Нагибаясь

Батрак пастух до леса шёл.
В котомке хлеб и чай вчерашний.
За ним овец упрямых шёлк.
Пастух был с виду не пропащий.
-Луга, просторы - всё моё!
Кричал пастух, не зная брешей.
Ведь стадо слушалось на сто.
Знак запятой в поэме вешней.
Достал табак, приталил вид,
А поле кланялась всей сушей.
Но лес могуч и лес велик.
И ненавидит всех послушных.
Вот, ровно в полночь передых.
И овцы прятались за друга.
Из леса волк вожак возник,
За ним и волчья подруга.
И вереницей волк шёл и шёл
В бескрайней мгле охот капканов.
Жаль, овцы видели свой сон,
Не понимая власти, каясь,
Волчица начала кромсать
Ей не угодную овечку
Что есть не взять, не описать.
И ночка длилась словно вечность.
У леса стадо и пастух
И уходивший волк с волчицей.
Кругом от крови  алый луг
И с уст летящая беспечность.
-Как быть?
Кричал от слез пастух.
-Ведь всё моё! Луга и доля.
Да бог с ним! Не было хоть двух.
Тут недостача поболее
И тут Бог, что души превознёс
Повествовал как кротость слово:
-Число овец твой грех и  пост
И чёрный пир, гремящий снова.
Батрак, тщеславие твоё
Пусть леденит, молчащей песней.
Не говори, что Бог - твоё.
Хоть в смерть, в рождение с ним ты вместе!