступит силе лошади. Если надо, я могу выдержать на себе вес, во много раз превышающий мой собственный. Это проверено, это я доказал многократно на протяжении своей жизни.

Кого только я не выдерживал на себе из числа тех, кто изъявлял бесстыдное, свойственное всем людям желание на меня сесть в прямом смысле этого слова !

Помимо милых дам, что совершенно естественно ( дамам я всегда нравился ) на меня с преогромным удовольствием садились и мужчины. Причём садились мужчины всех возрастов ( как, впрочем, и дамы ) от мала до велика, даже дряхлые старцы.

Вне зависимости от чина, звания и заслуг перед Отечеством - будь то работяга, школьный учитель, уважаемый профессор, академик, генерал или маршал - всякий норовил при случае оседлать меня, как панночка в повести Гоголя "Вий" - несчастного Хому. Некоторые делали это, даже не удосужившись снять с себя обувь и оставляя на мне следы от грязных подошв.

В своё оправдание хочу сказать, что при всей моей готовности услужить любому, я всё же никогда и никому не позволял кататься на себе. В случае, когда, пользуясь моей слабохарактерностью, очередной желающий на мне покататься, садился на меня, то слезал там же, где и садился. "Где сядешь, там и слезешь, дорогой !" - так мысленно говорил ему я. Но вслух не произносил ничего. Вслух из моего рта вырывалось, повторю ещё раз, только гордое, сдержанное рыдание.

Что касается быта, то замечу, что в быту я скромен и неприхотлив. Живу в очень небольшой однокомнатной квартирке. В ней есть определённый комфорт, но, к сожалению, нет окон и зачастую отсутствует свет. Зато, к счастью, есть умывальник, есть шикарное зеркало, есть швабра и веник, даже есть пушистый коврик. Это меня вполне устраивает и большего мне не надо.

Мне только непонятно и обидно то обстоятельство, что при всей сдержанности и услужливости моего характера, ничего кроме плевков от людей я не получал. Сколько их за свою жизнь я безропотно проглотил вместе со всеми прочими бесчисленными обидами, мне нанесёнными ! Ах, друзья, если бы дело ограничивалось одними плевками !

Я гостеприимен, дверь моя открыта для всех. И вот люди, пользуясь моим радушием и нередко заходя ко мне в гости, не только всегда старались плюнуть в меня, но, вы не поверите !, просто наложить на меня, простите за выражение, кучу нечистот, наличие которых скрывали до этого от всех, изображая из себя на публике образец благородства и высокой порядочности. На публике, но не со мной ! Со мной они всегда поступали откровенно цинично, гадко и бесцеремонно : снимали штаны, если это были мужчины, задирали юбки, если это были женщины, и гадили, гадили, гадили !

Это было ужасное зрелище ! Даже самые утончённые из женщин и мужчин, как то : балерины, артисты, цирковые акробаты, фигуристы и фигуристки, гимнасты и гимнастки, победительницы конкурсов красоты, поразившие мир своей грацией, а так же представители изящных искусств, высокоинтеллектуальных профессий и высших аристократических сословий, а именно : художники и музыканты, скульпторы и архитекторы, поэты и поэтессы, писатели и писательницы, философы и дипломаты, президенты и премьер-министры, короли и султаны, приходя ко мне, тут же теряли всю свою утончённость, интеллигентский лоск и аристократическое величие и совершали такое, о чём мне стыдно говорить и что может присниться лишь в кошмарном сне.

Всё, что я видел от них в благодарность за моё радушие и гостеприимство, всё, что запомнил о них - это ( увы, говорю об этом с большим прискорбием ) их голый зад и то, что, простите ещё раз, расположено между ног. Всё !

Справедливо ли это ? Что я могу думать о человеке - лучшем, как принято считать, произведении Природы - после всего, что узнал о нём в ситуациях, когда он не играет на публику, а сбрасывает маску и становится самим собой ? Разумеется, что ничего хорошего.

Пусть, пусть я не аристократ по происхождению, пусть я, как поётся в одной фривольной песенке, создан лишь для развлеченья, а точнее сказать, для удовлетворения чьих-то животных потребностей, пусть я обычный, простой, сделанный из фаянса, унитаз, но и я заслуживаю того, чтобы те, кто воспользовался моей услужливостью, не забывали после того, как в очередной раз показали мне свой зад, тщательно смыть из моей памяти это ужасное о себе воспоминание.

Прошу вас, люди ! Не теряйте лица ! Оставайтесь людьми, даже общаясь и со мной - с парией общества, с изгоем, с тем, кому вы никогда не предоставите места за своим праздничным столом, с самым униженным и оскорблённым существом на свете - с простым фаянсовым унитазом ! Отыщите в своём человеческом сердце хотя бы капельку уважения и сострадания ко мне ! Умоляю об этом вас перед тем, как поставить точку в этой своей откровенной и горестной исповеди.

***


101. ТРИ  ЗОЛОТЫХ  ПРАВИЛА

Предлагаю читательскому вниманию это сочинение, отмеченное поощрительным призом в числе лучших ( хотя я лично это решение, как член жюри, поначалу подверг сомнению ) на проведённом в нашем литературном клубе "Колба" конкурсе под заголовком : "Советы для начинающих поэтов и писателей". Автор сочинения, узнав о моём намерении предать его опус публикации, очень смутился и попросил его имя не разглашать. Итак :

ТРИ  ЗОЛОТЫХ  ПРАВИЛА

Друзья, возлюбленные мои поэты ! Хочу поделиться с вами тремя золотыми правилами, которые не раз спасали мне жизнь и позволили добиться того совершенства в стихосложении, о котором я мог только мечтать. Итак, начну по порядку.

Вот вам самое главное, первое правило, соблюдая которое вы подниметесь на такую головокружительную высоту, на гребень такого небывалого успеха, что глянув вниз с него, у вас закружится голова и по спине побежит мороз. Оно, это правило, звучит примерно так : "Не воспринимай жизнь слишком серьёзно ! Чаще смейся ! Радуйся малому ! Не заморачивайся ни над чем !"

Иными словами, испытав прилив вдохновения, отпусти своё воображение и пусть оно летит, паря над землёй, как ковёр-самолёт на картине Виктора Михайловича Васнецова, унося на себе счастливую парочку - Ивана Царевича и Василису Прекрасную, где Иван Царевич - это твоя творческая мысль, а Василиса Прекрасная - грядущие обильные гонорары за стихи, увенчанные Нобелевской премией мира.

Второе правило, которого следует придерживаться с не меньшим усердием, чем первого, гласит : "Тишина - ты лучшее из всего, что слышал"

Этому правилу научили меня Борис Леонидович Пастернак, горные вершины, просторы морей, таёжные чащобы, а так же озёрная гладь и луговые угодья, что раскинулись за моим селом.

Ну и третье правило гласит : "Поэт, мой руки перед едой !", где под едой подразумевается процесс творчества, ибо творить - означает алкать чего-то прекрасного.

То есть, садясь за сочинение стихов, выбрось из головы всякий мусор : насущные тревоги и заботы, дворовые сплетни и кривотолки, обрывки фраз, услышанных в городском транспорте, надписи, прочтённые на заборах, мечты о будущем и досаду на прошлое, мудрые наставления пророков, посулы счастливой жизни политиков и ядовитые упрёки жены ( если таковая имеется ) и прочее, и прочее, и прочее. Выбрось всё это, как выбрасывали когда-то матросы лишний груз с корабля и даже рубили мачты, когда начинался сильнейший шторм и кораблю угрожала смертельная опасность.

Вы взяли в руки перо, а это значит, что за вашими плечами незримо раскинул свои крыла Шестикрылый Серафим. Минута-другая и он вырвет грешный ваш язык и вложит в рот жало змеи. С этим жалом не пропадёшь ! Стихи льются, как вода из крана, а о прозе же и говорить нечего. Стоит положить перед собой, как скатерть-самобранку, чистый лист и на нём тут же сами собой начинают выводиться величественные, монументальные строки : "Быть или не быть ?", "Всё смешалось в доме Облонских" или ещё монументальнее : "Духовная скрепа", "Чёрная пятница", "Свободная касса !"

Как эти три правила спасли мне жизнь ? Очень просто. Охотно расскажу вам один из эпизодов.

Произошёл этот эпизод во время знаменитой Куликовской битвы, в которой мне посчастливилось участвовать в качестве летописца.

В самый разгар битвы, когда ордынская конница с гиканьем и рёвом ударила по левому флангу нашей пехоты, иначе именуемой "Полком левой руки" и началась такая рубка, что в образовавшейся тесноте воины посохи ( пешие легковооружённые воины ) падали на землю не столько от ударов кривых сабель монголов, сколько от столпотворения и удушья, я находился в самом центре этого пекла.

В правой руке я, как вы понимаете, сжимал не меч и не копьё, а гусиное перо, в левой - чернильницу, полную чернил.

В мою задачу входило запечатлеть все самые важные моменты сражения. Поединок Пересвета с Челубеем я уже подробно описал. Но тогда никто не толкал меня под руку и я спокойно мог водить пером по пергаменту.

Теперь же, в жуткой давке, в которой воины нашего и вражеского стана только тискали друг друга и осыпали самыми крепкими ругательствами, не имея возможности действовать оружием, я не способен был даже обмакнуть перо в чернильницу.

Монгольский воин, потеряв перед этим коня и в тесноте стоя нос к носу со мной, на своём наречии ( которое я тогда неплохо изучил и понимал ) о чём-то меня, пуская пузыри изо рта, спрашивал, но о чём, я никак разобрать не мог - шум стоял вокруг невообразимый. Моя кольчуга скрипела, рёбра трещали, глаза вылезали из орбит.

Наконец, я понял, что монгол просит меня почитать, что я написал на пергаменте. Он, по-видимому, тоже был поэт. И вот здесь-то и спасло меня первое правило. Я отпустил воображение и стал плести монголу всё, что взбрело мне в голову.

Я стал рассказывать ему о Дире и Аскольде, о половецких плясках и Крещении Руси, о Ярославе Мудром и Иване Калите. Между прочим по секрету поведал ему о том, что здесь, сейчас, когда вам, самоуверенным ордынцам, кажется, что вы смяли наш левый фланг и счастливый для вас конец битвы предрешён, из берёзовой рощи выскочит засадный полк Дмитрия Боброка и ударит вашему войску в тыл. Потом, чтобы хоть как-то успокоить его, я рассказал об Иване Грозном и купце Калашникове, о Смутном Времени, Самозванце и Марине Мнишек, о покорении Ермаком Сибири и Полтавской баталии, об Анне Иоановне и Бироне, о переходе Суворова через Альпы.

Увлёкшись, рассказал о Бартоломео Растрелли и русском барокко, о путешествии Радищева из Петербурга в Москву и всех любовниках Екатерины Великой. Рассказал кое-что о поэтах и писателях : о стихотворении Пушкина "Телега жизни", о том, как Ноздрёв подкузьмил Чичикова, о птице-тройке, что несётся куда, сама не знает.

Немного рассказал о Салтычихе, о Троекурове, о его гареме и о прелестях кнута. Рассказал, чтобы оставаться справедливым, об отмене крепостного права, стоившей жизни Александру второму. Рассказал монгольскому поэту о бессмертных зарисовках Чехова под названием "Толстый и тонкий", "Пересолил", "Хамелеон" и "Злоумышленник", чем вызвал у него приступ смеха. Рассказал о Цусиме и крейсере "Варяг", о Первой мировой и Брусиловском прорыве, о выстреле "Авроры" и пьяной матросне, героически взявшей Зимний дворец, о республике ШКИД и НЭПе, об Айседоре Дункан и Лёньке Пантелееве.

Очень сжато, тезисно поведал о плане ГОЭРЛО и Днепрогэсе, о полёте Гагарина и Карибском кризисе, о комедиях Гайдая и Рязанова, о БАМе и ЦУМе, о мавзолее Ленина и, наконец, о борьбе с виноградниками и перестройке, о ваучерах и приватизации.

Заострил же внимание монгола и больше всего живописно рассказал ему о том, как Россия поднималась с колен "в нулевые" и даже попытался ему это продемонстрировать, но не смог, утомлённый долгим рассказом, и сумел встать только на четвереньки.

Ошеломлённый моим рассказом, монгол поднял руки вверх, бросив свою кривую саблю, и безропотно сдался мне в плен. Видя это, и остальные монголы стали поднимать руки и сдаваться. В сражении наступил переломный момент.

Удар засадного полка уже ничего по существу не решал, так как монголы, передавая из уст в уста мой рассказ, пришли в столь неописуемый священный ужас, перемешанный с восторгом, что начали паническое бегство. И сколько я ни гнался за ними по просторам Руси с криком :"Стойте, стойте ! Это просто сказки Венского леса !", остановить их не смог. Они всё бежали и бежали - за Волгу, за Урал, за космодром Байконур, добежали до самой  Монголии, где спешно начали строить коммунизм и строят его по сей день. Вот такая случилась со мной история, которую я рассказал, ничего не приукрашивая и не искажая.

Если мой рассказ убедил вас, друзья, в том, что правила мои не фикция и работают, я буду рад. Если тягостные сомнения всё ещё терзают вашу душу, скажу так :" Не спешите, подумайте". Как изрёк мудрец :"Сомневайтесь во всём и даже в своём сомнении тоже сомневайтесь !"

На этом пока прощаюсь с вами, дорогие ! До новых встреч ! Да хранят вас парнасские боги !

________________________________________

Клуб "Колба" в геологическом посёлке Полярный. 16 ноября 2022.

***


102. ОРУЖИЕ МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ

Недавно мне посчастливилось послушать диспут увенчанных заслугами и орденами генералов о возможности создания такого оружия, которое бы стопроцентно гарантировало победу над любым врагом.

Генералы кипятились, спорили, даже перешли рамки приличий и дошли чуть не до рукоприкладства, но так и не достигли единого мнения. Из их дискуссии вообще можно было сделать вывод, что создание подобного оружия - это неосуществимая мечта, просто химера. Я был немало такому выводу удивлён. Неужели генералы не знают, что подобное страшное оружие давным-давно существует ? Вот те на ! Не ожидал я от них такого. Видимо, обилие орденов не всегда полезно для стратегического мышления. Ну что ж, придётся мне, человеку далёкому от военной науки, кое что им открыть. И не только им, а всем борцам за мир во всём мире.

Здесь я решил поделиться с ними и  с вами, друзья, своим открытием.

Самое страшное оружие из всех, что мне известны и мною отслежены, оружие сокрушительной силы, против которого не найдено на протяжении всей человеческой истории противоядия и надёжной защиты - это ( прошу не хихикать !)... взор красотки. Не верите, смеётесь ? Судите сами. Кратко перечислю его неограниченные возможности :

Итак, взор красотки.  При помощи этого гиперзвукового оружия можно околдовать, можно расколдовать, можно зажечь, можно потушить,  можно убить, можно воскресить, можно повести в любую даль, можно посадить в лужу, можно обокрасть, можно одарить, можно одурачить, можно просветить, можно подмести улицу, можно навалить на ней кучи мусора, можно в сражении утереть нос самому искусному генералу , можно получить тумаков и фингалов в обычной дворовой драке. Это ещё не всё !  Этим ужасным оружием можно подтолкнуть даже мудреца на самые безумные поступки : на сочинение стихов, на покупку дорогостоящих украшений, на расставание с самым бесценным сокровищем, что у нас есть, - с холостяцкой свободой, и даже можно спровоцировать международный конфликт вплоть до третьей мировой войны. Это оружие безотказно действует на юношу, на зрелого мужа и на глубокого старца. Одним словом, взор красотки, как образно выразился Поэт :"Старика разорит на подарки, в сердце юноши кинет любовь !" Нет от него спасу ! Правда, с одной маленькой, но очень существенной оговоркой - в мире нормальных мужчин, не геев, алкоголиков, дегенератов и импотентов. Если допустить (чисто гипотетически ), что мир пока нормален, то я вношу в военную науку своё рационализаторское предложение :
Предлагаю немедленно вооружить этим оружием всех, кто борется за счастье народное.

P.S.
Хочу это предложение запатентовать ибо оно гениально по своей простоте и доступности. Кто мне из вас, друзья, подскажет, куда обратиться за получением патента ?

***


103. СРЕДСТВО  ОТ  СКУКИ

Совершая увлекательное путешествие вместе с Мефистофелем и доктором Фаустом ( с их любезного согласия ) на незримом ковре-самолёте по разным эпохам и странам, я накопил немалый запас дорожных впечатлений, которые решил записать, так как китайская поговорка гласит :"Даже самые выцветшие чернила надёжней самой хорошей памяти"

Чернила у меня превосходного качества и кое-что из своих записей предлагаю здесь, друзья, вашему вниманию.

Среди всего прочего, что мне посчастливилось наблюдать в пути, изучая быт и нравы народов разных эпох и стран, мною была подмечена и выделена одна характерная особенность в поведении и пристрастии людей, особенность, присущая всем представителям рода человеческого, начиная от тех, что ещё недавно скакали по лианам, и до тех, что поднялись на более высокую ступень развития, а именно : древним шумерам, этрускам, египтянам, ассирийцам, вавилонянам, грекам, римлянам, индусам, китайцам и так далее, вплоть до нас с вами, мои дорогие современники и соотечественники.

Что это за особенность ? Охотно отвечаю. Уверен, что она и вам, мои дорогие, давно бросилась в глаза и хорошо знакома с детства :

Люди до самозабвения, до одури, до колик в животе, до потери сознания и пульса обожают тузить друг друга. И ещё больше обожают наблюдать за этим процессом со стороны, кто бы в нём ни участвовал : близкие или дальние родственники, друзья или враги, знакомые или незнакомые, пассажиры в маршрутке или покупатели в супермаркете, соседи по лестничной площадке или отдыхающие на курорте, борцы на ковре или петухи в клетке и т.д., и т.д., и т.д., всех случаев не перечислить - их миллион !

Где бы я с доктором Фаустом и его услужливым приятелем ни побывал : в притоне ли вавилонской блудницы, в гареме ли султана, в греческом ли акрополе, на римском ли форуме, в пагоде, в церкви, в буддийской ступе или ( не к ночи будь сказано ! ) в Государственной Думе - всюду я наблюдал одну и ту же картину : картину поначалу как бы лёгкого непонимания между оппонентами, затем картину откровенной вражды, переходящей в прямой раздор и, в конце концов, нередко в откровенное рукоприкладство.

Не придумаю даже, дорогие мои друзья поэты, как эту картину условно назвать, чтобы избежать многословия. Задачка ведь не из простых ! Название должно одновременно и отвечать сути вопроса, и быть мягким по форме.

Предлагаю назвать картину так : "Акт вразумления тычком и пинком". Название "Акт вразумления огнём и мечом", придуманное польским романистом Сенкевичем, звучит более грубо. Я лирический поэт и поэтому избегаю подобных резких оборотов.

"Акт вразумления тычком и пинком" - такая формулировка, согласитесь, звучит одновременно и содержательно, и лирично.

В эту формулировку прекрасно вписываются и гладиаторские бои в древнем Риме, и Пунические, и Пелопонесские войны, и азиатские походы Александра Македонского, и нашествие Атиллы, и завоевание Южной Америки испанскими конкистадорами во главе с Кортесом, и покорение Ермаком Сибири, и вся мировая история, и даже история многих семей ( если не сказать - почти всех ) тоже прекрасно вписывается в эту ёмкую формулировку.

Следует признать, друзья, что при всей его пресловутой антигуманности "Акт вразумления тычком и пинком" содержит в себе немало такого, что священнослужители разных религий трепетно определяют понятием "благодать".

Вот вам общеизвестные исторические примеры.

Когда варварские племена галлов и германцев не захотели добровольно покориться и идти в рабство Римской империи, то именно благодатный "Акт вразумления тычком и пинком" заставил их это сделать и, таким образом, слава о величии Римской цивилизации дошла до наших дней.

Мы, конечно, не Древний Рим, но тоже не лыком, как говорится, шиты и у нас тоже многое бы не сложилось в нашей славной истории так славно без благодатного "Акта вразумления тычком и пинком".

Например, когда киевский князь Владимир "Красно Солнышко" задумал обратить Русь в новую религию, он тоже не изобрёл лучшего способа это сделать, чем начать широко пользоваться означенным "Актом". Да и вся наша славная история, как хижина дяди Тома на песке, построена на этом "Акте" и без него вообще не состоялась бы. Недаром Пушкин, изучая славные деяния Петра Первого, со слезами радости на глазах сказал, что указы Петра писаны кнутом.

Не хочу зацикливаться на отечественной славной истории. Чтобы не обидеть никого и воздать всем дань справедливости, отмечу, что этим "Актом" пользовались очень многие страны и народы : и французы, и немцы, и португальцы, и испанцы, и голландцы, и шведы, и поляки, и японцы, и китайцы, и турки, и монголы, а больше всех, пожалуй, англичане.

Этот благодатный "Акт" применялся всюду, где только ни ступала нога человека, во всех сферах его предприимчивой деятельности. Но лучше всего эффект от его применения виден в спортивных состязаниях, когда почти ничто его применения не ограничивает. Приведу вам, дорогие поэты, очень впечатляющий пример на этот счёт, который стоит перед моими глазами.

Дело было не в Пенькове тогда, а в Маниле. Шёл 14-й предпоследний раунд легендарного боксёрского поединка между Мухаммедом Али и Джо Фрейзером, поединка, названного впоследствии "Триллер в Маниле" и признанного лучшим боем 20-го столетия. Были и другие великие бои - бой между тем же Мухаммедом Али и Джорджем Форманом, между Майком Тайсоном и Бастером Дагласом ( первое поражение Тайсона ), но всё же ни один из этих боёв не может по степени накала и желания превратить соперника в отбивную котлету сравниться с "Триллером в Маниле".

На протяжении 14-ти раундов этой невероятно захватывающей мясорубки при помощи одних только "тычков" ( "пинки" в боксе запрещены ) соперники отбили друг другу всё, что находилось у них в грудной клетке и в брюшной полости, а именно : трахеи, бронхи, лёгкие, поджелудочную железу, печень, почки, жёлчный пузырь, селезёнку, отбили, вероятно, и то, что находилось в голове. Хотя про то, что у них было перед поединком в голове, сказать точно не берусь.

После 14-го раунда в углу Джо Фрейзера тренерский штаб пребывал в замешательстве. Видя готовность Джо продолжить бой и отбить последнее, что ещё не было отбито у Мухаммеда Али, тренеры всё же колебались, задавая себе вопрос : выпускать их подопечного на последний заключительный 15-й раунд или всё же не выпускать ?

Что их так смущало ? Смущало их то обстоятельство, что глаза Джо начисто были скрыты за огромными шишками гематом, образовавшимся в результате удачно проведённых Мухаммедом Али на протяжении всех 14-ти раундов серий "тычков".

Тренеры Джо Фрейзера ( мною очень уважаемого и любимого боксёра ) думали да гадали, время шло, вот-вот должен был прозвучать гонг, сигнализирующий начало 15-го раунда, а тренеры так ничего и не решили. Наконец один из тренеров придумал простое и остроумное решение. Он показал Джо три пальца ( не фигуру из трёх пальцев, а просто три пальца, прошу не путать ! ) и спросил его :"Сколько пальцев ?". На что Джо, долго присматриваясь, ответил :"Один !" После этого тренер выбросил белое полотенце, понимая, что ещё три минуты "тычков" по голове абсолютно ослепшего Джо отправят его если не в деревянный ящик, то в реанимацию.

Таким образом Мухаммед Али при помощи вышеозначенного "Акта" ( и при этом одних только "тычков" без "пинков") вразумил непокорного Джо и был признан судьями победителем. И хотя оба бойца после боя несколько дней мочились кровью, публика осталась очень довольна. Довольна именно тем, что ещё раз узрела благодатную силу действия "Акта" и его огромное преимущество перед словесными аргументами при решении любых спорных вопросов. Даже Аль Капоне однажды заметил, что "пуля, попавшая в задницу, очень многое проясняет в голове".

Из путешествия с доктором Фаустом и его неунывающим приятелем на ковре-самолёте по разным эпохам, странам и царствам я окончательно вынес убеждение, что "Акт вразумления тычком и пинком", помимо всего прочего, - это ещё и самое лучшее средство от скуки, изобретённое представителями рода человеческого.

Вот и в наши дни два неких восточнославянских племени, долгое время скучно жившие в мире и согласии, решили немного взбодриться и разнообразить применением по отношению друг к другу "Акта вразумления тычком и пинком" унылое и невыразительное начало 21 века. Пока у них это неплохо получается и, чем кончится их затея, судить не берусь. Это их, как говорится, личное дело. Но главной цели своей они достигли - убийственной скуки больше нет !

Я же, друзья, ставлю точку в своём повествовании, так как ковёр-самолёт совершил мягкую посадку прямо в моём роскошном алькове. Морфей уже приглашает меня посетить его владения, на что я, не задумываясь, даю своё согласие. И вам я желаю прекрасных грёз и видений, друзья ! Авось, ещё не раз встретимся !

***


104. ПРИКЛЮЧЕНИЯ  СТОПТАННОГО  БАШМАКА

Один Стоптанный Башмак, очень стоптанный ( вносим это необходимое и важное уточнение ), прошедший тысячи дорог - больших и малых, горных и морских, в лесах и в лугах, в пустынях и в степной местности в поисках того, сам не знаю, чего, - однажды на своих путях-перепутьях зашёл ради любопытства в Великий Храм всех Святых Башмаков, встретившийся ему на дороге. Храм был непростой, он славился тем, что в нём служили Почти Святые Башмаки.

Стоптанный Башмак, зайдя в этот Великий Башмачный Храм, в котором на утреннюю службу уже собралось огромное количество башмаков - башмаков самых разных : изготовленных разными мастерскими и в разных странах, но в основном в стране, где правит Дракон, скромно занял место в углу Храма.

В Храме было тесно от сотен, а может, и тысяч башмаков. В основном это были тоже довольно стоптанные, старые башмаки, но было немало и новых башмаков. Были и совсем новенькие, недавно изготовленные, на которых лак ещё даже не начал стираться, а шнурочки были зашнурованы весьма аккуратно.

Служба шла давно и была в самом разгаре.

Средних лет башмак, слегка уже помятый, но позлащённый и благодаря позолоте имевший внушительный вид, исполнял роль Главного Служителя Храма всех Святых Башмаков. Он ходил туда сюда по Храму, басовито распевал своей подошвой какие-то слова, похожие на заклинания, и махал при этом золотой посудиной, болтавшейся на золотых цепочках. Из посудины небольшой, голубоватой струйкой исходил приятного запаха дымок, от которого у всех башмаков, стоявших в Храме, сладко щекотало в стельках.

Два башмака помоложе, даже, можно сказать, почти новых и отлично выглядевших - гладких и начищенных до блеска - помогали Главному Служителю вести службу. Они то просто стояли рядом с ним, подпевая и кланяясь ему, как способны кланяться одни только башмаки - то есть весьма почтительно - то нежно прикасались к его шнуркам кончиками своих шнурков, производя действие, похожее на поцелуй у людей, то есть у нас с вами, дорогие читатели.

Простые башмаки, прихожане Храма, сильно уже утомлённые долгими часами стояния на одном месте, переполненные и одурманенные до самых подошв приятным дымом, которым их окуривал Главный Служитель, поминутно кланялись и совершали правым шнурком действие, похожее на то, будто они хотели зашнуроваться, но никак не могли попасть в отверстие, куда шнурок должен при этом войти.

Один из Башмаков, служитель Храма и носивший титул Почти Святого Башмака в стороне от Главного Служителя, чтобы не мешать ему распевать подошвой заклинания, исполнял некую важную службу.

Служба его заключалась в том, что башмаки, заполнившие Храм, подходили к нему поодиночке и шепотом, как бы по большому секрету, рассказывали скрипучими подошвами о том, где и как они споткнулись, идя по дороге, где и как сознательно, со злостью наступали на другие башмаки, где и как забрызгали их грязью из луж.

Несколько башмаков  признались в том, что они воспользовались стельками и шнурками других башмаков, попросту их украв.

Пару башмаков искренне признались, что не раз на своём пути пнули другие башмаки и пнули очень сильно, так что те отлетели на несколько метров и упали в канаву.

Один из башмаков вообще рассказал жуткую историю о своих похождениях. Рассказал, что он всю свою башмачную жизнь шёл, не обходя, а нагло переступая через все встречавшиеся ему на пути башмаки, при этом на некоторые башмаки так старательно наступил, втоптав их в дорожную жижу, что они из неё никогда уже не смогли выбраться.

Почти Святой Башмак, имевший вид довольно хмурый и угрюмый, всё это не очень внимательно слушал, так как давно привык к такого рода откровениям простых башмаков, и не выражал, слушая их, никаких эмоций. После рассказа очередного башмака о своих похождениях, он накладывал ему сверху на шнурки  бархатную тряпку, расшитую блестящими узорами и скороговоркой скрипел заклинание, суть которого состояла в том, что раз башмак чистосердечно поведал ему всё, что постеснялся бы рассказать другим башмакам, то может теперь идти себе со спокойной башмачной совестью дальше, но идти со смыслом, а не так бессмысленно и безобразно, как он это делал прежде.

Услышав краем уха, что один за другим рассказывали Почти Святому Башмаку простые башмаки, Стоптанный Башмак понял причину угрюмого вида Почти Святого Башмака.

Причина заключалась в следующем : Почти Святому Башмаку уже до тошноты, видимо, приелись однообразные, повторяющие одна другую истории, рассказываемые простыми башмаками. Ничего оригинального в этих повторяющихся историях не было. Они были списаны одна с другой словно под копирку и Почти Святому Башмаку стоило больших усилий сдерживать одолевающую его зевоту. От этого он ещё сильнее хмурился и становился угрюм.

Стоптанный Башмак наблюдал за удивительными процессами в Великом Храме всех святых Башмаков с огромным интересом и терпеливо ждал, чем они закончатся.

Наконец, Главный Святитель объявил о том, что всем башмакам надо подойти к нему для совершения очень важного действия. Башмаки, радуясь возможности хоть немного размять замлевшие от многочасового стояния на одном месте подошвы, стали подходить к нему, выстраиваясь в очередь.

Главный Святитель, проскрипев коротенькое заклинание, мазал маленькой кисточкой каждый подходящий к нему башмак бесцветным сапожным кремом и подставлял для поцелуя подошедшим башмаком свой толстый, приятно пахнущий благовонным дымом шнурок.

Стоптанный Башмак, наблюдая эту сцену, как и предыдущие, никак не мог взять в толк, зачем всё это башмакам, пришедшим сюда, нужно ?

Послушать скрипучие песни о том, что ходить по дорогам надо осторожно, чтобы не споткнуться и не влезть в грязь, можно и дома, и где угодно. Ничего нового в этих песнях не было заключено, кроме трюизмов.

Рассказывать же какому-то башмаку, пусть и носящему титул Почти Святого Башмака, всю подноготную о своих скитаниях - это, вообще, и глупо, и смешно.

"Для того ты, башмак, и родился башмаком, - подумал про себя Стоптанный Башмак - чтобы идти и найти в конце концов то, за чем идёшь. А если где-то ты спотыкался, или обляпал другие башмаки грязью, или втоптал их в болотную жижу, или украл у них тёплые стельки, так пойми сам, что так поступать не следует и не поступай так больше. Вот и всё, что нужно сделать".

Ещё более странным показался Стоптанному Башмаку акт символического мазания сапожным кремом. Он  снова подумал про себя :"Ведь это каждый башмак обязан делать сам, когда выходит на улицу, чтобы защитить себя от воды и грязи, и не худо бы мазать себя кремом не символически, как это делает Главный Святитель, а мазать как следует".

Одним словом, наш Стоптанный  Башмак, достояв почти до конца службы, был сильно разочарован тем, что всё, что он увидел, ему не только ничем не помогло на его путях-перепутьях, а наоборот, отняло время и даже опустошило его кошелёк, так как вся эта служба была вовсе не бесплатной. В храме за длинным прилавком суетились чёрные туфельки, которые торговали всякой всячиной, а всякой всячины, которую выдавали здесь за крайне необходимые для преодоления путей-перепутей вещи, было много, очень много и стоила эта всякая всячина подчас немалых денег.

И всё же поучиться Стоптанному Башмаку, хоть он и истоптал тысячи дорог и путей-перепутей, в Храме было чему.

Самое большое удивление, смешанное с восхищением, у Стоптанного  Башмака вызвала таблица, стоявшая в центре торгового прилавка, очень похожая по виду на прейскурант, который практикуется у нас, у людей.

На этой таблице большими красивыми башмачными буквами были записаны все услуги, которые в Великом Храме всех Святых Башмаков оказывались.  Стоптанный Башмак прочитал на ней ( а он хоть и был очень стоптанным, но большие буквы способен был ещё читать без очков ), что при желании любого башмака Главный Служитель может обратиться своей скрипучей подошвой с просьбой о здравии без ремонта к Самому Святому Башмаку - хозяину так называемой Небесной Сапожной Мастерской, однако за оказание Главным Служителем таковой великой услуги нужно выложить довольно кругленькую сумму. Бесплатно же башмак получит от Главного Служителя только пустую банку из-под сапожного крема.

"Вот это фокус ! - подумал Стоптанный Башмак и при этом его подошва, что и так уже давным-давно, как говорится, просила "каши", от изумления отвалилась ещё больше - Здесь денежки делают прямо из воздуха! А я, чтобы заработать себе на ремонт, должен, как последний дурак, истоптать тысячи дорог и путей-перепутий. Неплохо однако придумано !"

И хоть он был по своей натуре не завистливым башмаком, но всё же чувство некоторой досады на собственную нерасторопность и непрактичность слегка пробежало по его старым шнуркам и он с удвоенным вниманием стал присматриваться и прислушиваться ко всему происходящему в Великом Храме всех Святых Башмаков.

В самом уже конце службы Главный Служитель встал на возвышении и торжественно произнёс речь, которую все башмаки выслушали с благоговением.

Главный Служитель сказал о том, что все башмаки должны любить друг друга, любить настолько сильно и искренне, что даже если какой-то башмак решит забрать у другого башмака его шнурки, то следует ему отдать и стельки, и даже поблагодарить за грабёж. Добавил ещё, что если один башмак забрызгает грязью, скажем, правую сторону другого башмака, то надо и левую сторону подставить, чтобы быть уже облитым грязью полностью - и снаружи, и внутри до самых стелек.

Почему каждый башмак должен любить все другие башмаки на свете, среди которых немало таких, что готовы втаптывать в грязь не только одни лишь башмаки, а забрызгать грязью, пнуть и втоптать в землю всё что угодно, Главный Служитель не уточнил.

Он лишь добавил с дрожью в голосе, что всякому башмаку, так поступающему, как он учит, гарантирована починка в Небесной Сапожной Мастерской, когда башмак будет втоптан в грязь окончательно. Главный Служитель так и сказал нараспев, что за исполнение его правил и веру в их чудодейственность, возвращение в строй исчезнувшего, втоптанного в землю башмака обратно в башмачную жизнь гарантировано.

Выйдя их Храма, Стоптанный Башмак старательно завязал, развязавшиеся было под действием благовонного дыма и проникновенной речи Главного Служителя, шнурки и бросил последний взгляд на Великий Храм всех Святых Башмаков.

День стоял ясный, погожий. На небе ярко светило солнышко, поднимая настроение, испорченное пребыванием в тёмном, лишённом свежего воздуха помещении Храма. В невесомых, полупрозрачных босоножках куда-то вдаль, в сторону Крыма, Ялты, неспешно брели летние облака.

Ах, Ялта ! Когда-то Стоптанный Башмак проводил в этом волшебном городе, пригревшемся, как котёнок, на берегу Чёрного моря, лучшие дни своей башмачной жизни. Прекрасное было время !

Стоптанный Башмак, улыбнулся солнышку, облакам, распрямился и, слегка скрипя подошвой, снова продолжил свой путь с пониманием того, что всё, что он увидел, иначе, как скучным, унылым, однако исполненным тайного коварства театром, не назовёшь. А так как в театры он ходить не любил, предпочитая театральному действу живую жизнь и общество Природы, то решил для себя, что этот визит в столь популярный среди башмаков Великий Храм всех Святых Башмаков был его визитом первым и последним.

***


105. УТРО,  ТАБУРЕТ  И  МЫЛЬНАЯ  ВЕРЁВКА

Было раннее воскресное утро.

Провинциальный степной городок, уткнувшись носом в щеку Уральского хребта,  ещё сладко спал. Спали дома, улицы, мостовые, магазины, аптеки, банки - и те, в которых хранятся деньги, и те, в которых хранятся маринованные огурцы.  Сон ещё повсюду витал в воздухе, как дымок от потухающей свечи. Голуби только-только начинали ворковать на чердаках. Луна и звёзды на небе меркли, но как-то неохотно, словно очень хотели посмотреть на интересное зрелище, которое  вот-вот должно было начаться. И зрелище началось.

Нюра вышла во двор, надёжно на три узла привязала верёвку, скользкую и мыльную, чтобы та не оборвалась под большим грузом и соседи впоследствии, когда они, проснувшись и потягиваясь после сна, выглянут из окон, не оторопели.

"Хотя, даже если верёвка и оборвётся, пусть смотрят ! Пусть смотрят все на то, до чего  я дошла, выйдя замуж за этого жмота,  за этого Гобсека. Пусть посмеются ! Мне уже всё равно !" - так подумала Нюра, потянув руками за верёвку, чтобы убедиться, что верёвка всё же не подведёт.

Затем она, три раза перекрестившись, решительно встала на шатающийся табурет.

"А если верёвка, действительно, не выдержит и оборвётся ? - потекли в голове одна за другой грустные мысли и Нюре до слёз стало жаль себя - Как ужасно эта картина после того, как верёвка, не выдержав непомерный груз, оборвётся, будет выглядеть ! Как это будет выглядеть и жалко, и постыдно, и смешно одновременно ! Но пусть все смотрят, пусть ! Пусть и он, когда проснётся, и, не найдя жену в постели, выглянет в окно, пусть увидит. Пусть кольнёт его каменное сердце, сердце скряги, эта жуткая сцена, Пусть он схватится за голову, Пусть побежит по ступеням вниз, во двор с криком :"Нюра ! Нюра ! " Поздно, дорогой, поздно ты спохватился ! Всё это делать нужно было раньше. Но ты был равнодушен и скуп, ты трясся над каждой копейкой, когда дело касалось жены, ты был занят только собой, своими делами - пивом, друзьями, рыбалкой, охотой, телевизором, боксом, хоккеем, футболом - и до жены тебе не было никакого дела ! А теперь смотри на финальный аккорд твоей чёрствости, твоего бездушия  ! Погоди, погоди немного, сейчас, сейчас  ! "

Однако верёвка, туго натянувшись и, как струна, жалобно зазвенев под грузом в несколько десятков килограммов, слава Богу,  выдержала и не оборвалась.  И выстиранное бельё, все эти свитера, майки, футболки, сорочки, штаны. платья, юбки, кофты, трусы, колготки, пелёнки, простыни, наволочки, пододеяльники, полотенца и прочее, и прочее, и прочее, одним словом, вся эта пёстрая мешанина ещё дымящегося после стирки тряпья, вопреки нюриным опасениям не плюхнулась, как прошлый раз, в лужу. Ура!

"Что стоит не жлобиться и хоть раз потратить деньги не на пиво и сигареты, а на необходимую в хозяйстве вещь ! Была бы у меня стиральная машина, она бы каждый день понемногу стирала, и при этом как следует досуха отжимала. Разве ж я могу руками отжать так, как стиральная машина ? Пока этот лодырь дрыхнет, на кухне бельё бы мигом досохло. Не надо было бы и во двор выходить, соседей смешить. Это ещё повезло, что день погожий выдался, дождя нет. Э-э-х !" - так с горечью в сердце подумала Нюра и снова, трижды перекрестившись, осторожно спрыгнула с шатающегося табурета.

На весёлом летнем ветру бельё к обеду высохло, стало лёгким, как пёрышко, и его можно было снимать, что Нюра, после того, как накормила мужа и детей обедом, со свойственной ей расторопностью и сделала.

P.S.

Да, русская женщина - героическая женщина ! Недаром ей памятник стоит в Волгограде на высокой горе, где она, в отчаянном порыве призывая ленивых и апатичных мужиков бросить пьянствовать, лодырничать, сквернословить, распутничать, умственно деградировать и, наконец, начать хоть что-то полезное для семьи, для общества делать, изображена во весь свой богатырский рост с мечом в руке.

Да что там меч! Перестирать вручную гору белья, размерами лишь слегка уступающую Эльбрусу, за неимением стиральной машины, которую скряга и выпивоха муж, всё никак не купит, и не только перестирать, а ещё и вытащить эту огромную гору во двор и аккуратно развесить на бельевой верёвке без посторонней помощи - такой подвиг может совершить, разве что, только мифический Геракл, что вымыл Авгиевы конюшни, и русская женщина !

***


106. "СЕКРЕТ"

1.

"Страшила ? Привет !!!"

Я оторвал взгляд от зимних туч, мрачных, как телевизионные новости, и опустил его вниз.

Передо мой стоял мужичок неопределённого возраста, но не моложе сорока - сорока пяти лет, средней упитанности, в коричневой кожаной дублёнке, с красными от мороза щеками и носом и седой бородкой.

Если бы его поставили под городской новогодней ёлкой, вооружив серебряным посохом и облачив в шубу до пят, он вполне бы мог сойти за Деда Мороза.

Спустившись с небес, я никак не мог взять в толк, чего этот Дед Мороз от меня хочет и почему обозвал "страшилой" ?

"Не узнаёшь ? Неужто я так изменился ? - с широкой улыбкой, обнаружившей белоснежные искусственные зубы, оживлённо продолжал скороговоркой Дед Мороз - Это же я, Гудвин !"

"Простите, какой Гудвин ? Я Вас не совсем понимаю ! Вы, вероятно, обознались !"

"Страшила, да ты что ? Мы же росли вместе, в одном дворе, в одном классе десять лет учились, за одной партой не раз сидели. Забыл ? Бывшего соседа по лестничной площадке не узнаёшь ? - уже несколько растерянно и с обидой в голосе продолжал Дед Мороз - Ну ? Вспомни ! Мультфильм "Волшебник Изумрудного города"... я Гудвин ! Ты же сам меня так назвал !"

"Волшебник Изумрудного города...Гудвин...- я напряг все свои душевные силы и наконец смог окончательно переключиться с привычных, таких же угрюмых, как зимние тучи, мыслей, с пропахших свинцом и порохом телевизионных новостей, на лицо незнакомца, внимательно всмотрелся ему в глаза и вдруг...вспомнил ! Всё вспомнил !

Я вспомнил, что я, действительно "Страшила", то есть когда-то был им, потому что был самым нескладным среди своих сверстников-мальчишек, и что у меня был друг, самый лучший друг на свете, потому что он жил рядом - дверь в дверь - на лестничной площадке, и был первым моим другом, другом моего детства.

2.

На безоблачном, бездонном, голубом небесном своде, добравшись до точки зенита, ярко светит июньское солнышко. Школьные каникулы в разгаре.

Двор полон детворы. Самые маленькие, те, что ещё ходят в подготовительную группу детского сада, деловито возятся в песочнице, строят крепость из песка.

Те, что ходят уже в старшую группу детского сада, осваивают трёхколёсный велосипед. Носятся на нём туда-сюда по асфальту от первого подъезда до пятого и обратно, благо, что двор непроходной и простора в нём для самых неожиданных маневров предостаточно. Носятся и маленькие души их полны ликования.

Ну, а те, что стали уже совсем взрослыми, потому что пошли в школу, играют в свои, взрослые игры.

3.

Скача через две ступеньки, я спускаюсь с четвёртого этажа на первый - во двор. Последние три ступеньки каждого марша я перепрыгиваю, шлёпая при приземлении на лестничную площадку сандалиями так громко, что за дверью одной из квартир начинает сердито лаять собака по имени Рэкс.

Можно, конечно, спуститься иначе и гораздо быстрее - просто съехать по перилам. Но по перилам я сегодня уже съезжал, когда мама посылала меня в магазин за хлебом, а повторяться я не люблю.

Выбегая на первом этаже из дверей подъезда во двор, я едва не сбиваю с ног своего главного врага - Эльку, что живёт на пятом этаже, прямо над нашей квартирой.

Скажу откровенно : Элька - противная девчонка. Она только и делает, что дерётся, хохочет и получает в школе одни двойки. Мать её за это порой наказывает. Особенно тогда, когда заканчивается школьная четверть и Элька приносит из школы табель с оценками.

Когда мать учит Эльку уму-разуму, Элька истошно орёт, но не столько от того, что ей это учение неприятно, сколько из вредности характера. Она вообще поорать любит.

Чтобы мать была довольна, Элька исправляет в табеле двойки на тройки, но делает это неумело: стирая двойки, слюнявит стирательную резинку ( слюнявить резинку ни в коем случае нельзя ). Из-за этого в табеле на месте двоек возникают дырки. Вот за эти дырки, а не за двойки, мать Эльку и наказывает.

Получается так :

Сначала, вернувшись из школы после окончания школьной четверти, Элька исправляет на подоконнике в подъезде двойки на тройки, потом отважно идёт домой. Через минуту я слышу, как орёт элькина мать, ещё через минуту я слышу, как орёт Элька. Так они обе орут минут пять, но Элька орёт сильнее. А ещё через полчаса я слышу в окно, как Элька орёт уже во дворе и счастливая хохочет, как умеет хохотать одна она - и по поводу, и без повода, просто палец ей покажи.

Обычная история из жизни Эльки.  Элькины вопли, когда мать учит её уму-разуму, я хорошо слышу, так как нас разделяет только потолок квартиры, где я живу с мамой, папой, бабушкой и младшей сестрёнкой.

Всех детей, кто слабее её, Элька постоянно задирает и воспитывает, видимо, набравшись воспитательных замашек у матери. Меня она боится. Я сильнее её, хотя она меня старше.

В тех случаях, когда Элька поднимается по лестнице вверх, а я скачу вниз, она, заняв выгодную позицию надо мной, непременно плюнет на меня сверху. Если я успею её догнать, то даю ей по шее, если же нет, то просто кричу ей вслед "выдра" и тут же забываю обиду до следующего плевка. Да по правде сказать, никакой особой обиды у меня на Эльку нет, но должен же я как-то реагировать на её выпады ? В противном случае она перестанет меня уважать, потеряет ко мне интерес и наши отношения примут чисто деловой характер : она будет носить табель с двойками, а я буду ей, по её же просьбе, помогать их переделывать в тройки.

Расквитавшись с Элькой, с пятого этажа, где она живёт в 50-й квартире, я снова скачу на одной ножке вниз по лестничной клетке, залитой сплошь потоками солнечных лучей.

Солнечные лучи в косую линейку ( как в тетрадках для чистописания ), клубясь потоками золотистых пылинок, льются из окон на каждом этаже, стремительно сбегают, опережая меня, по ступенькам и превращают лестничную клетку в подобие сверкающего алмазными брызгами сказочного водопада, в котором даже такому искушённому мечтателю, как я, немудрено захлебнуться от чувства бесконечного восторга.

Я пытаюсь перепрыгивать не только через ступени, но и через лучи. Лучи лишь улыбаются, глядя на мои старания, и с улыбкой обливают меня позолотой с головы до ног.

Солнцем залита не только лестница, залито всё вокруг : залита моя душа, мои мысли и мечты, мои друзья, мои родители, школьные учителя, акации, которыми по периметру засажен двор, клумбы с цветами, голуби на карнизе, новый фильм-сказка Александра Роу, что я недавно, как зачарованный, смотрел в кинотеатре "Родина", страницы моего любимого журнала "Юный натуралист" и даже ржавая бочка с помятыми боками у сарая - всё, абсолютно всё вокруг залито потоками летнего тепла и света.

5.

Наконец я выбегаю во двор и делаю глубокий вдох, от которого у меня мгновенно начинает кружиться голова.

Да и как она может не закружиться от этого невероятного наркоза, состоящего из тысяч запахов ?

От запаха тёплого асфальта, только что умытого мимолётным ливнем и прибитой дождевыми каплями дорожной пыли. От запаха ещё не потерявшей весенней свежести листвы клёнов, тополей, каштанов, берёз и буйно цветущих лип. От запаха цветов всех видов. От запаха фруктов и овощей с рынка, что неподалёку. От запаха раскалённого на солнце металла, масляной краски, черепицы, карбида, глины, смолы, битума и цемента со стройки. От запаха резины велосипедных шин. От запаха лошадки, запряжённой в телегу, на которой молочник подвозит каждое утро молоко в бидонах к магазину.

Запахов столько, что мне становится невмоготу от их обилия. Выскочив из подъезда и сделав первый глоток воздуха, я тут же хмелею от них и ощущение счастья, возможного только в детстве, когда ты окончил первый класс и перешёл во второй, усиленное предчувствием волшебства, что должно непременно случиться, если не сейчас, то через мгновение, охватывает меня целиком и, не умещаясь во мне, переливается, как колодезная вода из ведра, через край.

6.

Вдоволь надышавшись и немного протрезвев, я спустя минуту снова попадаю под гипноз, теперь уже - гипноз звуков.

Если бы я был постарше и закончил не первый, а скажем, пятый или шестой класс, я бы назвал эти звуки симфонией. Симфонией, что нисколько не уступит "Временам года "Вивальди или Чайковского, потому что она не придумана, не сочинена - она живая.

Ведущую партию в ней играют детские голоса и детский смех, которыми полон двор. Дом наш пятиэтажный, в нём около ста квартир и в каждой из квартир проживает два-три ребёнка всех возрастов. Сочтите сами, сколько это будет  всего детей, и очень хорошо, что они выходят во двор не все сразу, иначе во дворе было бы не протолкнуться.

Партию детских голосов дополняет множество других :

Это и чирикание воробьёв, и воркование голубей, и раскаты дальнего грома, и звон последних дождевых капель из водосточных труб, и шум листвы, и гудение пчёл, ос и шмелей на клумбах, и голос радио из открытого окна, и шелест газеты в руках пенсионера, и хруст вафельного стаканчика с мороженным, и шипение газировки, и визг велосипедных тормозов, и щелчки скакалки об асфальт, и...и множество других звуков, перечислить которые не хватит одной школьной тетрадки.

7.

Лето, каникулы, потоки солнечного тепла и света, великолепие запахов и звуков, впечатление от фильма-сказки Александра Роу и десять копеек в кармане, что мама дала на новый билет в кино, на фильм с таинственным названием "Всадник без головы", первые книжки, прочитанные самостоятельно, без помощи бабушки, мечта, которая обязательно осуществится, когда  стану совсем взрослым, - побывать в цирке !...скажите, как от всего этого не закружиться мальчишеской коротко остриженной русой голове ?

8.

Я выбегаю во двор и меня тут же разрывают на части мои друзья. И как же, посудите сами, мне не разорваться на части ?

Одни из них играют в футбол и зовут меня занять место в воротах, потому что при всей своей нескладности вратарь я неплохой - у меня отличная реакция на удар.

Другие играют в игру, напоминающую баскетбол. Смысл игры состоит в том, что мальчишки, выстроившись в очередь, бросают теннисный мяч так, чтобы он попал за жёлтую трубу, опоясывающую дом на уровне первого этажа. Когда какому-то мальчишке удаётся это сделать, то следующий в очереди за ним, обязан с этой же позиции тоже попасть за трубу, в противном случае он выбывает из игры. Победитель тот, кто остался последним.

Кто-то из ребят играет в настольный теннис, кто-то - в бадминтон, кто-то - в "чижа", кто-то - в "жмурки", кто-то - в "старики-разбойники", кто-то - "в ножичка", кто-то - в "чехарду", кто-то - в "классики", кто-то ( в основном это девчонки ) прыгает со скакалкой. Но это всё игры известные, игры, в которые играют ребята в любом дворе, однако есть и такая игра, которую придумали мы сами, то есть мальчишки нашего двора. История такова.

Как-то раз, обнаружив на мусорной свалке покрышку от колеса самосвала, мы прикатили её во двор.

Игру назвали "Полёт на Луну" ( моё детство пришлось как раз на эру расцвета космонавтики ). Желающий слетать на Луну ( а таких среди мальчишек хоть отбавляй ), сворачиваясь в клубок, забирается в середину покрышки. Таким образом образовавшуюся "ракету" с "космонавтом" внутри мы лихо пускаем катиться с горки ( в нашем дворе есть такая ).

Если "ракету" запустить умело, то она, набирая космическую скорость, вполне может долететь до Луны ( до клумбы с цветами у первого подъезда ) и преспокойненько прилуниться на ней. Но надо признаться честно, что до Луны "ракета" долетает редко, чаще всего она ударяется о ствол какого-нибудь дерева ( их в пути на Луну много ), отскакивает и опрокидывается, а "космонавт" вываливается из "ракеты" в космическое пространство и долго ещё не может твёрдо встать на ноги из-за перегрузок, испытанных во время полёта. Классно мы придумали, не правда ли ?

Одним словом, игр, как и ребят, много, очень много - глаза разбегаются ! - игры мы изобретаем на ходу и во всех охота поучаствовать.

Но я ищу глазами среди ребят своего закадычного друга Вадика. У нас с ним своя замечательная игра, игра под названием "секрет".

Не знаю, друзья, известна ли она вам ? Моё детство пришлось ведь на те времена, которые стали "теперь почти былинные" по выражению поэта и певца, голос которого тоже дополнял порой симфонию звуков нашего двора, певца по имени Высоцкий. И хоть матери не одобряли нашего интереса к этому загадочному певцу, так как по их, да и по нашим представлениям, он был горьким пьяницей, не раз за хулиганские поступки сидевший в тюрьме, мы тайком от матерей слушали, собравшись гурьбой у магнитофона, его песни, почти ничего, естественно, в них не понимая. Нас прежде всего притягивал и завораживал голос певца - с небольшой хрипотцой, мужественный, резкий, раскатистый и очень искренний, как и мы сами в ту пору.

9.

Итак, игра под названием "секрет", в чём она заключается ? Вот в чём - всё очень просто и очень непросто одновременно.

Чтобы играть в эту игру, надо проявить немало фантазии, изобретательности и стать настоящим волшебником.

Вообразите себе, что вы просто так, без всякой цели стали расчищать песок и вдруг перед вами из-под земли засверкали самоцветы, как в сундуке у Кощея Бессмертного. Вы, конечно, оторопеете от неожиданности. В этом и состоит главная задача игры - поразить неожиданной красотой !

Делается "секрет" следующим образом. Берёте осколок цветного бутылочного стекла, вырываете в земле небольшую ямку, кладёте в ямку что-нибудь яркое, блестящее - лучше всего для этой цели подходит фольга от конфет - накрываете "клад" этим осколком и аккуратно присыпаете землёй. "Секрет" готов !

Игра в "секрет" - наша любима игра с Вадиком по кличке Гудвин. Так я его назвал, потому что Гудвин - это Волшебник Изумрудного города, а "секреты", изготовленные Вадиком, были настоящим волшебством.

Сколько я ни старался превзойти моего друга в искусстве выдумывания оригинальных "секретов", ничего у меня не получалось. Я напрягал всю свою фантазию, всю изобретательность, но вечно проигрывал Гудвину.

Вот я, пропотев с полчаса, вырезал ножницами для маникюра из почтовой марки тайком от отца портрет Юрия Гагарина ( тайком, потому что отец коллекционирует марки - это его хобби ). Наклеил портрет на яркий тряпичный лоскут, что нашёл у мамы в шкафу. Бутылочных осколков у меня целая коробка. За беседкой, что стоит возле первого подъезда, среди кустов акаций вырыл ямку, положил в неё Гагарина и накрыл светло голубым стёклышком. Очень красиво получилось ! Присыпал стёклышко землёй. Всё, мой "секрет" готов, теперь очередь за Гудвином, но и Гудвин тоже давно готов к сраженью.

Теперь нужно взаимно "секреты" разыскать. Я - Гудвина, Гудвин - мой.

Где я спрятал свой "секрет", Гудвин не видел, как не видел я, где он спрятал свой. Я заметил только, что он копался у пятого подъезда, в самом конце двора, за клумбой. Однако сколько я ни расчищал пальцем землю вокруг клумбы, ничего найти не смог.

Мой же "секрет" Гудвин находит в два счёта. Как ему это удаётся, не могу понять. Бинокля и подзорной трубы у него нет.

"Классный секрет !" - говорит он, рассматривая сквозь голубое стёклышко гагаринскую улыбку. Я польщён его оценкой моего труда. У меня появился шанс победить. В положение проигравшего меня ставит только то обстоятельство, что я-то "секрет" Гудвина так и не нашёл.

Я снова ползаю вокруг клумбы и всё напрасно. Гудвин - большой мастер делать тайники. Я сдаюсь.

Гудвин ведёт меня к своему "секрету" и совсем не туда, где я ползал на четвереньках.  Свой "секрет" он спрятал у старого дуба, что растёт в отдалённом углу на пригорке, там, где обитают ужасные двухвостки и пугливые мокрицы и редко ступает нога человека, даже такого любознательного, как мальчишка нашего двора, потому что там непроходимой стеной, весь затянутый вдобавок пыльной паутиной, стоит дремучий лес из злющей крапивы. небритого чертополоха и огромных лопухов, таких огромных, что под их упругими, глянцевыми сверху и нежно-пушистыми снизу тёмно-зелёными крыльями, раскинувшимися в разные стороны на жилистых, сочных стеблях,  можно запросто спрятаться от любого дождя и настырных мам, когда они, просунув в форточку голову, зовут своих заигравшихся чад на завтрак, обед или ужин. Вот в этом, заколдованном чародеями, таинственном углу и растёт столетний великан-дуб, между узловатых, мозолистых, выпирающих из-под земли лап которого Гудвин закопал "секрет".

Гудвин осторожно пальцем расчищает землю и моим глазам открывается чудесное зрелище :
Под ярко-жёлтым стеклом сверкает изумительной красоты снежинка на голубом фоне фольги. Солнечные лучи, падая на неё, делают её сверкание ещё ослепительней.

Какая же она красивая, как искусно вырезана, сколько в ней тонких деталей и граней ! И расположил Гудвин "секрет" не так, как я, где придётся, а нарочно там, где сквозь тень от кроны дуба на землю падает яркий солнечный луч. Оттого такой эффект сверкания ! Я снова побеждён.

На следующий день мы возобновляем игру. И, как всегда, Гудвин легко находит мой "секрет", а его я найти не могу. Ищу, ищу и всё напрасно.

10.

Мы сидим с Гудвином, превратившемся в Деда Мороза, в кафе и он, разомлев от выпитого, рассказывает мне о своей жизни, о своих делах, делах, с его точки зрения,  весьма успешных.

Он отлично "упакован" ( это его выражение ). У него большая двухэтажная дача с гаражом и бассейном, доходный бизнес : он покупает по дешёвке автомобили заграницей и выгодно их здесь продаёт. Жена работает главным бухгалтером в крупной торговой сети. Дочь вышла замуж за немца и живёт в Германии. Немец хоть и староват, но зато очень богат. У него огромная свиная ферма.

По-дружески обнимая, Гудвин приглашает меня в ближайшее воскресенье на свою дачу.

"Попаримся в баньке, поохотимся. У меня ружья классные, с оптическим прицелом - не промахнёшься, даже целясь  белке в глаз !" - смеясь, говорит он мне и шепотом добавляет на ухо :" Можно и девочек захватить. Отлично проведём время !"

Я слушаю его и в голове моей, тоже сильно захмелевшей от выпитого, путается только один дурацкий вопрос, очень горький вопрос, вопрос, который я всё хочу ему задать, но боюсь, что он меня не поймёт :

"Гудвин, дружище, где и зачем ты, да и я, когда-то давно, очень давно так глубоко закопали и спрятали свои "секреты", что уже никогда, понимаешь ? - никогда !, не сможем даже сами их отыскать ?"

***


107. КНИГА  НЕБЫТИЯ

Жили-были Дадам и Фева. Дадам был мужеского пола, Фева - женского и сделана была из ребра Дадама, а может, из тазобедренного сустава. Дадам и сам этого толком не знал, хотя догадывался.

Жили мирно, однако скучно. Работать им было не надо, потому что жили в таком месте, где даже чизбургеры росли на деревьях, как о том мечтали генералы в знаменитой сказке Салтыкова-Щедрина.

Раз работать было не надо и еды кругом готовой было навалом, то слонялись они, бедолаги, целыми днями без дела, мозолили друг другу глаза. Скука от безделья была смертная. Чтобы её хоть как-то развеять, играли в нарды, в очко, в чехарду, в чижа, в подкидного дурака и в прусские шашки.

В дурака Фева, как правило, выигрывала у Дадама и после выигрыша била его по носу колодой карт. Таково было условие. В прусские шашки побеждал Дадам и заставлял Феву купить у него старую шарманку. Фева не соглашалась. Зачем ей нужна была шарманка, да ещё старая ? Она и так от беспрестанной болтовни Дадама устала, а тут ещё, здрасьте вам, пожалуйста !, слушай всякие глупые песенки шарманки о том, как некто в поход собрался и бог весть, когда вернётся.

Ходили они оба в чём мать родила, точнее не мать, а отец. Иными словами, ходили нагишом. Сначала их это очень смешило, потом привыкли и смеяться перестали. А зачем, подумайте, друзья, сами, одеваться, если погода стоит прекрасная и лето круглый год ? Однако и прекрасная погода им тоже наскучила, когда солнце жарит с утра и до вечера, как в Египте. Загорели они ужасно, так что стали похожи на мою сковороду, что служит мне верой и правдой ещё со студенческих лет.

Одним словом, от такой праздной жизни и сытости развилась у них меланхолия, которая переросла в глубокую депрессию. Начали они из-за этого ругаться. Думали, что хоть в ругани как-то найдут отраду и забвение от смертной скуки. Фева даже руки стала порой распускать. Угощала Дадама, когда он в очередной раз обыгрывал её в прусские шашки, скалкой. Откуда она взяла скалку, спросите, если чизбургеров и всего в готовом виде кругом полно и тесто месить не надо ? Откуда ? Просто начиталась прусских сказок и былин, вот и смастерила себе наподобие богатырской булавы скалку из пальмового полена. От скуки.

Дадам же Феву и пальцем не трогал, опасался. Обложит её бывало трёхэтажным словосочетанием и на этом успокоится. Но обиду свою не забывал и мстительное чувство в сердце вынашивал. Ждал момента. И отомстил.

Вылепил тайком от Февы из глины красотку, как Пигмалион, и в неё влюбился. Так влюбился, что к Феве охладел совершенно. Фева охлаждение сразу почувствовала и заволновалась не на шутку.

Стала к нему приставать с одним и тем же вопросом :"Ты почему, солитёр, от исполнения долга супружеского отвиливаешь ?" Дадам же ей на это отвечал :"Что-то живот прихватило и в пояснице стреляет. Подожди чуток, сейчас отлежусь и отдам долг сполна и даже с процентами." Скажет, а сам на боковую и дрыхнет. Совсем Фева извелась. Дадам же потерял совесть окончательно. Повадился ночами пропадать. И Фева, когда он возвращался домой под утро, уверяя её, что мол-де рыбачил, таскала его за бороду со словами :"Не верю, не верррю, блудник ! Опять у глиняной полюбовницы был ! Если застукаю вас вместе, обоих скалкой поубиваю !"

И вот однажды, окончательно изведясь, засела она за смоковницей и стала выслеживать, куда Дадам вечером пойдёт. И выследила, как он снова пошёл к глиняной полюбовнице. И когда Дадам стал полюбовницу целовать да жарко обнимать, выскочила из засады и обоих стала угощать скалкой. Дадаму то угощение никаких особых хлопот не причинило, только бока слегка попримяло, а вот глиняной полюбовнице не солоно пришлось. Отбила ей Фева скалкой все её глиняные прелести. И сколько после Дадам ни пытался прелести приклеить обратно слюной и силикатным клеем, толком ничего не вышло. Руки вообще не приклеивались. Так без рук и осталась стоять полюбовница всем на диво в музее одного городишки, что находится на берегах речки по имени Сена.

Скажу в заключение, что погибли бы они от скуки окончательно, но тут и пришло спасение. Однажды в результате ошибочного опыления вырос на одной яблоне заместо яблока телевизор. Висит, не шелохнется, только Соловей-разбойник с голубого экрана насвистывает. Послушал Дадам свист, а свист музыкальный и настолько обворожительный, что не утерпел Дадам и телевизор этот одним махом и проглотил.

А делать этого было нельзя, ибо это было древо познания всякой запрещённой премудрости. Проглотив телевизор, Дадам вдруг так помудрел, что жить праздной жизнью и ходить без брюк  больше не захотел.

Смастерил он себе из фиговых листов шикарные брюки, Феве классные джинсы и подались они восвояси, то есть спустились на грешную землю. На земле им очень приглянулось. Тут тебе и рестораны, и секс-шопы, и компьютерные игры, и футбол, и бокс, и чего только душа ни пожелает. Скуку тут же, как рукой сняло, даже антидепрессанты пить они перестали.

Дадам, проглотив телевизор и став премудрым, сразу ответил на извечный и неразрешимый прусский вопрос "Что делать ?" Ответил однозначно : "Бабки делать надо !"

Для этого он организовал свою политическую партию, яснее выражаясь - опг, под названием, которое было выколото на груди его нового знакомого, только-только отбывшего срок за какое-то мелкое хулиганство в виде кражи из госбюджета казённых денег. Прочитав текст, его сильно впечатливший, на груди знакомого, Дадам так и назвал партию : "Не забуду мать родную !". Назвал и пошёл баллотироваться в президенты. И выиграл выборы благодаря удачному названию буквально с первого тура, так как народ того не ведал, названию поверив, что матери-то у него никакой не было. Родил его отец. Одним словом, доверчивый народ Дадам облапошил.

Фева сделалась кутюрье и создала по старой памяти оригинальный стиль женской одежды, что тоже обрёл впечатляющее название, а именно : "В чём мать родила".

Остальное вы и сами, друзья, про их жизнь знаете, не буду вас утомлять дальнейшими россказнями. Если же где-то я в своей повести допустил неточность, поправьте. Продолжение сами допишите.

Засим спешу откланяться, бо завтрак остывает и моя Фева прибьёт меня скалкой, если я сию минуту не откликнусь на её гневный призыв с кухни.

Дорогие мои, дорогие, хорошие, пока !

***


108. СНАДОБЬЕ  ДЛЯ  ПРИЗНАНИЯ  В  ЛЮБВИ

Любил я одну девушку. Любил страстно. Так любил, что спать от любви не мог.

Не помню уже, к сожалению, как её звали - времени много утекло с тех пор. Кажется, Кира. Или Ира ?.. Нет, хоть убей, не вспомню. Ну, пусть Кира, какое это имеет значение, как зовут девушку, в которую влюблён ? О том, как её зовут, в конце концов, скажут в ЗАГСе во время регистрации брака. По имени влюблённые друг друга редко называют, практически никогда. Называют условными именами : дорогой, дорогая, милый, милая, любимый, любимая, солнышко, рыбка, лапочка, моя прелесть, золотко, котик...ну и так далее. Вариантов наработано очень много и времени на перечисление всех терять не будем.

Вернёмся к началу.

Итак, любил я одну девушку. И всё у нас было хорошо. Я чувствовал, что любовь моя взаимна. Иначе и быть не могло, потому что я был жених хоть куда - с квартирой в престижной районе и весьма неплохой зарплатой. А у Киры, или Иры, квартиры-то как раз и не было. Картишки у неё на этот счёт были краплёные и против моих козырей ей было не устоять. Наличие у жениха квартиры - это как наличие козырного туза. Я это понимал и всегда, когда влюблялся, предвидел, что расклад карт будет в мою пользу. У девушек, которых я любил, сам не знаю почему, как правило, с квартирой возникали проблемы. Поэтому едва они узнавали, что у меня есть квартира, сразу же отвечали на мои чувства пылкой взаимностью. Не знаю, может быть, эти девушки, в которых я страстно влюблялся, сами этого страстно хотели, чтобы я в них влюбился, заранее узнав, что у меня есть квартира. Возможно, не знаю. Но только взаимной любовью, пока у меня была квартира, я никогда обделён не был.

Ну так вот, всё у нас шло отлично. Мы встречались, гуляли по паркам, заходили в кафе, где я угощал Киру, или Иру, мороженым и шоколадом. Дело уже дошло до поцелуев и продвигалось мало-помалу ещё дальше. Загвоздка только была в том, что я был очень стеснителен. Качество это, то есть стеснительность, была мне присуща с самого детства и побороть его, это качество, я не мог.

Вот и с Кирой, или Ирой, история повторилась.

Все фазы развития досвадебных отношений влюблённых были нами пройдены. Мы и целовались, и обнимались, и кое-что ещё совершали тайком от людских глаз. Пора было мне признаваться в любви и делать Кире, или Ире, предложение руки и сердца. А я стеснялся и потому медлил.

И Кира, или Ира, начинала уже не на шутку сердиться. Смотрела на меня всё чаще во время свиданий долгим и недружелюбным вопросительным взором и хмурила соболиные брови.

Однако ничего поделать с собой я не мог. Едва только решусь сказать :"Кира, или Ира, я люблю тебя. Выходи за меня замуж !", как тут же ноги подкашиваются и язык становится, как чугунный. Не лезут слова предложения руки и сердца из горла, не лезут, хоть убей !

Вынужден был я уже прибегнуть и к такому методу. Дома стану перед статуей Афродиты ( у меня дома целый музей антиквариата ) и говорю :"Афродита, люблю тебя ! Будешь моей женой ?" И так раз по сто говорю, доходя до автоматизма, пока в изнеможении не повалюсь на диван.

Не знаю, чем это вызвано, но признаться в любви Афродите и сделать предложение мне было легко. А вот едва я встречал Киру, или Иру, и собирался сделать предложение именно ей, Кире, или Ире, на меня находил какой-то непонятный столбняк. Возникало такое ощущение, словно я прыгаю с парашютом с большой высоты, а парашют не раскрывается. Я в отчаянии дёргаю за кольцо, а кольцо словно заклинило - смех и грех. Встречи продолжаются, а толку никакого.

Однажды, в минуту нашедшей на меня отваги, я уже было сказал :"Кира, или Ира, будешь мо....", но дальше этого "мо...." дело не пошло.

Кира, или Ира, аж подскочила, услышав "будешь мо...". Глаза у неё загорелись, как у кошки. Но я вместо того, чтобы сказать "Кира, или Ира, будешь моей женой ?", сказал "Кира, или Ира, будешь мороженое ?"

Кира, или Ира, от такого "предложения" остолбенела. Не смогла скрыть своего даже не то чтобы разочарования, а ярости. "Сам ешь !" - только бросила мне со злостью в лицо и пулей выскочила из кафе. Съел я мороженое, вытер губы салфеткой и снова пошёл домой тренироваться перед статуей Афродиты.

Дома признался Афродите, как обычно, в любви и предложение сделал раз двести, а после глубоко задумался. Задумался, как мне дальше-то быть ?

 Кира, или Ира, была девушка видная, красивая, даже очень красивая. Упускать её мне не хотелось, был я в неё влюблён не на шутку, но и прописывать в своей квартире Киру, или Иру, тоже слегка опасался. По той причине, что однажды я уже имел такую неосторожность : прописал в своей квартире одну красотку и чуть было квартиры не лишился. То есть фактически лишился, но повезло - при наличии хорошего адвоката через суды обратно вернул.

Одним словом, ужасная передо мной возникла дилемма. Но любовь взяла своё.

Слышал я где-то, от какой-то знахарки, что если возникает проблема с удалением слов из гортани, надо принять определённое снадобье, действующее, как слабительное, и слова тут же польются нескончаемым потоком. Впрочем, рецепт этот не нов и любому гастроэнтерологу известен. Сложность состоит только в том, как правильно подобрать такое снадобье и какую дозу принять. Одно дело - запор в кишечнике, другое - в гортани.

В долгих поисках ответа на этот вопрос, решил я прибегнуть к логике.

В принципе, подумал я, запор в гортани в сущности ничем от запора в кишечнике не отличается. Недаром существует выражение "словесный понос". А раз так, пришёл я к логическому заключению, то и снадобья должны быть одинаковые от обоих запоров.

Чтобы слова легче потекли из горла, я решил перед свиданием горло смазать. Чем  смазать? Ну, разумеется, что не солидолом. В фильме "Волга-Волга" героиня смазывает горло сырыми яйцами, чтобы лучше пелось. В фильме "Берегись автомобиля" главный герой пользуется для смазки подсолнечным маслом. Вот я и подумал, что надо и мне воспользоваться этими средствами - яйцами и подсолнечным маслом - перед тем, как делать предложение.

Перед самым началом свидания, когда Кира, или Ира, должна была вот-вот появиться, я, спрятавшись в кустах, откупорил бутылку с нерафинированным подсолнечным маслом и сделал несколько глотков - пять или шесть, не больше. После чего выпил пару сырых яиц, которые тоже предусмотрительно принёс с собой.

Едва я утёр губы батистовым платочком, как появилась возлюбленная. Я вышел из кустов, как Афродита из пены морской, во всеоружии. И был полон решимости не упустить на этот раз свой шанс.

Зашли мы в кафе и уютно расположились за свободным столиком. Немного поболтали о том, о сём. Наконец, когда в разговоре возникла удобная пауза, я, смело глядя прямо в глаза возлюбленной, начал торжественно произносить тысячу раз заученную во время тренировок перед Афродитой сакраментальную фразу, призванную поставить окончательную точку в нашем неопределённом положении : Кира, или Ира, будь.... ну и так далее.

И, о чудо ! Впервые слова текли легко и свободно. Даже не текли, а буквально вылетали. Это был какой-то верх раскомплексованности. Такого в своей жизни мне испытывать ещё не доводилось. Яйца вкупе с нерафинированным подсолнечным маслом делали свое дело безупречно.

Но определённая проблема всё же была. Она заключалась в том, что снадобье, которое я применил, действовало, к сожалению, не избирательно. Ему, что гортань, как я понял, что кишечник - всё едино.

Кира, или Ира, это сразу же заметила. Да и как она могла это не заметить, если я ей делал раз за разом предложение, но не то, которого она уже год ждала, а предложение посидеть пару минут за столиком и подождать меня, пока я сбегаю кое-куда и тут же вернусь.

Ситуация была чем-то похожа на ту, которая возникла у героя моего рассказа "Санькин забег". Сюжеты разные, а суть одна. Так в жизни нередко случается, что сюжеты вроде бы абсолютно разные, а суть одна.

После очередного ( десятого или двадцатого ) предложения меня подождать, пока я кое-куда сбегаю и тут же вернусь, Кира, или Ира, не выдержала, побагровела от злости и ушла. И как я ни умолял её остаться и подождать меня, пока я кое-куда сбегаю, она так и не осталась. А я всё бегал и бегал, так как яйца с подсолнечным маслом - это идеальная смазка.
 
Одним словом, дорогой читатель и друг, если ты стеснителен и у тебя возникнут трудности в момент, когда ты решишь сделать предложение руки и сердца девушке, в которую страстно влюблён, но которая будет любить твою квартиру и твою зарплату больше, чем тебя самого, и при этом слова никак не будут выходить из твоего рта, то запомни рецепт моего снадобья - ведь он очень прост - и в решительную минуту им воспользуйся.

Воспользуйся без колебаний или, в противном случае, заранее ищи себе хорошего адвоката.

***


109. ПЕРЕПОЛОХ  В  СОННОМ  ЦАРСТВЕ

Было утро середины зимы. Утро было хмурым, таким же хмурым, каким оно было и вчера, и позавчера, и поза позавчера - то есть третьего дня. За окном сыпала мелькая крупа то в виде дождя. то снега. Крупа, как кошка, скребла  когтями по стеклам окон, скребла монотонно, погружая мысли в какой-то бесконечный и безотрадный сон и не было никаких сил противится этому сну.

Сон исподволь, словно щупальца спрута, обволакивал каждую душу. Сон этот не был кошмарным, он просто был тяжёлым, унылым и однообразным, лишённым красок, событий и, в конечном счёте, жизни. Он был таким, в какой погружает царевну злой колдун в страшных сказках, повторяя над лежащей в хрустальном гробу царевной только одно заклинание :"Спи !" 

Под чарами  колдовского заклинания находилось всё вокруг : вещи, животные, деревья, люди...

Спали, не проявляя даже малейшего желания пошевелиться, занавески у наглухо закрытых окон. Спали, слегка опустив листья, цветы на подоконнике. Спали, нахохлившись, голуби на карнизах домов. Спали мокрые шубы в гардеробах и даже лужицы набежавшей под ними воды тоже спали. Спали куда-то суетливо спешившие по улице пешеходы. Глаза пешеходов были раскрыты и тем не менее они спали, спали прямо на ходу. Открыв глаза, после пробуждения и собираясь на работу, как и всё вокруг, продолжал спать и я.

Вдруг из ниоткуда - из мглы и слякоти, из тумана и мороси появился он !

Он появился неожиданно и всего на мгновение, на одно короткое мгновение, но этого мгновения было достаточно, чтобы и я, и всё вокруг проснулось лишь от одного его появления, от одной его промелькнувшей улыбки, проснулось и улыбнулось в ответ.

Да-да, он появился на миг, улыбнулся и тут же исчез, а мир, беспробудно спавший до этого, сразу же очнулся, преобразился, ожил и затрепетал всеми жилами, каждым пёрышком своих крыльев.

Тёмные занавески на окнах стали золотистыми, как туника богини Афины Паллады. Цветы приподняли поникшие листья и лепестки. Голуби на карнизах стряхнули с себя снег и начали радостно ворковать. И даже люди, люди - эти вечно всем недовольные, угрюмые и довольно злые существа тоже преобразились. На их хмурых лицах появилось подобие улыбки - пусть и робкое, пусть и неумелое, но всё же. А некоторые из людей - ты не поверишь, читатель ! - вскинули вечно опущенную к земле голову, что равносильно для людей подвигу, и со счастливым  выражением посмотрели ему, этому беспардонному улыбчивому пришлецу, в глаза.

Так кто же, кто же это был ? Кто был этот всемогущий волшебник, кто был этот целитель-бессребреник, этот неистощимый оптимист и весельчак, наделавший столько переполоха в заколдованном сонном царстве ?

Я уверен, что ты давно уже догадался об этом сам, дружище, и с улыбкой назвал его имя.

Имя ему - солнечный луч.

***



110. ПОЛНОЛУНИЕ


"Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна.
На печальные поляны
Льёт печально свет она "

А.С.Пушкин

                1


Как-то раз в компании друзей я отдыхал в лесу у костра.

Природа, где мы расположились, была изумительная. Высокий холм, увенчанный  нашей походной палаткой, утопал в  зелени соснового бора, а под нами, внизу, у самого подножия холма, сверкая излучинами, среди заливных лугов текла  Десна. На другом её берегу, далеко-далеко вдали, волнистой полосой синели такие же, поросшие лесами, горы.

Был тёплый июльский вечер, Небо очистилось от дневных облаков и огромным бездонным сводом, по вечернему уже, светилось над нашими головами. И почти в самом центре этого бездонного свода чеканной царской монетой серебрилась полная луна. Мы изредка взглядывали на её завораживающий лик и поневоле любовались им.

Всё вокруг располагало к умиротворению, покою  и приятной дружеской беседе. Угли костра весело пощёлкивали, как бы рассказывая друг дружке какие-то свои таинственные истории. И поневоле, подчиняясь их весёлой болтовне, занимательный разговор завели и мы.

Один из нас предложил каждому из присутствующих  рассказать  необычный эпизод из своей жизни, но такой, чтобы в нём был элемент таинственности и мистики. Тому рассказчику, чей рассказ будет признан лучшим, как приз достанется полный бокал "Белого муската красного камня " - чудесного крымского вина, одна бутылочка которого была у нас припасена и  предназначалась для всех.

Выбор первого рассказа пал, к моей несказанной радости, не на меня. Рассказчик начал свой рассказ. И рассказы последовали один за другим, один другого увлекательнее и таинственнее. Я слушал эти рассказы с огромным вниманием. В каждом рассказе, безыскусном, но искреннем и правдивом, заключался какой-нибудь впечатляющий сюжет. Слушая их, я так забылся, что когда очередь рассказывать дошла до меня, я был застигнут врасплох. Я не успел подготовить никакого сюжета и попросил друзей исключить меня из числа рассказчиков. Но друзья, "посмеявшись над моей бедой", предложили мне такой выбор : или я всё же что-нибудь расскажу им, или в противном случае, должен буду один, без их помощи, убрать мусор, затушить костёр и перемыть всю посуду после окончания нашего пиршества.

Перспектива в полном одиночестве драить закоптелый на костре котелок настолько показалась мне безрадостной, что я напряг все свои силы и память. На минуту задумавшись, я глянул на вечернее небо, на лик полной луны и внезапно интересный случай, напоминающий сюжет одной старинной баллады, пришёл мне на ум. Я и решил его рассказать своим друзьям.

                2

Несколько лет назад морозным январским днём я ехал на своей старенькой "Ладе" по раздольям глухой белорусской глубинки. Я ехал на свадьбу моего близкого друга. Я опаздывал и поэтому очень торопился. Однако все обстоятельства в этот злополучный для меня день были против того, чтобы я, крикнув молодожёнам "Горько !", поднял бокал с пенистым шампанским.

Бесконечные, покрытые глубоким снегом белорусские поля наводили на меня уныние своим однообразием. Просёлочная дорога, на которую я свернул, чтобы хоть как-то сократить путь, была сильно занесена снегом. Короткий зимний день уже клонился к закату, а я не проехал и половины пути. Настроение у меня портилось с каждой минутой. Мало того, что я был очень голоден и устал, мало того, что безнадёжно опаздывал туда, куда так хотел попасть, мотор моего железного "скакуна" требовал немедленной и серьёзной починки. Моя  старушка-"Лада" то и дело глохла и останавливалась. Быстро темнело, мороз к ночи усиливался и я во время остановок и возни с мотором уже начинал чувствовать, что порядком продрог. Ночёвка в поле, занесённом снегом, в холодной машине, разумеется, не входила в мои планы и испугала меня не на шутку. Я решил любой ценой добраться хотя бы до ближайшей деревни и найти там ночлег.

                3

Мне повезло. Сквозь стволы придорожного березняка, наконец, сверкнули редкие огоньки. Я оставил на обочине машину, окончательно отказавшуюся мне служить, и пошёл в направлении этих огней. Деревня, растянувшаяся вдоль просёлка, оказалась заброшенной. В какую бы избу я ни стучал, я нигде не находил и признака присутствия людей. Наконец, за дверью одной из последних изб послышалась, к моей большой радости, возня, раздался хрипловатый кашель. Высокий, сутулый старик, загремев засовом, приотворил дверь и недобрым взглядом пристально посмотрел мне в глаза. На какое-то мгновенье этот проницательный, недобрый взгляд смутил меня, но я  быстро взял себя в руки и в двух словах изложил старику, что со мной произошло. Старик выслушал меня, не перебивая, немного подумал и, ещё раз пристально глянув мне в глаза, посторонился и впустил меня в избу. На меня пахнуло запахом жилого покоя простой крестьянской избы. Под моими ногами в потёмках  сеней загремело пустое ведро. На полу у порога при входе лежала в виде коврика волчья шкура седая то ли от пыли, то ли от  времени. Проходя мимо старика, я заметил, что в левой руке он держит топор, который старательно прячет за спину. Но я не придал этому наблюдению большого значения. Я был счастлив, что, наконец-то я в тепле, что я спасён.

                4

Мой новый знакомый оказался не очень разговорчивым человеком. Но бутылка отличного армянского напитка под названием "Арарат", которую я в числе немногих вещей предусмотрительно захватил с собою, покидая машину, сделали его чуть разговорчивее. Старик поставил на стол два стакана. Я разлил коньяк. Мы выпили  и мало-помалу разговорились. Старик рассказал мне, что когда-то работал в совхозе агрономом, потом лесником. Что деревня опустела, потому что его сверстники поумирали, а молодёжь разъехалась.

Я слушал старика и посматривал изредка на топор, который он поставил в углу избы за своей спиной. И подмигнув  ему, шутливо спросил - не по моей ли головушке он сегодня плакал ? Старик не одобрил моей шутки. " У нас места глухие, а людям я не доверяю " - коротко ответил он. "А что, случалось применять эту штуковину, имея дело с людьми ?" - не унимался я. Я сказал эти слова и сразу же пожалел об этом. Старик сверкнув глазами, сурово глянул на меня, нахмурился и надолго замолчал. Я почувствовал себя виноватым. Чтобы хоть как-то сгладить вину, я достал сигареты. " Можно покурить, отец ?" - спросил я его самым дружелюбным тоном, на который был способен. Старик в ответ только кивнул мне головой. "Прошу !" - и я протянул ему пачку, предлагая взять сигарету. " Дрянь такую отродясь не курю !" - отрезал старик. Он поднялся и достал откуда-то коробку. В коробке оказалась махорка. Старик скрутил папиросу и составил мне компанию. Мы покурили и примирение таким образом состоялось.


Я  взял бутылку коньяка и налил ему и себе. Я уже окончательно согрелся в тепле. Грудь мою приятно грел " Арарат". Я был сыт, весел и доволен. Мысль о том, что мне не удалось попасть на свадьбу, больше не приводила меня в отчаяние. Постепенно, забыв мою неосторожную шутку, повеселел и старик.

Мы пили за столом, сидя у окна, и смотрели в окно на ночное зимнее небо, а из окна смотрела на нас полная луна. Вдруг старик приподнялся и тихо задёрнул тряпку, висевшую на окне и служившую занавеской.

"Не любишь лунного света, отец ? " - спросил я его. Старик промолчал. Но я во что бы то ни стало решил его снова разговорить. Для этой цели я разлил остатки коньяка по нашим стаканам и при помощи осторожных вопросов и крепкого армянского напитка мне удалось-таки выудить у него неожиданно для себя  одну интересную и довольно загадочную историю.

                5

- " Я не то чтобы не люблю полнолуния, а худо мне бывает, когда полнолуние. "
- " Да, я слышал, что в  полнолуние ухудшается самочувствие. Из-за этого, стало быть ?" - " Нет, не из-за самочувствия. Я ещё крепок. История одна у меня с полной луной в жизни связана. Погоди, перекурим и я расскажу." И старик рассказал мне такую повесть.

                6

"Было нас два брата" - начал он. Я был старший. Росли вместе. Любил я своего брата. Хороший человек был мой  брат.  Когда его не стало, вся деревня плакала. " А что случилось ? Умер ?" - спросил я. " Погиб " - ответил старик " Убили его !" - "Кто убил ?" - " Друг убил. Лучший  друг его же и убил "

И старик продолжил : Поначалу были они друзья - водой не разольёшь, как говорится. Один  без другого и минуты быть не мог. Куда один пойдёт, туда и другой вслед за ним. Друг за друга горой стояли. Если один в беду попадал, другой его из беды непременно выручал. Даже случай был, когда мой брат этого своего друга от смерти  спас,  хоть и сам при этом жизнью рисковал.

А дело было так. Пошли они вдвоём на рыбалку по весеннему льду. Друг-то и провалился. Лёд весенний хоть и толстый бывает да хрупкий. Течение на нашей речке быстрое. Стала друга под лёд  река засасывать. Удержаться в таких случаях за ледяную кромку нельзя - обламывается. И выбраться, по той же причине, тоже нельзя. Не один рыбак так утонул. И помочь такому провалившемуся человеку очень трудно. К нему ведь близко не подойдёшь - сам провалиться можешь. Нужна в таких случаях верёвка подлинней да покрепче или палка. А ничего такого под рукой тогда не оказалось. Что делать ? Вот мой брат овчинный тулуп, в котором был, скинул и с ним по льду пополз к провалившемуся. А у того уже силы на исходе. Ползёт брат, а лёд под ним прогибается, трещит. Но ползти надо. Посчастливилось.  Сумел подползти поближе. Один рукав кожуха другу закинул, а другой рукав сам держит, Друг за рукав ухватился и из последних сил на лёд выбрался. Поползли к берегу. Там, на берегу, снял с себя брат сухую одежду, дал другу, чтобы тот переоделся. А сам одежду мокрую на себя надел. Хорошо, что река от деревни недалеко. Остались целы оба.

Вот так они, как два рукава того тулупа, что из беды выручил, и были рядом в жизни.  Даже девушку одну полюбили. Звали её Алёной. Красивая была девушка. Из соседней деревни.  Во всей округе не было такой красивой девушки. На этом месте рассказа лицо старика - так мне показалось - даже изменилось, словно помолодело. Он вдруг улыбнулся. И улыбка удивительным светом осветила и преобразила суровые и резкие черты его лица.

Да, красавица была Алёна. Не  один я так считал, все парни в округе так говорили. Многим она нравилась. А как она могла не нравиться ? Хоть и была она очень красива, а не балованная была, не гулящая. И характер у неё был хороший - приветливый и весёлый. Вот и брату моему она нравилась, очень нравилась. А брат-то мой и сам был молодец хоть куда. Так что и он Алёне приглянулся. И пошло дело у них к свадьбе. Но и другу братову Алёна очень нравилась. Так нравилась, что из-за этой любви к ней начались у них ссоры. А когда узнал друг братов, что Алёна предпочла его брату моему, как помешался. Будто вдруг подменили его. Пить стал, буянить. Когда трезвый был, то обиды своей брату не показывал, но как выпьет, обязательно брату Алёну вспомнит. А на одной гулянке деревенской даже с кулаками к брату полез, сказал брату : " Запомни ! Алёну я тебе не отдам. Всё равно моя будет !" Потом, правда, когда протрезвел, попросил прощения. Наверное, тулуп на льду вспомнил. Брат мой был человек не злопамятный. Он это всё другу своему прощал. Хотя былая дружба их на том и закончилась.

                7

Сыграли брат мой и Алёна свадьбу. Стали жить-поживать вместе. Хорошо жили. Дочь у них вскоре родилась, потом сын. Друг братов стал к ним в гости захаживать. Обиду старую забыл. Былые друзья снова помирились. И стали по-старому дружить.  Так, словно между ними никакой размолвки  и не было. Правда Алёна иногда брату говорила, что друг его попрежнему  любит её, только вида не подаёт. Но брат мой лишь отшучивался в ответ на такие её слова. А как же, мол, тебя не любить? Ты же у меня красавица !

Прошло несколько лет.

Вот однажды поехали брат с другом вечером в лес - дело это зимой было - дровишек немного заготовить. Запрягли кобылку в сани. Топоры, пилы взяли и поехали, значит. Ночь вот такая же была, как эта - с полной луной.

Едут по первому снегу. Луна полная сверкает, им путь освещает. Снег первый, чистый кругом под луной сверкает. Красота ! Видно, как днём. Почему на ночь глядя поехали, спрашиваешь ? Да осень выдалась  в тот год с сильными дождями. Месяца, поди, три такая распутица была, что на телеге не выберешься и до леса не доберёшься. Дороги непроезжие. А коль и доехал бы, то как с дровами-то  телеге назад ехать ? Лошадь на такой дороге убьётся.

А тут, наконец-то, снежок выпал. Друг брату и говорит : поехали, мол, по первопутку. Погода прекрасная. Мороз небольшой. Ветра нет. Луна вместо фонаря светит. Поехали, вечер скоротаем ! И дело одно с тобой  обсудить хочу. В пути и обсудим.

Брат согласился. Оделся тут же, не мешкая, и пошёл за другом. Но когда уже из избы выходил, споткнулся на пороге сильно. Упал и руку ушиб до крови. Жена ему, Алёна, говорит :" Не надо тебе сегодня ехать ! Рука вон в крови. Да и примета нехорошая. Дрова я у соседки, если что, попрошу. У неё много." Но брата эти слова про соседку ещё больше только раззадорили. И поехали они.

                8

Ночь, действительно, чудесная выдалась. Зазвенели в лесу пилы, застучали топоры. Вот сосна упала. Стал брат ветви с неё спиливать, а друг рядом, за спиной брата, другую сосну топором подрубает. И подрубил он её так, что повалилась она прямо на брата. И упала прямо на грудь, когда он обернулся и встать хотел, чтобы в сторону отскочить. И когда брат так сосной задавленный лежал, подошёл к нему друг его и сказал : " Помнишь, я тебе пообещал, что Алёна моей всё равно будет ? Вот по моему слову и вышло ! " А у брата только сил и осталось ещё в груди, сосной раздавленной, чтобы сказать в ответ : " Жаль, что нет свидетеля никого рядом. Никто тебя, мой убийца, не обличит !" А на небе ночном только одно лицо луны над ними горит. И обратился к ней брат в агонии перед самой смертью :" Будь хоть ты, луна, свидетелем ! Открой людям правду !" И умер, успев сказать только эти слова. Посмотрел на луну и убийца. Да только насмешливо улыбнулся.

                9

Старик замолчал. Снова достал коробку с махоркой и скрутил папиросу. " Хорошее у тебя вино !" - сказал он мне :" Это что за вино ?" " Коньяк армянский. "Арарат" " - ответил я коротко, не желая заводить долгой беседы на другую тему.  Мне хотелось поскорее услышать окончание этой загадочной истории. Но старик закурил и задумался. Я не стал прерывать его задумчивости и выказывать своё нетерпение, опасаясь, что это может повредить его рассказу. Наконец, старик докурил папиросу и продолжил.   

                10
Друг братов в деревню сразу же вернулся. Мужиков на ноги поднял, деревенское начальство. Мол, так и так - несчастье случилось. Все тут же поехали в лес. Смотрят, так оно и есть - несчастный случай. Брат лежит на снегу, на нём сосна поваленная лежит. Делать нечего. Брата схоронили. И на похоронах друг братов больше всех, говорят, плакал. Во всём себя корил. Не досмотрел, мол. Крикнул ; " Берегись !" да поздно. Перед Алёной на колени стал, прощения просил за то, что не уберёг мужа. Я тогда в деревне не жил. Далеко был. Счастья по свету искал. И мне всё это потом люди рассказали.

                11

Осталась Алёна одна с двумя детьми. Трудно очень ей стало одной-то с маленькими детьми в деревне. Работа деревенская такая, что мужские руки нужны. Тут и вдвоём едва успеваешь всю работу переделать. А как одной ? Брат-то мой и хозяин был хороший, и работник хороший был.  Очень трудно стало ей.

И вот стал друг брата к ней захаживать, чтобы помочь, мол. Она ему и не рада, и на порог иной раз не пускает. Он уйдёт, не перечит, а потом снова приходит. Пойдёт на её поле, сена ей накосит. Поле отгонит весной под картошку. Много работы ей переделал. Детям гостинцы носил. Денег не жалел на них. Памятник дорогой брату на могиле поставил. Прошло время. И стала Алёна оттаивать. Поверила, что не виноват друг брата в гибели его. И вот лет через пять поженились они. Дети у них свои родились. И всё как будто ничего пошло у них. Лишь одну странность стала замечать Алёна в поведении мужа. Сам не свой он становится, когда полная луна на небе. Заснуть всё не может, к окну идёт или на двор выходит. Сядет, на луну всё смотрит как зачарованный и как-то жутко улыбается. Она его спрашивала, что с ним. Молчит, не отвечает.

                12

И как-то раз поехали они в соседнюю деревню по какому-то делу. Кажется, на праздник их родные пригласили, на крестины. Поехали вечером на санях через тот самый лес, где брат погиб.
Целый день небо было затянуто тучами. Запрягли они коня в сани  и поехали. И когда в лес въезжать стали, вдруг тучи разошлись и на небе ночном полная луна показалась. Светло стало кругом от лунного света. Едут по лесу, луна им путь освещает. Едут, едут и вдруг заметила Алёна, что лицо мужа её как-то изменилось. Смотрит он, как обычно, на луну и улыбается. Минуту смотрит, другую, третью. Всё смотрит и смотрит. Надо конём управлять, а он про коня и забыл. Всё на луну смотрит. Стала она его за рукав тормошить, а он и не отзывается. Словно спит с открытыми глазами. Смотрит только на луну со своей жутко застывшей улыбкой. Она испугалась. Видит, что-то неладное. Наконец, очнулся он. К ней обернул лицо. Давай она его расспрашивать. Что  такое с ним было, почему он так долго на луну смотрел, почему улыбался - стала умолять, чтобы сказал. А он не хочет ничего объяснять. Так, мол - говорит - когда полнолуние, то всегда с ним что-то такое происходит. С детства с ним такое. Побыли они на крестинах, назад едут. И опять та же история. Смотрит, как зачарованный друг брата моего на луну, улыбается и глаз оторвать от луны не может. Опять Алёна испугалась. Стала ещё сильнее прежнего умолять его сказать, что с ним. И конь словно что-то почуял, остановился и ни с места. Давай Алёна мужа сильно трясти :" Расскажи, что с тобой, мне страшно!" Тут он всё и рассказал. Всю правду.

                13

На этих словах старик замолчал и отодвинул занавеску. За беседой не заметили мы, как долгая зимняя ночь прошла. Небо над кромкой дальнего леса стало уже совсем светлым.  Лунный лик побледнел и стал чуть виден на чистом утреннем небе. Торопиться мне было уже незачем. Старик пообещал довезти меня на своих санях до ближайшего посёлка, а за машиной моей присмотреть, пока меня не будет. Денег с меня не взял ни копейки. Даже рассердился опять, когда я их ему протянул. Расстались мы по-дружески. Человеком он оказался простым и добрым, как многие старики в белорусской глубинке.               

                14

Что может быть лучше, друзья, ночного звёздного неба над головой, хорошей компании, костра у реки ? Что может быть лучше стакана доброго крымского вина и дружеской беседы ? Что может быть лучше прекрасной природы Северного Полесья ?
Жаль, что в призрачной суете городской мы так часто забываем о том, что жизнь наша не столь длинна, чтобы растрачивать её на одни будничные заботы, забывая об отдыхе. И что один хорошо проведённый и навсегда оставшийся в памяти вечер  лучше, чем тысяча однообразных, незаметно промелькнувших дней.

17-18 января 2013 г.
               
P. S.

Друзья ! Не спешите обвинить меня в плагиате !

Поставленный в ужасные условия необходимости хоть что-нибудь рассказать, я принуждён был выкручиваться, о чём честно и предупредил в начале своего повествования : "я глянул на вечернее небо, на лик полной луны и внезапно интересный случай, напоминающий сюжет одной старинной баллады, пришёл мне на ум..."

***


111. МОЯ КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ, РАССКАЗАННАЯ ПРИБЛУДНОМУ ПСУ

Дата моего рождения точно мне не известна, так как церковь, где факт моего рождения был зарегистрирован дьячком, сгорела по причине неисправной электропроводки.

Родители мои потомственные дворяне. Род древний и идёт от Рюрика и, таким образом, если верить Рюрику, - от самого Октавиана Августа.

Достоверность древности моего рода подтверждается таким фактом : в детстве родители, уходя на работу, давали мне в качестве игрушек скипетр и державу.

Воспитывала меня поначалу нянька Марина Аккордеоновна, что знала много былин и сказок. Укачивая меня в люльке, она их беспрерывно рассказывала. По этой причине мир я воспринимал не иначе, как тридевятое царство, где полно всяких чудищ, начиная от Змеев Горынычей и кончая народными депутатами.

Когда я немного подрос и окончательно доломал державу со скипетром, родители отдали меня в церковно-приходскую школу, три класса которой я успешно онлайн закончил, научившись читать по складам Налоговый кодекс, квитанции за коммунальные услуги и писать печатными буквами на заборах тексты, прославляющие существующую власть в лице её правителей, так как в основе образования в любой церковно-приходской школе лежит патриотизм.

Далее, поработав немного, как некогда поэт Сергей Есенин, в мясной лавке отца, чтобы набраться опыта, я продолжил свою трудовую стезю на городском рынке, где устроился работать вышибалой.

Работа вышибалой мне очень нравилась, она была творческой. Вышибая конкурентов с рынка, я расписывал их физиономии без всякого трафарета так красиво, что местный художник посоветовал мне продолжить незаконченное церковно-приходское онлайн образование в Академии Художеств.

Я прислушался к совету, поехал в Питер и подал в Академию Художеств документы, то есть копии с милицейских протоколов, где подробнейшим образом были описаны мои художества.

Благодаря этим документам и ходатайству одного очень влиятельного живописца, хозяина рынка, у которого я работал вышибалой, меня приняли в Академию без экзаменов и я, как бильярдный шар в лузу, попал в мастерскую Ильи Репина.

Репин, увидев мои пудовые кулачищи и выслушав, с каким воодушевлением я пою "Боже, царя храни !", немедленно предложил мне стать соавтором в создании своей самой известной эпической картины, над которой он трудился всю жизнь, под названием "Приплыли !"

Эта картина должна была дополнить другую его не менее известную эпическую картину  "Братки на Volvo" ( в эскизных вариантах имевшую немного другой вид и называвшуюся "Бурлаки на Волге" ).

Репин сказал, что лучшего типажа, чем я, для центральной фигуры в его картине "Приплыли !" - Бандита С Большой Дороги, наобещавшего народу всевозможных благ и обобравшего народ при этом до нитки, Великого Кормчего, под руководством которого народ, что называется, и "приплыл" к счастью - ему, Илье Ефимовичу Репину, не сыскать.

Очень я ему приглянулся, особенно после того, как в его присутствии написал письмо турецкому султану, в котором, ни разу не запнувшись, мелким курсивом выложил на лист бумаги формата А-4 весь Большой Казацкий Матерный Загиб.

Так мы с Репиным начали трудится над его эпическим полотном.

Дав мне в руки серп и молот, и посадив на двуглавого орла, Репин сделал несколько набросков. Однако, не удовлетворившись чем-то, порвал наброски и пересадил меня с двуглавого орла на гиперзвуковую ракету "Циклоп".

На "Циклопе" я сидел, к сожалению, недолго. Закуривая люльку, Репин неосторожно слишком близко подошёл к ракете. Искра от чиркнувшей спички, из которой, как известно, возгорается пламя, долетела до ракеты и ракета стартовала, унеся на себе меня.

Долго ли, коротко ли я летел, точно сказать не могу, так как ракета была гиперзвуковая, но приземлился я на картофельном поле. Почему именно не на пляже в Объединённых Арабских Эмиратах, а на картофельном поле возле Магадана, сам не понимаю. Предполагаю, по причине того, что единственный глаз у "Циклопа" после испытаний на танковом биатлоне вытек.

Ракета при падении не взорвалась, а только очень сильно надымила, как дымят склады перед ревизионной проверкой.

Когда я выбрался из столбов дыма, то крестьяне, убиравшие картошку на поле, приняли меня за посла дружественной африканской республики и с криками :"Свободу народам Африки!" повели меня в избу, где угостили самогоном.

Что было дальше я помню смутно. Помню только, что я подписал какой-то Указ о понижении пенсионного возраста и ещё несколько Указов об уменьшении зарплаты государственным чиновникам, подписал одним махом Указ о бесплатной медицине для народа, о возвращении земли и всех средств производства в народную собственность и другие аналогичные Указы в пользу народа.

Когда я протрезвел, я понял, что совершил ужасное деяние, расцениваемое Уголовным кодексом, как тягчайше преступление, так как вернуть в народную собственность землю, заводы с фабриками, нефтяные и газовые месторождения, залежи алмазов и прочие материальные ценности - это означает отобрать их у новых законных владельцев.

От отчаяния я принялся рвать на голове волосы и только тогда, когда вырвал все и стал похож на героя Гражданской войны Григория Котовского, немного успокоился.

Осознавая, что теперь от рук Правосудия после подписания Указов мне не уйти, я вырыл бункер и в нём залёг. В оном бункере пребываю и в настоящее время, лишь иногда выпуская наружу своего двойника.

Однажды, набравшись смелости и выбравшись из бункера самолично, я повстречал приблудного пса и рассказал ему эту свою биографию, ничего в ней не приукрасив, а наоборот, очень многое, что достойно описания, из скромности утаив.

Пёс, выслушав биографию, горестно завыл, да так громко, что вышиб слезу у одной поэтессы. Эта сердобольная поэтесса и умолила меня предать мою биографию печати, что я и сделал.

Если кого-то из вас, друзья, моя биография хоть немного разжалобила и вы желали бы ознакомиться с нею подробнее, милости прошу в гости в мой бункер, где она изложена в летописном документе под названием "Прозаические миниатюры".

Более не смею отнимать у вас, мои хорошие, вашего драгоценного времени.

Всего вам доброго ! Будьте здравы, полны творческих сил и верны своей Дульсинее, если она у вас есть.

***


112. НОЯБРЬСКИЕ  ТЕЗИСЫ ИЗ  ПОЛЯРНОГО

Продолжаю публикацию рукописей, найденных мною среди черновиков в нашем поэтическом клубе "Колба", что в посёлке Полярный. Эта запись, сделанная на обрывке этикетки бутыли из-под пятизвёздочного коньяка прямо между звёздочками, мне показалась примечательной и я решил, друзья, ознакомить вас с нею. Название записи придумал я сам и оно носит, как всегда в таких случаях, условный характер. Итак :

НОЯБРЬСКИЕ ТЕЗИСЫ

Интернет убил культуру. Никто больше не читает хороших книг. Поэзия умерла, а точнее сдохла. Композиторы, пишущие серьёзную симфоническую музыку, никому не нужны. Художники заняты малеванием картин на вкус потребителя. Вкус потребителя нижайший.

Люди вообще сошли с ума. Поговорить не с кем. Все темы о еде, питье и о том, где больше платят. Мужики говорят о бабах, бабы - о тряпках. И вот ради этого стоило из обезьяны превращаться в человека ? Две тысячи лет истории человечества - псу под хвост.

На почве религий одни распри. На улицах полно пьяных и дураков. В реках нет рыб, в лесах деревьев.  Китай убил экологию. Там экономический бум, но нечем дышать. В Европе геи, в Африке крокодилы. В Индии много грязи, но любят животных. В Латинской Америке бразильский кофе, футбол и карнавалы затмили всё.

Говорят, что скоро придёт Антихрист. Пусть попробует прийти в Китай. Без противогаза ему быстро настанет капец. А если придёт в Индию, подхватит тропическую лихорадку и его ужалит королевская кобра. В Мексике замучают "бесаме мучей", в Японии сделают харакири. Если сунется в Австралию, то закусают дикие собаки Динго. В США его тут же соблазнит Моника Левински, а после затаскает по судам. В России поскользнётся на мокром полу в общественном туалете и ударится головой о писсуар. Самым безопасным местом на земле по-прежнему остаётся Антарктида.

Больше всего жаль детей. Мультиков хороших нет,  есть только про покемонов. Прав был Артур Шопенгауэр, сказав :"Мир - дом сумасшедших". А может великий философ погорячился и всё ещё наладится ? Хотелось бы верить.
Всем вам, друзья, желаю удачи в делах и крепкого здоровья !

P.S.
Вот такая странная запись. Концовка с пожеланием удачи и здоровья - мой личный творческий вклад в этот довольно пессимистический текст, чтобы хоть немного смягчить мрачные мысли, в нём изложенные.

ноябрь 2022

***


113. ЛЁВА АЛЬКАПОНКИН НА СТРАШНОМ СУДЕ

Шёл Страшный Суд.

Миллионы грешников, выстроившись в длинную очередь, начинавшуюся от Ковша Большой Медведицы, ждали своего часа, то есть того момента, когда они предстанут пред Всевышним ( что назван поэтом Лермонтовым в стихотворении "Пророк" Вечным Судиёй ) и услышат Его решение, куда им далее следовать - в Ад или в Рай.

Рай, разумеется, был заветной мечтой каждого, кто стоял в очереди.

Да и кто бы отказался попасть в прелестный уголок, чем-то напоминающий Швейцарию, где в твоём распоряжении великолепные дороги, чистейший воздух, роскошная Природа с альпийскими лугами и озёрами, милые небольшие деревеньки с комфортабельными домиками, бассейнами, полянами для гольфа и депозитный счёт на кругленькую сумму в надёжном банке.

Ад же пугал до колик в животе.

Он, как под копирку, был списан с одной постперестроечной горемычной страны времён "лихих 90-х", где пенсионеры выносили на рынок последние сокровища, что у них ещё оставались, чтобы заработать на кусок хлеба, а именно : зубные щётки, будильники, резиновые калоши, ордена и медали, самовары, обручальные кольца, гранёные стаканы и прочие, и прочие дорогие их сердцу вещи. Где дороги с разбитым асфальтом были непроходимыми. Где в электричках искусственная кожа на сиденьях и спинках была ободрана, а в туалетах нестерпимо воняло и двери не закрывались. Где каждый подземный переход представлял из себя общежитие для бомжей. Где коммерческие банки лопались, не успев открыться, унося с собой в небытие заодно и жалкие счета вкладчиков.

Лёва Алькапонкин тоже стоял в этой очереди. Праведником он не был, а сказать точнее - его совесть являла из себя продукт, который можно получить, если зачерпнуть большим ведром содержимое выгребной ямы. Вот по этой причине Лёва и испытывал сильное волнение, так как количество грешников в очереди перед ним таяло и вот-вот должен был пробить его час непосредственной встречи с Тем, Кого он однажды видел грозно и торжественно сидящим на облаках, правда, очень-очень давно - когда бабка в детстве водила его с собой в церковь.

Лёва уже воочию мог наблюдать всю процедуру Суда, как грешник становился на специальное место, именовавшееся Лобным, и как к нему подходил Ангел с весами. На одну чашу весов Ангел помещал хорошие поступки грешника, а на другую дурные. И Лёва видел, как чаша, куда помещались дурные поступки, у нескольких грешников так переполнилась, что Ангел был вынужден сходить за другими - особыми весами, где вместо чаши крепился товарный железнодорожный состав, который Ангел нагрузил этими, не поместившимися в чашу, дурными поступками. Вечный Судия вынес суровый вердикт и Ангел грозно указал грешникам на табличку со стрелкой, обозначавшей направление : "В Ад".

Лёва в сильном волнении переминался с ноги на ногу. Мороз пробегал у него по спине, а в носу щекотало. Наступал неотвратимый момент. Наступал, наступал и настал.

На не сгибающихся в коленках дрожащих ногах Лёва взошёл на Лобное место. Шансы, конечно, сохранялись, пусть и призрачные - Лёва не терял надежды, ведь надежда умирает последней.

Ангел положил на чаши всё, чего Лёва натворил в своей жизни. Проще говоря, на одну чашу он поставил огромную бадью с удобрением в виде навоза, а на другую не поставил практически ничего - что-то вроде детского горшка да и то полупустого.  Лёва, скосив глаза, наблюдал, как Вечный Судия и Ангел переглянулись и молча кивнули друг другу головами.

"В Ад !" - коротко произнёс Ангел и указал взмахом перста на табличку, где направление, куда Лёве предстояло стучать своими копытами, чётко указывалось.

"В Ад!" - отозвалось в Лёвиной голове и она... закружилась от счастья ! Все, абсолютно все опасения и шансы, что Ангел чего-то напутает и укажет на табличку "В Рай!", мгновенно улетучились.

В Ад ! - то есть на встречу с лучшими дружками по рэкету, по воровству и разбою, по многочисленным отсидкам в тюрьмах, по зоне, по рыбалке и охоте, по сходнякам, по пьянкам, по преферансу, покеру, буре, очку и бильярду, по крутым разборкам с конкурентами на "стрелках", по романтическим мечтам достичь когда-нибудь самого главного блатного статуса, именуемого "ВОР В ЗАКОНЕ",  словом, - с дружками по много ещё чему, что до краёв наполняло бадью, поставленную Ангелом на весы.

В Ад ! - Лёва аж подпрыгнул, не в силах сдержать ликования, и начал тут же, прямо на глазах всей огромной очереди, что протянулась от Большой Медведицы, танцевать "семь сорок" и распевать "Мурку".

Он всё ещё радостно дрыгал ногами даже тогда, когда Ангелы, исполнявшие роль служителей порядка, надели на него смирительную рубашку и запихали в подкатившую колесницу с решётками на окнах.

"В Ад ! - сидя в колеснице и не сдерживая слёз радости, шептал про себя Лёва - А я, дурак, стоя в очереди, всё трясся, всё чего-то боялся. Боялся, вдруг напутают, вдруг по ошибке в Рай отправят. Это ж был бы капец ! Чего я там делать буду ? Там же я от тоски завою. В Аду - вот где Рай ! Чертями меня попы пугали. Да чего мне чертей-то боятся ? Я их на зоне что ли не видел ? Да сколько угодно ! Нормальные пацаны. И с этими, что в Аду, полажу. Поначалу, конечно, придётся маленько осмотреться. С паханом чёртовым познакомиться, приглянуться ему,  концы найти, родных братков повстречать, что за меня слово замолвят, и дело пойдёт ! Всё отлично, Лёнь, не пропадём ! Такая бадья дерьма, что на весы Ангел поставил, - это лучшая рекомендация для любого пахана и в Аду на земле, и в Аду на небе !"

Так думал Лёва, сидя в колеснице с решётками на окнах, что катила в направлении Ада и Геенны Огненной. А в это время очередной грешник восходил по ступеням на Лобное место пока Ангел растворителем под названием "уайт-спирит" отмывал чаши весов, где минуту назад находилась терзаемая напрасными опасениями лёвина душа.

***


114. БЕСЕДА С КОТОМ О ПОЭЗИИ

У меня есть кот по имени Тимур. Почему Тимур ? Потому что он хромает на одну ножку, как хромал великий завоеватель Тамерлан, историками называемый иногда Тимуром и Железным Хромцом

Мой Тимур или Тимка ( так я его чаще называю ) совсем не железный. Он получил травму в раннем детстве, когда был ещё крошечным котёнком. Один недобрый дядя взял его у моего подъезда в свою легковую машину и по дороге выбросил из окна на полном ходу. Тимка при падении сильно ударился. Две лапки оказались поломаны. Заднюю ветеринар поправил - поставил спицу - и она полностью восстановилась, а вот передняя, увы, так до конца и не восстановилась.

Тимка необычный кот. Он мудр, умеет говорить человечьим языком и я порой с ним беседую на разные волнующие меня темы.

Я люблю стихи и сам их сочиняю. Тимка стихов не сочиняет, но в поэзии прекрасно разбирается, так как весной изучает её по кошачьим руладам, что раздаются под моим окном, а осенью и зимой долгими вечерами мы вдвоём читаем ( он при этом сидит у меня на коленях ) произведения лучших русских поэтов.

Однажды, не так давно, у нас состоялась беседа на тему "В чём состоит назначение Поэзии ?" Сейчас я постараюсь полностью восстановить её по памяти, чтобы вы, друзья, приняли в ней тоже участие, пусть и заочно.

Мы с Тимуром грелись у камина и я высказал следующую мысль :

Мой дорогой кот Тимка, ты ведь не станешь отрицать того, что поэзия, как литературная форма выражения души - её радостей и тревог, не может и не должна уходить от решения вопросов, касающихся жизни общества, то есть вопросов социальных. В жизни очень много такого, что необходимо исправить. Посмотри до какой степени деградации мы дошли. Сколько отрицательных типов развелось не только в людской, но даже и в кошачьей среде. Сколько накопилось гнили во всех клеточках общественного организма, вплоть до тех, что являются мозгом общества и управляют им. И эта гниль только разрастается, захватывая всё новые и новые клетки. Сколько вокруг воров, сколько лжецов, сколько откровенных убийц ! С этим надо бороться и поэзия не может оставаться в стороне. Как ты полагаешь ?

Тимка покрутил лапой усы и ответил :" Мяу ! О, да ! Ты прав, хозяин ! Воры воруют, лжецы лгут, маньяки убивают свои жертвы, глобалисты задумали превратить весь мир в цифровой концлагерь и т.д. - всё это так, всё это верно. Но это не означает, что приходя домой, ты не должны снять обувь, вымыть руки, постирать бельё, чтобы утром снова надеть чистое. Это не значит, что и я, вернувшись с прогулки, не должен отряхнуть свою запылившуюся на лапках шерсть и умыться."

- В таком случае ответь мне, мой мудрый кот, что должен делать поэт в этом мире, где столько вопиющих проблем ?

- Если ты решил, хозяин, что ты поэт, ты для начала должен дать себе ответ на вопросы : "Что есть Поэзия ? Каково её назначение ?" Без ответа на эти вопросы у тебя будет всегда возникать путаница понятий и, как следствие этого, вечный спор с самим собой.

- Отлично, Тимка ! Именно этот вопрос я и хотел тебе задать и я его задаю :" Что такое Поэзия ? В чём ты видишь Её назначение ?"

- Хорошо, хозяин. Позволь мне выразить своё, кошачье, понимание того, что есть Поэзия и в чём её назначение.

Я убеждён, мой дорогой хозяин, хотя не исключаю, что заблуждаюсь, так считая, что дело подлинной Поэзии заключается в том, чтобы помочь уставшему от тягот жизни нашему с тобой взгляду научиться видеть в обыденных вещах - в сереньких, таких приевшихся до тошноты будничных явлениях - нечто прекрасное. Научить почти невозможному : ценить малое, ценить и любить жизнь, как бы трудна и порой ужасна она нам ни казалась и таким образом - помочь избавиться душе от депрессии ( коты ею тоже страдают ), охватившей ныне всю планету, от усталости, от отчаяния. Упавшего - поднять, больного - исцелить, мёртвого - воскресить к новой жизни.

Приходя в храм, ты, хозяин, надеешься прийти к Богу, надеешься на помощь от Него, не так ли ?

Поэзия - это с моей, кошачьей, точки зрения тоже храм, в котором не должно быть грязи. Подлинные стихи похожи на молитву, которая очищая душу, помогает ей обрести надежду и воспрянуть.

Тот, кто полагает, что задача искусства, задача художника - это максимально реалистическое и даже натуралистическое отражение жизни, по моему скромному кошачьему мнению заблуждается.

Максимально реалистическим и натуралистическим отражением жизни занимаются документалисты, натуралисты, журналисты, корреспонденты, психологи, историки, фотографы и т.д.

Задача подлинного искусства, искусства Поэзии в первую очередь, заключается в том, чтобы показать жизнь не столько такой ( подчёркиваю это, хозяин ), какая она есть на самом деле, то есть отражая её максимально реалистично и натуралистично ( при этом ведь мы всё равно не избежим субъективности и отразим её в любом случае искажённо ), а такой, какой она должна быть. Ваш великий человечий Поэт выразил эту мысль так : " Всех низких истин нам дороже нас возвышающий обман."

Произведение подлинного искусства и есть тот самый "возвышающий обман". Я не хочу сказать, что в нём должны полностью отсутствовать реальные черты жизни. Нет, они могут и должны быть в нём, но они должны быть представлены в своём идеальном, очищенном от всего, что омрачает жизнь, виде. Должна быть смыта грязь, существующая в реальной жизни, и жизнь представлена не документально точно, не рабски натуралистично, а как некая Идея, как некая возможность, которая может быть осуществлена, но не в реальности ( в реальности это едва ли невозможно ), а лишь в мечте, никогда не оставляющей вас, людей, мечте о счастье, о гармонии, о добре, о справедливости.

Всё остальное : борьба с преступной властью, с наркоманами и наркоторговцами, чёрными лесорубами и любителями вольерной охоты, с ворами и убийцами, всевозможные споры и раздоры, диспуты и дискуссии, драки и войны, гнойники и кровоточащие раны - область прозы, литературы, телевизионных шоу, гнойной хирургии, политики, журналистики ... и т.д.

Ещё раз подчёркиваю, хозяин : не следует путать понятий !

Дело ветра - дуть, дело повара - готовить обед, дело танцора - плясать, дело унитаза - удалять фекалии и т.д. И особняком стоит дело Поэзии, её высокое назначение.

В жизни, в душах людей, и даже котов, в наши дни слишком много грязи, слишком много отчаяния, слишком много усталости. Скажи мне, мой пытливый хозяин, для чего ты открываешь том стихов ?

- Странный вопрос, Тимур. Разумеется, не для того, чтобы испортить себе настроение. А для чего, как ты полагаешь, следует его открывать ?

- Мой дорогой хозяин и друг ! Я, если бы имел на лапах пальцы, то открывал бы том стихов для того, чтобы окрепнуть духом, отвлечься от охватывающего меня порой ужаса жизни, чтобы забыть о нём, если не навсегда, то хотя бы на несколько минут, вдохнуть в лёгкие чистый озон. Чтобы пристальнее вглядеться в жизнь и понять её глубокое, таинственное, божественное значение. И после этого вернуться к прозе жизни и с новыми силами продолжить жизненный бой.

Спасибо тебе, хозяин, за то, что ты освободил меня, калеку, от такой необходимости - вести жизненный бой, спасибо тебе, что ты спас меня и заботишься обо мне, но сам ты от этой необходимости не освобождён и ведёшь нелёгкий бой за жизнь каждый день.

Ты верно сказал в начале беседы, хозяин, что наши дни - дни особого хаоса и неразберихи во всём. Этот хаос и неразбериха коснулись и того, что принято называть словом "Поэзия". Поэзию вы, люди, превратили в мусорную свалку, в арену цирка, в уличный митинг, в шоу, в состязание, в публичный дом.

Отовсюду от вас слышится, что в жизни много мерзости, что жизнь опоганена. Это не так, хозяин !

Жизнь не опоганена, это сделать в принципе невозможно, как невозможно осквернить солнце и звёзды, ветер и облака, пение птиц и шум прибоя, мою любимую серенаду, что распевает красавица кошка, живущая вон в том подвале. Опоганились души людские - это печальный факт, вот в чём беда ! Дело поэзии - помочь им очиститься.

- Спасибо тебе, мой мудрый кот, за твои содержательные и неравнодушные ответы на мои вопросы. Дай же, мой друг, в конце беседы своё определение той задачи, которая стоит перед Поэзией, очень прошу тебя об этом !

- Изволь, хозяин. Вот тебе моё определение задачи, которая стоит перед подлинной Поэзией и которую Ей предназначено решить, она звучит так :

Задача подлинной Поэзии заключается в том, чтобы представить в Слове образ мира и Человека такими, какими их задумал Бог, очистив от всего, что этот образ искажает и уродует. Это стремление, имеющее характер непрекращающегося духовного усилия, должно стать основой не только для литературного творчества, но и, прежде всего, для духовного преображения и духовного роста самого творца.

Задача эта, как ты понимаешь, хозяин, очень непроста и вплотную соприкасается с решением важнейших, глубочайших философских вопросов, таких как : " В чём смысл жизни ? Что есть Добро и что есть Зло ?" и других, на которые нет общепринятых, однозначных ответов. В этом заключается сложность решения этой задачи, но от этого она не становится менее значимой.

- Спасибо тебе, мой мудрый кот, за эту беседу. Блюдечко с молоком и отдельная миска с твоим любимым лакомством - бычками - уже приготовлены. Пора нам с тобой слегка поужинать и отправляться на покой. За беседой время пролетело незаметно. Часы бьют полночь.
 
***


115. КРИК  ДУШИ

В нашем клубе поэзии "Колба" ( А.Блок наоборот ) в геологическом посёлке Полярный, где я имею честь быть секретарём, порой в куче мусора из черновиков и пустых бутылок можно отыскать довольно странные записи, порождённые, видимо, воображением, окутанном винными парами. Вот одна из них, отчасти похожая на верлибр, которая показалась мне занимательной.
Я дал ей название "Крик души !", хотя её можно озаглавить и как-то иначе. Предлагаю её вашему вниманию без купюр:

КРИК  ДУШИ !

Посоветуйте, какое лучшее средство от цыпок ?

Был на корпоративе. Всё шло по плану. Проснулся утром в пять часов и по всему телу цыпки. И это уже не первый раз. Я ничего не могу понять. Всё шло по плану. Так почему опять эта напасть ? Вазелин - как мёртвому припарки. Мазь Вишневского - тоже полная фигня. Про любовь скажу, что это выдумки поэтов. Никакой любви нет !
Пушкин давным-давно написал :"Любите себя, господа !" Тем не менее стихов о любви больше, чем о здоровье. Курение убивает ! Капля никотина способна убить лошадь. Лошадей убивать - это преступление.
"Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне..." Почему розовом ? Розовых коней не бывает. Бывают каурые, пегие, гнедые, буланые, но розовых я что-то не замечал. Есть выражение : сивый мерин. Чушь ! А вот ещё : "Со снопом волос твоих овсяных..." Овёс - это главный корм лошадей. Лошадь не ест мяса и тем не менее все двигатели измеряют в лошадиных силах. И потом : зачем вы, девушки, красивых любите ? Непостоянная у них любовь !

Простите, что беспокою ! В Багдаде всё спокойно ! Спите, любимые братья, снова родная земля неколебимые рати движет под стены Кремля. Да, вот ещё. Сказал одной знакомой девчонке, когда она ела суп :"Я по-прежнему такой же нежный !" и она чуть не поперхнулась. А потом приходит ко мне домой и говорит :"Давай поженимся !" После этого чуть не поперхнулся я. Я ей сказал, что не могу, у меня есть невеста в Дагестане и ни шиша в кошельке. И только после этого она отвязалась.

Ещё раз про любовь. Матвей - имя библейское. Вообще-то, правильно надо писать Матфей. Есть четыре Евангелия : от Марка, от Матфея, от Иоанна, от Луки. Я прочитал все четыре. Собор святого Петра в Риме построен на деньги налогоплательщиков Италии. Однако совершенно неизвестно, почему Италия так похожа на сапог ? Припомнилось такое выражение : "сапоги всмятку". Полная билиберда ! Всмятку бывает только яичница. Разве Италия похожа на яичницу ?
Италия - это родина архитектора Бартоломео Франческо Растрелли. В России его звали Варфоломей Варфоломеевич. Даже просто Варфоломей, а нередко - Варфик, потому что у нас всё любят сокращать. И на это имя он только и откликался. А на имя Бартоломео никогда. Фонвизин его обожал. Пушкин боготворил. А маршал Жуков воспользовался его фамилией, когда наступал на Берлин. Впрочем, к делу это не относится.

Один поэт из скромности заявил мне, что он не Есенин. Я просто обомлел после такого самоунижения. Я достал из широких штанин носовой платок и прямо ему сказал :
Поднимем бокалы, содвинем их разом ! Ты не Есенин ? Глу-пос-ти ! Ты себя оговариваешь. На крыльях мечты ты можешь ( при желании, конечно ) унестись куда угодно, захватив с собой и Тридцать трёх богатырей, и Кощея Бессмертного, и Калигулу с Нероном, и Марка Аврелия, и Гнея Помпея Магна ( разбитого Юлием Цезарем в битве при Фарсале и в связи с этим надолго потерявшим аппетит ), и Нефертити, и кустодиевскую "Красавицу", и все скульптуры Церетели, и голого Сальвадора Дали, скачущего на метле перед опешившим Арамом Хачатуряном под музыку "танца с саблями", и тех, кому за тридцать, и тех, кому за шестьдесят, и панночку из "Вия", и всех, всех, кто не живёт хлебом единым. Слава, слава молодому, удалому комару !

Когда я был молод, даже, говоря точнее, юн и не верил себе ( как Высоцкий в песне про корабли, что постоят и ложатся на курс ), я тоже думал, что дешёвый сыр бывает только в мышеловке. Чёрта с два ! Дешёвого сыра полно и в нашем супермаркете. Но лучше его не брать, не советую. Когда поешь, то зубы слипаются и пучит в животе, но газы не отходят. Эх, любовь - калинушка, кровь - заря вишнёвая !

На заре ты ея не буди, на заре она сладко так спит ! Тот кто спит на заре - прожигатель жизни. Наполеон спал всего два часа в сутки и сжёг Москву. Я вообще не сплю. Я солнцеед, но при этом обожаю расстегаи с капустой. Самые лучшие расстегаи я едал в одном замечательном кафе в Феодосии, что расположено в аккурат напротив музея Айвазовского. Что за расстегаи ! Пальчики оближешь. Уверен, что успехом своих картин Айвазовский прежде всего обязан этим расстегаям.

Если есть порох в пороховницах, держите его сухим. Друзья, я в вас верю ! Семь футов под килем ! Да не отсохнет карбюратор нашего с вами пылесоса !

Желаю Вам одних счастливый дней в году ! Клубника созревает в начале июня.

P.S.

Блин, друзья, что я за пургу тут настрочил ? Это ни в тын, как говорится, ни в ворота ! Вчера, на корпоративе всё шло по плану. Потом я набрался до поросячьего визга в прямом и в переносном. Когда объявили "белый танец" и заиграл "Школьный вальс" ( слова Михаила Матусовского, музыка Исаака Дунаевского ) и дамы стали приглашать кавалеров, я всё перепутал, сам подошёл к даме ( это была жена начальника, юная Элизабет ) и вместо того, чтобы сказать :"Мадам, разрешите ангажировать Вас на мазурку !" самым непристойным образом захрюкал и танцевал, как корова на льду.

Этим самым я лишь подтвердил, что, если вода замерзает в полной до краёв бочке, то бочке хана. В не помню каком году на военном параде, когда гвардейцы длинными и стройными шеренгами маршировали на Сенатской площади ( уже после восстания декабристов ) перед сидящим на вороной кобыле Императором Николаем Первым, прямо из толпы выскочил субтильного вида человечек ( это был художник Орест Адамович Кипренский, автор знаменитого портрета Пушкина ) и закричал во всеуслышание :"Государь ! Разрешите мне сменить кисть на шпагу !" После чего бросил мольберт и портрет Пушкина к ногам вороной кобылы Императора.

По одной из версий Государь тут же, не слезая с кобылы, приказал всыпать горячих непокорному художнику, отказавшемуся служить своему призванию, что и было исполнено немедленно. С Кипренского гвардейцы, прекратив маршировать, стащили жилет и всыпали ему порцию горячих шпицрутенами, как в рассказе Льва Толстого "После бала". Но Кипренский и после этого не угомонился и прямо на площади настрочил жалобу Полине Виардо, вызвав уже гнев самого Ивана Сергеевича Тургенева, так как последний любил Виардо даже больше, чем Герасим свою несчастную Му-Му.

По другой из версий Государь милостиво приказал выдать художнику шпагу  и зачислить гренадёром в драгунский полк.

Друзья, милости прошу, а не жертвы ! Стою на коленях в покаянной молитве и обливаюсь слезами стыда и умиления. Слёзы, чистые и холодные, как лесной родник, как горный хрусталь, заливают меня с ног до головы. Я смачиваю ими губку и обтираюсь ею, так что и душа не надо, поверьте ! Вот так и европейцы, у которых сейчас проблемы с водоснабжением, могут поступать - и в Париже, и в Пуатье, и в Чешских Будейовицах. Зачем им, европейцам, вода в кране, которую выпил известно кто, если можно покаяться во грехах, а после, рыдая, умыться слезами ?

Всё ! На этом кончаю летопись свою. "Прощай ! - говорил Байрон, когда его кусали клопы - И если навсегда, то навсегда прощай !" Кланяйтесь от меня всем, кто меня помнил и помнит. Прощайте все, кто нынче был со мною рядом, кто воздавал земной красе почти молитвенным обрядом ! Готов понести заслуженное наказание, как Кипренский. Хотя Крамской заслужил наказание гораздо большее, потому что его "Неизвестная" никакой неизвестной не была, а была Матой Хари, только в обратном смысле...

На этих словах об Иване Николаевиче Крамском, его "Неизвестной" и Мата Хари запись обрывается.

***


116. ЗАСЕДАНИЕ  ГЕНШТАБА 

На заседании Генштаба, где собралось высшее военное руководство во главе с Генералиссимусом, решался один вопрос :"Что необходимо сделать для того, чтобы все войны на земле были немедленно завершены и при этом никогда больше не начинались ?"

Заседание длилось уже больше часа, а к решительному, окончательному результату члены совета так ещё и не пришли. Время приблизилось к обеду. Генералы волновались. Лица их были красны. Лбы увлажнены потом.

В конце концов, хотя окончательное решение и не было найдено, кое в чём всё же было достигнуто соглашение, кое какие принципиальные моменты были согласованы, часть некоторых идей была принята за основу для дальнейшей доработки.

Основная идея, которую выдвинул генерал-полковник - грузный мужчина средних лет, среднего роста и абсолютно лысый, заключалась в том, что военную технику, как то : пушки, танки, снаряды и т.п. следует изготавливать иначе, то есть не из металла, а из других материалов.

Пригладив влажную от пота лысину шершавой ладонью вместо расчёски, которая, впрочем, ему была и не нужна, генерал-полковник внушительным командирским тоном закоренелого вояки заявил следующее : "Вот дело подошло к обеду и все мы не хотим его пропустить. А почему ? Потому что война войной, а обед по расписанию. Что, разве не так, господа маршалы и адмиралы ? Лично у меня в брюхе так бурчит, что я даже сводки с фронтов не расслышу. Еда - весьма важный компонент в военном деле. Это нам и надо учитывать при решении данного вопроса."

Генералиссимус, он же Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами, он же Отец Народов сидевший напротив, слушал речь генерала, усмехаясь в густые усы, и вдруг, выговаривая слова с сильным грузинским акцентом, его перебил : "Я вижу, таварищ гэнэрал, что ви очень проголодались. Ну что ж, свою миску баланды ви скора палучитэ"

Услышав такие слова из уст Верховного, лысый генерал вздрогнул, но, тут же взяв себя в руки, бодро отрапортовал : "Как раз об этом я и хочу сказать. Если заправлять танки баландой, а не керосином, тогда кое-кто крепко подумает, прежде чем выстрелить. В этом и заключается моя главная идея. То есть, чтобы войны закончились и наступил мир во всём мире, танки и БТРы следует изготавливать - тут генерал-полковник, взяв секундную паузу, поднял указательный палец правой руки вверх - вовсе не из стали."

"Из чего же ? - удивлённо вскинул брови Верховный - Судя па таму, как бурчит у Вас в животэ, - из калбаси ?"

На эту шутку Отца Народов несколько генералов захихикали, но, встретив его суровый взгляд, снова приняли серьёзное выражение.

"Так точно, товарищ Генералиссимус, можно из колбасы и заправлять их самогоном ! В этом случае, простите за каламбур, мы убиваем двух зайцев : сокращаем производство стали и увольняем поваров за ненадобностью. Одним танком, запивая его самогоном, экипаж может питаться не менее года, зачем повара ?"

- "А пушки тагда из чего ? -  Генералиссимус неторопливо поднялся и распрямил спину - Из сальоних агурцов ?"

- "Так точно, товарищ Генералиссимус !"

- "Из тэх, что маринуэт на зиму Ваша тёща ?"

- "Так точно, товарищ Генералиссимус !"

- "А снарады ?"

- "Снаряды, как десерт, можно изготавливать из шоколадных конфет, ну, скажем, моих любимых "Фронт в рот"

-"Что ви сказали, таварищ гэнэрал ? Павтаритэ !"

- "Простите, я оговорился, я хотел сказать "Рот Фронт". Можно из других : "Нежность", "Кара-Кум", "Мишка на севере", а лучше всего из любимых моими внучатами, что называются "Белочка". Солдаты, накрытые огнём из "белочек", обязательно станут добрее и потеряют охоту воевать. Те же, что ведут огонь, половину снарядов, если не все, съедят ещё до начала атаки. И войне конец."

Генералиссимус, он же Верховный Главнокомандующий ВС, он же Отец Народов снова усмехнулся в усы и покачал головой :"Ви, таварищ гэнэрал, думаетэ, что гаваритэ ? Как могут салдати с "бэлачкай" стат дабрее ? Лично я, кагда у меня била "бэлачка", становился толко злее. Впрочэм, прадалжайтэ. Идэя дэлат танки из колбаси мне понравилас, но я хател би внэсти малэнкое утачнение : танки нада дэлат не из колбаси, а из шашлика и заправлят грузинским каняком. Снарады дэлат из хинкали «калакури». А из чего ви предлагаетэ дэлат самальоти ?"

Генерал-полковник отрапортовал уже совершенно бодро, заглушая громким голосом бурчание в желудке :"Самолёты предлагаю делать из фаршированных рябчиков !"

"Нэт, из фаршированих рабчиков не гадится. Птичек жалка ! - помолчав, медленно произнёс усатый и заключил - Ми паступим так, ми будэм дэлат их из фаршированих гэнэралов !"

При этих словах усатого все члены совета встали и зааплодировали. Аплодисменты перешли в бурные овации. Неизвестно, сколько бы овации длились, если бы в этот момент в зал заседаний не вошла симпатичная девушка в белом халате и не сказала строгим голосом :"Это ещё что такое ? Прекратить шум немедленно, иначе смирительные рубахи и всех к койкам прикручу ! Сталин,  Конев, Жуков, Тамерлан и Юлий Цезарь, лечь на живот и приготовить ягодицы для укола. Остальные марш в столовую на обед !"

***


117. АФЕРЮГА  ЭПИКТЕТ

Минька по установившейся издавна привычке перед тем, как освежиться и прошвырнуться по Преображенской, а затем свернуть на Ланжероновскую и "приземлиться" на Дерибасовской, "сидел" весь вечер в интернете и с увлечением впитывал в себя всю адскую сладость предлагаемой этим выдающимся изобретением человечества амброзии. Напитавшись интернетовой амброзией вдоволь он уже готов был из интернета выйти, но вдруг справа в нижнем углу экрана мелькнул портрет бородатого старика. Под портретом петитом чернела надпись. Минька протёр ладонями обеих рук глаза, чтобы унять после многочасового "сидения" в интернете двоение и мигание в них, и прочёл по складам   : "Э-пик-тет. А-фе-риз-мы"

"Тоже мне аферюга ! - усмехнулся Минька - Ему таки уже в ящике пора отдыхать, но и он туда же. Небось на подписчиках да на лайках решил подзаработать себе на "отходняк". Ну чё там за аферизмы ? Поглядим !"

Минька открыл страницу бородатого аферюги Эпиктета и стал изучать, чего тот настрочил.

"Будь как солнце : твори добро и не жди похвал", "Свобода - это умение управлять своими мыслями", "Истинный борец тот, кто борется с мыслями, негативными мыслями, порочными мыслями."

Прочитав это, Минка чуть не упал от смеха со стула, как он не раз падал, смотря  комедии с участием Бельмондо.

"Ну и дурак же старикашка ! А ещё аферистом себя считает ! - Минька едва отдышался от приступа душившего его смеха - "Твори добро и не жди похвал". Ага, ещё скажи отдай жену дяде, а сам иди к тёте Соне. Или вот это : "Борец, кто борется с мыслями." Много бы Мухаммед Али или Тайсон заработали, если бы выходили на ринг, чтобы бороться с мыслями ? Короче, козёл старикашка. Не подпишусь и не лайкну за такие советы."

Минька уже было хотел отключить ноутбук, но тут снова в нижнем углу мелькнул портрет. "Марк Ев-ре-лий. А-фе-риз-мы"

"Блин ! Ещё один аферюга ! Ну, этот хотя бы еврей и помоложе, может чё дельное предложит ?" Минька открыл страницу еврея-аферюги Марика Еврелия и углубился в чтение.

"Проводи каждый день, как последний в твоей жизни", "Живи так, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью, как будто день, что ты живёшь, это неожиданный подарок тебе"

Минька откинулся в смехе на спинку стула и задрыгал ногами в воздухе.

"Ну и козлина ! Тот предлагал мне бабки с депозита снять и отдать бомжам, что ошиваются возле "Привоза", а этот предлагает вообще застрелиться. "Живи, как будто ты сейчас должен проститься с жизнью" Тоже мне аферист. Идиот !"

Минька закрыл интернет, вышел на Преображенскую и вдохнул полной грудью вечерний воздух.

Воздух пах морем, жареным цыплёнком и удачей. Удача в эти дни сама шла Миньке в руки. Вчера вечером он заглянул в любимое казино "WinBoss Odessa" с суммой примерно в сотню баксов, а утром вышел из него с суммой равной почти тысяче. Если сегодня удача не отвернётся, а она не должна отвернуться, потому что позавчера, загорая на Ланжероне, Минька нашёл "куриного бога", да такого, какого не находил ни разу в жизни : в виде сердечка с малюсенькой дырочкой посредине ( теперь этот камешек, как талисман, располагался у него на серебряной цепочке на загорелой, крепкой, молодой шее, дополняя собой и без того шикарный антураж из мускулов, которые Минька "накачал", занимаясь бодибилдингом ), так вот, если сегодня удача - тьфу, тьфу, тьфу ! - не отвернётся ( "куриный бог" поможет ), то Минька осуществит свою заветную мечту : приобретёт шикарный, первый в топе самых рейтинговых гоночных мотоциклов - спортивный мотоцикл Suzuki GSX-R 600 и тогда вся Одесса вздрогнет от восторга, когда он промчится на нём по Ришельевской на полном газу, подняв его, как арабского скакуна на дыбы, и оглашая рёвом округу.

Минька шёл к "WinBoss Odessa" летящей, пружинистой походкой, глотая слюни от предвкушения скорой встречи с мечтой. Платаны, именуемые поэтами в стихах чинарами, радостно рукоплескали ему вслед летними зелёными ветвями, встречные девушки приветливо улыбались, а фонари ярко светили, как маяки идущему на швартовку в порт лайнеру.

И только один из всех фонарей светил навстречу Миньке как-то печально. А чего ему было радоваться ? Точно так же, как предчувствие удачи не обманывало Миньку, не обманывался в своих предчувствиях и этот уныло светящий фонарь.

Он наверняка уже знал, так ему было написано на роду, что буквально через пару недель в него на полном ходу, на скорости в 200 км. в час, врежется арабский скакун под названием Suzuki GSX-R 600 и согнёт его в три погибели, из седла скакуна вылетит лихой джигит и улетит очень далеко - по адресу : ул. Маршала Малиновского, 61 в реанимационную палату Больницы Скорой Помощи и врач реаниматолог, взглянув на рентгеновский снимок потрескавшегося джигитова черепа, в котором слабым, едва уловимым пунктиром обозначался некий студень, отдалённо напоминающий человеческие мозги, будет только хмурить брови, морщить лоб и негромко стучать обратным концом шариковой ручки по столу, не решив окончательно, что делать дальше с этим потрескавшимся безмозглым черепом  : стоит ли тратить напрасные усилия на то, чтобы его склеить и студень, в нём находящийся, из него окончательно не вытек, или не заморачиваться, а попросту сразу сдать его в утиль.

***


118.  ПАНАЦЕЯ

Не так давно ( недели две назад - примерно в середине мая ) в нашем литературном клубе "Колба", что означает словосочетание А.Блок, прочитанное наоборот ( простите, что я часто вношу это уточнение ) ко мне подошёл седой, как лунь, поэт и обратился с просьбой почитать его произведения и дать им свою оценку. Я с охотой откликнулся на его просьбу.

Творческое наследие, мне им представленное, состояло из дюжины толстенных тетрадей с листами, пожелтевшими то ли от времени, то ли от пролитого на них чая. Взглянув на даты под стихами, я понял, что имею дело с "преданьями старины глубокой", когда космос ещё только начинали осваивать, а в школах писали гусиными перьями.

Стихи, признаюсь откровенно, показались мне чересчур подражательными - одновременно Ломоносову, Козьме Пруткову и Роберту Рождественскому. В пяти случаях я обнаружил прямое заимствование и беспардонный плагиат.  Проза заинтересовала больше, так как в ней этот патриарх от литературы доперестроечных времён выражался более самостоятельно. Однако ничего и в прозаических его творениях особенно замечательного я не обнаружил за исключением одного небольшого эссе. Скажу даже больше : оно меня шокировало.

Чем ? Во-первых, довольно пренебрежительным отношением к тому, к чему прикасаться надо с трепетом. Во-вторых, самонадеянностью в вопросах, в которых этот, выживший из ума, с позволения сказать, Архимед, ничего ровным счётом не смыслит - в вопросах медицины. Ну и в-третьих, вопиющей безграмотностью. И когда я возвращал обратно его опусы, в том числе и этот пасквиль, я даже не смог сдержаться и вместо похвал, им ожидаемых, сказал какую-то колкость.

Чтобы вы оценили всю степень моего негодования и разделили его со мной, я решил предать печати этот оскорбительный для патриотического слуха и научной мысли литературный, в кавычках, шедевр. Знаки препинания пришлось всё же расставить и некоторые орфографические ошибки исправить, иначе понять ничего вообще было невозможно.

Итак, вот этот "шедевр", название которому дал я сам :

ПАНАЦЕЯ

Это ужасно !  Лекарств на свете больше, чем больных, тем не менее недуги от этого не только не искореняются, а даже наоборот, их становится всё больше и больше.

Сколько уже было предложено чудодейственных лекарств, чего только нам, пациентам больниц, ни пытались за бешеные деньги всучить в качестве оного : и пчелиную пыльцу, и горный воск, и корень жень-шеня, и рыбий жир, и кумыс, и змеиный яд, и муравьиную кислоту, и подпрыгивание на пятках, и стойку на голове, и голодание, и даже, простите за выражение, уринотерапию - всего не перечислить !

Индийские йоги предлагали всякие там позы и мантры. Сибирские шаманы - камлание с бубном у костра. Африканские каннибалы предлагали...нет-нет, о том, что предлагали каннибалы, лучше не упоминать.

Казалось, надо ещё немного подождать и такое единственное лекарство сразу от всех недугов, фигурально выражаясь - панацея, найдётся, ан, нет, проходит время и человечество убеждается, что всё это не то.

Я вот тоже над этим вопросом долго размышлял. Прикидывал и так, и этак, и, кажется, нашёл такое лекарство. Нашёл случайно, сам того не подозревая, что совершил открытие. Вышло это так.

Как-то сидел я у сидел у телевизора ( давненько уж это было ) и смотрел на Парад в честь Дня Физкультурника. Смотреть на парады я всегда очень-очень люблю, на любые парады, а на этот Парад в честь Дня Физкультурника я любил смотреть особенно. Это и понятно, даже объяснять не надо почему, вы и сами понимаете. Когда стройными рядами идут физкультурники, чеканя по-военному шаг под звуки "Марша энтузиастов" Исаака Дунаевкого, усидеть на месте просто невозможно. Не смог усидеть и я.

Когда шли физкультурники-курсанты военных училищ, я усидел. Когда шли физкультурники-десантники во главе с комбатом, который так чеканил шаг, что из брусчатки аж искры сыпались, я привстал на диване, но всё же взял себя в руки. Но когда пошёл женский физкультурный батальон, то усидеть я уже не смог.

Я вскочил и ноги мои сами собой начали отбивать чечётку : ать-два !, ать-два !, ать-два !, ать-два ! И я начал ходить туда-сюда по квартире - от спальни до кухни и обратно. При этом я представлял себе, что хожу я не по ковру, а по брусчатке на Красной площади. Шкаф для одежды, набитый всякими тряпками - моими и жены - мне представлялся ГУМом. Книжный шкаф - Кремлёвской стеной. Диван, на котором я сидел, представлялся трибуной. Ваза с фикусом и другие вазы с цветами представлялись кремлёвскими башнями. Холодильник на кухне, в котором лежала докторская колбаса по два двадцать, представлялся мавзолеем.

Мимо мавзолея ( ну, то есть холодильника ) я проходил, стараясь втягивать живот и вытягивать носок и делая равнение направо, как это делали девицы-красавицы из женского физкультурного батальона.

Так я маршировал по квартире, делая равнение на холодильник, примерно с час, может, полтора, пока не выдержал и не открыл его, и не съел весь недельный запас лежавшей в нём докторской колбасы.

После того, как последняя палка колбасы исчезла, я вдруг понял, что нашёл панацею. Нет-нет, я имею в виду не колбасу.

Я ж ещё не сказал, что у меня недугов был целый букет. Сейчас я скажу про них, перечислю основные мои недуги, особенно вот эти : пролежни на боку, боль в пояснице, хрипота, насморк, шелушение кожи на коленках и на локтях, кошмарные сны, кислое ощущение во рту с утра, отсутствие аппетита при пробуждении, сильное головокруженье после первого же стакана портвейна, ну и куча других хворей, которые перечислять дальше не буду, потому что бумаги не хватит.

Самое интересное, что, сидя на диване долгое время до начала Парада и во время его, я отсидел левую ногу и она так занемела, что подняться я не мог. Сами знаете, как может занеметь нога, когда долго сидишь.  Но именно тогда, когда по брусчатке пошёл женский физкультурный батальон, все мои недуги, как рукой сняло - и кислость во рту, и  боль в пояснице, и плохой аппетит. Все, абсолютно все недуги в один миг улетучились и тому есть то доказательство, что я целый час ходил по квартире, чеканя шаг так, что даже люстры качались.

Так что, вот так, мои дорогие, лекарство от всех хворей, эту самую панацею я давным-давно нашёл : панацея - это парады !

Вы мне можете верить, можете не верить, можете подумать, что я шучу или вас разыгрываю, и напрасно. Сядьте у телевизора в следующий раз, когда начнётся Парад в честь Дня Физкультурника или в честь какого другого Дня и вы сами убедитесь в его целебном воздействии на здоровье. Особенно в конце, когда по брусчатке пойдут, грохоча, танки, а в небе полетят, делая разные фигуры пилотажа, самолёты.

P.S.
Прочли ? И как тут, друзья, не возмутиться ? Пошло, безграмотно, сплошное надругательство над святыней ! "Панацея - это парады" ??? Тьфу ! Боже мой, каких только гомункулов не встретишь в нашей "Колбе"!

***


119. МОЁ  ПОСЛАНИЕ  ПАПЕ  РИМСКОМУ

Скорым поездом под названием "Сбывшиеся Мечты" совсем недавно я прибыл в Рим на встречу с Микеланджело и Рафаэлем.

До этого я уже встречался с ними. Точнее не с ними, а творениями их рук и их души. Творения эти настолько ёмко воплотили в себе их душу, что, рассматривая оные, у меня складывалось впечатление, что я непосредственно беседую и с самим Микеланджело, и с самим Рафаэлем.

Так, во Флоренции в Академии изящных искусств, едва я приблизился к прекрасной статуе Давида, исполненной Микеланджело ( теперь статуя храниться в Академии  ), мне почудилось, когда я разинул рот от изумления перед великолепием этой скульптуры, что мраморный Давид, чтобы привести меня в чувство, переложил камень, зажатый в правой руке, в левую, ласково погладил меня мраморной десницей по голове и промолвил : "Не тужи, Вольдемар, что твои стихи и прозу никто не читает. Зато у тебя новенькие отличные кроссовки !" При этом суровые морщины у переносицы на его челе разгладились, а на мраморных устах мелькнула улыбка. И только после того, как рот мой закрылся, а сердце перестало биться учащённо, он опять вложил камень в правую руку и насупил брови.

Я смотрел на Давида и снова убеждался в том, что душа человека, в особенности гения, бессмертна и остаётся с нами в его творчестве и в его добрых делах навсегда.

Да, увы, Микеланджело давным-давно покинул нас, отправившись в спальном вагоне экспресса "планета Земля - Вселенная" куда-то очень-очень далеко, чтобы радовать своим искусством иные Галактики, иные земли. Но его творения, так чудесно выразившие его душу, позволяют нам встречаться с ним и даже вести с ним беседу. Правда лишь после того, как наш открывшийся от изумления рот снова закроется, а язык наш вернёт утраченную в момент встречи с гением способность к беседе.

Итак, я прибыл в Рим, чтобы встретиться с Микеланджело, а заодно и с Рафаэлем.

Место этой встречи было определено прежними столетиями и изменить его было нельзя. Называется это замечательное место "Базилика Святого Петра. Музей Ватикана". Именно там оставили частичку своей бессмертной души Микеланджело и Рафаэль. Первый - в росписях Сикстинской капеллы. Второй - в росписях, которые носят название "станцы Рафаэля" ( итальянское слово " stanza" в переводе означает "комната", "помещение" ). В этих комнатах, предназначенных для аудиенций римских пап, частичка бессмертной души Рафаэля запечатлелась на фресках, самой впечатляющей из которых является, как известно, фреска под названием "Афинская школа", где среди философов, мудрецов и учёных античности Рафаэль изобразил и Микеланджело, и самого себя.

Таким образом, на встречу с ними - с Микеланджело и Рафаэлем, с их бессмертными душами, чтобы почерпнуть из них, как из живительного источника, новых сил и немного отвлечься от удручающих событий наших дней, я и прибыл в начале лета сего 2023 года в знаменательный для Италии день 2 июня - День Республики.

День выдался знойным, если не сказать больше - в столице Италии стояло пекло. Солнце, которое я очень люблю, но только в том случае, когда оно пригревает меня, а не печёт, как лепёшку в тандыре, жарило немилосердно с самого раннего утра.

Зонтика, защищающего от солнечных лучей, как дам на прелестных картинах импрессионистов, у меня не было, а очередь в музей Ватикана, где я намеревался встретиться с Микеланджело и Рафаэлем, выстроилась длиннющая и извилистая, словно хвост динозавра.

Тот, кто бывал в музеях Ватикана, хорошо знает это место. Очередь выстраивается у высокой стены, наподобие крепостной, слегка наклонённой в сторону собора святого Петра. Ширина дрожки, где очередь выстраивается, невелика - метра два с половиной и зажата эта дорожка между стеной и проезжей частью, по которой непрерывно мчатся автомобили.

В виду того, что был праздничный день, очередь была длиннее, чем обычно, и двигалась медленно, как сонная улитка.

Увидев эту длиннющую очередь, я сразу понял, что стоять мне, чтобы благодарно пожать руку Микеланджело и Рафаэлю за их великолепные произведения, придётся долго.

Толпа в очереди, представляла из себя довольно живописную и пёструю смесь представителей разных национальностей. Кого в ней только ни было, каких только говоров и наречий в ней ни звучало !

Музыка человеческой речи, возможно, слегка развлекла бы меня и скрасила время, но полдневное солнце, как строгий дирижёр, стукнуло палочкой по пюпитру. Языки стали заплетаться и вскоре все "оркестранты" смолкли. Только чирикание воробьёв да визг автомобильных шин вносили оживление в наши ряды.

Искатели приключений, как и я, ожидавшие встречи с творениями гениев, укрывали свои головы, спасая их от палящих солнечных лучей, чем только могли. Самые предусмотрительные - заранее припасённым зонтиком, простофили - кто журналом, кто газетой, кто железнодорожным билетом, кто салфеткой, кто носовым платком, кто просто ладонью.

И только птицы - в основном это были воробьи - не унывали. Они порхали туда-сюда, по кирпичной кладке стены, перелетали через неё в сторону собора, где на площади били фонтаны, и, напившись воды и выкупавшись, снова возвращались обратно, чтобы посмеяться над нами - людьми.

И вот в этой ситуации, когда от немилосердно палящих лучей добравшегося до точки зенита солнца голова моя слегка закружилась, решив исполнить тарантеллу наподобие бабочек, что кружатся на зелёной поляне перед собором Санта-Мария-Ассунта в Пизе, стали залетать в неё довольно еретические мысли.

"Как же так ? - шептали мне мысли-еретики  - Почему ни один из римских пап не позаботился о нас - о своих чадах, о странниках, прибывших со всех концов света на встречу с прекрасным ? Почему они, папы, сильные мира сего и пастыри половины человечества, не расположили здесь ни одной скамеечки, почему не установили навеса, который мог бы спасти стоящих в очереди и от лучей солнца, и от дождя ? Весьма странно."

Время шло, солнце палило без устали, народ в очереди совсем приуныл. И тогда я, очумев от нестерпимой жары и духоты, а затем от отчаяния, острым концом домашнего ключа, имевшего вид отвёртки, начал в стене между кирпичами кладки, сам не ведая зачем, царапать цемент.

Цемент оказался податливым Он, как мрамор под резцом Микеланджело, крошился и осыпался под действием моего стального и острого ключа.

Вдохновлённый успехом, воображая себя если не Донателло, то его учеником, я так увлёкся процессом выцарапывания цемента, что даже перестал замечать время.

Часы томительного ожидания наполнились для меня глубоким содержанием - содержанием творческого труда.

Видимо, нечто подобное испытывал и Микеланджело, когда из бесформенной грубой глыбы мрамора высекал свои скульптуры, а именно : Утро, Вечер, День, Ночь, Юного лучника, Святого Петрония, Спящего Амура, Бахуса, Скорчившегося мальчика, Умирающего раба ( то есть меня под лучами палящего солнца ), Раба восставшего ( то есть меня, выцарапывающего цемент).

Никто не обращал внимания на мои творческие старания. Все в очереди были заняты только собой и тем, как бы не помереть от жары и жажды. Лишь воробьи, подлетая изредка ко мне и цепляясь острыми коготками за выступы кирпичной кладки, с любопытством следили за тем, как мой ключ-резец всё глубже и глубже вонзается в поверхность стены.

Примерно через час отверстие в стене между кирпичами кладки я проделал довольно объёмное - сантиметра три-четыре глубиной.

Удовлетворённый результатом своей работы, я достал из дорожной сумочки-рюкзака клочок бумаги и остро заточенный карандаш, который ношу всегда с собой ( этим карандашом я делаю дорожные зарисовки, пишу стихи и продеваю шнурки в кроссовках ).

На клочке буквами латинского шрифта я сделал запись следующего содержания :

"Аз, прибывший в Рим из Детской Мечты безвестный поэт, благодарю всех Богов за возможность снова лицезреть произведения гениев. Однако, к сожалению для себя, папиным гостеприимством аз, окаянный грешник и Божий раб, остался недоволен. Умоляю папу установить навес перед входом в музей Ватикана, бо меня и всех вокруг стоящих здесь чуть не хватил солнечный удар. Дата. Подпись."

Старательно скрутив бумажку с посланием, я засунул её в проделанное отверстие и затем, достав из сумочки отличный клей под названием "суперцемент", носимый мною в сумочке на все случаи жизни, замазал отверстие.

Через пару минут под лучами полуденного римского солнца клей застыл, как стекло, и моя "булла" осталась в стене навеки. Возможно, археологи будущих столетий, отыскав её, долго будут трудиться над расшифровкой текста, а расшифровав, прольют слезу сочувствия.

Время за работой пролетело незаметно. Очередь вдруг начала двигаться быстрее, увлекая меня за собой, и вскоре так долго ожидаемая встреча с Микеланджело и Рафаэлем состоялась.

В конце своего рассказа хочу добавить : не уверен, что записка моя папе будет им прочитана. И вся моя надежда остаётся только на воробьёв, которые имеют возможность беспрепятственно залетать всюду, даже в папины апартаменты, так как именно они, а не мы, люди, получили от богов привилегию наслаждаться жизнью, не имея при этом ни паспортов, ни виз, ни дорогостоящих билетов в музеи.

Папа, я в этом уверен, являясь полиглотом, понимает язык кого угодно, в том числе и воробьёв. И если воробьи, что шныряли вокруг меня, когда я писал свою "буллу", передадут папе её содержание, то убеждён - не только навес и скамеечки для стоящих в очереди в музеи Ватикана появятся у стены, но даже и фонтанчики с питьевой водой.

Аминь.

***


120.  ЛУЖА

Среди белорусских лесов и полей, среди бескрайних холмов и равнин в низине одного ромашкового луга когда-то, в пору моей беззаботной юности, жила большая лужа похожая на маленькое озерцо. Возможно, она живёт там и сейчас, хотя в этих краях я не был уже тысячу лет и как там обстоят дела мне совершенно неведомо.

Лужа эта рождалась ранней весной в начале апреля, когда с лугов сходили тающие снега. И потом на протяжении всего лета до поздней осени она жила и никуда уже не исчезала, потому что на севере Белой Руси, в краю, что располагается неподалёку от Балтики, погода стоит переменчивая круглый год. Иными словами, зимой там бушуют свирепые метели, а летом нередко льют проливные дожди.

Бывает так, что с самого утра ничто не предвещает ненастья - небо улыбчивое, лазурное, родниково-чистое, словно выплеснувшееся с полотен Мане. Но к полудню внезапно откуда ни возьмись появляются зловещие, как баллады Шиллера, угрюмые облака. Они всё сильнее сгущаются, собираясь в огромную сверкающую булатными мечами молний тучу, и начинается ливень, да такой, что за его стеной не разглядеть даже яблонь в саду за окном.

Приезжая в этот край на студенческие каникулы в опрятный домик, стоящий близ железной дороги, где одиноко коротала век моя тётушка, я не мог избежать и встречи с лужей, так как она располагалась прямо на моём пути от автомобильной трассы к домику.

Я выходил из автобуса, следовавшего рейсом Полоцк-Глубокое с дорожной сумкой, разувался и дальше шёл босиком среди ромашек по луговой стёжке и метров через пятьсот встречал свою добрую давнюю знакомую - то есть лужу, и если день выдавался жаркий и солнечный, то я шёл, не сворачивая в сторону, прямо по ней, по её мягкому травяному ложу, по её чистой, тёплой водице и радовался, если водица доставала мне до колен.

Каждый день я так или иначе встречался с ней, с моей любимицей. В час жаркого полдня я приводил к ней на водопой нашу корову.

Завидев издали лужу, корова ускоряла шаг и заходила в лужу-озеро на несколько метров, почти до середины и пила жадно, с удовольствием. Порой поднимала голову, смотрела в необозримые белорусские дали и в это время с её губ, сверкая бриллиантами на солнце, обильно капала вода. Я смотрел на это завораживающее зрелище и мне самому хотелось припасть губами к водице, но я, помня завет старинной сказки, воздерживался от своего желания.

Вечером, когда я возвращался с косой, накосив корове свежей отавы на ночь, я снова проходил мимо сверкающего сапфирами первых звёзд водяного зеркала и любовался им. В нём отражались помимо звёзд тёмные кроны плакучих ив, румянец заката и моё лицо, когда я черпал ладонью воду, чтобы освежиться от дневного труда и смыть со лба пот.

По утрам после ночного ливня моя любимица была особенно прекрасна ! Вода в ней была прохладна и свежа. И я, воспользовавшись случаем, перед тем как позавтракать кружкой парного молока с хлебным мякишем, бежал к ней по росистой мураве, сбрасывая на бегу всю одежду, благо вокруг не было ни души, и с разбега падал в её ласковые водяные объятия. Выкупавшись, ещё с полчаса лежал в них, глядя на позлащённые встающим солнышком кроны ив, на облака, на кружащих над лугом аистов.

Целое лето лужа веселила, ласкала, освежала и чаровала меня. Да и не только меня.

К ней прилетали на водопой и купанье сотни птиц : жаворонков, ласточек, мухоловок, скворцов, чибисов, соек, коростелей, перепелов, трясогузок, галок, голубей, воробьёв, ворон...

В её уютных травяных глубинах нашли себе пристанище семейства лягушек. О какие чудесные концерты они устраивали погожими вечерами ! Их многоголосый хор оглашал всю округу. Это был гимн во славу жизни, это была благодарственная песнь Творцу за дар рождения на нашей прекрасной земле.

А сколько всякого мелкого народца - улиток, жуков-плавунцов, водомерок, тритонов - населяло её. Не счесть !

Отпуск мой подходил к концу. И снова с дорожной сумкой я шёл на автобусную остановку босиком по луговой стёжке прямо к ней. И прощался с ней так же искренне и тепло, как перед этим прощался до следующего лета с тётушкой, с коровой, с курами, с домиком, с колодцем, с садом, с берёзовой рощей, со скворечней...

Умывал в ней напоследок лицо и произносил слова самой искренней благодарности.

Так она и запечатлелась в памяти навсегда, как неотъемлемая часть того в нашей кратковременной земной жизни, что мы именуем чудесным и таинственным словом "счастье".

***


КОГДА  УЛЕТАЮТ  ЛИСТЬЯ

Это произошло осенней ночью, когда с каштанов, лип и клёнов, обрываемые ненастными порывами ветра, в глухую темь переулка улетают жёлтые листья, когда улицы пугающе пустынны, а в лужах отражаются только редкие огоньки светофоров и фонарей.

Я лёг поздно и спал плохо. Мне снился один и тот же ужасный сон. Мне снилось, что я попал в средние века, в какой-то город наподобие Руана или Констанца.

Мне снилось, что я стоял на площади среди большой толпы народа. Толпа волновалась и шумела, так как в этот момент перед толпой происходила казнь преступника, осуждённого на смерть за совершение страшных преступлений. Насколько я понял, это был разбойник, погубивший многих безвинных людей.

Казнь его была мучительной. Палач то и дело взмахивал топором, что-то ему отрубая. Затем что-то резал ему ножом, что-то разрывал клещами.

Разбойник жутко кричал от боли и умолял пощадить его, не мучить больше и сразу убить, но палач был хладнокровен, спокоен и неторопливо, планомерно, как некий ритуал, выполнял свою работу. К тому его обязывали не только отведённая ему судьбою роль, но и справедливый вердикт Суда, разобравшего до мелочей все преступления разбойника и неоспоримо доказавшего его виновность в их совершении, а так же одобрительные возгласы толпы, требовавшей оставаться беспощадным к негодяю и радовавшейся виду его мучений.

И вдруг в тот уже окончательный момент казни, когда палач начал извлекать внутренности из вспоротого живота казнимого и муки его достигли апогея, на площадь вбежал посыльный из Суда и воскликнул : "Немедленно прекратить казнь ! Произошла ошибка ! Этот человек ни в чём не виновен ! Настоящий преступник только что обнаружен прямо на месте преступления, а этот человек умышленно оклеветан !"

Услышав такое, толпа ахнула и замерла в оцепенении, палач опустил руки в окровавленных перчатках, а я проснулся. И слава Богу, что проснулся. Видения кошмара были настолько реальны, что, проснувшись, я никак не мог поверить, что они мне лишь снились, а не происходили на самом деле.

Голова моя болела, а шея почему-то нестерпимо чесалась.

Я сбросил с себя одеяло и сел на кровати, включив свет. Шея продолжала чесаться и сколько я ни чесал её, зуд не утихал.

Невольно глянув на потолок, я заметил на нём маленькую тёмную точку. Я подошёл ближе, встал на стул и увидел, что это был комар, напившийся крови. До меня дошло, что стало причиной зуда.

Первым моим побуждением было пришлёпнуть комара ладонью, вложив в шлепок всю злость, переполнявшую меня и от того, что полночи меня мучил ужасный кошмар, и от того, что этот маленький наглец в дополнение к кошмару, где и так было пролито столько крови, пил при этом и мою кровь.

Но внезапно меня посетила странная мысль : "Постой ! Если ты сейчас убьёшь его, то чем ты будешь лучше тех, кто казнил ни в чём не повинного человека, приняв его за преступника ? Подумай, в чём повинен этот комар ? В том, что он пил твою кровь ? Так он таким создан самой Природой. Убей тогда заодно с ним всех мух, слепней, пчёл, шмелей, ос ( они тоже очень больно жалят ), скорпионов, змей, сколопендр, а заодно львов, тигров, ягуаров, гиен и прочих хищников.

Выпил он каплю твоей крови ? На здоровье. Может быть, в следующей жизни ты сам родишься комаром. И потом, комар не преступник. Преступник тот, кто совершает преступление и сознаёт, что совершает его, то есть совершает злонамеренно. В поведении комара нет злого умысла. Он действует бессознательно, им руководит Природа.

Ты, конечно, можешь сейчас легко раздавить его одним ударом ладони. Однако на потолке после этого появится след и твоей крови в дополнение к той, что лилась всю ночь, когда снился кошмар. Не много ли крови за одну ночь в твоём доме ? Успокойся. Не злись. Не уподобляйся толпе на площади. Сохрани в неприкосновенности жизнь хотя бы этого крошечного, беспомощного перед твоим могуществом существа. Да, он доставил тебе неприятность, но всё же прояви своё человеческое великодушие."

Немного таким образом поразмыслив, я успокоился, улыбнулся, пошёл на кухню, взял пустую литровую банку, осторожно накрыл ею продолжающего сидеть на потолке комара. Затем, чтобы он не ускользнул, прикрыл горлышко банки ладонью, подошёл к входной двери, распахнул её и выпустил комара на все четыре стороны. После этого лёг в постель и мирно, без всяких уже кошмаров проспал до утра.

PS

Прости, дружище. Подобные мысли я уже, кажется, где-то высказывал в своих рассказах, подобные поступки совершал. Увы, моим мыслям и поступкам недостаёт свежести, самобытности, отлично сознаю это сам : Nullum est jam dictum, quod non sit dictum prius.

Сознаю и то, что по этой причине на работу в цирк меня в качестве мастера оригинального жанра, конечно же, не возьмут.

***


БИБАМУС  !


БибАмус, друзья, бибАмус !

Со рвением, никогда меня в деле изучения языков не оставляющим, принялся я было за изучение латинского языка и сразу же, признаюсь с гордостью, сделал в нём колоссальные успехи.

Тут же выучил и запомнил одно триумфально и торжественно звучащее, словно литавры на ритуальном празднестве в честь Вакха, и сразу запавшее мне в душу, едва только я узнал его перевод на родной мне язык, слово "Bibamus!"

Другие латинские слова как-то не так сразу легли на сердце и не так прочно закрепились в памяти. Приходилось их с усилием зубрить и всё равно ничего толком не запоминалось. Кое-как ещё запомнилось "Мементо мори !", да и то благодаря только фильму "Кавказская пленница", и ещё почему-то запомнилось : "БАрба крЭскит, кАпут нЭскит !", что означает "Борода выросла, а ума нет !" Всё остальное из памяти выветрилось, увы.

Кто станет спорить ? Немало превосходных афористических фраз оставил нам древнеримский народ - что патриции, что плебеи. Читаешь их и диву даёшься, как мудры были древние римляне, что, впрочем, и их не уберегло от роковых ошибок. Кончилось и для них, к сожалению, всё не самым лучшим образом. Храмы развалились, лупанарии превратились в труху. Остались в назидание потомкам только стены Колизея и "Бибамус !"

Да, "Бибамус !" Ох уж эти древние римляне ! За одно только это слово я готов целовать форумы, что топтали их сандалии.

Сколько в нём, в этом сочном словце, мудрости, сколько целительного для души и тела смысла ! Нет в жизни такой ситуации, нет такого безысходного, ужаснейшего положения, из которого оно бы мгновенно не вывело, едва только его произнеси.

Лишь воскликни "Bibamus!" и все горести тут же рассеиваются, страхи улетучиваются, и на душе становится радостно и спокойно, как в дни летних каникул в студенческие годы... "Bi-ba-mus!".

Бывало встанешь утром не с той ноги. Всё мерзко, всё противно. И плаксивая, как баба на сносях, погода за окном раздражает, и воды в кране нет, и денег в кошельке тоже нет. Но вспомнишь про "Bibamus!" и всё сразу становится на свои места. Погода великолепна ! Воды нет и чёрт с ней ! Зато есть кое-что получше, есть "Bibamus!".

А то ещё, бывает, придёшь на работу, оглянешься и начинают шнырять в голове, как летучие мыши, чёрные мысли : "Как же всё надоело ! Уйти ? Но куда ? Везде одно и тоже !" Сослуживцы вокруг точно с такими же мыслями сидят у компьютеров мрачнее, чем поэты, мечтающие о мировой славе. Сидят и уныло массируют клавиатуру, колотя по ней пальцами обеих рук. Кажется, вот она погибель и настала и выхода нет, хоть удавись ! Но и в этой ситуации спасает оно, это волшебное слово, это звучащее сквозь столетия заклинание пращуров : "Bibamus!"

Да что там, зачем далеко ходить ? Возьмём наши дни. Что происходит на свете ? Что с людьми случилось ? Мне иногда кажется, что они совершили обратный путь эволюции. С виду культурные, а как почитаешь комментарии в интернете, Бог мой, словно попал в палату буйно помешанных ! Каждый злобно, с каким-то первобытным остервенением размахивает дубинкой или каменным топором и готов всех изрубить на куски, как неандерталец мамонта. Природа и та, как с ума сошла. Там война, там землетрясение, там ураган, там цунами, там потоп ! Дети в школу не ходят, учителей не слушают, родителей не уважают. Цены бешено растут в отличие от волос на голове. По телику передач хороших нет. Оперы и те мыльные. Тоска !

Сядешь, понурив голову и готов от отчаяния разрыдаться...и вдруг из глубин подсознания, из самых дремучих лабиринтов его, из тех его надёжно, как заначка в штопаном носке, упрятанных от жён и тёщ тайников, из тех космических Галактик души, до которых расстояние составляет миллиарды световых лет, как протуберанец какого-то никогда не потухающего солнца, как не знающая устали комета, ярко и мощно врывается в мозг, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги, врывается и звучит сей призыв, призыв не только древних римлян - какие, собственно говоря, они древние ?, они почти что наши современники, просто вместо шахедов у них были копья, луки и стрелы, а за бананы они рассчитывались не банковской карточкой, а сестерциями, нет-нет, не одних лишь жителей Рима эпохи Тиберия или Траяна, но самых первых людей, появившихся на земле, что жили ещё в Раю - ведь именно от них, как и мы, ведут свою родословную античные философы, именно у них они позаимствовали свою мудрость, да !, врывается и звучит сей трубный клич отбросить ипохондрию, тоску и меланхолию и поверить, что однажды таки взойдёт она, звезда пленительного счастья :  "B-I-B-A-M-U-S !!!"

Итак, долой уныние и неверие, друзья ! Наполним до краёв чашу хмельным напитком, поднесём её к устам и... бибамус !

***


121.  ГЕОРГИЙ  СВИРИДОВ. РОМАНС  ИЗ  СЮИТЫ  " МЕТЕЛЬ "

Немало великих симфонических произведений уже создано мировыми гениями. Но что очень значимо для меня в данном произведении - это не просто потрясающая музыка, это музыка, которая выразила прежде всего русскую душу и выразила так глубоко, так проникновенно.

Она поведала каждому русскому человеку о нём самом что-то такое, что оставляет ему надежду выжить в самых страшных условиях современного геноцида,.  Она убедительно утверждает, ободряя нас в нашем отчаянии,  что  в основе русского духа  лежит нечто бессмертное, божественное, нечто такое, что убить при всём старании самых могущественных сил зла невозможно. Она утверждает, что русская душа не умерла, она просто заснула, заснула очень глубоко, но её возможно пробудить и рано или поздно она обязательно проснётся.

***


122. ФИМА  ПОНЧИК  И  ЕГО  ГОРЕ

Фиме Пончику не везло. Видимо, так на роду ему было написано.

Начать хотя бы с того, что фамилия его, полученная от вполне приличных родителей, шокировала окружающих и создавала существенные проблемы. Причина ясна : Фиму все в Одессе принимали за прославленного криминального авторитета, одесского налётчика, громилу и бандита Мишку Япончика невзирая на то, что мёртвые пока ещё - до Страшного Суда - не воскресают.

Никакого отношения к Япончику кроме отдалённого сходства фамилий ( Пончик - Япончик ) Фима, поверьте, друзья, не имел и тем не менее уже одно это незначительное обстоятельство принесло Фиме на жизненной стезе массу неприятностей : в детском саду воспитательницы были с ним особенно строги, в школе преподаватели занижали ему оценки, в колледже его вечно лишали заслуженной стипендии, на работу его не брали, девушки, узнав его фамилию, в страхе разбегались.

Догоняя убегающих от него девушек Фима нередко спотыкался и падал, получая серьёзные травмы. И всё же снова поднимался и пускался вдогонку, так как очень хотел жениться и завести семью, чтобы фамилия его, переданная добропорядочной жене и благовоспитанным детям, ставших Пончиками, зазвучала иначе, приобрела во множественном звучании некий, так сказать, кулинарный привкус - кто же не любит свежие, только испечённые пончики ? - и таким образом смягчилось бы несправедливое отношение к нему и одесситов, и всего человечества.

Не было бы счастья, так несчастье помогло. В состоянии непрерывной отчаянной погони Фима так натренировал ноги, что мог часами танцевать "Яблочко" - матросский танец, для исполнения которого требуются очень сильные ноги, так как  знаменитый танец сей состоит из большого количества приседаний и подскоков. Вот Фима и танцевал "Яблочко" на Дерибасовской по вечерам, когда там прогуливаются красивые девушки, надеясь таким образом привлечь к себе их внимание. И это ему порой удавалось.

Под покровом ночи некоторые самые красивые девушки пускались танцевать "Яблочко" вместе с ним, приняв его за матроса, но утром, когда узнавали его фамилию, как обычно стремительно убегали, даже забывая надеть нижнее бельё.

Одним словом, время шло, а Фима всё ещё был неженат.

Являясь образованным человеком, хорошо зная латынь, Фима любил читать древнеримские трактаты. Как-то раз он наткнулся на высказывания римлян о женщинах и эти высказывания его немного озадачили.

Прочтя следующее : "У всех женщин волосы длинные, а ум короткий", "Женщина всегда изменчива и непостоянна", "Последним узнаёт о прегрешении жены её муж", "Огонь, море и женщины - три бедствия", "Прекрасная сверху женщина оканчивается рыбьим хвостом", "Кто берёт себе жену, тот приобретает ссоры и горе", "Забудь покой, кто вздумал править женщиной", "Женская злоба дикому зверю подобна", "Нет ничего пагубнее женщины" - итак, прочтя это, Фима даже немного вспотел, но тем не менее страстное желание его обзавестись женой-красавицей и потомством, лишь слегка поостыв, до конца не исчезло.

Не сумев догнать ни одну из убегающих красавиц, Фима решил прибегнуть к хитрости. Он обмазался клубничным вареньем, приклеил на варенье сверху стодолларовые купюры и снова пошёл на Дерибасовскую поздним вечером, в тот час, когда там появляются гуляющие красавицы.

То есть он применил метод, которым пользуются рыбаки, когда рыба плохо клюёт. Называется этот метод : "ловля с прикормкой"

Не успел Фима появиться на Дерибасовской, ещё на подходе к ней, на улице Ришельевской, необыкновенной красоты девушка сама подошла к нему и предложила себя в жёны.

Радости Фимы не было предела. Едва настало утро он повёл красавицу в ЗАГС, где брак был успешно зарегистрирован.

Свадьба праздновалась в самом шикарном одесском ресторане "Александровский".

В зале собралось пол Одессы. Стол был отлично сервирован : ананасы, рябчики, чёрная и красная икра, лучшие французские вина.

Фима сидел со своей красавицей-женой, новоиспечённой мадам Пончик, во главе стола и счастливо улыбался. Он сидел по-прежнему оклеенный ассигнациями в виде стодолларовых купюр. Фима не поскупился. Можно сказать, всё его состояние было на нём и выглядел он в ассигнациях просто великолепно.

" Пусть доллары останутся пока приклеенными на мне, чтобы жена-красавица не сбежала до брачной ночи "- так про себя размышлял Фима и не ошибался. Красавица-жена всюду неотступно следовала за ним, куда бы он ни пошёл, сопровождая его даже до туалета.

Гости ели и пили, благословляя молодых на долгую и счастливую жизнь.

Вдруг Фима, заедая бокал Ch;teau Gruaud-Larose плиткой шоколада марки Lindt Excellence Dark, услышал тихий шёпот. Красавица-жена, томно склонив к его уху головку, промолвила :"Милый ! Позволь мне отклеить ассигнации от тебя и спрятать их в мою сумочку. Мне таки до слёз обидно, что гости смотрят на твои доллары, а не на мою красоту"

"Отклеивай !" - великодушно ответил Фима и подставил бока. Красавица-жена с невероятной прытью очистила Фиму от ассигнаций, оставив на нём одно только клубничное варенье.

"Горько ! - раздалось в этот момент со всех концов  стола - Горько ! Горько-о ! Горько-о-о-о-о !"

Фима заулыбался и уже без тяжести ассигнаций резво встал и сложил в трубочку губы для поцелуя. Мадам Пончик тоже встала, прижимая к груди сумочку, и сложила губы в ответ.

Возгласы требовали, чтобы губы соединились.

Фима вытянул губы как можно дальше, наклонился к молодой своей красавице-супруге и остолбенел от неожиданности. Жена вдруг... лопнула !

Да-да, друзья, вы не ослышались. Мадам Пончик вместо того, чтобы прижать свои губы в страстном поцелуе к губам Фимы и не отрывать их до счёта "десять!", лопнула, как это делают пузыри на весенних лужах. Она лопнула, как детский шарик, как мыльный пузырь, как мечта поэта. Ничего от неё не осталось кроме пены.

Гости немного пошумели в удивлении от произошедшего, но расходиться не спешили, пока не доели всего, чем был украшен стол.

Гости ели-пили, а Фима на четвереньках ползал под столом в надежде там отыскать красавицу-супругу, но безуспешно.

Самое досадное заключалось в том, что красавица-супруга лопнула вместе с сумочкой, в которую сложила всё фимино состояние, и сколько после Фима ни искал её след через "бюро пропаж", так его найти и не сумел.

Хм...получается, что древние римляне были правы ?

***

 
123.  ВИД  С   АЙ-ПЕТРИ

Это было было похоже на пробуждение от летаргического сна.

Однажды я приехал отдохнуть от житейской суеты в обожаемый мною Крым, в любимую Ялту. Каждый день, чтобы разнообразить отдых и наполнить его незабываемыми впечатлениями, я после купания в море совершал какую-нибудь экскурсионную поездку или просто пешее путешествие.

В тот день я решил по канатной дороге забраться на вершину горы Ай-Петри, высота которой составляет 1234 метра. Я запомнил эту цифру именно потому, что запомнить её легко.

Итак, совершив потрясающий подъём по канатке, я разгуливал по вершине, дыша свежим ветром и наслаждаясь прекрасными видами. Подойдя к ограждению и стоя на краю отвесной скалы, я смотрел на морские дали, на изогнутую по огромной окружности полосу морского горизонта, убеждаясь в том, что земля круглая, а не плоская, как нам кажется на равнинной местности.

Затем я стал смотреть вниз. Внизу узкой полоской желтел пляж, на котором копошились какие-то букашки. Присмотревшись внимательнее, я понял, что это не букашки, а люди. Но какими смешными и крошечными они казались с высоты горы, с расстояния почти в полтора километра.

Мне представилось, что я - огромный великан. А всё, что было внизу - домики, пляж, букашки - люди на нём - это просто некий мусор у меня под ногами. И мне захотелось смести этот мусор ногой, чтобы он не мешал мне на моём пути.

И тут меня внезапно поразила следующая  мысль :

Но ведь я и есть этот самый великан по отношению к насекомым, что снуют по земле, по дороге, когда я иду по ней. И как было бы ужасно больно и страшно букашкам-людям, купающимся там, на пляже, если бы на них кто-то наступил, так, видимо, больно и муравьям, и жукам, и гусеницам, и улиткам, когда я, не обращая на них внимания, топчу их. Какое значение имеет обстоятельство, что они гораздо меньше меня ? Если их раздавить, они, наверное, испытают то же, что и я, когда по мне своим тяжёлым башмаком проходят жизненные невзгоды.

Я вдруг ясно осознал простую вещь, что они - все эти небольшие с виду существа - так же, как и я, хотят жить и не хотят умирать. Что у них есть своя жизнь полная каких-то таинственных, неведомых мне забот, возможно, есть и своя душа,  свой разум - кто убедительно доказал, что нет ? И если рассмотреть их в микроскоп, то окажется, что они устроены не менее сложно и совершенно, чем я. А самое главное, что у меня права на жизнь ничуть не больше, чем у них. С чего я решил, что я лучше их ? Они мне кажутся маленькими ? Так ведь всё в мире относительно - в сравнении с динозавром, со слоном или кашалотом я и сам просто жалкий, ничтожный лилипут.

С этим потрясающим открытием, с этой новой для меня мыслью я спустился с Ай-Петри и с тех пор никогда эта мысль не покидала меня.

Поведение моё изменилось. Я стал ходить по дороге внимательнее, глядя себе под ноги, чтобы ненароком не раздавить какое-нибудь насекомое.

Если я купался в море или в реке и замечал, как барахтается в воде упавшая в неё пчела, оса, муха, жук, стрекоза я спешил им на помощь. Доставал из воды, относил на берег и клал их на солнышко, чтобы они обсохли и набрались сил.

Даже моль, когда я замечал её серебристое порхание в своей квартире, я уже не убивал, а накрывал чистой стекляной банкой и затем выпускал в окно, если дело было летом. Если зимой, то относил её куда-нибудь в тёплое помещение, где не живут люди, скажем, на чердак.

В саду на даче, занимаясь там садоводческими делами, я поступал подобным же образом.

Когда я копал лопатой землю и мне попадались личинки майских жуков - ужасных вредителей для сада, я не давил их, как прежде, а тайком от всех собирал в баночку и относил затем в поле и аккуратно там снова закапывал.

Собирая с картофельных листьев колорадских жуков и их личинки, я не бросал их в костёр, как это делали соседи по даче, а так же, тайком, собирал и относил в ближайший лес, где выпускал на свободу.

Дело дошло до смешного.

Однажды я приехал на экскурсию в Вильнюс. Стоял дождливый весенний день. Наша группа, водимая экскурсоводом, шла от одной архитектурной достопримечательности к другой. Помню, это были : Кафедральная площадь с собором на ней, собор Святой Анны, башня Гедемина и другие.

Щёлкали затворы фотоаппаратов, раздавались восхищённые возгласы. Но меня занимало совершенно другое.

Дорога была усеяна дождевыми червями, которые, спасаясь от чрезмерного количества воды в земле, выползли наружу и неумело ползли по лужам, по мокрому асфальту.

Люди шли по ним, топча их. Раздавленные дождевые черви лежали неподвижно. Те же, что были раздавлены частично, беспомощно извивались. Мне было до слёз жаль их, так как мысль, постигшая меня на Ай-Петри, говорила мне, что эти дождевые черви - это я.

И вместо того, чтобы восхищаться узорчатой кирпичной кладкой собора Святой Анны, я собирал червей с дороги и относил их подальше от людских ног.

Изменилось и моё отношение к любимым прежде мною литературным произведениям. Так, поэма Есенина "Анна Снегина", которую я знаю почти наизусть с юности, вдруг, после вида с Ай-Петри, перестала мне нравится за то, что в ней присутствуют такие строки :

«-Откуда? Надолго ли?
 -На год.
-Ну, значит, дружище, гуляй!
Сим летом грибов и ягод
У нас хоть в Москву отбавляй.
И дичи здесь, братец, до черта,
Сама так под порох и прет..."

"Я сам-то сейчас уеду
К помещице Снегиной. Ей
Вчера настрелял я к обеду
Прекраснейших дупелей...»

"Все лето провел я в охоте..."

"Мой мельник вовсю улыбается,
Какая-то веселость в нем.
-Теперь мы, Сергуха, по зайцам
За милую душу пальнем!..»

Довольно ! Убивать животных, птиц и зачастую просто так, ради забавы ?  Как всё это понять ?

Поэма написана с большим мастерством, лёгким, изящным, крылатым слогом, в ней есть великолепные образы, точные оценки грозовых, как и ныне, событий, но пролитая кровь "братьев наших меньших" теперь для меня омрачает и в значительной степени обесценивает её. Как Есенин мог, сочиняя поэму, не видеть того, что он противоречит сам себе, написав однажды, что  " братьев наших меньших никогда не бил по голове" ?

Да и центральный сюжет поэмы построен на сомнительном в отношении нравственности содержании. В нём замужняя женщина Анна Снегина, по её же словам "безумно любившая мужа", находящегося на фронте, заводит любовную интрижку с Есениным, но затем отказывается от продолжения любовных отношений в виду понимания того, что поэт, насытившись, вскоре её бросит, как "выпитую бутыль", а мать " со старыми взглядами" её безнравственное поведение осудит. Отказ любовницы Есенин воспринимает, как нанесённую ему обиду, и не находит лучшего способа заглушить обиду, чем заняться охотой - то есть убийством птиц и животных : "Всё лето провёл я в охоте. Забыл её имя и лик. Обиду мою на болоте оплакал рыдальщик кулик"

У меня вызывают чувство возмущения и отвращения описания Львом Толстым сцен охоты в романе "Война и мир". Толстой и сам был заядлым охотником, что не делает ему чести. Аналогичные чувства вызывает у меня и вся книга Ивана Тургенева "Записки охотника", бывшего так же, как и Толстой, хладнокровным убийцей птиц и животных. Любителями ради развлечения пострелять по беззащитным созданиям Природы были многие русские писатели : Некрасов, Аксаков, Бунин, Куприн, Пришвин, Шолохов и прочие, и прочие - несть им числа. Вот отрывок (сцена охоты на зайца) из романа "Война и мир" :

"Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из-за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил ( отрезал ещё живому зайцу лапы и бросил собакам - моё уточнение ). Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что... В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала все то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором."

Это написал Толстой и читать это отвратительно. Не может человек безжалостный по отношению к животным создать произведения, что учат подлинной человечности и ведут к свету, к Истине. Есть над чем задуматься, друзья.

И сегодня, в наши дни особенно обострившегося человеческого безумия, когда люди с наслаждением истребляют друг друга, мне больше всего жаль не людей. Мне жаль разорённые гнездовья аистов и других птиц, мне жаль погибших от снарядов и мин лесных животных, мне жаль сожжённые в адском пекле войны деревья, мне жаль бабочек, стрекоз, мотыльков, жуков-рогачей, кузнечиков и тысячи других существ, что пострадали от хищных и безжалостных рук человека. Мне жаль Природу.

Вот и всё, чем я хотел с вами поделиться, дорогие мои читатели. Что мне ещё сказать напоследок ? Пожалуй, такие слова :

Милая гора Ай-Петри, благодарю тебя за то, что ты открыла мне мои слепые глаза и позволила увидеть то, что я прежде не замечал. От озарения, которое ты послала мне, жизнь моя приобрела иное, новое содержание и боль, которая порой терзает меня, как и любое существо на земле, мне не кажется уже такой нестерпимой, так как она растворилась в боли миллионов других жизней и таким образом вообще сошла на нет. Обращая внимание на чужую боль и совсем не обязательно - людскую, даже более того - боль тех, кто гораздо беззащитнее человека, я перестал так остро чувствовать свою.

P.S.

Позволь, дружище, процитировать замечательные высказывания выдающихся мыслителей прошлого, недавно попавшиеся мне на глаза :

Будда : "Только способность к состраданию делает человека выше других существ. Если он теряет эту способность, он становится хуже самого отвратительного животного"
"Всё живое боится мучений, всё живое не хочет умирать и дорожит жизнью. Узнай  себя во всяком живом существе."

Махатма Ганди : "О величии нации и её моральном прогрессе можно судить по тому, как она обращается с животными"
"Жизнь ягнёнка не менее ценна, чем жизнь человека. Чем беспомощнее создание, тем больше права оно имеет на получение защиты против человеческой жестокости"

Всего доброго и до новых встреч  !

***


124. ДЕМОН  ПОВЕРЖЕННЫЙ

Да-да, как сейчас помню и могу засвидетельствовать : в тот майский предпраздничный день народ у одной из касс в огромном супермаркете, что на проспекте Розы Люксембург, собрался весьма состоятельный судя по количеству продуктов, которые каждый из стоящих в очереди выкладывал на транспортировочную ленту. Зрелище было поистине впечатляющим !

Целые горы колбас всевозможных сортов, рыбы свежемороженой и копчёной (в основном красной), сыров, начиная от Пошехонского и кончая Реблошоном, шоколада, фруктов самых изысканных громоздились на ней, придавая ленте сходство со средних размеров горным хребтом.

Эту великолепную горную панораму нарушала лишь одна невзрачного вида горка, состоявшая из консервной банки с этикеткой "кильки в томате", двух картошин, огурца и батона чёрного хлеба, которую соорудил небрежно выбритый молодой человек лет от тридцати до сорока, одетый тоже довольно небрежно, но примечательный мечтательным выражением синих глаз и великолепной шевелюрой пепельного цвета густых слегка вьющихся волос. Было ли молодому человеку стыдно за свою лилипутскую горку или нет, сказать трудно, потому что вид он имел какой-то отрешённый.

В силу того, что кассир - юная леди, обслуживая клиентов, нажатием педали постепенно подтягивала ленту (и горный хребет на ней) к кассовому аппарату, возникала необходимость отделить одну гору от другой и с этой целью хозяева гор клали между ними металлическую палочку оранжевого цвета.

Когда, наконец, и для молодого человека настал момент уложить палочку между "килькой в томате" и горой, перед ней возвышавшейся, он то ли в силу присущей ему с детства мечтательности, то ли потому, что оранжевая палочка оказалась слишком для него тяжела, положил её не надлежащим образом - палочка внезапно выскользнула из его руки и, выскользнув, произвела определённые разрушения, а именно : бутылка "Бароло", которой украсил свою гору впереди стоящий сосед, лишилась горлышка. Иными словами, металлическая палочка, ударив по горлышку бутылки, отбила его.

Бутылка, не ожидавшая такого трюка со стороны оранжевой палочки, упала и дорогостоящая жидкость, содержавшаяся в бутылке, не видя больше препятствия в виде горлышка с пробкой, радостной струёй начала вытекать на обледеневших голубых тунцов, плитки шоколада и кольца колбасы.

Хозяин бутылки и всей горы, где бутыль прежде горделиво возвышалась, увидев её крушение, впал в паническое состояние. По-видимому, встреча с поэтом - как вы уже, друзья, догадались по описанию, молодой человек был поэтом, пусть и малоизвестным - стала для него полной неожиданностью и его легко понять. Согласитесь, не каждый день выпадает нам счастье встречать поэта.

Бедняга вытащил из брюк край рубахи, подмоченной вином, и лихорадочно пытался его выжать. Предались лёгкой панике и все, стоявшие рядом, и лишь поэт, мгновенно очнувшийся от летаргии, не потерял присутствия духа.

Он, не мешкая ни секунды, подхватил бутылку, мгновенно сообразив, что в лежачем положении она окончательно и понапрасну растеряет всю содержащуюся в ней жидкость, и жадно припал к разбитому горлышку губами, как горнист к горну на парковой скульптуре "Пионер-горнист" советских времён. Кадык его заходил вверх-вниз с быстротой поршня и через минуту бутыль была пуста.

Опустошив бутыль, молодой человек, утёр губы рукавом, несколько раз удовлетворённо икнул и, ухватив одно из колец колбасы, лежавших рядом с бутылью, принялся меланхолично и неторопливо закусывать им выпитую жидкость.

Хозяин бутыли с подмоченной рубахой, и все вокруг, включая и юную кассиршу, потеряли дар речи, наблюдая эту сцену.

Первым пришёл в себя хозяин бутыли. "Как всё это прикажете понимать, уважаемый ? - воскликнул он гневно и добавил, обращаясь к кассирше - Платить за обед этого наглеца я не собираюсь !"

Пришла в себя и юная леди, сидевшая за кассой. Она кого-то зычно окликнула и через пару секунд у кассы появился суровый администратор, а ещё через минуту, как из воздуха, появились дюжие ребята, одетые в полицейскую форму.

Ребята приблизились к молодому человеку и настойчиво попросили назвать себя и предъявить документы.

Молодой человек, глаза которого снова приняли мечтательное выражение, икнул в ответ их просьбу и заместо паспорта прочёл отрывок из элегии собственного сочинения под названием "Когда мы были молодыми". Прочёл выразительно, с душой и настолько трогательно, что прибежавшая на шум юркая старушка при последних словах элегии пустила слезу. Закончив чтение элегии, содержавшей главные биографические сведения, поэт начал медленно оседать, валясь на пол и свалился бы, если бы его не окружали продуктовые горы.

Итак, дабы не упасть окончательно, он сперва ухватился за гору, что пока ещё  принадлежала соседке, стоявшей в очереди следом за ним. Увы, гора из ананасов, бананов и плодов манго, не помогла ему удержать равновесие, так как рассыпалась. Тогда молодой человек, как утопающий за соломинку, ухватился за саму соседку - изысканную даму бальзаковского возраста. Но и это ему не помогло сохранить вертикальное положение - он совершенно не учёл обстоятельства, что хотя дама и была почитательницей творчества Бальзака, но помимо этого ещё была и инструктором по горному туризму.

Когда молодой человек, уже лёжа на полу, попытался подняться, как Наоми Уэмура на Эверест, цепляясь за её юбку, она внезапно применила незнакомый ему туристский приём. Таким образом, все его усилия пошли прахом и, окончательно разочаровавшись и в дамах бальзаковского возраста, и в своих альпинистских способностях, поэт принял на полу строго горизонтальное положение, положил руки под щёку, как приучили делать в детском саду во время сонного часа, и блаженно закрыл глаза.

Тут же, как обыкновенно бывает в подобных случаях, вокруг него собралась толпа и в ней произошёл разговор следующего содержания :

- Человеку плохо ! Дайте воды !
- Какой воды ? Не видите, пьян в стельку.
- Пьян ? А где же он успел напиться ?
- Стоя в очереди вылакал бутыль вина и при этом не заплатил.
- Так пусть заплатит.
- Чем ? Полицейские обыскали карманы, в них ни кошелька, ни банковской карточки.
- А где полицейские ?
- Когда увидели, что карманы пусты, тут же испарились.
- А кто этот молодой человек ? Вы не знаете ?
- Как не знать - бомж местный.
- Сам ты бомж ! Это добрейшей души человек, интеллектуал, поэт.
- Поэт ? С чего Вы взяли ?
- Знаю его с детства. Круглым отличником в школе был, но золотую медаль не дали.
- Почему ?
- Четвёрка по русскому языку помешала.
- Четвёрка по русскому у поэта ? Смешно !
- Представьте, что именно по русскому была четвёрка, а так одни пятёрки и ничего смешного.
- Кто ж ему эту четвёрку влепил ?
- Одна училка.
- Как так ?
- Из зависти.
- Ну допустим. А стихи пишет хорошие ?
- Отличные стихи.
- Почему же тогда никому не известен ?
- По той же самой причине - завидуют таланту.
- Но ведь сейчас есть интернет, в нём столько литературных порталов ! Пусть там поместит стихи.
- Помещал.
- И..?
- Ни одного отзыва.
- Почему так ?
- Всё та же причина - зависть. Вы что, не в курсе, когда появляется истинный талант, делают вид, что его нет. Именно по этой причине на Руси что ни талант, то пьяница или асфальт на дороге укладывает.
- Он что, асфальт укладывает ?
- Нет, пьёт.
- Ужас ! А семья у поэта есть - жена, дети ?
- Дети есть, жены нет. Сбежала с детьми.
- Из зависти ?
- Напрасно язвите. Как раз наоборот, не способна оказалась оценить талант, мещанка.

"Ага ! - вмешалась в разговор проходившая мимо рыжая девица в блузке с кружевными оборками и в джинсах с разодранными коленками - Не оценила перегар изо рта и мычание в ответ на вопрос "Где таскался всю ночь ?""

В этот момент поэт действительно что-то промычал и сделал отчаянную, но безуспешную попытку подняться с пола.

- Вот, пожалуйста ! Что я говорила, мычит и не телится !
- Как зовут поэта ?
- Демон.
- Демон ? Он что,с нечистой силой знается ?
- Нечистая сила ни при чём. Вообще-то зовут Дима, но когда выпьет - Демон.

"Как пить дать, Демон !" - скаламбурил чей-то голос из толпы.
"Демон поверженный !"- уточнил другой.

И тут произошло невероятное :

Услышав слово "Демон", поэт приподнялся, встряхнул головой, и стал на четвереньки. Затем медленно, как в процессе эволюции, распрямил спину и, делая не совсем твёрдые шаги, направился к выходу.

Вслед ему устремились десятки взглядов - в основном осуждающих и насмешливых. И только один взгляд посылал лучи доброжелательности. Этот взгляд принадлежал другому поэту, а точнее поэтессе из той же самой панельной хрущёвки, где обитал Демон - безработной нимфе по имени Клава, кильку в томате безоговорочно предпочитающей "ножкам Буша", единомышленнице в вопросе, зачем мыть с мылом руки, если грязь с них легко можно вытереть об штаны, искательнице жемчуга в мусорных баках, энциклопедисту на предмет, где легче и быстрее сдать бумагу и картон, верной соратнице по чувствам, по перу и просто красивой женщине достойной кисти Иеронима Босха и "Сада земных наслаждений", толкуя о поэзии с которой, наш герой бывало принимал на грудь не один стакан мадеры или зверобоя.

***


125. МОИ  ПРЕДЛОЖЕНИЯ  ДЛЯ  КОНКУРСА  ПОЭТОВ

Дорогой прозаик и поэт, здравствуй !

На уважаемом литературном Портале, которым я много лет пользуюсь с успехом - то есть расположил на нём свои стихи и прозу - администрация Портала обратилась к авторам с просьбой дать свои предложения по вопросу подсчёта голосов при определении лучшего поэта на ежегодно проводимом конкурсе "Турнир поэтов"

Вопрос показался мне несложным. Не долго думая я такие предложения дал и хочу тебя с ними, дружище, ознакомить в надежде, что ты подскажешь мне, прав был я или не прав, когда сунулся со своим, как говорится, "свиным рылом" в "калачный ряд". Если ты побледнеешь, замахаешь руками и воскликнешь "Что ты, несчастный, натворил ! Удали их немедленно !", я их тотчас удалю и тем самым благодаря тебе защищу своё имя от несмываемого позора. Однако втайне всё же тешу себя надеждой, что они могут показаться тебе не лишёнными здравого смыла. Итак, вот они, мои скромные предложения дословно :

Уважаемые коллеги по литературному цеху !
 
Как определить лучшего поэта из числа тех, кто решил участвовать в конкурсе ? Чего проще ! Предлагаю насколько способов, а вы, дорогие, выберете самый подходящий :

1. Следует положить стихи конкурсантов на открытом солнце и подождать несколько дней. Те стихи, которые не потеряют своей первозданной свежести и не протухнут, и следует признать лучшими.

2. Привязать каждого конкурсанта к стулу и читать ему его стихи в течение двух-трёх часов непрерывно. Тот из конкурсантов, что не сойдёт с ума - победитель.

3. Декламировать стихи конкурсантов в полночь на кладбище. Лучшими стихами признать те, от которых мёртвые начнут вылезать из могил и разбегаться в разные стороны.

4. Начинить стихами конкурсантов ядра для Царь-Пушки. Как известно, Царь-Пушка стрелять не в состоянии и никогда не стреляла. Если одним из ядер, начинённых стихами конкурсантов, Пушка всё-таки выстрелит, воскликнуть "Осанна!!!" Стихи, которыми начинено это выстрелившее ядро, вероятно, просто гениальны !

5. Летней порой, в разгар зноя, когда нет спасу от мух, развесить стихи в избе. Те стихи, к которым мухи начнут липнуть и, в конце концов, прилипнут все, и есть самые достойные. Мухи, как дети Природы, ошибиться не могут !

6. Замариновать стихи в томатном соусе и продавать в консервных банках, написав на банках "сардины в томате". Тайно следить в магазине за очередью. Само собой разумеется, что та банка, к которой выстроится самая длинная очередь, и содержит в себе помимо томата прекрасные, питательные для души и тела стихи. Выгода от сего двоякая :  победившие стихи можно и дальше продавать заместо сардин. Дёшево и сердито !

7. Использовать стихи в качестве фундамента при строительстве небоскрёбов в Москва Сити. Понятное дело, что небоскрёб, который завалится последним, укажет имя поэта-победителя.

8. Набить стихами подушки, одеяла и подарить единовременно эти подушки и одеяла со стихами молодожёнам во Дворце бракосочетаний. Брак, который распадётся первым, определит лучшего поэта.  Ибо подлинная Поэзия и семейная жизнь вещи абсолютно несовместимые.

Нет-нет, друзья !  Всё, что я предложил, довольно трудоёмко и хлопотно. Проще всего сделать так : взвесить поэтов. Кто легче, тот пусть и будет признан лучшим по тому простому рассуждению, что все его жизненные соки ушли на сочинение стихов, в то время, как другие поэты соки пожалели, отдав не полностью, а жадинам не место в большой Поэзии !

Всего вам, дорогие, самого доброго : вдохновения, благосклонности всех девяти муз, хорошего аппетита и крепкого сна !

***


126. ЖУКУ-БОГОМОЛУ

Внимательнейшим образом исследовав русскую поэзию - классическую и не классическую, начиная от Ломоносова, Тредиаковского, Баркова и кончая победителями современных поэтических конкурсов, я так и не нашёл ни одного произведения, посвящённого жуку-богомолу.

Кому только ни посвящали поэты свои стихи ! Боже мой ! В основном, разумеется, женщинам : незнакомкам, знакомкам,  любовницам, жёнам ( чаще всего чужим ) и тем, которые рисовались им в их воспалённом воображении.

А между тем жук-богомол заслужил того, чтобы и о нём поэты сказали своё весомое Слово. Подумать только : в полях, в траве живёт небольшое существо, насекомое,  которое неустанно молится за всех нас - за каждого в отдельности и за весь мир ! И какая несправедливость - ни один из поэтов доселе не обратил на него восхищённый взор.

Довольно ! Я устраняю эту несправедливость ! Сегодня 6 декабря 2023 года от Р.Х. или в 7532 лето от СМЗХ я торжественно посвящаю жуку-богомолу стих. Вот он, продиктованный мне вдохновением свыше, мой экспромт - четыре чеканных, строгих, словно отлитых из бронзы,  строки :

ЖУКУ-БОГОМОЛУ

Я песни пел морскому молу,
Но, смыт волной, лежу на дне.
Теперь пою их богомолу,
Чтоб помолился обо мне !

Вроде неплохо получилось, друзья, разве не так ? Да, вдохновение - это страшная сила !

***


127. ЕЩЁ  РАЗ  ПРО  ЛЮБОВЬ

Друзья !

Простите, что отрываю вас от забот насущных и отвлекаю ваше внимание по поводу,  может быть, не слишком серьёзному в свете происходящих в мире событий. Дело вот в чём. Пару дней назад  один поэт (пишущий под псевдонимом Звездочёт ) на весьма известном и всеми уважаемом поэтическом портале опубликовал своё стихотворение под названием "Беззащитна женщина влюблённая", в котором  трепетно описал и саму влюблённую женщину, и её любовные переживания.  Стихотворение, надо отдать поэту должное, написано хорошо и кого-то оно, вполне вероятно, тронуло до глубины души.  Однако я, прочитав только лишь его название, был повергнут в шок и не смог удержаться, чтобы поэту не ответить. Мой ответ я и хочу вам представить без купюр. Вот он :

Здравствуйте, Звездочёт !

Прочитал Ваше стихотворение и не смог промолчать. Аж в голове помутилось и во рту пересохло. Беззащитна женщина влюблённая ? Это ещё что за новость !

Знайте, нет на свете опаснее существа, чем влюблённая женщина ! На себе испытал. Не приведи Бог никому пережить такую напасть. Убежать от влюблённой женщины невозможно, замаскироваться тоже. Догонит и разыщет, где ни спрячься. Мольбы не приставать на влюблённую женщину не действуют. Пробовал откупиться, но и это не работает. Есть только одно средство спасения от влюблённой женщины : прикинуться умалишённым или поэтом.

Когда читаешь ей стихи, она внимательно слушает поначалу ( или делает вид, что слушает ). Но потом ( как бы ненароком ) предлагает выпить вина и закусить шоколадкой. Ни в коем случае не следует поддаваться на эту уловку ! Вина можно выпить, шоколадку съесть, но чтение стихов прекращать нельзя ни на секунду. Читать, читать и читать ! На все её просьбы остановиться, делать вид, что оглох. Наоборот, читать ещё отчаяннее и с выражением ! Можно читать басни Крылова, например, "Мартышка и очки", "Волк на псарне". Можно прочитать "Мороз-Красный нос" Некрасова или "Кому на Руси жить хорошо ?". Можно прочитать "Сказку о попе и работнике его Балде" Александра Сергеевича Пушкина.  Но лучше всего как можно громче читать Маяковского "Стихи о советском паспорте".

С особенным воодушевлением - при этом лучше поднять вверх руку со сжатым кулаком -  следует читать заключительные строки этого произведения, а именно : " Ко всем чертям с матерями катись любая бумажка, но эту я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза..." и т.д. по тексту.

Чаще всего именно Маяковский меня выручал.  Примерно после прочтения ей в сотый раз "Стихов о советском паспорте" влюблённая женщина давала мне, наконец, возможность вздохнуть свободно и больше не преследовала.

Сие говорю я для юношей, которые, прельстившись Вашим стихотворением, могут совершить непоправимую ошибку и поддаться чарам влюблённой женщины.

Впрочем, нет правил без исключений. Как сказал Сократ :"Верь влюблённой женщине, юноша, и непременно на ней женись ! Попадётся хорошая жена - будешь исключением, ну а если плохая - станешь философом" Правда потом, спохватившись, осторожно тихим голосом, чтобы не услышала благоверная по имени Ксантиппа ( что нередко била его за вольнодумство скалкой ), добавил :
 "Любви женщины следует более бояться, чем ненависти мужчины. Это яд, тем более опасный, что он приятен."

В конце хочу подчеркнуть, что само стихотворение - его художественная сторона - мне очень понравилось.

Потому от всей души желаю Вам удачи в делах, отличного настроения и вдохновения для покорения новых поэтических вершин !

С искренним уважением,
Владимир П.

P.S.

Друзья ! Ещё раз прошу великодушно извинить. Извинить за то, что повторяюсь. Подобные мысли я, кажется, уже где-то высказывал, в какой-то из своих миниатюр.  Вот только где, не вспомню.

***


128. КТО  СКАЗАЛ,  ЧТО ЛАТЫНЬ УМЕРЛА ?

Был в Риме. День стоял невыносимо жаркий.

Итак, иду весь мокрый от пота. Кругом тысячи мне подобных отчаянных скитальцев, приехавших в Рим, чтобы услышать латынь. Словом иду, а латыни всё пока не слышу. Слышу только визг тормозов, потому что перехожу дорогу на красный свет.

Чтобы не отправится к Харону преждевременно, ускоряю шаг, спотыкаюсь, падаю чуть ли не прямо в Тибр (жутко грязный, грязнее даже, чем мои сапоги, когда я мешу ими трясину наших заполярных дорог, но зато прославленный - аb aqua silente cave(1). ) и, как Марк Туллий Цицерон в подобной ситуации, успеваю подумать про себя :"Per aspera ad astra !"(2).

При падении ударяюсь головой о что-то очень-очень твёрдое, вероятно, о колонну императора Траяна, победившего даков. Щупаю её (голову, а не колонну) и снова спасает латынь : "Cogito ergo sum !"(3) Лежу на раскалённом асфальте, растрёпанный и непричёсанный, как кукла наследника Тутти.

Водитель, выскочив из Ferrari, подбегает ко мне и на латыни злобно кричит : "Barba crescit, caput nescit !"(4)

Я ему в ответ : "Aquilam volare doces!"(5)

Он никак не угомонится : "Memento mori !"(6)

Я, утирая разбитый нос : "Errare humanum est. Nam vitiis nemo sine nascitur"(7)

Он, распаляясь всё больше и больше : "O tempora, o mores !(8)

Я парирую ( а что мне оставалось делать ?): "Carpamus dulcia: nostrum est, quod vivis: cinis et manes et fabula fies"(9)

На этом мы с водителем расстались. Он, бросив мне напоследок "asinus !"(10), помчался дальше рer aspera(11), я продолжил путь ad astra(12). Колонна, прославляющая подвиги Траяна, после поцелуя с моей головой ещё долго радостно звенела, но этот торжественный звон никто в диком столпотворении, что создают искатели латыни в Риме, не слышал - все слушали только экскурсоводов, исступлённо болтавших на различных языках мира за исключением латыни.

Ну, потом ещё было много приключений ( обо всех рассказывать не буду, чтобы не утомлять тебя, мой друг ) особенно в Ватикане - в базилике святого Петра и в Сикстинской капелле, где я в потёмках( ища выход ) чуть не перепутал историю Адама и Евы со Страшным Судом, но вспомнив, что "Omnes viae Romam ducunt"(13), сумел собраться и выход разыскать - невероятно малюсенький проём в стене, несоразмерный ни величию латыни, ни моему росту.

На основании данной поучительной истории, что похожа на сказку, но, поверь, дружище, сущая быль, на основании разбитого при падении носа, невыносимой жары и Страшного Суда я пришёл к выводу, что латынь не умерла, изучать её надо и в особенности детям. Детям нашим латынь изучать просто необходимо. Оказавшись в Риме и зная латынь они запросто смогут найти ближайший МакДональдз или стриптиз-бар и там укрыться и от жары, и от Суда и вообще нормально оттянуться.

Vale !(14)

Сноска для тех, кто не знает латынь :

1. В тихом омуте черти водятся.
2. Сквозь тернии к звёздам !
3. Голова варит, значит я живой.
4. Усы выросли, а ума нет !
5. Дурак, не учи орла летать.
6. Так можешь, парень, когда-нибудь и ласты отбросить.
7. Пардон, никто не застрахован от ошибок.
8. Ну и времена настали !
9. Веселись пока можешь !
10.Болван !
11.Сквозь тернии.
12.К звёздам !
13.Спокойно, все пути ведут в Рим !
14.Прощай, дружище !


***


129. ЧУДО  СХОЖДЕНИЯ  БОЖЬИХ  КОРОВОК

На те деньги, которые я накопил и отложил , чтобы осуществить свою давнюю мечту - посетить Париж и Версаль,  Лувр и Монмартр, я решил застеклить лоджию.

"Париж подождёт, - подумал я - в конце концов, никуда Париж не денется, стоял тысячу лет, ещё тысячу простоит. А вот лоджию надо бы застеклить, так как книгам в квартире уже не хватает места. Застеклю лоджию, поставлю на ней книжные полки и таким образом часть книг смогу разместить на этих полках, следуя наставлению Марка Туллия Цицерона, которое гласит : "Если у тебя есть сад и библиотека, то у тебя есть всё, что нужно.""

Сад под окнами у меня роскошный в виду того, что окна выходят прямо в сторону пожарной части, то есть воды вдоволь, все деревья кругом, кусты и клумбы политы отменно, добавьте к этому шикарный вид на морской залив.

Лоджию рабочие застеклили добротно. Солнцу проход в неё был свободным, а вот ветер и дождь могли попасть только с моего согласия, когда я открывал окна.

И тут-то я столкнулся с таинственным явлением, о котором хочу вам, друзья, рассказать.

Итак, лоджия, как я уже сказал, была застеклена на совесть. Тем не менее весной, когда солнышко начинало пригревать - происходило это, как правило, в начале апреля - на ней, хотя окна оставались ещё по-зимнему закрытыми, откуда ни возьмись появлялись сотни божьих коровок.

Вот и сегодня, выйдя на освещённую тёплыми лучами апрельского солнышка лоджию, сладко потягиваясь после зимней спячки и обратив глаза к небу, я увидел, как несметное количество божьих коровок ползает по потолку, по стёклам окон, а некоторые коровки, упав с потолка, ползают по полу.

О нет, я не против, наоборот, я рад таким гостям. Я обожаю божьих коровок, их появление для меня знак того, что зима миновала, что за отопление можно больше не платить и я снова смогу скопить деньжат для путешествий. Но вот вопрос, который остаётся для меня нерешённой загадкой :  Откуда божьи коровки появились да ещё в таком количестве ? С улицы ни залететь, ни заползти они не могли, так как окна закрыты и ни единой щелочки на лоджии, что связывала бы её пространство с внешним миром, как я сказал выше, нет. Так как, каким чудесным образом они появились  и что их так влечёт на мою лоджию-библиотеку - афоризмы Марка Аврелия, Спинозы, Руссо или остроты Василия Степановича Курочкина ?

Я сел в кресло качалку и стал внимательно смотреть на потолок в надежде обнаружить, откуда выползают божьи коровки. Однако сколько я ни смотрел, ничего понять так и не смог.

В прошлом году, помнится, я так же безуспешно пытался решить эту загадку.

Ну что ж, мне ничего не оставалось делать, как взять стеклянную банку, аккуратно собрать в неё божьих коровок и выпустить их в саду.

Может быть, кто-то из вас, друзья, поможет мне разгадать эту тайну, ибо тайна сия велика есть. Ну ладно бы одна, ну две божьих коровки выползли наружу из какого-нибудь уголка, куда они забились осенью, чтобы перезимовать и дождаться весны, ну пусть десяток, но не сотни же ! Чудеса !

Накануне Пасхи огромное количество верующих христиан приезжает в Иерусалим, чтобы стать свидетелем чуда из чудес известного на весь мир под названием : Чудо Схождения Благодатного Огня.

Зачем так далеко ехать, господа ? Приходите ко мне на лоджию и сможете увидеть не меньшее чудо : Чудо Схождения Божьих Коровок !

К чему я подвожу ? А вот к чему. Чудеса тормошат нас, они беспрестанно стучат в нашу дверь. Да-да, присмотритесь повнимательнее и вы тотчас убедитесь, что мир полон чудес, он буквально пестрит чудесами, как картинками - букварь Буратино, но мы умудряемся проходить мимо, их не замечая, и замечаем только тогда, когда нас в них, простите, ткнут носом, как котят в блюдце с молоком.

Не верите мне, собрались ехать за чудом в Иерусалим ? Ну что ж, счастливого пути ! А я пойду за банкой : десятки новых божьих коровок, пока я писал этот трактат, склонившись над листом бумаги, опять непостижимым образом появились неизвестно откуда и живым оранжевым узором в чёрный горошек разукрасили весь потолок.

***


130. ОНА  ВЫПЛЫЛА !

"Какая ахинея, какой бред !" - воскликнул Серёжа Черепахин, лучший поэт-полярник нашего поэтического клуба "Колба" ( А.Блок - наоборот ), прочитав этот опус, написанный неровным почерком и найденный мною среди хлама из черновиков, что разбросаны повсюду в помещении клуба. "Не спорю, бред ! - ответил я, а сам про себя подумал  - И всё же некое, пусть и с трудом угадываемое, рациональное зерно в нём содержится " и решил писанину не уничтожать и даже представить читательскому вниманию, как образчик работы не вполне освободившегося от винных паров сознания. Название опусу дал я сам, расставив при этом знаки препинания и немного его "причесав", то есть заменив нередко встречающиеся в нём грубые, нелитературные выражения более мягкими и литературные. Итак, не судите строго :

ОНА ВЫПЛЫЛА !

Спешу сообщить преприятнейшее известие, а именно : она выплыла !

Кто она ? Персиянка ! Слышали же, конечно, эту популярную народную песню, которая с ледяным спокойствием повествует о том, как пьяный с стельку Стенька Разин бросил за борт персидскую княжну ? Слышали, разумеется, кто ж её не слышал.

Ну а тем, кто не слышал, кратко расскажу содержание.

В песне трогательно сообщается, как удалой атаман выбросил из своей лодки, плывшей по Волге в районе Жигулей, персидскую княжну. До того, как бросить княжну за борт в набежавшую волну, он за ночь вдоволь насладился этой юной девой персидского происхождения, а когда настало утро, стукнула ему, естественно, в башку идея её выкинуть, как выпитую бутыль. Хмельные дружки его идею радостно поддержали, так как втайне досадовали на то, что девой забавлялись не они. Одним словом, как повествует песня, княжна, брошенная могучей атамановой десницей, прямо в шальварах и парандже улетела за борт, а Стенька дальше продолжил пьянствовать.

Есть ещё, правда, предположение, что выкинул Стенька княжну за борт по иной причине. На Волге начался шторм, челны стало заливать водой и, чтобы не дать им окончательно утонуть, было решено избавиться от лишнего груза. Кинули на пальцах, кому отправляться за борт, выпало княжне.

На этом героическом эпизоде песня заканчивает повествование, оставляя слушателя в недоумении относительно дальнейшей судьбы персиянки.

Много лет я потратил, роясь в архивах и наводя справки. В конце концов, мне таки удалось выяснить, что же произошло с княжной после того, как она в качестве бескорыстного подарка от атамана великой реке плюхнулась в Волгу. А произошло следующее.

Княжна, вопреки предположениям, не пошла ко дну, хотя шальвары и паранджа сильно мешали ей грести. Но дева была не из робкого десятка, решительная и спортивная. Плавала она отлично, так как ещё в детстве её отец - персидский шах - учил её плавать в бассейне, предчувствуя неладное. Шах, едва дева появилась на свет, нанял тренера, мастера спорта, и тренер добился того, что княжна победила на юниорском чемпионате Персии по плаванию и готовилась к спартакиаде народов Востока. Не возникает сомнения, что победила бы она и на спартакиаде, если бы Стенька, разбив персидский флот, не захватил её в качестве военного трофея.

Таким образом, очутившись в воде, дева быстро скинула шальвары и паранджу и, оставшись в одном спортивном купальнике, сначала стилем "кроль", а затем "баттерфляй", которыми владела в совершенстве, доплыла до берега, благо до него было недалеко - чуть больше километра.

Плыла она настолько быстро, что несколько разбойников из Стенькиной шайки, прыгнувших в воду следом за ней в надежде заполучить лакомый кусочек в виде очень симпатичной девицы, не смогли её догнать, сильно отстали и утонули. А как может третьеразрядник соперничать с мастером спорта международного класса ? Так что Волга-мать родная вместо подарка в виде княжны в итоге получила подарок в виде трёх в дупель пьяных разбойников.

В оправдание Стеньки следует сказать, что, когда он, большой любитель свадеб, протрезвел и окинул оком своё пустое брачное ложе, то горько пожалел, что выбросил за борт красавицу-девицу и даже, раздосадованный тем, что не с кем ему теперь сидеть в обнимку, а ласку любят все, даже крокодилы, надавал своим дружкам могучей десницей обильных зуботычин - как, мол, они такое допустили ?

После, в надежде, что не всё ещё потеряно, забросил невод, как в сказке Пушкина, и стал им шарить по дну Волги. Но сколько ни шарил, ничего кроме пустых бутылок из-под портвейна и дырявого кирзового сапога со дна не вытащил. И тогда, подперев небритый подбородок дюжим кулаком, как "мыслитель" на скульптуре Родена, сильно затосковал и сочинил про себя знаменитую народную песню, с которой мы и начали рассказ, не ведая о том, что персиянка давным-давно благополучно достигла берега. Если бы у него был морской бинокль или подзорная труба, то персиянка никуда бы не делась и опять поневоле вернулась бы в стенькины объятия, а так как ни бинокля, ни трубы он не имел, заложив их в кабаке, то остался, как говорится, не солоно хлебавши.

Достигнув берега, княжна обсохла на солнце и из фиговых листов, лопухов и папоротника при помощи конских волос, что отыскала на столбовой дороге, и иглы из рыбьей кости сшила себе шикарный сарафан. Смастерив себе вдобавок свирель из тростника, она села у края столбовой дороги и стала наигрывать персидские мелодии Микаэла Таривердиева, прозвучавшие в кинофильме "Ирония судьбы или с лёгким паром" Особенно проникновенно эту :"Мне нравится, что Вы больны не мной", в которой она как бы мысленно обращалась к Стеньке.

Понятное дело, что в сарафане из фиговых листов она смотрелась гораздо интереснее, чем в парандже, и не мудрено, что очень приглянулась купцу, как раз в это самое  время возвращавшемуся по столбовой дороге на верблюде после хождения за тридцать три моря. Очарованный дополнительно к юным прелестям княжны и её мастерской игрой на свирели, купец устоять не смог и, позабыв, что он уже был женат, тут же сделал княжне предложение руки и сердца, на которое княжна, немного для приличия поломавшись, ответила согласием. Тем более, что купец пообещал ей безбедную жизнь, сказав, что за тридцать тремя морями неплохо попасся. "Построим на барыши свечной заводик - потирая ручки, пообещал он княжне - и наливочку будем попивать !" Княжна согласилась. Кто ж от такой перспективы откажется ?

В этот же день они с княжной и обвенчались в ближайшей церкви. Купец, не откладывая дел в долгий ящик, занялся строительством свечного заводика, а княжна села писать мемуары про свои со Стенькой похождения. Упомянула она в них и встречи с Сергеем Есениным, мечтавшем, как известно, посетить Персию в годы революции, когда был вынужден покинуть Россию, спасаясь от чекистов во главе с Яковом Блюмкиным. Судьба несчастного Мирбаха пугала не только Есенина, но многих творческих людей в те злополучные времена.

Есенин, совершив на "Машине времени" ( изобретённой неким тульским Левшой по имени Макаревич ) путешествие во времени и пространстве в исторический период конца 17-го и начала 18-го веков, достиг Персии. Увидев там юную прекрасную княжну, Есенин настолько был ею очарован, что посвятил красавице цикл стихов под названием "Персидские мотивы". В них он клялся в любви к прекрасной персиянке, что лицом похожа на зарю, и обещал подарить ей шаль из Хорассана и ширазский ковёр. Ничего этого Есенин ей, к сожалению, не подарил, но не по причине скупости, а только потому, что все деньги потратил на путь от Москвы кабацкой до Персии и на Айседору Дункан.

Наученная горьким опытом, княжна перестала с тех пор верить мужским обещаниям. Купцу же она поверила. А что ей оставалось делать ? Не сидеть же весь век у столбовой дороги в сарафане из фиговых листов и свирелью.

От купца у неё родилось множество детей. Это всё были метисы. Один из них был замечательный ребёнок - шустрый мальчишка, привыкший к спартанской обстановке.

Мальчишка этот родился чёрным, как кусок печной сажи. Почему он был так чёрен, непонятно. Княжна имела шоколадный цвет кожи, а купец - белый, как парное молоко. Хотя справедливости ради следует заметить, что, занимаясь строительством свечного заводика, он нередко возвращался домой довольно закопчённым. Это обстоятельство, по-видимому, и сыграло свою роковую роль.

Итак, чёрненький этот шустряга однажды сообразил, что раз он так чёрен, то вполне может сойти за арапа. А коли так, то неплохо ему стать арапом Петра Великого.

Для осуществления своей затеи он подговорил московских стрельцов взбунтоваться. Стрельцы взбунтовались. Он их усмирил, пообещав за смирное поведение по бутылке самогона на рыло. В награду за проявленную смекалку в усмирении бунта Пётр Великий решил его женить. Как он его женил, вы, друзья, сами знаете. Владимир Высоцкий, которого гримёры, чтобы добиться полного сходства, вымазали кремом для обуви, этот эпизод замечательно изобразил в фильме "Как царь Пётр арапа женил".

Мальчишка, носивший имя Ибрагим Ганнибал, по примеру матери также произвёл на свет обильное потомство. Одна из внучек его носила уже вполне русское имя и звалась Надеждой Осиповной Ганнибал. Была Надежда Осиповна весьма привлекательна, как прапрабабка персидская княжна, и была к тому же прекрасно образована. Вышла она замуж за аристократа древних дворянских корней Сергея Львовича Пушкина.

Дальнейший ход событий вам, друзья, хорошо известен, так что я не буду больше вас утомлять своим рассказом, на этом эпизоде его завершив.

Благодарю вас за внимание и втайне надеюсь, что сумел хоть чуть-чуть согреть ваши окоченевшие от народных песен сердца.

Заодно благодарю и хмельного атамана за его отчаянный, пусть и несколько безрассудный поступок, без которого мы бы лишились великого поэта. Как поётся в другой народной песне : Ничто на земле не проходит бесследно... Как молоды мы были, как молоды мы были, как искренне любили...и т.д.

PS
На этих словах из песни Александры Пахмутовой и Николая Добронравова опус обрывается.

***


СОСНОВЫЕ  КРУЖЕВА

(быль)

"Выйду на улицу, гляну на село, девки гуляют и мне веселО !.."

На подоконнике раскрытого окна стоял магнитофон и из него широко, на всю улицу лилась удалая русская песня. И на сердце было так же весело и хорошо, как на сердце у девушки - героини этой песни.

Летнее солнце словно в такт песне весело освещало небольшое подворье у добротного деревянного одноэтажного домика с зелёной крышей, с белой трубой на ней, с палисадом, густо усаженным розами, со старой раскидистой вишней у забора, с гостеприимно распахнутыми новенькими, пахнущими сосной тесовыми воротами.

На подворье кипела работа.

Среднего роста крепкий загорелый мужичок лет сорока с вихрастым чубом, с румянцем во всю щеку, с улыбкой, не сходящей с губ, в клетчатой, расстёгнутой на груди и мокрой от пота рубахе, держа долото в руке, ворожил над доской, лежащей перед ним на столе, напоминающем верстак.

Он то и дело ловким, умелым движением прикладывал долото к доске, стуча по нему молотком. После откладывал долото и брал в руки лучковую пилу. Вслед за пилой в руках у него появлялась дрель, которую вновь сменяло долото.

Тима, мальчик лет десяти, худенький, угловатый, с выпирающими из-под футболки лопатками и с большими карими глазами сидел на корточках поодаль и как заворожённый наблюдал за работой.

Он так сидел, не шелохнувшись, с самого утра, с того момента, когда мастер пришёл, чтобы продолжить начатую несколько дней назад работу по украшению домика накладными резными деталями : наличниками вокруг окон и дверей, а так же тесовых ворот.

И всё, что выходило из рук мастера, все эти узоры, получившиеся из обычных стоганных досок, которые он потом крепил на фасаде дома, казалось Тиме чудом, а сам мастер волшебником из сказки.

Солнце светило Тиме прямо в глаза, но ничуть не мешало наблюдать за сказочным превращением доски в солнечное, пахнущее сосной кружево.

Увы, Тима не был, как этот мастер, героем сказки, он был просто временным гостем, приехавшим погостить к бабушке на летние каникулы.

И всякий раз, когда Тима приезжал к бабушке в деревню, затерявшуюся где-то в глубине России между Вологдой и Ярославлем, пытливый взор его останавливала на себе и поражала красота деревенских изб.

На каждой из улиц, куда ни глянь, любая изба, обильно обрамлённая причудливой резьбой, была удивительно красива и непохожа на другую. И когда Тима прогуливался по деревне, рассматривая избы и золотые купола старинных церквей за ними, ему начинало казаться, что он попал в сказочное тридевятое царство, а все деревенские жители представлялись ему Иванами Царевичами и Василисами Прекрасными.

Следует уточнить, что Тима был не совсем обычным мальчиком. Среди сверстников он выделялся какой-то вечной задумчивой мечтательностью и отстранённостью от круга обычных мальчишеских интересов.

Нет-нет, он любил, как и все его друзья, и футбол, и хоккей, и неплохо играл в эти игры. Но помимо игр, ему нравилось подолгу рассматривать облака на небе, цветы, деревья, птиц и макеты старинных кораблей в городском краеведческом музее.

А из фильмов ему, в отличие от сверстников, предпочитавших боевики, больше всего нравились сказки в постановке Александра Роу и Александра Птушко.

То стружки, то опилки летели в разные стороны над верстаком, золотясь на солнце. И Тима порой слегка щурился, чтобы они не залетели в глаза.

Мастер работал, не покладая рук, работал, двигаясь умело и ловко, лишь изредка прерывая работу, чтобы таким же ловким движением зачерпнуть металлической кружкой колодезной воды из ведра, которое рядом с ним поставила по его просьбе бабушка, затем большими глотками напиться, утереть рукавом рубахи губы, весело подмигнув при этом Тиме, и снова продолжить работу.

И было так хорошо, так сказочно, когда заодно с мастером, припавшим к кружке с холодной, чистой колодезной водицей, певица выводила слова песни : "Матушка рОдная, дай воды холодной...", было так здорово, что Тиме самому захотелось пить, но сказать об этом волшебнику-мастеру и попросить у него позволения попить он стеснялся.

Тонкий, сладкий аромат цветущих в палисаднике роз, от которого у Тимы слегка кружилась голова, острый, хмельной, щекочущий ноздри запах сосновой стружки, солнечный лик, отражённый в водяном зеркальце в ведре, блеск капелек пота на лице волшебника-мастера и сверкание золота на куполах колоколен, широкая, удалая русская песня и кружевная сказка, рождающаяся прямо на глазах - всё это могло и должно было остаться в детской памяти навсегда, чтобы потом на уже бессолнечных, ненастных жизненных перепутьях по-прежнему согревать душу, не давая ей окоченеть, должно было, но так не случилось. В детской памяти осталось совсем другое.

Работа этого дня подходила к концу, когда во двор случайно забрела соседская курица из числа тех, что разгуливали вместе с выводком цыплят рядом с распахнутыми воротами.

Курица деловито походила около Тимы, разгребая лапами землю. Несколько цыплят тут же подбежали к ней и стали клевать зёрна, что отыскала курица. Тима осторожно и ласково погладил её и курица не испугалась прикосновения его руки, а наоборот даже в ответ благодарно заквохтала. Затем она подошла прямо к ногам волшебника-мастера и начала разгребать стружки у верстака.

И тут произошло то, что вместо роз, солнца, деревянных кружев и удалой русской песни навеки врезалось в память мальчика.

Прости, дорогой читатель, если финал моего рассказа немного огорчит тебя. Но раз это быль - а это быль - то я обязан оставаться правдивым до конца.

Быль же, которой стал очевидцем Тима, такова :

Волшебник-мастер, воровато осмотревшись вокруг, вдруг поймал курицу, грубо схватив её за крылья, спорым и ловким движением свернул ей голову и сунул курицу подмышку. Затем, чтобы она совсем была не видна под рукой, накинул на плечи пиджак и ушёл. Ушёл, чтобы утром продолжить свою ворожбу над сосновыми кружевами.

Тима смотрел ему вслед, не промолвив ни слова. Ему уже не хотелось пить из ведра, из которого только что пил тот, кто ещё мгновение назад казался ему волшебником. В одну секунду сказка, в которой он жил с самого рождения, развеялась, словно туман, всё вмиг потускнело : и кружева на избах, и золотые маковки колоколен, и солнце в ведре, и широкая, удалая русская песня, и Иваны Царевичи с Василисами Прекрасными. Ему вдруг стало страшно, как однажды стало страшно в кинотеатре, когда порвалась плёнка, и экран, на котором только что развивалось яркое, красочное действие сказки, взял и потух.

***


131. АНЕКДОТ  САМОУБИЙЦА

Вот вам ещё один не придуманный случай, друзья.

Я обожаю анекдоты. Особенно еврейские. Они смешные и остроумные. Они поднимают настроение даже в тех случаях, когда никаким краном его не поднимешь. Впрочем, на настроение я не жалуюсь, оно у меня всегда на высоте. Однако, этот случай с рассказанным анекдотом обошёлся мне дорого. Было так.

Я находился в компании трёх милых дам. Не то чтобы дам моего сердца, но очень близких мне дам, моих старых приятельниц, моих, можно сказать, друзей, если дружба с женщиной вообще возможна и не является мифом, сочинённым древними греками.

Мы сидели в кафе и, уже не припомню, то ли отмечали какой-то праздник, то ли просто собрались, чтобы отвлечься от суеты буден за чашечкой кофе. Болтали о том о сём и настроение у всех было великолепным.

Я решил рассказать анекдот. Анекдот несколько фривольный, но довольно смешной и построенный на игре смыслов, один из тех, что содержатся в моей юмореске под названием "Ах, Одесса-мама! Я тебя не узнаю !"

Вы его, друзья, наверное, знаете. Анекдот такой :

Встречаются Кира и Соломон. У Киры очень грустный вид.
- "Как дела, Кира ?" - участливо спросил Соломон.
- "Полная ж-па !"
- Соломон пожал плечами : "И что, кроме проблем с фигурой, других нет ?"

Итак, слушателей было три - три милых дамы. Но рассмеялся почему-то только один рассказчик анекдота, то есть я.

Две дамы лишь слегка ухмыльнулись, а третья...

Друзья, если вам когда-нибудь доводилось входить в клетку с разъярённым тигром, то следующая сцена, которую я опишу, вам будет понятна :

Одна из трёх милых дам после того, как я рассказал анекдот, подскочила, как ошпаренная, и покраснела, как сковорода, на которой черти жарят грешников в аду.

От былого её добродушия ей особенно свойственного после чашечки кофе с круассанчиком не осталось и следа. Обратив ко мне лицо, перекошенное дикой злобой и яростью, она, перестав жевать, разверзла рот, мгновенно превратившийся в кратер Везувия, и огненная магма в виде неистовой брани, опаляя мне брови и ресницы, излилась на меня :

"Ты всё это специально рассказал ? Ты решил поиздеваться надо мной ? Ты что, не знал, что я худею и что у меня проблема с полнотой ? Ты не нашёл другого случая, чтобы высказать мне свои насмешки, как сделать это именно здесь и сейчас ?" ... поток раскалённой магмы лился и лился, не затихая. Волосы на моей голове дымились, кожа лица обуглилась от нестерпимого жара, но кратер "Везувия", не зная устали, выбрасывал всё новые и новые клубы магмы и пепла.

Я сидел, втянув голову в плечи и беспомощно моргая глазами. До меня мгновенно дошло, какую ужасную, непростительную оплошность я совершил и что оправдания и прощения мне нет, ведь я своим неосторожно рассказанным анекдотом уязвил самое святое, что есть у женщины.

Я ведь обязан был прежде, чем сесть за столик и рассказать этот злополучный анекдот, внимательно осмотреть ту самую часть фигуры моих милых дам ( и особенно одной из трёх ), которая, пусть и в переносном смысле, затронута в анекдоте, и оценить, не является ли её размер чрезмерным и соответствует ли она общепринятым канонам красоты, чего я, увы, не сделал.

Я обязан был подумать о том, что если она, эта самая часть фигуры, канонам у милых дам не соответствует, то не является ли данный факт травмирующим для них обстоятельством.

А я не осмотрел и не подумал. Более того, я вообще на эту часть фигуры милых мне дам уже давно не обращал никакого внимания, наслаждаясь при встрече с ними исключительно радостью духовного общения.

Каюсь, друзья ! Я поступал с милыми дамами, как последний негодяй и мерзавец. И за это получил по заслугам.

Милая дама, что превратилась в Везувий, ещё долго, уже после кафе, смотрела на меня при встрече колючим, недружелюбным взглядом и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть её ко мне былое доброе расположение. Как мне удалось это сделать я расскажу в других своих рассказах, а пока ставлю точку.

В заключение скажу только, что анекдоты не всегда идут рассказчику на пользу. То есть, пуская острую стрелу, ему следует прежде подумать, куда стрела направлена. Особенно для него выстрел небезопасен, когда мишенью анекдота являются милые дамы.

***


132.  НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ АРГУМЕНТЫ

Полное название трактата:

НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ АРГУМЕНТЫ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ  НЕОБХОДИМОСТЬ "ТРАТАТУШКИ",
ВЫВЕДЕННЫЕ ИЗ ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ

(предупреждаю : это не смешно)

Знаю, мои дорогие читатели, что негодование ваше, и совершенно справедливое негодование, кипит сию минуту в вашем сердце. А как ему не закипеть ? Одно название чего только стоит : "Аргументы, подтверждающие необходимость тра-та-тушки..." , ведь и дураку ясно, что автор под словом "тра-та-тушка" зашифровал слово "война".

Да, за одно только название автора следует упечь "куда следует" или подвергнуть примерной экзекуции : повесить, как Буратино, вверх ногами где-нибудь у Лукоморья на зелёном дубе, и пусть висит, пока кот учёный не сжалится и не снимет.

Что мне сказать, чтобы реабилитироваться перед вами, мои дорогие ? Разве то, что под названием есть ещё и текст, который может мою вину смягчить.

"Ха-ха ! - воскликнете вы - так он ещё и текст, оправдывающий войны, присобачил !"

Понимаю, что никакой адвокат теперь, даже такой прославленный, как Плевако, не сможет меня защитить, хотя делал Плевако в своё время чудеса.

Вообразите, украла старуха самовар и предстала в связи с этим преступлением перед судом присяжных, а дело было во времена суровые, когда в России свирепствовало самодержавие, при ужасном, деспотическом царском режиме.

Стоит старуха, покорно опустив седую голову, ждёт приговора. Светит ей тюрьма, оправдания её поступку нет. Украсть тульский самовар, да ещё у почтенного чиновника, у тайного советника после того, как он целый день заседал в Государственной Думе и, духовной жаждою томим, в карете, четвёркой рысаков запряжённой, в свой роскошный особняк на Невском проспекте возвратился к жене красавице, музицирующей за клавесином, и детям, чистокровным французом-гувернёром воспитываемым, - это, знаете, каторгой попахивает ! Пострадавший чиновник негодует, требует судить злодейку по всей строгости Закона.

И тут берёт слово Фёдор Никифорович Плевако и произносит короткий спич, после которого присяжные заседатели, почесав за ухом, вынуждены, вообразите !, старуху признать невиновной, а жандармы отпустить. Так что же Плевако такого сказал ? Вот что, перескажу своими словами :

Господа ! Вина этой старухи очевидна и неоспорима. Но я подумал вот о чём, господа. Чего только ни пережила наша матушка-Россия за свою многовековую историю ! Пережила она и половецкие пляски на костях воинов Игоря Святославича, и кровавую княжескую междоусобицу, и нашествие монголов, и нашествие тевтонских рыцарей, и нашествие поляков в Смутные Времена, и нашествие шведов, и нашествие самого Наполеона Бонапарта с его полумиллионным войском, состоящим из двунадесяти языков, и даже крепостное право сумела матушка-Россия пережить. Так неужели же не переживёт матушка-Россия кражу медного самовара этой нищей оборванной обездоленной старухой, господа присяжные заседатели ?

Итак, старуху не только отпустили, но ещё и материальную помощь оказали.

Но это было всё при царском режиме, при царе Горохе. Нынче не то. Всё гораздо серьёзней. И никакой Плевако автору подобного названия помочь не в состоянии.

Так может быть, на этом и остановимся, мой дорогой читатель ? Ограничимся историей про старуху и названием без текста. Кто так решил, пусть поступает соответственно своему решению. Текст же пусть прочтут лишь одни мои предполагаемые адвокаты. Только на их милосердие и уповаю.

Вот текст
(последний раз предупреждаю : девушек с тонкой талией и накачанными губами и всех слабонервных прошу немедленно удалиться !)  :

Сидя у камина долгими зимними вечерами под звуки канонады воображаемой или реальной размышлял я о том, почему происходят войны и есть ли в них необходимость, раз они с таким завидным постоянством происходят на протяжении всей человеческой истории. То есть без войн не может в принципе жить существо, именуемое человеком.  Думал, думал и вдруг меня осенило ! Понял я, что необходимость в войнах у человечества есть и немалая. Ниже излагаю очевидные и неопровержимые аргументы, подтверждающие оную необходимость :

Аргумент №1. Войны необходимы для того, чтобы развеять смертельную скуку, которая, как самый настоящий лютый зверь, преследует и всё человечество, и каждого отдельного человека, и поедом его ест.

Рассудим спокойно, без паники. Начнём с начала.

Разве не скучно родиться, мои дорогие ? Миллиарды людей рождались до нас. Теперь вот и мы зачем-то родились в сто миллиард первый раз. Это ли не скучно ?

Скучно, родившись, только и делать, что выслушивать замечания, претензии, наставления мамы, папы, дедушки, бабушки, соседки по лестничной площадке, воспитательницы в детском саду, школьных учителей, университетских профессоров, тренеров по бодибилдингу, налоговых инспекторов и всех, всех, кому до нас, если честно признаться, и дела-то нет, начиная от генеральных директоров мегакорпораций, на которых мы будем вкалывать после учёбы, и кончая президентом той страны, где будем влачить своё существование. Невыразимо скучно !

И вообще, признаемся себе в этом откровенно, скучно есть, пить, карабкаться (или взлетать, что одно и то же) по карьерной лестнице, а вскарабкавшись или взлетев, ездить, зевая от скуки, на мерседесе, обжигать бока на пляже в ОАЭ (или на Мальдивах - один чёрт, скучища !), лежать на диване, смотреть длиннющие, как солитёры, мыльные оперы, заводить любовниц ( или любовников ), открывать счёт в швейцарском банке (или в ближайшем, что за углом), ср..ться в интернете, стареть, болеть, хиреть, помереть. Скучно !

Войны, как освежающий порыв ветра, вмиг развеивают скуку. Началась "тра-та-тушка" ( и чем больше, тем лучше, самое лучшее - "мировая тра-та-туха") и смертельная скука для человечества закончилась - факт. Именно об этом я написал в миниатюре "Средство от скуки". Будет время, прочтите.

Этот аргумент настолько весомый, что я решил поставить его под №1. К нему добавлю несколько не таких существенных, но тем не менее, немаловажных.

Аргумент №2. "Тра-та-тушки" - это как знаки препинания в мировой истории. Нередко говорят, чтобы внести ясность в хронологию событий: "это было ещё до "тра-та-тушки" или "это случилось после "тра-та-тушки". То есть "тра-та-тушка" - как запятая, а зачастую, как точка в скучном историческом повествовании. Пример :

Приплыл Кортес с конкистадорами в Мексику и с помощью мушкетов поставил точку в скучной истории ацтеков.

Открыл Колумб Америку. Через несколько столетий раздалось "пиф-паф !", началась "тра-та-тушка". Получите точку в  скучной истории американских индейцев.

Готы и гунны даже без "пиф-паф !" ( не изобрели ещё тогда "пиф-паф !" ), лишь одними мечами поставили точку в истории Древнего Рима, турки сельджуки кривыми саблями - в истории Византии. Красота !

Аргумент №3. Кому, говорят, война, кому мать родна. Возьмём недалёкий пример. Одна моя знакомая торгует на базаре расстегаями. Расстегаи с капустой, с творогом, с картошкой, с яблоками. Очень вкусные, но до "пиф-паф !" копеечные. Теперь же, едва послышалось "пиф-паф !", цена на расстегаи выросла втрое !

Аргумент №4. В аптеках лежали лекарства. Валидол, корвалол, корень валерианы... Лежали, портились, покупали их нехотя. А когда запахло порохом, в миг раскупили всё, что залежалось, вплоть до "антиседина". Разве это может не радовать ?

Аргумент №5. Прежде бывало послышатся ночью раскаты грома во время грозы. Народ дрыхнет, ухом никто не ведёт. Теперь, когда устроили "тра-та-тушку", даже если не гром, а кастрюля на кухне упадёт, весь подъезд, грохоча шлёпанцами, бежит в подвал. Очевидная польза - тренировка ног и слуха ! Заодно и подвал от грязи почищен.

Аргумент №6. Ничто так не способствует развитию искусств, как "пиф-паф!", как "тра-та-тушка". Едва раздаётся "пиф-паф!", начинается "тра-та-тушка" и, будто грибы после дождя, появляются задорные марши, песни, стихи и поэмы. Понимаю этот феномен так, что поэты пока их "тра-та-тухой" не поднимешь, находятся в летаргии, как медведи в берлоге.

Аргумент №7. С помощью "тра-та-тушки", "пиф-пафа" можно быстро избавиться от всего, что нам жутко мешает на бодром пути к счастью. Стоит, скажем, на нашем пути к счастью дремучий сосновый бор - глазу помеха, машинам препятствие. Стоит, вид на небоскрёбы загораживает. Убрать его не представляется возможности - мэрия денег жалеет. А тут как раз подоспела "тра-та-тушка". Бахнуло раз, бахнуло два - и от бора одно, как говорится,  "мокрое место" осталось, одни обгорелые пеньки. Спасибо "тра-та-тушке" ! Как пел Высоцкий :"Так заровняет, что не надо хоронить !"

Аргумент №8. Канонада "тра-та-тушки" отлично распугивает ворон и воробьёв. Никакие пугала так не распугают. Иными словами, "тра-та-тушка" - очевидная польза для любого огорода.

Аргумент №9. Если повезёт и метким "пиф-пафом" подпалить пункт приёма бумаги, картона и пластиковых бутылок, то городские фонари можно выключать - ночью становится видно, как днём. Дыма, правда, много - это минус, зато какая экономия электричества и зрелище незабываемое - это плюс. Да что там толковать ! Нерон Рим не пожалел, подпалил, чтобы вдохновиться и написать стихи. Стихи, сказать по правде, вышли у Нерона не очень, откровенно графоманские, зато картина Карла Теодора фон Пилоти "Нерон и горящий Рим" превосходна. (этот аргумент частично дополняет аргумент №6)

Аргумент №10. Ничто так не способствует единомыслию в народе и пробуждению патриотических чувств, как "тра-та-тушка". Причина проста. За непатриотические мысли и чувства, высказанные во время "тра-та-тушки", можно схлопотать весьма неприятный статус человека "недружественного народу" и вообще получить по шапке. То есть доктору Самуэлю Джонсону за его неосторожное высказывание "Патриотизм - последнее прибежище негодяя", если бы он произнёс его во время "тра-та-тушки", сильно бы не поздоровилось.

На этом ограничусь. Полагаю, что десяти аргументов достаточно, хотя их можно привести множество. Не знаю, дорогие мои, снискал ли я вашу милость и смягчил ли свою перед вами вину, однако очень на это надеюсь. В противном случае без колыбельной сегодня не усну.

P.S.

Блин, друзья, чуть не позабыл упомянуть о главном ( садоводу на заметку ! ): "тра-та-тушка" - самое эффективное средство, изобретённое человечеством, от колорадских жуков (этот аргумент можно объединить с аргументом №8).

***

133.   КРИК  ДУШИ  №2

Перед самым Новым Годом в нашем литературном клубе "Колба" - "А.Блок" наоборот ( образованном в 2010 году в геологическом посёлке Полярный ), был проведён блиц-конкурс на тему "Поэты о современности". Лучшим сочинением признали сочинение, которое мне ничуть не понравилось. Понравилось же мне другое сочинение, забракованное жюри за примитивность изложения, плагиат и безграмотность. Но я в любых сочинениях ценю прежде всего не оригинальность слога, а искренность, непосредственность и добросердечие.

Предлагаю это, отвергнутое жюри, но приглянувшееся мне сочинение, вашему вниманию, друзья. В виду того, что сочинение этого автора я уже однажды опубликовал под названием "Крик души!", данное сочинение я решил озаглавить так : "Крик души номер два !" Итак, вот это сочинение :

Гляжу на современность и возникает иногда, простите, одно желание - плюнуть !
Нет-нет ! Жизнь сама по себе, как была прекрасна, так прекрасна и осталась. Не об этом речь. Речь о другом. Речь о нашей европейской цивилизации : о либералах, о демократах, о капиталистах, коммунистах, юристах, журналистах, фаталистах, футболистах, премьер-министрах, феминистах, фетишистах, глобалистах, кубистах, коллаборационистах, сепаратистах, пацифистах, фигуристах, хоккеистах, каратистах, гомосексуалистах и прочих "истах", коих тьма и у кого мозги набекрень.

Читать, писать и считать худо-бедно научились все, кроме, может быть, африканских каннибалов. Те просто ставят зарубки на дереве, сколько кого съели, не в обиду им будь сказано, т.к. европейцы съели друг друга в миллион раз больше и если бы ставили зарубки, то вырубили бы весь лес на планете, к чему, собственно говоря, дело и идёт.

Повторяю, читать научились, а что толку ? Произошла уж давным-давно такая утечка полезной информации, что хочется от восторга волчком вертеться, как Валиева на льду Первого канала, а народ тыняется по планете в жутком депрессняке, как слепые на одноимённой картине Питера Брейгеля Старшего.

Вы чё, люди ? Ау ! Вас разве этому учили волхвы и кудесники ? Царь Соломон, царица Клеопатра, царица Нефертити, пресветлый князь наш Ярослав Мудрый и все герои от царя Гороха и до Александра Македонского разве учили вас сиднем сидеть у телевизора и просиживать штаны ? Да ладно бы ещё свои штаны, вами самими скроенные и пошитые, так нет, вы ж их в "секонде" купили. Надели чужие кальсоны и радуетесь. Срамота, ей богу !

В общем, сидели, сидели в чужом исподнем у телевизора и досиделись до того, что, слушая всяких телевизионных соловьёв, такой лютой злобой напитались и так толкаться стали, когда в маршрутку в час пик лезете, что я больше в маршрутках не езжу. Пешком безопасней ходить.

И теперь вот от переизбытка этой лютой злобы и желчи, чтобы она вас не разорвала, как радиация четвёртый блок на Чернобыльской АЭС, учинили кругом такое, что сами себе дивитесь.

На дворе настало 7531 лето от сотворения Мира в Звёздном Храме, а вы про то и ухом не ведёте. Где ваш разум, не говоря уж о мудрости, гомо сапиенсы, где-е-е ? Гоголь боялся заснуть летаргическим сном и напрасно боялся. Он, взглянув на вас, такое увидел, что не только летаргического, а всякого сна лишился, оторопел и только воскликнул в ужасе : "  Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Мёртвые души !"

На острове Буяне в царстве славного Салтана стоит дуб в сто тысяч лет. На том дубу сундук хрустальный на золотых цепях висит. В сундуке заяц, в зайце утка. В утке яйцо. В яйце спрятан меч-кладенец.

Этот меч не простой, а волшебный, заговорённый. Он от лютого ворога спасает в один миг. И слова на нём волшебные начертаны, как заповедь предками данная, нам в назидание - глупым потомкам.

Вот что начертано древним кудесником:" Кто к нам с мечом придёт, того встречай хлебом-солью, не иначе. Соли клади побольше, хлеба поменьше. Когда гость, что с мечом пришёл, соли вдоволь съест и одуреет, в бочку его помести и по Морю-Окияну пусти на все четыре стороны. Пущай плывёт !" На рукояти меча славянской вязью дополнительно выгравированы такие заклинания :"Миру - мир !", "Дураки всех стран, искореняйтесь !",  "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих!".

Тому богатырю, кто этот меч-кладенец добудет, честь и хвала во веки веков! Пусть, когда им завладеет, перекуёт его на орало и землю пашет, златой колос растит, хлебы выпекает.

А теперь пару слов о самом главном. На дворе хоть и 7531 лето, а тем не менее снегу полно и холод лютый. Птицы от холода мёрзнут и гибнут. Собаки и кошки уличные тоже голодными глазами на людей смотрят, сострадания в них ищут. А люди идут мимо и все их мысли только о том, как друг другу напакостить побольше и старые обиды ворошить. Тьфу !

Не могу больше на это всё смотреть ! Накладываю на вас, люди, за ваше бессердечие и безобразное поведение, за мысли ваши, что похожи на длиннющих скользких солитёров, страшную епитимью, страшнее которой не было, нет и не будет на свете :

1. Наказываю строжайшим наказом по три раза в день класть сто поклонов и делать сто приседаний.
2. Вечером после шести ничего не есть и не пить, акромя воды пресной.
3. Ночью спать глубоким здоровым детским сном, а утром, проснувшись, первым делом улыбнуться, почистить зубы зубной пастой "Лесной бальзам" и обтереться с головы до ног влажным прохладным полотенцем ( или губкой, как древние римляне ).
4. У телевизора не сидеть ни утром, ни днём, ни вечером, ни ночью. Лучше вообще его выкинуть, бо вы им пользоваться во благо себе не умеете. Если жалко выкинуть, то можете им грецкие орехи колоть или сваи в землю забивать.
5. Наказываю читать сочинения философов и мудрецов, Мольера, Сервантеса, Свифта, Чехова ( ранние рассказы ), Салтыкова-Щедрина, Ильфа и Петрова. Прочитанное на ус мотать.
6. Наказываю так же регулярно выметать в коридоре перед дверью мусор и сметённый мусор соседу под дверь не высыпать, как делала это мне моя соседка, а выбросить в мусорный бак.
7. На улицах соблюдать чистоту и при встречах с кем бы то ни было улыбнуться, но не фальшиво, как Чичиков, а искренне улыбнуться, как улыбалась Алиса в Стране Чудес. При общении говорить только добрые, хорошие слова ( в меру говорить, не болтая попусту ), говорить просто и от всего сердца, как бабушка-сказительница в фильме-сказке Александра Роу "Варвара краса - длинная коса".
7. При наступлении депрессии, которая и есть самый главный, самый верный признак глупости, встать с дивана и гулять по паркам, а ещё лучше, обмирая от ощущения нахлынувшего счастья, бродить по лугу, по лесу. Порой останавливаться и, запрокинув голову, смотреть на покачивающиеся кроны сосен, на облака, на первые звёзды. Принимать неторопливо глоток за глотком целебный бальзам лесной тишины. Есть лесную ягоду - землянику, костянику, чернику, бруснику, ежевику, голубику, морошку, клюкву - и, примостившись на завалинке, во всё горло, но с выражением, распевать детские песенки.
8. Учить анекдоты, особенно еврейские ( они нередко очень забавные ), однако чтобы без пошлости,  например, такой :"Феся Наумовна, кем это Вы себя мните ? - Какое ваше дело, кем я себя мну !"

Кто не исполнит этой моей епитимьи, тому грехи не отпускаю ! Мысленно секу его розгами, вымоченными в уксусе. После же того, как, земное своё бестолковое шатание завершив,  сей грешник отправится заслуженно в ад, наказываю чертям печь его в Микроволновке Огненной и принуждать слушать новости от Киселёва и песни в исполнении Лепса до скончания века.

Vale.

***



134.  АХ,  НИЦШЕ, НИЦШЕ !

Друзья ! Хочу попотчевать вас небольшой дискуссией, произошедшей в связи с вопросом, касающемся Ницше и его взглядов. Она отчасти похожа на  миниатюрную пьеску, в которой между собой за чашечной кофе у камина беседуют два героя.  Итак :

Говорит герой, которого представляю я :

"Мысли Ницше по-своему оригинальны, может быть, отчасти новы ( хотя всё новое - это забытое старое ), но они не касаются вопроса ( а если и касаются, то вскользь, косвенно ), который меня занимал и занимает :"Как освободиться от страданий ? ". Его можно сформулировать иначе, я так и сделаю - суть вопроса от этого не изменится :"Как стать счастливым ?"
Этот вопрос разбирает Будда Шакьямуни и даёт очень убедительный, глубокий, последовательный и всеобъемлющий ответ на него. Более глубокого ответа на этот вопрос я не нашёл ни у одного из философов, со взглядами которых ознакомился, в том числе и у Ницше."

Мой оппонент, отхлебнув кофе, комментирует мои слова :

"Так по Ницше от страданий и не надо избавляться, их нужно преодолеть. И сверхчеловек с гордо поднятой головой переживает все страдания, ибо страдания есть рост.

Идея Ницше о сверхчеловеке, едва родившись, вскоре захватила многих интеллектуалов. В России, в частности, три мыслителя своими идеями доминировали в среде интеллигенции и особенно были популярны у молодёжи : Карл Маркс, Лев Толстой и Фридрих Ницше. К примеру, Максим Горький настолько был увлечён идеей Ницше о сверхчеловеке, что она отразилось на его ранних рассказах и воплотилась в знаменитом образе Данко, вырывающем  из груди своё сердце, чтобы осветить им во тьме путь для людей. Горький даже во внешнем облике подражал Ницше, отпустив, как Ницше, пышные усы и не сбривавший их до конца дней.

Эта же идея позже,  правда искажённая и по-своему интерпретированная, легла в основу идей Гитлера о превосходстве арийской расы над прочими и на этом основании - её праве управлять народами, не являющимися представителями арийской расы. С моей точки зрения, поверхностная, ложная идея не могла бы оказать такого сильного впечатления на умы."

Я, тоже немного отхлебнув из чашки кофе и пошевелив кочергой дрова в камине, отвечаю  :

"Вы говорите, что по Ницше от страданий избавляться не стоит. То есть не следует препятствовать появлению страданий для того, чтобы затем их преодолевать. Звучит это утверждение не вполне убедительно. Зачем преодолевать то, чего не следует вообще допускать и что в наших силах избежать ? Как с "гордо поднятой головой следует преодолевать  страдания"  продемонстрировал сам Ницше, в  сорок с небольшим лет сойдя с ума от вида того, как извозчик бьёт кнутом лошадь и прожив последние десять лет жизни под опекой матери и сестры полуслепым, совершенно беспомощным существом.

Философия Ницше - это выражение внутренних проблем человека с очень слабой психикой, психикой, не способной преодолевать не только страдания, но даже небольшие жизненные тяготы. Она не есть строго и последовательно сформулированное мировоззрение, отвечающее на насущный, важнейший жизненный вопрос, как это сделал Будда.

Мысли Ницше больше похожи на поэтические грёзы, грёзы порой занимательные, парадоксальные, увлекательные. Они чем-то напоминают мне тех мечтательных мужиков и баб, что, возомнив себя орлами, парят над хижинами своего Витебска, как на картинах Марка Шагала. При этом выглядят весьма романтично, но орлами всё же не являются и, чтобы покушать и справить естественную нужду, им придётся не раз опустится на грешную землю.

Ницше, не спорю, весьма одарённый поэт от философии. Поэт, примером собственной жизни убедительно показавший противоречивость, оторванность от жизни и несостоятельность для практического применения своих основных поэтических идей, главная из которых - идея о "сверхчеловеке".

О каком "сверхчеловеке" вообще может идти речь, если жизнь человека никогда не находится и в принципе не может находится под его контролем, потому что "Аннушка масло уже разлила" ?,  и, более того, если сам он, как и всё в мире, текуч, меняется каждое мгновение и физически и духовно, и поэтому, не обладая самостью, иллюзорен.

Румяный 5-летний мальчуган, полный жизненных сил 17-летний юноша и он же - 90-летний, выживший из ума безобразный старик - это вроде бы всё одно и то же существо, один и тот же человек, но где  запечатлелась, где была его подлинная сущность : в румяном ли мальчугане, в мечтательном ли, стройном, пламенном юноше, в зрелом ли муже с солидным брюшком и потухшим взором или в этом уродливом старике-идиоте, впавшем в деменцию, отталкивающем всех от себя своим телесным безобразием и злобным поведением ?  В одном и том же образе человека непрерывно и незаметно для глаза воплощались на протяжении его развития до неузнаваемости разные существа, до такой степени разные,  что этот человек, а точнее - его образ, похож на фантом, призрак.  Где в нём то, что физически и духовно не менялось ? За что в нём ухватиться, чтобы сказать - это он ? Что он такое, как не иллюзорное явление ?

Юный и прекрасный Ромео, страстно влюблённый в юную и прекрасную Джульетту и  уверенный, что его чувство подлинно и  вечно ( а как иначе ? ), обязан влюбиться и в ту костлявую, с безобразно обвисшей кожей старуху, в которую Джульетта неизбежно со временем превратится. Такую, например, что изображена на скульптуре Огюста Родена "Та, что была прекрасная Ольмиер". Хорошо, если Джульетта превратится в такую, однако не исключено, что она превратится в подобие Бабы-Яги, что наводит на детей ужас  в сказке Александра Роу "Василиса Прекрасная"

Мечтать о "сверхчеловеке", это всё равно что мечтать о том, чтобы мутная река с едва заметным течением повернула вспять и навсегда осталась чистым, стремительным ручейком. Иммануил Кант - один из величайших гениев, что когда либо рождались на земле, в конце своего бытия впал во младенческое состояние, потерял рассудок. Так что есть Кант : тот, кто потряс мир философскими открытиями, или жалкий, сумасшедший старик ? И тот, и этот, и ни тот, и ни этот. Это был ветер, который сначала дул слегка, чуть шевеля травинки в поле, затем усилился до такой степени, что стал качать кроны деревьев, затем превратился в ураган, срывающий крыши с домов, а затем стих и исчез, как будто его и не было вовсе."

Оппонент закуривает сигару, я прикуриваю от его сигары своей и продолжаю :

"Ах, Ницше, Ницше ! Немного смешон в своём желании самоутвердиться и достичь "того, не знаю чего", этот отзывчивый на чужую боль и страдание человек, человек сам очень болезненный, в житейских делах беспомощный, как ребёнок. Он вызывает у меня помимо восхищения пред его неуёмным интеллектуальным порывом, чувство искреннего сострадания к себе.

Таким образом я просто хочу сказать, что ошибка Ницше заключается в том, что он поставил неправильно вопрос и поэтому сам попал в курьёзное положение. Следует исследовать и искать ответ не на вопрос, "что такое сверхчеловек ?" и "как им стать ?",  а на вопрос "как освободиться от страданий ?", то есть - "как стать счастливым ?"

Будда - вот истинный герой и титан мысли, философ, чье глубокое, последовательно сформулированное и убедительно аргументированное мировоззрение помогает человеку встать на ноги, когда он упал, и впредь не допускать падений, освободиться от густой пелены, застилавшей взор, очнуться от длительного духовного сна, вдохнуть полной грудью, сбросить с усталых плеч ненужную, непосильную ношу, которую он до этого нёс, и со спокойной радостью в сердце улыбнуться."

Мой оппонент, затягиваясь сигарой и держа в руке чашку с кофе, задумчиво пускает кольца дыма в потолок. Я шевелю кочергой угли в камине, подымая искры. Мгла за окнами постепенно  развеивается. Зимняя ночь переходит в рассвет.

***


135. ОБ  ОДНОЙ  ПОЭТИЧЕСКОЙ  ЗАБАВЕ

( под грифом "Совершенно секретно" )

Потребность в каком-нибудь занятии, что разгоняет скуку, когда заняться нечем, свойственна всем живым существам, начиная от кашалота и кончая мухами.

Кашалот, насытившийся планктоном, поднимается на поверхность океана и резвится, как малое дитя, то всплывая над волнами и ударяя огромным плоским хвостом по ним с такой силой, что миллиарды брызг радужным фейерверком сверкают на солнце, то снова ныряя вглубь. Мухи, как угорелые, праздничным хороводом подолгу кружат над навозной кучей, отложив в ней личинок и радуясь тому, что главная задача их жизни успешно выполнена. Голодный котёнок, которого я недавно подобрал на улице, отоспавшись и отъевшись, и не зная чем себя занять, так как необходимость бороться за жизнь теперь у него отпала, играет с пуговицей, гоняя её лапами из одного конца комнаты в другой. Это зрелище меня умиляет и вносит в душу умиротворение.

Есть потребность в подобном занятии, напоминающем кружение мух над навозной кучей и игру с пуговицей котёнка, и у поэтов - равно мужеского и женского пола.

Не зная, как развеять скуку в часы томительного вечернего досуга, когда сон всё не приходит, а при этом вторая половина давным-давно храпит рядом в постели, они от отчаяния сочиняют стихи. Сочиняют, даже если второй половины нет. Сочиняют, увлекшись, до самого утра, а утром с головой, одуревшей от бессонной ночи, располагают их на различных литературных порталах в интернете.

По причине того, что писать стихи - не пахать, не сеять, и не асфальт укладывать, поэтов, страдающих хронической бессонницей, развелось столько, что явись среди них( предположим чисто гипотетически ) Поэт Подлинный, он будет абсолютно незаметен, как незаметен, парящий над стаями галок или ворон в бездне небес, орёл.

Каюсь, я тоже страдаю бессонницей и, принадлежа к числу тех счастливчиков, у кого храпящей под боком второй половины нет, тоже сочиняю стихи. Это обстоятельство и привело меня однажды на самый большой в мире поэтический портал под названием Стихи.ру.

Потолкавшись со своими стихами в огромной поэтической массе, как незадачливый горшечник с горшками на ярмарке, я, не солоно хлебавши, вернулся назад в родной город Глупов. Однако поход свой неудачным не считаю, так как множество удивительных чудес повидал. Об одном из них хочу тебе, дружище, здесь втайне поведать. Но тайна сия велика есть и о ней, умоляю, никому ни слова ! Тссс !

Итак, вот что я там увидел. Есть на сем великом поэтическом портале одна забава, наподобие той забавы на ярмарке, когда дрессированному медведю хозяин говорит : "Покажи, Миша, как бабы горох сеют !", или : "Покажи, Миша, как парень девку ублажает !"

Забава заключается в следующем.

Так как поэтов на портале, как я уже сказал, сотни тысяч, а стихов миллионы, то разобраться, кто из поэтов Поэт Подлинный, а кто заурядный обыватель, страдающий бессонницей, непросто, особенно читателю мало искушённому в поэзии. И вот ( рано или поздно это должно было случится ) перед создателями портала в полный рост, как бравый солдат Швейк, встал извечный сакраментальный вопрос : Что делать ?

Долго ломали голову над этим проклятым вопросом создатели портала и придумали таблицу под названием "Рейтинг по оценкам рецензентов". Задача, поставленная перед "таблицей", ясна, как день, а именно : Фас ! Подлинного Поэта разыскать !

Работает оная "таблица" так : чем больше на стих написано рецензий ( а супер талантливый стих никого, разумеется, равнодушным оставить не может - так справедливо рассудили создатели портала ), тем он выше поднимается в "таблице", как пресловутый кашалот, что всплывает из бездны вод на гладь моря-окияна. То есть поднимается, поднимается - поднимается не по дням, а по часам - и вскоре сей супер талантливый стих, купающийся в восхищённых рецензиях, как Мэрилин Монро в шампанском, занимает полагающееся ему первое место в "таблице".

Отлично придумано, надо признать ! Казалось бы, верный способ добыть в тоннах словесной руды крупицу поэтического радия найден, да вот беда, как черти из табакерки, сразу же, едва таблица родилась на свет, появились и поэтические проходимцы, что испоганили всё дело, низведя задачу поиска Подлинного Поэта до пошлой забавы.

Обладая не столько поэтическим, сколько шулерским даром передёргивать и объегоривать, они сразу смекнули, что даже если на стих, ничем по своим поэтическим достоинствам не отличающийся от просроченного бисквитного торта, написать побольше рецензий, то и он неминуемо всплывёт из поэтической пучины, где до этого прозябал среди миллионов себе подобных на дне, и займёт первую строчку в "рейтинге". И, как говорится, понеслось !

Объединились поэты-шулера в стаю наподобие той самой, выше упомянутой, галочьей или вороньей и стали друг другу, едва стих новый кто из них накропает, рецензии писать, как большевики прокламации.

То есть выходит такая штука. Едва кто-то из стаи стишок тиснет, тут же его дружки по стае на этот стих сотню, а то и две, рецензий настрочат. Результат : стих, как затычка, торчит под №1 в "таблице" до тех пор, пока его другая подобная же "затычка" не заменит. Стих гроша, как говорится, ломаного не стоит в базарный день, а его "таблица рейтинга по оценке рецензентов" преподносит доверчивому читателю и всему миру, как рюмку пятизвёздочного коньяка на серебряном блюде.

Ну что сказать по данному поводу ? Всё гениальное просто.

Итак, вернулся я со своими стихами-горшками домой и решил : ночами не горшки лепить, а спать буду ! Не попасть мне на первую строку волшебной "таблицы" вовек, не явить себя народу, да и не надо. Зачем мне это ? Тут Вергилий на библиотечных полках даром пылится, Гораций и Овидий Назон напрочь позабыты, не говоря уж о Гомере, а тут ещё я с горшками пожаловал. Смешно !

Вот такая поэтическая забава, дружище, добавилась ко всем прочим у тех, кому не спится по ночам. Но о сем, повторяю, никому ни слова ибо если поэты, лихо оседлавшие "таблицу рейтинга", как барон Мюнхаузен ядро, выстрелившее из пушки, узнают, что военная тайна их мною раскрыта, мне не поздоровится, получу от них зуботычин.

P.S.

Чтобы хоть немножко себя приободрить, помогу-ка я прямо сейчас без всяких "таблиц" всплыть пред моими очами одному полузабытому, но от этого не менее великолепному стихотворению, чтобы ещё раз, как и тогда, когда впервые его прочёл, им полюбоваться :

В степях немятый снег дымится,
Но мне в метелях не пропасть, -
Одену руку в рукавицу
Горячую, как волчья пасть,

Плечистую надену шубу
И вспомяну любовь свою,
И чарку поцелуем в губы
С размаху насмерть загублю.

А там за крепкими сенями
Людей попутных сговор глух.
В последний раз печное пламя
Осыплет петушиный пух.

Я дверь раскрою, и потянет
Угаром банным, дымной тьмой...
О чем глаз на глаз нынче станет
Кума беседовать со мной?

Луну покажет из-под спуда,
Иль полыньей растопит лед,
Или синиц замерзших груду
Из рукава мне натрясет?

1933

Да, мой друг, ещё одно доказательство того, что Подлинная Поэзия не увядает. Почти сто лет прошло, а строки всё так же пленяют экспрессией и свежестью образов, таинственной красотой русского языка. Сверкает и переливается стихотворение, как бриллиант ! Обойди ты хоть всю таблицу "рейтинга",  подобного стихотворения не сыщешь. Излишне повторять, кто создатель сего чуда, ты его, дружище, как ценитель Поэзии Подлинной, сам прекрасно знаешь.

Vita brevis, ars longa.

***


136. СКИТСКАЯ  ЖИЗНЬ

Замечательный поэт женского пола, вконец утомлённая суетой в наш сумасшедший век, обронила следующие полные отчаяния слова (цитирую ): "Лучше превратить свою жизнь в СКИТ. И заниматься своими делами. Здоровее будем, может быть, и не будет сожалений о впустую растраченном времени."

Идея мне безумно понравилась, ибо совпала и с моими начинаниями. Поэтессе я незамедлительно ответил :

Воистину, воистину верные слова !

И я превратил свою жизнь в СКИТ.

Начал с того, что поставил бронедверь с мультилоком, дабы ни одна зараза меня не потревожила, мой святой покой. Особенно все эти подлецы из коммунальной службы : контролёры по газу, воде и электричеству. Пользуюсь услугами, но денег не плачу. Просто молюсь, читая 90-й псалом, с особенным усердием изрекая : "Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуденнаго."

Слова " и беса полуденного" заменяю на "не убоишися налоговых инспекторов и судебных исполнителей"

Обои на стенах клеить не стал, ограничился побелкой. Лишь кое-где наклеил вместо обоев рекламные буклеты разных политических партий. Глазу приятно, а заодно моль и блох отпугивают.

Вместо мягкого дивана сколотил из грубых сосновых неструганных досок кровать наподобие топчана и набил гвоздей, как Рахметов, остриями вверх. Спать жутко неудобно, адски больно, но терплю. Ежели гвоздь глубоко впивается в рёбра, вытаскиваю его клещами. Зато знаю, коль не сподоблюсь рая и попаду после смерти в ад, никакие "геенны огненные" мне не страшны. Лучше было бы, конечно, сразу приучаться спать на раскалённой сковороде. Но на сковороде, пробовал, я не помещаюсь. То есть, когда ложусь на спину, ноги свешиваются аж до пола. Получается, что спина и голова жарятся, ноги сырые. А если поместить на сковороде ноги, тогда жарятся ноги, сырая голова.

Электрической лампой, дьявольским изобретением Эдисона, не пользуюсь. Даже церковные свечи не зажигаю, токмо лучину. Света от лучины, правда, мало, копоти много, но я не тужу. Зачем мне свет ? Паутину по углам я и днём отлично могу рассмотреть.

Мультиварки, стиральной машины, холодильника у меня нету. И без холодильника постоянно мёрзну. Туалета в скиту тоже нет. Хожу по нужде, как в старину, до ветра. Так здоровей. Если ветер южный, сижу, блаженствую и славлю Перуна, а ежели северный, декламирую стихи Пушкина : "Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч... Не губи ты мою душу !"

Питаюсь исключительно постной пищей. Зубы после еды не чищу. А зачем их чистить, раз чистить нечего - от постной пищи повыпадали.

Ложусь очень-очень поздно, только когда соседи телик выключат, бо через стену орёт так, передавая последние новости типа "Вечер с Владимиром Соловьёвым", "Право знать", "В центре событий", что спать не даёт. Зато встаю с первыми петухами и сразу сажусь заниматься делами : штопаю рясу или медитирую.

Женщин, разумеется, на пушечный выстрел к своей келье не подпускаю. Когда пристают на улице ( я мужчина видный и ряса мне к лицу ), останавливаюсь, закатываю к небу глаза и декламирую им Брюсова : "Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток! Он жжет огнем, едва в уста проник !" и тогда они, осознав, что я их разоблачил, разбегаются, испугавшись костра Инквизиции.

Вот вкратце весь мой скитский быт. Он хоть и скитский, зато не скотский.

К Вам нижайшая просьба, мой друг, следующего содержания :

Каждый вечер, как синь затуманится, как повиснет заря на мосту, ты идёшь, моя бедная странница, поклониться любви и кресту.
Кроток дух монастырского жителя, жадно слушаешь ты ектенью. Помолись перед ликом Спасителя за погибшую душу мою !

***

137. ПИСЬМО  ПОЭТЕССЕ

Есть такая поэтесса по имени Весса ( поэтесса - Весса, звучит прямо в рифму !). И вот эта Весса опубликовала на литературном портале Стихи.ру рассказ под названием "Дитя тишины". Название мне очень понравилось. Понравилось настолько, что я написал ей письмо. К слову сказать, поэтесса является горячей поклонницей рок группы "Пикник", рекламный буклет которой держит на своей фотографии перед собой. Итак, публикую письмо :

Дорогая Весса, здравствуйте !

Я тоже дитя тишины. То есть мать моя тишина, а отец...отец-то как раз тот самый  ансамбль "Пикник" ( ансамбль или рок группа, назовите, как хотите, это сути дела не меняет ), фотографию которого Вы держите на груди.

Получается, что мы родственники по отцу. И мне это очень приятно сознавать. Хоть отец и буйного нрава, зато мать, тишина, всё уравновешивает.

Когда во мне просыпаются гены матери, я любезнейшее, нежнейшее существо. Сочиняю стихи, не сквернословлю и ем одну манную кашу, но когда просыпаются гены папаши, тогда...Однако лучше об этом даже не вспоминать. Хотя одно воспоминание так жжёт душу, что всё же этот эпизод расскажу.

В бытность мою гренадером лейб-гвардии драгунского полка, когда я ещё не писал стихи и пил вместо кефира портвейн, довелось мне побывать на балу у губернатора.

Народу было много и всё одни особы аристократических кровей и фамилий. Оркестр играл вальсы. То Штрауса, то Шостаковича, то Игоря Корнелюка.

Я пил бургундское и с вожделением посматривал на губернаторскую жену, в которую был безумно и безответно влюблён. Наконец, допив очередной бокал, набрался смелости, заправил кальсоны в ботфорты и подошёл к ней, предлагая тур вальса.

На моё удивление она мне не отказала, лишь поставила условие, чтобы я ей в процессе танца не читал стихов поэтов Стихи.ру. Я дал обещание и мы закружились.

Однако то ли под воздействием винных паров, то ли потому, что шпоры ботфорт цеплялись за фалды моего боевого плаща, я, сам не сознавая, что творю, стал по памяти читать стихи прямо с таблицы "Рейтинг по оценке рецензентов".

Услышав эти стихи, моя дама побледнела, затем покраснела и вызвала меня на дуэль у Чёрной речки, в том самом месте где стрелялся Пушкин.

Я, помня о несчастном исходе Пушкинской дуэли, надел под кирасу ещё и бронежилет, который мне подарил один министр обороны, чьё имя упоминать не буду, так как его недавно сместили с поста.

Жена губернатора выстрелила первой. Пуля угодила как раз в бронежилет, отскочила от него и попала прямо в победителя конкурса "Поэт года".

Но всё, слава Богу, закончилось благополучно. У "Поэта года" в жилах, как и в стихах, оказалась одна вода, которая и забила из раны, словно фонтаны Петергофа.

Прибывшие специалисты из "Водоканала" воду откачали в мехи и она тут же превратилась обратно в замечательные стихи.

Я выстрелил, разумеется, в воздух и случайно при этом попал в беспилотник, который, рухнув, своими осколками наделал шороху в поэтической среде. Поэты перестали воспевать Любовь и Природу, а стали писать бог знает о чём, изменив своему призванию.

Вот такая ужасная история. На этом письмо заканчиваю.

Вам же, мой друг, от всей души желаю не поддаваться панике и писать стихи, как Вы можете - искренне и с той силой страсти, которой отмечен лишь подлинный талант.

Засим остаюсь Ваш верный читатель и почитатель,
Владимир

PS

Ответом можете себя не утруждать, не тратьте понапрасну драгоценных сил, необходимых Вам для творчества. Между нами, как и положено между близкими родственниками, существует телепатическая связь. И я всегда её чувствую, особенно остро тогда, когда Вы незримо, как бестелесный ангел, заходите на мою страницу.

По небу полуночи Ангел летел
И тихую песню он пел.
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.

***


138. О ПОРТРЕТЕ В НЕЙРОСЕТИ.

Создание портрета в нейросети - модный тренд нашего времени.

Мой лучший в последнее время друг, отличная поэтесса - все стихи написаны в рифму, не придерёшься - с которой я знаком, правда, лишь заочно, в интернете, виртуально, так сказать, создала в нейросети свой портрет. Мне она объяснила, как это надо сделать. Надо отобрать лучшие свои фотографии и отправить в нейросеть. Портрет поэтессы получился очень красивым. Он меня, когда я его увидел, настолько впечатлил, что я тоже решил создать свой нейросетевой портрет. Создал и после этого написал поэтессе письмо, в котором описал подробно результат. Вот это письмо :

Салве амикус меус ! ( даю перевод с латыни : "Приветствую Вас, мой друг !")

Последовал Вашему примеру. Собрал все свои лучшие фото, начиная с тех, где счастливый, с улыбкой до ушей сижу на трёхколёсном велосипеде в детском садике "Берёзка" и заканчивая теми, где фигурирую в качестве свидетеля на свадьбе моих друзей, облачённый в шикарный чёрный фрак с бабочкой.

К слову сказать, свидетелем на свадьбах друзей я был бессчётное количество раз. По той причине, что все они один за другим, как заведённые, женились, холостяком оставался я один. А свидетель должен быть по установленной традиции холостяком.

И вот они, то есть мои заражённые вирусом бракосочетания друзья, тащили меня буквально на аркане в ЗАГС, где я исполнял по их прихоти роль свидетеля.

Общее фото, находясь рядом с женихом и невестой, я не портил, так как в элегантном чёрном фраке с бабочкой выглядел шикарно. До такой степени был хорош собой, что одна из очередных невест как-то раз шепнула мне на ухо, что стоит мне только дать согласие и она тут же, не сходя с места, вступит в брак со мной, а не с моим рано облысевшим другом.

На это неожиданное предложение я, разумеется, ответил категорическим отказом, невзирая на то, что невеста была весьма обольстительна, что называется была "аппетитная бабёнка." И, отказав, не прогадал. Буквально через год она бросила мужа, моего облысевшего друга, и вышла замуж за другого, почему-то тоже облысевшего, потом за третьего, потом за четвёртого.

Итак, я собрал все свои самые эффектные фото и отправил прямо в нейросеть. И ответ нейросети не заставил себя долго ждать. Что же я увидел на экране нейросети ? А вот что : на экране я увидел "Чёрный квадрат" Малевича с приделанными по бокам ушами.

Поначалу я опешил, но затем, здраво поразмыслив, понял, что нейросеть права на все сто. Гибрид из лопоухого младенца, восседающего на трёхколёсном велосипеде, и Бельмондо в чёрном фраке с бабочкой иным быть и не мог.

И потом, кто я такой, чтобы нейросеть мне льстила ? Я не выполнил ни одного из требований, которые нейросеть предъявляет к мужчинам, а именно :

1. Дома я не построил, а только собачью будку. Будка вышла отличная, однако собаки в ней жить не желали, сколько я туда их не запихивал.

2.Дерева не посадил, то есть посадил, но оно почему-то вскоре увяло.

3.Вместо сына родил том стихов, правда с очень звонкими, отличными рифмами.

Этот мой портрет, созданный и учтиво представленный мне нейросетью, я располагать в интернете не рискнул, так как всё ещё не теряю надежды обзавестись подругой жизни, а такой портрет едва ли хоть какую-нибудь из поэтесс прельстит, даже самую захудалую, занимающую последнюю строчку в таблице "Рейтинг по оценке рецензентов".

Обрамив "квадрат с ушами" рамой в виде тернового венца, увитого лаврами, я повесил его заместо замка на дверях своего сарая. И с тех пор, как он там висит, ни один вор в сарай даже не попытался забраться, хотя до этого забирались и обворовывали постоянно, вскрывая хитроумные японские замки, на которые я безуспешно сарай запирал. Так что, как говорится, нет худа без добра.

Всё, что я здесь поведал, истинная правда, лишь имена друзей и их невест я утаил по понятным причинам.

Воло тиби салютем эт фелицитатем ! Гаудетте !!! ( даю перевод с латыни : "Желаю тебе, мой друг, здоровья и счастья ! Побольше радуйся, поменьше грусти !")

***



39. ЖЕНЩИНЕ  О  ЖЕНЩИНАХ  ПО  БОЛЬШОМУ  СЕКРЕТУ

Этот отрывок из переписки поэтов, напечатанный на клочке бумажного листа формата А-4, я обнаружил в куче черновиков, наваленной в углу нашего поэтического клуба "Колба", когда делал уборку. Помимо яда сарказма, которым пропитан текст отрывка, он, как мне показалось, содержит и рациональное зерно. Подлинное имя автора текста, назвавшего себя в конце Нострадамусом, мне неизвестно, поэтому я свободно могу предоставить текст читательскому вниманию. Название придумал я сам.

Итак : "Женщине о женщинах по большому секрету"

(отрывок из интернет-диалога с поэтессой )

Мой друг, я очень Вас уважаю и ценю. И только для Вас пока делаю исключение в своём проскрипционном списке, куда я внёс почти всех женщин .

Вы никакая не "вишенка на тортике", как Вы иронично себя называете, и даже не "девочка с персиками." Заявляю сразу, что персики я люблю, а "девочек", как уже сказал, не очень.

Теперь, что касается жён и любовниц, коль Вы меня обвинили в том, что я хитрю при общении с Вами, скрывая, что у меня есть жена и куча любовниц.

Если бы у меня была жена, я бы повесился на собственных помочах, простите за резкость выражений. Если бы у меня была любовница, то вконец бы разорился. Но я жив-здоров, материально вполне обеспечен, чего и Вам желаю.

Женщин действительно я, мягко говоря, не жалую своей симпатией. Почему ? Открою это только Вам и по большому секрету. Начнём по порядку :

От них нередко пахнет духами "шанель №5", а я этот запах терпеть не могу с детства, посмотрев фильм "Бриллиантовая рука". Куда вкуснее пахнет жареная картошка или расстегаи с капустой.

Ресницы у женщин - это либо перманентный макияж, либо татуаж, либо просто нарисованы чёрным карандашом.

Талии у них узкие, бёдра безобразно огромные, как у Софи Лорен. Кажется, что они вот-вот переломятся в талии пополам.

Груди у иных, пардон, по их же прихоти выпирают из декольте, как чарджуйские дыни.

Волосы уже с юных лет крашеные. Губы накачаны велосипедным насосом. А если не накачаны, то имеют кислое выражение.

Очень неопрятны. Носят джинсы с дырками на коленях и не стыдятся того.

Эталон женственности - дефилировать, виляя задом. Не верите ? Полюбопытствуйте взглянуть на любой из конкурсов красавиц : "Мисс Европа", "Мисс Азия", "Мисс Америка", "Мисс Вселенная".

При разговоре с симпатичным мужчиной говорят все женщины, в особенности молодые, ненатуральным голосом и смеются ненатуральным смехом.

Любимая тема женских бесед - это сплетни про подруг.

Когда женщина спит рядом, скажем, в купе поезда, то немилосердно храпит или издаёт звуки почище храпа, о которых даже не хочу вспоминать.

Страшно любят фотографироваться и делать сэлфи. При этом корчат такие рожи, что просто ужас, хоть святых выноси. Ни одна женщина, когда её фотографируют, не сохраняет естественное выражение лица - это четвёртый закон Ньютона. Если их фотографируют на пляже, то они обязательно кокетливо поджимают ножку, как это делает курица, когда на неё смотрит петух.

В голове у них каша размазня.

Вечно стреляют глазками - то налево, то направо. Патронов им, в отличие от солдат, не жаль. Стреляют в надежде, что подстрелят утку пожирнее, чем та, что уже подстрелили. Я против такого рода стрельбы, так как несколько подобных пуль однажды попали в меня. И хоть раны была незначительными, в виду того, что пули зацепили более ахиллесову пяту, чем сердце, но, однако, доставили мне определённые хлопоты. Поэтому при общении с женщиной я надеваю надёжный бронежилет.

С течением времени лицо у них покрывается морщинами и становится похожим на печёное яблоко. Они, не желая мириться с законами природы, тайком от мужа несут к пластическим хирургам все денежные сбережения, безжалостно опустошая семейный бюджет. В благодарность хирург натягивает им кожу, завязывая её узлом на затылке под париком. Когда после этой нехитрой хирургической манипуляции они возвращаются домой, мужья их в дом долго не впускают, не желая признавать стоящую за дверью кикимору, правда без морщин, за свою жену, так как внешнее сходство с той морщинистой кикиморой, что была их женой, после шутливого фокуса, проделанного пластическим хирургом, начисто утеряно и впускают после разбирательства лишь на основании сходства внутреннего, которое осталось неизменным.

Ищут женщины то, не знаю что. Идут туда, не знаю куда.

Страшно любят жаловаться на свою горькую судьбинушку, прикидываясь паиньками. Однако, если войдёшь к ним в немилость, более мстительное существо, чем женщина, трудно вообразить. Недаром в древности возникли мифы о Медузе Горгоне, фуриях и эриниях.

Никакой тайны женщинам поведать нельзя. Они всё тут же разболтают первому встречному, хотя будут заверять, что сохранят тайну до гроба.

В любви женщины непостоянны :"Для женщины прошлого нет, разлюбила и стал ей чужой" ( И.А.Бунин). Вот и римская поговорка гласит : Вариум эт мутабиле сэмпэр фэмина.

К дружбе женщины не способны. Только очень старые, у которых выпали клыки.

Итак : Фэмина нихил пустилентиус !

Но будем до конца справедливы : во всяком правиле есть исключения. И среди женщин они есть, есть исключения поразительные, то есть порой встречаются личности, вызывающие во всех отношениях восхищение и уважение.

Говоря так критически о женщинах, я не собираюсь выгораживать и прославлять мужчин. Нынешние мужчины в своей массе у меня нередко вызывают неприязнь гораздо большую, чем женщины, если не сказать презрение. Но будем справедливы и к мужчинам. Среди них тоже, следует признать, не все кретины и идиоты.

Прощайте, мой друг !

Ни в коем случае не принимайте этот ядовитый пассаж о женщинах на свой счёт. Вы и есть то самое, счастливое, исключение из общего правила, о котором я упомянул. Подтверждение искренности моих слов - моя откровенность с Вами.

Оставайтесь украшением женского племени, ибо если не Вы, то кто ?

Ваш неизменный восторженный поклонник и покорный слуга,
Нострадамус

(Конец отрывка)

***


140.  СТРАШНАЯ  МЕСТЬ

Николаю Васильевичу Гоголю
с любовью

Она гроза всего музыкального училища. Её боятся абсолютно все, начиная от преподавателей и кончая бухгалтерией и директором. И на то есть веские причины.

Вне всякого сомнения, она кое-что смыслит в музыке, окончив с блеском столичную Консерваторию. Воспитанные ею ученики ( она преподаёт в училище сольфеджио и технику игры на фортепиано ) получают первые призы на самых престижных музыкальных конкурсах, в которых принимают участие. На международном конкурсе в Германии её воспитанница, девочка восьми лет, буквально потрясла зал и жюри безупречным исполнением сложнейшей "Кампанеллы" Ференца Листа. Воспитанники других преподавателей подобной чести не удостаиваются.

Что ж, будем справедливы : за столь высокий профессионализм, за неизменный успех, проявленный в работе, преподавателя нельзя не уважать. И её поначалу уважали, очень уважали, пока поближе не познакомились с её характером - невероятно амбициозным и высокомерным. А когда познакомились и на себе его прочувствовали, то поначалу опешили, после возмутились. Втайне, разумеется, возмутились, ибо проявить возмущение открыто не смели. И реноме её, как лучшего преподавателя, не позволяет это сделать, да и острый, злой язычок героини моего рассказа... ах, друзья, простите, что забыл её представить вам.

Виктория, так её зовут, Виктория Карловна, тридцати девяти лет отроду, не замужем, разведёнка...так вот, ядовитый, как жало змеи, язычок оной Виктории способен сразу охладить любого, кто хотя бы даже робко попытается ей в чём-то возразить или в высокомерии упрекнуть.

Странно это, согласитесь. Так виртуозно владеть инструментом под названием рояль, иметь такой редкий в наши дни дар - дар преподавателя и при этом проявлять полное неуважение к коллегам по цеху и вообще ко всем, кого Виктория Карловна не включила в счастливый список избранников, достойных её высокого внимания.

Моей родной сестре в этом отношении повезло. Виктория Карловна...нет ! в силу того, что выбивать на клавиатуре четыре буквы вместо шестнадцати мне гораздо легче, то будем в дальнейшем - между нами - называть героиню рассказа просто Вика. Договорились ? Ей, умоляю, о нашей договорённости ни слова !

Так вот, эта самая боговдохновенная Вика в краткий список счастливых избранников, достойных её внимания, то есть подруг, включила и мою родную сестру.

Как и где произошло их знакомство и почему моя сестра ей так приглянулась, что любимица Эвтерпы до неё снизошла с Олимпа, я не знаю и речь, в общем-то, не о том.

Опишу суть вопроса ясней, подробнее, с документальной точностью.

Идём мы, скажем, по бульвару с сестрой, мирно беседуя, и вдруг навстречу фланирующей походкой выплывает Вика. Подплывает к нам и, приветствуя избранницу, то есть мою сестру, нежно, буквально по-матерински, её обнимает и начинает с ней ворковать о том, о сём. На меня же демонстративно не обращает никакого внимания. Ни привета, ни мимолётного взгляда в мою сторону, словно меня и не существует, словно я всего лишь призрак отца Гамлета и для глаз невидим. А раз призрак, то чего париться и призрак приветствовать ?

И сестра моя хороша. Увидев Вику и приняв её полноватую низкорослую фигурку в ответные объятия, она по примеру аристократичной подруги обо мне тоже мгновенно забывает. Получается, вроде я испаряюсь, если подходит Вика.

Тогда, когда подобная сцена произошла впервые, я, естественно, немного опешил, но возмущаться не спешил. Подумал, что случилось недоразумение и Вика просто приняла меня за постороннего мужчину, что совершенно случайно, проходя мимо, оказался рядом с сестрой.

Однажды после их традиционных объятий и получасового воркования я сестру спросил : "Знает ли Вика, что я твой брат ?" Сестра ответила, конечно знает. Мол, не только знает, что брат, но и то, что с образованием Академии Художеств и т.д, отлично знает. Всё я понял и больше вопросов не задавал.

Город наш небольшой, главный прогулочный бульвар с роскошными платанами в нём один и поэтому фланирующую Вику мы с сестрой, гуляя порой по бульвару в мирной беседе, встречали неоднократно. И всё повторялось, а именно :

Сперва нежные приветствия, объятия и поцелуи Вики с сестрой, затем получасовое воркование о том, о сём и рядом с ними я, не удостоенный ни "Здрасьте !", ни кивка головы в мою сторону, в виде призрачного приложения стоящий и глазами растерянно моргающий. Почему так со мной обходилась Вика, мне было совершенно невдомёк. Вику я всегда учтиво при встрече приветствовал, правда, первое время. Затем перестал. К чему изрекать приветствия, если меня в упор не замечают ?

Нет, друзья, не подумайте, что я был очень уж сильно обижен или оскорблён, но поставьте себя на моё место. Убежден, и вас бы такое к себе высокомерное и пренебрежительное отношение задело. В конце концов, я ж не муха и не комар, чтобы быть настолько незаметным. Рост мой 190 см., вес 93 кг. Строен, атлетичен. Всю жизнь занимаюсь спортом : боксом, бегом, штангой и т.д. "Живота", уверяю вас, нет. Одна старая знакомая так и сказала мне однажды в качестве комплимента : "Если бы ты, Владимир, стоял среди долины ровныя, был бы дубом !" Пусть не красавец, но и не урод. Впрочем, и урода тоже уважать следует, если он, как говорится, человек хороший.

Долго я терпел это издевательство со стороны Вики и вот, наконец, пробил роковой час, когда мой знак по гороскопу, то есть Телец, а короче Бык, раздул ноздри, стал рыть копытом землю, опустил голову и выставил вперёд для атаки слегка загнутые рога. Иначе говоря, решил я немного пощекотать Вику за ушком, отомстить за столь хамское поведение. Начал загодя ждать удобного случая и удобный случай себя долго ждать не заставил.

Как-то иду я по бульвару и замечаю издали : стоят мои любезные - сестричка с Викой - под платаном и о чём-то увлечённо щебечут.

Подхожу к ним, в нежном приветствии, в точности копируя Вику, обнимаю сестру, поворачиваясь при этом к Вике своей широкой бычьей спиной, и начинаю ворковать с сестричкой о том, о сём. А Вике, на которую ноль внимания, предоставляю возможность в качестве невидимого призрака обнюхивать мой хвост.

Поворковав минут десять-пятнадцать, не более того, прощаюсь( но только с одной сестрой ) и уплываю по бульвару вдаль. При отплытии косым бычьим взглядом успеваю глянуть на Вику, на её покрасневшую от ярости физиономию, и остаюсь удовлетворён произведённым эффектом.

Проделываю эту оздоровительную медицинскую процедуру, заставая сестру с Викой на бульваре, ещё несколько раз.

Если встречаю Вику на улице или в магазине нос к носу - прикидываюсь, что знать её не знаю. Смотрю в упор, но смотрю сквозь неё, будто она сделана из речного тумана или из стекла. Замечаю по лицу, что черти Викторию Карловну внутри колбасят, что готова она меня изжарить живьём от злости, и думаю : "Погоди маленько, это пока ещё цветочки, а будут и ягодки. Час мести, голубушка, ещё не настал"

И вот однажды он настал.

Шикарный весенний день.  Сдувает пыль с ресниц тёплый ветерок, иными словами "зефир струит кефир" , как когда-то, слегка поправив стихи классика, выразился, держа ответ у доски, мой сосед по школьной парте. Солнце ярко светит. Воробьи в листве платанов горячо признаются воробьихам в любви. Как денди лондонский одет плыву по бульвару и вдруг, о счастливый миг !, навстречу плывут они, сладкая парочка - Вика и моя сестра.

С распростёртыми объятиями подплываю к сестре, изысканно приветствую её, а Вике по обыкновению в медицинских целях подставляю для обнюхивания свою спину и хвост. Спустя минуту как бы ненароком поворачиваюсь к ней передом и самым искренним, извиняющимся тоном, спохватившись, говорю : " Ой ! Пардон, бабушка, не заметил Вас ! Боже мой, какая незадача, очки дома забыл !" ( Произнося это, щурюсь, якобы я близорукий )

Затем продолжаю, уже обратившись к сестре :" Сестричка, представь, пожалуйста, меня. Эта симпатичная бабулька ведь твоя подруга, если не ошибаюсь ? Помнится, я  вас уже где-то вместе встречал. "

И, снова повернувшись к Вике, завершаю спич заранее приготовленной, как соль в патронах, учтивой фразой : "Очень, очень рад с Вами, бабушка, познакомиться ! Вы для своего возраста прекрасно выглядите !"

Но представить меня сестра не смогла, даже если бы очень этого пожелала.  Почему ? Потому что, как можно кого-то представить тому, кто, потеряв дар речи и вообще способность двигаться, дышать и чувствовать, превратился в неодушевлённый предмет ? Именно это и произошло.

Когда я повернулся к Вике, чтобы, представляя себя, назвать своё имя, то немного даже испугался : на том месте, где только что в вальяжной позе стояла невозмутимая в своём чувстве превосходства над простыми смертными любимица олимпийских богов по имени Вика, бледнела, темнела, зеленела, алела и багровела облачённая в блузку и юбку раскалённая до адской температуры сковорода.

***


141.  ЧЁРНЫЙ  СПИСОК

Эта касается каждого, а именно :

Когда в жаркий летний день нас, сидящих за чашечкой кофе на даче, настырно и больно кусают не в меру резвые мухи, то, чтобы они, в конце концов, отвязались, мы брызгаем на них дихлофосом. Конечно, лучше будет, чтобы понапрасну мух не губить, поставить защитную сетку на окна, что мы, в конце концов, и делаем.

Та же ситуация и в литературе. Когда любимца муз кусают критики или всякого рода окололитературные шельмецы и проходимцы, он тоже вынужден как-то с ними бороться.

Ежели любимец муз по своему психологическому типу принадлежит к разряду холериков, то он разит обидчиков ядовитыми эпиграммами. Например, как Пушкин. У него подобных эпиграмм множество. Вспомним хотя бы эту:

Румяный критик мой, насмешник толстопузый,
Готовый век трунить над нашей томной музой,
Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,
Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой... и т.д.

Ежели любимец муз флегматик или сангвиник, то такой просто добродушно отшучивается : отвяжитесь, мол, а не то манной кашей угощу !

Ежели оный любимец принадлежит к разряду меланхоликов, то такой впадает в садомазохизм, в тяжёлую депрессию, глотает транквилизаторы и пишет горестные элегии о бренности всего сущего, о недолговечности дружбы, любви и несовершенстве миропорядка.

На литературном портале, существующем в любимом интернете, где я расположил свои произведения в виде стихов и прозы, в качестве защитной сетки от подобных не в меру резвых "мух" придумали так называемый "Чёрный список", сокращённо ЧС. Согласитесь, друзья, звучит жутко, как "чёрный воронок", "чёрная метка",  "чёрная месса" , "чёрная пятница".

Стоит лёгким нажатием копки внести имя нагло досаждающего нам рецензента в этот "список" и он исчезает из поля зрения навсегда. Нет, строчить свои пасквили он, конечно, может и дальше, но в твой дом, то есть на твою страницу на данном портале, он проникнуть уже не в силах.

Мой виртуальный друг, поэтесса, стихи и прозу которой я высоко ценю - это человек с железными нервами. Но и у неё они сдали. Недавно она опубликовала такие исповедальные строки : "Мой ЧС расширяется. Всякого, кто позволит себе гнусные выпады, я отправляю в ЧС из зоны моего внимания..."

Я, прочитав их, ей ответил. Вот этот ответ :

Здравствуйте, мой друг !

Как я понимаю Вас !

Мой ЧС тоже неуклонно расширялся. Расширялся до тех пор, пока в него не попала почти половина поэтов портала (название портала называть, друзья, пока не буду).

Тьмы и тьмы поэтов, моих критиков, с раскосыми и жадными, плагиатскими очами недрожащей рукой под влиянием эриний отправлял я в него, то есть в ЧС, и сердце моё билось ровно.

Я отправлял их из сферы моего внимания с наслаждением, как пакет с мусором в мусоропровод, как Октавиан Август отправил Овидия Назона в причерноморские степи ( не пиши порнографических стихов, не развращай молодёжь !), как Иоанн Васильевич Рюрик отправлял гневные, полные язвительных насмешек письма Курбскому.

Отправляя, со злорадством приговаривал : "Вот вам, вот вам, подлецы, получите заслуженное наказание ! Будете знать, как бесцеремонно совать свой нос туда, куда следует приходить с таким же благоговением, с каким мусульманин, совершающий хадж, приходит в Мекку. Олухи царя небесного, губошлёпы, курощипы, бумагомараки ! Сидите теперь в ЧС, пусть вас там скорпионы ужалят и крысы съедят !"

Отправил и забыл о них. Но однажды мне приснился кошмарный, страшный сон.

Мне приснилось, что поэты, отправленные мной в ЧС, ужаленные скорпионами и искусанные крысами, горько плачут, заламывая от отчаяния руки и умоляя меня о пощаде и прощении.

Проснувшись, я без колебаний отпустил их снова на свободу.

***


142. КРАСАВЕЦ-МУЖЧИНА

Друзья !

Вот так штука, бывает же такое ! Совершенно незнакомые поэты, не видевшие друг друга ни в жизни, ни на фото, могут написать стихи, полностью передающие черты незнакомца. Предлагаю вашему вниманию недавний пример такого телепатического эффекта.

Одна поэтесса, что публикует свои стихи на поэтическом портале, на котором публикую и я, трепетной девической рукою, тоскуя по возвышенной любви, написала стихотворение под названием "Красавец-мужчина", в котором отдала дань неотразимой мужской красоте. И что вы думаете ? Она в документальной точности изобразила меня !

Я был потрясён и тут же написал поэтессе письмо, которое привожу ниже :

Salve !

Прекрасно и стихотворение, и его название - краткое и ёмкое :"Красавец-мужчина" ! Не могу сдержать эмоций, потому что сразу понял, стихотворение не только плод безудержной поэтической фантазии, оно имеет свой конкретный адресат, это стихотворение обо мне, этот красавец-мужчина я !

Думаете, шучу, занимаюсь саморекламой ? Не верите ? Вот Вам доказательства, перечисляю по пунктам :

1. Когда я смотрю на себя в зеркало, чувство непередаваемого обычными человеческими словами восторга переполняет меня.
Думаю :"Да ! Бывает же на свете такая красота ! На диво поработала Природа ! Просто филигранная работа ! Эти с тёмным пламенем, как у Блока, очи, эти бледно-розовые, как у ангелочков с полотен Тициана, ланиты, этот массивный, квадратный, мужественный, как у Майка Тайсона, подбородок, этот высокий, как небоскрёб "Эмпайр-стейт-билдинг", лоб, эти стоячие, как у борзой, уши - целые, невредимые в отличие от ушей Ван Гога, эта копна волос, пышных и русых, как овсяный стог в стихах Сергея Есенина, неужели это всё моё, неужели это я ?" Отхожу от зеркала и с дрожью в голосе гордый и счастливый восклицаю : "Да, это я !"

Да что там долго толковать ! По всеобщему признанию красавец Альбрехт Дюрер на своём знаменитом "Автопортрете" урод в сравнении со мной, с моим портретом, блестяще исполненном выдающимся живописцем современности Никасом Сафроновым, однако спрятанным мною в чулане по примеру портрета Дориана Грея. Почему я так поступил ? Дело в том, что на портрете стареть стал не я, после написания портрета не по дням, а по часам стареть почему-то стал сам Никас Сафронов.

2. Едва выхожу из дома, кошки, приветствуя меня, выгибают спину и радостно мяукают. Пышногрудые девицы падают в обморок ( непышногрудые вообще теряют сознание ). Седовласые бабульки, что сидят на лавочке у подъезда, от волнения потеют, как гимназистки, и начинают лихорадочно прихорашиваться : красить губы, рисовать брови и опрыскивать себя духами "Красная Москва".

3. Если, идя по площади, прохожу мимо многолюдного митинга, все митингующие, увидев писаного красавца, тут же забывают про оратора и длинной вереницей, как на крестном ходе, следуют за мной, тем самым воплощая в реальность картину Ильи Репина "Крестный ход в Курской губернии". Оратор, лишившись слушателей, торопливо сбегает с трибуны и бежит вдогонку.

4. Мой добрый знакомый, эфиоп, с которым я учился в одном колледже, сын мультимиллиардера, однажды позвонил мне и взволнованным голосом сказал : "Тумба-юмба ! Салют, дружище ! Выручай ! Красавицу, мою дочь, которую я собирался послать на конкурс "Мисс Африка", укусил крокодил, тумба-юмба, и она прихворнула. Умоляю, выступи вместо неё. Мы на тебя наденем, тумба-юмба, женский купальник и ты просто пройдёшь по подиуму, слегка покачивая бёдрами. С твоей красотой первое место тебе обеспечено." Я незамедлительно дал согласие. Меня обмазали чёрным шоколадом и заплели волосы в косички. Покачивать бёдрами даже не пришлось. Как только я появился на подиуме, зал, тумба-юмба, взвыл от восторга.

5. Будучи в Париже, куда я прибыл по приглашению общества "Красавцы Вселенной ", я произвёл своей красотой не только фурор, но и шок. Так, едва лишь в Лувре я приблизился к полотну Леонардо да Винчи, где изображена Мона Лиза, как та мгновенно прекратила улыбаться своей загадочной улыбкой и от изумления округлила глаза и разинула рот. Этот факт описан в вечерних новостях в газетах «Фигаро», «Паризьен», «Ле Монд», «Франс-Суар» и «Либерасьон».

6. Один из британских кораблестроителей, увидев лишь одно моё детское фото, на котором я позирую в костюме матроса, хлопнул себя рукой по лбу и воскликнул : "Ба ! Подобного красавца отродясь не видел ! Да он краше Тома Хиддлстона, Бена Барнса, Николаса Холта и Тома Харди вместе взятых ! Эх, если бы не Эдвард Джон Смит, а этот красавец был капитаном "Титаника", то "Титаник" бы вовек не затонул. Просто ему было бы стыдно тонуть, позоря таким несуразным поступком красавца капитана."

7. Моя невеста от меня сбежала прямо из-под венца, так как сколько ни пудрилась, но затмить меня красотой не смогла, хоть была точь-в-точь, как две капли воды, похожа на Вивьен Ли. Поэтому бедняга священник постоянно путался, когда обращался к нам во время венчания, принимая меня за невесту, а её за жениха.

Полагаю, что этих доказательств достаточно, хотя я мог бы, поверьте на слово, привести их дополнительно сколько угодно.

Ещё раз благодарю Вас, аmicus meus, за это превосходное стихотворение ! Если предварите текст посвящением мне, это будет не только данью справедливости, но и исполнением священного долга по отношению к Природе, который мы Ей обязаны отдавать в благодарность за те красоты, которыми она порой нас щедро одаривает.

Желаю Вам неиссякаемых творческих сил, вдохновения, покорения новых поэтических Джомолунгм !

С искренним уважением,
Ваш покорный слуга, неизменный и верный читатель и почитатель,
Владимир

Vale !

***


143. ПОЭЗИЯ  НАВСЕГДА  !

За бортом "Колбы" -26. Ветер шквальный. Погода привычная в эту пору года.
Все поэты-полярники в сборе. Серёжа Черепахин, загримированный под сатира, исполняет на свирели песенку крокодила Гены. Заседание начинается !

Но сегодня, прежде чем мы приступим к творческой работе, позвольте мне, секретарю "Колбы", в двух словах описать интерьер нашего литературного клуба.

Интерьер "Колбы" скромен и прост, как и её обитатели.

Про обшитую дерматином и украшенную стихами входную дверь вы уже знаете.

Войдя в неё, вы будете приятно поражены не столько чистотой помещения, сколько тихим уютом  и ласкающей глаз романтической полутьмой. Во время заседаний источником света являются лишь стеариновые свечи, так как за электричество у нас накопился долг и электричество отключили.

Свечи слегка потрескивают, погружая душу в состояние умиротворения и помогая ей рождать поэтические образы. К тому же следует принять во внимание и тот немаловажный факт, что электрический свет отпугивает муз. Музы не любят ламп накаливания, ведь музы гречанки по происхождению и родились много тысяч лет назад, когда ламп накаливания и в помине не было, а свет давали только лучины, свечи и жертвенный огонь.

Справа от двери находится небольшая сцена или "Лобное место", как мы её называем. Над сценой прикреплён начертанный красным фломастером на  гусенице вездехода транспарант : " Графоманы всех стран, соединяйтесь !"

На сцене стоит трибуна в виде дорической колонны. За сценой висят изображения олимпийских богов и богинь.

В углу сцены рояль. О рояле скажем особо.

На нём не хватает трёх или четырёх клавиш. Впрочем, они и не нужны. Рояль играет только весной, когда "Колбу" осаждают тучи комаров. Чтобы их отогнать, Ирфан - сторож "Колбы" - на нём исполняет "Камаринскую". Комары( те, что выжили после "Камаринской" ) улетают обратно в окно. А проходящие мимо "Колбы" полярники с улыбкой перемигиваются: " "Колба жива !"

Рядом с роялем стоит печка-буржуйка, которую мы топим нашими стихами, и кактус в деревянной кадушке. В Полярном любят экзотику.

Слева от двери можно, присмотревшись во тьме, заметить круглый стол. Вокруг него расположены полукругом - кресло-качалка, пара десятков стульев-качалок и три табурета ( тоже качалки ).

Вот, собственно говоря, и всё убранство, если не считать огромной кучи бумаги в дальнем углу. Это наши поэтические черновики. Но довольно об интерьере. Все поэты в сборе, заседание "Колбы" начинается.

Оно посвящено конкурсному предложению организаторов сайта Стихи.ру.

Организаторы обращаются ко всем поэтам с просьбой дать свои соображения по поводу образования системы компьютерной цензуры, так называемого "модератора", карающий вердикт которого для злостных нарушителей приличий выражается коротким и ёмким словечком "Удалён".

Недолго думая, мы дали своё предложение, которое осмелюсь озвучить я лично. Я позволю себе говорить от своего имени, хотя точка зрения, которую я выражаю, принадлежит практически всем членам клуба. Итак :

ОТВЕТ  ПОЭТОВ-ПОЛЯРНИКОВ НА
"КОНКУРСНЫЕ  ПРЕДЛОЖЕНИЯ  ОБ УСТРОЙСТВЕ  МОДЕРАТОРА"

Я долго шёл, блуждал по свету,
Искал "незримые следы" -
Следы пророков и поэтов,
Как караван - глоток воды.

Я обошёл всю Русь, полмира,
Я даже в интернет проник
И там набрёл на сайт Стихира
(Нашёл, нашёл-таки рудник !)

Так было радостно и странно,
Что там (от счастья хоть кричи !)
Как из поливочного крана,
Бьют слова русского ключи.

Я к ним приник, устав от жажды
(Ключи так освежали те !)
И вдруг почувствовал однажды
Большие рези в животе.

И всё, что выпил я и скушал,
Всё, от сонетов до октав,
Со свистом вырвалось наружу -
Всё, артефактом сразу став !

И вот тогда я понял, братцы,
Что перешёл я Рубикон.
С поэзией мне не расстаться
Под знаком даже - "Удалён" !

***


144. АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ
(автобиографическая повесть )

Здравствуй, дорогой читатель, поэт и друг !

Блуждая по бескрайней пустыне интернета ты случайно забрёл и в мой походный шатёр. И я искренне рад этому. Возможно, эта встреча будет тебе приятна и полезна.

Перед тобой маленькая повесть, в которой изложены правдивые факты, хотя некоторые имена изменены. Если ты юн, она может обогатить твой жизненный опыт. Если виски твои слегка облагородила седина, она напомнит тебе о чём-то сердцу милом, но слегка позабытом. Если же на челе твоём пролегли неизгладимые морщины, она, возможно, заставит тебя усмехнуться, как усмехается усталый путник, нашедший приют там, где никак не ожидал найти.

Как бы там ни было, мне очень хочется, чтобы мой рассказ развлёк тебя и ты прочёл его до конца - это было бы лучшей наградой моему авторскому самолюбию.

Моя повесть ничего не стоила мне , ибо события, изложенные в ней - зола перегоревшая и почти остывшая. Но если, ознакомившись с нею, ты хоть немного согреешь озябшие ладони - значит она была написана недаром.

Итак, я начинаю :

                АНГЕЛ  ХРАНИТЕЛЬ

                Бойтесь своих желаний, ибо они сбываются.
                ( поговорка )

                ЧАСТЬ 1

В юности я не был писаным красавцем, но и уродом я не был тоже.
Я был, как это принято говорить, симпатичным парнем с немного вьющимися тёмно-каштановыми волосами, стройным, широкоплечим, высокого роста.
Правда я стеснялся своей худобы, тонких ног, носа "картошкой" и длинной шеи с острым кадыком.
Может быть, от этого я часто хмурился и мой мрачный вид, складки на лбу у переносицы придавали мне сходство с поэтом Владимиром Маяковским.
Некоторые мои друзья даже находили, что я на него очень похож. Прозвище «Маяковский» с их лёгкой руки закрепилось за мной.
Но когда я улыбался, лицо, по-видимому ( так оно и было, судя по фотографиям ) преображалось - становилось искренним, добрым и простым.

И знакомые девушки в студенческом общежитии, где я жил, приехав в Киев из провинциального городка, называли меня Томом по имени героя знаменитого романа Марка Твена.
Оба прозвища не льстили моему самолюбию. В особенности раздражало меня прозвище "Маяковский"

Во-первых, я не любил ещё со школы стихов Маяковского, а во-вторых, сам облик поэта с наголо остриженной головой, надменно выдвинутой вперёд нижней челюстью и суровым взглядом был мне до чрезвычайности несимпатичен.
Маяковский казался мне верхом уродства, а я совсем не хотел быть похожим на урода.

Наоборот, я хотел быть похожим на Сергея Есенина, стихи которого обожал и знал все наизусть.

Я хотел так же нравиться девушкам, как златокудрый рязанский Орфей, тем более что я и сам писал стихи и втайне считал себя поэтом.
И когда я слышал от друзей восклицание "Маяковский", сказанное в мой адрес, и уверения, до чего же я на него похож, в особенности с короткой стрижкой, я искренне и всерьёз обижался.

Как и всякий юноша, я мечтал о любви, богатстве и славе.

Но и то, и другое, и третье, словно солнечный зайчик, не даваясь в руки, ускользало от меня.
Нельзя сказать, чтобы я не нравился девушкам.
Некоторым я нравился и даже очень, однако, увы, как это обычно случается, совершенно не тем, которые нравились мне.

С каждым днём меня всё больше огорчало то обстоятельство, что самые красивые девушки Академии искусств, где я учился на архитектурном факультете, мало обращали на меня внимание, а точнее - не обращали вовсе.
Я для них просто не существовал.

И моё самолюбие, самолюбие поэта, было, разумеется, уязвлено.
Я всеми силами старался обнадёжить сам себя и воображал в своих поэтических фантазиях, что все эти красавицы, увидев вдруг, как они в отношении меня заблуждались, влюбляются в меня по уши и сходят от любви ко мне с ума.
Но реальность, когда я пробуждался от грёз, говорила иное.
Самые красивые девушки Академии влюблялись и выбирали себе в фавориты совсем иных мальчишек.
И мне оставалось только хмуриться наподобие Маяковского и гулять вечерами по киевскому Подолу в гордом одиночестве или в обществе друга, которому на любовь было вообще наплевать.

Мечта о любви словно насмехалась надо мною. То же касалось богатства и славы.

Богатство я полагал ( и весьма справедливо ) придёт ко мне вместе со славой.
Но вот когда же, наконец, ко мне придёт слава ? - на этот вопрос даже в отдалённой перспективе ответа я не находил.
Объективности ради следует сказать, что стихи я писал недурно и даже талантливо.
Но талант и слава с богатством - вещи обычно трудно совместимые. И чаще всего - и этот факт подтверждает история мирового искусства - талантливые люди - поэты, писатели, музыканты, художники - проживают жизнь в нищете и безвестности, а настоящая слава, которую они заслужили, приходит к ним уже после смерти. Наполеон Бонапарт выразился на этот счёт предельно ясно, словно саблей отсёк :"Слава - солнце мёртвых." То есть насладишься славой, когда помрёшь, что тут неясного ?

Эта мысль являлась мне в какой-то степени утешением, но . . . но юность есть юность.

Среди самых красивых девушек Академии была одна, которая нравилась мне больше всех остальных. И когда я видел её - необыкновенную красавицу, так мне казалось( и она, действительно, была очень хороша собой ) - когда я видел её в обществе других мужчин - а мужчины, словно назойливые мухи, не давали ей прохода - я страдал неописуемо, хотя всеми силами старался скрыть это страдание не только от других ( и от неё, разумеется ), но и от самого себя.
Как всякий поэт, вы догадываетесь, я был очень горд и самолюбив.

Ах, эта девушка ! Звали её Анастасия.

В то время, время моей юности, имя Анастасия было исключительно редким.
И всё в ней было, так мне представлялось, исключительным : и её лёгкая крылатая походка, и красивые стройные ножки, и точёная фигурка, и густые, разлетающиеся на ветру, как грива породистой степной кобылицы, волосы, и прекрасные миндалевидные глаза с необыкновенно длинными ресницами, и алые губы с маленькой чёрной родинкой на нижней губе.
А когда она грациозным движением руки брала сигарету - а в наши годы курящая женщина тоже была исключением - и так красиво затягивалась ею, я окончательно понимал только одно - что я просто сопляк рядом с ней и что она недосягаема для меня.
При встрече с нею всё во мне холодело. Я боялся поднять на неё глаза и выдать своё чувство. И только когда она проходила мимо, а вокруг не было никого, я долго смотрел ей вслед.

Нужно ли уточнять, что она проходила мимо, даже не удостаивая меня мимолётного взгляда, как мимо пустого места.
Мои отчаянные попытки познакомиться не имели успеха. Да и понятно -
сотни подобных мне мальчишек мельтешили рядом. Не очень красивых, наподобие меня, и ничем не выдающихся.
Стоило ли тратить время на то, чтобы к ним присматриваться ?

Нам было по девятнадцать. Я учился на втором, а она на третьем курсе.
Я, как вы уже знаете, - на архитектурном факультете, она - на искусствоведческом.
Это уменьшало возможность тесного общения. И я был рад этому.
" Кто я и кто она ?" - в минуты трезвых размышлений говорил я себе - " Она необыкновенная красавица, а я...я..."
Я подходил к зеркалу, пристально смотрел на своё лицо, прижимал указательным пальцем нос, стараясь придать ему классическую форму, однако непослушный нос, едва только я убирал палец, тут же приобретал прежние очертания и лишь становился чуть краснее.

" Почему мне так не повезло ? " - продолжал терзать себя я - " Почему я не родился красавцем, как Сергей Есенин или тот голубоглазый блондин с живописного факультета, который каждый день провожает её домой ?"
Зачем мне дар поэта, если я некрасив ?
Я отходил от зеркала и бросался лицом вниз на постель.

И вот однажды, когда мои страдания достигли нестерпимой остроты, я поднял глаза к небу и произнёс : " Ангел Хранитель, помоги мне ! Сделай так, чтобы Анастасия влюбилась в меня и стала моей женой ! Умоляю, сделай так ! "
В юности, когда мы заболеваем любовью и ещё не знаем лекарства от этой мучительной болезни, нам бывает очень трудно.

Я таил свою любовь, страдал от неё, а спросить совета, как мне с этим быть, мне было не у кого.
Но даже если бы и нашёлся рядом со мной такой опытный наставник, я всё равно постыдился бы рассказать ему и о своей любви, и о своих страданиях.

Не знаю, чем бы всё это для меня закончилось, но на пятом курсе она из множества своих воздыхателей выбрала одного, вышла за него замуж, стала именоваться " госпожа фон Маркофф" - или "Морковка", как тут же в шутку окрестили её подружки - и укатила с ним в Германию, потому что он был немец.
Любовные страдания мои, наконец-то, закончились. Я больше не призывал её в мечтах в свои объятия.
Сон мой значительно улучшился.
Но в душе моей, испепеляя её, оставались ещё две страсти : богатство и слава.

Однако, обо всём по порядку.

                ЧАСТЬ 2

Итак, богатство и слава.

О чём я мечтал больше ? Конечно же, как уже сказал выше, о славе, логично рассуждая ( законы логики я очень чтил ), что слава неизбежно принесёт и богатство.

Я никогда не желал денег ради них самих и чахнуть над златом, как царь Кащей, я не собирался.
Деньги нужны были мне для путешествий. Деньги открыли бы мне мир.

"О, когда я стану богат ( воспарял я в мечтах ), я непременно куплю себе красавицу-яхту и обойду на ней всю землю !
Я пройду Босфор и Дарданеллы, побываю на  острове Пасхи, заберусь на высочайшую вершину Африки гору Килиманджаро и исследую Амазонку !
Я исхожу все моря и океаны, как это сделал великий путешественник Жак Ив Кусто ! Я . . . " но не только богатства не было у меня, даже денег на трамвайный билет у меня часто не хватало.
И чтобы сходить в кино на фильмы с участием любимых актёров : Луи де Фюнеса, Юрия Никулина или Чарли Чаплина, мне приходилось иногда отказывать себе в завтраке в нашей студенческой столовке.

Таким образом, дела с "богатством" у меня обстояли весьма плачевно. Со славой обстояло ещё хуже.

Из всех окон нашего общежития день и ночь неслась нескончаемая какофония - "Битлз".
Эта дикая смесь из завывания человеческих голосов и бренчания гитар отравила мою юность.
От неё невозможно было скрыться нигде. И в коридорах общежития, и  в аудиториях Академии, и в студенческих компаниях - всюду звучала эта, как мне казалось тогда, безобразная музыка.
Но именно такая музыка нравилась молодёжи. Ею были очарованы даже самые близкие мне друзья.

Мои скромные стихи о мышах на сеновале рядом с нею казались смешными и наивными. Журналы их не печатали.

Несмотря ни на что я продолжал писать стихи, но перестал кому бы то ни было их показывать.
Богатство и слава, как и любовь - так, видимо, было написано мне на роду - оставались для меня только мучительной и неосуществимой мечтой.

А вот у некоторых моих приятелей с любовью, богатством и славой обстояло всё иначе.

Один из них - звали его Андрей Галинский - так же, как и я, мечтал о любви, богатстве и славе.
Я знал, что он вырос в очень бедной семье. Денег у него вечно не было и он сильно нуждался и когда был студентом, и после того, как, окончив Академию, безуспешно пытался устроиться на хорошо оплачиваемую работу.

Он был скульптор.

Без "имени" его профессия не давала ему возможности хорошо зарабатывать.
А чтобы сделать себе "имя", необходимо было иметь влиятельных покровителей.
Таких покровителей у Андрея не было.
Я видел, как он метался в поисках приличного заработка.

Долгое время это ему не удавалось. Но он был человеком способным к риску, настойчивым и изобретательным.
Я знал, что он ходит в игорные дома, играет в лото, в рулетку.
Андрей относился к этому занятию очень серьёзно. В слепое счастье он, как и я, не верил и поставил дело на научную основу.
Он вёл множество таблиц, где с точностью математика следил за выпадением различных комбинаций цифр, пытаясь в случайности найти закономерность.

Когда он раскладывал свои таблицы на полу в мастерской, шагу нельзя было ступить.
Сотни колонок с цифрами пестрели на них. В такие минуты к нему можно было не обращаться.
Андрей весь замыкался в себе.
И я, придя к нему в гости и застав его в этом состоянии, обычно уходил, не прощаясь.
Зачем ? Ведь Андрей даже не замечал моего прихода.

Я был уверен, что найти закон выпадения цифр в рулетке практически невозможно. Закон, по которому с абсолютной точностью можно предугадать результат любой игры.
Видимая закономерность, я не отрицал этого, безусловно, была.
Но поставить наверняка большую денежную сумму, чтобы сорвать огромный куш - очень рискованное предприятие.
Я не раз говорил ему об этом. Андрей только молча улыбался мне в ответ.

Он играл и проигрывал, играл и проигрывал. Но не сдавался. И однажды его упрямство было вознаграждено. Он выиграл невероятные, сумасшедшие деньги.
Я услышал об этом случайно и отнёсся к слухам скептически.
Но когда Андрей сам позвонил мне и пригласил на новоселье, я убедился, что слухи не лгали.

Приехав по адресу, который он мне назвал, я не поверил собственным глазам.

В одном из самых респектабельных и роскошных районов города возвышался особняк в виде дворца, стилизованного под готику.
Я не буду описывать тебе, дружище, его архитектурные достоинства, тем более, что они, на мой взгляд, были спорны.

Но сам тот факт, что этот особняк - дворец да ещё в таком месте стоил немалых денег, был неоспорим.

Я искренне поздравил Андрея с успехом.

Через некоторое время Андрей снова позвонил мне и пригласил на свадьбу, чрезвычайно этим приглашением возбудив моё любопытство.
Будучи бедным, он, как и я, избегал мыслей о женитьбе. Ведь семья очень быстро превращает бедность в нищету.
В назначенный день я купил букет белых роз, не пожалев на него денег из своих скудных запасов, и поехал к церкви, где должно было состояться венчание.

Меня поразил не столько шик автомобильного кортежа, на котором прибыли молодые, не столько роскошь убранства невесты, сколько её красота.
Это была красавица редкая. Когда я увидел её рядом с Андреем, я только ахнул.

Её красота могла поспорить с красотой Анастасии.

Перемена в судьбе моего друга столь разительная и счастливая в какой-то степени ошеломила меня..

Мы с Андреем были, что называется, одного поля ягоды.
Оба приехали в большой город из провинциальной глуши, оба были бедны, оба одинаково безуспешно боролись с нуждой и неудачами.
И вот он стал богат, обзавёлся роскошным домом, шикарным автомобилем, женой-красавицей.

Нет, я не завидовал ему. К тому времени я уже стал философом. Я постиг, что всё в жизни обусловлено.
Очень многое в ней - успех и неуспех - зависит от наших усилий. И тем интереснее жизнь становилась для меня.
" Значит - и подтверждение тому Андрей Галинский - мечта может осуществиться ! Нужно только целеустремлённо бороться за её осуществление и проявить упорство - думал я, стоя в церкви - Если смог он, смогу и я. Упорства мне не занимать !"

Я улыбнулся своим мыслям и с этой улыбкой подошёл к молодожёнам, вручил им букет, обнял и поцеловал.   

На следующий день я купил большие листы ватманской бумаги, расчертил их на колонки и отправился в игорный дом.

                ЧАСТЬ 3

С этой поры день за днём и месяц за месяцем я решал сложнейшую математическую задачу - как наверняка рассчитать комбинацию знаков и цифр, которая принесёт выигрыш.
Иногда мне уже казалось, что вот-вот и я разрешу её.

Несколько удачно проведённых игр придали мне уверенность.

С удвоенной энергией, позабыв покой и сон, я окунулся в таблицы.
Ничто в мире, кроме решения моей задачи , не интересовало меня. Как некогда мой друг, я перестал замечать вокруг себя даже близких мне людей.

Машинально я встречал и провожал гостей, машинально ел, шутил, улыбался - мой мозг в это время был занят только расчётами.
" Выпадет или не выпадет в завтрашней игре двенадцать, а если выпадет, то в паре с пятёркой или девяткой ? " - такого рода мысли, как рулетка, крутились в моей голове.

И вот однажды, когда мне показалось, что я вплотную подобрался к заветному решению, я рискнул и поставил большую сумму денег ( из тех, что мне удалось скопить самому и из тех, что я одолжил у друзей ) на ту комбинацию цифр, которая по предсказаниям всех моих таблиц должна была выпасть накануне.

Нервы мои были взвинчены до предела.

У меня почти не было сомнений в успехе, почти. И перед тем как поставить деньги на кон, я мысленно произнёс : " Ангел Хранитель ! Если ты слышишь меня в эту минуту, умоляю, помоги мне выиграть ! "
Я поставил деньги и ... проиграл. Проигрыш стал для меня шоком. Три года ежедневного кропотливого труда, колоссального напряжения воли, всех моих душевных сил и . . .  такой бесславный финал.

Я потерял не только все свои сбережения, я потерял и веру в своего небесного покровителя.
Возвратившись домой, я сгрёб в одну кучу ненавистные таблицы и вышвырнул их на помойку.

                ЧАСТЬ 4

Я попал в состояние депрессии и трудно выходил из него.
Что тогда помогло мне вернуть душевные силы ? Конечно, самые близкие мне люди и любовь к путешествиям. Я никогда не был паинькой и домоседом. Ещё когда я учился в Академии и жил в общежитии, что находилось в одном из красивейших уголков Киева - на Подоле, я любил бродить по его старинным безлюдным улочкам.
И во время таких прогулок любая печаль - тогда она была связана с неразделённой любовью к Анастасии - быстро развеивалась.
И проще всего меня можно было найти не в стенах академических аудиторий, а с этюдником на склонах Днепра, у стен Киево-Печерской Лавры или Выдубицкого монастыря.
Позже, когда я окончил Академию, я купил велосипед и байдарку.
Эти чудесные спортивные снаряды бесконечно расширили круг моих возможностей. Я обожал их !

Тот, кто хоть однажды побывал в велосипедном или байдарочном походе, никогда не забудет этого, как невозможно забыть самые счастливые минуты жизни.

Что так звало меня в дорогу и зовёт доныне ?
Может быть, какая-то неизвестная мне цыганская кровь бродит в моих жилах ?
Зимой возможности для путешествий ограничены, но с приходом весны ничто не могло удержать меня дома и небольшого попутного ветерка было достаточно, чтобы я срывался с якоря и уносился в безбрежные дали своих странствий.

Даже от одной мысли, что я сажусь в седло, кладу руки на руль и нажимаю ногами на педали, у меня и сию минуту замирает сердце.

Да и как же не замирать ему ?

Не сердись на меня, пожалуйста, дорогой читатель, если здесь я несколько отступлю от канвы своего повествования и опишу тебе обычную велосипедную прогулку.

Может быть, ты с детства не любишь велосипед и эта прогулка утомит тебя, но без неё, к сожалению, я не смогу донести главную мысль этого рассказа.

Итак, вообрази себе, что мы гостим в небольшом провинциальном городке в средней полосе России. Чудесное погожее весенне-летнее утро. Мы проснулись, вскочили с постели и подбежали к окну.
Розовый свет зари уже разлился по небу. Небо чистое, облаков почти нет. Они лежат только над синевой соснового бора вдали тонким дымком.
Пора ! Зачем терять драгоценные минуты ?
В дорожный рюкзак мы берём с собой только самое необходимое : хлеб, воду, компас, спички, небольшой топорик, акварельные краски.

Выводим своего железного коня во двор и через минуту уже мчимся с горы, оставив город далеко позади.

Кроны тополей, рассаженных вдоль дороги, ещё погружены в ночную полутьму, но самые вершины их, озолочённые первым проблеском солнечных лучей, уже сияют, как маковки суздальских колоколен.

Утренний ветерок упругим дыханием приятно освежает лицо и грудь. С полей ещё не сошёл ночной туман и лучи восходящего солнца пока не могут пронизать его толщу и оттого кажется, что это не туман,  а топлёное молоко, залившее луга и перелески ( Прости, дружище, за банальность. Сравнить туман с молоком - что может быть банальнее ? ).

Вот под колёсами отчаянно грохочет дощатый мостик через ручей, что бежит в густых зарослях верб и ивняка.

Это место издавна облюбовали соловьи. Сейчас конец мая - их время ! И после немоты спящих городских улиц мы попадаем прямо в концертный зал Соловьиной консерватории. Репетиция в самом разгаре ! Слышишь ? Там, в кустах - осторожный свист, там - уже радостное пощёлкивание, а там - невообразимые раскатистые рулады. Что за виртуозы собрались кругом !

Ах, как здорово обдало холодом расцветшей черёмухи и свежей сыростью прибрежных трав !

Но железный конь несёт нас дальше и вот мы уже в полях.
Солнце поднялось над туманом и брызнуло на его волны сверху косыми лучами. Ночная мгла окончательно развеялась и прозрачная чистейшая лазурь неба огромным куполом сияет у нас над головой.

Взгляд тонет в этой лазури, тщетно ища опору, и только на невообразимой высоте замечает одинокую трепетную точку - жаворонок !

Да ! Забыл предупредить тебя. Будь, пожалуйста, осторожен ! Природа уже окончательно проснулась от зимней спячки и тысячи маленьких существ - мушек, бабочек, мотыльков, шмелей, кузнечиков, стрекоз - радостно и деловито снуют повсюду, перелетая дорогу.
Береги свои глаза и береги этих крошечных крылатых человечков !
Умерь скорость и надень солнцезащитные очки ! Солнце набрало силу.

Но вдруг яркий солнечный свет и птичий щебет мгновенно сменяются мягкой мглою и глухой тишиной.

Мы въехали в Берендеево царство - в сказочные терема соснового леса.

Какой это удивительный мир ! Как хорошо пахнет в сосновом лесу и в разное время дня - по-разному. К запаху сосновой и еловой хвои примешиваются тысячи других запахов. Ведь всё уже цветёт, передавая эстафету цветения друг другу - и черёмуха, и рябина, и яблоня, и малина, и ландыш, и земляника... Всё, всё, что расцветает весной, пробудилось и радостно отозвалось на весенний призыв.

А какие удивительные звуки кругом ! Это только поначалу сосновый лес поражает молчанием. Но прислушайся ! Как тонко по всему лесу перекликаются синички ! То чётко и равномерно, то с длительными паузами, словно выходя из задумчивости и вопрошая кого-то о чём-то, кукует кукушка.

А вот внезапно раздался решительный гулкий стук. Узнал ? Ну, конечно же, это дятел !

Сердито прожужжал, пролетая мимо, майский жук - мол, посторонись, братец, а не то налечу и набью тебе шишку !

Да и мгла соснового леса совсем не пугает. Она вся насквозь пропитана Ниагарой солнечного света. Ему - такому горячему и густому к середине дня - нелегко просочиться сквозь густые ресницы сосновых иголок. Цепляясь за смолистые острия, он постепенно теряет и свою силу, и золотистый оттенок.
Жаркие, как расплавленный янтарь, солнечные лучи становятся в сосновом лесу прохладными и голубыми, и в них, словно в глубоких  и чистых колодцах, утопают, покачиваясь, вершины сосен.

Полдень близок. Солнце почти в зените.

Приятная усталость сладко пьянит тело. Мы уже выехали из леса и едем по лугам на открытом солнце. Жарко ! Пора и передохнуть. Где ? Да вон там, в той старой берёзовой роще, что раскинулась на краю поросшего густою осокой болотца.

Одинокий аист, раскрыв клюв, неторопливо и важно, подобно  землемеру с циркулем, разгуливает среди осоки. Что-то внимательно высматривает в ней, пробует клювом, но через некоторое время снова поднимает голову и уходит дальше, грациозно переставляя тонкие трости своих  ног.

Сильнее нажмём на педали и вот мы уже среди берёз. Здесь, в берёзовом лесу, в отличие от соснового, солнечно и просторно. Засмотришься и не понять, что это -   матовые стволы старых берёз или огромные колонны какого-то величественного древнего храма - Пестума, Парфенона - окружили тебя ?
Можно сойти с седла и, упав на мягкую травку, распрямить спину, попить воды.
Как приятно после долгой езды лежать на спине, заложив руки за голову, и смотреть сквозь кроны берёз в бездонную синеву !

Эол нежно обдувает лицо, смежает веки. Не заметишь, как и задремал, и уже какие-то удивительные грёзы, словно облака, бегут в затуманившемся мозгу.
Полдень. Самое знойное время дня. Его можно переждать здесь, в берёзовой роще. И снова в путь !
Кроны берёз шумят листвой. Этот однообразный, гипнотический шум завораживает, обволакивает сознание, затопленная Атлантида детских фантазий таинственно поднимается из его глубин и...

и тяжёлый удар вдруг сотрясает шхуну, заставив меня крепче взять в руки штурвал.

Солёные брызги разбившейся о борт волны жалят мне и моему боцману Смиту лицо. Мгновенная радуга от россыпи тысяч мелких водяных капель ярко вспыхивает перед нашими глазами и тут же рассеивается.

Мы пересекаем экватор, а это значит, что раскалённый солнечный диск пылает прямо над нашей головой. Прозрачная тень, падающая от парусов, на какое-то время спасает нас от палящих лучей тропического солнца, но это ненадолго.

Солнце экватора, что беспощаднее и что прекраснее тебя ? Благословенны те, кому посчастливилось хоть раз в жизни ощутить твою убийственную ласку ! От тебя нам, стоящим на вахте, всё равно никуда не скрыться. Да и зачем ? Разве так страшны нашей бронзовой от загара, просоленной океанскими штормами коже солнечные лучи ?

"Что показывает барометр, Смит ?" - "Давление стремительно падает, капитан !" - "Значит, к вечеру нас ждёт трёпка ?" -"Похоже на то, капитан !" Смит улыбается, как всегда ослепляя меня россыпью жемчуга своих великолепных зубов.

Помимо улыбки Смита ослепляет меня всё вокруг : раскалившаяся на солнце медь штурвала, серебряный вымпел на носу корабля, белоснежные крылья кружащих над нами чаек, простор океана, схожий с огромным, отлично отполированным стальным блюдом, на котором наша шхуна мне представляется пусть и скромным, но аппетитным угощением стремительно надвигающемуся циклону. Новый удар набежавшей волны снова сотрясает шхуну и я открываю глаза...   

Тропическое солнце мгновенно меркнет и исчезает. Над моей головой не паруса шхуны, а кроны бушующих берёз. Резкий порывистый ветер натянул их ветви, словно тетиву лука. Я окончательно очнулся от образов своего короткого, но такого приятного сна и поднял голову. Ого ! Да не гроза ли собирается в наших северных широтах ? Похоже !

Огромная туча, угрожающе вспыхивая нитями молний, закрыла солнце и до самой земли протянулись от неё, не суля нам ничего хорошего, холодные щупальца стремительно надвигающегося ливня. Стоит подумать об укрытии. Жаль, друзья, что мы не захватили с собой в путь целлофановую плёнку или хотя бы лёгкую накидку.

Но ведь ничто с утра и не предвещало грозы. Нет накидки ? Не беда ! У нас есть топор. Он и укроет от дождя. Сначала найдём две крепких жерди и положим их на небольшом расстоянии друг от друга, оперев концами на тесно стоящие молодые сосенки. Нарубим веток. Уложим их сверху на жерди. У нас получился отличный навес. Теперь никакая гроза не страшна !
 
Рубя ветки, останемся милосердны. Лучше всего нарубить ветвей с уже срубленных или поваленных деревьев. А если таких нет поблизости, будем рубить не более чем по одной ветке с дерева и то, выбирая нижние полусухие ветки.

А летний ливень, звеня пригоршнями водяных монет, подступил вплотную.
Пока мы трудились над навесом, мы и не заметили, что первые его капли уже стучат по спине. Как вовремя мы успели !

Ливень, роскошный летний ливень, будто хмельной Стенька Разин, гуляет по лесу, щедро одаривая всех без разбора перстнями и серьгами, золотом и серебром.
Миллионы сверкающих алмазов, падая с высоты, весело барабанят по растопыренным лапам лешего - ветвям сосен, по склонившимся цветам, по пыльной, истомлённой полдневным зноем дороге.

Одна за другой прямо над головою блещут молнии и грохочет гром. Но птицы щебечут, не переставая. Наоборот, кажется - ещё радостнее и отчаяннее, в каком-то безумном ликовании.

Как легко дышится ! Как спокойно, ровно и молодо бьётся сердце !

Но вот ливень стихает. Снова выглядывает солнышко, нагревая озябшую за время грозы землю. И тёплый, пахнущий мёдом пар, словно обронённая невестой полупрозрачная фата, в упоительном целомудрии наступающего вечера бесшумно и невесомо плывёт над лугами. Ну что ж, пора возвращаться домой. Солнышко клонится к западу.

Но как уехать, не сделав на прощанье акварельный этюд, чтобы этот чудесный день затерялся в памяти среди других ? Нет ! Будет очень жаль !

Давай достанем акварельные краски, бумагу и окунём кисточку в банку с водой. Краски сочно текут по бумаге, причудливо сливаясь.  Умелыми касаниями кисти поможем им принять нужные  цвет и форму. На этюде теперь навсегда останется то, что мы облюбовали в качестве сюжета : глинистый склон с леском  похожим на ощетинившегося ежа, мокрые крыши степной деревушки, убегающая вдаль песчаная тропинка и край неба, уже тронутого румянцем заката.

А пока краски высыхают, искупаемся в озере ! До него здесь совсем недалеко. Вода после грозы кажется особенно тёплой. Здорово ! Усталости как не бывало !
Ну, а теперь можно трогать в обратный путь.

                ЧАСТЬ 5

Ещё раз я прошу у тебя, дружище, прощения за этот велосипедный пробег, перегруженный множеством излишних описаний. Ты с недоумением спросишь меня : зачем я смешал жанры и в канву психологического повествования вставил эти своевольные, опалённые солнцем и забрызганные дождём страницы ?

Потерпи совсем немножко и ты получишь ответ.

В четвёртой главе своего рассказа такой чрезмерно растянутой и, может быть, совершенно излишней я только хотел убедить тебя в том, что, совершая походы, я забывал обо всём на свете, и в том числе - о любви, богатстве и славе.
И если в достижении последних мне фатально не везло, то во всех моих странствиях словно некая незримая сила оберегала меня от беды.

Так было и в глухой карельской тайге, когда в байдарочном походе по озёрам и рекам этого края на одном из речных порогов я основательно изорвал байдарку и ремкомплекта мне чудом хватило, чтобы дотянуть до конца маршрута.

Так было и в велосипедном пробеге по " Золотому кольцу" России. Наша группа подъехала тогда к пристани и паромной переправе через Волгу. На противоположном берегу Волги - деревня Красные Пожни и дорога на Плёс. До него осталось совсем немного - около тридцати километров. И вдруг один из велосипедов ломается. Поломка серьёзная, запас наших инструментов скуден и в этом случае едва ли сможет нам помочь. Как обидно ! Похоже, одному из нас придётся закончить маршрут здесь и на ближайшей "Ракете" возвращаться в Ярославль. Но чудо ! У пассажира, ожидающего на пристани "Ракету", оказалась электродрель. Нам хватило десяти минут, что оставались до прибытия "Ракеты", чтобы произвести необходимый ремонт. И вот велосипед снова на ходу.

Так было и в ночном Владимире, который мы проходили без остановки. Возглавляя группу на скоростном спуске, я оглянулся - не отстал ли кто ? И в этот миг большое чёрное пятно мелькнуло в сантиметре от переднего колеса. Канализационный люк без крышки ! Стоило колесу на всём ходу попасть в него. . .  даже страшно подумать ! Но и в этот раз незримый вожатый отвёл беду и спас меня.
И сколько произошло таких случаев - всех не упомнить ! И не надо.
Поставим на них точку и вернёмся к начальным главам нашей повести - к любви, богатству и славе.

                ЧАСТЬ  6

Андрей Галинский... Товарищ по несчастьям и баловень судьбы.

С тех пор, как мы расстались в церкви, я больше не видел его и ничего не знал о нём. Ничего не знал я и о других своих товарищах по юности, по Академии. Жизнь носила меня по огромной стране. Это были не только туристические походы, но и просто рабочие командировки. И в пёстром калейдоскопе буден мелькали, сменяя друг друга, аэропорты, железнодорожные вокзалы, гостиничные номера.

Так прошло много лет. Однажды, когда я вернулся в Киев, мне захотелось снова побродить по тихим безлюдным улочкам Подола, послушать колокола Лавры, навестить старых друзей.

Я поднял адреса, навёл справки и узнал много печальных новостей. Три самых близких мне друга, озаривших своим талантом мои первые шаги в искусстве, уже закончили земной путь.

Их художественный дар изначально вспыхнул гораздо ярче и выразительнее моего. И хотя, когда мы познакомились, они были так же юны, как и я, но в творческих дерзаниях они намного превосходили меня. Я отлично понимал, что передо мной сложившиеся мастера с неповторимым почерком, опытом, мировоззрением. И многому учился у них.
Тогда я нисколько не сомневался, что им предстоит долгая счастливая дорога в искусстве и мне было лестно сознавать, что небольшой отрезок этой дороги они прошли рука об руку со мной.

Самый одарённый из них погиб первым. Погиб совсем молодым, едва перейдя тридцатилетний рубеж. Это он заразил меня жаждой странствий. Неистощимый оптимист, обладавший богатырским здоровьем и прекрасно владевший собой, он в одиночку проходил сложные туристические маршруты, а его рисунки пером и акварели, которые он привозил из своих походов, на всю жизнь запоминали те, кто их однажды увидел.

И причиной его гибели стала любовь. Неразделённая любовь к женщине, на мой взгляд, недостойной его.

Я не хочу и не буду осуждать её. Я её вообще мало знал. Тогда, когда они познакомились на каком-то туристическом слёте и я увидел её впервые, я лишь отметил  по своей привычке оценивать женщин прежде всего с точки зрения их внешней привлекательности, что она некрасива.

Однако Олег ( так  звали его ) влюбился в Галину ( так звали её ) сразу и навсегда. Влюбился, не встретив взаимности. Она  не любила его и не скрывала этого. Но Олег был очень настойчивым человеком. Он привык покорять неприступные горные вершины. И горы покорялись ему.
И в этом случае он, встретив сопротивление, загорелся ещё большим азартом и принялся атаковать Галину настолько яростно, как будто поднимался на Казбек или Эльбрус. И только сильнее своим напором оттолкнул её от себя.
Горная вершина и женское сердце - не совсем одно и то же.

Я дружил с Олегом, мы жили вместе в общежитии и он поверял мне свои сердечные тайны.
Часто я наблюдал, как Олег после встреч с Галиной возвращался, даже не пытаясь скрыть своего огорчения, а однажды - что меня страшно поразило - пришёл со слезами на глазах.

Я испытывал чувство искренней жалости к нему. Чутьём и горьким личным опытом я понимал, что дело, которое он затеял, безнадёжно и не принесёт ему ничего хорошего. Так оно и случилось.

Как-то раз, оскорблённый очередным проявлением равнодушия с её стороны, он дал себе клятву забыть Галину. О, если бы ты знал, как тяжело ему это давалось ! Но он сдержал слово.

Они больше не встречались и не видели друг друга. В это же время пришёл срок расстаться с Олегом и мне. Я закончил курс обучения, получил диплом и уехал.

И в дальнейшем рассказе о его судьбе я буду пользоваться лишь теми сведениями, которые получил от одного близкого ему человека.

Как и я, годом позже, Олег окончил Академию. Окончил с блеском. Его дипломная работа " Панорама Кавказа во время грозы " произвела фурор, ошеломив утончённой техникой и самобытностью образного решения. О нём заговорили, как о восходящей звезде в искусстве. Его творчество вызывало бурный интерес. Он становился знаменитым. Поклонники и поклонницы носили его на руках. Он стремительно рос от картины к картине, от выставки к выставке. Он поднимался ввысь мощно и уверенно, как молодой орёл. Казалось, ничто не сможет помешать этому взлёту. Но в судьбах больших художников есть что-то роковое. Для Олега этим роком стала Галина и его любовь к ней. Любовь, которая, как оказалось, не умерла, а лишь на время затаилась.

Однажды он случайно ( хотя ничего случайного в жизни нет ) встретил её - кажется, это опять произошло в туристическом клубе - и старое чувство вспыхнуло с новой силой.
" Что же такого он нашёл в ней ?" - спросишь ты. Так спрашивали и все вокруг.
В Галине не было, на первый взгляд, ничего особенного и она была, как я уже сказал, далеко не красавица.

Наивный и смешной вопрос !

А разве с любым из нас не случалось подобных вещей ? И разве, когда мы окончательно пробуждались от любовного сна, нам самим не представал предмет наших воздыханий в ином - гораздо менее привлекательном, а иногда и отвратительном виде ? И разве мы не спрашивали в этот момент самих себя : " Что же я нашёл или нашла в ней или в нём ? " И не смешны ли мы были сами себе тогда ? Не следует забывать, что Олег был художником, а у художника есть, как известно, своё особое зрение.

Да и разве такое большое значение имеет вопрос, что вызвало в нас чувство любви ? Мне кажется, гораздо интереснее наблюдать то действие, которое оно производит.

Но возвратимся к Олегу и Галине. Итак, они встретились и он снова, как много лет назад, пошёл на решительный штурм. На этот раз она не устояла. Ей было уже далеко не восемнадцать и она всё ещё была не замужем. Она дала согласие и они поженились. У них  родилась дочь. Но Галина по-прежнему не любила Олега.

Перебирая вещи в шкафу, он наткнулся на лист бумаги - её письмо к подруге, которое она не успела отправить и в котором писала с горьким сожалением, что вышла замуж за нелюбимого человека и как ей тяжело.
Это письмо убило его. Несокрушимая дотоле сила духа стала ему изменять. Всё чаще Олега видели хмурым и молчаливым. Картины его потеряли прежнюю свежесть красок, искренность и чистоту. В них навсегда пропало то, что было так притягательно в нём самом - его добрая, открытая, детская улыбка.

Он заболел.

Врач, осмотрев его, сказал Галине, что жить Олегу осталось недолго. К своему диагнозу он отнёсся не только очень спокойно, но даже, как говорили, обрадовался ему. На похоронах собралось много людей, любивших его самого и его картины. Гроб утопал в цветах. Галина горько плакала и упрекала во всём случившемся только себя. Подруги утешали её.

Через полгода после смерти Олега она вышла замуж и, как говорили, счастливо.


                ЧАСТЬ   7


Извини, дружище, что я снова ушёл в сторону от канвы своего повествования. Привычка забалтываться не делает мне чести. Отныне даю тебе слово исправиться и в самой сжатой форме изложения донести ту мысль, которая заставила меня взяться за перо. Потерпи, осталось совсем немного.
Итак, снова определим, что предметом нашего исследования являются любовь, богатство и слава. Поэтому вернёмся к тому, кто стал для нас олицетворением жизненной удачи, к её счастливому избраннику - к Андрею Галинскому.

Да-да, Андрей Галинский ...

С этим именем для меня неразрывно связаны в памяти годы молодости, бедности, творческих дерзаний.

Как давно это было !

Теперь, когда зола тех лет перегорела и остыла, когда, охлаждённая временем, приняла окончательную форму перекипевшая магма наших юношеских надежд и устремлений, когда уже нет рядом многих из тех, кто олицетворял собою для меня всё лучшее, чем пленяет истинное искусство, становятся как бы прозрачнее жизненные дали и в них проясняются судьбы моих друзей.
И когда я думаю об одном из них - об Андрее Галинском, двоякое чувство овладевает мною. Чувство искреннего восхищения и горькой обиды.

Поначалу казалось, что Андрей поистине родился счастливчиком. Годы безденежья и безвестности были недолгими. Сорвав фантастический Джек-Пот он вдруг в одну минуту стал богат. Женился на красавице. Женился по любви и был любим взаимно. Удача сама шла в руки, всё удавалось ему.

Казалось, что те силы небесные, которые поставили между мною и моей мечтой о любви, богатстве и славе непреодолимую преграду, подарили моему другу всё это с какой-то избыточной щедростью.

Его огромный  дом с утра до вечера гудел, как улей. Музыканты, поэты, художники сделали его своей Меккой. Но иначе и быть не могло. Хозяин и хозяйка так гармонично дополняли друг друга. Он необычайно обаятелен, остроумен, талантлив. Она обворожительно хороша собой, гостеприимна, обходительна.

Наконец, его талант, талант скульптора, которым я восхищался ещё со студенческих лет, тогда мало кем по достоинству оценённый, стал востребован.
И те же самые знатоки и меценаты, которые ещё недавно равнодушно проходили мимо его работ, теперь в один голос заговорили о них с неподдельным восторгом.

Модные и дорогие журналы помещали на своих страницах отчёты о выставках его скульптур. И если раньше, чтобы заработать деньги на жизнь, Андрей хватался за исполнение любого ничтожного заказа - эмблемы для парикмахерской или гипсовых медальонов со знаками Зодиака, то теперь всё переменилось. Заказчики с туго набитыми кошельками почитали за честь для себя оказаться в числе его клиентов.
Но главное - у него появилась возможность воплощать в жизнь свои самые сокровенные творческие замыслы.

Он стал символом успеха. И как это часто бывает  в таких случаях, у него появились завистники. Они повели войну осторожную, скрытую и безжалостную.
Они выжидали малейшего промаха, чтобы тут же преувеличить его и из мухи сделать слона. И, не имея серьёзного повода для своих нападок, использовали самый грязный приём интриги - сплетню.

Каких только слухов ни распускали об Андрее Галинском, в какой только грязной лжи ни полоскали его имя ! Договорились даже до того, что он якобы приводит в свою мастерскую мальчиков для позирования и занимается их растлением. Всю эту ложь тут же подхватила и стала смаковать бульварная пресса.

Андрей держался с достоинством истинного аристократа духа и не считал нужным опровергать клевету, но я догадываюсь, как ему было тяжело.
Особенно тогда, когда всплывало, что в числе клеветников оказывался и тот, кого он искренне считал прежде своим другом.
Людская злоба сделала своё дело. Андрей, чтобы смягчить душевную боль, стал искать помощи в лекарстве, что с глубокой древности под рукой у человека - в вине.

Периоды отрезвления и работы сменялись всё более частыми и длительными запоями.

Немногие преданные ему близкие люди, и в первую очередь жена, боролись за него, как могли. Но дело зашло уже слишком далеко. Появились и первые признаки помешательства. Ещё недавно так бурно кипевший огромный дом опустел. Имя "Андрей Галинский " всё реже упоминалось в уличной болтовне и в светских хрониках, а если и упоминалось, то только с  оттенком осуждения и насмешки.

Я не хочу описывать дальше, как шаг за шагом он приближался к гибели. Скажу только, что развязка не заставила себя долго ждать.

Нарушив постельный режим, который был ему назначен врачами, он вышел из дома, сел в свой шикарный автомобиль и на огромной скорости помчался по городу.

Бессознательно это произошло или это был сознательный поступок - никто не может до сих пор сказать с уверенностью - хотя понятие "сознательный поступок" было уже едва ли применимо для того душевного состояния, в котором он находился - но на одной из оживлённых магистралей его машина вышла на встречную полосу и потерпела крушение. Когда прибыла карета " скорой помощи", Андрей был ещё жив.

И теперь, вспоминая его, я вспоминаю одну небольшую  скульптуру, изваянную им из мрамора в студенческие годы. Она изображала тоненькую девушку в простеньком крестьянском сарафане.
Девушка вытянулась на носках и подняла ладони обеих рук ко рту, словно что-то крича.
У ног её стояло лукошко с ягодами. Эта скульптура называлась "Ау !" Чем-то она - видимо, своим хрупким лиризмом и пронзительной тревогой - напомнила мне самого Андрея.
Несмотря на весь внешний блеск и уверенность в себе, где-то, в самых сокровенных тайниках души его, жила эта хрупкая, растерявшаяся и заблудившаяся в лесу девочка.

Жаль, что эта замечательная скульптура пропала - её то ли разбили по неосторожности, то ли кто-то из студентов первокурсников использовал мрамор, как вспомогательный материал для работы.

                ЧАСТЬ  8

Весёлые лучи зимнего солнышка ярко озаряют моё лицо. Я смотрю в окно несущейся среди заснеженных полей электрички и улыбаюсь своим мыслям.

Поразительное дело Природа !

Сколько я ни присматриваюсь к ней, я так и не могу никогда до конца разгадать её мимолётных настроений.
Ещё вчера, когда я бродил по киевским бульварам, под моими ногами так успокоительно шуршала осенняя листва. И казалось, что этому покою не будет конца.

Огромные багряные листья клёнов, наподобие крыльев сказочной Жар-птицы всё кружились и кружились надо мной, словно какой-то волшебник навеки обрёк их на это размеренное и безмолвное кружение ( Снова прости меня, дружище, за избитый образ. Сколько их у меня - несть числа ! ).

И как всё переменилось сегодня ! За ночь выпал первый снег. И вот уже нет и следа вчерашней задумчивости и печали. Деревья, полустанки, поля, крыши деревень - всё ликует, сверкает и искрится !
Природа словно стряхнула дрёму и улыбнулась озорной мальчишеской улыбкой. И в ответ ей улыбнулась душа.

Решено ! Нет мочи смотреть лишь издали на это великолепие. Завтра же поутру достаю из сарая лыжи и - в зимний лес на лыжную прогулку!
Не пугайся, мой милый читатель ! На лыжную прогулку я тебя не приглашаю, довольно с нас и велосипеда.
 
А признайся, как давно ты стоял на лыжах ? Ага ! Уже и не помнишь, пожалуй. Так что не станем рисковать.

А между тем подошла к концу и наша беседа. Не сердись, если наскучил или утомил. Скажу честно, начиная её, я даже и не предполагал, что она так растянется.
И напоследок разреши мне опять уже совсем немного злоупотребить твоим терпением и рассказать ещё об одной встрече с юностью, встрече и радостной, и грустной, заставившей сильнее забиться моё сердце.

Кажется, это был воскресный день.

Я шёл по любимому всеми киевлянами прекрасному Андреевскому спуску, машинально бросая взгляд то на бесконечные вернисажи с безделушками, что многозначительно именуются антиквариатом и продаются здесь на каждом шагу, то на мозаику брусчатой мостовой, то на причудливую лепнину старинных зданий, но мысли мои были заняты иным.
Судьбы моих друзей, словно только что прочитанная книга, не давали мне покоя и требовали осмысления, тем более, что одним из героев этой книги, по крайней мере - её начальных страниц, был я сам.

Я думал о том, что в чём-то эти судьбы явились жизненным воплощением моих мечтаний, и о том, к каким трагическим последствиям привели эти воплощённые мечты.

Как миражи в пустыне, что, рисуя путнику заманчивые картины великолепных городов с фонтанами и дворцами, сбивают его с маршрута и приводят к гибели, так и эти три магнита, неотступно притягивающие нас в юности - любовь, богатство и слава - зачастую оказываются непреодолимым испытанием для нас. И если люди, что были духовно и физически устроены гораздо совершеннее чем я, не смогли устоять в этих испытаниях, то что же хорошего могло ожидать на подобной дороге меня ?

Любовь, богатство и слава...

Но разве я не был богат в своих походах ? Богат счастьем жизни, переполнявшим меня, удивительными встречами с людьми и с природой, стихами и этюдами, которые привозил из своих странствий  ? Цицерон сказал так :" Если у тебя есть сад и библиотека, то у тебя есть всё, что надо !" В моём распоряжении превосходная личная библиотека, а современные транспортные средства дают мне возможность посетить все уголки планеты. Значит мне принадлежит не только сад, мне принадлежит весь мир. Я богаче Цицерона !

О моих стихах и картинах мало кто знает ? Это ли повод для огорчений ! Скорее наоборот !
Во-первых, о моём творчестве знают близкие мне люди, мои друзья. И с интересом следят за ним. А во-вторых, следует признать, что даже и это небольшое внимание ко мне бывает для меня утомительным.
А раз так, то что же тогда говорить о внимании большом, именуемом славой ? О, нет ! Сохрани нас силы небесные от такой напасти !

И разве я был обойдён любовью ? Разве я не  любил - деревья, цветы, небо, звёзды, облака, закаты и рассветы, разливы рек, просторы полей, прекрасное искусство, книги, стихи, птиц, животных, друзей, женщин, жизнь... ? Пусть моя любовь не всегда была взаимной, но ведь требовать взаимности эгоистично. Я вовсе не хочу быть эгоистом !

Все эти мысли настолько захватили меня, что я почти потерял связь с внешним миром и шёл, ничего уже не замечая вокруг себя.

Вдруг странная пара - мужчина и женщина - привлекла к себе моё внимание и вывела меня из задумчивости.
Они сидели за круглым столиком открытого летнего кафе и о чём-то оживлённо спорили. По-видимому, между ними происходило что-то вроде перебранки. Оба были раздражены и говорили громче, чем это допускают приличия. Женщина атаковала, мужчина защищался.

Судя по их внешности и манере поведения они принадлежали к числу тех из  людской породы, кого именуют интеллигенцией. Я не люблю этого сословия несмотря на то, что сам к нему принадлежу.
Женщине на вид было лет сорок, сорок пять, хотя, вероятно, она на самом деле была моложе. Мужчина выглядел гораздо старше её.

Одета она была довольно элегантно, умело выдержав грань между тем, что отвечает требованиям хорошего вкуса и тем, к чему принуждает мода, и даже несколько претенциозная малинового цвета шляпа, точно такая же, какую я недавно перед этим заметил на обложке  популярного французского журнала, нисколько не портила общего впечатления.

Её спутник, судя по всему, давно перестал обращать внимание на себя. Измятая  куртка, грязные джинсы красноречиво свидетельствовали об этом. А слегка припухшие щёки  и руки, дрожь которых он настойчиво пытался, но не в состоянии был скрыть, выдавали его главное пристрастие. Две кружки пива - одна пустая и одна едва начатая - стояли перед ним на столе.

Он был по-своему очень колоритен и чем-то - возможно, прищуром умных и насмешливых глаз и небольшими усиками - напомнил мне Д,Артаньяна. Правда, Д,Артаньяна не из первой главы романа Дюма, а давно пребывающего в отставке. Я поневоле готов был залюбоваться им, однако моё внимание всё же больше привлекла женщина. В особенности - черты её лица. Было очевидно, что когда-то в молодости оно славилось красотой. Но годы сильно изменили его. И причудливое сочетание былой утончённости с явными признаками увядания делало это лицо и притягательным, и отталкивающим одновременно..

Каждая деталь этого замечательного лица - лоб, прядь волос над ним и сами волосы, его обрамлявшие, глаза, нос , губы - была весьма выразительна, даже красива, но пугающей красотой. Красотой, по которой сильно прошлись, обезобразив её, бури пережитых страстей.

Благородный аристократический лоб уродливо избороздили ранние морщины. Тяжело приспущенные веки придавали большим и когда-то, вероятно, прекрасным глазам выражение усталости и равнодушия.
Изящно очерченные губы ещё по-прежнему могли бы соблазнительно манить, если бы концы их не были с таким презрением опущены вниз.

Я сел рядом за соседний столик и прислушался к разговору.

Как я понял из некоторых фраз, они говорили о покупке, которая не состоялась по вине мужчины. Женщина упрекала своего спутника в том, что он то ли пожалел денег, то ли просто не поддержал её намерения приобрести какую-то безделицу. И если мужчина своим внешним видом, пусть и сильно истрёпанным, и неким внутренним благородством, пусть и едва уловимым, напомнил мне Д,Артаньяна, то и женщина в свою очередь так же напомнила мне героиню из "Трёх мушкетёров", но, увы, не кроткую и нежную Констанцию, а неистовую и злобную Миледи.

По тому капризному и надменному выражению, которое в какой-то момент приняло её лицо, было видно, что она привыкла добиваться своего, но на этот раз у неё что-то не вышло и именно это неожиданное обстоятельство привело её в состояние ярости.

Произносимые ею отрывистые и колкие словечки, исполненные яда насмешек, давно, вероятно, были для её спутника ( мне показалось, это был её муж или содержатель ) не новы. Он взял себя в руки и слушал внешне спокойно, почти не пытаясь оправдываться и как бы нарочито демонстрируя, что кружка пива занимает его гораздо больше, чем пылкие тирады компаньонки.

Наконец, он допил пиво, встал и, не сказав ни слова, а только безнадёжно махнув рукой, словно отмахиваясь от надоевшей мухи, ушёл.

Женщина осталась сидеть за столиком, дымя сигаретой и прикладываясь иногда губами к чашечке кофе. Поступок мужчины нисколько её не смутил. Она подолгу, с наслаждением затягивалась своей сигаретой, и при этом щёки её, как обвисшие паруса, дрябло западали в полость рта, а брови, приподнимаясь при каждой новой затяжке, очерчивали на лбу две глубокие складки.

Мы сидели друг напротив друга. Её взгляд рассеянно бродил по опустевшему кафе и на мгновение задержался на мне. Мы встретились глазами и вдруг какое-то щемящее воспоминание пронзило моё сердце . . .

А-на-ста-сия !... Да, это была она. Как и тогда, в годы юности, моё лицо не показалось ей примечательным и она тут же перевела взгляд на что-то другое.

Боже мой, Анастасия !!! Моя юность, мои мечты, моя незаживающая рана, моя любовь !

Ощущение, которое трудно передать, переполнило мою душу. Это было смешанное чувство грусти, радости, неясной тоски, горького сожаления. В первую минуту мне хотелось вскочить, броситься к ней и рассказать обо всём. Но разве обо всём расскажешь в двух словах, если даже моя повесть так растянулась ? Да и нужна ли была ей моя повесть ? И я передумал. Ещё раз бросив на неё взгляд, я встал и вышел из кафе.

                ЧАСТЬ  9

Долго я не мог успокоиться. Эта ошеломительная, до самой глубины потрясшая мою душу встреча снова заставила меня задуматься, задуматься о многом. До позднего вечера бродил я по лабиринтам подольских улочек, не замечая усталости. И, наконец, чувство грусти сменилось в душе чувством какой-то лёгкости и счастья, словно давняя тяжёлая ноша скатилась с моих плеч.

Проходя мимо одного из древних храмов, я обратил внимание на потемневшую от времени фреску на его фронтоне. Фреска изображала ангела. Лик ангела был скорбным и строгим. Преодолев привычную для себя неприязнь по отношению к религии, я зашёл внутрь храма. Прихожан в храме  было мало - два-три человека. Тускло в полумраке горели свечи, шла вечерняя служба.

Я отошёл в сторону так, чтобы меня никто не видел. Образ ангела, того, что я заметил на фронтоне, стоял перед моими глазами. И горячие слова, похожие на слова молитвы, непроизвольные и сбивчивые, словно вода из источника, от которого отвалили камень, потекли из моего сердца.

" Святой Ангел - шептал я - небесный мой покровитель ! Прости меня ! Прости меня за все мои просьбы, которыми я докучал тебе, за мой ропот, за то, что я никогда не благодарил тебя, полагая, что ты не помогаешь мне. Прости за то, что на протяжении многих лет, когда ты был неотступно рядом со мной, как с капризным, неразумным ребёнком, я даже не вспоминал о тебе. Спасибо тебе за то, что ты исполнял не мои прихоти, а строго и неуклонно исполнял своё служение, порученное тебе в отношении меня Небесным Владыкой - хранил меня от беды. Прошу тебя, и впредь не оставляй меня ! "

Слёзы текли по моему лицу, но я не стыдился их. Как будто крылья выросли у меня за спиной, так вдруг хорошо и радостно  стало у меня на душе. Когда я вышел из дверей храма, уже опустилась ночь и хрустальный ковчег молодого месяца тихо плыл над сияющим куполом колокольни.

                ЧАСТЬ  10

Ну вот и всё, дружок ! Моя повесть окончена. Прости, если она оказалась слишком растянутой. Прости орфографические, стилистические и иные огрехи.  Принимаю все, все твои упрёки. Ты, я уверен, мягкосердечен и,  конечно, простишь меня. Да и как не простить ? Ведь я не принадлежу к славной когорте писателей-профессионалов, не являюсь членом их завидного Союза. Да это и не совсем повесть, а скорее исповедь.

А сейчас позволь мне заправить в крепления лыж ботинки ( ведь ты, наверное, и не заметил, что мы с тобой уже давно стоим на опушенной снежком лесной поляне ) , взмахнуть лыжными палками и, прокладывая скользящими движениями лыж первую лыжню, растаять в серебристой дымке зимнего леса.

КОНЕЦ

Неведомые друзья ! Если Вы добрались до конца, то вы истинные герои. Как вам это удалось ? Это всё равно, как ведру опуститься на дно глубочайшего колодца.

Да, колодец оказался чересчур глубоким, сознаю это сам. Это ужасно ! Однако самое ужасное заключается в том, что остановить свою руку с пером в ней судорожно зажатым я, увы, не в состоянии ( я уже где-то говорил об этом ). И пока в чернильнице есть чернила ( а чернильница у меня размером с пожарную бочку ), пока угли в камине тлеют ( а углей в нём, как в кочегарке ) эта книга не закончена.

Потому мы не прощаемся. Утрите рукавом слёзы, мои дорогие ! Они преждевременны. Коль вы того пожелаете, мы обязательно ещё встретимся, встретимся не раз, как в сказках Иван-царевич ( то есть вы ) и Кощей Бессмертный ( то есть я ), и скрестим мечи в битве за Василису Прекрасную - за истину, которую все мы ищем неустанно, и просто за хорошее настроение.

P.S.

Друзья, прощу простить мне все языковые неточности и грубые ошибки, которые я допустил в текстах моих рассказов. Русский язык - родной мой язык, но он настолько сложен и богат, что изучая его всю жизнь, я так и не овладел им в достаточной степени совершенства. Это оказалось невозможно для меня. Увы, я не Шишков, не Даль, не Брокгауз и Ефрон, не Ожегов, не Пушкин, не Толстой, не Чехов, не Бунин, не Булгаков и даже не Михаил Задорнов.