Мой дед

Зверобоя заготовили впрок
И развесили вдвоем на стене.
Вот сейчас заварит дед мой чаёк
И расскажет, как он был на войне.

Как с товарищем в разведку ходил
И была на фронте кличка «Чапай»
По тринадцать «языков» приводил
Ну какой мне пацану теперь чай!

Как под Ельней в него снайпер стрелял
Он засечь «кукушку» первым не смог.
Под лопатку, сука, пулей попал
И прошла насквозь и вышла меж ног.

А потом умылся кровью песок
Переправа нелегка на Днепре.
С той поры зайти он в воду не мог
Накупался он тогда на бревне.

Как на лошади, с подводой, в галоп
Наших раненых бойцов собирал.
Он тогда себя совсем не берег,
Под обстрелом головы не склонял.

Как домой вернулся в сорок седьмом,
Как совать в него пытались ножи.
И мечтал тогда он лишь об одном,
Чтобы всех бандитов там положить.

А на пенсию он белую пил
Песни пел, а я ему подпевал.
Он гармонь свою безумно любил,
Ну а красную к утру оставлял.

А девятого наденет мундир,
Самокрутку из газеты свернет,
Орден Ленина протрет на груди
И звеня «иконостасом» уйдет.

Он друзей своих всегда поминал
Никогда не обжигала слеза,
Только скрюченные пальцы сжимал
И стальными становились глаза.

Я давно уже свое оттрубил.
Двадцать восемь как с куста. Всё, хорош!
И всегда я только белую пил,
И старался быть на деда похож.