Лорд Джордж Байрон. Тот Зек Шильона Часть Первая

               1
Я весь седой не от годов,
Поблек их цвет
Не за ночь, нет,
И мне не снился сон худой:

Я стал горбат не от трудов.
Я в тесной келье проржавел.
Стать жертвой мерзостных оков
Была мне участь как у всех,

Кому свободная страна
Лишь после смерти суждена.
За веру своего отца
В цепях я молча ждал конца;

Отец, погибнув на костре,
Своих догматов вынес крест.
Его побеги, что возросли,
Во тьме убежище нашли;

Из семерых - остался я.
Шесть юных, старец наш один;
Исчезла наша вся семья,
Своим Гонением  мы горды;

Один в огне и два в бою
За веру лили  кровь свою,
Принявши смерть вслед за отцом,
Их бог врагам был неведом;—
Трое опущены в подвал,
Для них последний крах настал.

                2
Есть семь Готических столпов
Шильона старых погребов,
Увесистых семь серых глыб,
Где тускловат тюремный блик,
Куда луч солнца не проник,

И чрез расселину и щель
Едва упав сюда теперь,
По  полу влажному скользит
Болотный метеор софит:

А каждый столб имел кольцо
И цепь, продетую в него;
Железо обгрызало нас,
В конечности как волк впиясь,

Рубцы, что годы не сотрут,
Пока на свете я живу,
Глаза испытывают боль,
Тяжка  для них света юдоль.

Всех лет уже не сосчитать -
Их перестал я сознавать.
Когда последний брат погиб
К нему я рядышком приник.

                3
К колоннам приковали нас
Троих в недостиганьи глаз;
Мы не могли в конце концов
Увидеть  братское лицо,

Этот багрово бледный блик
Нам чуждым сделал братский лик:
Хотя и вместе - только врозь,
Сердец биение срослось.

Была одна утеха тем,
Кто обездоленный совсем,
Мы речи слышали вокруг,
И утешался другом друг

Чудом из старины седой
Иль песней смелой боевой;
Разбило время толка строй.
Унылы стали голоса,
Как эхо по камням скользя,

Скрип слабый не напоминал
Их тон в былые времена:
Поверить трудно, для меня
Звучал он, словно был чужой.

                4
И был я старшим из троих,
Старался в меру моих сил,
Чтоб каждый кроху получил —
Поддерживал я остальных.

Меньшой, отрада для отца,
Глаза голубизной сияют.
Мою он душу наполняет -
Зерцало матери лица.

И впрямь обидно было мне
Птенца увидеть в западне;
Прекрасного как день труда
(День улыбался мне, когда
Я был вольнее соколят)
Полярный день кому никак
Закат не увидеть пока
Минует лето на совсем,
Забрав с собой бессонный свет.
Снегоподобный солнца плод
Он чистым был во цвете лет
Природной добритой согрет,

Рыдал лишь над чужой бедой
Ручьями полными слезой.
Но если он не мог помочь,
В смятеньи удалялся прочь.

                5
Другой был прекраснодуш,
Готовый биться с тем, кто чужд;
Он закалённый был судьбой
Весь мир мог вызвать он на бой.

Он был сраженьем пощажён -
В цепях томился изнывал:
Их лязгом дух был иссушен.
Я видел, как он угасал
И мною был он ободрен.
Заставил я забыть боль пут.
Такой родной ходячий труп.

Охотился он по холмам
Оленей, волков тем гонял
Ему болотом стал подвал,
Неся недуг его ногам.

                6
У стен Шильона лёг Леман :
На сотню саженей до дна
Водная груда в нем видна,
И линия проходит там,

Где стены сходится с водой,
Могильной ставшею плитой.
Во глубине озерных вод
Живьем нас погребение ждёт:

Их темный свод нас придавил,
Мы слышали, как он бурлил.
Его над головами стук
В брызгах зимы я уловил
Их сквозь ограду  проносил
Нам беззаботный ветерок,
Решетку осуша, как мог;

Качалась самая  скала,
И дрожь меня обуяла,
Хотя  улыбкой я встречал
Смерть, чтоб покинуть с ней подвал…