А ты меня не сваришь, мама? вариант

                Мы степью шли, глотая пыль,
                Ища глазами след чего - то,
                И дед рассказывал мне быль,
                Со лба стирая капли пота.

                "В тот год(возможно, слышал ты)
                Был лютый голод в нашем крае,
                О нём лишь чёрные кресты
                Теперь в степи напоминают.

                Полынью горькой, лебедой
                Укрыла степь лихую замять.
                Вот так, чтоб не терзать бедой,
                Года стирают нашу память.

                Гляди, вон там текла вода,
                Был дуб, сожжённый молоньёю*.
                Теперь от дуба - ни следа,
                Вода забилась под землёю.

                В ту ночь при сполохах костра
                Здесь было жутко и тревожно"...
                В глазах у деда стынет страх,
                И я тревогу чую кожей.

                Дед продолжает говорить,
                Упорной памятью дивуя,
                И я, схватив рассказа нить,
                Картину вижу, как живую.

                ...В глухой степи горит костёр,
                Бросая в морок тени - ноги.
                В дыму качается котёл
                на криво скроенной треноге.

                Над ней - костлявая рука,
                Иной клюки сухой не толще.
                За ней на вид - пустой рукав,
                А в нём снуют живые мощи.

                Они снуют вперёд - назад
                То не спеша, то нервно - резко,
                И лишь безумные глаза
                Глядят в упор голодным блеском.

                Вот тень вдруг выросла в длину,
                И сквозь котла шипящий клёкот
                Прожёг ночную тишину
                Её почти звенящий шёпот:

                "О, боже! Рученька его!
                Гляди, сынок, уже сварилась.
                Не плачь. В раю твой брат Егор.
                Я за него уж отмолилась.
               
                И ты, Ванюша, мать прости.
                Продрог? Садись к костру поближе".
                Мальчонка годиков пяти
                Склоняет голову всё ниже.

                Со страхом глядя в пасть огня,
                Он мать трясёт за грудь упрямо,
                И крик мольбы разит меня:
                " А ты меня не сваришь, мама?!"

                Мать шепчет: " Разве я смогу?
                Я уж свела одну кровинку.
                Скорей сама себя сожгу,
                Чем жечь вторую половинку".

                Мать крестит мальчику висок,
                Рука трясётся мелко - мелко:
                " Ты будешь долго жить, сынок...
                А ужин -  вот.. Бери тарелку..."

                Как будто пыль слепит глаза,
                Когда мне въявь -  тот жуткий ужин.
                О нём не тщусь я рассказать,
                Рассказчик тут покруче нужен.

                ...В тот жаркий день наткнулись мы
                (Хотя искали метр за метром)
                Лишь кучку пепла и золы,
                Давно зализанную ветром.

                Мой дед, так полный сил с утра,
                Стоял, по - старчески сутулясь,
                Но вдруг потрогал  след костра
                И бросил, сумрачно нахмурясь:

                " Нет ничего страшнее мук,
                Что в голод мир переживает.
                Я сам ТАКОЕ видел, внук,
                Что и врагу не пожелаешь".

                Тут я спросил: " Так дай ответ,
                Откуда  тонкости той драмы?".
                И мне ответил хмуро дед:
                " Я младшим сыном был у мамы."

                *Молонья (устар.) - молния