Таланту А. П. Чехова. Благодарный

/ Психологический этюд./

   Вот тебе триста рублей! - сказал Иван Петрович, подавая пачку кредиток своему секретарю
и юному дальнему своему родственнику Бобову, говорившему всем уходящим благодарю. –
Так и быть, возьми… Не хотел давать, но… что делать? Бери…
В последний раз… Мою жену благодари.
Если бы не она,
я тебе не дал бы… Упросила вот после сна.
   Благодарящий Бобов взял деньги и замигал глазками.
Он не находил слов для благодарности.
Глаза его покраснели и подернулись влагой. Он обнял бы Ивана Петровича, но…
начальников обнимать так неловко! Даже из-за родственности.
    Жену благодари, - сказал ещё раз Иван Петрович. - Она упросила…
Ты её так разжалобил своей слезливой рожицей… Её и благодари. В доброте – женская сила!
   Родственник попятился назад
и вышел из кабинета. Он был несказанно рад!
Он пошёл благодарить свою дальнюю родственницу, супругу Ивана Петровича.
Она, маленькая, хорошенькая блондиночка,
сидела у себя в кабинете на маленькой кушеточке и читала роман, но была от него не горяча.
    Молодой Бобов остановился перед ней и произнёс:
Не знаю, как и благодарить вас! Вот вопрос!
   Она снисходительно улыбнулась, бросила книжку и милостиво указала ему на место около себя.
   Бобов сел, руки теребя.
Как мне благодарить вас? Как? Чем? Научите меня! Марья Семёновна!
Вы мне сделали более чем благодеяние! Вы такая одна!
Ведь на эти деньги я справлю свою свадьбу с моей милой Катей дорогой!
   По щеке Бобова поползла слеза. Голос его дрожал,  словно он стал слабый и больной.
О, благодарю вас! -
он нагнулся и чмокнул  в пухленькую ручку Марьи Семёновны тотчас,  -
вы так добры! А как добр ваш Иван Петрович! - произнёс Бобов, дрожа. –
Как он добр, снисходителен! У него золотое сердце!
Вы должны благодарить небо за то, что оно послало вам такого мужа!
Моя дорогая, любите его!
Умоляю вас, очень любите его!
   Бобов нагнулся и снова чмокнул, но теперь в обе ручки разом. 
Слеза поползла и по другой щеке. Один его глаз стал меньше от страсти почти сразу.
   Он стар, некрасив, но зато какая у него душа! – продолжал Бобов. -
Найдите мне где-нибудь другую такую душу! Не найдёте!
Любите же его! Вы, молодые жёны, так легкомысленны! Будто не рдну жизнь живёте!
Вы в мужчине ищете прежде всего внешности… эффекта для вас…
Умоляю вас!
    Бобов вдруг схватил её локти и судорожно сжал их между своими ладонями -
без всякого на то разрешения и без ожидания.
В голосе его слышались рыдания.
    Не изменяйте ему! Изменить этому человеку - значит изменить ангелу!
Оцените его, полюбите! Он совершенство!
Любить такого чудного человека, принадлежать ему… да ведь это блаженство!
Вы, женщины, не хотите понимать многое… многое…
Я вас люблю страшно, бешено за то, что вы принадлежите ему! И не желаю иное!
Пэтому целую святыню, принадлежащую ему… Это святой поцелуй… Всё - для него!
Не бойтесь, я жених… Ничего…
    Бобов, трепещущий, захлебывающийся, вдруг без спроса  потянулся от её уха к щёчке
и прикоснулся к ней своими усами на её виске.
    Не изменяйте ему, моя дорогая! – продолжал он,  почти навзрыд рыдая. -
Ведь вы его любите? Да? Любите?  Да.  О, чудная!
    Минуту Бобов восторженно и умиленно глядел в её глаза,
никаких звуков в доме уже не слышали его уши.
В её глазах он прочёл благородную душу!
   Чудная вы… - продолжал он, неожиданно протянув руку к её талии. - Вы его любите…
Этого чудного… ангела… Это золотое сердце… сердце! Вы его возлюбите!
    Она хотела освободить свою талию от его руки, завертелась, но ещё более завязла. Головка её - неудобно сидеть на этих кушетках(!) - нечаянно упала на грудь Бобова и там увязла.
   Его душа… сердце… - назойливо продолжал он. - Где найти другого такого человека?
Любить его… Слышать биения его сердца… Идти с ним рука об руку…Века!..
Страдать… делить радости… Поймите меня!
Поймите мен - вам это возможно слегка!
     Из глаз Бобова брызнули слёзы, намочив у неё кофточку на груди.
Голова его судорожно замоталась и без спроса склонилась к её груди.
Он зарыдал и сжал Марью Семёновну в своих объятиях. 
   Ах!
Как же ужасно неудобно сидеть на этих кушетках!
Она хотела освободиться из его объятий, утешить его, успокоить.
Он так нервен! Довольно ему себя беспокоить!
Она поблагодарит его за то, что он так расположен к её мужу в этот раз.
Но никак не встанешь с кушетки тотчас!
    Любите его… - рыдал благодарящий. - Не изменяйте ему… Умоляю вас!
Вы… женщины… так легкомысленны… не понимаете подчас…
   Бобов не сказал более ни слова.
Язык его заболтался и замер, ни произнеся более ни одного слова…
   Через пять минут в её кабинет зачем-то вошёл Иван Петрович…
Несчастный! Зачем он не пришёл ранее?
Когда они увидели багровое лицо начальника, его сжатые кулаки,
когда услышали его глухой, задушенный голос, они вскочили, они не могли знать всё заранее.
    Что с тобой? - спросила бледная Марья Семёновна.
Спросила, потому что надо же было что-то говорить!  Но…
    Но ведь я искренно, ваше превосходительство! - пробормотал Бобов. –
Честное слово, искренно!
_______
А.П. Чехов. Благодарный. Психологический этюд.
— Вот тебе триста рублей! — сказал Иван Петрович, подавая пачку кредиток своему секретарю и дальнему родственнику Мише Бобову. — Так и быть, возьми… Не хотел давать, но… что делать? Бери… В последний раз… Мою жену благодари. Если бы не она, я тебе не дал бы… Упросила.
Миша взял деньги и замигал глазками. Он не находил слов для благодарности. Глаза его покраснели и подернулись влагой. Он обнял бы Ивана Петровича, но… начальников обнимать так неловко!
— Жену благодари, — сказал еще раз Иван Петрович. — Она упросила… Ты ее так разжалобил своей слезливой рожицей… Ее и благодари.
Миша попятился назад и вышел из кабинета. Он пошел благодарить свою дальнюю родственницу, супругу Ивана Петровича. Она, маленькая, хорошенькая блондиночка, сидела у себя в кабинете на маленькой кушеточке и читала роман. Миша остановился перед ней и произнес:
— Не знаю, как и благодарить вас!
Она снисходительно улыбнулась, бросила книжку и милостиво указала ему на место около себя. Миша сел.
— Как мне благодарить вас? Как? Чем? Научите меня! Марья Семеновна! Вы мне сделали более чем благодеяние! Ведь на эти деньги я справлю свою свадьбу с моей милой, дорогой Катей!
По Мишиной щеке поползла слеза. Голос его дрожал.
— О, благодарю вас!
Он нагнулся и чмокнул в пухленькую ручку Марьи Семеновны.
— Вы так добры! А как добр ваш Иван Петрович! Как он добр, снисходителен! У него золотое сердце! Вы должны благодарить небо за то, что оно послало вам такого мужа! Моя дорогая, любите его! Умоляю вас, любите его!
Миша нагнулся и чмокнул в обе ручки разом. Слеза поползла и по другой щеке. Один глаз стал меньше.
— Он стар, некрасив, но зато какая у него душа! Найдите мне где-нибудь другую такую душу! Не найдете! Любите же его! Вы, молодые жены, так легкомысленны! Вы в мужчине ищете прежде всего внешности… эффекта… Умоляю вас!
Миша схватил ее локти и судорожно сжал их между своими ладонями. В голосе его слышались рыдания.
— Не изменяйте ему! Изменить этому человеку значит изменить ангелу! Оцените его, полюбите! Любить такого чудного человека, принадлежать ему… да ведь это блаженство! Вы, женщины, не хотите понимать многое… многое… Я вас люблю страшно, бешено за то, что вы принадлежите ему! Целую святыню, принадлежащую ему… Это святой поцелуй… Не бойтесь, я жених… Ничего…
Миша, трепещущий, захлебывающийся, потянулся от ее уха к щечке и прикоснулся к ней своими усами.
— Не изменяйте ему, моя дорогая! Ведь вы его любите? Да? Любите?
— Да.
— О, чудная!
Минуту Миша восторженно и умиленно глядел в ее глаза. В них он прочел благородную душу…
— Чудная вы… — продолжал он, протянув руку к ее талии. — Вы его любите… Этого чудного… ангела… Это золотое сердце… сердце…
Она хотела освободить свою талию от его руки, завертелась, но еще более завязла… Головка ее — неудобно сидеть на этих кушетках! — нечаянно упала на Мишину грудь.
— Его душа… сердце… Где найти другого такого человека? Любить его… Слышать биения его сердца… Идти с ним рука об руку… Страдать… делить радости… Поймите меня! Поймите меня!..
Из Мишиных глаз брызнули слезы… Голова судорожно замоталась и склонилась к ее груди. Он зарыдал и сжал Марью Семеновну в своих объятиях…
Ужасно неудобно сидеть на этих кушетках! Она хотела освободиться из его объятий, утешить его, успокоить…
Он так нервен! Она поблагодарит его за то, что он так расположен к ее мужу… Но никак не встанешь!
— Любите его… Не изменяйте ему… Умоляю вас! Вы… женщины… так легкомысленны… не понимаете…
Миша не сказал более ни слова… Язык его заболтался и замер…
Через пять минут в ее кабинет зачем-то вошел Иван Петрович… Несчастный! Зачем он не пришел ранее? Когда они увидели багровое лицо начальника, его сжатые кулаки, когда услышали его глухой, задушенный голос, они вскочили…
— Что с тобой? — спросила бледная Марья Семеновна.
Спросила, потому что надо же было говорить!
— Но… но ведь я искренно, ваше превосходительство! — пробормотал Миша. — Честное слово, искренно!