Личный сборник других поэтов

ЛИЧНЫЙ СБОРНИК СТИХОТВОРЕНИЙ ВЫСОКОГО МАСТЕРСТВА ДРУГИХ ПОЭТОВ

Здесь вы можете найти великолепные, на мой взгляд, стихотворения других поэтов и поэтесс, писавших или пишущих на русском языке.

Страница создана для:
1. Личных нужд: отдых и обучение;
2. Лиц, не понимающих или не принимающих стихотворную форму («стишки»);
3. Лиц, не знакомых с работами, выполненных на высоком уровне (ловкости формы, слога и содержания);
4. Начинающих читать поэзию самостоятельно (не по домашнему заданию в школе или в Институте);

Этот сборник появился 01 августа 2021 и мне потребуется несколько лет, чтобы он стал по-настоящему сборником (книгой). Пожелания/вопросы приветствуются.

Дерзну поделиться со всеми следующей мыслью, заложенной в этом сборнике:
великих поэтов нет (хотя есть поэты плодотворные, раскрученные, удачливые, пришедшиеся ко двору).

Главным образом есть великие произведения. И чтобы подчеркнуть это – список авторов выведен отдельно внизу, чтобы при чтении стихотворения не смотреть на имя автора, чтобы это не мешало воспринимать произведение объективно.

Содержания намеренно нет (поправьте меня, если я не прав).


1. «ЕСЛИ Я ЗАБОЛЕЮ…»
Если я заболею – к врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям – не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте упавшую с неба звезду.

Я шагал напролом, никогда я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых тяжёлых боях,
Забинтуйте мне голову горной лесною дорогой
И укройте меня одеялом в осенних цветах.

Порошков или капель, братишки, не надо.
Пусть в стакане гранёном всегда мне сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь, серебро водопада –
Вот чем стоит лечить, вот чем стоит лечить.

От морей и от гор веет свежестью, веет веками,
Как увидишь – почувствуешь: вечно, ребята, живём.
Не облатками путь мой усеян, а облаками.
Не глухим коридором уйду я, а Млечным Путём.


2. «УЖ СКОЛЬКО ИХ УПАЛО В ЭТУ БЕЗДНУ... »
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё – как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно, и устно:
За правду, да и нет,
За то, что мне так часто – слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность –
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
Послушайте! – Ещё меня любите
За то, что я умру.


3. «Я НЕ ЛЮБЛЮ…»
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда весёлых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и ещё,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда всё время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто,
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста —
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в неё плюют.

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.


4. «НА НЕБЕ ВОРОНЫ…»
На небе вороны, под небом монахи,
И я между ними, в расшитой рубахе.
Лежу на просторе, светла и пригожа.
И солнце взрослее, и ветер моложе.

Меня отпевали в громадине храма.
Была я невеста, Прекрасная Дама.
Душа моя рядом стояла и пела,
Но люди, не веря, смотрели на тело.

Судьба и молитва менялись местами.
Молчал мой любимый, и крестное знамя
Лицо его светом едва освещало.
Простила его, ему всё прощала.

Весна, задрожав от печального звона,
Смахнула три капли на лике иконы,
Что мирно покоилась между руками.
Ею целовало весёлое пламя.

Свеча догорела, упало кадило,
Земля, застонав, превращалась в могилу.
Я бросилась в небо за лёгкой синицей.
Теперь я на воле, я – белая птица.

Взлетев на прощанье, кружась над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными,
Есть вечная воля, зовёт меня стая.


5. «СТАТЬ БОГАТЕЕМ ИНОЙ НОРОВИТ…»
Стать богатеем иной норовит –
золото копит, ночами не спит.
Не всё то золото, не всё то золото,
хоть и сверкает оно и звенит.

Можно театр позолотой покрыть,
можно коврами весь пол устелить.
Но вдохновение на представление
разве возможно на деньги купить?!

Можно построить из вымыслов дом,
Даже устроить праздники в нём.
Но не построится и не устроится
счастье твоё на несчастье чужом.

Вилами глупо писать по воде.
Друг дорогой познаётся в беде.
И примечательно, то замечательно,
что без любви нету жизни нигде.

Чистое сердце в дорогу готовь,
древняя мудрость сгодится и вновь.
Не покупаются, не покупаются –
доброе имя, талант и любовь.


6. «ЖДИ МЕНЯ, И Я ВЕРНУСЬ…»
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди.

Жди, когда снегА метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест
Писем не придёт,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждёт.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: — Повезло.

Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой.
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.


7. «Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ НЕРУКОТВОРНЫЙ…»
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа.
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.


8. «Я ПРИШЁЛ К ТЕБЕ С ПРИВЕТОМ…»
Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;

Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;

Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришёл я снова,
Что душа всё так же счастью
И тебе служить готова;

Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь — но только песня зреет.


9. «ТАРАТОРИЛА СОРОКА»
Тараторила Сорока:
- Зла Гадюка и жестока.
И её детёныши -
Сущие гадёныши.

- Перестань чесать язык, -
Ей в ответ сказал Кулик.
И воскликнула Сова:
- Ты, Сорока, не права.
Знать должна любая птица,
Что злословить не годится.


10. «ЗЕМЛЯ ВСЕХ НАЧАЛ»
Бурлит стремительная река времени
С корнями вырывая деревья гордости.
Дырявые лодки плывут по течению,
Толкая друг друга, соревнуясь в скорости.

Любое удовольствие чревато болезнями,
Громкая слава ведёт к падению,
Риск кончается финальным росчерком лезвия,
Богатство – ссорами, а почёт – унижениями.

Рождение станет жертвой смерти,
Благородство – добычей коварной зависти,
Чистота здесь осквернится бесчестьем,
Удовлетворённость сгорит в жадности.

Радости утонут в потоках несчастий,
Забвение ждёт каждого кумира.
Немощь серая придёт на смену власти…
Так есть ли что-нибудь вечное в этом мире?

Воды времени свирепствуют, негодуют,
Грубо обрывая жизни под звуки чарующей музыки.
Смотри как мир исступлённо танцует,
Опьянённый вином иллюзии.

Рассекая волны корыстных желаний,
Исполненные решимости двигаться напролом,
Мудрецы переходят эту реку страданий –
На другом берегу – их дом.

Они находят покой в священных лесах,
На их колени без страха садятся голуби,
Их постель – земля, а одеяло – небеса,
Простая, незатейливая родина.

Их сердца обнимают всю вселенную,
Спасая самых падших и обездоленных.
Их слова – сокровенные откровения,
А их слезы болью людей наполнены…

Одна мысль – как жить не напрасно.
Одна вера – несокрушимая, как скала.
Один Бог – источник всего счастья.
Одна молитва. Одна.


11. «ЭТО ВСЁ»
Побледневшие листья окна
Зарастают прозрачной водой.
У воды нет ни смерти, ни дна.
Я прощаюсь с тобой.

Горсть тепла после долгой зимы
Донесём пять минут до утра.
Доживём... наше море вины
Поглощает... время-дыра.

Это всё,
Что останется после меня.
Это всё,
Что возьму я с собой.

С нами память сидит у стола,
А в руке её пламя свечи.
Ты такой хорошей была –
Посмотри на меня не молчи.

Крики чайки на белой стене
Окольцованы черной луной.
Нарисуй что-нибудь на окне
И шепни на прощанье рекой.

Две мечты да печали стакан
Мы, воскреснув, допили до дна.
Я не знаю зачем тебе дан.
Правит мною дорога-луна.

Ты не плачь, если можешь прости.
Жизнь не сахар, а смерть нам не чай.
Мне свою дорогу нести –
До свидания друг и прощай.


12. «СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА»
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!

Как два различных полюса,
Во всём враждебны мы:
За свет и мир мы боремся,
Они — за царство тьмы.

Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей!

Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!

Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!

Встаёт страна огромная,
Встаёт на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!


13. «МНЕ ГОЛОС БЫЛ…»
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернялся скорбный дух.


14. «Я ВСЕГДА ТВЕРДИЛ, ЧТО СУДЬБА ИГРА…»
Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.

Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не даёт побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песнь была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.


15. «КОГДА МНЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛЮДЯХ ДУРНОЕ...»
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазёр,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль всё равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И всё же, и всё же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придётся по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука — сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперёд:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И всё остальное, увидишь, — придёт!


16. «ЭММАНУЭЛЬ»
Во тьму веков та ночь уж отступила,
Когда, устав от злобы и тревог,
Земля в объятьях неба опочила
И в тишине родился с-нами-Бог.

И многое уж невозможно ныне:
Цари на небо больше не глядят,
И пастыри не слушают в пустыне,
Как ангелы про Бога говорят.

Но вечное, что в эту ночь открылось,
Несокрушимо временем оно,
И Слово вновь в душе твоей родилось,
Рождённое под яслями давно.

Да! С нами Бог, — не там, в шатре лазурном,
Не за пределами бесчисленных миров,
Не в злом огне, и не в дыханье бурном,
И не в уснувшей памяти веков.

Он здесь, теперь, — средь суеты случайной,
В потоке мутном жизненных тревог
Владеешь ты всерадостною тайной:
Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог!


17. «ВОЙНА БЫВАЕТ ДЕТСКАЯ, ДО ПЕРВОГО УБИТОГО…»
Война бывает детская, до первого убитого.
Потом не склеишь целого из вдребезги разбитого.
Душа, брат, не оправится, исключена гармония –
Немало видел я ребят на этой церемонии.

Смотрю в его глазах тоску я как по телевизору,
А мирный дым, накрыв окно, плывёт дорогой сизою.
И, как несвежая роса, в стаканах водка мается,
И я молчу, и он молчит, а память не ломается.

Война бывает голая, весёлая, ужасная,
Война бывает точная в разгуле рукопашного.
Хожу-брожу проспектами, фонарики качаются,
Война бывает первая, а больше не кончается...

Война кипит победная, до первого сражения,
А после, брат, как и везде – сплошные умножения.
Бывает справедливая, бывает языкастая,
Для нас не очень длинная, паркетно-безопасная.

Стеной соседской лается жизнь старая и новая
А наша не меняется – всё та же, брат, бедовая.
Сидим на кухне празднуем, жена придёт сердитая.
Война умрёт под плитами последнего зарытого.

Вопрос: "Зачем и почему?" оставим без внимания,
Мудрец сказал: "Господь даёт по силам испытания".
Пускай мы стали пьющими моральными калеками,
А всё же, брат, не гнидами… А всё же человеками…


18. «ЛЮБЛЮ ТЕБЯ СЕЙЧАС, НЕ ТАЙНО – НАПОКАЗ»
Люблю тебя сейчас, не тайно – напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.

В прошедшем "я любил" – печальнее могил.
Всё нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
"Я вас любил, любовь ещё, быть может..."

Так говорят о брошенном, отцветшем –
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем
Стремленьи, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к "я люблю".

Люблю тебя теперь – без пятен, без потерь,
Мой век стоит сейчас – я вен не перережу!
Во время, в продолжение, теперь –
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Приду и вброд, и вплавь к тебе – хоть обезглавь!
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

Есть горечь в этом "буду", как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья, про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана.
И словно настоящему пощёчина,
Сомненье в том, что "я люблю" сейчас.

Смотрю французский сон с обилием времён,
Где в будущем – не так, и в прошлом – по-другому.
К позорному столбу я пригвождён,
К барьеру вызван я – языковому.

Ах, разность в языках! Не положенье – крах!
Но выход мы вдвоём поищем – и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах –
И в будущем, и в прошлом настоящем!


19. «КУКУШКА»
Песен ещё не написаны сколько?
Скажи кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках?
Камнем лежать, или гореть звездой?

Кто пойдёт по следу одинокому,
Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою.
Мало кто остался в светлой памяти
В трезвом уме, да с твёрдой рукой в строю.
 
Где же ты теперь воля вольная?
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?
Ответь!
Хорошо с тобой, да плохо без тебя,
Голову на плечи, терпеливые под плеть.

Солнце моё взгляни на меня
Моя ладонь превратилась в кулак
И если есть порох, дай огня
Вот так!


20. «ЧЕЛОВЕКУ НАДО МАЛО...»
Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
друг —
       один
и враг —
         один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей —
                жила...

Человеку надо мало:
после грома —
              тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь —
        одну.
И смерть —
           одну.
Утром свежую газету —
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И —
    межзвёздную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности, —
                немного.
Это, в общем-то, —
                пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.

Человеку
        мало
            надо.
Лишь бы кто-то дома
ждал.


21. «ЕБТЫТЬ» — ЭТО ВАМ НЕ ГАДОСТИ»
«Ебтыть» — это вам не гадости,
Не грязь и не сквернословие.
«Ебтыть» восклицают в радости,
Как мудрое предисловие.

«Ебтыть» — и тоска оставила.
«Ебтыть» — и забыты горести.
«Ебтыть» не канон, не правило,
«Ебтыть» говорят по совести.

«Ебтыть» — это не случайное
Двух слогов взаимодействие:
В нём «Ёбт» как желанье тайное
И «Ыть» как готовность к действию!


22. «МНЕ НРАВИТСЯ, ЧТО ВЫ БОЛЬНЫ НЕ МНОЙ...»
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится ещё, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую.
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём ни ночью — всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо Вам и сердцем, и рукой
За то, что Вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами, —
За то, что Вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не Вами.


23. «МОЙ ТОВАРИЩ, В СМЕРТЕЛЬНОЙ АГОНИИ…»
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит…


24. «МЫ ПОД КОЛПИНОМ СКОПОМ СТОИМ…»
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьёт по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.

Недолёт. Перелёт. Недолёт.
По своим артиллерия бьёт.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали, —
Из окопов никто не уйдёт.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.

Мы под Колпином скопом лежим
И дрожим, прокопчённые дымом.
Надо все-таки бить по чужим,
А она — по своим, по родимым.

Нас комбаты утешить хотят,
Нас великая Родина любит...
По своим артиллерия лупит —
Лес не рубят, а щепки летят.


25. «ПЕХОТА»
     Пехоту обучали воевать.
     Пехоту обучали убивать.

     Огнём. Из трёхлинейки. На бегу.
Все пять патронов — по знакомой цели:
По лютому заклятому врагу
В серо-зелёной, под ремень, шинели.

     Гранатою. Немного задержав
К броску уже готовую гранату, —
Чтоб, близко у ноги врага упав,
Сработал медно-жёлтый детонатор.

     Штыком. Одним движением руки.
Не глубоко: на пол штыка, не дале.
А то бывали случаи — штыки
В костях, как в древесине, застревали.

     Прикладом. Размахнувшись от плеча.
Затыльником — в лицо или ключицу.
И бей наверняка, не горячась:
Промажешь — за тебя не поручиться.

     Сапёрною лопаткою. Под каску.
Не в каску, а пониже — по виску,
Чтоб кожаная лопнула завязка
и каска покатилась по песку.

     Армейскими ботинками. В колено.
А скрючится от боли — по лицу, —
В крови чтобы, горячей и солёной,
Навеки захлебнуться подлецу.

     И наконец — лишь голыми руками.
Подсечкою на землю положи
И, скрежеща от ярости зубами,
Вот этими руками — задуши!

     С врагом необходимо воевать.
     Врага необходимо убивать.


26. «ОН»
Он на спине лежал, раскинув руки,
в примятой ржи, у самого села, —
и струйка крови, чёрная как уголь,
сквозь губы приоткрытые текла.

И солнце, словно рана пулевая,
облило свежей кровью облака...

Как первую любовь,
не забываю
и первого
убитого
врага.


27. «ЛЕЙТЕНАНТ»
     Мы — драпали. А сзади лейтенант
бежал и плакал от бессилия и гнева.
И оловянным пугачом наган
семь раз отхлопал в сумрачное небо.

     А после, как сгустилась темнота
и взвод оплошность смелостью исправил,
спросили мы: — Товарищ лейтенант,
а почему по нас вы не стреляли?..

     Он помолчал, ссутулившись устало.
И, словно память трудную листая,
ответил нам совсем не по уставу:
— Простите, но в своих я не стреляю...

Его убило пару дней спустя.


28. «ДЕРЗОСТЬ, ИЛИ РАЗГОВОР ПЕРЕД БОЕМ»
— Господин лейтенант, что это вы хмуры?
Аль не по сердцу вам ваше ремесло?
— Господин генерал, вспомнились амуры —
не скажу, чтобы мне с ними не везло.

— Господин лейтенант, нынче не до шашней:
скоро бой предстоит, а вы всё про баб!
— Господин генерал, перед рукопашной
золотые деньки вспомянуть хотя б.

— Господин лейтенант, не к добру всё это!
Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать...
— Господин генерал, будет нам победа,
да придётся ли мне с вами пировать?

— На полях, лейтенант, кровию политых,
расцветёт, лейтенант, славы торжество...
— Господин генерал, слава для убитых,
а живому нужней женщина его.

— Чёрт возьми, лейтенант, да что это с вами?
Где же воинский долг, ненависть к врагу?!..
— Господин генерал, посудите сами:
я и рад бы приврать, да вот не могу...

— Ну гляди, лейтенант, каяться придётся!
Пускай счёты с тобой трибунал сведёт...
— Видно, так, генерал: чужой промахнётся,
а уж свой в своего всегда попадёт.


29. «МАТЬ ПИШЕТ»
Мать пишет,
Что цел ещё наш домик на опушке,
Но опустел и одинок.
И что хранит мои игрушки...
А я читаю между строк:
"Ты береги себя сынок!".

Мать пишет,
Что незаметно годы пролетели,
Усыпан инеем висок,
Что рано руки огрубели...
А я читаю между строк:
"Я очень жду тебя сынок...".

Мать пишет,
Что далеко ещё седая старость,
Что гонит хвори за порог,
Что не берёт её усталость...
А я читаю между строк:
"Мне плохо без тебя сынок..."

Мать пишет,
Что снова за окном звенят капели,
Опять весна приходит в срок,
Грачи на гнёзда прилетели...
А я читаю между строк:
"Дождусь ли я тебя сынок..."


30. «БЕГИ, БЕГИ ЗА СОЛНЦЕМ»
В воздухе пахнет бедой
Целых две тысячи лет,
Жизнь так жестока
На этой проклятой земле…

Ветер в твоих волосах
Тот же, что вечность назад,
Время застыло,
Луна и Солнце встали в ряд…

Улететь бы птицей
Прочь от проклятой земли.
С небом чистым слиться —
Вот о чём мечтаешь ты…

Беги, беги за солнцем
Сбивая ноги в кровь.
Беги, беги, не бойся
Играть судьбою вновь и вновь.

Лети, лети за солнцем
К безумству высоты.
Лети, лети, не бойся,
Так можешь сделать только ты…

Мужество есть лишь у тех,
Кто ощутил сердцем страх,
Кто смотрит в пропасть,
Но смотрит с гордостью в глазах.

С белым пером в волосах,
Словно языческий бог,
Ты прыгнул в небо,
В гремящий грозами поток.

Ты упал со стоном,
Опалённый высотой,
На земле рождённый
Снова должен стать землёй.


31. «ЕГО ИМЯ»
Его имя – правда,
Но это неправда.
Маленький мальчик решил задачу,
Он купил себе нож,
Не отдав маме сдачу.
Его имя – правда.

Его имя – верность,
Но это неверно.
Она ещё чувствует робкие ласки,
А он уже забыл продолжение сказки.
Его имя – верность.

Его имя – страх,
Но это не страшно.
Она его помнит мальчиком милым,
Он первым стаканом пробует силы...
Его имя – страх.

Его имя – свет,
Нам всем и не светит.
Я всё это знал и мог бы сказать…
Но его имя – жизнь,
Его не догнать,
Его имя – жизнь.

32. «НА ИСХОДЕ ВЕКА»
На исходе века
Взял и ниспроверг
Злого человека
Добрый человек.

Из гранатомёта
Шлёп его, козла!
Стало быть, добро-то
Посильнее зла...






1. ЯРОСЛАВ СМЕЛЯКОВ
2. МАРИНА ЦВЕТАЕВА
3. ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
4. ЮРИЙ ШЕВЧУК
5. БУЛАТ ОКУДЖАВА
6. КОНСТАНТИН СИМОНОВ
7. АЛЕКСАНДР ПУШКИН
8. АФАНАСИЙ ФЕТ
9. ЕЛЕНА ЛАВРЕНТЬЕВА
10. ГРУППА ОДНОНО
11. ЮРИЙ ШЕВЧУК
12. ВАСИЛИЙ ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ
13. АННА АХМАТОВА
14. ИОСИФ БРОДСКИЙ
15. ЭДУАРД АСАДОВ
16. ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ
17. ЮРИЙ ШЕВЧУК
18. ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
19. ВИКТОР ЦОЙ
20. РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
21. АЛЕКСЕЙ ЯКОВЕНКО
22. МАРИНА ЦВЕТАЕВА
23. ИОН ДЕГЕН
24. АЛЕКСАНДР МЕЖИРОВ
25. ЮРИЙ БЕЛАШ
26. ЮРИЙ БЕЛАШ
27. ЮРИЙ БЕЛАШ
28. БУЛАТ ОКУДЖАВА
29. ЮРИЙ ЛОЗА
30. МАРГАРИТА ПУШКИНА
31. ВЛАДИМИР ШАХРИН
32. АЛЕКСАНДР БУШКОВ