Черная луна. 3 Глава. Черная Луна

                Как не дерзнуть по северному государю,
                да вот рука не тянется к перу...
                Я начеку, смотрю сквозь пальцы на юру,
                (моральные нагрузки, ближе к вечеру) -

Небрежно, второпях зима набедокурила с венчанием,
уже на похороны собралась с раскаянием.
Не знает на кого поставить ставку, к тому же,
такие катастрофы не подвластны, и всё же
опоздала, роскошеством пути ваяла.
Впервые мча беспощадных седоков,
так близко ощутила смерть в веянье врагов.

                Шаги истории в крови по снегу еле-еле добрели…
                Стоп-стоп! Она в смятении…
                Смертельно-раненый поэт –
                бессмертный материал, как свет.

В медлительной агонии лёд, опиум, пиявки, минута – час?
России солнце заходило, носитель просвещенья гас,
а император? Неумолим, как гильотина,
медуза, с леденящим холодом в груди и льдина.
Поэта-дуэлянта отправлял под трибунал за самовольство,
на казнь через повешенье,
на случай, если выживет, конечно.
И тут же высказал монаршее прощенье
и обещал взять на себя заботы о семье.
Он автор, и актер, и режиссер классической трагедии.
«Довольно трогательная развязка» – Жуковский огласил, что скажете, месье?
– Да нет, конец и точка.
Поэта Пушкина не будет больше у России, как сыночка,
кого так царь отечески присвоит, по кодексу дуэли сам уходит.

Застывшим зеркалом в гробу, с тяжелой болью уходя,
                оставил ту, которая парила,
у ног своих клубок страстей затмением лунным опочила.
Её щадя, себя похоронил при жизни, предвиденья опережали рифмы,
к его холодной и неизъяснимой нимфе приблизился трагический финал.
Царицу балов с рассеянным и безразличным взглядом собою отстранял.

                И в дымке грусти неземной под траурным парадом,
                родное имя Натали (вся Одиссея пушкинской бравады)
                впервой подавлена страдальческою скорбью,
                а он – он жизнь любил, но недооцененной мучительною долью.

Креп черный ореола, омоченный слезами,
в глубоком трауре предстал надгробным изваянием.
Перед законченными формами статуи,
изящество предвосхищало колено преклонить влитую.
Высоко вознесенная молвою при жизни (бесстрастна средь толпы)
и после смерти мужа счастливым и опасным даром обладала немоты,
                своей неповторимой красоты.

На первый взгляд, чья близость двух фигур – контраст в лице,
но стоило вглядеться, как гармоничным дополнением
друг к другу день и ночь, они Луна и Солнце.
                Огнепоклонник с луной арфой –
                инок поэзии с жиною-нимфой.

Иллюстрация найдена в интернете.