Антон Бестужевский, Катерина Киселёва Мир с Торца

Приходиться признать, что перестройка со своими коррекциями жизненных ценностей и ориентиров вытряхивала меня в полной мере. На смену аспирантуре и научной карьере, которую я задумывал для себя. Пришло рискованное предпринимательство с около криминальными замашками, агрессивным продвижениями себя в качестве псевдо рыночного бренда. И всё это довело меня в какой-то момент до состояния практически полного безденежья.
Мне казалось, что мой провал дело временное и чрез какое-то время мир вернётся на привычный круг.
Некоторое время я все ми силами противился пониманию своего нищего статуса, который не менялся достаточно долго и буквально бросал в отчаяние.
Он менялся в совершенной беспорядочности. В авиации моё состояние тогда назвали бы беспорядочным падением в плоском штопоре.
Надо же, несколько лет у меня не было даже гражданского паспорта. В общем-то это было связан с тем, чтобы доброхоты, компаньоны, не смогли заставить меня оформить на себя какой-нибудь кредит-ссуду.
Таких заморочек тогда было много, и они постоянно множились, заставляя убедиться в полной неизбежности скоро грядущего краха и в моральной и физическом смысле.
Жизнь тогда стала совершенно напоминать беспощадную войну, в которой каждый воевал против каждого.
Однако я не только не мог быть принужден к оформлению кредита, но и буквально не мог даже ничего продать для поддержания собственного жизненного уровня.
Вообще-то я всегда любил книги и по возможности собирал собственную библиотеку, которую, впрочем. Всегда продавал при возникновении необходимости. Например, когда учился в институте, мне естественно не хватало денег, на девушек, в основном и великолепная военно-морская библиотека, собранная в основном из средств моего бати, в полном объёме перекочевала в отдел старой книги Ленинградского дома военной книги, на углу Невского и Желябова.
После окончания института во время моего неожиданного обогащения, я также собрал библиотеку, в которой, впрочем, не было темы. Хотя собранные в ней издания были достаточно редкими и пребывали в отличном состоянии. Так вот, я понимал, что настало время расставаться и с этой библиотекой, но реализовать книги через отделы антиквариата и старой книги без паспорта я не мог. И я был вынужден помочь мне с этим делом и своего брата и, Катю.
В принципе Катя всегда вела довольно таки странную, скорее даже безалаберную жизнь, добывая средства к существованию из пенсии по инвалидности…
Когда-то, Катя выбросилась в окно четвёртого этажа от несчастной любви, но выжила и даже в достаточной мере оправилась от своих несчастий.
Мама Кати, Галина Парфёновна, работала посудомойкой в Питерском детском доме и приносили оттуда-то какую-то еду и даже одежду и обувь.
В общем, в Торце я получил полный набор ощущений и атрибутов перестройки, в котором своеобразным рефреном были Катины стихи:
Я завела свою жизнь в тупик,
Но никто не услышит мой крик,
В ночи.
«Входа нет», «входа нет»,
«входа нет»…
Как мне найти ответ,
Оглянувшись назад, промолчать?
Я кричу. Надоело кричать,
«ВХОДА НЕТ».
А ответом – собственное ощущение неизбежности надвигающего бытия:
Привычно…
Земля завершает
Круг.
И снова вокруг,
Дождь стеной.
И снова –
Ветер.
Ветер.
Не знаю,
Заканчивается ли
«Время времен».
Или просто уходит
На новый виток.
Привычно живем:
- Замужества,
      - Свадьбы….
Откуда – это:
Стук?
«Мельница богов»!
Она перемелет -
Всё…
И снова – ждем.
Привычно так,
Собираем:
Каждой твари,
По паре….
Привычно,
Знакомо до боли,
Отработано –
Все…
Ждем только
Команды:
- Скорей там,
     - Скорей!!!!
Но у Ноя,
Больше нет кораблей.
Рисунок Стива Д. "Последний ковчег"